Огонь и ветер

Дикие Земли

1

– Видели бы вы свои рожи, мальчики! – Патрик негромко фыркнул и хлопнул нас обоих по плечам. Мне прилетело по левому, а Фарру по правому.

– Не смешно, – холодно процедил Высочество, и я нервно ухмыльнулся. Хотя вообще-то да, смешно нам не было. Совсем.

– Это ты так думаешь, Фаре, – сказал Патрик. – На самом деле посмеяться есть над чем. Но я, так уж и быть, не стану. Эта девочка обставила вас обоих. И правильно сделала. Я бы на ее месте сбежал еще раньше. От вас двоих, таких прекрасных.

Его темный силуэт качнулся в сторону, а потом я услышал громкий стук, как будто кто-то брякнул о стол бутылкой.

– Вина?

Почему бы и нет.

– Феррестрийское? – обреченно спросил я.

– Нет, местное, – ответил Патрик. – Но очень хорошее. Лично выбирал. Так как?

Фарр круто развернулся и вышел из кабинета, яростно хлопнув дверью.

– Ясно, – промолвил его дядя как будто без малейшего огорчения. – Кое-кому нужно охладить горячую голову. А ты, Лиан?

А я решил не отказываться. Плохого вина в этом доме действительно не держали, внутри же у меня было слишком пусто и гулко – как после удара по затылку. Я все еще не мог до конца осознать то, что произошло.

Она в самом деле уехала.

Моя Айна, которая никогда не была моей. И в этот раз не стала.

Я отчаянно сжал в кулаке кольцо с синим камнем, надеясь телесной болью затушить боль в сердце.

– Как твои глаза? – спросил Патрик, наливая вино.

Неожиданный вопрос привел меня в чувство быстрее, чем любые неприятные ощущения. Глаза? Этим утром я о них вовсе не думал.

– Не знаю… Как обычно. Пока не рискну выйти куда-то дальше берега.

– И надеть туфли, – отметил принц без насмешки.

– Ну, без них удобней.

Босыми ногами я мог «видеть», куда иду. Поэтому надевал обувь, только когда без нее было никак не обойтись.

– Понимаю. – Патрик взял меня за локоть и направил в кресло. То самое, у камина, которое я теперь и в полной темноте узнал бы на ощупь. Он вручил мне кубок с вином и сказал, не скрывая разочарования: – Плохо. Слишком медленно. Я полагал, к этому дню ты уже сможешь рассмотреть в зеркале свое лицо вплоть до шрамов.

Я только вздохнул. Пригубил вино и тут же вернул его на столик. Внутри и так все горело огнем.

– М-да, – продолжал принц. – Дальше смысла ждать, похоже, нет. Надо что-то делать… И, знаешь, мне это кажется сейчас важней твоих сердечных ран. Не согласен? – Он заметил, как я нахмурился. – Ох, Лиан… Если честно, ты выглядишь так, будто тебе тоже надо поколотить мешок с песком.

– Какой еще мешок? – мрачно спросил я. Поколотить кого-нибудь хотелось, это уж точно.

– В саду есть площадка для тренировок с деревянным оружием. Там он и висит. Отличный такой куль, полный песка. Крепкий и совершенно бесчувственный. Уверен, мой мальчик сейчас рядом с ним – выбивает свою обиду, чтобы ненароком не выместить ее на ком-нибудь из нас. Хотя, полагаю, он бы охотно поставил тебя на место этого мешка. Порой я очень удивляюсь, как вы еще не добавили друг другу по парочке новых шрамов.

Я промолчал. Все думали, будто я не помню, как мы с Фарром впервые встретились, но эти воспоминания мне отшибло только на первые несколько дней, а потом они вернулись. Так что насчет шрамов сказать сложно, а вот поубивать друг друга мы не только хотели, но и пробовали. Мне тогда чудом удалось сдержаться и не придушить наследничка.

– Как ты думаешь, – спросил я словно между прочим, – куда Айна могла поехать?

– Да мало ли куда, – уклончиво ответил Патрик. – В мире так много прекрасных мест. В том числе Феррестре, где она ничего, кроме твоего дома, увидеть не успела.

