Айна из Замка. Книга Айны

– Не вернутся.

Айна даже вздрогнула, когда услышала, каким голосом ее маленький друг произнес эти слова.

– Почему? – Волоски у нее на руках отчего-то вдруг встали дыбом.

– Не важно. Не вернутся, и все! – Лиан опустился на колени и прижался щекой к ее плечу. – Айна, тебе очень больно?

Она закусила губу. Ей не хотелось врать. И говорить правду – тоже.

– Ли, тебе надо бежать. Сейчас. Пока никого нет. Может, у тебя получится…

– Нет! – Айна почувствовала, как он сердито тряхнул головой. – Уйдем вместе!

У нее не было сил спорить. Спина горела огнем, а голова все еще кружилась от вина.

– Ты не сможешь освободить мои руки…

Лиан зарычал от злости.

– Смогу!

Он снова вскочил и принялся возиться в темноте, роняя время от времени слова, которые не подобает знать юным мальчикам. Путы мешали его пальцам двигаться, но гнев придавал сил.

Между тем откуда-то сверху доносились странные звуки. Айна ждала, что их мучители вот-вот вернутся, но время шло, а в темницу так никто и не приходил. Зато нарастал непонятный гул и в воздухе запахло горелым.

– Что там? – испуганно прошептала она. – Что-то происходит!

Лиан не отвечал, только громко пыхтел и возился где-то возле ее левой руки.

– Твою… как же неудобно-то! – в отчаянии пробормотал он, но вдруг что-то щелкнуло, и рука Айны оказалась на свободе.

– Ли! Тебе удалось! Но как?!

В темноте прозвучал короткий звонкий смешок.

– Да там простой замок. Без ключа. Я увидел, когда факел горел. Скорее открывай второй и развяжи меня! Надо бежать!

Она нащупала браслет на правой руке и принялась судорожно искать место, где тот запирался.

– Там такой штырек с петлей, – подсказал Лиан, – надави на него.

И тогда Айна наконец поняла, что нужно сделать. Второй щелчок вышел еще громче.

Едва металлический обруч свалился с ее запястья, она попробовала вскочить на ноги. Получилось плохо: Айна едва не упала, но ухватилась за бревно и все же сумела распрямиться. Про свою спину она старалась не думать, словно это спина какого-то другого человека.

– Где ты, Ли?

– Здесь, – Он сделал шаг и оказался совсем рядом – так, что Айна смогла на ощупь отыскать его и ухватить за плечо. – Скорее развяжи веревку!

Пальцы плохо слушались, соскальзывали с толстой пеньки. Распутать в темноте крепкий узел, завязанный мужской рукой, казалось почти невозможным. Айна едва не плакала от отчаяния, а Лиан только часто дышал. Она ощущала, как вздымается и опускается его грудь.

Внезапно Айне показалось, что из-за двери сочится едва ощутимый свет, и, присмотревшись, различила очертания веревки.

– Идем! – она схватила Лиана за плечо и увлекла за собой к двери. – Я ничего не вижу в темноте, а там, кажется, есть фонарь!

Свет шел с верхнего этажа и был гораздо ярче, чем Айна запомнила, когда они спускались вниз. Словно наверху запалили разом не один, а несколько десятков фонарей. Нехорошая догадка заставила сердце Айны биться быстрее. Зато здесь она и в самом деле отлично видела веревку. Стиснув зубы и ломая ногти, Айна снова вцепилась в узел, и понемногу он начал поддаваться.

Еще чуть-чуть…

– Ох, спасибо! – Лиан радостно сверкнул шальными глазами, в которых отразились сполохи с верхнего этажа. Он сморщился, потерев запястья, и вдруг отвел взгляд. – Айна… я дам тебе свою рубашку!

Ну да, она все еще была в чем мать родила. Но почему-то уже почти не испытывала смущения или стыда. Это казалось таким пустяком теперь.

Рубашка Лиана, конечно, едва доходила до бедра. Но хоть что-то.

– Спасибо, Ли… Идем! Нам надо скорее выбираться отсюда. Мне кажется, там что-то очень нехорошее наверху происходит.

Лиан кивнул и крепко взял ее за руку.

