Любовь Мартынова
@l.mart.33
Яндекс Дзен: Эл Март
Нулевой пациент
Солнечный луч коснулся щеки Адама Тэйлора теплой ладонью. Мужчина открыл глаза и сладко потянулся: впереди ждал интересный рабочий день. Настроение моментально поднялось, словно взлетающий в небо шарик, наполненный гелием. Адам принял душ, плотно позавтракал и, прихватив необходимую аппаратуру, выдвинулся на работу. Самое громоздкое оборудование он предусмотрительно перевез на место заранее и сегодня отправлялся налегке. Мягкий ветерок приятно холодил кожу, и Адам наслаждался ощущением свежести. Скоро солнце заявит свои права на доступные его взгляду территории и заставит людей изнывать от летнего зноя. Купив бутылочку охлажденной воды, Адам направился к ближайшей станции метро. Он договорился встретиться здесь с приятелем, вместе с которым трудился в составе международной группы ученых геологов-палеонтологов. Сэм Тёрнер немного запаздывал. Стрелки на часах отстукивали звонкие такты, пока Адам взглядом искал приятеля среди прохожих: тот появился лишь за пять минут до отправления. Его взъерошенные волосы, покрасневшие глаза и слегка обезумевший взгляд удивили Адама.
– С тобой всё в порядке? – поинтересовался он у Сэма, продвигаясь ко входу в метро.
– Не в порядке! – схватив за руку Адама, ответил парень. – У меня было видение! Сон! Короче, не знаю, что это было!
В ответ на возглас Сэма лицо Адама скривилось от недоверия.
– Адам, я не сумасшедший! – продолжил Сэм. – Мы должны вернуть обратно всё, что тронули. Мы вскрываем ящик Пандоры! Этого нельзя допустить!
– Сэм, успокойся! Это просто стресс. Перелёт, другая страна, жара… Всё нормально! – Адам похлопал приятеля по плечу, притормозив вслед за столпившимися впереди людьми. – Сейчас вновь прибудем на место, ты удостоверишься, что ничего страшного там не нашли, и успокоишься!
Станция метро, к которой они подошли, была закрытого типа, и ее посадочную платформу окружал барьер в виде автоматических дверей. Как только они открылись, пассажиры потоком потекли к распахнутым недрам вагонов.
Выйдя из метро, мужчины направились к поджидавшему их автобусу, следующему к месту раскопок. По пути к ним присоединилась группа ученых, и к пункту назначения прибыли уже галдящей, веселой компанией. Сэм притих и старался держаться в стороне от искрящих весельем людей. Позже Адам потерял его из вида и встретился с приятелем только перед отправкой домой.
Весь день Адам провел на ногах, изнывая от жары и фиксируя на камеру всё происходящее на раскопках. А ведь его могло здесь и не быть, если бы не протекция Сэма, с которым Адам сотрудничал уже несколько лет. Мужчины познакомились в Штатах на конференции, посвященной палеонтологии – Адам выступал там с презентацией. И вот теперь они в Китае, в провинции Хубэй, неподалеку от города Ухань в составе международной группы ученых исследуют окаменелости одних из самых древних билатерий. Как объяснили биологи, это один из видов многоклеточных животных, отличающихся двусторонней симметрией и системой органов. О, как! Адам специально выучил наизусть эту формулировку, чтобы потом рассказывать друзьям о великом чуде, свидетелем которого он стал. Находку отнесли к Эдиакарскому периоду, а он, на секундочку, был почти 600 миллионов лет назад! Сама мысль об этом приводила Адама в трепет. Быть причастным к истории, что может быть лучше?!
