– Ну… как ты узнала, там в лесу?.. Про деда… что они возвращаются? – Кай всегда испытывал затруднение, когда ему приходилось задавать Карне вопросы о её специфических способностях. Она не так часто их проявляла, но ему было неудобно касаться темы её истинной сущности. – Ты… как будто видела сквозь заросли.

– Я и видела.

Кай не подгонял её, он уже привык к тому, что если она захочет, то расскажет сама.

– Как тебе это объяснить?.. Знаешь, прибор есть такой… тепловизор? Приблизительно представляешь, как действует?

Кай приблизительно представлял. Карна объяснила сама:

– Он улавливает тепловое излучение вокруг объектов. Мы тоже.

От этого «мы» Каю снова стало не по себе.

– Да много разного… Мы можем воспринимать вибрацию от земли, «слышать» волны низкой частоты и «видеть» в инфракрасном диапазоне, ты, может знаешь. Это такие разноцветные спектры, различаются от холодного к горячему, особенно от теплокровных. На воле это достаточно примитивные навыки, но мышь поймать помогают в два счёта… – похолодевший Кай пропустил улыбку, скользнувшую по лицу Карны, – как видишь… они иногда и человека могут выручить.

– Д-да… ясно… буду иметь ввиду… – Кай был готов сменить тему. Карна снова подавила улыбку, но в следующий момент раздался хохот деда и Бориса Аркадьевича, и Карна снова прислушалась.

Дед Егор и Боря, похлопывая друг друга по плечам, вспоминали прошлое и делились новостями. Достижения деда, конечно, были не столь впечатляющими, хотя самые последние перемены он озвучивать не стал. Борис Аркадьевич же, настроившись на ностальгический лад, хвастал во всю:

«Да забудь ты это – цеховик, бизнесмен, депутат, то, сё… фигня всё это. Я вот себе британское гражданство намутил. И герб шотландского клана».

«Зачем ещё?» – донёсся голос деда Егора.

«Жоржоржич, ты сам подумай, родословная аж с XVII века, тартан, слышь, оранжево-серый с синим. Я пока не сильно въехал во все их штуки, но это сейчас самая волна у нас… Через год посвящение… старейшины… вождь… там, глядишь, и в пэры выйду, даст бог… их парламента…»

Дед Егор что-то невразумительно хрюкнул.

Кай зевнул и отвернулся. Он не помнил, что такое тартан. Шляпа, вроде, шотландская или кошель поясный мужской… не интересно.

Борис Аркадьевич, напоследок пожаловавшись на рейдерство со стороны злоимцев, чему свидетелями сегодня все они и стали, махнув последнюю рюмку настойки и щёлкнув пальцами в кусты за обновлением графинчика, с влагой в глазах наконец поинтересовался, какими судьбам занесло их в его палестины.

Ещё на домашнем совете было решено в случае успеха не посвящать неведомого Аркадьевича в детали их плана и не открывать полностью своих интересов к «объекту №1». В зависимости от ситуации своё желание посетить заповедник «в целом» и осмотреть сталинский тоннель «в частности» можно было обосновать нуждами академическими, например, для дипломной работы для Истфака.

Дед Егор, собрав максимум безразличия в голосе, так ему об этом и сказал, небрежно качнув головой в сторону не то Кая, не то Карны.

Лицо Бориса Аркадьевича приобрело оттенок перепуганного народного депутата Верховного Совета. Он разлил по рюмкам настойку и, не приглашая деда, влил её себе в рот.

– Петра моего жалко… царствие ему небесное… – Борис Аркадьевич задохнулся, мотнул головой, обмакнул толстое колечко лимона в блюдце с солью и мрачно сжевал. – Слушай сюда, брат, заповедник покажу, вопросов нет, а тоннель под грифом секретности. Ход туда затоплен, допуск только по высочайшему соизволению. Прости, не могу помочь.

Лицо Кая выразило целую бездну разочарования. Удача, казалось, только-только протянула к ним руку, до цели оставалось каких-то пару графинчиков домашней настойки, и вот… Дед тоже опрокинул свою рюмку, закусил прозрачной пластинкой хамона и сказал:

– Боря, надо.

