Сработал ли значок, но стоило им пересечь порог, обстановка изменилась до неузнаваемости. Картинка, которую они видели стоя перед дверью, разительно отличалась от этой. Аудитория по-прежнему ярусами уходила вниз, но это было что-то сродни огромному подземелью с высокими сводами. Потолок, если он и был, глазом не различался. Помещение опоясывали семь или восемь рядов сидений с партами, узкие проходы лучами разделяли ряды на три сектора. Проходы сходились к центру. Внизу виднелся круглый каменный постамент диаметром метров в десять, не то сцена, не то арена. Со всех сторон будто из ниоткуда струился свет, источник его был непонятен, но аудитория была хорошо освещена, и глаза к нему быстро привыкли.

Кай оглянулся – ошибки не было, позади он увидел полуразмытый проём всё тех же распахнутых дверей, через которые они только что сюда вошли. Студенты продолжали прибывать, и дед Егор потянул всех вниз поближе к центральной площадке.

– Ты с нами? – оглянулся Кай на Руслана.

Тот кивнул и пошёл следом.

Наконец, все заняли места в третьем ряду; неожиданно, но отсюда вид на постамент открывался им на уровне глаз, а не далеко под ногами, как казалось, сверху.

– Полвторого. Мы как раз вовремя, – шепнула Муза, взглянув на часы на руке. Кай почувствовал, что сердце его просто выносит ребра.

Почти одновременно с её словами по рядам пронёсся изумлённый гул. В центре амфитеатра начали происходить дивные изменения. Как-то незаметно для всех перед глазами возник искрящийся гранями объект. Он напоминал гигантскую лампаду, на мощных цепях свисающую с потолка, но поскольку свода видно не было, то казалось, будто цепи возникали из ниоткуда. Внутри лампады, будто в куске горного хрусталя, мерцал порфирный холодный свет, рассыпая серебристо-багровые блики по рядам и стенам амфитеатра. Вся эта картина была какая-то ошеломляюще волшебная.

– Приветствуем вас, фотоники! Приветствуем вас в Академии Золотой Лестницы!

Слова прозвучали столь неожиданно, что зал снова ахнул. Все оторвали взгляды от нереально красивой лампады над головами и обнаружили в центре амфитеатра три фигуры, стоящие друг к другу спиной, образовывая правильный треугольник. Лица этих троих были обращены к трём секторам зала.

– Савонарола… – прошипела Карна.

Руслан бросил на неё изучающий взгляд.

Действительно, на площадке внизу, сложив руки у пояса, в прежней же тёмно-коричневой рясе стоял профессор Савонарола. Длинный и сухой, с глубоко запавшими чёрными глазами и хищным носом он производил довольно жуткое впечатление. Рядом с ним стояла высокая женщина. Длинные чёрные волосы её украшал двурогий золотой венец. Третьим был примечательный человек, чей облик Кай никак не мог уловить. Кай не смог бы объяснить, в чём же его примечательность также, как и не сумел бы его описать. Он смотрел на него, видел его и не видел одновременно, он не знал, как тот выглядит, какого он возраста и не мог бы сказать, какая на нём одежда.

Слова приветствия были произнесены женщиной. Она стояла к нему вполоборота. Холодная, царственная, сильная. Вскоре он обнаружил, что постамент внизу медленно вращается, и в какой-то момент с их сектора стало видно её лицо. Да, так и есть, черноволосая, статная, бессердечная и справедливая властительница земных и не земных тайн. Длинный шлейф её платья, отражая блики от хрустальной лампады, переливался медными прожилками, по нему будто скользили ящерки. Но это, сказал он себе, конечно, было оптическим обманом, подпитанным сюрреализмом происходящего. Без всяких колебаний Кай записал её в богини. Он не смог бы определить, сколько ей было лет. Да и кто бы мог с точностью назвать возраст камня?