Я снова хлебнул вина, совсем не ощутив его вкуса, и покачал головой. Нет, через это проклятое ущелье Айна точно не поедет, как бы сильно ей ни хотелось побывать в феррестрийских апельсиновых рощах. Патрик просто пытался отбрехаться, и я догадывался почему.

– Она не хочет, чтобы мы знали, да?

– Конечно, не хочет, дурья башка. Если бы хотела, пришла бы и сказала каждому из вас лично. – Себе принц тоже плеснул вина в кубок и сел прямо на стол. Я по-прежнему видел немногое, но это мог разглядеть.

Ах, демоны побрали бы мою слепоту! Все минувшие дни я только и ждал, что зрение вернется ко мне окончательно и я смогу увидеть Айну. Увидеть, наконец, ее лицо. Не размытое пятно, как видел сейчас все лица, а каждую его черточку. И особенно глаза. Мне было так важно заглянуть в них! Но увы…

– Ступай-ка ты, в самом деле, в сад, – сказал Патрик, заметив, как яростно я сжал челюсти. – Пусть Фарр поучит тебя колотить мешок. Иногда это полезней, чем жечь все вокруг направо и налево. Идем, провожу тебя.

Погулять я и правда был не прочь, но только не в компании разгневанного Высочества. И даже не с Патриком. Больше всего мне хотелось просто спрятаться в самой гуще старых деревьев и оставаться там до тех пор, пока не пройдет то самое желание испепелить все вокруг.

Совершенно неуместное в этом доме.

Прошло почти две недели, как мы приехали в Янтарный Утес, и за это время я вполне привык называть хозяев замка по именам, не думая всякий раз о том, что судьба свела меня со столь высокородными людьми. Я очень быстро осознал, почему Айна так упорно пыталась затащить меня сюда. Здесь было столько любви и света, что хватало всем. Поначалу я еще пытался найти этому объяснение, но очень быстро попустился: в конце концов, какая разница, почему Патрик и Элея приняли в свой дом нелепого чужака? Главное, что не пытались переделать на свой лад и извлечь выгоду. Мне было тут хорошо, хотя иногда разговоры с хозяином дома и доводили меня до исступления – он вечно лез туда, куда я никого не хотел пускать. Хвала богам, Айна этого не слышала! Впрочем, она все равно всегда знала обо мне гораздо больше, чем стоило.

В той части сада, куда привел меня Патрик, царили тишина и покой. Журчал поблизости небольшой ручей, пахло травами. Я узнал мяту, грачиный глаз, ласкуницу и еще парочку растений – из тех, что хорошо добавлять в отвары от тоски и душевной боли.

Славное место. Как раз для меня.

Оставшись один, я сел под каким-то деревом, прислонился спиной к широкому стволу и закрыл глаза. Мне хотелось отдохнуть от всех этих цветных пятен и силуэтов, которые никак не становились чем-то более четким. Но еще больше – от своих мыслей. Вот только они никуда не делись. Наоборот, вонзились в мое сознание сотнями острых лезвий. А потом я как наяву услышал голос отца.

«Ничтожество, – с презрением бросил он. – Ты просто ничтожество. Ты никогда ничего не добьешься, выродок. Ты никто и ничто».

Конечно… Где Айна, и где Лиан Даэл, этот слепой уродец. Фарр был тысячу раз прав, когда говорил, что я просто сопляк и безумец, которого она пожалела. За каким рогатым демоном ей сдался такой огрызок?

Я обхватил голову руками, до боли вцепился пальцами в волосы.

Рядом с Патриком было легче. Рядом с ним все казалось проще и даже смешнее, но, едва он уходил, все менялось. Мысли-лезвия не оставляли на мне живого места.

Старая нянька, которая воспитывала меня в раннем детстве, любила повторять, что я, как и все Даэлы, родился под темной звездой. Помню, когда был совсем маленьким, я жутко пугался этих слов. Но потом привык, как привыкают к постоянной ноющей боли. Под темной так под темной. Это не мешало мне гонять бабочек в саду, есть сладкие пирожные и замирать от счастья у мамы на коленях. Мама про темную звезду не поминала никогда. Она называла меня золотым мальчиком и говорила, что я – ее счастье. Наверное, так говорят все мамы. День, когда ее не стало, обернулся для меня кошмаром. Именно тогда я впервые понял, о чем толковала нянька. Понял, что на самом деле проклят.

