Пути неисповедимые

Глава четвёртая

Когда-то она была его невестой. Они встретились, когда он уже оканчивал университет, а она училась ещё только на втором курсе. Юная, красивая, своенравная, избалованная вниманием молодых людей, она не сразу ответила на его чувство. Он же полюбил сразу и навсегда и, в конце концов, завоевал её сердце. Как и положено, они обратились за разрешением на брак. Прошли тестирование и получили разрешение на брак без права иметь ребёнка: в их генах что-то не сочеталось. Они не хотели смириться, не понимали почему, ведь по отдельности у каждого были отличные геннонаследственные характеристики. Пытаясь добиться разрешения на ребёнка, обращались во все инстанции. В конце концов им официально ответили, что хлопоты их напрасны, согласно закону «О сохранении генофонда касты Э», решение, выданное на основании заключения Эл-Мо, изменить невозможно. Она горько плакала, говорила, что не видит смысла в таком браке. Расстались. Она вышла замуж. У неё родился сын. Когда сын подрос, и пришло время отдавать его в школу, она отправила его в другую школу, а не в ту, где он директорствовал. Доктор же так надеялся видеться с ней во время родительских посещений… Как-то он услышал, что она с мужем разошлась и сразу же опять вышла замуж, но и с тем не ужилась.

Однажды в городе Доктор увидел её, медленно идущую по тротуару. Окликнул, Она остановилась. Заговорила как с чужим, давно забытым. Он же волновался, не мог оторвать от неё глаз – так она была хороша в полном расцвете зрелой, уверенной в себе красоты. Подошёл незнакомый мужчина, поприветствовал Доктора, взял её под руку, и они ушли. Страдая, Доктор смотрел вслед. Его надежды, что время сделает своё дел, и он когда-нибудь забудет её, оказались напрасными.

Они в уединении гуляли по дальней аллее. Она рассказывала, что в этот домстар ей попасть было не просто, ведь он предназначен для бывших руководителей, но ей помогли друзья и теперь она рядом с ним. Говорила, что жизнь свою она считает сложившейся неудачно, что сын о ней не вспоминает, что самым дорогим и в жизни нужным ей был он, Доктор, но поняла это только когда осталась совсем одна. Стала строить планы, искать встречи с ним, однако, оказалось, что он уже в домстаре. Тогда решила до срока – она была моложе его на три года – уехать к нему.

– И вот добилась! – победно вздёрнув носик, закончила свой рассказ.

Доктор был растроган.

Она была здесь, рядом, это было невероятно, в это трудно было поверить. Её красота поблекла, от неё почти ничего не осталось, но для него это было не важно. Её жесты, голос, интонации, смех, походка, её своенравность и в то же время беззащитность, безотчётная щедрость, милое заискивание после того как сама же обидит, порывистость, самоуверенность и бесхитростность, как и прежде, для него были бесконечно дорогой.

Жизнь переменилась. Он помолодел, стал оживлённым, блистал эрудицией, искрился остроумием, глаза его мягко лучились радостью, лукавством, юмором. Любовь – это, в первую очередь, служение; и они трогательно заботились друг о друге, дарили каждую минуту своей жизни. Не любивший детективных фильмов он с готовностью отправлялся с ней в кинозал и сидел рядом, украдкой поглядывая, держа за руку. При выходе на прогулку каждый придирчиво осматривал, тепло ли оделся другой: дни стояли ненастные, холодные, ветреные. О них судачили: удивлялись, осуждали, завидовали. Такая привязанность не только в домстаре, но и в обычной жизни встречалась не часто. Им было хорошо вдвоём, а все остальные были для них лишь свидетелями их радости, их позднего счастья, безмятежного, без страданий ревности.

* * *

После ночного объяснения, в отношениях между Катей и её школьным товарищем не стало простоты и лёгкости. При встречах Катя смущалась, а он смотрел пытливо и грустно. В хоре тоже не всё было хорошо. Экзекуция, устроенная после исполнения реквиема перед представителями Высших, сломила их любимого талантливого молодого дирижёра, он начал выпивать, стал не столь требователен.

Давно уже велись разговоры о создании гастрольной труппы на базе существующего вокально-хорового ансамбля и, наконец, решение об этом было принято. Желающих перейти в труппу было много. Всем казалось заманчивым поездить по другим секторам, посмотреть другие места.

