Ярейна

– Ярушка…

Я подскочила на лавке, будто кто меня ледяной водой окатил. Сердце бешено стучалось в груди, пытаясь вырваться и трусливо сбежать. Хотя чего бы мне так бояться, ведь увидеть сокола во сне – хорошая примета. Но все равно от чего-то боязно.

– Ярушка, – раздалось совсем рядом.

Я со страхом скосила взгляд и облегченно выдохнула. Это всего лишь Яшка сидел рядом и по руке меня гладил, с лаской заглядывая в мое испуганное лицо.

– Шла бы ты в кровать, Яра, – сказал черт. – Негоже за столом спать. Еле от тебя кошмар отогнал.

– Спасибо, – от души поблагодарила рогатого, схватила со стола услужливо поставленную Радимом кружку с водой и тут же осушила до дна.

Сердце мое постепенно успокоилось. В голове шуметь перестало, и я смогла, наконец, более-менее путево соображать. Кошмар? Нет, не кошмар мне приснился. Сдается, сон был вещим. Пугающе настоящим. Только мне отчего-то не хочется с этим соколом встречаться, какую бы он удачу в мою спокойную жизнь не принес.

– Эх, Яра, совсем ты никого не боишься! – вдруг громко и слишком уж печально вздохнул черт. – Разве это дело – дом ведьмин совсем без защиты стоит! Ты, конечно, местных хорошо знаешь и вреда от них никакого не ждешь, но нельзя же совсем такой беспечной быть. В мире зла хватает, думаешь, оно и до нас не доберется, если ему захочется?

– Яшь, ты чего? – удивилась я странным речам черта. – Объелся, что ли?

– Яшка, Яшка! Я уже триста лет, как Яшка! – вспылил вдруг рогатый. – Ты не смотри, что я для своих мал еще совсем. Многое лучше ведьм чувствую и понимаю. Кошмары и дурные сны просто так не являются. Ты сама это знаешь.

– Ладно, ладно. Что ты разошелся? Если хочешь, можешь помудрить над защитой. За это тебе только благодарна буду.

Я погладила черта по пушистой спине. Януарий кивнул и утер пятачок кулачком. Глазки его уже поблескивали в предвкушении. Не ошибусь, если в скором времени к моему домику даже комар не подлетит. Уж что-что, а защиту ставить черти умеют. Есть у них такая немаловажная способность. Мне в голову приходила подобная идея, и я даже бралась за ее воплощение, но потом забросила это дело, а со временем и вообще позабыла. Меня никто не тревожил. Но… почему-то странные речи черта слегка взволновали. Пытать его бесполезно, поскольку многое он и сам не знает, просто чувствует изменения, происходящие в мире, вот и предупреждает. Может, и зря. Только я уже своего решения не изменю. Пусть защитит мой дом, хоть какая-то от Яшкиного пребывания в Бережках будет польза, да и от глупостей отвлечется.

А к вечеру я решила навестить своих подружек. Отговаривать меня никто не стал. Яшка уже выхаживал с важным видом по небольшому дворику. За ним по пятам с не менее умным видом ходил Боян. И наш петух с незатейливой кличкой Петька, усевшись на забор, недоуменно следил за ними. Черт и кот решили вместе заняться защитой. Причем мой фамильяр удивительно быстро поддержал идею рогатого.

– Прав Яшка, с защитой оно спокойнее будет, – заявил Боян и сбежал, будто боялся, что я буду против. Не буду.

Радим же суетился по дому, собирал мне с собой гостинцы. Русалки они хоть и подводные жительницы, но от нормальной человеческой еды никогда не отказываются. Оно и понятно, кому не захочется разнообразия, если всю жизнь приходится только сырой рыбой питаться. Вот мой домовой и старался, чтобы угодить хвостатым девам. Даже леденцов когда-то успел наделать, и теперь щедрой рукой насыпал их в специальную коробочку. Ладно, пусть у русалок сегодня будет праздник. Хотя я шла к ним не просто так. Мне хотелось попасть на остров. Там есть волшебный родник, и на его воде русалки умеют гадать. Не давал мне покоя сон о соколе. И не любопытство гнало меня на озеро Долгое, а неясная тревога, охватившая мое спокойное до сего дня сердце. Это предчувствие мне не нравилось, вот и хотелось убедиться, что страх выдуманный. Разве нет?

