Я же чувствовала себя посылкой, которую должны были доставлять по адресу. Если подумать, за последнее время меня только и делали, что перевозили с места на место и передавали из рук в руки. Лео, дядя, Эрик, вот теперь и Майя. Но, если с Лео я не чувствовала себя обузой, то сейчас на душе кошки скребли от того, что я отвлекаю его сестру от работы. Правда, Майе, как мне показалось, это даже нравилось.
Кроме того, проснувшееся после известия об отъезде Леонардо, чувство неясной тревоги продолжало черной тенью маячить на краю сознания, не давая мне ни на секунду расслабиться.
Я указала Майе на свой дом, и мы остановились неподалеку от подъезда.
Небо уже почернело, и неизменные фонари заливали янтарным светом пустую улицу. Майя тоже вышла из машины и, достав с заднего сиденья рюкзак, протянула его мне.
– Спасибо. – Поблагодарила ее я. – Я пойду.
– Давай. До завтра.
Но не успела я пройти и пару шагов, как услышала грубый неприятный голос:
– О-о, какие девочки. Парни, нам реально повезло.
Резко обернувшись, я увидела, как из темноты к нам развязной самоуверенной походкой, засунув руки в карманы, приближаются три здоровенные фигуры, одетые во все черное. Бровь парня, идущего впереди, вероятно главного среди честной компании, украшал пирсинг, через левую щеку шел старый белесый шрам, теряясь на виске в длинных растрепанных волосах, черные глазки под густыми бровями, воровато осматривались по сторонам. Врятли он хотел пожелать нам доброй ночи.
Остановившись почти вплотную к Майе, отгородив тем самым нас от машины, главный медленно закурил сигарету, затем, сверкнув на нас глазами, протянул:
– Пошалим, детка?
Я почувствовала, как напряглась девушка, ее кулаки сжались.
– Диана, беги домой. – Ровным голосом произнесла она.
– Но…
– Просто иди, я справлюсь.
– Как благородно. – Недобро усмехнулся парень и выдохнул дымом ей прямо в лицо.
Я обернулась и тут же увидела, как от двери подъезда отделились еще две черные фигуры, справа и слева также приближалось по два громилы. Выходит – всего девять огромных, затянутых в кожу тел.
Страх сжал мое сердце стальным обручем. Что делать? Что делать?!! Бежать некуда. Кричать? Звать на помощь? Но никто не посмеет выйти на улицу, а полиция приедет только через десять минут. Слишком долго.
Пока мой мозг лихорадочно решал задачку, оказавшийся ближе всех парень протянул ко мне свою ручищу, намереваясь схватить за плечо. Но не тут-то было. Мое тело среагировало мгновенно, бессознательно, на уровне рефлексов. Ловко увернувшись от грабли бандита, я лихо отпрыгнула назад, встав спина к спине с Майей.
– Нас окружили. – Прошептал мой голос, удивив меня полным отсутствием, как страха, так и интонации.
– Ясно. Как только появится шанс – убегай и не оглядывайся. Ты поняла? И не смей возвращаться. Эти тупые верзилы ничто по сравнению с тем, что сделает со мной Лео, если хоть волос упадет с твоей головы. – Шепотом ответила мне она, после чего громко обратилась к парню:
– Что тебе от нас нужно?
Он лишь гадко рассмеялся, после чего закашлялся и звонко сплюнул на землю.
– Мне? Ничего, но мои друзья не прочь поразвлечься с такими девочками. Правда, пацаны?
Те согласно замычали.
– Так как насчет того, чтобы пойти с нами по доброй воле?
– Никогда. – С презрением ответила моя подруга, и я была с ней более чем согласна.
Спиной я почувствовала, как она напряглась.
В тот же миг со стороны Майи снова раздался гнусавый голос главаря, в котором появились угрожающие нотки:
– Что ж, не хотите по-хорошему, будем по-плохому. Не калечьте их слишком сильно.
С ногами усевшись на капот машины, парень лениво взмахнул рукой, подав своим подельникам знак нападать, и они все разом набросились на нас.
Сразу трое схватили меня за руки, и снова моя реакция шокировала меня куда больше, чем самих бандитов.