А ведь ничего этого бы не случилось, если бы уханьские власти не задумали открыть новые производства на неосвоенных землях. Перед земляными работами решено было провести изыскания, в результате которых выяснились интересные факты. Во-первых, на месте предполагаемых работ под толщей земли находилась крупная гробница, предположительно представителя власти известной китайской династии, судя по найденным на месте захоронения артефактам. А во-вторых, что самое удивительное, – во время раскопок обнаружились пласты с находившимися в них древнейшими билатериями. И сейчас Адам, склонившись над одним из них, производил макросъемку его отдельных фрагментов. В левой части пласта виднелось образование, формой напоминавшее сплюснутую сферу. Адам приблизил камеру, чтобы сделать снимок, но случайно задел объективом краешек образования, от чего выпуклость лопнула, подняв небольшое облачко пыли с поверхности и выпуская наружу затхлый запах истории. Из плотной слизистой оболочки, что находилась внутри, вытекла мутная темная жидкость.
Сердце Адама сжалось в комок от страха. «Как можно быть таким неосторожным?! Вдруг это что-то, несущее историческую ценность, а он своей неуклюжестью всё испортил? А что, если его теперь отстранят?» – оглядываясь по сторонам, он пытался угадать, не видел ли кто произошедшего. Но все занимались своими делами, и на Адама никто не смотрел. Буквально через двадцать минут от жидкости не осталось и следа, её высушило палящее солнце. К счастью, остаток дня прошел без происшествий. Отсняв необходимые материалы, Адам собрал цифровые носители и направился к автобусу, доставлявшему персонал в город. Сэм стоял возле двери и нервно курил.
– Ты как? – поинтересовался Адам. – Получше?
– Угу, – кивнул Сэм и, отбросив окурок, забрался в автобус.
День был тяжелым, и Адам жутко устал, поэтому не стал приставать к другу с расспросами, и, откинувшись на мягкое сиденье, задремал. По прибытии в город распрощавшись с Сэмом и коллегами, он отправился прикупить что-нибудь на ужин, благо местный рынок работал допоздна.
Улыбчивые продавцы выскакивали из-за прилавков, и, хватая Адама за руку, предлагали попробовать заморские деликатесы. Прошмыгнув между рядов с экзотической пищей – летучими мышами, змеями и насекомыми, мужчина направился к отделу с морепродуктами. Затарившись креветками, овощами и пирожками из риса с начинкой, он поспешил на съемную квартиру.
На следующее утро Адам проспал, впервые в жизни не услышав настойчивого звона будильника. Причиной пробуждения стал резкий, режущий спазм в животе, скрутивший внутренности. Мужчина открыл глаза, вскочил с кровати и помчался в туалет. Не успел Адам вернуться в спальню, как его скрутил новый спазм, просверливая живот изнутри. Между следующими двумя приступами он успел проглотить горсть противодиарейных таблеток и схватить телефон – предупредить Сэма, что задержится. Но, набрав номер друга, услышал в ответ только протяжные, тревожные гудки. «И где его носит?» – пробормотал он и снова помчался в клозет. Этот и следующий день Адам промучился животом, поэтому о выходе на работу не могло быть и речи.
На третий день ему полегчало. Живот уже не сжимало болевыми пружинами, видимо, сказывалось накопительное действие таблеток. Сэм по-прежнему не отвечал. Выйдя на улицу, Адам передумал ловить такси и в целях экономии отправился к метро. В этот день здесь было особенно многолюдно. Создавалось впечатление, что треть жителей многомиллионного Уханя выбрались из своих квартир и ринулись в подземку в поисках укрытия от нестерпимой жары. Воспользоваться такси Адаму все же пришлось, так как автобус, обычно довозивший группу к раскопу, уже ушёл. Добравшись до места, Адам поспешил к палатке с оборудованием. Солнце пекло беспощадно, выжимая из людишек липкий, солёный пот. Вокруг царила дёрганая суета, но Сэма нигде не было. Адам подошел к одному из палеонтологов – Ричарду Пирсу, чтобы узнать, не видел ли тот его приятеля Сэма. Ричард отвёл взгляд и сообщил, что мистера Тёрнера арестовали. Адам в ступоре смотрел на ученого и не мог поверить услышанному, а очнувшись, начал засыпать Ричарда уточняющими вопросами. Оказалось, что два дня назад ночью Сэм заявился к раскопу и пытался уничтожить изъятые из земли материалы. Большую часть находок спасло только то, что все они уже были тщательно упакованы и готовы к транспортировке в лабораторию для дальнейшего изучения. Адам уточнил, где держат Сэма, попросил Ричарда перевезти собранное им оборудование в лабораторию вместе с остальным грузом и отправился в полицейский участок. Сэма он увидел съежившимся в углу душной, темной камеры. Полицейский, плохо понимавший по-английски, сжалился над Адамом и разрешил ему пятиминутное свидание с другом.