В тот день, когда Катя узнала о зачислении её в труппу, она, вернувшись вечером домой, набрала номер видеосвязи с Доктором, и, увидев его, сразу сообщила:

– У меня новость: решён вопрос о создании гастрольной труппы. И я зачислена в неё!

Он озабоченно всмотрелся в её радостное лицо:

– Рад за тебя, ведь ты хотела этого. Но всё же беспокоюсь, не будет ли это для тебя утомительным: разъезды, гостиницы…

Она принялась убеждать, что всё будет прекрасно, что не только она, но и все зачисленные в труппу, ждут от поездок много интересных впечатлений. Потом заметила, что он посвежел, помолодел, а модная стрижка сделала его даже щеголеватым, и сказала:

– Отец, вы неплохо выглядите, эта стрижка вам очень к лицу!

Замечание о стрижке немного смутило его.

– Катя, в моей жизни произошло важное событие. Сейчас я ничего говорить не стану, но, надеюсь, ты скоро навестишь меня?

– При первой же возможности!

Но начались хлопоты по созданию труппы: прослушивания, утверждение репертуара, бесконечные репетиции, и отлучиться на несколько дней для поездки не было возможности. А потом, когда удалось выкроить время, и она совсем было собралась ехать – уже и билет купила, оказалось, что сильный снегопад завалил снегом небольшую аэролётную площадку в окрестностях домстара. Когда река замерзала, сообщение с домстаром было аэролётное, а аэролёт из ближайшего городка летал один раз в десять дней.

Катя сдала билет, сообщила по какой причине не приедет. Когда же площадку расчистили, коллектив труппы, пройдя очередное тестирование на лояльность, с гастролями уже ездил по городам касты Э своего сектора.

Гастрольные поездки по родному сектору послужили труппе экзаменом. После восторженных отзывов о концертах, в верхах было принято решение отправить труппу на гастроли в другие секторы Мира Абсолюта. Пока администрация утрясала вопрос о гастролях, всему коллективу труппы предоставили краткосрочный отпуск.

Была ранняя весна и на судёнышке, направляющемся в домстар, пассажиров было совсем мало. Мало было и встречающих. Ещё не сойдя на причал, Катя увидела Доктора, стоящего на берегу рядом с незнакомой женщиной. Он встретил у сходень, расцеловал, взял из её рук сумку.

– Я не один пришёл встречать тебя. Пойдём, я вас познакомлю.

Обняв Катю за плечи, подвёл её к красивой модно одетой женщине, с ревнивым интересом присматривающейся к ним.

– Познакомьтесь, мои дорогие.

Катя с любопытством глянула на женщину и перевела внимательный, чуть ироничный взгляд на Доктора. Женщина заметила этот взгляд, и в душе её шевельнулся холодок ревнивой неприязни.

По лестнице поднялись до главной аллеи. Доктор с Катей отправились в гостиницу, находящуюся в небольшом двухэтажном корпусе на берегу реки; женщина же с ними не пошла, сказала, что подождёт их на скамейке в аллее.

– Тебе, конечно, интересно узнать, кто это? – спросил Доктор, когда свернули на дорожку, ведущую к гостинице.

Катя пожала плечами:

– Отец, я рада, что у вас есть подруга, и жизнь ваша наполнилась новым содержанием. Всё правильно…

– Ничего ты не понимаешь…, – проговорил с лёгкой обидой. – Эта женщина была дорога мне всю жизнь…

Остановилась и изумлённо глядела на него:

– И вы встретились здесь?!

– Откуда тебе было знать, девочка…

– Я постараюсь подружиться с ней.