Ударив самого правого из нападающих ногой в солнечное сплетение, я одновременно, исхитрившись, вывернула руку левому, и, выставила его перед собой словно щит, подставив его живот под кулак третьего парня. Откуда у меня только силы взялись!? Со стоном боли он сложился вдвое.
Отогнав от себя ужасающую мысль, что было бы со мной, придись этот удар в мой живот, я ногой отпихнула в сторону скорчившееся тело.
В это время я не заметила, как сбоку подкрался четвертый и, рывком схватив меня за руку, до предела выкрутил ее за спину. От боли у меня потемнело в глазах, но в следующую секунду я уже изворачивалась, со всей силы нанося мучителю удар ногой в пах, от которого тот взвыл как собака, я же почувствовала лишь кровожадно-мрачное удовлетворение. Он резко отпустил меня и я, потеряв равновесие, упала в снег. И тут же увидела как со спины к Майе, которая с яростью пантеры дралась сразу с тремя верзилами, еще один без сознания тушкой валялся у ее ног, подкрадывается третий из моих противников, видимо решивший, что меня уже надежно скрутили.
– Майя, сзади! – Крикнула я.
Ее реакция была мгновенной, увернувшись от удара правой в висок, она схватила одного из парней за шиворот и словно мешок с соломой перекинула через плечо, сбив нападавшего с ног.
– Дебилы! – Голос главаря то и дело срывался на визжащий фальцет, от напускной наглости и следа не осталось. С каким–то суеверным страхом он смотрел на нас, но в драку вступать не торопился. – Двух баб уломать не можете!
Тяжело дыша, я поднялась на ноги и заняла свое место за спиной Майи.
Нападающие отступили, побитые нами парни отползли и поднялись на ноги, после чего, нежно потирая ушибленные места, дополнили неровный круг, в самом центре которого находились наши хрупкие фигуры.
Остались лежать только двое – один – вырубленный Майей и второй – благодаря мне получивший от собрата кулаком в живот. Его вырвало на снег, и теперь он в полубессознательном состоянии валялся в грязи и брызгах крови (пара носов тоже немало пострадала в бою), пожелтев и дрожа то ли от холода, то ли от боли.
От одного взгляда не него у меня закружилась голова и к горлу подкатила тошнота. Я постаралась подавить внутреннюю дрожь и отвращение, глубоко ртом вдохнув морозный воздух, и внутренне приготовилась ко второму раунду.
Но тут у меня душа ушла в пятки: в руках у бандитов засверкала сталь – они достали складные ножи, до сих пор спрятанные в карманах и теперь мерзко улыбались, предвкушая скорую победу. У одного вместо ножа на пальцах красовался отполированный до блеска кастет, просто предназначенный для дробления костей.
– Ох не хотела я этого, но они не оставляют мне выбора, силы слишком неравны. – Услышала я тихий, но до дрожи холодный голос Майи. Она словно решилась на что-то, что ей совсем не нравилось.
– О чем ты? – Не поняла я.
Но тут сама атмосфера места изменилась. Будто свет повсюду померк, навсегда. Смертельная тоска затопила сердце, а по спине прошел холодок, отчего все волосы на голове встали дыбом. Этот неземной холод и ужас… его источником была Майя.
Один за другим наши противники беспомощно роняли на землю свое оружие и, обхватив трясущимися руками головы, с безумными глазами и пеной у рта без сил опускались на колени, двое уже катались по земле, извиваясь ужами, в непереносимых муках.
– Да кто же вы такие? – Прохрипел главарь банды и через секунду с исказившимся от боли лицом судорожно бился головой об фонарный столб.
Сказать, что картина получилась жуткой, значит не сказать ничего. Это было ужасающе, далеко за пределами моего понимания. Словно на землю опустилось вечное проклятие.
Усиливало впечатление также и то, что все происходило в абсолютной тишине зимнего вечера. Несмотря на приоткрытые для крика рты, жертвы проклятия не издавали ни звука, хрипло дыша и корчась в безмерных страданиях и муках.
Желая удостовериться в источнике их мучений, я осторожно обошла два тела, и оказалась лицом к лицу с Майей.