Сначала они поднимались по лестнице крадучись, опасаясь, как бы кто не схватил обоих за шкирки и не отволок обратно в темницу. Но чем выше уходили ступени, тем отчетливей становилось понятно, что в этом заведении больше никому нет дела до двух полуголых безымянных детей.

Дом горел.

Едкий злой запах дыма ощущался еще в начале лестницы, а стоило им сойти с нее наверху, как стало ясно – пожар охватил большую часть здания.

Айна почувствовала, как дрожащие пальцы Лиана крепче сжали ее руку. Ей тоже было страшно. А еще она совсем не понимала, в какой стороне осталась дверь на улицу.

К счастью, Лиан лучше запомнил это направление.

– Нам туда! – он с силой потянул ее куда-то в ту сторону, где огонь уже вовсю облизывал стены и стелился по полу.

– Нет! Мы сгорим! – Айна в ужасе смотрела на пламенное варево впереди и не могла сойти с места.

Но Лиан был спокоен. Он глубоко вдохнул и, не выпуская ее ладонь, уверенно двинулся в самое пекло.

– Не сгорим. Просто иди, – Его голос вновь прозвучал так, будто говорил не ребенок, а древний дух. Лиан вытянул руку вперед, точно хотел оттолкнуть огненную преграду. Маленькие пальцы дрожали от напряжения, на лбу выступили капельки пота, и Айна могла поклясться – это не от горячего воздуха, который стелился вдоль коридора. Перед ними все трещало и гудело, людских голосов почти не было слышно. Впереди стояла сплошная стена огня и дыма, но Лиан шел вперед, и она шла за ним.

Они шагали сквозь пламя, и пламя расступалось перед ними.

Время замерло. Айна забыла, как дышать. Огонь был так близко, но казался лишь сном.

Увидев впереди распахнутую дверь и спасительную темноту ночи, Айна радостно вскрикнула и быстрее устремилась вперед. Теперь уже ничто не мешало им вырваться прочь – из пожара, из плена, из силков невыносимой жестокости.

Лишь оказавшись под открытым небом, Айна вспомнила, как нужно дышать. Она набрала полную грудь воздуха и тут же закашлялась от едкого дыма. Прежде этот дым дивным образом обходил их стороной, но теперь он оказался повсюду. А Лиан вдруг оступился, закачался и приник к Айне – маленький, мокрый от пота, едва способный держаться на ногах. У Айны не было времени на вопросы и попытки понять, что с ним: она взвалила мальчишку на плечо и, кренясь под весом обмякшего тела, тяжело побежала прочь – в темноту и неизвестность.

За спиной у нее кричали, звали на помощь, огонь облизывал соседние дома и спешил пожрать все на своем пути, но никто не пытался остановить двух беглецов: в эту ночь на улицах Ройна было много полураздетых людей, которые спешили убраться подальше от смерти.

Пожару предстояло подчистую уничтожить несколько кварталов.

Айна не знала об этом. Она бежала и бежала, унося с собой мальчика, который вывел ее из пламени, вывел из кошмара. И тьма не страшила ее, и ноги не знали усталости…

…Пока она не запнулась о булыжник в каком-то переулке, не упала на камни, отбив весь левый бок, и встать уже не смогла.

– Айна, – голос Лиана был еле уловимым шелестом. – Не говори никому, слышишь? Никому!

Из канавы сбоку кисло пахло нечистотами и гнилью. Но у Айны не было сил отползти подальше. Да и куда? Она уже поняла, что все города, в отличие от леса, смердят примерно одинаково. И не так уж это страшно – запах канавы… Лучше, чем смог пожара или нежный аромат роз в Доме Цветов.

– Не скажу. – Айна все еще крепко прижимала Лиана к себе. Падая, она сумела извернуться так, что ему почти ничего не досталось от острых булыжников на дороге. В небе над ними светила бледная, затянутая дымом луна. Лиан дышал тихо. Крики людей тоже были едва слышны в этой части города.

– Они не найдут нас, – прошептал мальчик. – Не бойся. Им теперь не до того.

2

Ночевать на камнях почти без одежды холодно даже летом. Айне казалось, что она и не спит вовсе, а просто лежит с закрытыми глазами, но в то же время падает в какой-то бездонный колодец. Когда первые лучи солнца позолотили крыши домов, ее разбудил громкий вороний грай. Айна открыла глаза и попыталась подняться. Удавалось это плохо. Болело все: отбитый о камни бок, ушибленный палец на ноге, но больше всего, конечно, спина.