После маминой смерти никто и никогда больше не обнимал меня так крепко и так нежно.

Пока я не встретил Айну.

Она не знала, что я – убийца. И о моем проклятии не знала. Я надеялся, что про мой дар она не узнает тоже, но это было бы слишком хорошо. До сих пор не понимаю, почему он не отпугнул ее. Не помешал стать моим другом… и больше, чем другом. Хотя об этом она, похоже, долго не догадывалась – довольно нелепо ждать серьезных чувств от мальчишки, которому едва сравнялось девять. Я и сам тогда не осознавал до конца, как много для меня значит эта девочка с темными глазами, полными тревоги. Мне просто хотелось, чтобы она оставалась рядом. Всегда. Но я своими руками разрушил то, что судьба подарила нам. Тогда, у порога этой клятой Башни, я прекрасно понимал необратимость своего выбора, однако мне казалось, будто я все делаю верно.

Глупец.

Боги, каким же я был глупцом… Казался себе ужасно умным, но время показало, насколько сильно я ошибался. И ошибка эта стоила мне слишком дорого: на много лет потерять самого близкого человека – такого и врагу не пожелаешь.

Меня спасали только сны. До тех пор, пока в них не появился запах другого. Другого мага, который занял все мысли моей любимой. Долгое время я сгорал от ненависти и желал уничтожить его, но, встретив наяву, понял, что это невозможно, ибо нас с Фарром тоже соединяла неподвластная моему уму связь.

Когда в Золотой наши взгляды скрестились впервые, я предпочел бежать без оглядки, потому что никто прежде не видел меня настолько глубоко. Целиком. От макушки до пяток – со всеми мыслями, чувствами, страхами и надеждами. Сам я тоже его увидел. Вернее, мог увидеть, но не захотел – мне это было не нужно. В те дни я думал лишь о том, как сохранить в равновесии свой мир, который рушился у меня на глазах. Мир, который озаряла для меня Айна… и в котором не оставалось для нее места. Я был слишком мал и глуп, чтобы просчитать хотя бы на пять ходов вперед и понять, что этот белый принц неизбежно окажется рядом с ней. Мне следовало предвидеть это.

Но не смог.

Так же, как не смог увидеть и ловушку, расставленную для меня в Красной Башне. Наверное, за эту слепоту стоило благодарить проклятье нашего рода. Или мою безграничную самоуверенность. А может, просто так звезды сошлись. Теперь уже никто не скажет наверняка.

– Эй, Заноза! Хватит плакать. На тебя поглядишь – так сам разрыдаешься. Поднимай свою тощую задницу и пойдем займемся делом.

Крысиный хвост! Откуда только этот мерзавец вылез?!

– Шел бы ты подальше, Высочество. – Я убрал руки от лица, чтобы он увидел мои сухие и злые глаза. – Может, это тебе всплакнуть не мешает, а? Глядишь, полегчает. Тяжело, наверное, наследничку пережить такой разворот?

– Вставай, убогий, – хмыкнул Фарр и бесцеремонно ухватил меня за шиворот. А когда я попытался заехать ему кулаком в морду, легко уклонился и перехватил руку. – Дерешься как баба. Ну-ка, попробуй еще раз!

Я попробовал. И даже попал. Ну, почти… Кулак скользнул по его плечу, едва задев рукав тонкой белой рубахи, а я потерял равновесие и едва не упал. Вот же пакость! Гораздо проще было бы врезать потоком воздуха, однако в доме Патрика мне приходилось держать под контролем свою Силу.

– Давай еще разок, – подстегнул меня насмешливый голос, в глубине которого я без труда мог расслышать такую же боль, как моя собственная. – Да не маши ты руками, точно мельница. Смотри, как надо. – Фарр перехватил меня за плечо и направил удар чуть в сторону и ниже. – Сопляком ты и то лучше кулак держал.

– Посмотрел бы я на тебя, Верзила, если бы ты видел хоть вполовину так паршиво, как я сейчас…

Он хмыкнул и поправил мой локоть.

– Чтобы сделать хороший удар, глаза тебе не нужны. Давай, лужа болотная, соберись! Врежь мне как следует!