Такой я ее еще не видела. Так вот какие они, дети ночи. Ее красивые глаза были предельно раскрыты и подернуты дымкой, а огненно красные зрачки застыли в невидящем напряжении, удлинившиеся клыки закусили алую нижнюю губку, а все выражение бескровного лица выражало алчную сосредоточенность. Она определенно была нечеловеком, чья роковая красота притягивала взгляд и пугала.
Я стояла, замерев на месте и не зная, что делать дальше.
Издалека, словно сквозь пелену густого тумана, послышался приближающийся рев мотоцикла, через пару секунд рядом с нами затормозил взъерошенный Дэвид. Он даже не потрудился накинуть куртку, и был в одном спортивном костюме без шлема.
С одного взгляда он оценил ситуацию.
– Диана, ты как? – Его слова до меня не доходили.
Он бесцеремонно потряс меня за плечо, на что мои многочисленные ссадины и синяки отозвались тупой, но вполне реальной болью.
– Иди в дом. Я позабочусь обо всем.
– А?.. Да, я в порядке… Майя… – Затуманенным взглядом я посмотрела ему в лицо, с трудом начиная осознавать происходящее.
Вот черт! Лео же говорил мне никогда не смотреть проявившемуся вампиру в глаза! Я забыла об этом и опять выпала из реальности.
– Не волнуйся о нас и иди домой. Я сам займусь этим. – Нетерпеливо повторил Дэвид, указывая на поле недавнего сражения.
Неверным шагом я пошла к подъезду, по дороге подняв и закинув на плечо свой рюкзак. Бросив последний рассеянный взгляд на улицу, я скрылась за дверью, поднялась по лестнице, трясущимися руками нашарила в кармане ключи.
Заперев двери на все замки, я все так же как в трансе занесла рюкзак в свою комнату и, кинув его на застеленную кровать, прошла на кухню к единственному окну, выходящему на подъезды.
Спрятавшись за занавеской, я увидела, как Дэвид бережно усаживает слабо сопротивлявшуюся Майю в ее машину и быстро уезжает по направлению к своему дому. Мотоцикла на дороге уже не было. Через минуту на улице раздался оглушительный вой машин скорой помощи и полиции.
Судя по всему, всем нападавшим здорово досталось, потому, что санитарам понадобилось целых два рейда, чтобы доставить всех пострадавших в больницу. Они так и не пришли в себя. Полицейские помялись на месте минут десять, сделали пару снимков и, решив, видимо, что столкнулись с обычной разборкой банд, поехали следом за скорой.
Несмотря на заверения Дэвида, я не могла не беспокоиться: врятли кто-то из соседей смог разглядеть нас – на улице было слишком темно, но что, если парни, когда очнутся придут в ярость и сдадут нас полиции?
Через секунду я посмеялась над своей же мыслью. Ну, какой парень, если только он не полный идиот, признается, что его отмутузила парочка девушек. Не говоря уже о том, что ему в жизнь никто не поверит. Только вот теперь они знают нас в лицо, и ходить вечером по темным улицам станет вдвойне опасно.
Двор снова опустел. Пошел густой снег, за несколько минут укрывший чистым покрывалом следы драки и брызги крови.
Медленно я отпустила занавеску, и устало опустилась на табурет.
Из оцепенения меня вывел звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.
Кто это?! Неужели этот ужасный день никогда не закончится?
Я испуганно вскочила, схватила первое оружие, которое попалось на глаза – огромную поварешку и, держа ее обеими руками как биту, прокралась в коридор, занимая позицию для нападения.
Вдруг я услышала смех. Веселый, задорный, живой. В квартиру, раскрасневшиеся от мороза и счастливые, ввалились с чемоданами тетя Агата и дядя Виктор. Следом за ними, закрывая дверь, прошмыгнула улыбающаяся Лиза.
Я чуть было не зашлась истерическим смехом. Ну, надо же! Окончательно спятила! В голову даже мысли не пришло, что это могут быть они.
С криком я бросилась на шею дяде. Не передать, какую радость во мне вызвало их появление!