Лиан спал очень крепко, его уж точно ничто не могло вернуть в реальный мир. Чтобы не замерзнуть, он свернулся калачиком, обхватив себя за голые плечи. На груди у мальчишки Айна заметила цепочку с каким-то украшением и подивилась, как это никто не снял ее.

С трудом сев, она огляделась.

Их занесло куда-то ближе к окраине города. Дома здесь стояли не так тесно, а дорога была широка и превращалась в проезжий тракт. Видать, ночью им удалось выбраться за пределы городской ограды, если таковая здесь вообще имелась. Уснули они прямо под стеной небогатого двухэтажного дома с закрытыми на ночь ставнями и вывеской торговой лавки. В воздухе медленно кружили серые хлопья и отчетливо пахло гарью, а небо было затянуто мутной пеленой. Покрутив головой, Айна увидела, что весь Ройн окутан дымом.

Мимо протрусила кудлатая худая собака с длинными ушами. Невдалеке от того места, где приткнулись беглецы, она остановилась и с наслаждением принялась вычесывать блох задней лапой, а потом направилась дальше, не обратив внимания на двух детей под стеной дома.

«Надо где-то достать одежду, – подумала Айна, разглядывая свои голые ноги в разводах грязи и копоти. – А то сраму не оберешься… И хоть немного еды».

У нее не было ни малейшего представления, как можно все это получить без денег.

В доме напротив скрипнула дверь. На улицу вышла немолодая женщина в белом чепце и глухом коричневом платье.

«Служанка, наверное, – решила Айна, натягивая пониже свою куцую рубашонку. – Можно попробовать у нее попросить помощи».

Пока она соображала, как окликнуть женщину и какими словами объяснить их с Лианом горестное положение, служанка огляделась и сама заметила двух полуголых бродяжек на другой стороне улицы. Глаза ее округлились, а губы напряженно сжались.

«Прогонит, – с тоской поняла Айна, – как есть прогонит».

Женщина решительно направилась к ним и встала рядом, скрестив руки на груди.

– Вы чьи? – В ее голосе Айна не услышала ни капли гнева, только плохо скрытую тревогу. – От огня убежали? Полыхало-то знатно, как еще сюда не дошло… И ваш дом задело?

Айна раскрыла рот… и закрыла. Ей никак не удавалось собраться с мыслями, чтобы сказать что-то связное. От волнения ее опять начало потряхивать, и это не укрылось от внимания служанки. Простое остроносое лицо женщины смягчилось, а из груди вырывался печальный вздох. Она опустилась на корточки возле Айны и провела рукой по ее волосам. На землю медленно осыпались частицы пепла.

– Да… Похоже сегодня у лекарей будет много забот… – мрачно пробормотала женщина. – Надо и мне поспешить в храм. А вам есть куда пойти?

И тут Айна поняла, что губы у нее совсем дрожат, а глаза стремительно затуманиваются от слез.

– Ох ты ж, горюшко, – служанка протянула ей ладонь. – Вставай. Идем пока ко мне. Сидеть посредь улицы голышом – последнее дело. Давай-ка поднимем твоего брата. Он не ранен?

Айна покачала головой.

«Все принимают нас за брата сестрой, – скользнула у нее мимолетная мысль. – Надо же… Почему?»

Кое-как поднявшись на ноги, она тронула Лиана за плечо и осторожно потрясла его. Тот простонал что-то сквозь сон, но не проснулся.

– Э-эх! – Служанка нагнулась и легко подхватила мальчишку на руки. – Тощий-то какой. Легонький совсем.

Они пересекли улицу и подошли к дому напротив. Говорить Айна все еще не могла, поэтому ничего не спрашивала и просто надеялась, что уж на этот раз они не попадут в ловушку.

За потемневшей от времени деревянной калиткой в высокой каменной ограде она увидела не грязный двор с курами и свиньями, как этого стоило ожидать, а маленький сад с резной скамьей под деревом. Айна подумала, что было бы славно посидеть на ней, но женщина кивком головы велела ей открыть дверь в дом и осторожно внесла Лиана внутрь.