Кай провёл ладонью по глазам, стряхивая наплывший морок, и вдруг вспомнил. Эту женщину он здесь уже видел. В день собеседования она усмиряла пожилого мужчину в коридоре, их пара не могла не привлечь внимания: она – идеал и совершенство, и он – неряха и чудак в старомодном тёмно-синем плаще. Он кричал шёпотом (это выглядело очень смешно) и, постоянно озираясь, размахивал руками. Что же такое он кричал? «На треть, на треть, на треть», – подсказала память.

Женщина продолжала свою речь.

– Мы ждали этого момента довольно долго. Врата Гнозиса открываются примерно раз в семьдесят пять лет с прохождением над нашим миром Кометы Галлея. Каждый из вас, избранных Временем, будет иметь возможность изучать доктрины Магии под нашим руководством в течение пяти лет. И мы надеемся, что наш Пламенник, – женщина указала рукой на колдовской искрящийся порфиром светильник, – станет для вас авророй, указующей путь на сумеречном небе познания.

Среди вас нет случайных людей. Каждый избран по Праву Крови, по Праву Ремесла или по Праву Таланта. Но у каждого из вас есть право выбора – разделить с нами тайну Академии и навсегда скрепить свои уста молчанием или отринуть своё Предназначение, навсегда забыв о нас. Очень надеемся, что многим из вас будет по пути с нашими славными традициями Света. И если вы не черны внутри…

По рядам пронёсся лёгкий шепоток.

– Она имела ввиду, что у каждого есть право отказаться? – Тори выглянула из-за деда и поймала взгляд Кая.

Кай промолчал, сейчас он мог бы с твёрдостью сказать, что не хочет отказываться.

– Ну нафиг. Как по мне, это слишком бомбово, чтобы отказываться, – ответил за него Руслан.

Кай быстро повернулся к нему:

– Ты что-то знаешь?

– Не-а, но узнаю. Надоело быть обычным.

– А что значит «черны внутри»?.. – начал было дед, но его перебила Муза.

– А что значит «многие»?.. – хмуро проговорила Муза. Что будет с теми, кому не «по пути с традициями Света»?

– Как у Велеса… Разговор короткий… – рубанул ладонью дед Егор.

– Те примкнут к Тьме, что тут неясного… – бросила Карна.

– Их тоже учат здесь? И тех, кто «черны внутри»? – прошептала Муза.

– Всех учат здесь, магия имеет цвета. Цвет и сторону мы выбираем сами, – ответила Карна, но в её словах было что-то жалящее, и это означало, что разворачивать свою мысль она не собирается.

Все молча переглянулись и снова уставились в центр амфитеатра.

Женщина на сцене соединила ладони перед собой и звучным голосом объявила:

– Будем знакомы, меня зовут Соломея Медвяна. Я – Магистр Силы. С нами, – и Соломея развернула правую руку в сторону Савонаролы, – Магистр Теорий – профессор Савонарола. С нами же, – она развернула левую ладонь ко второму мужчине, – Магистр Практик – профессор Лиходед. Мы удостоены Временем звания Троих Посвящённых новой каденции Магистерия.

Возможно, некоторые из новичков понимали, о какой такой новой каденции шла речь, чем закончилась старая, и что за штука такая «Магистерий». Но для большинства слова Магистра Силы были набором непонятных вещей, студенты неловко поглядывали друг на друга, затем послышались редкие неуверенные хлопки, в итоге их подхватил весь зал.

Трое Посвящённых сдержанно поклонились. Соломея Медвяна продолжила, зал внимал ей в полной тишине.

– Вы испытываете понятное волнение, но всему своё время. Обучение начинается с базисного уровня познания, расширяя горизонты вашего мышления постепенно. Вскоре вы всё узнаете и всё поймёте. Магистерий исполнен желания готовить новые поколения Стражей Гардарининского Корпуса, развивая в избранных дарованный им Свет. Приглашённые нами эксперты уже на следующей неделе проведут тестирование ваших способностей, и ваш поток будет распределён в соответствии с доступной вашему набору физикой Силы. Оценив потенциал каждого из неофитов, Магистерий утвердит курс вашего обучения. Вы вольны так же выбрать любое количество дополнительных дисциплин из программы обычных специальностей Университета.

Тори снова выглянула из-за деда Егора и не хуже Карны прошипела:

– Нас что – разделят?