– Вот, хозяюшка, гостинец своим подругам не забудь.

Засуетился домовой, когда я вновь переоделась в удобные штаны, рубаху да сапоги, заговоренные от промокания, и спустилась в горницу.

– Спасибо, Радим.

Улыбнувшись домовому, подхватила с лавки готовую корзинку и, перебросив косу через плечо, вышла в сени, а оттуда на крыльцо. Солнце лениво клонилось к закату. По светлому небу медленно тянулись маленькие облачка, но на улице все еще было жарко. Что ж, лето таким и должно быть – щедрым на тепло, но и не скупиться на дождики, чтобы хлеб уродился, чтобы в лесу ягода поспела, а потом и грибы пошли, как и необходимые мне травки. Я немного постояла на нижней ступеньке, разглядывая укрывшихся в тени черта и кота. Работа кипела. Во всяком случае, слабые магические колебания царапали душу. Главное, мне самой потом в дом попасть, а остальное терпимо.

– До завтра, Яра! – крикнул в спину Боян, когда за мной бесшумно захлопнулась калитка.

Я махнула рукой и зашагала вперед по тропинке, что вилась сквозь лес, отделяющий мой домик от поля. За ним виднелись крыши домов. Бережки, надо сказать, большая деревня. И мне волей-неволей придется пройти по центральной улице, потому что другой дороги к озеру нет, а лезть сквозь ельник с тесно переплетенными ветвями, желания нет никакого. Можно было бы и на метле полететь или на лошади верхом поехать, но люди должны время от времени видеть свою ведьму. Я и так не слишком часто бываю в Бережках, только за продуктами прихожу, да когда помощь кому-то требуется. Зачастую местные сами ко мне прибегают. Хлеб за брюхом не ходит, как говорится. Так и живем.

Оставив свой лесок позади, я вышла на хорошо укатанную дорогу, только на ней было пустынно. Мягкая пыль, в какую превратилась земля, с радостью засасывала мои ступни, будто не хотела отпускать. И мои чистенькие до этого сапоги уже не радовали глаз.

– Ладно, – махнув свободной рукой, решила я, – не на свидание же иду.

Неожиданно сквозь частокол пшеничных побегов с еще недозревшими колосками метнулся полевик. Махнул мне рукой и исчез. Некогда ему с ведьмой болтать, у него своих важных дел полно: сбежавший скот в поле не пустить, грызунов от посевов отогнать, птиц тоже шугнуть. Да мало ли, еще какие у полевика заботы. Он ведь ближе к людям, чем к лесной нечисти. Один из духов-хранителей. Невидимый человеческому глазу помощник.

Вскоре я вошла в деревню, и как всегда, первой на глаза попалась вросшая в землю и окруженная бурьяном крыша старой бани. Сколько лет уже прожила в Бережках, а эта баня все еще продолжала существовать. Просто люди боялись ее сносить. Ждали, когда она сама развалиться. Почему? Потому что свято верили, что злой банник, живущий в этом давно сгнившем срубе, переберется в чью-нибудь баню по соседству и начнет мстить за свой разрушенный дом. И не зря боялись, даже ко мне он отнесся с какой-то лютой злобой, поэтому старая баня продолжала медленно врастать в землю, и никто ее не трогал, даже близко не подходили – ни люди, ни звери. Птицы и те не решались присаживаться на видимую сквозь траву крышу.

Бережки довольно симпатичная деревня. Несмотря на свою удаленность от больших городов, люди здесь не бедствовали. А с моим появлением так вообще хорошо зажили. Места у нас богатые, щедрые. И земля каждый год хорошо родит, и лес на дары не скупится. А уж про озеро и реку, где рыбы видимо-невидимо, и говорить не стоит. Благо еще и тракт торговый рядом проложен. По пути частенько кто-нибудь да заедет. Может, оттого здесь и дома высокие, из толстых бревен сложенные, и заборы у всех ровные, ладные, улицы широкие, и люди в основном приветливые, не злые.

У колодца мне повстречался высокий старик с длинной седой бородой, в светлой рубахе, подпоясанной широким поясом, и простых штанах. На ногах у него были не лапти, а сапоги и не самые дешевые.