– Ну-ну, Диана, не так долго мы и отсутствовали. – Смущенно проговорил Виктор, потирая лысину. Но я уже обнимала тетю Агату, сначала что-то ворчливо верещавшую, но затем выдавшую свою самую добрую улыбку.
– Стоило уехать, чтобы нас так встречали. – На удивление тепло заметила она.
Я хотела было обнять и Лизу, но, когда повернулась к ней, та, скрестив на груди руки, скептически заявила:
– Не смей.
– Я тебя тоже очень люблю. – Иронично выдала я, но обнимать ее не стала.
После этого все занялись своими делами: тетя разбирала чемоданы, дядя, как мог, старался ей помочь, на самом же деле он с нетерпением ждал, когда со дна последнего чемодана появится его новенькая шахматная доска с резными костяными фигурками. Как только она оказалась у него в руках, дядя индейцем пробрался в гостиную, где устроил сам себе наисложнейшую партию и сам себя обыграл.
Лиза устроилась там же с плеером в ушах, словно мартовская кошка, улыбаясь каким-то своим мыслям.
Понаблюдав за их суетой минут десять, я обнаружила, что так и стою в коридоре с поварешкой в руках, в забрызганной чужой кровью куртке.
Оставив инструмент для готовки на его законном месте на кухне, я прошмыгнула в свою комнату, где сняла куртку и, обнаружив, что повреждения минимальны, запихнула ее в шкаф – завтра постираю, пришью на место отпоротую молнию на кармане и будет как новая.
Вот только о себе сказать, что все в порядке, я не могла: левое плечо превратилось в сплошной синяк, даже притрагиваться было больно, правда, помня о том, что мне вполне могли вывихнуть или сломать руку, можно было уверенно сказать, что я еще легко отделалась. Костяшки пальцев также были все в синяках, к тому же до крови исцарапаны о металлические вставки на кожаных куртках противников. Каждое движение ими отдавалось острой болью.
Достав аптечку, я как могла промыла ранки и обработала их йодом.
Остальное – три синяка на колене и голенях, пара кровоподтеков и невесть откуда взявшаяся царапина на щеке, больших неприятностей не доставляли.
Убрав на место аптечку, я легла на кровать, стараясь расслабиться и успокоить воспаленный мозг, требующий ответов.
Как может девушка, за всю свою жизнь и мухи не обидевшая, драться с толпой парней, словно все свои шестнадцать лет только тем и занималась? Подсознательно, я чувствовала их уязвимые места, и, еще до того как разум отдавал мышцам приказ действовать, тело бросалось вперед, нанося точные удары, вкладывая в них всю силу. Адреналин закипел в крови, сделав меня не чувствительной к боли, как к своей, так и противников.
«А если б я их убила?..» – эта мысль вызвала внутреннее содрогание. «Во мне живет зверь пострашнее вампиров, и я не знаю, как с ним обращаться!»
В тот момент я получала удовольствие от драки, страх, возбуждение, запал приятно щекотали нервы. Я хотела сделать им больно! Я – чудовище! Что делать?! Одно я знала точно – подобное не должно повториться.
Перед моими глазами возник образ Лео – спокойного, уверенного в себе. Уж он-то не растерялся бы ни при каких обстоятельствах, он бы знал, что со мной происходит, и мог бы подсказать, как с этим справиться. Как же мне хотелось увидеть его, обрести покой в его объятиях. Но он был далеко…
Раздался тихий стук и в дверях возник дядя Виктор, невысокий, лысый и немного нелепый в своей фиолетовой пижаме с пингвинами.
– Не спишь?
– Нет.
– Не хочешь поболтать и выпить на ночь чаю со своим старым дядюшкой? – Лукаво подмигнув, спросил он.
– Тебе же вредно есть на ночь. – Ответила я, но с кровати поднялась и, накинув на плечи спортивную кофту, послушно проследовала за ним на кухню. У дяди в последнее время часто было высокое давление, и врачи прописали ему строгую диету и кучу таблеток.
Тетя Агата уже легла спать, а из комнаты Лизы доносились самые мелодичные звуки, какие когда-либо были слышны оттуда.