Заметив посетителя, Сэм вскочил, подбежал к решетке и, вцепившись в металлические прутья побелевшими пальцами, зашептал:
– Адам! Я хотел всё исправить! Я приехал туда ночью, хотел всё разрушить, чтобы предотвратить страшное, но не смог! И не потому, что меня остановили! Просто уже поздно! Всё! Адам, всё! Это конец! – глаза Сэма лихорадочно блестели. – Я видел это! Мы выпустили первого всадника апокалипсиса! Эта чума сожрет планету!
Адам с недоумением смотрел на друга – и когда только Сэм успел съехать с катушек?
– Дружище, стоп! Что ты несёшь? – пресек он бормотания Сэма. – Всадники, апокалипсисы, ящики Пандоры! С каких пор тебя понесло в религию и мистику? Ты же всю жизнь тесно связан с наукой! Это всё жара, она сводит тебя с ума. Здесь в Китае просто трудно дышать, – резюмировал Адам, подтверждая свои слова сухим, надрывным кашлем. И ободряющим тоном добавил: – Тебе нужно свалить отсюда, и всё сразу наладится!
Сэм грустно улыбнулся другу и ответил:
– Я знаю, что я прав! Весь мир содрогнётся от этой заразы. Знаешь, у русских есть такая пословица, что они долго запрягают, но быстро едут. С этой чумой будет так же!
– Я пойду, что-то мне нехорошо, – сказал Адам.
Дышать становилось всё сложнее, словно кто-то сковал легкие металлическим обручем.
– Увидимся, Сэм, – бросил ученый и с тяжелым сердцем направился к выходу.
– Время покажет, Адам, время покажет, – донеслись до него прощальные слова Сэма.
Эта фраза еще долго вертелась в голове у Адама, устраиваясь поудобнее в мозговых подкорках. И по дороге из участка домой, и в последующие трое суток, проведенные в бреду высокой температуры, и при госпитализации в уханьскую клинику с подозрением на пневмонию, где, лежа на кровати и глядя в потолок, он вспоминал мутную жижицу, выбравшуюся из лопнувшего пузыря.
На грани
Я с детства любила песни "The Beatles". Наверное, потому что их слушала мама, и это одно из немногих воспоминаний о ней. Вот и сейчас в голове крутится зажигательный "Twist and shout". Хотя ситуация, честно признаться, хуже некуда.
Всё началось в 2020-м с эпидемии коронавируса. Из Китая зараза расползлась по всему миру за считанные недели. Вслед за первой волной последовала вторая, более мощная. Люди, не выдержав такого напряжения, нарушали самозаточение и беспокойными массами вытекали на улицу, чем провоцировали еще больший рост числа инфицированных. Последовавшие за этим жесткие меры со стороны властей, а также вакцинирование и чипирование спровоцировали резкий взрыв преступности. Ленты соцсетей разбухали от нахлынувших роликов разбоев, мародерства, насилия и убийств. Жестокость стала чем-то обыденным, но не это было самым страшным. В процессе распространения вирус мутировал, что значительно усложнило борьбу с ним. Количество заражённых росло каждую секунду. Смертность достигла невероятных размеров. Человечество оказалось на грани вымирания. Объединившееся правительство крупнейших государств приняло решение покинуть Землю и попытаться спасти остатки цивилизации.