Борис Аркадьевич уставился на него совершенно трезвым проницательным взглядом и чётко произнёс:

– Плохое это место, Жора, тёмное. Я бумаги смотрел, там всё вымарано, всё засекречено ещё на полста лет вперёд, к таким вещам лучше не прикасаться.

– Что вы знаете об этом? – раздался тихий голос Карны.

– Что я знаю? – Боря будто впервые увидел её. – Там погребена проблема. На строительство «объекта №1» в тридцать шестом кинули двенадцать тысяч мастеровых – двенадцать тысяч, ты себе это можешь представить? Средней руки город. БАМ начинали строить с двумя с половиной тысячами человек. И каждый, каждый прошёл такой допуск, который нам сейчас и не снился. Пятьдесят лет прошло, но тайна не всплыла, ни слова в газеты не попало, ни один не рассказал, что там было задумано, что там происходило. Послушай меня, Жоржоржич, забудь, …

– Мы всё равно туда попадём, с вашим согласием или без, но с вашим – будет проще. И вам будет не так стыдно, ведь вы нам обязаны.

Борис Аркадьевич откинулся к резной спинке мраморной скамьи, затем потянулся, хрустнув суставами, будто со сна и посмотрел на неё с интересом.

– А она у вас с ядом, да?..

– Да, – хором ответили Кай и дед Егор.

Боря погладил рукой лысину, затем поставил локти на стол и посмотрел на них исподлобья, будто размышляя. Потом перевёл затопленный обидой взгляд на Карну.

– Думаешь, мне самому было не интересно? Да я раз двадцать туда людей посылал. Да каких парней! Я эту землю намутил ради этого тоннеля. Думаешь, у меня земли мало?

– И что? Что узнали эти люди? – Карна гипнотизировала его холодным жёстким взглядом.

– Люди?.. – Боря уставился на неё мутными глазами, покачивая головой из стороны в сторону, – нет их больше, тех людей. Ни один не вернулся.

– То есть?..

– Двоих нашли… водой вынесло… В разное время, с одинаковой дырой в груди… с выгоревшими глазами. Седых полностью, при оружии. Остальных не нашли…

Борис Аркадьевич вынул из деревянной коробки сигару с красным ободком, покрутил в руках маленькую золочёную гильотину, затем отщипнул головку и затянулся. Пополоскав дым во рту и выпустив его спустя две-три секунды, он отрешённо уставился на растущую полоску нагоревшего пепла. Дым был очень ароматным. Он продолжил:

– Как можно позволить себе сдохнуть в заповеднике среди такой чистоты и красоты? Ещё и с волыной в кармане. Не знаешь? Вот и никто не знает. Рации глохнут сразу после входа в тоннель. – Боря снова затянулся, не сбивая пепел, немного поигрался с клубами дыма, выпуская их колечками и положил сигару на край пепельницы. – Слушай сюда, брат, был ещё один паря, зимой по льду пошёл, сам вызвался. Сказал, знает, что там и как себя защитить. Через неделю нашли обледеневшего возле отводного коридора, в теле – ни капли крови, как и ни одного кровеносного сосуда. Правда вены нашлись потом, недалеко, свёрнутые в моток лежали, – Боря без выражения посмотрел на Карну. – Знаешь, сколько в человечьей тушке вен? Около шестисот километров. Ты всё ещё хочешь туда попасть?

Карна молчала.

– Да, – прозвучал голос Кая, – хочу. Придётся.

– Знаете, ребятки, – без всяких объяснений поменял тему Борис Аркадьевич и снова наполнил рот сигарным дымом, – я знаю, что в этом мире за всё надо платить. И каяться Богу. Мне один иеромонах сказал, Варсонофий, имя такое. В Таинстве покаяния, значит, разрываются векселя, в смысле уничтожается рукописание наших грехов. В таком духе. Ты вот так живёшь-живёшь и не замечаешь, что уже в долгах. А по долгам надо платить. Или каяться. Нет долга верней, чем записанный на векселе…

Кай с Карной молча кивнули. На лицо деда начала наползать хмельная улыбка. Кай понял, что этот бой они выиграли.