– Горбатого могила исправит, к тому же мы только чаю выпьем, какая же это еда? – Он разлил чай в две большие чашки с играющими в голубых волнах дельфинами и, поставив одну передо мной, уселся напротив, потягивая горячий напиток.
– Ты хотел о чем-то поговорить? – Прямо спросила я. Не просто же так он устроил ночное чаепитие. С тем же успехом дядя мог смаковать чай в одиночестве.
– В общем-то, да. – Ответил он, слегка разочарованный тем, как быстро я разгадала его хитрый план. – Мне показалось, или ты была чем-то расстроена, когда мы приехали? И что означала поварешка у тебя в руках? Это не допрос, я просто беспокоюсь за тебя. – Добавил он быстро.
Чтобы собраться с мыслями я сделала большой глоток из чашки и… зря. Дядя любил слишком горячий чай! Огненный ком прокатился по моему горлу, заставив судорожно закашляться.
– Ох, прости-прости, я забыл, что ты любишь похолоднее. – Засуетился он, вылил половину моего чая в раковину и разбавил оставшийся холодной водой из кувшина, всегда стоявшего на окне для подобных случаев. – Вот.
Он сунул чашку мне в руку и сел на свое место, но пить мне уже расхотелось. К тому же пораненные пальцы лучше было держать вне дядиного поля зрения, и я, поставив чашку на стол, спрятала руки на коленях и решила для разнообразия ответить на один из его вопросов, конечно, после того, как он ответит на мой…
– Дядя, скажи мне, – начала я, пристально глядя ему в глаза. – Эрик, действительно мой двоюродный брат?
Виктор удивленно глянул на меня, потом тяжело вздохнул и покачал головой.
– Как ты узнала?
– Случайно услышала.
– Сперва, ты должна понять, что мы скрывали это не по злому умыслу. Я и сам был поражен, когда узнал.
– Когда это случилось?
– Тебе было лет шесть, я спускался от вас по лестнице и услышал, как ссорятся твой отец и дядя. Брат Дина настаивал на том, что ты должна воспитываться в традициях семьи, на что твой отец ответил, что не станет отнимать у тебя детство, а дядя может идти со своей семьей на все четыре стороны, он своего решения не изменит. Вскоре после ссоры тот человек уехал. Вот и все. Потом Дин рассказал мне, что его брат – непримиримый фанатик, пусть и неплохой человек, и, чтобы оградить тебя от него в твоем свидетельстве о рождении стоит фамилия Андерсен, как у его матери, а не Стивенс. Также по завещанию Дина – я являюсь твоим опекуном. Очень надеюсь, что ты на нас не в обиде. – Дружелюбным тоном произнес он.
– Конечно, нет. – Я улыбнулась. – Но ты мог бы рассказать мне теперь…
– Эмм, я забыл. – Он смутился. – Твой второй дядя с тех пор не появлялся…
Это объяснение меня вполне удовлетворило.
– Только сейчас он вернулся. – Поставила я Виктора в известность.
– Дела… Это его ты вышла встречать с поварешкой наперевес?
Я тихо рассмеялась.
– Нет. Под окнами банды устроили разборку, и я жутко перепугалась. – Так или иначе, завтра дядя об этом узнает, так что лучше вовремя состряпать себе алиби.
– Правда? Я ничего не заметил.
– Минут за десять до вашего приезда их всех увезли на скорой.
– Понятно. Не может наша молодежь жить спокойно. – Он допил чай, и, опустив чашку в мойку, заметил. – Ладно, поговорили и хватит. Уже поздно, тебе в школу завтра рано вставать.
Я поднялась, пожелала дяде спокойной ночи и поплелась в свою комнату.
Переодевшись ко сну, я оттянула футболку и бросила озабоченный взгляд в зеркало: за это время синяки приобрели сочный красновато-синий оттенок. Молясь, о том, чтобы назавтра быть в состоянии хотя бы шевелиться, я заснула, едва коснувшись головой подушки.
