Молодые, работоспособные ячейки крайне редко брали питомца. Чаще это происходило в тех случаях, если кто-то из ячейки уходил – неважно куда: на миссию выполнения рода, в результате несчастного случая или болезни, сбегал – в этих случаях ячейке обычно рекомендовали взять питомца и редко кто решался отказаться от рекомендаций. Грета и Брита решили сейчас сыграть на этом.
Они, правда, уже не были ячейкой, они были кураторами, а куратор это уже индивид, но как Грета потом объясняла, ‑ раз они были воспитаны в такой морали, то в стрессовой ситуации, когда они только-только добились высокого уровня социального вклада, а тут вдруг их позорное прошлое напоминает о себе таким нелицеприятным образом – их бывшая ячейка, годная только на то, чтобы продолжать род, еще и бежала!? – такой подсказанный стереотипностью мышления и поведения поступок будет расценен как положительное, хотя и бесполезное движение. Ну, и кроме того, от Центра до их тайного места было рукой подать, а уж слепых мест там хватало – никто всерьез не отслеживал внутригородские передвижения доживающих, а больше там некому было ходить. Отработавших не уважали, хотя в Основах за ними была записана Правильность.
Переругавшихся ни на шутку Грету и Бриту наблюдатели потеряли в Центре подбора животных, хватившись только тогда, когда со времени получения ими тестов на питомца прошло больше полутора часов. Грета покинула Центр еще до того, как результаты теста были оформлены, и автоматика сработала для нее инфопортрет какого-то уродца – помеси индюка с попугаем, это при том, что Грета терпеть не могла птиц вообще, а уж говорящих кого бы то ни было и подавно.
Брита проходила тестирование после Греты, предварительно огласив истерическими воплями мирно дремлющий от безделья Центр примерно такого содержания: – Ни за что! Ни за что! Я не сяду не то что рядом, я одновременно не хочу с ней тестироваться. Тестер не найдет у нее мозгов и сломается, а что делать мне? В общем, исчезновение Греты прошло незамеченным благодаря скандалу с вдохновением и почти упоением продолженному Бритой даже и во время тестирования.
К тому, что спокойные и мало общающиеся ячейки Грета и Брита, даже в свою бытность триадой, при выходе на свежий воздух становились практически неуправляемыми, шумными и истеричными, кураторы давно привыкли. Было даже составлено психогенетическое доказательство логичности такого поведения, которое гласило, что высокий интеллект ячеек пасует перед необходимостью заниматься ненаучной деятельностью, что вызывает стресс, компенсируемый таким аффективным поведением. Когда Грета через много лет прочла этот опус, она подумала, что этот апофеоз логичности мог прийти в голову только тому, кому абсолютно наплевать на истинные причины непонятного факта, тому, для кого важнее подобрать удобное объяснение и более не возвращаться к проблеме.
Брита дождалась результатов тестирования, а когда забрала их, так стремительно исчезла, что работники Центра, обязанные сообщить об этом моменте в службу надзора еще долго не могли поверить тому, что кошмар закончился и две истерички ушли. В общем, когда они сообщили, что тестирование завершено, Брита уже истерила в хорошо прослушиваемых местах, расположенных с другой стороны от тех, где можно было бы заметить Грету, держащую путь к тайному месту.
Когда Грета, на пределе эмоциональных сил и с начинающейся паранойей, наконец-то проскользнула между стен цилиндра в потайное место и в первую минуту никого там не увидела, на глазах появились слезы отчаяния.
Она в изнеможении прислонилась к стенке и медленно сползла по ней, присев на корточки и обхватив голову руками. В простенке было как всегда тепло и сумеречно, звуки улицы приглушенными обрывками плохо определяемого шума почти не нарушали здесь глухую тишину. Сумка действительно была очень тяжелой, Грета очень устала изображать обратное и теперь, спустив ее рядом с собой на пол, с облегчением повела плечами. У противоположной стены, где сходились закругления цилиндров, что-то зашуршало. В тусклом сумеречном свете Грета разглядела неприметную, на первый взгляд, кучу каких-то веток, листьев и разного мусора, непонятно как еще не съеденного умницами-бактериями.
Сперва она подумала, что это ветер загнал сюда эти картонки, листья, остатки тряпья, и теперь все это продолжает шевелиться от его дуновения. Шорох был мимолетным, но что-то зацепило внимание Греты – это не ветер… Грета осторожно подошла ближе, куча снова зашевелилась, Грету бросило в холодный пот – а что если это прокравшееся животное из внешней зоны? – она читала о таких случаях. Вначале слабое покашливание, потом хриплый шепот привели Грету одновременно в радостное возбуждение и растерянность: – Пить дай, уж думала, не дождусь…– куча трансформировалась в Свету. Пока Грета возилась с сумкой, разбирая принесенное, поднося к пересохшим губам Светы воду, Света уселась поудобнее и отбросила в сторону маскировочное покрывало, искусно закамуфлированное под мусор. Пока Света пила и выбирала из принесенной еды что-то только ей понятное, Грета рассмотрела ее. Со времени последней встречи Света очень похудела, конечно, и теперь ее нельзя было назвать худышкой, но большой живот и набухшая грудь резко контрастировали с осунувшимся лицом, на котором теперь выделялись некрасиво очерченные глаза и мясистый нос. Света закончила с едой и поменяла позу – вытянув ноги, она полулежала теперь на маленьком матрасике, взятом для нее сегодня среди прочих необходимостей девушками на складах.