– Здравствуй, Ярина Никандровна!

Старик радостно улыбнулся и попробовал поклониться, но только поморщился и едва не выронил из руки ведро с водой.

– И вам не хворать, Лукьян Кузьмич, – сказала я в ответ, останавливаясь рядом.

– Не получается не хворать, Ярина, – пожаловался дед Лукьян, и ведро на землю поставил. – Годы все же берут свое.

– Опять спина? – уже по привычке спросила его. И так было видно, что старику нездоровится.

– Она, проклятая!

Лукьян Кузьмич махнул рукой.

– Мазью моей пользуетесь или опять все на авось надеетесь?

Я прищурилась, и мой собеседник виновато потупился.

– Прости, Ярина Никандровна, старика непутевого! – взмолился он. – Забываю я про мазь твою чудодейственную.

Я только бровь приподняла и промолчала. Этому деду давно бы на печи лежать да вкушать заслуженный отдых за многолетний тяжкий труд, а он все работает да работает. А ведь у деда Лукьяна пятеро детей, трое из которых сыновья. Все мужики здоровые, вроде не безрукие, только вот старику что-то никто из них помогать не стремится. Зато как что, так к папеньке за помощью бегут. Меня это злит всегда, но вмешиваться в чужую жизнь ведьму никто не просил. Единственное у деда утешение, это самая младшая дочь, которая замуж вышла, да только рядом с отцом жить осталась. Ее муж и старшие дети, работали в поле, а сама же Дарья с отцом то на пасеке, то в огороде у дома, то в хлеву пропадает. Попутно успевает рукоделием заниматься, по дому хозяйничать и много чего еще.

– Тогда мне придется вашей дочери об этом напомнить, хотя у нее и без этого хлопот хватает.

– Я уж лучше сам.

Дед Лукьян покачал белой головой, явно не хотел для семьи своей обузой стать.

– То-то же! – усмехнулась я, подхватила ведро и донесла до дома.

Старик шел позади и все пытался меня отговорить – якобы он и сам справится. Да только знал, что ведьма в таком случае разозлится, по сыновьям с нелестными выражениями пройдется. Один только позор на всю деревню, а толку никакого, поскольку балбесы его в соседние деревни сбежали и в Бережки носа почти не кажут, пока папочкина помощь, в основном денежная не потребуется.

– Все, – бросив ведро на лавку у крыльца, выдохнула я и утерла взмокший лоб, – в дом уже сами занесете. А мне пора.

– Спасибо, Яринушка.

Старик все же рискнул поклониться. В спине его что-то щелкнуло, и он так и замер в полусогнутом положении.

– Опять вступило, – выдавил сквозь силу дед и хотел присесть рядом с ведром, но я не дала.

– Вашу спину, Лукьян Кузьмич, лечить нужно, а не ждать чуда! – разозлилась я, взбежала на крыльцо и постучала в дверь.

Вскоре из дома высыпали внуки и увели деда в дом, напоследок пообещав злой ведьме, что обязательно натрут старику спину и дадут ему отдохнуть. Я же вышла со двора, проигнорировав бросившуюся к моим ногам собаку, и зашагала вдоль по улице. Хотя некоторое время злая псина остервенело лаяла мне вслед. Вот же, неблагодарное создание. А ведь именно я два года назад спасла ее от волков. Вот и совершай добрые поступки, когда в благодарность тебя только облают да укусить попытаются.

Больше никто из деревенских ко мне приставать не решился. То ли не болели, то ли решили, что на ночь глядя со мной лучше не связываться. Как бы там ни было, люди здоровались издалека и занимались своими привычными делами. Да и когда болеть? Лето – самая пора для работы, болеть все будут зимой от скуки, наверное. Правда, на краю деревни я столкнулась со стадом коров, которые неторопливо возвращались домой, растянувшись на всю ширину дороги. Ну, для ведьмы это не помеха. Я только одной корове с рогами, похожими на лиру, заглянула в глаза, и через пару минут все ее товарки по стаду разбрелись по обочинам, освободив ведьме дорогу. Мальчишка, гнавший стадо домой, спрятался где-то между теплыми коровьими боками, поэтому все, что мне удалось рассмотреть – это вихрастую макушку да длинный слегка подрагивающий кнут.