Ну ладно. Сам напросился.

В калейдоскопе пятен я отчетливо видел ярко-белую рубаху и такую же ослепительную гриву волос. Казалось, врезать этому паршивцу прямо в челюсть совсем несложно, но, когда кулак налетел на его подставленную ладонь, я понял, что мой папаша все-таки был прав: я полный неудачник, даже навалять толком не могу.

Фарр положил руку мне на плечо.

– Здесь места маловато. Пойдем, кротеныш. Я покажу тебе, как надо замахиваться, чтобы все зубы веером разлетались.

Шли мы недолго.

– Я тут подумал… Наверное, ты прав, – обронил Фарр, когда мы добрались до нужного места и того самого мешка. Там, где он висел, мои глаза различали только серое пятно. – Несколько раз мне приходилось тренироваться с завязанными глазами. Это и в самом деле гадкое ощущение, когда ничего не видишь. Но раз уж мы пришли сюда… Знаешь, иногда стоит просто попробовать. Держи!

В ладонь мне легла гладкая рукоять деревянного меча. Странная штука. Не игрушка и не оружие. Но держать ее было приятно.

– И что я должен делать?

– А что тебе хочется?

Ох, вопрос! Чего мне по-прежнему действительно хотелось, так это собрать воедино всю свою Силу и сотворить что-нибудь ужасное. Аж в груди горело! Хотелось обрушить безумную грозу на этот мир – такую, чтобы от ударов молний земля треснула до самого основания! Хотелось превратить половину деревьев вокруг в пылающие факелы! Или хотя бы ударить наотмашь самоуверенного королевского сынка, который почему-то решил, будто имеет право учить меня жизни.

Я замахнулся и с криком врезал дурацкой палкой по серому силуэту.

Песочный куль оказался тяжелым и твердым. Деревяшка отскочила от него, едва не вылетев у меня из рук. Злости от этого стало только больше. Я замахнулся еще раз.

И еще.

Не знаю, сколько я лупил серую тушу, да только за все это время Фарр ни разу не попытался подсказать мне, как нужно правильно держать меч или еще что-то в этом роде. Он просто стоял молча чуть поодаль и смотрел на то, как я до дрожи в руках и до соплей на лице колотил его любимый мешок. А когда я понял, что больше не могу сделать ни единого взмаха, забрал свою игрушку и вернул ее куда-то, где ей было место.

Потом его ладонь вновь легла мне на плечо.

– Вот и славно. Пойдем теперь, проверим, что там было сегодня на завтрак. Умойся только. Вид у тебя… В общем, умойся.

Я не только умылся, но и облился водой до пояса прямо там, в саду. А потом решил переодеться – рубаха была насквозь мокрой от пота. В своей комнате я бросил ее в корзину, куда надлежало отправлять грязную одежду, и не глядя вытащил из сундука другую, такую же светлую, из тонкой ткани прекрасной выделки. С детства не носил ничего подобного, но в этом доме по-другому не жили. Еще бы! Членам королевской семьи не пристало одеваться во что попало. И их гостям, очевидно, тоже. Не успел я оказаться в Янтарном Утесе, а ко мне уже подослали какую-то тетку с мерной лентой, которая, ворча, крутила меня из стороны в сторону, сетовала на мои торчащие кости и вздыхала при виде шрамов. Даже обронила, что тому, кто это сделал, «надо бы самому пальцы-то повыдергать». Я почел за лучшее смолчать и не упоминать о том, каким красивым факелом горел хранитель Кешт (чтоб его прах вечно летал только над выгребными ямами!). Уже на следующий день тетка принесла мне первую рубаху и новые штаны, а спустя еще неделю у меня была целая стопка чистой новой одежды, достойной принца.

Когда я спросил у Патрика, как мне расплачиваться с ним за все эти щедрые дары, тот очень серьезно ответил, что отныне мой долг – считать себя его учеником и делать то, о чем он просит. Эта цена оказалась не такой уж маленькой… Если бы мы встретились восемь лет назад, ученичество далось бы мне гораздо легче: не пришлось бы объяснять, отчего я вздрагиваю всякий раз, когда наставник просит меня закрыть глаза и направить Силу. Но такова была расплата за вторую ошибку, которую я совершил в детстве, доверившись своим страхам, а не Илин, которая должна была отвезти меня в Янтарный Утес. Патрик сказал, что здесь нет моей вины, что к тому времени я уже следовал пути, на который столкнул меня отец, но осознание этого ничуть не утешало.