Предвкушая встречу с Доктором, Катя думала, что нужно не забыть, рассказать ему и о том, и об этом; она с малых лет привыкла рассказывать ему обо всем, а он, как никто, умел слушать её, переживая как происходящее с ним самим, чтобы с ней не случилось. Но все несколько дней, которые она прогостила, неотлучно с ними находилась эта Женщина, держащаяся ласково и приветливо, но несколько натянуто. Если они все вместе отправлялись в лес на прогулку, Женщина заботливо поправляла Доктору шарф, а Кате, почему-то, от этого делалось неловко, словно та демонстрировала свои права на него, а когда они в маленькой лоджии Доктора усаживались пить чай, Женщина распоряжалась, как хозяйка, и Катю почему-то и это задевало. У неё накопилось много впечатлений, и, чтобы заглушить возникающую неловкость, она неумолчно рассказывала об успехе выступлений, о том, что довелось увидеть, с кем познакомиться. Удивляясь раскованности всегда застенчивой Кати, Доктор слушал с живым интересом, переспрашивал, вникал в детали. Женщина же, делая вид, что слушает, про себя думала: «Эгоистичная, избалованная девчонка. Всё только о себе и о себе…» Ни одна из них не хотела делиться любовью Доктора. Женщине хотелось уйти, оставить их одних, но она знала, что этим огорчит Доктора, желающего чтобы они полюбили друг друга.

Когда пришло время Кате уезжать, Женщина осторожно предложила:

– Может быть, лучше тебе одному проводить Катю!

– Ну что ты! Она обидится!

Проводив Катю и возвращаясь с причал, Доктор, не чувствуя прежнего одиночества после расставания, оживлённо говорил, что уже завтра Катя будет дома и надо будет вечером не отлучаться, ждать её сообщения, как доехала. Весь вечер он говорил только о ней и поделился, что никак не может решиться рассказать ей о родителях.

Женщину потрясла открытая ей тайна происхождения Кати; и она уже не казалась избалованной эгоисткой, а стало жаль её.

– Сегодня ночью мне не спалось, я много думала о том, что ты мне рассказал, и пришла к выводу, что ты правильно поступил. Это знание только усложнит ей жизнь, внесёт в душу смятение. Подумай ещё…, – задумчиво произнесла Женщина, когда они на следующее утро прогуливались по лесу.

– Ты так считаешь? Мы подумаем об этом вместе.

Он рад был разделить эту тайну с ней. И теперь уже она задумывалась: рассказывать? Не рассказывать? Эта история показалась бы неправдоподобной, в неё трудно было бы поверить, если бы её рассказал кто-то другой. Появилось желание приласкать Катю, и теперь, когда та выходила на видеосвязь, она первой бросалась к экрану.

– Катя, доченька, здравствуй! Всё ли у тебя благополучно?

И, прежде чем уступить связь Доктору, они принимались болтать о пустяках: о городских и домстаровских новостях, о выступлениях, о последней моде, о причёсках.

Глава пятая

Из-за необходимости получать разрешение на въезд и выезд и дороговизны проезда, жители элитной касты редко отлучались из своих городов, не говоря уж о перемене местожительства, для чего требовалось специальное разрешение, поэтому связи между городами, даже в пределах одного сектора, были слабы.

Жить в постоянных разъездах понравилось: новые города, новые знакомства. Гастроли в Мире Абсолюта были редки, да в них и не было особой нужды: при высоком уровне голографической техники концерт из студии любого конца Мира Абсолюта, смотрелся так, словно зритель находится в концертном зале. Но живое присутствие на концерте всё же ничем не заменить, поэтому труппе везде были рады, и концертные залы были переполнены. Их тепло встречали, прекрасно размещали, окружали вниманием, в их честь устраивали приёмы, возили на экскурсии.

В тот сезон труппа гастролировала по западным секторам злитной касты.. Члены труппы шутили:

– Отсюда и до Острова Высших рукой подать. Вот возьмём и «ошибёмся», и перелетим через пролив…

Но когда новых знакомцев спрашивали, приходилось ли им там бывать, как там? Удивляясь вопросу, те неизменно отвечали:

– Нет, конечно. Не приходилось.

Когда аэролёт поднимался в воздух, они пристально вглядывались в сторону Острова, но, кроме пятна Звезды на небе, разглядеть нельзя было ничего.

Из гастролей труппа вернулась осенью в пору бабьего лета. Стояли чудесные дни, прохладные утром и жаркие к полудню. По возвращении всему составу труппы предоставили краткосрочный отпуск. Пока не испортилась погода, Катя решила, не откладывая, съездить в домстар. В одном из западных секторов труппу с экскурсией свозили на старинный завод по производству шампанских вин. Вся продукция завода поставлялась на Остров Высших, но их угостили вином и даже разрешили приобрести по несколько бутылок. Катя накупила подарков и сладостей и рано утром, едва рассвело, первым рейсом вылетела в ближайший от домстара городок. Прилетела удачно: успела на первый рейс речного судёнышка, обслуживающего домстар. В начале второй половины дня уже была на месте.