Все. Вот и Бережки остались позади, теперь дорога вывела меня к извилистому берегу Азики, несущей свои воды в озеро Долгое. В этом месте русло реки расширялось и даже разбивалось на несколько рукавов, образуя множество небольших островков, но я шла к озеру, и дорога, плавно изгибаясь, резко вильнула в сторону погрузившегося в сумерки леса, потому что берег реки становился топким и болотистым. Впритык к обочинам росли рябины – защитницы от бед и напастей. Над ними возвышались стройные сосны, от чего в воздухе стоял запах смолы, а вот дальше можно было разглядеть склоненные до земли гибкие ветви ив. В просветах между длинными ивовыми листьями посверкивала в лучах заходящего солнца озерная гладь. Потянуло свежестью и прохладой.

Я свернула с дороги, сорвала с рябины несколько гроздей с еще бледными ягодами и вступила под тень ив. Пришлось поднырнуть под их ветви, чтобы выбраться на широкий песчаный берег. Немного в стороне деревенские мужики соорудили несколько мостков, с которых рыбачили и куда привязывали свои лодки. Я не стала рисковать и призывать русалок к берегу, забралась в одну из лодок, поставила корзинку с гостинцами на дно и взялась за весла, только чтобы оттолкнуть плавучее средство передвижения от мостка. Потом присела на лавку и опустила руку в теплую воду. Меленькие волны, легко покачивающие лодку, повинуясь моей воле, подхватили ее и понесли прочь от берега к темной, поднимающейся над водой, словно какое-то чудовище, громаде острова. И лес, растущий на острове, на фоне темнеющего неба стал похож на огромный острозубый гребень. Того и гляди, покажется из-под воды огромная клыкастая пасть и проглотит вместе с лодкой. Я на море бывала и не раз, но огромных чудо рыб никогда не видела, хотя мне рассказывали, что живут в его водах огромные рыбы, а может и не рыбы вовсе, которые больше торговых судов. Называют их китами. Благо в озере Долгом рыбы крупнее сома и щуки не водится.

Лодка моя достигла берега и легко заехала на песчаный берег. Вода подтолкнула, помогла, чтобы самой тащить не пришлось. Подобрав на дне толстую веревку, привязала свое плавучее средство к камню и с корзинкой в руках отошла немного подальше. Вот теперь можно и русалок звать. Для этого ничего сложного делать не требуется. Главное, знать слова заветные, нечисти водяной понятные. Я знала еще с малолетства, поскольку бабка меня без страха к реке отпускала, и тихим голосом произнесла, оставшись стоять на месте. Все же русалки не собаки, по следу искать зовущего не могут да и не станут. Раз зовешь, значит, жди.

Ждать пришлось не так долго. Солнце к этому времени почти скатилось за лес, выкрасив напоследок отразившееся в прозрачной воде небо в красный цвет, и село. Вечер подвинулся, уступив место приближающейся ночи. Над озером поплыл туман, нагоняя таинственность. От воды повеяло прохладой, и вдалеке раздался громкий всплеск, а потом и смех серебристым перезвоном разнесся над неподвижной водой и стих.

– Здравствуй, Ярейна.

Из воды недалеко от берега показалась синеволосая голова.

– Здравствуй, Ника.

Я улыбнулась и махнула русалке рукой, указав на полную вкусностей корзинку. Уговаривать дважды не пришлось. Вскоре вода расступилась, выпустив на берег прекрасную девушку с очень длинными волосами, которые укрыли ее нагое тело, словно плащом. Кожа русалки была более бледной, чем у людей, но зато чистой и гладкой, чем не сможет похвастать даже самая первая красавица нашего королевства. И что бы ни говорили о молодой королевне, как бы не была они не ликом, ни телом прекрасна, а все равно не сравниться ей в красе с самой обычной русалкой. Пусть не щеголяют они в парче да шелках, не живут во дворцах, все же не видела я дев краше. Разве что эльфы могут посоревноваться с ними в красоте, да и то их для начала увидеть надо, а уж потом сравнивать.

– Ты по делу или просто соскучилась? – спросила меня Ника. И голос ее, словно переливался, красив был и нежен.