Свежая рубаха легко скользнула по плечам. Я провел ладонью по мягкой ткани рукава и мысленно поблагодарил ворчливую портниху: хоть язык у нее и длинный не в меру, но руки золотые – вся новая одежда была мне точно впору.

Прикрыв дверь, я покинул свою комнату и направился в сторону дворцовой кухни, где и в самом деле всегда оставалось что-нибудь вкусное после завтрака.

Щедрые хозяева этого дома отвели мне спальню на одном этаже со своими покоями. Наверное, лет восемь назад я бы счел это вполне уместным. Но не сейчас. Всякий раз проходя мимо комнат, где жили родственники короля, я ощущал себя довольно неловко. Особенно в первые дни, когда еще плохо помнил, куда нужно идти, где начинаются ступени и в каком месте следует свернуть, чтобы не оказаться прямо под дверями комнаты принцессы Аннис, которая имеет обыкновение распахивать эти двери внезапно и прямо в лоб незадачливым гостям. Бедняжка тогда жутко расстроилась и смутилась… Было бы из-за чего.

Вообще эта девочка мне сразу понравилась. В том числе и потому, что она восхитительно умела язвить над своим кузеном. Они тут все, в этой семейке, за словечком в мошну не лезли, но Аннис была просто мастером по части едких колкостей. И, если честно, я жутко завидовал ее младшему братцу: уж лучше иметь такую сестру-занозу, чем терпеть благовоспитанных дур вроде моих Лоры и Дэллы. Вот уж с кем всегда была скука смертная! Их интересовали только наряды да женихи. Аннис же на равных обсуждала со старшими такие вопросы, которые крайне редко волнуют хорошеньких юных леди. И никому даже в голову не приходило посмеяться над ней или сказать, будто мала еще. Чем больше я на нее смотрел, тем отчетливее видел, какой могла бы быть моя Айна, родись она в подобной семье, а не в лачуге на скотном дворе. А когда смотрел на Мая, понимал, каким мог бы быть я сам в том возрасте, когда встретил Айну. Если бы мама не погибла…

Дети Патрика и Элеи сильно отличались от всех, кого я знал. Ни в одном ребенке я прежде не видел столько силы, столько ясности ума, дерзости мышления и свободы. И так много любви… которая могла бы достаться и мне. Когда я в полной мере осознал, чего лишился, сбежав от мрачной рыцарши, то от ярости и боли едва не прогрыз дыру в своей подушке. В мире есть прорехи, которые не залатать, как ни старайся, и все мое детство упало в одну из них. А может, и вся жизнь.

Первые дни в Янтарном Утесе прошли как в тумане. Видел я тогда совсем скверно и не решился бы спуститься на кухню. Однако с того момента прошло достаточно времени, чтобы освоиться и не налетать на углы, так что в помощи поводыря я уже не нуждался, о чем и сообщил Высочеству накануне. Но, видимо, сказал недостаточно ясно: почему-то он решил, будто мне еще рано полагаться на свои глаза. Не успел я дойти до лестницы, как увидел там этого мрачного зануду.

– Экий ты нерасторопный, – съязвил он, цапая меня за рукав и без колебаний увлекая вниз за собой, точно младенца какого. – Девки и то быстрей корсет шнуруют.

Если бы он сделал вот так месяц назад, я бы, наверное, убил его. Прямо на месте. А теперь только молча попытался выдернуть руку из этой здоровенной клешни, но Фарр держал крепко и лишь хмыкнул в ответ на мой злобный взгляд. Самоуверенный мерзавец!

С чего он вообще решил, будто имеет право обращаться со мной как со своим младшим братом?!