Кай пожал плечами. Такое ему не приходило в голову.

Магистр Силы продолжала:

– Мы не собираемся вас разделять. Процесс обучения этого не требует. Обращаю внимание самых рассеянных: связь с Академией и Посвящёнными осуществляется с помощью значков, которые, как вы уже должны были догадаться, служат проводниками в тайные приделы обучения в нашем Университете. В дальнейшем, мы надеемся, вы разовьёте в себе способность обходиться без их помощи, но на первых уровнях обучения – они ваши навигаторы, постарайтесь их не потерять.

– Классная штука… вот бы такую вещь в машину. Загадал адрес – она сама тебя ведёт. Цены бы ей не было… Но не изобретут же никак, – мечтательно проговорил дед Егор. Муза Павловна шикнула на него, и дед умолк.

– Хочу вас предупредить… – Соломея Медвяна окинула ряды таким ледяным взглядом, что Кай почувствовал, как плечи и руки покрываются мурашками. – Академия Золотой Лестницы открывает свои двери лишь в семи странах мира, Гардариния среди них. Тайна её существования три тысячи лет сокрыта от немажей. Соблюдение секретности является главным непреложным условием присоединения неофитов к нашему Ордену. Значок нельзя передавать чужакам, и лучше его не терять. Орден способен вовремя распознать и исправить случайную небрежность в обращении с информацией, а также отличить её от злого умысла. Орден беспощаден к своим врагам. Потому, на базисном уровне познания у меня есть для вас только одно требование – «Сдержанность»!

Зал затих, кажется, студенты вообще перестали дышать.

Магистр повела правой рукой, как бы передавая слово Магистру Теорий.

– Могу себе представить… – насупившись прошипела Карна.

Профессор Савонарола сделал полшага вперёд. Он был совершенно спокоен. При наличии некоторой доли оптимизма, можно было бы истолковать гримасу, искривляющую его губы, как улыбку.

– Магистр Медвяна напомнила нам о праве, которое привело сюда наших новых студентов. Но среди прочих она забыла упомянуть право протекции, – начал профессор Савонарола вкрадчивым тоном. – Хочу отметить, что это худшее из оснований для зачисления в Академию, с которым я борюсь всеми доступными мне способами. И я приложу максимум усилий для выдворения таких везунчиков из этих стен. Я привык докапываться до сути вещей.

В этот момент вращения постамента Савонарола поравнялся с сектором, в котором сидел Кай. Тот был уверен, что слова профессора были обращены именно к нему. Он вспомнил, как взвился Савонарола при упоминании о Велесе, как он обвинял того во всех грехах человеческих.

Кая бросило в жар – Савонарола смотрел прямо на него.

Магистр качнулся с пяток на носок, словно раздумывая, затем продолжил.

– Не сомневаюсь, что для части неофитов пять лет обучения обернутся потерянными годами. Едва ли они смогут перейти от ярморочных фокусов с гнутыми ложками к владению Протомагезисом уровня Сотворения. Однако вы здесь, значит контракт заключён, – Савонарола недобро сверкнул глазами. – Я далёк от того, чтобы поощрять в вас идеи равных возможностей. Вы не равны. В зале сидят таланты и бездари, трудяги и самородки, неудачники и отмеченные небесным покровительством. Равны вы только в одном – вы пока что первичный дарвиновский бульон, и жизнь в нём пока что не зародилась…

Соломея Медвяна с мягкой улыбкой чуть повернула голову к профессору Савонароле. Профессор, чьё лицо в этот миг излучало библейское миролюбие, отвернулся и продолжил.

– Забудьте о книжных и киношных архетипах волшебников и добрых фей, не примите нас за ваших добрейших дядюшек и тётушек, чей смысл жизни заключается в несении вам тепла и любви, а также в прощении ваших милых шалостей. Магистерий займётся вами с должным усердием, это я вам могу обещать. Потому на базисном уровне познания у меня для вас есть только одно требование – «Послушание»…

Он сделал паузу и окинул аудиторию взглядом. Никто не издал ни звука.