Женщина первой увидела её, сходящую по трапу, и громко позвала:

– Катя! Катя!

Клонясь под тяжестью сумки на один бок, Катя выбралась из толпы и направилась к ним.

– Как мы рады видеть тебя!

Лица всех троих сияли радостью. Доктор забрал у Кати сумку:

– Ого! Что ты туда наложила?

– Пока секрет, – лукаво улыбнулась.

Подошли к гостинице.

– Номер я тебе заказал.

Чтобы не толпиться в вестибюле гостиницы, присели на скамейку перед входом.

– Осенью здесь так хорошо! – воскликнула Катя, оглядывая, обступающие со всех сторон, освещённые солнцем деревья в осеннем уборе и клумбы поздних хризантем.

– В нашей школе лучше… – грустно произнёс Доктор, остро чувствуя, как он стосковался по школе, по детскому гомону, по бесконечным школьным заботам. – Когда ты там была в последний раз?

– Давно. Но перед гастролями ко мне приезжала старшая мамочка, расспрашивала о вас, говорила, что вас все помнят, передают приветы и пожелания здоровья.

– Спасибо, Катя. Не забудь поблагодарить её и передать всем мои добрые пожелания.

Вечером пригласили друзей – Администратора и Преподавателя, и в комнате Доктора устроили пирушку. К кровати придвинули стол, принесли из холла стулья, в буфетной столовой взяли красивые бокалы и блюдо под привезённый Катей торт. Тесно уселись за столом. Преподаватель разлил шампанское, поздравил с праздником – посещением их Катей, воплощением молодости, красоты и свежести. Не спеша, дегустируя, выпили. Вино было превосходным, никто такого раньше не пил.

Администратор предложил сходить в поход к озеру в заповеднике, с ночёвкой в домике на его берегу. Предложение весёлой компанией было принято на «ура» и, чтобы не терять золотые деньки, решено было отправиться, не откладывая, завтра же.

Утро ушло на сборы, в поход выступили только после обеда. Когда дошли до места, солнце уже склонялось к верхушкам деревьев, в неподвижной глади озера отражались позолоченное закатными лучами небо длинные тени деревьев, обступивших берега.

Все проголодались, сразу принялись хлопотать об ужине, однако, обнаружилось, что солнечные батареи разрядились и плита не работает, а освещение тусклое, в полнакала. За дело взялся Администратор, и через полчаса на перекладине между двумя вбитыми в землю рогатинами над небольшим костерком закипел чайник. Доктор и Преподаватель таскали хворост, женщины под навесом накрывали на стол. Ужинали когда солнце уже село. От озера тянуло свежестью, в неподвижном воздухе ощутимо пахло прелой листвой. Лес погрузился в глубокую первозданную тишину.

Протянув руку через проход между кроватями, и осторожно тряся за плечо, Женщина с трудом разбудила Катю.

– Катя, проснись, – испугано шептала. – У нас кто-то ходит…

– Где? Кто? – подскочила на кровати Катя, со сна не соображающая, где находится.

– Прислушайся…

Сначала было тихо, а потом, громко топая, кто-то пробежал по комнате.

– Наверно, кабан… Он давно бегает…

Послышалось громкое сопение и как будто даже похрюкивание.

– Забрался под мою кровать… Вдруг прыгнет?! – испугано шептала Женщина.

– Надо посмотреть…

– Не вставай!.. набросится!.. Дождёмся утра…

Женщины шептались, а по комнате, не таясь, по-хозяйски расхаживал зверь.

– Надо прогнать!

Храбрая Катя босиком добежала до двери, распахнула её, на бегу нажала на выключатель и запрыгнула на кровать. Никого. Осторожно свесилась, заглянула под обе кровати. Под своей увидела что-то тёмное. Протянула руку, прикоснулась, отдёрнула:

– Ай!

– Что! Что! Укусил?! – всполошилась Женщина.