Это было очень чистое и уютное жилище. Айна на краткий миг даже представила себе, что она снова дома. Такой же выскобленный до белизны стол в углу, небольшой очаг, пара маленьких окон, под одним из которых стоял широкий сундук, покрытый пышной овечьей шкурой. Именно к нему и направилась хозяйка дома.

– Меня зовут Уна, – сказала она, опуская Лиана на шкуру, и та обняла мальчишку, точно облако. – Одна тут живу.

Айна стояла на пороге, держась за края рубахи в надежде хоть немного оттянуть ее вниз. Когда она услышала, что больше в доме никого нет, то незаметно выдохнула с облегчением. Ее страшила мысль встречаться с кем-бы то ни было еще, особенно с мужчинами.

Уна подошла к очагу и нагребла из котелка полную миску какого-то варева. Поставив еду на стол, она громко вздохнула и, не оборачиваясь, обратилась к Айне.

– Думаю, каша пойдет на пользу. Сядь, поешь. Ложку сейчас достану, – и пошарила на деревянной полке сбоку от стола.

Но Айна стояла, не шелохнувшись и опустив глаза в пол. Ей было ужасно стыдно за свой вид. Так стыдно, что не хотелось даже двигаться.

Уна бросила на нее короткий взгляд и снова вздохнула.

– Иди за стол, говорю. – Она сдернула с деревянного гвоздя широкий передник и одним движением обернула его вокруг бедер Айны. – Иди, не бойся.

Не бояться было трудно, Айна совсем разучилась доверять людям. И боль в спине яростно напоминала ей о том, что недобрые намерения могут скрываться даже за самыми приятными на первый взгляд лицами. Но миска на столе выглядела безобидно, и с закрытыми ногами Айна ощутила себя намного лучше. Она тихо проскользнула за стол и с наслаждением вдохнула запах еды. Простая ячменная каша, давно остывшая, но щедро сдобренная маслом, оказалась вкусней всего, что Айна ела за последние дни. Она набрала побольше воздуха в легкие и с трудом выдохнула:

– Спасибо… – Голос прозвучал хрипло и глухо. Айна даже сама удивилась, каким он стал чужим.

– О! – Уна села напротив и поставила на стол кружку с молоком. – Заговорила. Ну, хвала богам! Я уж думала, ты немая. – Хозяйка дома придвинула кружку к Айне. – Ешь. И пей. Потом расскажешь, что с вами случилось.

Подперев щеку худой рукой, Уна задумчиво смотрела, как Айна сначала осторожно, а потом все быстрей очищает тарелку. У нее были уставшие темно-серые глаза, щедро окруженные морщинами, узкий подбородок и чуть вздернутый длинный нос. Из-под чепца выбилась рыжеватая прядь с заметной сединой.

– Наелась? – спросила она, едва Айна положила ложку на стол.

– Да…

– Вот и хорошо. Теперь говори, где ваши родные. Куда вас отвести?

Айна вновь ощутила, как пол уходит из-под ног, а слова рассыпаются во рту пеплом.

Уна лишь головой покачала.

– Некуда теперь, да?

– Да, – это Айна смогла из себя выдавить.

– Ясно. Никого не осталось?

– Нет…

Уна снова вздохнула и потерла лицо, словно хотела стереть с него озабоченность. Но не смогла – между бровей у нее так и осталась глубокая складка.

– Ох, Матерь Небесная… Огонь этот окаянный столько бед натворил! Сирот, небось, много оставил этой ночью. Куда всех девать? – Казалось, Уна разговаривает сама с собой. Сама с собой что-то решает. – Ладно, придумаем, не впервой.

Она поднялась из-за стола и направилась к двери.

– За водой схожу, слышишь? Отмыть вас обоих надо. Сиди тут тихонько, скоро приду.

Дверь скрипнула, и в доме воцарилась тишина. Только слышно было, как с улицы доносятся звуки раннего утра: лай собак, кукареканье петухов, чей-то перхливый кашель, громкие окрики и бряканье. Городская окраина просыпалась, и Айна была рада, что в этот час они с Лианом не валяются посреди дороги, голые и бесприютные.