– Повторите за мной, – глухо потребовал профессор Савонарола, склонив голову на бок.

– «Послушание», – так же глухо выдохнул зал.

Он удовлетворённо кивнул.

– Есть ещё одно маленькое неприятное правило, которое традиционно приходится оглашать мне. Не знаю почему…

В зале раздались смешки. Савонарола дурашливо надул губы, а потом улыбнулся страшной улыбкой. Соломея нахмурилась.

– В стенах Академии запрещены романы.

Ободрённые улыбкой Магистра студенты зашептались и снова захихикали.

– Нас известят почти сразу, не сомневайтесь. Решение коллизии в том, – продолжил Магистр, покачиваясь на каблуках, – что один из участников романтических посягательств покидает нашу Альма Матер с совершенно чистой памятью. – Зал загудел. Савонарола улыбался, – вы также сможете покинуть Академию вместе, но опять же – с чистой памятью, от вашего романа не останется и следа. Прошу вас не переходить границы дружбы. Фотоники не должны рисковать собственным даром, он слишком ценен, а последствия необратимы. Ни суда, ни свидетелей защиты. Не помогут и родители.

– Спасибо, синьор Магистр, думаю вы уже очень доходчиво всё объяснили, – снова подала голос Магистр Соломея Медвяна.

«Почему? Что за глупые предрассудки?..», – раздавалось со всех сторон. Муза испуганно посмотрела на Кая. Тори покраснела. Кай сидел не шевелясь. Карна улыбнулась не хуже Савонаролы. Дед пробрюзжал что-то вроде «кого это остановит…».

Савонарола был спокоен, а взгляд его даже ещё более цепок.

– Напоследок маленькое наставление о непреходящей силе Теории. Теория – это тот фундамент, на котором возведена крепость вашего духа. Шаткость, неуверенность, разлад в убеждениях – маяки, приманивающие зло, – глаза Савонаролы под жёсткой линией бровей в этот момент отразили порфирный отблеск лампады. – Будьте готовы – у зла тысячи лиц, и каждое способно очаровать легковерных и слабых духом. Внешне зло весьма притягательно. Глас его медоточив. Хитроумие его неизмеримо. Многие склонны находить в нём поэзию, красоту и даже эротизм. Особенно падки на его обаяние те, кто не прошёл через опыт страдания и не испытал горечь утрат. Не надейтесь, что зло надолго оставит вас его сторонним воспевателем. Пока вы колеблетесь, Тьма ищет брешь в вашем Свете, ищет черные области и затем наносит удар по самым близким. Не бойтесь сгореть в огне Теории, потому что огонь есть тот же Свет! Когда я говорю «Тьма» – я говорю «Зло», когда я говорю «Зло» – я говорю «Грех»…

Последнюю фразу он произнёс почти шёпотом, но в аудитории не нашлось бы ни одного человека, который её не услышал, последнее его слово ещё несколько мгновений грохотало в ушах студентов. Магистр Савонарола стоял, выкинув правую руку вперёд, а левую чуть отведя в сторону, никто не заметил в какой момент в его руке появился золотой крест, размером не больше его ладони, но в аудитории не нашлось бы ни одного человека, который посмел оторвать взгляд от этого креста.

Лица многих выражали экстренное желание покаяться. На лице Савонаролы читалось: «Не сейчас…»

– И последнее, – профессор опустил крест. – На своих занятиях я желаю слышать от вас лишь два слова: «Да, магистр» и «Нет, магистр», пока я не позволю говорить. Вам это понятно? – Савонарола склонил голову на бок.

Зал грянул: «Да, магистр».

Савонарола кивнул, сложил руки на уровне пояса и сделал шаг назад, заняв своё место в правильном треугольнике.

– Здравствуйте, дети! Благодарю за эстафету, переданную мне досточтимым Магистром Теорий, – начал третий Посвящённый, чей облик по необъяснимым причинам так и оставался загадкой для Кая, – но я по праву Магистра Практик в Теориях не силён.