Может, от того мужики что молодые, что старые, готовы с головой в воду лезть, когда слышат русалочье пение. Хм! А может, в этом иная причина. Ведь русалки одежд не носят. Да и зачем она под водой? Вот и бросаются на обнаженное тело, словно пчелы на сладкое.

– По делу, Ника. По делу, – усмехнулась я и протянула ей корзинку.

– Что ж, постараюсь тебе помочь, – промурлыкала русалка и невзначай коснулась моих пальцев, когда принимала угощение.

Один у них минус – холодные, как лягушки, разве что в спячку не впадают, даже зимой подо льдом плавают, горя не зная, иногда и на поверхность выходят, но смотреть на нагую девицу в трескучий мороз сплошное издевательство. Волей-неволей еще холоднее становится. И хочется бедняжку пожалеть и приодеть, да русалки только смеются, смело вышагивая босыми ступнями по скрипящему снегу. Не ведают дети водяного, что такое холод. Лишь только к жару чувствительны. Иной раз им от простого прикосновения к человеческому телу больно. Едва ли не до ожогов.

– Ника, вредина! Меня опять не дождалась!

Из воды показалась еще одна красивая мордашка, а ее изящные ручки, унизанные самыми разнообразными браслетами, стукнули по воде. Брызги разлетелись в разные стороны, но только никому, кроме недовольно поджавшей губки Ульяне, вреда не нанесли. Русалка фыркнула и вскоре выбежала на берег. Коротко со мной поздоровавшись, она с интересом уставилась на старшую сестру, которая осторожно вынимала из корзины гостинцы.

– Твой Радим просто чудо, а не домовой! – довольно потирая руки, воскликнула Ника. – Леденцов нам давно уже хотелось, да только тебя понапрасну беспокоить не хотели.

– Пустяки, – улыбнулась я и присела на еще теплый песок.

– Как житье в большом мире? – меж тем поинтересовалась Уля, вложив в рот карамельного петушка.

– Пока все спокойно. А что у вас? Какие новости?

– Да какие в нашем озере могут быть новости?

Ника махнула рукой и вдруг спохватилась.

– Хотя… краем уха я слышала, как отец наш, водяной-батюшка, говорил со слугами своими верными о том, что у Волкова моста видели чужестранцев. Целый отряд. С ними даже маги были.

– Ну, Волков мост от нас слишком далеко. Почти полторы сотни верст по Азике вверх по течению, а это в пяти дневных перегонах от наших мест, – покачав прелестной головой, возразила Ульяна и откусила от пирожка со сладкой начинкой довольно большой кусок.

Но для русалки это не было проблемой. Кто никогда не видел этих хвостатых красавиц вблизи и не разговаривал с ними, тот не знает, что у них полон рот острых рыбьих зубов. Да, да. Ведь русалки хищницы, и без этого им никак не обойтись. Сначала и мне было жутко, а потом я привыкла и перестала обращать внимание, к тому же подружки мои сами стараются без лишней надобности широко рты не открывать. Ну, да ладно. Мне от них не зубы нужны, а кое-что другое.

– А больше ничего не слышно? – полюбопытствовала я, пока русалки наслаждались Радимовой готовкой.

Ника пожала плечиками.

– Тихо пока. Так и не удивительно, все притихли в ожидании Шабаша.

На этот раз я не удержалась и махнула рукой.

– Да ну. Нечисть просто так не прячется. Может, случилось что, а до нас просто еще не докатилось. И простите за «нечисть».

– Брось, Яра. Мы уже привыкли и не обижаемся. Люди как только нас не называют. А вот про то, что могло в мире случиться… лучше бы отголоски этого до нас так и не докатились.

– Вы правы, – согласно хмыкнула я и посмотрела на притихших русалок. – Мне помощь ваша нужна, девочки. Сон сегодня странный приснился, и теперь тревога покоя не дает.

Ника всплеснула руками и посмотрела на меня с укором.

– Что же ты сразу не сказала? Скоро ведьмин глаз отцветет, и тогда уже не погадаешь, в заветный колодец не заглянешь.

– Пойдем, а еда подождет, – поддержала сестру Уля и поднялась с песка, отряхнув от его мелких частичек стройные бедра.