Проклятье, я знал – с чего. Сам открыл ему эти двери в Таронском ущелье, ведь другого выхода не оставалось. Там, среди скал, протягивая руку своему врагу, я уже догадывался, что случится дальше, только это не имело никакого значения: мы оба понимали – действовать надо быстро. В первый миг, когда наши ладони соприкоснулись, я подумал, что потеряю сознание. Я ощутил всю тяжесть камня, падение которого пытался остановить мой враг, и огромную ошеломительно прекрасную Силу этого белого принца. А за ней – усталость, отчаяние и лютый страх потерять ту, что значила для него так много. Слишком много.

Ей-богу, некоторые вещи лучше не знать…

А потом не осталось ничего. Ни его, ни меня, ни страхов, ни сомнений. Только этот поток, который соединяет все в мире: небо и землю, свет и тьму, жизнь и смерть… и жалких букашек, именующих себя людьми. Кто-то из нас отбросил камень в сторону. Наверное, все-таки Фарр. А гнев земли точно усмирил я. Оказалось, что это так просто, когда твоя Сила сплетается с Силой другого мага! И так восхитительно.

Казалось, больше нет никаких преград.

Фарр чувствовал то же самое: восторг, ужас, потрясение. С ним, как и со мной, подобное случилось впервые. Я не видел его лица, но мне это было и не нужно, я просто знал. Знал про него все. А он – про меня. Мы оба поняли, как у нас много общего. Слишком много. И слишком велик был соблазн повторить пережитое – связать наши силы и стать единым целым.

Огненным смерчем, способным уничтожить все препятствия на своем пути.

Только о таком обычно не говорят вслух. Вот я и помалкивал.

А в доме Патрика вообще старался рта лишний раз не раскрывать. Тем более что моего соперника здесь любили как родного сына, и, брякни я про него чего лишнего, едва ли снискал бы одобрение.

Но иногда молчать было решительно невозможно.

– Да отстань ты от меня, дубина! С кузеном своим иди нянчиться! – рявкнул я и позволил рукаву вспыхнуть ярким пламенем.

Принц отшатнулся испуганно, уставился на свою ладонь в изумлении. Конечно же, на ней не осталось и самого малого следа огня: я вовсе не собирался причинять ему боль или портить свою новую одежду. Просто хотел показать этому паршивцу, что у меня тоже есть зубы. И воля делать то, что я хочу. А не он.

За завтраком Фарр молчал. Обычно наследник предпочитал махать языком направо и налево, да еще меня задеть обязательно. Но не сегодня. Единственным звуком, исходящим с его стороны, был угрюмый стук ложки о миску. Я не мог различать выражения лиц, однако знал наверняка, что у Фарра физиономия стала темнее, чем бок у наковальни.

Можно сколько угодно колотить песочный куль, но выбить из себя гнев не так-то просто. Он сочился сквозь наши поры и заполнял все вокруг. Даже говорливые кухарки притихли и предпочли заняться своими делами подальше от обеденного стола.

Я прекрасно понимал, о чем думает этот королевский сынок, привыкший получать то, что ему хочется. С каждой минутой его молчание становилось все тяжелее, а решимость вскочить и бежать к конюшне все ощутимее.

– Это плохая идея, – брякнул я зачем-то. – Она будет в бешенстве.

Молчание стало горячим и острым, как раскаленное в горне лезвие.

Мы много о чем говорили за минувшие недели. Но никогда про Айну. Никогда про то, что мы оба чувствовали рядом с ней.

И без нее.

По правде сказать, я все равно не верил до конца, что она останется со мной. Я желал этого столь сильно… Сильнее, чем забыть гнусную рожу Кешта. Сильнее, чем вновь стать зрячим. Но понимал, как глупо надеяться на подобное чудо. И потому каждый день рядом с ней был для меня подарком, хотя ни разу больше после возвращения из Феррестре она не позволила мне остаться с ней на ночь.

Обнаружив, что Айна ушла, я испытал такую боль, от которой на несколько мгновений остановилось сердце, а глаза вновь ослепли. Но я был готов к этой боли. С самого начала был к ней готов. Не мог же я, в самом деле, рассчитывать, что это счастье отпущено мне надолго.

А вот Фарр думал иначе. Он-то привык считать себя самым желанным гостем в ее сердце. Пока не увидел рядом с ней меня. Бедный глупенький принц. К таким разочарованиям жизнь его не готовила.

Иногда быть подзаборной собакой гораздо легче.