– Ну… раз вы говорите, что не против там умереть… То не смею возражать. Только два условия: первое – зимой туда пойдёте, по льду шансов больше, меньше греха мне на душу. И второе, – в этот момент Борис Аркадьевич был до крайности похож на старуху-процентщицу, – найдёте там сокровища – они мои. Согласны?

Кай с дедом и Карной переглянулись и одновременно кивнули.

– Лот продан, – Боря хлопнул ладонью по столу, затем словно к чистому роднику прильнул к горлышку запотевшего графинчика, после чего извлёк из кармана ручку и, смахнув крошки с бумажной кружевной салфетки, написал на ней печатными буквами:

«ЗАПУСТИТЬ».

…

Ошибка идентификации

Итак, наутро их ждало тестирование.

Кай проснулся в половине шестого, так резко и окончательно, словно в ухо ему кто-то скомандовал «подъём!». Предстоящее испытание за те несколько секунд, что он лежал неподвижно, заполнило все уголки его сознания, и он решительно поднялся с кровати, будучи не в силах этого больше выносить.

Дед Егор крепко спал, лёжа на спине и широко раскрыв рот. Он даже не пошевелился, пока Кай скакал по комнате в поисках своего рюкзака, который дед вчера набил книгами. Пытаясь не думать о том, что к концу дня «за отсутствием положенного дара» они уже могут не быть сокурсниками с дедом Егором, Кай тихо прошёл на кухню и занялся приготовлением кофе.

Из обрывков разговоров в День открытых дверей они сделали вывод, что фотоников зачисляли только по результатам собеседования. Никакой обычной экзаменационной проверки никто не проходил, и это могло означать, что предыдущие программные знания к их учёбе имели малое отношение. Из-за этого тестирование представлялось многим чем-то вроде полосы препятствий под открытым небом или проверкой на сообразительность, а то и вообще аналогом шоу «Мы ищем таланты». В любом случае, всем было до крайности любопытно.

* * *

Добравшись до Университета, друзья поднялись к будке Администратора, где присоединились к группе знакомых лиц. Незнакомых тоже хватало, но их в дополнение к шестигранным значкам отличал лихорадочный блеск в глазах и зеленоватая бледность щёк. С таким же лицом почти следом за ними, взъерошенный будто сонный воробей, из прибывающей толпы вынырнул Руслан Хорунжий. Они поздоровались как друзья.

Порывшись в рюкзаке, дед Егор извлёк расписание, где местом занятий на пятое сентября значилась некая Галерея №7. О месте расположения её никто представления не имел, а пытать счастья в ожидании Блаженко Степана из «Администраторской» компания единодушно отказалась – там снова никого не было.

Дед бросил краткий задумчивый взгляд в сторону арки в конце крыла, туда где в прошлый визит нашлась суровая девушка со шваброй, на что Муза с улыбкой заметила:

– Так как? Снова на поклон к херувиму с обоюдоострым мечом?

– Лёгкий авантюризм украшает мужчину… – Руслан подтолкнул деда плечом в направлении к романтической арке.

Все рассмеялись, дед дурашливо закивал головой, но на повторный подвиг не решился. Это слегка разрядило напряжение, да и отчаиваться им пришлось недолго. Вскоре они снова испытали на себе «отеческую» назойливость факультетских значков. Толпу фотоников «сотрясло» почти одновременно. «Навигация» включалась столь неожиданно, что девочки с визгом подпрыгивали, парни, не желая выглядеть глупо и оглядываясь на сокурсников, сыпали ругательствами. Пару минут, и все двинулись вдоль указанного контура.

Резко вычерченный путь вывел их из здания Красного Корпуса во внутренний квадрат двора. Они пересекли мощёную булыжником площадку и упёрлись в тупик под окнами корпуса. Дальше хода не было, потому что «видоискатель» значка ограничил обзорность условной чёткой границей. Минут за пятнадцать на этом островке двора собралось около семидесяти парней и девушек, и Кай занял себя разглядыванием прибывающих.