Я дождалась, пока сестры спрячут корзинку в кустах так, чтобы ее не нашли другие русалки или звери, и мы отправились в глубь острова. Имени у него как такового не было, хотя иной раз старики из Бережков называли остров Золотуха. А вот почему, не знает никто. Я даже у деда Лукьяна спрашивала, но и он не смог ответить. Кстати…

– Ника, а ты, случаем, не знаешь, почему старики в Бережках этот остров Золотухой называют?

Я придержала идущую впереди себя русалку за локоть и тут же ее отпустила, потому что девушка от моего прикосновения вздрогнула и тихо зашипела.

– Ярка! – воскликнула она, спугнув своим громким чистым голосом какую-то птицу, и та, тяжело хлопая крыльями, сорвалась с дерева и улетела прочь.

– Прости, все время забываю, что вам неприятно, – виновато потупившись, обронила я.

– Если ты думаешь, будто здесь золото хранится, то все это чепуха, – ответила за сестру Уля. – Все дело в роднике, что бьет из самого сердца острова. Вода в нем почти что живая. Любую рану залечит, болезнь исцелит, а в лунные ночи да в дни, пока цветет ведьмин глаз, в ней можно будущее увидеть, а иногда и прошлое. В былые времена на острове люди жили, да только не ценили они великий дар природы-матери, воду продавали, хотели нажиться на ее чудодейственных свойствах. Если верить ходящим среди наших сородичей слухам, однажды на остров прилетел дракон и людей прогнал, остров опечатал и подход к роднику закрыл. Это, конечно, очень давно было, только с тех пор на острове никто не живет, и люди сюда соваться боятся.

– А мне можно?

Я вдруг остановилась посреди узкой неровной тропки и прислушалась к своим ощущениям. А ну, как набросится на меня магия драконья, что делать, как спасаться?

– Ох, Яринка! – рассмеялись надо мной сестры русалки. – Нет тут никакой магии и подавно. Сама пойми, любое колдовство поддерживать постоянно нужно. А ты в наших краях дракона хоть раз видела?

– Честно говоря, здесь я их не встречала, но видеть доводилось.

Я пожала плечами и вдруг успокоилась. Русалки меня обманывать не станут. Ну, и хорошо, хоть одним глазком гляну, что это за остров, ведь раньше дальше берега и не забредала. Робела.

Тем временем тропинка стала забирать вверх, лес еще больше сгустился, и нам не до разговоров стало. Приходилось продираться сквозь колючие заросли кустарника, или нырять под тесно переплетенные ветки деревьев. Особенно много тут было елей и осин. Хотя сам дух леса и природы здесь был легким и не злым, правда, особого радушия я тоже не заметила. Однако дышалось на острове легко, и даже шагать по почти невидимой тропинке было одно удовольствие, и это несмотря на то, что постепенно мы начали забирать все выше и выше, и вместо земли под ногами появились плоские каменные ступени. Только они едва угадывались сквозь проросшую в трещинах траву, мох и нападавшую листву. Потом деревья как-то резко отступили в стороны, и по краям узкой лестницы появились полуразрушенные, уже почти поглощенные лесом стены, сложенные из таких же плоских камней. Должно быть, когда-то они были идеально ровными и отшлифованными, но дожди и ветра потихоньку разрушали камни, поэтому появлялись сколы, щербинки и трещинки, откуда росла и трава, и даже молодые побеги деревьев.

– Смотри, Яра, здесь когда-то на самом деле было поселение.

Мы вышли на вершину холма, и русалки отошли в сторону, дабы я смогла в робком свете неполной луны рассмотреть развалины, оставшиеся от домов. Лес давно отвоевал у городка, если его можно так назвать, свои права. Он ворвался на улочки, разрушил все, что можно было разрушить, разросся деревьями и кустами, опутав останки каменных строений паутиной из вьюнков или корней, выстрелив из трещин молодыми побегами. Что ж, постепенно остров разрушит и это, и тогда уже ничто не напомнит о существовании этого давным-давно заброшенного поселения. Единственное, что так и осталось нетронутым – это небольшая площадка в самом центре, поросшая невысокой травой, и большая каменная чаша с трещиной в боку, откуда весело журча и переливаясь в лунном свете, струилась вода.