Какое-то время она просто сидела за столом и смотрела на улицу сквозь открытое оконце. Айна видела, как мимо дома Уны прошел хромой старик, а следом за ним – двое мальчишек со свиньей на веревке. Потом один из детей быстро пробежал обратно, крича во всю глотку, что город, де, погорел начисто. После этого людских голосов разом стало больше, улица наполнилась их гулом и звоном.

Айна поняла, что пожар и правда был очень сильный. Гораздо сильней, чем могло показаться издалека. Она сползла со скамьи и быстро подошла к сундуку, на котором спал Лиан. Смутная догадка терзала ее разум, но она боялась впускать эту мысль, гнала ее от себя. «Нет, – думала, кусая губу, – не может такого быть! Он только защитил нас от огня. Он не мог…»

Айна пристально вгляделась в лицо своего друга. Даже во сне оно казалось суровым и тревожным. Губы Лиана были крепко сжаты, а брови сведены к переносице. Она осторожно провела рукой по его мягким, таким удивительным волосам, которые словно излучали свет. Лиан едва заметно шевельнулся, но глаз не открыл. Только тревожная складка меж его бровей наконец разгладилась, словно развязались невидимые ниточки.

– Как ты это делаешь? – прошептала Айна, убирая светлую прядь с его лба. – Кто ты, Ли?

Уна вернулась быстро, как и обещала. Она поставила у очага широкую бадью, споро раздула огонь, нагрела воды и велела Айне раздеваться. Когда та повернулась спиной и стянула с себя рубаху, женщина громко ахнула.

– Матерь светлая! Да кто ж тебя так?!

Айна смотрела на угли в очаге и молчала. Больше всего на свете ей хотелось просто забыть то, что случилось минувшей ночью. Как будто и не было никогда ни обжигающей плети, ни темницы, ни смуглого господина с его горячими губами.

– Деточка… – Айна не видела лица Уны, но в голосе той звучала неподдельная боль. – Постой, я принесу тряпицу. Эти раны надо промыть как следует. Что же ты молчала?!

Потом Уна медленно и очень осторожно поливала спину Айны теплой водой и стирала с нее кровь, пот и пепел. Было больно, но эта боль казалась малой платой за заботу и теплоту, какой Айна не видала уже давно. Она закрыла глаза и позволила Уне смывать всю эту грязь, а вместе с тем весь страх и ужас, которые много дней наполняли каждую часть ее тела.

Когда с мытьем было покончено, Айна почувствовала себя совсем маленькой и покорной. Она безропотно вытерпела наложение прохладной мази и тугих повязок, но едва нашла в себе силы, чтобы подняться на второй этаж. Там хозяйка дома велела ей лечь на широкую кровать, и Айна уснула в тот же миг, как голова ее коснулась набитой сеном подушки.

Реальный мир выплывал из тумана путаных сновидений постепенно, урывками.

Сквозь пелену полузабытья Айна с трудом могла припомнить, что пару раз вставала с кровати, дабы отыскать ночную вазу и снова упасть в мягкую постель. Кажется, иногда она кричала среди ночи от страшных видений, и тогда заботливые руки гладили ее по голове, прогоняя кошмары.

По-настоящему Айна проснулась от того, что кто-то положил ей ладони на спину и она ощутила сильный ровный жар, который шел в самую глубь тела. Айна разлепила глаза, кое-как собрала их вместе и с облегчением увидела, что все еще находится в маленькой уютной спаленке Уны. Она шевельнулась, пытаясь привстать, но руки сердито прижали ее обратно к кровати, и Айна не посмела ослушаться. Ей было хорошо. Очень хорошо… Немного кружилась голова и хотелось пить, но спина – вот чудо! – почти не болела. И на сердце стало так легко, как давно не бывало.

Спустя несколько минут горячие ладони медленно соскользнули, и она наконец смогла подняться, прикрыв наготу покрывалом.

Возле нее на кровати сидел Лиан.

Он был одет, чист и больше не выглядел таким пугающе бледным, каким Айна запомнила его наутро после пожара. Обыкновенный худой мальчик в простой одежде, какую носят все дети низших сословий.

Этот мальчик улыбался. Впервые за все время их знакомства.

Он улыбался робко, нерешительно, словно не верил, что уже можно. Улыбался, глядя ей в глаза. И как же эта улыбка преображала его суровое лицо! Какими милыми делала привычные черты…

Забыв о приличиях, Айна сгребла его в охапку и крепко прижала к груди.