Лёгкой походкой, заливаясь смехом, пересекла брусчатку огневолосая пара, похожая будто близнецы. Кай запомнил их по буфету. В сопровождении высокой старухи и двух белобородых стариков появился Марьян Варивода, щеки его горели как и прежде, родственники как и прежде уходить не спешили. Важной поступью прошествовал высокий горделивый блондин с тростью. В дальнем конце площадки бесцветным фитильком застыла девушка в платке и блёклых одеждах. Кай с удивлением заметил, каким неприятным взглядом смерила её Тори, но внимание его снова переключилось. Как ледокол сминая толпу, притопал огромный детина с чёрными кудрявыми волосами, за ним пришла девушка с повязкой «Староста» на рукаве. Люди продолжали прибывать, и Кай замечал среди них всё больше знакомых лиц.

В десять часов ровно неожиданно для всех в стене напротив прорисовалась высокая прямоугольная арка с коваными воротами. Судя по всему, арку и ворота видели только обладатели замечательных шестигранных значков.

Тут же будто из ниоткуда появился известный по прошлым встречам невысокий лысоватый человечек в чёрном хозяйственном халате и большим журналом под мышкой. Кай не смог бы забыть его примечательную наружность и не менее примечательное имя – его звали «господином Розмариновым». Сверкнув круглыми стёклами очков, тот погремел ключами в замке и распахнул ворота. Кай подумал, что для людей без «зоркого» значка всё это выглядело так, будто завхоз ощупывает облупившуюся штукатурку на цоколе.

Студенты молча прошли в арку. Внутри обнаружились уходящие под землю ступени. Потянуло застоявшимся воздухом.

Они в ожидании уставились на господина Розмаринова. Человечек в чёрном халате шагнул вперёд, и студенты восторженно ахнули – на каждом его новом шаге позади него оставалась точная копия его самого, до тех пор, пока почти всё пространство под аркой не заполнилось двумя дюжинами совершенно идентичных Розмариновых. Каждый из них, не прибавив ни слова, указал им рукой на спуск.

– О! Подземельице какое-никакое! – кинул через плечо Руслан. – Денёк задался! За мной!!!

Добавив лающий смешок и, не заставляя себя просить дважды, он первым нырнул в полумрак подземного хода.

– Руслан… так а… Задание-то какое? – с трудом сдерживая дрожь, покосилась на молчавшего Розмаринова Муза и отважно вошла следом. Тори без слов последовала за ними. Карна, взглянув на Кая, с мрачным лицом шагнула за Тори. Дед пожал плечами и, согнувшись, переступил порог. Кай поспешил за ними, остальные фотоники выстроились в очередь.

Спуск оказался тесным и низким, освещение было неровным, местами таким слабым, что Кай терял из виду спину идущего впереди деда. Идти приходилось гуськом по одному. Первые пару минут раздавались нервные смешки, студенты перебрасывались шутливыми фразами, девушки ойкали и вздрагивали от прикосновений.

Стены покрывал толстый слой обвалившейся местами штукатурки, из-под неё выглядывал красный дореволюционный кирпич с артельными печатями. Лестничные пролёты то и дело поворачивали под неожиданным углом. Иногда им приходилось подниматься в гору, пересекать площадки и с очередным спуском уходить на ярусы ниже, туда где каменная кладка стен становилась ещё грубее и крупнее. Иногда под ногами начинало хлюпать.

Значок на груди чётко высвечивал маршрут под ногами, но навигатору явно не хватало указателя «подмостового габарита», подумал Кай. Им с дедом Егором пришлось уже по паре раз зацепиться макушками за низкие потолочные балки, и Кай сердито потирал ссадины.

Чем сильнее сгущалась темнота вокруг, чем круче лестница меняла направление и уклон, тем больше открывалось ходов в стенах, и тем длиннее растягивалась процессия, разделяя студентов темнотой. Звуки шагов затихали, реплики повисали в пустоте без ответов. Воздух становился влажнее и теплее. Лампочки подозрительно жужжали, встречаясь под глиняным сводом всё реже, свет их подрагивал.