Я встал из-за стола, не дожидаясь, пока Высочество найдет слова, чтобы ударить ими побольнее. Наверху в своем кабинете меня уже ждал Патрик, и я отчетливо слышал его мысленный зов. Судя по всему, он не считал отъезд Айны достаточно веской причиной, чтобы отложить наши занятия.

Оставив Фарра наедине с яростным желанием сорваться и бежать вслед за Айной, я молча вышел из кухни. Не могу сказать, будто сделал это легко: в душе извивался червем ядовитый страх, что мой соперник окажется быстрее, умнее и удачливее. Что он сумеет почуять след и догнать Айну. А там уж пустит в ход все свое безграничное обаяние, перед которым так трудно устоять. Но я понимал, как мало тут зависит от меня: никакие слова и действия не остановят человека, привыкшего всегда добиваться своего. А сам я не мог покинуть Янтарный Утес – не с такими глазами. К тому же знал, что Айна не простит мне подобной дерзости. Если она даже кольцо оставила, значит, точно не хотела, чтобы ее искали.

Я поднялся уже до середины главной лестницы, когда навстречу мне спорхнула юная Аннис. Узнать ее было просто: такую легкую поступь и нежный аромат имел только один человек во дворце.

– Лиан! – воскликнула она радостно. – Вот ты где! Отец просил тебя зайти к нему.

– Знаю. – Рядом с этой девочкой я всегда чувствовал себя грязным уродцем и боялся даже дышать в ее сторону. Мне казалось, мрак, живущий в моей душе, может коснуться ее и осквернить это невинное создание. Боялся, что проклятие Даэлов вырвется наружу из моих глаз или рук и навсегда изменит судьбу той, которая никогда не знала настоящего зла. – Уже иду. Спасибо.

Я хотел осторожно обойти ее, но девчонка ухватила меня за руку и потащила наверх. Ну точь-в-точь ее несносный кузен.

– Я уже не слепой, Аннис.

– Ага, – весело выдохнула она. – Конечно. Только ходишь очень медленно.

– Я просто не торопился.

– Лиан, ты такой забавный! – Она звонко рассмеялась, ничуть мне не поверив. А я едва рот не раскрыл от изумления. Забавный? М-да. Похоже девочке никто не рассказывал про мое темное прошлое.

Аннис словно услышала мои мысли, замерла и обронила с деланой небрежностью:

– Извини, если обидела. Мне известно, что ты сильный колдун и злить тебя не стоит. Отец говорил. И чтобы я на тебя глаза не складывала, говорил тоже. Но я ж не дура, знаю, что ты Айну любишь.

От этих слов я чуть языком не подавился. Однако, славные беседы ведет его высочество принц Патрик со своими детьми!

Прежде, чем мне удалось прийти в себя, Аннис ошарашила меня новым вопросом:

– А правда, что вы с Фарром хотели убить друг друга?

Проклятье! Тут не то что языком подавишься – вовсе рот закаменеет.

К счастью, лестница как раз кончилась, а дверь кабинета была совсем рядом.

– Ты милый, – сказала Аннис, не дождавшись от меня ответов. – Айне повезет, если она все же выберет тебя.

Принцесса крепко сжала мою ладонь и в следующий миг уже была где-то в другой стороне коридора – только мягкие туфли быстро прошелестели по каменному полу. А я стоял еще несколько мгновений, не понимая, что это было и когда мне удалось стать милым. Но Патрик ждал, поэтому я потер свой шрам над глазом, усмехнулся и, коротко стукнув, толкнул дверь.

В кабинете все было так, словно я и не уходил никуда. Лучи солнца падали сквозь высокое окно, зажигая рубиновые искры в прозрачном кубке с вином, который я оставил на краю стола. Воздух за распахнутыми створками был полон чаячьих криков и шума волн. Запах моря врывался в комнату и смешивался с тонким ароматом воска, бумаги и чернил. Патрик сидел на своем обычном месте и что-то стремительно писал – перо нещадно скрипело и царапало бумагу.

А ведь я успел полюбить наши встречи. Успел привыкнуть к этим звукам, запахам и такому непривычному обилию света. Айна была тысячу раз права, когда говорила, что мне здесь понравится. И что я ничего еще не знаю. Я приходил сюда каждый день и каждый день открывал новые грани владения Силой: показывал наставнику свои умения, а тот учил меня, как можно сделать то же самое быстрее и лучше.