Голос его был очень бойким, вместе с тем мягким и сиплым, каким-то неуловимым, как и его внешний вид – невозможно было определить его тембр, невозможно было определить даже мужской он или женский, но он не вызывал того оцепенения, который вызывал голос профессора Савонаролы.

– То, что называется магическим познанием, диаметрально противоположно современной науке. Люди (я имею в виду не конкретных людей, а наш вид вообще) овладели Практиками, данными нам природой, но доступный нам уровень развития Теории не позволяет «проверить алгеброй гармонию». Инженерия же требует описания сути явлений в виде чисел и уравнений.

Учёные мужи блуждают в потёмках и всё ещё чрезвычайно далеки от понимания природы вещей, а уж тем более от природы, так скажем, НЕ-вещей. И все попытки объяснить феномены, выпадающие за рамки очевидных законов ньютоновской механики (но которые, кстати, могут вполне соответствовать современным теориям квантовой физики), выглядят местами даже наивно, как какие-нибудь поповские нравоучения, уже давно далеко оторвавшиеся не только от Святого Писания, но и от здравого смысла…

Магистр Практик вежливо кивнул Магистру Теорий, который в этот момент был больше похож на каменное изваяние. Магистр Практик продолжил как ни в чём не бывало.

– Напутствия моих коллег породили в ваших разумах много вопросов, что ж, дети, я очень этому рад. Потому что на базисном уровне познания у меня для вас есть только один совет: «Сомнение». Подвергайте сомнению всё, что слышите и видите, не доверяйте ни чему. И это первейший залог победы в познании и в бою. Всё не то, чем кажется.

По залу пронёсся взволнованный ропот.

Каю эти и другие его слова показались смутно знакомыми. Каргер в спорах с дедом говорил чуть ли не то же самое. Он толкнул деда в бок, но тот уже тихонько посапывал.

Дед Егор встрепенулся.

– Опыты уже были? – прохрипел тот, потирая бок.

– Не было пока. Давай слушай, важные вещи говорят, – шикнул на него Кай.

– Я не сплю! – возмутился дед совершенно искренне.

Магистр Практик тем временем продолжал:

– Госпожа Медвяна упомянула, что Орден беспощаден к своим врагам. Предваряя вопросы, скажу одно – всему своё время. Беспощадность – это страшное свойство души, какой бы высокой моралью оно не было оправдано. Освойте сперва мирные сферы, хотя бы вырастите с помощью магии цветок.

Базисный уровень познания позволит вам понять физику вашей Силы, прочувствовать её сильные и слабые места, укрепиться в Теориях. Нам неведомо, что у вас внутри, евгеника нынче не в чести. Нам только предстоит выявить и оформить составные элементы вашего дара, результат слепой путанной природной селекции. На первом уровне вам предстоит наработать собственный стиль, возможно, объединиться в команду с теми, кто преуспевает в Практиках, которые вам даются хуже. Техники магии, используемые в бою, относятся к высочайшему уровню сложности. Но это всё в будущем.

Вы должны быть готовы, дети. Бездумно брошенный недоброжелателю вызов может привести вас к смерти. На вас огромная ответственность не только за свою судьбу, но и за положения Сторон, за равновесие Света и Тьмы, за Миродрево, за Предназначение…

Он умолк. Затихли и студенты. На верхнем ярусе с противоположной стороны раздалось какое-то шевеление и покашливание.

Профессор повернулся на звук.

Раздался дрожащий голос.

– Вы сказали… То есть не вы, а Магистр Силы сказала, что мы можем использовать своё право отказаться от Предназначения.

Кай поискал глазами по рядам и к своему удивлению нашёл того пунцовощёкого паренька из того коридора перед аудиторией №205, которого держали в кольце четыре поколения его семьи.

Девушка, сидящая рядом, чуть отстранилась от парня, смешно поджав губы и скорчив смешную рожицу. Она держала в руках зеркальце, в которое рассматривала своё отражение. Каждая прядь её пышных волос располагалась в идеальной художественной продуманности. Кай узнал в ней ту крохотную красивую девчонку с собеседования, в розовом пальтишке.