Мне повезло. За несколько лет до этих событий я была зачислена в школу-интернат для одаренных детей. Здесь же находились университет и засекреченный научно-исследовательский институт, где после окончания учебы я и работала вместе с именитыми физиками и математиками. Ввиду изолированности нашей территории, инфицированных среди нас не было. Наши коллеги экстренно разрабатывали планы спасения, поэтому все сотрудники НИИ были в курсе предстоящей спасательной операции. Так мы оказались на одном из «Космических ковчегов». Но, несмотря на стремительно сокращающуюся численность населения, спасательных мест на всех не хватило. Те, кто находились наверху «пищевой цепочки», выкупили себе дополнительные места, не оставив шансов простым смертным. Позже я часто задавалась вопросами «Чем эти люди могут помочь человечеству?», «Почему вместо умных, опытных специалистов спасают разжиревшие, эгоистичные туши толстосумов?» Но ответа на них у меня не было.
До выхода в открытый космос и определения маршрута следования кораблей нас поместили в капсулы гиперсна. После пробуждения нам предстояло просчитывать варианты выживания человечества. Возвращаться на Землю было нельзя, ведь поверхность планеты была обработана сильнейшим химикатом, распыленным с ковчегов и призванным погасить все возможные очаги вируса. Препарат не прошел проверку опытным путем из-за элементарного отсутствия времени. В итоге эта отрава начала уничтожать все живое на планете. Период распада вещества составлял двести пятьдесят лет. Два с половиной века человечеству был заказан путь на Землю. Тех, кого не добили вирусы, прикончили учёные… Что произойдет с планетой дальше, предсказывать никто не решался… Но обо всем об этом мы узнали уже после пробуждения, поэтому изменить ход истории были уже не в силах.
По распределению я попала в команду разведывательной группы. Нам предстояло проверить гипотезу о существовании пригодной для жизни планеты. Я была рада покинуть главный корабль: паника и психоз, царившие на борту, сильно действовали на нервы. Несколько месяцев мы летели по заданной траектории, но теперь, слыша грохот взрывов за переборкой, я осознаю, что наша миссия не увенчалась успехом. Преодолев столько миль космического пространства, практически достигнув цели, наш корабль терпит крушение. Астероид, пробивший обшивку нашего корабля, в один момент уничтожил надежду на спасение и всех членов нашего экипажа.
Я находилась в соседнем отсеке, это и спасло мне жизнь. Точнее, отсрочило смерть. Судя по приборам, запас кислорода стремительно тает. Поврежден генератор. Отправляю сигнал SOS. Хотя, есть ли смысл?! Автоматизированная система оповещения уже должна была сообщить о бедствии. Но помочь мне уже не успеют. Противная сирена, надрываясь, бьет по перепонкам. «Умирать, так с музыкой!» – пытаюсь не унывать я. Правда, произведение звучит довольно специфическое… Лампы, вторя сирене, мигают кроваво-красным. «О, и светомузыка подоспела!» – криво улыбаюсь своим мыслям.
Датчики на приборной панели закружились перед глазами в весёлом твисте. Неожиданно приходит радиосигнал. «Не может этого быть!» – не верю я, и тут же с радостью добавляю: «Это Земля, и там есть выжившие!!!». Краем глаза в иллюминаторе замечаю какое-то движение. По ту сторону обшивки, в открытом космосе, подмигивая мне отсветом вспышек, красуется спасательная капсула. Похоже, ее отбросило взрывом! Это мой шанс на спасение. Единственный шанс! Из последних сил втискиваюсь в жерло скафандра. Руки дрожат, не слушаются, сказывается недостаток кислорода. Надеваю шлем. Вдох, выдох. О, Боже, как же сладко дышать! Открываю люк. Космос, привет! Толчок. Плавно дрейфую. Только бы зацепиться… Рука обхватывает заматеревший, несгибаемый металл. Я внутри! Вбиваю спасительные координаты. Кажется, это Урал… Земля! Я лечу к тебе!