Повалившись поперёк кровати, Катя, еле выговаривая, хохотала:

– Ёж…, Ёж…

Женщина недоверчиво посмотрела, заглянула под кровать, потом схватила полотенце и, низко наклонясь, оттуда выкатила колючий клубок, завернула его в полотенце и выкинула за порог. Захлопнула дверь, уселась на кровать и тоже засмеялась.

– Кабан…, злой кабан, – стонала от смеха Катя.

В домике с дощатыми перегородками было всё слышно, и вскоре на пороге их комнаты появился помятый со сна, кое-как одетый Доктор.

– Что у вас случилось?!

– Ёж…, – еле выговорила Женщина.

– Кабан…, – хохотала Катя.

Все проснулись, искали ежа, но тот сбежал. Утром проспали. Разбудил Администратор, вернувшийся с рыбалки. Он прилёг поспать, остальные принялись чистить рыбу, разводить костёр, варить уху. Пока женщины суетились у костра возле ухи, под навесом над столом появился большой рисунок: две уморительно смешные, босые и растрёпанные женщины с криком: «Кабан! Укусит!» – убегают от перепуганного, со стоящими дыбом иглами, маленького, симпатичного ёжика, улепётывающего от них в противоположную сторону.

После обеда бродили по лесу. Набрали белых грибов, пожарили их над костром. Вечером выпили последнюю бутылку шампанского и уселись играть в карты, а Кате не хватило партнера, и она ушла под навес и сидела там в темноте. Ощущая душой осеннюю грусть увядания природы, она тихо пела. Игроки прислушивались. Наконец Преподаватель не выдержал, предложил:

– Может быть, тоже посидим на воздухе?

– Сдаётесь? – победно воскликнула Женщина, игравшая в паре с Администратором. – Признавайте своё поражение!

– Какое поражение?! О чём речь?! – делано изумился Доктор, всегда играющий плохо. – Объявляется временное перемирие!

Преподаватель присел за столом под навесом, стал негромко – вначале подлаживаясь, а потом более уверенно – подпевать. Катя подсела к нему поближе. У Преподавателя оказался приятный голос и хороший слух. На два голоса они пели одну песню за другой. Другие тоже попробовали подпевать им, но, почувствовав, что портят пение, умолкли и слушали. Доктор расслабленно сидел на лавке, прислонясь к стене дома и положив руку на плечо сидящей рядом любимой женщины, и про себя повторял: «Ах, как хорошо…, как хорошо…» Настоящее счастье всегда простое и бесхитростное…

Вечером следующего дня проводили Катю. Не уходя в салон судна, она стояла на корме, и, пока судно не скрылось за излучиной реки, они видели белое пятно её свитера.

* * *

Вернувшись из домстара, Катя по видеосвязи связалась со старшей мамочкой, сообщила, что виделась с Доктором, и попросила её приехать помочь ей выбрать мебель. В первый же выходной день мамочка, всегда с готовностью откликающаяся на её просьбы, приехала, и они отправились в мебельный салон покупать новую мебель, взамен выданной бесплатно, когда они с подругой после окончания школы поселились в этой квартирке, и где, после замужества подруги, она осталась жить одна. Теперь у неё появились средства на то, чтобы заменить мебель новой более дорогой. В магазине они долго изучали каталоги, рассматривали образцы и, наконец, приобрели мебельный гарнитур. К вечеру служба быта старую мебель увезла, привезла и расставила новую. После того, как они с мамочкой по местам повесили картины и, вдоволь, налюбовались новым интерьером, Катя предложила:

– Такую покупку нужно отпраздновать!

Спустилась в столовую, заказала в квартиру ужин на троих, купила вина, пригласила соседа-художника, и они весело попировали.

Ночевать старшая мамочка осталась у Кати. Разложив новый удобный диван, они улеглись вместе, и Катя подробнейшим образом рассказывала жадно слушающей мамочке, как интересно и весело погостила в домстаре, с эгоизмом молодости не замечая её страданий при восторженных отзывах о любимой женщине Доктора, пока, в конце концов, мамочка, не выдержала и прервала:

– Расскажи, где была на последних гастролях.