Парень заметил её ужимки и растерянно посмотрел на неё. Она снова хихикнула, поведя плечами и перекидывая волосы на спину. Он начал садиться. Но в последний момент резко сжал руку в кулак и выпрямился.

Магистр подбодрил его.

– Да-да, не стесняйся. Говори-говори.

Все три Магистра покинули свои места и подошли к краю постамента. Кай заметил, что площадка внизу больше не вращается, Магистры остановились прямо напротив сектора, откуда раздался вопрос. Соломея Медвяна и Савонарола не произносили не слова. Лица их были спокойны.

– Я хочу уйти…

Ряды охнули. Кай снова толкнул деда в бок.

«Да не сплю я, не сплю», – дед Егор потёр ладонью глаза и уставился на неожиданную сцену.

– Ты готов отречься? – третий Посвящённый говорил очень мягко.

– Да.

– Готов ли ты всё забыть?

– Я… готов… Но, я, наверное, не смогу. Вся моя семья…

– Да-да… Право Ремесла? – профессор Лиходед смотрел на него с участием, хотя по-прежнему никто не смог бы описать, как он выглядит и во что одет. Залу позволительно было лишь считывать его эмоцию, но облик не выдавал ни одного штриха его внешности.

Парень кивнул.

– Почему?

Тот покраснел, как тогда в коридоре. Он вцепился одной рукой в спинку своего стула.

– Я ненавижу это. Я не хочу. Я не хочу выбирать Сторону. Зло – это ваш Орден.

– Но ты знаешь правила.

– Да.

– Ты занимаешь позицию врага Академии.

Паренёк пожал плечами и сердито вскинул подбородок. Он смотрел на них с неожиданным презрением и силой.

– Уверен?

Парень не поменял позы и не опустил головы.

В следующий миг профессор Лиходед выкинул вперёд руку – никто не успел моргнуть, как тело мятежного фотоника было выдернуто из-за стола и, взмыв на высоту нескольких метров, зависло почти над постаментом. От шока тот даже не успел закричать, пару секунд он беспомощно дёргал руками и ногами, пытаясь опуститься вниз, на лице его возникла испуганная виноватая улыбка.

С возгласами, студенты повскакивали со своих мест, не смея отвести взглядов от шокирующего зрелища. В следующий миг тело парня опрокинулось вниз головой, затем выгнулось дугой, раздался сдавленный вскрик, потом ужасающий хрип, словно у него выбило воздух из лёгких, и лицо и тело его начало меняться прямо на глазах.

Какое-то время студенты как заворожённые смотрели на эту картину. Понимание того, что происходило на их глазах, пришло не сразу и не ко всем. Минута, вторая, третья… А потом в рядах началось движение, кто-то в ужасе завизжал, закрывая лицо руками, кто-то попытался спрятаться, кто-то схватил свои вещи и начал пробираться между сидящих, расталкивая всех на своём пути. А потом зал взорвали паника, животные инстинкты и безумие.

– Эй… ээ-эй… вы что творите?! – дед Егор, сидевший с краю сектора, рванулся по проходу вниз, к профессору. Кай взобрался на парту и, перемахивая через столы, понёсся следом, Карна зашипела и кинулась за ними, Руслан тоже выскочил, Тори отшатнулась, Муза, с застывшей улыбкой на лице, не сводила глаз с тела.

Многие кинулись к выходу, снося парты и опрокидывая друг друга, и тут же поняли, что они в западне. Возможно, так работал значок на их груди – они не могли приблизиться ни к выходу, ни к центру амфитеатра. Ещё более ужасало то, что перед выходом из аудитории и в проходах между секторами теперь столпились какие-то люди, раньше их там не было. Они стояли молча, не шевелясь, но что-то подсказывало, что из коридора они никого не выпустят.

Профессор Лиходед, грустно уставившись на сбившуюся в проходе толпу с перекошенными лицами, сделал неуловимый жест, и тело жертвы охватило неясное жёлтое свечение. Оно разрасталось до тех пор, пока не заключило всего его в лучистый шар света, и тело его начало оплывать, будто восковая кукла над пламенем. Пленённый огнём неофит ещё пытался кричать, из горла его рвалось сипенье, но это уже был не голос.