– Лиан, как же я рада тебя видеть!

Он хмыкнул, обнял ее тоже, но тут же выпустил голые плечи и смущенно опустил глаза. А потом опять поднял их и одарил Айну еще более широкой улыбкой. Уже почти совсем настоящей. Она подумала, что еще ни разу не видела своего друга таким. Обычным ребенком.

Вот только обычным он все же не был.

– Ли, – Айна покосилась на его ладони. – Что ты делал?

Лиан понял, о чем она. Улыбка сразу исчезла, спряталась где-то в уголках его глаз.

– Просто… Просто помог немного.

Айна осторожно распутала повязки и, изогнувшись, через плечо оглядела свою спину. На месте кровавых огненных полос, которые сжигали ее болью, остались только светло-розовые следы. Будто новая кожа успела вырасти за минувшую ночь.

– Как? Как ты это делаешь?

Лиан пожал плечами.

– Не знаю. Само выходит, – заметно было, что он не очень хочет говорить о своем даре.

Но Айна больше не видела смысла притворяться, будто ничего особенного не происходит.

– Лиан, ты колдун?

Он вздрогнул от ее слов и порывисто отпрянул в сторону. Сверкнул на Айну сердитыми глазами, в глубине которых плескался страх. Только теперь Айна впервые рассмотрела, что эти глаза были синими, ярко-синими, как небеса.

– Нет! Не говори так!

– Но почему? Разве это плохо? У нас в деревне возле замка есть одна женщина, которая умеет лечить руками. Ее очень уважают, и живет она в достатке.

– Ты не понимаешь! – Лиан выглядел таким встревоженным, что Айна уже пожалела о своих словах. – Это… это… нельзя!

– Нельзя? Но почему?

– Потому! – Он обхватил себя за голову, спрятав лицо. От недавней безмятежности не осталось и следа. – Нельзя…

Айна вздохнула. Она ничего не понимала, кроме того, что этот мальчик полон тайн. И от тех тайн ему больно и страшно.

– Ладно, Ли, нельзя так нельзя. Но на самом деле это же такое чудо… то, что ты умеешь лечить людей. Спасибо тебе.

Он хмыкнул и повел плечом.

– Да не за что. Ты бы так же сделала, если б я три дня валялся беспамятный… с горящими ранами.

Айна замерла.

Три дня?

Наверное, у нее было очень растерянное и глупое лицо, потому что Лиан, оторвав голову от колен и глянув на Айну, вдруг рассмеялся, будто забыл разом все свои страхи.

– Три? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Хозяйка уж лекаря собралась звать. – Он почесал лохматую макушку и добавил небрежно: – Да я и сам только вчера к вечеру прочухался. Глаза открыл, а тут она… Уна. Я сначала испугался, а потом понял, что она хорошая. Одежду мне новую вот дала. И еды досыта. Ну и вообще… Я обычно людей вижу. Знаю, чего от них ждать.

«Кроме того раза, когда тебя сцапали», – с грустью подумала Айна.

Лиан словно услышал ее мысли.

– Жаль, что иногда этот дар меня подводит, – сказал он.

– Да уж. Ли, а ты рассказал Уне про все… что было?

Вопрос был простой. Без подвоха. Но Лиан опять закаменел и словно отдалился, хотя все так же сидел рядом. Несколько мгновений он смотрел пустым взглядом в стену у Айны за спиной, а потом, прикрыв глаза, прошептал:

– Я солгал.

– Солгал?

– Да. Я сказал, что нас силой держали в чужом доме, но не сказал, где именно. И что нам некуда возвращаться. Что мы сироты и ты – моя сестра…

– Ох, Ли! – Айна прикрыла лицо ладонями и тут же убрала их. Она ничего не понимала. – Но зачем?!

Лиан молчал, прожигая стену взглядом. Молчал долго. Но в конце концов он снова посмотрел на Айну – прямо в глаза.

– Потому что я не хочу домой.

И добавил, опустив ресницы:

– Потому что ты мне нужна, Айна. Очень нужна.

Ответить она не успела: внизу скрипнула дверь, и раздались шаги. Уна вернулась домой. И не одна. Когда хозяйка поднялась наверх, следом за ней в спальню вошел седой человек в коричневой рясе храмового служителя. В руке он нес небольшой деревянный ящик с ручкой.