От переизбытка эмоций чувствую, как меня засасывает в пучину обморока. Угасающим сознанием вспоминаю любимую песню и тихонько шепчу:
Well, shake it up, baby, now,
Twist and shout
Come on, come on, come on, baby, now
Come on and work it on out…
Письмо бабушке
Здравствуй, бабушка!
Давно тебя не видел и решил написать тебе письмо, все равно нечем заняться. С конца марта у нас всё очень изменилось. Раньше мы просто жили с папой, мамой и котом в одной квартире и встречались дома вечером за ужином провести перекличку. Но с наступлением какого-то карантина все как с ума посходили. Я сначала подумал, что к нам приедет Тарантино, поэтому кругом началась такая суета – все бегали с тележками, закупались продуктами, наверное, ждали в гости великого режиссера. Но потом папа объяснил мне, что Тарантино ни при чем, а это всё из-за вируса КАКВИДА-19. Видимо, до этого уже было 18 видов, но мы не заметили.
По телевизору выступил президент и сказал всем изолироваться. Сначала я подумал, что мы все будем рисовать. Я обрадовался, так как ИЗО очень люблю. Но по хмурому папиному лицу понял, что с рисунками это никак не связано. Потом я решил, что изоляция – это что-то про преступников, так как их держат в изоляторе – камера такая, я в кино видел. Папа сказал, что я почти угадал. Раз всех загнали по домам, то теперь наш дом – тюрьма, и тогда всё стало понятным. Неясно только, за что нас посадили…
В самом начале мы, как и все, побежали закупаться гречкой и начали усиленно ее есть. Через неделю гречневой диеты папа не выдержал и заговорил стихами: «Параша – эта ваша каша». Мама стихи не оценила и, по-моему, обиделась, но кашу варить перестала. Зато мы попробовали гречневые блины, котлеты и даже торт.
Еще всем сказали, что из камеры, как папа стал называть нашу квартиру, можно выходить только в магазин и выкинуть мусор, но обязательно надо носить маску. Мама решила в магазин послать папу, так как ходить должен тот, кого не жалко. Я напросился с ним, потому что сидеть всё время дома было скучно, но папа сказал, что без маски нельзя. Я обрадовался, так как она у меня была. Но оказалось, что в маске Человека-паука в магазин не пускают – от вирусов она не спасает. Хотя я думал, так заразе будет страшнее.
Потом папа принес из гаража спирт, чтобы убивать микробы. Нам брызгал на руки, а себе в глаза заливал, – ну, так мама сказала, хотя, может, я что-то не так понял. После этого папа стал ходить весёлым и вирусов уже не боялся. Но вскоре ему позвонили и сказали, что он будет работать у Алёнки. Папа погрустнел, но никуда не уехал, а сделал себе кабинет дома. Ну и правильно, потому как мама бы не обрадовалась, если б папа уехал к незнакомой женщине. Вдруг она заразная? Да и вообще, на домашней работе можно надевать только пиджак, так гораздо удобнее. Папа закрывался в спальне и работал, а потом звонил оттуда маме и говорил, что будет дома поздно, так как на работе завал. Мама смеялась.
Сначала я много смотрел телевизор, но мультики скоро надоели. Я стал чаще выглядывать в окно и заметил, что на улицах появились люди, запакованные в защитные целлофановые одежды. Я как-то раньше видел такую же смешную тётю, только вместо шапочки у нее на голове был пакет. Она ходила по улицам и мило улыбалась, только все почему-то называли ее сумасшедшей. А она просто передала эстафету, сейчас это называется флэшмоб, опередила время, так сказать…
А наши соседи по лестничной клетке решили пригласить домой батюшку, чтобы очистить дом от всякой заразы, – я в глазок подглядывал. Батюшка к ним заходить не стал, а побрызгал в них от лифта из водяного пистолета и уехал. Думаю, дал им понять, что зараза к заразе не липнет. Эх, жалко, что я не батюшка, я бы и сам с пистолетиком побегал, но нельзя… изоляция…
А еще через месяц карантина мы вообще все как-то раздулись, словно твое тесто, – ты бы обрадовалась, если бы увидела. И все сильно изменились. Папе даже маска стала мала, слетает с ушей. А у мамы вот отклеились ресницы и пропали брови. А еще оказалось, что она не блондинка. Мы поначалу даже перестали ее узнавать, но сейчас уже привыкли.