Кожа бугрилась и плавилась, стекая вниз серыми струями, черты лица совершенно размылись, из глазниц выскользнули глаза и прыгая раскатились по постаменту. Мышцы рук и ног на их глазах расплетались на волокна и уносились вверх, вены тянулись бесконечными струнами, свиваясь в отвратительную трепещущую сеть. Всё это парило над рядами амфитеатра в мерцающих багровых бликах лампады, словно облако невообразимо перепутанной пряжи.

Профессор отступил на несколько шагов, без сомнения довольный созданной картиной, затем черканул ладонью об ладонь, и, вызвав абсолютную истерику в рядах, голова парня покатилась по партам вниз, окропляя всех горячими брызгами крови. Из останков подвешенного в воздухе тела веером ударил фонтан крови.

Люди, застряв в проходах, кто стоя, кто без сил упав на колени и зажмурившись, в ужасе цеплялись друг за друга. Не было лица, не забрызганного кровью, беззвучные слёзы стекали, оставляя дорожки на щеках, в волосах запутались ошмётки и крошево из костей и плоти. Внизу у самого постамента сгрудилась кучка буянов – несколько парней и девушек, подобно деду Егору с Каем и Русланом, пытались пробиться сквозь невидимый заслон к Магистрам, ругая тех на чём свет стоит.

Профессор Лиходед с улыбкой окинул взглядом сотворённое им фантасмагорически кровавое месиво. Взглянув вниз, он нашёл укатившуюся голову парня, подошёл к ней и поднял. Затем, покрутив её как мяч, подкинул вверх. Онемевшие едва живые студенты следили за его манипуляциями. На крышке одной из парт, закинув ногу на стол и подперев голову рукой, сидел беловолосый парень: хмуро сдвинув брови, он с интересом наблюдал за происходящим.

Как положено мячу, голова пару мгновений крутилась в воздухе, и в следующий миг всеобщему обозрению предстало совершенно глупое гигантское глазное яблоко, тупо осматривающее ряды, а багровое облако превратилось в невероятных размеров надкушенный бутерброд с сыром. Всё это с абсурдным спокойствием плыло над совершенно чистым амфитеатром.

Сцену поглотила неизмеримая тишина.

Студенты, на несколько минут лишившись дара речи, балансировали где-то на грани человеческого понимания. Онемение слилось в тягучее надрывное безмолвие, которое прорезали невероятно чёткие, равномерные будто щелчки метронома, удары их сердец.

Удар… Ещё один… Темп замедлялся… Снова удар… Кажется ритм сбился, пропуская один толчок… Ещё… Пауза… И в следующий миг зал взорвался криками. Студенты неловко вставали с колен, отряхивались, рассматривая свои девственно чистые руки и лица, переглядывались и поправляли волосы. Полы и стены аудитории были такими же опрятными, какими встретили их в первые минуты. Большинство уже двигалось к своим местам, по пути с ожесточением передвигая и поднимая столы и стулья, разыскивая свои сметённые паникой вещи.

– Трибога в душу тарантас… – прошептал Кай.

Дед Егор только открыл рот.

С третьего ряда, сложив руки под подбородком, на них с улыбкой смотрела Муза Павловна.

На верхнем ярусе с противоположной стороны абсолютно пустого сектора, с лицом спокойным как у ангела сидел мятежный неофит, пожелавший несколько минут назад отречься от своего Предназначения. У него был вид человека, которого внезапно разбудили. Он слегка морщил брови, будто силясь вспомнить беспокойный сон.

– Дети, – профессор Лиходед заговорил мягким сиплым голосом, в нём звучало беспокойство, – ваша реакция доказывает, что вы плохо меня слушали. Разве я не советовал вам сомневаться во всём, что подкидывает вам зрение и слух? Всё не то, чем кажется, помните?!!

Ответом ему было тяжёлое молчание.

Соломея Медвяна выступила вперёд:

– Итак, будем считать, что демонстрационные опыты по Фотонике прошли успешно! Магистр Практик продемонстрировал вам кинетизм Света, мастерство Иллюзии, силу Внушения, технику Сотворения. Почему таким способом, спросите вы? Потому что ваше тестирование уже началось.