– Очнулась! – воскликнула Уна, увидев, что Айна сидит на кровати, испуганно прижимая к себе край покрывала. Снятых повязок она не заметила. – Ну чего ты, деточка, опять боишься? Уж все плохое позади.

Уна подошла к ним и ласково погладила обоих по головам.

– Вот они, мои подобрыши, брат Керон.

– Вижу, сестра. Но девочка не выглядит умирающей. Похоже, ты поспешила волноваться. Как обычно. Впрочем, давай я сначала ее осмотрю.

Айна с тревогой отпрянула, когда этот незнакомый священник подошел к ней и поставил свой деревянный ящик на пол у кровати.

– Покажешь мне свои раны, дитя?

Она не хотела. Не хотела, чтобы хоть кто-то, кроме Уны и Лиана, прикасался к ней. И еще больше Айну страшило, что скажет священник, если увидит ее спину с совершенно зажившими следами от побоев.

– Нет! – воскликнула она. – Не надо! У меня уже ничего не болит!

– Не бойся, я не обижу тебя, – попытался увещевать ее священник. – Я просто лекарь. Мое дело врачевать людские тела, не более того. Позволь мне взглянуть. Обещаю, я не причиню тебе боли.

И прежде, чем Айна успела хоть что-то ответить, он быстро взял ее за плечи и развернул.

Тишина, повисшая в комнате после этого, была густой и ощутимой, как туман.

– Но я же своими глазами видела… – пробормотала Уна. – Брат Керон, там были такие раны, которые заживают по нескольку недель!

Священник отпустил Айну и удрученно качнул головой.

– Так как же ты это объяснишь мне, сестра?

– Я не знаю… Не иначе как чудо! Я молилась за девочку… Возможно, Небесная Матерь услышала мои мольбы.

– Возможно, – пробормотал лекарь и снова покачал головой. – Тогда это и в самом деле настоящее чудо. А тебе стоит почаще возносить столь искренние молитвы за наших больных.

Уна смотрела на Айну так, будто у той по меньшей мере выросли крылья за спиной. В конце концов она тряхнула головой и быстро подошла к сундуку возле кровати. Из него хозяйка дома достала скромное коричневое платье – вроде того, что было на ней самой – и вручила его Айне.

– Вот тебе одежда. Мы будем ждать внизу.

И поспешно спустилась по лестнице.

Лекарь еще раз внимательно посмотрел на Айну с Лианом, пожевал губами и последовал за ней.

Едва он вышел, Лиан схватился за голову.

– Ш-ш-ш, – Айна быстро обняла его, – все в порядке. Он не догадался. Не бойся. Иди тоже вниз. Мне нужно переодеться. А если этот лекарь будет о чем спрашивать, ты скажи, что я вот такая уже проснулась.

Оставшись одна, Айна быстро облачилась в платье. Оно оказалось слишком плотным для лета и чересчур длинным, но зато у нее наконец появилась нормальная одежда.

Когда она спустилась вниз, священника в доме уже не было.

– Ушел, – ответила Уна на ее молчаливый вопрос. – У брата Керана много работы при храмовой лечебнице. У меня, по правде сказать, тоже. Там всегда не хватает рук, а сейчас уж и подавно. Это удивительно, что он согласился уделить тебе несколько своих минут… Я очень просила, боялась, что ты помрешь не сегодня завтра. – Она окинула Айну взглядом с головы до ног: – До сих пор глазам своим не верю, что ты тут стоишь на своих ногах, деточка. Вижу, платье тебе совсем велико. Ну ничего, найдем получше. Я живу небогато, но уж на это денег хватит. Хорошо хоть, для твоего братика соседка отдала портки меньшого сына. Малец так вытянулся, что и сносить не успел.

Удивительно, но Уна не пыталась задавать Айне никаких вопросов, а невысокого отощавшего Лиана, похоже, и вовсе считала слишком маленьким для разговоров. Быстро накрывая стол к поздней утренней трапезе, она рассказала, что уже много лет работает при храмовой лечебнице, ходит туда почти каждый день с тех пор, как овдовела. Мужа Уны и ее детей унесла чума. Только ее одну пощадила злая зараза, оставив хозяйкой большого пустого дома. Слишком большого для нее одной… С той поры все свое время Уна отдавала другим людям.