Я бы тебе еще много чего написать о нашей жизни в изоляции, но заканчивается листочек. В следующий раз напишу.
Целую, твой внучок Сережа.
Ангелина Лисицкая
@papin_avtoportret
papinavtoportret@gmail.com
т.Т.
03.20.2020. 08:00 a.m. Офис крупного русскоязычного издательства на Madison Avenue, New York, NY
Она всегда приходила в офис раньше всех, любила уединиться с рукописями. Коллеги за спиной шептались, что это из-за несостоятельности в личной жизни. Сама же Ася улыбалась им широкой, перенятой у американцев улыбкой. Именно она была лучшим литературным агентом на протяжении последних лет шести. Не они. Точка.
– Анастасия Витольдовна, тут о-о-очень симпатичный курьер. Принёс пакет для вас, с пометкой «Лично в руки. Незамедлительно! т.Т.». Принимать?
Ася нервно дёрнула кончиком чёрной атласной туфельки. Ни дать ни взять очередной «шедевр»… Сколько причудливых (а порой и экстремальных) попыток начинающих писак привлечь её внимание было за десятилетний издательский стаж. Подкуп, соблазнение, угрозы, преследования, слезливые истории, – обрастаешь бронёй, дай Боже! Зато и интуиция прокачалась до high level, принеся Асе миллионные контракты вкупе с множеством статусных наград.
– Да. Распишись и сразу на стол. Но ПОСЛЕ меня ни для кого нет до 12:00, поняла?
– Хорошо, Анастасия Витольдовна. Код «Гори всё огнём» принят! – хихикнув голосом приходившей к девяти практикантки Оленьки, телефонный аппарат издал тихий щелчок обрываемого на том конце сеанса связи.
Через четыре часа предстояли важные переговоры. Ася встречалась с автором, чьей книге пророчили статус открытия года, плюс за ним охотилось еще несколько именитых агентов. Нужно было успеть внести пару штрихов в презентацию.
Однако та самая интуиция рьяно тянула заглянуть в пакет от «т.Т.»
Почему первая «т» маленькая? Автор – «товарищ» старой коммунистической закалки? Или какой-нибудь чудак, решивший написать от морды лица своего дражайшего терьера Трупера? Точным движением канцелярского ножа Ася вскрыла конверт.
Очнулась она ближе к одиннадцати. Застывший взгляд был прикован к незаконченному роману в руках. Сюжет вполне трафаретный: за ничего не подозревающей дамочкой средних лет, словно за бабочкой в банке, ведёт наблюдение педантичный незнакомец. Но вот героиня… Главная героиня, будто списана с самой Аси, один в один. Нет, не так. Это она и была! Что за чертовщина?!
По телу пробежала судорога леденящего ужаса. Автор рукописи в тончайших деталях знал потаённые стороны её личной и профессиональной жизни.
– Оля!
– Да, Анастасия Витольдовна?
– Как выглядел курьер?
– Какой курьер?
– «О-о-очень симпатичный», – Ася передразнила интонацию несообразительной помощницы. – Тот, что принёс два часа назад пакет на моё имя.
– Ах, этот! – смущенно пролепетала Оленька. – Мммм, высокий голубоглазый брюнет, атлетического телосложения, фирмы «FlashEx». Вызвать его?
– Не надо. Свяжись с «FlashEx», выясни данные отправителя. Все, что только можно.
Ася откинулась на спинку кресла. «Соберись, детка, соберись! Кто может столько про тебя знать? Грехи школьных времен известны одной только Катьке, подруге детства. Может, растрепала кому по прошествии лет или под градусом? Уж больно общительной она стала после развода с мужем-ревнивцем».