В какой-то момент Кай понял, что на лестничном марше он совершенно один.

– Дед?!! Карна!.. – наконец не выдержал он.

В ответ не раздалось ни звука, даже не было эха. Он прошёл ещё несколько пролётов вниз.

– Руслан!..

Впереди что-то противно затрещало. Он присмотрелся к тёмному углу – стену метра на два, шелестя суставами и бесцветными хитиновыми крыльями, живым ковром покрывала колония кузнечиков. Стены вокруг уже были явственно дикого происхождения, может слегка подправленные рукой не слишком взыскательного архитектора. Это очень напоминало ему стены пещер Древнеградской Печерской Лавры с её некрополем, но там понятно – двенадцатый век…

Кай оглянулся. Он стоял в центре однообразно тёмной галереи, помещения без всяких видимых уклонов и, что интересно, без стен. Неужели заблудился? Он раскинул руки, но до стен не дотянулся – слева и справа от пола простиралась плотно глухая пустота. Последняя встреченная лампочка осталась метрах в четырёх позади, и лишь далеко впереди под потолком угадывался какой-то другой источник света.

Наконец и позади затрещало, та лампочка мигнула, потухла, снова сверкнула, и его поглотила тьма. Он потрогал рукой шестигранный значок на груди. Тот, казалось, «уснул», пунктирная линия курса исчезла, значок перестал вести… Может он сломался?

Соломея Медвяна, та красивая Магистр Силы, упоминала вчера каких-то экспертов, так что в первую очередь нужно добраться до них… где-то поблизости должен найтись зал или аудитория, в общем то место, где будет проходить тестирование. А может где-то рядом есть и аварийная кнопка?

Он ещё несколько секунд потоптался на месте, подождав, пока глаза привыкнут к темноте, снова крикнул и, не получив никакого ответа, сориентировался на слабый свет впереди и побежал.

С удовлетворением отметив, что не чувствует страха, он быстро преодолел пространство, разделяющее его с целью этого стремительного перехода, и обнаружил в итоге падающий сверху рассеянный поток света. После чего в задумчивости констатировал, что здесь галерея заканчивается тупиком. Над головой угадывалась небольшая отдушина, диаметром не больше руки. Она уходила высоко вверх, пропуская в подземелье тусклый столбик дневного света. Под отверстием виднелась кучка свежей земли, будто отдушину недавно прочищали. Но толку от неё никакого не было, разве что воздух был немного свежее.

Наверное, он пропустил какой-то переход… Кай развернулся и двинулся в обратную сторону. Кругом по-прежнему ни зги. Он сделал по паре шагов в право-влево – стен не было. Продвинулся ещё немного, и почувствовал, что нога не находит опоры. Было похоже на то, что он на узкой платформе, и та обрывается в какую-то пустоту. Кай двинулся дальше. Через двадцать шагов он уткнулся в стену…

Это уже было не смешно. Он же откуда-то сюда пришёл. Как коридор может заканчиваться тупиками с обоих концов? И когда их успели замуровать?

– Эй!.. Ээ-эй! Есть тут кто? Куда мне идти?

Он снова потрогал рукой свой шестигранный значок. Тот не подавал никаких признаков активности.

Кай исследовал руками потолок – в этом месте он сходился под уклоном вниз. Глинобитный свод был мокрым, наверное, от испарений, пальцы местами нащупывали следы небольших обрушений, потолок рассекали трещины. На тонких безжизненных нитях от старых корней свисали грудки земли.

Кай перерос боязнь темноты. Его не страшила так же и высота. Нервировала и раздражала неясность его положения. Он предпочёл бы думать, что эта ловушка и есть часть тестирования. Но внутренний голос нашёптывал, что он заблудился. От этого становилось совсем не по себе.

Ладно… Кай соединил указательные пальцы на переносице.