Губы, всегда пухлые и влажные, потрескались и кровили, когда она улыбалась, но она не хотела сдерживаться. Света смотрела на Грету и улыбалась, вначале недовольно-смущенно, потом по мере того, как продуманная до мелочей заботливость Греты окутывала ее с ног до головы, умиротворенно и расслабленно. Грета теперь обрабатывала Свету биотическим чистящим раствором и одновременно с помощью разных мелких приспособлений и тестеров проводила блиц-обследование. Света плакала и улыбалась, всхлипы мешались с обрывками фраз – Грета понимала, что расспрашивать сейчас о чем бы то ни было Свету было бесполезно.
Закончив обследование, Грета вколола Свете слабое успокоительное и Света тут же уснула. Спала она недолго, минут сорок, сначала глубоко и не шевелясь, а потом вздрагивая и беспорядочно перебирая руками. Последние минуты беспокойного сна Грета наблюдала уже не одна – пришла Брита, ознакомилась с результатами анализов и аккуратно, стараясь не беспокоить Свету, сделала еще несколько дополнительных тестов. Девушки еще раз просмотрели результаты анализов, молча поглядели друг на друга, Света стала постанывать и ее решили разбудить. Но прежде все-таки вспомнили, что вышли из цилиндра одетые как многослойные полимерные пленки, стянули с себя лишнее и аккуратно обработали одежду противобактериальным раствором, во избежание проедания дыр умницами-бактериями в практически новой одежде. Всего получилось четыре пары комбинезонов, три футболки и две куртки. Еще Грета схитрила с обувью – прямо поверх легких облегающих ногу пинеток надела сапоги-дождевики, скрытые штанинами они не бросались в глаза, и теперь тоже оставила их для Светы.
Получасовой сон пошел ей на пользу – она снова поела, больше не плакала и принялась рассказывать свою невероятную историю. Надо сказать, что, если бы Грета и Брита не пришли бы сюда в ближайшие пару дней, Светка просто умерла бы от обезвоживания – вода у нее закончилась еще вчера. У девушек просто сердце опускалось, когда Света говорила им, что нисколько не сомневалась в том, что они придут ей на помощь.
Брита все-таки не выдержала и попеняла Свете: – Мы бы пришли, конечно, мы пришли, мы достаточно хорошо друг друга знаем, чтобы это можно было предположить…но…
– Знать, – перебила ее Света – не предположить, а знать, – и доверчиво улыбнулась Грете.
– Что? – Брита горячилась, – знать, ну хорошо, знать… Но, Света, мы ведь могли просто не иметь информации о том, что ты бежала!!!
Света встрепенулась.
– Ой, как же я …– она что-то искала, прощупывая свою «мусорную» накидку, – вот, нашла. Держите – Света вручила внимательно наблюдавшей за ней Грете какую-то скомканную тряпочку, из которой ей в руку выпал абсолютно гладкий, переливающийся всеми цветами радуги, кристаллический шарик, размером с искусственный глаз. Грета с любопытством рассматривала его.
– Они там на это записывают информацию, – пояснила Света, и, увидев с каким неподдельным любопытством рассматривает его Грета, несколько растерянно спросила – ну, вы же сможете ее прочитать?
Грета оторвала взгляд от новой вещицы и утвердительно кивнула:
– Не думаю, что будет проблема, а сколько здесь помещается?
– Всё – просто ответила Света.
Грета недоуменно переглянулась с Бритой. Брита пожала плечами.
– Всё, что было в их автономном инфомодусе, всё есть на этой…штуке. Они бывают поменьше… их там как отличительные знаки все кураторство носит. А такие не носят – они хорошо охраняются там.
– Как же ты достала? Автономный?
– А, – отмахнулась Света, – это долгая история. Сразу всего не расскажешь, да и не объяснишь – она как-то выжидательно посмотрела на девушек, – я вот что подумала…
В следующие пятнадцать минут Света предложила им вполне разумный план дальнейших действий. Грета даже подивилась – она никогда не была близка с Светой и не разделяла восторгов Бриты по поводу умственных способностей их третьей.
– Так и порешим, – подытожила Грета, вставая и пряча в какой-то из своих бесчисленных кармашков стеклянный шарик.
Дополнительную одежду девушки и спрятали вместе с запасами воды и еды, медикаментов и биотического раствора в щели между полукружьями цилиндров. Сумки их по-прежнему были тяжелы – девушки уносили с собой результаты анализов Светы и ее плода для более тщательного исследования, и гигиенические биопакеты с, так сказать, отходами, которые не доели бактерии-уборщики.