В университете Ася особо ни с кем не водилась: пыталась тянуть учёбу и зарабатывать на жизнь, хваталась за любую практику по специальности.
Замуж так и не вышла, детей не родила. Закадычных подруг со времен Катьки не завела. Даже кошкой или кактусом дома не пахло! Зато каждый книжный проект был полноценным детищем с бессонными ночами, маленькими бедками и авторскими капризами.
«Тем более всё это кажется вопиюще странным, даже неправдоподобным.
А про игры не по правилам ради заполучения перспективных авторов и любовные эксперименты? Ну, это знаете ли… Это точно должен быть какой-то маньяк и спецагент в одном лице, чтобы владеть такими подробностями, плюс знать все мои контакты, да ещё будто бы устроить каждому из них допрос с пристрастием».
– Анастасия Витольдовна, фиаско! – ожил телефон плаксивым голосом Оленьки. – Оплачено наличными. В графе «Отправитель» указано «До востребования».
– Адрес отделения, в котором приняли этот пакет?
– Прямо на углу Flatiron Building.
Внутри у Аси неприятно ойкнуло:
«Всего через квартал от моей квартиры. Ещё и издевается таким образом!»
Она схватила пиджак, смахнула со стола в пасть сумочки зеркальце, мобильный телефон и выскочила из кабинета.
– Передай Трегубову, что переговоры его.
– Но, Анастасия Витольдовна, Пал Андреич…
– Без меня!
Всю дорогу до отделения она пыталась понять, как кому-то удалось собрать воедино всю её жизнь с потаёнными закоулками.
Но больше всего Асю пугало то, что таинственный автор, точнее, незнакомец из рукописи, явно планировал убить героиню. А сам роман – был всего лишь смакованием предстоящего момента расправы.
Ещё это имя – Тася. Так её называла только бабушка, да та самая Катька, с которой они общались последний раз на встрече выпускников одиннадцать лет назад. Переехав в Нью-Йорк, Ася удалила из своей жизни пресловутую «Т», словно желая таким образом избавиться от пережитков захолустного детства.
– Простите, мисс, но у вас должно быть официальное распоряжение соответствующих инстанций, чтобы мы могли предоставить вам запись видеокамер.
Менеджер и руководитель отделения курьерской службы оказались принципиальными остолопами. Камон, ребят, и даже за приличное вознаграждение? Ведь благодаря регистрации каждого отправления и они, и Ася ровно до минуты знали, какой кусочек плёнки посмотреть, не нарушив больше ни чьи права. Но нет же!
– Можно ещё раз ваши документы, мисс? – вдруг прогундосил менеджер. – Анастасия Витольдовна Миллер, вам пакет.
На увесистом прямоугольнике из крафтовой бумаги филигранно, от руки было выведено: «Лично в руки! т.Т.»
Ася не помнила, как оказалась дома. Как разулась и вскрыла пакет. Вторая часть романа из напечатанного текста словно превратилась в биографический кинохоррор.
Внезапно воздух в квартире стал похож на тягучий кисель. Ася выронила рукопись. Из зеркала на противоположной стене холостяцкой квартиры на неё с вожделением смерти смотрела пара серых глаз.
– Ну что, детка, пришло время выбрать финал.
Последняя страница рукописи колыхнулась, обнажив подпись автора: «твоя Тася».
* * *
Тело Анастасии Витольдовны Миллер обнаружили не сразу.
Из офиса она ушла под выходные. 23-го марта объявили строгий карантин, – издательство судорожно перестраивалось на режим работы home-office. Соседи сверху ещё неделю назад умотали в Новую Зеландию, да так и застряли там из-за отмены рейсов.
Лишь миссис Голсуорсис из квартиры снизу, поглощающая детективы как семечки, 24-го вызвала службу спасения: что-то долго не было слышно цокота каблуков над головой, а дамочка сверху вот уже несколько лет исправно ночевала дома.
– Сама! – заключила бдительная старушенция, заглянув в квартиру следом за полицейским. – Посмотрите на положение рук.