С замужеством подруги их дружба не прервалась. У подруги подрастала дочка. Вернувшись из поездок, нагруженная игрушками Катя отправлялась в гости в семью подруги, и с удовольствием возилась с малышкой: носила на руках, играла, рассматривала с ней картинки, помогала матери кормить и укладывать спать.

– Пора тебе, Катя, выходить замуж и родить своего ребёночка, – говорила подруга.

– Пора, – соглашалась. – А за кого?

– За того, кого любишь.

– Никого я не люблю…, – вздыхала, – наверное, и не полюблю… никогда.

– Так-таки никто и не нравится?

– Почему? Многие нравятся…

– Вот и выходи за того, кто нравится больше всех. Зря ты не пошла за нашего школьного друга. Я недавно видела его: идёт с малышом, весь сияет. Поговорили с ним, тебя вспомнили. Говорит – счастлив.

– Он был другом Георга…

– Пора забыть! Прошлого не вернёшь.

Она жила жизнью интересной, насыщенной: концерты, разъезды, новые знакомства в различных секторах Мира Абсолюта, посещение там театров, экскурсии, весёлые пирушки. Было много друзей и поклонников, некоторые помнили её ещё по выступлениям в ДРВ и стремились встретиться при её возвращении в родной город, но она никого так и не смогла полюбить, однако не отказывалась от мысли иметь семью и обязательно родить ребёнка. Согласно закону о «Сохранении элитного генофонда в касте Э», чтобы не допустить нежелательного генного сочетания у новорождённого, девственность невесты считалась необходимым условием для получения разрешения на брак с правом иметь ребёнка. Закон преследовал цели сугубо практические, но соблюдение его выработало в людях элитной касты целомудренно-ответственное отношение к рождению ребёнка.

То, что труппа выдвинута на отборочный конкурс для выступлений перед представителями Высших во время зимнего горнолыжного сезона, было воспринято с воодушевлением, как лестное почётное признание её мастерства, но те, кто помнил выступление хора перед Высшими в кафедральном соборе города-музея, отнеслись к этому настороженно.

Начались бесконечные репетиции. Ожидали приезда отборочной комиссии. Наконец, прибывшая комиссия придирчиво прослушала репертуар и объявила, что все номера включены в программу выступлений. Жители города поздравляли, гордились ими.

Катя поспешила поделиться радостью с Доктором, и несколько дней подряд пыталась связаться с ним, но он не отвечал на вызов. Тогда, за дополнительную плату, она узнала номер связи с Преподавателем. Тот сообщил, что тяжело больна Любимая Доктора, и он неотлучно находится при ней. Съездить в домстар возможности не было; она уехала, так и не поговорив с Доктором, но надеясь, что свяжется с ним из горнолыжного курорта.

Разместили артистов просторно, с большим комфортом. В их распоряжение был отдан целый горнолыжный комплекс. Свободное от репетиций время они катались на лыжах и коньках.

Разбили на небольшие труппы, и, согласно графику выступлений, сменяя друг друга, они летали в горнолыжные курорты Высших. Прилетали с небольшим запасом времени, чтобы только успеть перед выступлением переодеться, а улетали сразу после концерта и, фактически, ничего, кроме концертных залов не видели и с Высшими не общались. Концертные залы по архитектуре были различны, каждый уникален, но все поражали роскошью и обилием живых цветов среди зимы. Публики на концерты собиралось мало, да и та вела себя «чрезмерно раскованно», – так деликатно называли артисты её поведение: во время концерта пересаживалась с места на место, а иные разговаривали, повернувшись к сцене боком, и отрывались от разговора только, чтобы снисходительно похлопать. Такое отношение вызывало недоумение с оттенком обиды, однако, вслух высказать его никто не решался. После выступлений, артисты спрашивали у своих руководителей, как они считают: понравился ли концерт? Те пожимали плечами:

– Что вы хотите – это же Высшие! У них утончённый вкус, перед ними и не такие как мы выступали, не нам чета… Надо стараться…

Но когда сезон закончился, и каждого уезжающего с курорта Высшего, попросили оценить программу отдыха, все они, даже те, кто не посетил ни одного концерта, оценили концертную программу на «отлично».

А поговорить с Доктором Кате не удалось: в горнолыжном комплексе, где проживали артисты, был установлен режим изоляции, и выходить на связь с кем-либо артистам не разрешили.