Рассказала она и о том, что сейчас лечебница переполнена: очень много горожан пострадали во время страшного ночного пожара, оставшись без крова и семьи. Словом, рассиживаться без дела у нее времени не было: раз уж оба «подобрыша» пришли в себя, ей следовало поскорее вернуться в храм. Мол, ничего страшного, посидите дома одни, в тишине да спокойствии.

Едва густая гороховая похлебка была прикончена, Уна велела Айне убрать со стола, а сама, не мешкая, направилась к двери.

И тут дорогу ей преградил Лиан.

– Матушка Уна, возьми и меня в храм! Я не боюсь крови. Если там нужны руки, пригожусь! Я тоже могу ухаживать за больными.

Он стоял перед хозяйкой дома, не давая ей выйти, – тонкий, натянутый, как струна, звенящий от напряжения. И Уна только руками развела:

– Да что ты там забыл, хороший мой? Сам еще вчера лежал дохлой тушкой…

– Нет, я сильный! – Лиан полыхал взором и даже не думал уступать дорогу. – Я могу!

Уна растерянно оглянулась на Айну.

– Ну хоть ты ему скажи, что не надо. Где ж это видано, чтобы малые дети с кровавыми ранами возились!

Айна смотрела на Лиана. Она видела, что в глазах его вот-вот блеснут слезы: ведь стоит ей запретить, и он останется здесь, никуда не пойдет. Но обидится очень сильно.

«Почему для тебя это так важно, Ли?»

Она поймала его взгляд и прочла в нем мольбу о помощи. И обреченно отвернулась.

– Мы пойдем, матушка. Раз любые руки нужны, то и наши сгодятся.

В отличие от Лиана, Айна боялась крови. И ей совсем не хотелось смотреть на чужие страдания. Но она знала, что должна идти. Чтобы не есть хлеб в этом доме задарма. И чтобы быть рядом с Лианом, которому она так нужна.

Уна лишь головой покачала.

– Ох и странные же вы, детки… Ну что мне с вами делать? Так и быть, возьму с собой. Но чур слушать меня во всем и никуда не лезть без дозволения! Я отведу вас в лечебную мастерскую к брату Жакку, ему там всегда нужны помощники.

3

При свете дня Айна смогла наконец рассмотреть Ройн. Город был невелик и не особенно богат, а после пожара и вовсе выглядел ужасно. Половина улиц зияли черными дырами пепелищ, отовсюду торчали обгорелые балки, высились закопченные первые этажи без крыш – все, что было выше, огонь уничтожил, оставив только каменные основания. К обычному аромату нечистот добавился вездесущий, заползающий в самое нутро запах гари. Люди, что встречались им на улицах, выглядели потерянно и мрачно. Только один пьяный голосил посреди площади похабную песню, но и он скоро замолчал.

Лиан шел по улицам Ройна с таким лицом, что Айна предпочитала не заглядывать ему в глаза. Давешняя догадка еще больше укрепилась в ее сердце.

Чем ближе они подходили к главному городскому храму, тем больше становилось людей вокруг. Айна видела целые семьи, что сидели на своих пожитках под стенами домов. Кто-то развел костер и готовил на нем еду, кто-то спал, завернувшись в кусок грязной холстины, иные горько плакали. Возле людей ошивались собаки, а малые дети уже затевали свои игры, спеша жить и радоваться тому нехитрому счастью, что им осталось.

У ворот храма стояла длинная очередь горожан, которым было вовсе не до веселья. Эти люди смиренно ждали хоть самой ничтожной помощи. У Айны сердце сжалось от боли при виде обожженных, наспех перевязанных, хромых и увечных жителей Ройна. Несколько дней назад, сидя под замком в Доме Цветов, она искренне желала зла всем обитателям этого города, а теперь с ужасом думала о своих черных помыслах, которые обернулись явью.

Уна провела их через заднюю дверь в высокой каменной стене храма. Проходя мимо очереди раненых, она сказала, что самых тяжелых погорельцев уже приняли в лечебнице. И еще добавила после паузы, что многие умерли в первое же утро, не успев дождаться помощи.