Во сне мне явился Лео. На вампирской скорости он летел в противоположную от меня сторону, но, как ни пытался убежать, по какой-то прихоти пространства всегда возвращался ко мне. Я, сложа руки на коленях, сидела, окруженная клубами тумана, в беседке обвитой черным плющом с огромными белыми цветами и, с нежностью издалека наблюдая за тщетными попытками Лео, молча восхищалась его силой и звериной грацией. Я была словно скована невидимой цепью, не в состоянии ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от фигуры любимого. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но туман, осев на землю, вдруг обернулся росой цвета крови, а Леонардо, прекратив свой безумный бег, остановился около меня, глядя мне прямо в глаза.
Чем ближе он подходил ко мне, тем быстрее билось мое сердце. Взяв мою руку, он нежно и страстно поцеловал ладонь. При этом я не чувствовала ни страха, ни отчаяния. Только неземное блаженство. И тут мой пульс затрепетал в ожидании чего-то издавна предопределенного, затем резко оборвался и умолк. Я почувствовала, как губы Лео перемещаются вверх к запястью, а клыки осторожно прокусывают тонкую кожу…
От боли я коротко вскрикнула и проснулась.
Мда, а я-то всегда считала, что романтическая бредятина не для меня.
– Чистое безумие. Приснится же такое. – Прошептала я и попыталась подняться. Но не тут-то было: все мышцы отдались адской болью – я и не представляла, до какой степени перенапрягла их вчера. Хилое тело попало в дело.
Передвигаясь кое-как, словно маленький деревянный солдатик, я доползла до ванной и оторопевшим взглядом уставилась в зеркало. Синяки, еще вчера разукрашивавшие тело наподобие новогодней елки, сегодня были едва видны в виде желтоватых пятнышек под бледной кожей.
Как такое возможно?! Они должны были бы выглядеть так только через неделю, никак не меньше! Неужели кто-то из вампиров меня укусил? Да нет же, быть такого не может – я бы точно знала. Тогда что со мной не так?!
В этом мире нет вещей страшнее незнания, неопределенности и ожидания. Незнание ведет неопределенности, которая вносит смуту в разум, лишая сна и покоя. Неопределенность не дает действовать. Это состояние можно сравнить с растерянным человеком, замершим посередине реки на тонком, потрескавшемся льду и не знающим, что делать дальше. Ему остается либо осторожно делать шаг за шагом, рискуя в любое мгновение провалиться под лед, либо стоять и ждать, когда придет помощь, молясь, чтобы не было слишком поздно. Знай он, где брод, у него были бы шансы. Так, бесконечной спиралью эти чувства затягивают прямиком в омут отчаяния. И я была на грани.
Прилагая нечеловеческие усилия, чтобы не поддаться панике, я быстро собралась в школу, на ходу игнорируя боль и разминая дубовые мышцы.
Дядя с тетей еще спали, устав после поездки. Прокравшись на носочках в коридор, я столкнулась нос к носу с Лизой. Странно было видеть ее так рано, обычно раньше третьего звонка будильника и ласкового «пинка» от тети она не вставала.
– Приветик. – Прошептала Лизка, показав все свои тридцать два идеально отбеленных зуба. Такая счастливая и с утра пораньше. Что это? Гуманоиды атакуют? Хорошо, что хоть у кого-то есть поводы для радости.
– Доброе утро. – У меня вышла вполне сносная, хоть и натянутая улыбка.
– Что-то ты кряхтишь как старушенция. – Заметила она судорожный вздох, вырвавшийся у меня, когда я наклонилась, чтобы надеть сапоги.
– Зато ты цветешь и пахнешь.
– О, благодарю. – Она уже оделась и открывала дверь. – Я бы все тебе рассказала, но, прости, спешу. Увидимся в классе.
С этими словами она выпорхнула за дверь.
«Да она влюблена по уши!» – Вдруг поняла я. – «Вот откуда эта беспричинная радость, мелодичные звуки, бессонница. Интересно, кто же счастливчик?»
«Вот как должна выглядеть влюбленная девушка», – с грустью подумала я, просовывая негнущиеся руки в рукава тяжелой шубы. Куртка была бы сегодня как раз кстати, но…
Отражение в маленьком зеркальце на стене показало мне существо с почти прозрачной кожей, длинными черными ресницами, легкими кругами под глазами, и выражением муки в яблочно-зеленых глазищах. Призрак, да и только. Подует ветер, и растворюсь как туман с рассветом. Кровавый туман… Бррр.