Если это один из этапов тестирования, то чего от него ждали эксперты? Думаем…

Он помещён в тёмный каменный мешок. Первым делом нужно отыскать выход. Возможно, в задачку входит работа света, внешнего или внутреннего. Набор вариантов был невелик, ни о первом, ни о втором способе он пока представления не имел. Оба выхода из галереи были наглухо запечатаны; потолок не имел никаких лазов; отдушина, которая пропускала слабый свет и воздух, теперь от него отсечена, да и пробраться в неё могла разве что змея. Не человек, точно. Пока что свободный выбор его состоял лишь в возможности шагнуть в пропасть – по желанию влево или в право.

Шею кольнула дрожь. Он нервно утопил руки в карманы джинсов, примеряя на себя перспективу разбиться в лепёшку, и тотчас чуть не подскочил от радости – в кармане лежал Орден Золотой Лестницы.

Не помню, чтобы брал его с собой. Но как же кстати! Как там было в том видении на стрелке у мастера Йозефа?.. Самое время попробовать.

Орден приятно холодил руку. Кай поднял его над головой, попытался сосредоточиться на прошлом образе, и в следующий миг, точь-в-точь как в той грёзе, из солнечного диска в центре знака ударил золотой луч. Луч рассыпался на сотни концентрических кругов, заливая сиянием всё пространство тоннеля, потом сгустился, снова собрался в луч и лёг на землю широкими ступенями.

Кай накрыл орден ладонью, отменяя своё действие. Лестница рассеялась. Тогда он направил металлическую пластинку ордена в глубину пропасти, и белое пятно света подобно пятну прожектора скользнуло по отвесной стене на расстоянии метров пяти от него, и довольно далеко внизу высветилась ещё одна галерея, расположенная перпендикулярно его дорожке. Теперь обе они выглядели как пересечение разноуровневых мостов, разве что нижняя имела стену.

Окинув панораму взглядом, он оценивающе присвистнул.

В какой-то момент ему показалось, что в свете луча отразились два круглых блика, будто от очков на чьём-то лице, но вернув луч на то место, Кай ничьего присутствия не обнаружил. Тогда он навёл свой импровизированный фонарь почти отвесно вниз, и сияющие ступени равномерно опустились до самого пола. Отсюда, сверху, стены нижнего яруса выглядели ещё более дикими и не обработанными, и, если бы не внятно различимая архитектурная идея, Кай решил бы, что пещеры нерукотворны.

Оставалось решиться на последний, достаточно глупый с точки зрения члена Клуба «Эрудит», шаг – всего лишь спуститься по этой лестнице вниз. Даже не будучи членом никакого клуба, сторонний наблюдатель смог бы с уверенностью сказать, что этот смертельный номер ничуть не безопаснее чем простой прыжок в пропасть.

Хотя… говорил же Каргер, что оба они светоходцы, и может пришло время открыть в себе этот дар?

Но… Луч следовал за его рукой. Как на него, собственно, встать, на свет?

Будто в ответ на его вопрос, ступенеобразная конструкция из света отделилась от ордена в его руке и, упав от уровня его галереи к далёкому нижнему уровню, застыла.

Путь был готов. Два уровня были соединены сияющим лестничным пролётом.

Оставляя на потом ответ на вопрос, как он выберется со сломанными ногами с нижнего яруса, Кай поставил стопу на прозрачную золотистого цвета ступень и ощутил весьма материальное сопротивление пространства. Чуть оттолкнувшись от пола, он перенёс вес тела на ступеньку и встал на неё обеими ногами.

Это выглядело очень рискованно. От глиняного пола его отделяло полметра сияющего ничего. Он сделал шаг вниз и отметил про себя, что это оказалось совсем не трудно. Разве что не помешал бы поручень, мелькнуло в его голове, было бы легче удерживать равновесие. И словно цепляясь за командный микрон его мысли, под его рукой упруго завибрировали перила.

Ого! Что и сказать…

Кай положил орден в карман и двинулся вперёд, уже меньше опасаясь свалиться в пропасть.

На нижней террасе так же не было уходящих коридоров, по которым можно было выйти, но его ждала загадка – из стены в этом уровне выводило три вырубленных в скальной породе арки. Поскольку коридоры верхней галереи были замурованы, выход следовало искать через три эти арки, и начать он решил с левой.