– Ну, погадаем или так и будем здесь стоять? – усмехнулась Ника и первой начала спускаться к роднику.

Мы с Улей переглянулись и поспешили за старшей русалкой, которая уже приблизилась к чаше старого фонтана и положила руки на его щербатые края.

– Хорошо здесь, да только время не терпит, – махнув нам рукой, обронила Ника и обернулась к сестре. – Собери-ка, Ульяна, несколько соцветий ведьминого глаза.

Русалка кивнула и скрылась за деревьями. Мы же остались стоять у каменной чаши. О чем думала Ника, не знаю, а я же смотрела на свое отражение в воде и припоминала дневной сон. В голове до сих пор стоял голос огромной хищной птицы. Мужской, приятный, обволакивающий. Так и слушала его, если бы только размеров пернатого хищника не испугалась. Неужели на самом деле бывают такие огромные птицы? Разве что не в наших краях.

Неожиданно рядом с нами возникла довольная до ушей Уля и протянула сестре небольшие ничем не примечательные зеленоватые цветочки.

– Вот соцветия, держите.

Вот вам и загадочная травка, и название ей досталось неспроста, поскольку у большинства ведьм глаза зеленые. Это я исключение, если учесть, кто мой папочка. Если же ведьма от простого смертного дочь рожает, то она получается похожей на свою мать, как две капли воды. Такова наша суть – ведьминская кровь сильнее человеческой во много раз от того, что магия в ней, а вот у магов все не так, но почему и от чего, не знаю. Мне это без надобности.

– Яра, хватит витать в облаках, дай мне руку!

Недовольный голос Ники ворвался в мои думы и вынудил вздрогнуть. Я уставилась на поджавшую губки русалку полным раскаяния взглядом и послушно руку протянула, а потом постаралась не зашипеть, когда она своим же когтем расцарапала мне ладонь и с нее несколько капель крови стряхнула прямо в воду.

– Сама смотреть буду, – обронила русалка, выпустив мою пострадавшую конечность.

Я спорить не стала, а по совету зеленоволосой Ульяны отошла немного в сторонку и опустила ладонь в ручеек. Ранку неприятно защипало, будто на нее что-то жгучее попало, даже слезы на глазах выступили, а потом вдруг боль схлынула, будто и не бывало ее. Вытащив руку из воды, с некоторым удивлением уставилась на совершенно здоровую и невредимую ладонь. Даже намека на шрам не осталось. Вот, действительно, чудесная вода. Почти что живая. Почти.

Вдруг Ника вскрикнула и руками за борта каменной чаши уцепилась, от чего пальцы ее побелели. Мы с Улей удивленно переглянулись и бросились к ее старшей сестре. Однако отцепить русалку оказалось не так-то просто.

– Странно, – пропыхтела зеленоволосая и златоглазая подруга со страхом заглядывая в окаменевшее лицо сестры, – такого при гадании не должно быть. Ника, Ника, что случилось?

Но ответа от синеволосой русалки мы так и не дождались. Только струйка крови потянулась из ее трепещущего носа и скатилась по губам к подбородку. Я не стала разбираться, хватила русалку за плечи и резко дернула на себя. Пальцы ее, сведенные судорогой, разжались, и мы упали на траву. Я больно ударилась локтями и задней частью тела и зашипела неприличные ругательства, зато Ника очнулась и шумно выдохнула.

– Что это было? – спросила ее и откинулась на спину, устремив взгляд на черное небо в россыпи звезд.

– А то это было, подруга ты наша дорогая, что не захотела Прядильщица мне свои секреты открывать. Сознание мое в своих сетях запутать попыталась. Если бы не ты, не жить мне уже, – охрипшим голосом, отозвалась Ника и обернулась ко мне.

Глаза русалки лихорадочно блестели в полутьме, а грудь часто вздымалась.

– Спасибо тебе, Яра, – обронила она и упала рядом со мной на шелковую траву.

– Не за что.

Я качнула головой, хотя тот факт, что Нике так и не удалось увидеть мое будущее, опечалил. Жаль, а ведь так хотелось узнать, для чего мне сокол привиделся. Чего хоть ждать от судьбы? Иные испытания лучше встречать во всеоружии, дабы потом не пришлось жалеть, да локти кусать от досады.