С сороковым тяжелым вздохом за утро я заперла двери и выдвинулась к школе, поддерживаемая на ногах одной лишь надеждой, что Лео уже там.
Глава 21
Первое, что я увидела, войдя в музыкальный класс, где, неизвестно почему, должно было проходить черчение, был Леонардо, присевший на вторую спереди в центральном ряду парту и мило улыбавшийся Кате Лещуковой. Она очень мило раскраснелась от такого внимания и что-то увлеченно ему рассказывала. Ни он, ни она не обратили никакого внимания на мое приветствие. Великолепно.
Мое сердце пропустило удар и покрылось скрипучей корочкой льда. Еще раз мне представился подходящий случай убедиться, что боль телесная не идет ни в какое сравнение с душевной.
Захотелось забиться в какой-нибудь темный угол и от души расплакаться. Но, нет. Отступать некуда. Хотя бы потому, что от одного моего желания умение лить слезы по поводу и без не вернется.
Тем более что одноклассники как сговорились и, шушукаясь между собой, кидали на меня любопытные взгляды. Я видела написанные на их лбах вопросы: «Они расстались? Поссорились? Как она отреагирует? Может, нам тоже приударить за красавчиком?» – последняя мысль в основном относилась к женскому полу.
Только Миша молча с нескрываемым осуждением сверлил глазами спину Леонардо и если б его взгляд мог убивать, вампир был бы уже четвертован. Лиза тоже, как ни странно явно была на моей стороне, она сочувственно махнула мне рукой и покачала головой. К счастью, в классе не оказалось Эрика, его злорадного «Я же говорил», я бы не вынесла.
Взяв себя в руки, которые пришлось до боли стиснуть в кулаки, я нарисовала на своем лице непроницаемое выражение полного пофигизма, и села на свое место. Двигаясь как робот, достала тетради, учебник и изваянием застыла за партой, молясь, чтобы звонок прозвенел как можно скорей. Миша что-то говорил, я время от времени улавливала отдельные фразы, но смысла их не понимала.
Как же больно! Так именно эту ноющую пустоту называют ревностью? Кто сказал, что от избытка чувств не умирают?
Как я ни старалась, не могла отвести взгляда от картины смеющихся Лео с Катей. Катя – красивая брюнетка со слегка вытянутыми к вискам, опушенными необычно темными густыми ресницами глазами. Длинноногая, стильная, умная, староста класса, при этом не гордячка, а добрая, простая, немного застенчивая девушка, не осознающая собственной привлекательности. Занимается бальными танцами, богатые родители. А кто я? Сама не знаю. Некто. А может, никто.
Улыбающийся Лео был слишком красив. Его элегантность только подчеркивали черные джинсы с многочисленными карманами и цепочками, на ком-нибудь другом, менее совершенном, висевшие бы мешком, и такой же черный свитер, крупной ручной вязки. От одного взгляда на него сердце наполнялось восхищением.
Они так увлеклись разговором, что даже не заметили моего появления. Лео положил свою руку на плечо девушке и, я вздрогнула. Как от пощечины.
Что со мной такое?! Если сейчас же не успокоюсь, то сгорю от напряжения, как старая лампочка. Нет, что такое с ним?..
Прозвенел звонок на урок и Лео мгновенно переместился на соседний стул. Со мной он так и не поздоровался. Стало больнее.
Учительница, Наталья Ивановна – маленькая суетливая женщина лет тридцати, коротко рассказала, в чем состоит суть сегодняшнего задания, и раздала каждому картонные карточки с чертежами.
Начертив основу детали, я рассеянно взяла из пенала старый циркуль, отозвавшийся холодной тяжестью в руке, и вместо того, чтобы поместить его в точку на листе, нечаянно со всей силы ткнула свой палец. Я до того была не в себе, что даже не почувствовала боли. Отдернув руку, я с удивлением увидела, как на поверхности подушечки тонкого бледного пальца выступает блестящая капелька алой крови.