В окно влетела большая муха и, сделав круг по комнате, тут же покинула ее.

Дожидаясь, пока Патрик расправится с делами, я опустился в кресло и прикончил то, что оставалось в кубке. Хорошее было вино, чего уж там. Только проку никакого.

– Не полегчало, да? – не столько спросил, сколько утвердил Патрик, откладывая перо.

Я дернул плечом. Что тут скажешь.

– Не обижайся на нее, – вздохнул принц, вставая из-за стола. – Зная вашу историю… всех вас… я думаю, на сегодня это было единственно верное решение. Которое ей самой обошлось не так дешево, как может казаться со стороны.

Обижаться на Айну? Я качнул головой. Нет, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я злился только на себя – что не смог удержать ее, что изначально был лишен на это права. С того момента, когда выбрал Красную Башню. С того момента, когда разорвал нашу связь и закрылся от любимой.

Клятый слепой дурак.

Патрик подошел и положил ладонь мне на голову. От пальцев шло приятное щекочущее тепло. И покой. И то удивительное чувство уверенности, что все будет хорошо.

– Как много злости в тебе, дружок, – промолвил он. – Как много гнева… За что ты так себя ненавидишь? От этой ненависти все мои усилия обращаются прахом.

Я молчал, не зная, что сказать, но от слов наставника хотелось выть. Хотелось превратиться в крошечную пылинку без чувств и мыслей. Хотелось разодрать лицо когтями, чтобы вместе с кровью утратить и остатки разума.

– Тихо… – Второй рукой Патрик закрыл мне глаза и прижал мою голову к своей груди. От его рубашки пахло лавандой, а от рук – чернилами и вином. Наверное, пара капель упала на манжеты, когда он разливал ароматный напиток по кубкам. – Глупый мальчишка. Как же хорошо я тебя понимаю… Когда-то я жил с такой болью в груди, с такой же ненавистью к себе. Скверное чувство. Увы, я не из тех, кто умеет исцелять подобные раны. Мои руки знают толк в телесном врачевании, но, когда боль уходит столь глубоко… Ох, Лиан, я попытался, но тут нужны другие силы. И мне известен только один человек, который способен выпускать эту глубокую боль. Я очень надеялся обойтись без его помощи, но, видать, не получится.

– Он дорого берет? – мрачно спросил я, поеживаясь от непонятно откуда дунувшего холодного сквозняка.

– Нет. – Патрик усмехнулся и, отпустив мою голову, сел на краешек своего стола. – Не дороже, чем я. Вот только живет он далеко, и мне совсем не хочется отпускать тебя сейчас в те края. Ты все еще слабый внутри. Слишком шаткий. Но дело не двигается с места. По моим расчетам зрение давно должно было вернуться к тебе. Однако твои шрамы глубже, чем кажется на первый взгляд. Глубже, чем я могу залезть. Что-то мешает мне. Что-то слишком сильное и темное.

Я сглотнул и опустил голову. Я знал – что.

– Это мое проклятье. Проклятье нашего рода.

– Гм! – Патрик с интересом качнулся вперед: – Ну-ка, выкладывай! Почему ты вообще молчал об этом прежде?

Почему… Потому что есть вещи, о которых не хочется говорить вслух, чтоб не будить их лишний раз.

– Я не знаю точно, когда это случилось. Кажется, шесть или семь поколений назад. Один из моих предков убил своего господина. Он владел Силой, но был из простых людей, а тот вельможа бесчинствовал как мог. Давил поборами, девок портил. Предок не выдержал какой-то большой обиды и зарубил его топором. Может, тот снасильничал, может, последний мешок зерна забрал. Да не важно теперь. Важно, что он тоже был магом. И после его смерти на наш род легло это проклятье. Женщинам еще более-менее везет, а мужчины, все как один, плохо кончают. Кто-то умирает молодым, кто-то в зрелом возрасте, но страшной смертью, кто-то все теряет. В детстве я верил, что смогу уйти от этой тьмы, если покину свой дом и семью. Думал, на расстоянии зло до меня не доберется. Смешно…