Недостатка в свете не было, подумав, Кай мысленно попросил лестницу не исчезать и осмотрелся. Под бременем лет массивные балки арок заметно осели, а серые, покрытые пятнами лишайников стены, выцвели и иссохли.

Снова сжав в ладони металлический острый диск ордена, Кай заглянул внутрь. Взгляду его открылась небольшая абсолютно круглая по форме пещера, опоясанная рвом полным воды. Кай перешагнул короткий мосток.

Площадка впереди была выжжена и засыпана угольями и пеплом, местами в темноте белели крупные кости. В центре возвышался каменный чёрный столб метра три высотой. Резьба на нём изображала человеческую фигуру с парой скрещённых на груди рук и четырьмя ликами, обращёнными к четырём сторонам света. Пасти их скалили натурально костяные кабаньи челюсти. И главным достоинством каждой из морд были выступающие острые бивни.

Голову этой невероятной фигуры увенчивал блестящий обод с четырьмя налобниками, каждый заострялся в высокую острую пику.

Сам по себе столб был не живее любого памятника или скульптуры. Но загадочным было то, что столб этот тлел красным жаром, будто в голове идола кипела и дымилась огненная лава, отбрасывая блики на уродливые свирепые морды. И он безусловно был живым. В темноте грозно вспыхивали несимметрично посаженные алые глаза, белые зрачки их отыскали Кая почти сразу.

Вдобавок, по периметру пещеры, скользя по воде и отдаваясь в нервах, зазвучал гул непрекращающегося набата, от него по спине поползли мурашки. Выглядел этот жертвенник впечатляюще, очень мистично и даже страшно. Кай подумал, что Академия потрудилась, добившись потрясающей реалистичности объекта. Он мысленно оценил и живописующую точность деталей, гораздо круче Комнаты Страха в цирке. Жаль, поделиться впечатлениями было не с кем.

Кай едва успел подумать, стоит ли ему подходить к этому идолу поближе, как в мозгу отдалось не то рычание, не то угрожающий шёпот, и в следующий миг он понял, что его оторвали от земли и стискивают каменные руки, а острые бивни кабаньей морды впиваются в горло. Он не ожидал такой резкой атаки, вернее, он совсем не ожидал атаки от игрушечного божка, каким всё ещё воспринимал столб. Он попытался вырваться, где-то понимая, что испытание уже началось, и от него требуются ответные действия, но каменные объятья неумолимо стискивали его рёбра. Воздух покидал лёгкие. Миллиметр за миллиметром смыкались на шее кабаньи челюсти.

Высвободиться у него не получилось. Больше того, ему показалось, что в ушах раздалось довольное урчание, и по ключице потекло что-то горячее – всё это переставало походить на учебную проверку. Руки идола не отпускали и, цепко удерживая, неумолимо притягивали его к острым раскалённым пикам. Игра становилась совсем не правильной…

Кай упёр ступни в каменное туловище. Рискуя порезать руку, ухватился левой рукой за ближнюю заточенную пику, правой попытался разжать хватку недоброго хозяина пещеры. Ему удалось высвободиться на расстояние выставленного локтя, этого хватило на то, чтобы сделать глубокий вдох. В голове неожиданно для него самого всплыл образ меча, мгновением позже отозвавшись холодной тяжестью рукояти в его ладони.

Вот, значит, как это работает…

Размахнуться мечом ему было не с руки. Потому он как смог черкнул мечом от себя – и, хотя раньше ему не доводилось упражняться с рыцарским боевым оружием, такого удара оказалось достаточно. Кипящая лавой голова каменного идола отлетела к выходу. От удара о пол во все стороны рассыпались раскалённые брызги, острые пики пробороздили царапины в каменном полу, четыре пасти злобно задудели.

Кай свалился вниз, отбив колени, хрипя и отплёвываясь, стуча кулаком в грудь и восстанавливая дыхание. Отдышавшись и вытерев губы, он перенёс вес тела на меч, поднялся и двинулся к выходу. Позади раздался отрывистый рёв.