Профессор Медвяна и профессор Савонарола захлопали в ладоши, слегка поклонившись профессору Лиходеду и кивая молчаливым людям, взиравшим на происходящее в амфитеатре с верхнего яруса.

Лиходед грустно улыбнулся в ответ.

– Ты что-то хотел спросить? – магистр Практик мягко смотрел на парня в верхнем ряду.

Тот, похоже, ничего не помнил. Он всё ещё непонимающе смотрел на ряды разгорячённых студентов, замерших от ужаса и восхищения. Он неуверенно провёл рукой по волосам, будто соображая, что он собирался сделать. Его лицо было белее мела. Казалось, что ещё секунда, и он упадёт.

Магистр Соломея едва заметно кивнула головой, и на столе перед парнем оказался стакан с водой. Тот дрожащими руками схватился за него и осушил.

Затем посмотрел на свою соседку. Та нервно теребила сбившиеся волосы, безуспешно пытаясь восстановить утраченное совершенство. Она, очевидно, потеряла своё зеркальце, а вместе с ним доказательства своей неотразимости.

Парень покраснел. Он стоял с открытым ртом и почему-то не сводил с неё глаз, будто ещё секунда, и она оторвётся от земли и навсегда покинет его.

Профессор Лиходед кашлянул.

– Ты хотел воспользоваться каким-то правом?

– Д-да… – парень будто очнулся.

– Ну же…

– Можно я… Я хочу стать лучшим. И я не боюсь стать беспощадным. Я это хотел сказать, – он поставил стакан и сел.

– Отлично, Марьян Варивода, значит так тому и быть, – кивнул Магистр Практик с самым серьёзным видом.

Внезапно раздались хлопки. Кай увидел, что на одном из ярусов стоит маленький человечек в чёрном халате и отчаянно аплодирует. Магистр Лиходед слегка ему поклонился. Мужчина продолжал хлопать, в надежде, что его поддержат. Но все словно окаменели.

Зал несколько секунд молчал, а потом загромыхали стулья. Все встали и медленно двинулись по проходам к выходу.

* * *

Вернувшись домой, Кай молча поужинал и, попрощавшись со всеми до завтра, ушёл в свою спальню. Он долго не мог уснуть несмотря на то, что чувствовал себя абсолютно вымотанным. Глядя в потолок и улыбаясь своим мыслям, он вспомнил, как мастер Йозеф сравнил его беззаботную жизнь с активностью обитателей чашки Петри. Ну и что в конце концов? Если это было его детство? Такое мирное и спокойное, без особенных потрясений, разве у человека не может быть спокойного детства? И, к примеру, какое детство могло быть у того парня, по имени Руслан Хорунжий, мечтающего забраться поглубже под землю? Или у Истории, по непонятным причинам ненавидимой собственной матерью и гонимой по жизни будто одинокий лист на ветру? Раз уж на то пошло, чем такая активность лучше?

И какую жизнь, на самом деле, могут открыть для них эти трое Посвящённых, их удивительные Магистры?

Кай покрылся потом при воспоминании о фокусах, которые без видимых усилий проделывал с пространством неведомый Лиходед. А профессор Савонарола? От его взгляда и голоса внутри всё, наоборот, покрывалось ледяной коркой. Кстати, в том кабинете на собеседовании его магия была ничуть не менее впечатляющей чем сегодня у Лиходеда. Кай предпочёл бы ошибиться в своём предположении, будто тот настроен против него.

Кай ещё долго перебирал в голове открытия Дня Знаний.

Как ни велик был шок от пережитого, всё ж первый день обошёлся без валерьянки. На выходе из Большой Физической аудитории №329 неофитов провожала Магистр Силы Соломея Медвяна. Мягко и приветливо брала она каждого за руку и что-то каждому тихонько шептала на ухо. Взбудораженные студенты с дикими взглядами как-то незаметно оттаивали – их стушёванные взоры светлели и испуганные сморщенные лица разглаживались, переставали дрожать пальцы.