Боже! Что сейчас будет?!
Резко повернувшись к Лео, я встретила его горящий ненавистью взгляд, в котором то и дело вспыхивали языки пламени.
Как ни странно, его злость пошла мне на пользу, внезапно вернув мне уверенность в себе: любое чувство в сотню раз лучше холодного безразличия. Дерзко прищурив глаза и соблазнительно улыбнувшись, я поднесла палец к губам и слизнула капельку. Прорычав что-то нечленораздельное, наверняка какое-то ругательство, Лео встал, чуть не уронив на пол стул, и широким шагом покинул помещение.
– Леонардо Стюарт! Вернитесь на место! – Прокричала Наталья Ивановна, но тщетно. Дверь уже закрылась.
Мрачное удовлетворение, сопровождавшее действо, почти сразу сменилось чувством потери. За что он меня ненавидит? Что я ему сделала? Или чего не сделала? Всего за пол часа и вчерашняя драка, и боль в мышцах отошли на второй план. И вот я опять не знала, что же мне со всем этим делать?..
Ко второму уроку черчения Лео вернулся и, предельно вежливо извинившись перед учительницей, занял свое место.
Я попыталась начать разговор, но это было похоже на общение с каменной стенкой. Полный игнор, как будто меня и вовсе не существует. В конце урока, сдав идеальный чертеж, Леонардо с улыбкой подошел к Кате и они плечом к плечу вышли из класса.
Собрав свои вещи и закинув рюкзак на плечо, я в одиночестве поплелась в столовую.
– Эй, Ди, что это с твоим Кеном? – Догнав меня, протянул Миша. – Мне стоит им заняться?
– Вы поцапались? Или это он тебе изменяет? – С другой стороны, взяв меня под руку, пошла Лиза. – А я-то думала, почему ты никакая ходишь.
Пожав плечами, я пошла быстрее.
Войдя в столовую и положив на поднос мясную запеканку с соком, я машинально пошла к столику, за которым сидели Майя и Адель.
Лео уже устроился напротив Кати на противоположной стороне столовой. К счастью, Миша с Лизой поняли, что мне сейчас не до них и тоже заняли места в центре, в кругу жужжащих как улей учеников.
Нервно сев и кинув под стол рюкзак, я принялась ковырять вилкой запеканку. Есть не хотелось.
Лео улыбался. Катя смеялась. Да, сейчас она подпадет под гнет его очарования, будет восхищаться его умом и сногсшибательной внешностью, а потом сама не заметит, как влюбится по уши и будет готова на все ради него.
– Диана, ты в порядке? – Сочувственный голос Майи.
– Не знаю. – Я и правда уже ничего не знала. – Что-то произошло? Ты ему рассказала?
– Не успела. Он с утра приехал сам не свой, обидел Ориану, сломал новый телефон, собрался в школу и сразу ушел. Я его таким еще не видела. Кажется, что он сам не знает, чего хочет и от этого бросается на всех, кто под руку подвернется.
– А как ты сама? Мне показалось, тебе тогда стало плохо.
– Я в порядке. Дэвид обо всем позаботился. – По тому, как она потупилась, я поняла, что пока не стоит расспрашивать ее о том, как ей удалось нас спасти…
– Он теперь с этой? – Я так давно не слышала, чтобы Адель говорила в моем присутствии, что не сразу поняла, чей кристально чистый голосок разбавил неясный гомон. При мне она обычно обходилась исключительно презрительными взглядами.
– С Катей. – Уточнила я.
– Двуличная гиена. – Поджав губы, вынесла вердикт светловолосая красавица.
– Что? – Я решила, что мне послышалось.
– Лживая девка.
– Что ты имеешь в виду?
– Адель может видеть чувства людей. – Прошептала Майя.
– Как Дэвид? Удивительно.
– Не совсем, она пока только делает первые шаги.
– Даже этого достаточно, чтобы понять, что творится в голове раздувшейся от гордости индюшки, притворяющейся невинной овечкой. – Адель говорила как всегда свысока, но, на секунду мне показалось, что в ее взгляде промелькнуло сочувствие. Неужели я настолько жалко выгляжу?