Оглянувшись на чёрное каменное тело идола, Кай обнаружил, что четырёхликая свирепая голова как и прежде возвышается над столбом. Кипящие пламенеющие потёки изливались по стволу, будто у головы шевелились волосы. Налитые кровью глаза с белыми зрачками сверкали. Кай почувствовал, что его будто магнитом притягивает назад.

Надо убираться, ясно, что в этой комнате делать больше нечего. Хватит с меня первобытно-пещерного ритуального искусства. Выход не здесь.

Кай перемахнул мосток и, оказавшись у сияющей лестницы, снова уставился на три арки.

…

Прежде чем выбрать второй ход Кай снова осмотрелся по сторонам – так ли уж необходимо заходить в эти пещеры-западни? Возможно, он проглядел другой выход? Он задрал голову вверх… Может вернуться? В ответ на его сомнения на верхней галерее мелькнула какая-то тёмная фигура. Где-то в тенях прозвучало неразборчиво что-то похожее на «Ультрафиолет…» Он окликнул, не слишком рассчитывая на ответ, и ответа не получил.

Что ж, если за всем этим кто-то наблюдает, это даже лучше. Значит пройдём все три пещеры. Значит вперёд.

Кай сосредоточился на цели найти выход и, выровняв дыхание, стиснув в левой руке орден, а правой крепко взявшись за меч, решил попытать счастье с крайней правой дверью. Не успел он додумать про себя эту мысль, как в следующий момент из стены прямо на него шагнули близнецы. Те двое весёлых примечательных близнецов, брат с сестрой, выглядели запыхавшимися и разгорячёнными, будто только-что играли в салки.

– Ничё так лестница у тебя! Как тебе игрушка, Острожский?!! – прокричали они с широкими улыбками в два голоса.

– Справляюсь… – едва успел ответить и помахать им вслед Кай, как они уже нырнули в противоположную стену.

Парочка исчезла. Кай совершенно успокоился, значит нет поводов для волнения – наверное для каждого продуманы свои испытания. Эти ребята додумались не разделяться.

Эх… жаль, мы не додумались.

Он осторожно вошёл внутрь. Комната, а это была никак не пещера, поскольку имела окна, в которые врывался целый океан света, сперва напомнила ему хрустальную сферу, в которую приводил его Мастер Йозеф. Разве что не было навязчивого тиканья часов.

Пространство внутри заливал похожий слепящий молочный свет, заставляющий глаза зажмуриться. Почти сразу стало ясно, что это не помогает. Свет слепил его даже сквозь закрытые веки, остро ударяя по нервам. Кай выпустил меч и зажал руками глаза, меч в такой ситуации был совершенно бесполезен.

Прищурившись сквозь пальцы, он попытался найти глазами выход, но комната, казалось, кружила, будто дирижабль, оторвавшийся от земной пристани. Тело не ощущало под собой силу тяжести, поверхность под ногами тряслась как кисель. Это было неприятно, но терпимо. И это ничто по сравнению с тем, как воздействовало на его сознание неистовое молочное излучение.

Кай испытал нестерпимую резь, словно в глаза ударил миллион фотовспышек одновременно. Он сгорбился, защищая локтем лицо. Ему стало очень жарко. Тело будто начало гореть под кожей. Парализованный светом разум вытолкнул на поверхность сознания картинку – микронными светлячками сквозь поры этот свет проникал и сгущался в его крови.

Он потрогал рукой щёку – она была холодная. Но внутри него всё раскалилось, давление стучало в висках, ему показалось, что внутри начали запекаться сосуды.

Нужно что-то придумать, нужно как-то вырваться…

Комната продолжала вращение. Он потерял равновесие и упал на одно колено.

Что я должен сделать? Какой образ вызвать на помощь?

Ничего не приходило на ум. Голова разрывалась от боли.

Что, что я могу?!! Что-то такое уже было… произошло тогда в огненном вихре Велеса… Память отозвалась голубым бликом. Тело его тогда выдало какое-то защитное поле, оно не позволило Велесу разорвать его в клочья. Кай тогда ещё подумал, что так действует защитная аура.