– Ну, первый пошел, – Грета, как всегда, собранная и сдержанная, мельком еще раз глянув на Свету, кивком попрощалась с ней и резко шагнув к проему, ушла.
– Все-таки она железная, – проговорила Света, когда Грета исчезла в сгущающихся сумерках.
Брита тяжело вздохнула и наскоро пересказала Свете историю заражения Греты и все, что последовало за этим.
Света слушала, время от времени морщась от слов Бриты, будто они физически ранили ее. Закончив рассказ, Брита подняла на Свету полные глубокой тоски глаза:
– Теперь ты понимаешь, что информация о том, что ты бежала, могла не попасть к… кураторам… к нам.
Света задумчиво молчала. Вся ее затея была не просто рискованной, но смертельно опасной. Разрабатывая план своего побега, она не учла того, что не только ее жизнь бежит вперед бешеным галопом, но что-то меняется и у ее триады. Все-таки ей далеко до Греты, с ее аналитическими способностями видеть то и там, где никто ничего не просто не видит, но даже и предполагать не может наличие там чего-нибудь.
‑ Ладно, я тоже пойду уже, – сказала Брита, – так мы тебя и не послушали, что с тобой было-то?
‑ Это ничего, что не послушали, это хорошо даже, – улыбнулась Света, – мне так и надо сначала, чтоб вы информацию посмотрели. Ведь Грета придумает же как посмотреть, чтоб не засекли? – с надеждой в голосе заторопилась она сказать, – там… ну, сами увидите… и… поймете тогда. Поймете меня… Я ждать буду.
Брита стояла, наклоняясь к полулежащей Свете и держа ее за руку, как вдруг отдернула руку и побледнела, но тут же смутилась и присев рядышком на корточки, попросила: – Ой, Свет, прости, я просто никогда вживую не видела…
Света тихо и счастливо засмеялась, поглаживая себя по животу.
‑ Толкается, – открытая улыбка Светы просто обезоружила Бриту. Она не чувствовала, конечно, презрения или брезгливости по отношению в Свете так, как чувствовала бы по отношению к любой другой ячейке, отправленной на миссию продолжения рода, но и отношение Светы к своему положению тоже было ей непонятно. Все время пока они разговаривали, Брита боролась с противоречивыми чувствами – она была больше привязана к Свете, чем к Грете, и была безумна рада теперь снова увидеться со Светкой. Но вот к ее теперешнему положению относилась, как бы это сказать, осуждающе, хотя понимала, что Светка тут не виновата… Как показало время, Брита абсолютно не понимала ситуации.
Пытаясь разобраться в обуревающих ее чувствах, Брита лежала на кровати и смотрела в темноту. Пару недель хватило Грете, чтобы разобраться с управлением освещением комнат так, чтобы свет горел или не горел тогда, когда решит человек, а не автоматика. Параллельно с этими преобразованиями были проверены все поверхности в комнатах на предмет сюрпризов от службы надзора. Лишняя мебель была вытащена общими усилиями с громким показательным скандалом в коридор, безделушки, по большей части, сложены в пустые ящички и шкафчики, кровати перестелены и значительно потеряли в мягкости.
Сегодня вечером, напрямую не требуя отчета в том, где они были, с каждой из них связалось как минимум два куратора с поздравлениями. Поздравляли их с первым свободным выходом – блестя глазками от любопытства и ожидания скандала. Брита не утруждала себя никакими объяснениями или оправданиями, справедливо предположив, что все объяснения уже дала Грета.
Девушки не виделись после возвращения от Светы. Грета лихорадочно соображала, как можно прочитать информацию с кристальной бусины, не вызвав подозрений. Сделать это было нужно как можно быстрее, Грете казалось, что каждая секунда, потерянная ею, ведет к катастрофе. Какой? Грета не знала, но ей было очень страшно, ужасающе страшно. Впереди она видела только темноту, страшную… и манящую. Она как будто опрометью бежала к ней, но темнота ускользала, и это приносило облегчение, а потом снова заставляло искать темноты.
Так она и уснула – всю ночь ей снились непонятные коридоры, крутые лестницы, обвалившиеся провалы перекрытий, какие-то квадратные, непривычные помещения, эскалаторы, темный, крутящийся лифт. Она куда-то бежала, карабкалась, что-то искала…
Проснулась Грета рано, с тяжелой головой и тревожными мыслями. Вставать не хотелось, думать тоже. Она вдруг поняла, что смертельно устала быть другой и скрывать это. Да, конечно, ей был противен тот серпентариум единомышленников (она в каких-то старых информационных пакетах встретила это выражение и из-за своей странной необычности оно засело у нее в голове), членом которого она так долго стремилась стать. Но еще отвратительнее была необходимость, скрывая свою истинную сущность, притворяться хуже и подлее тех, из-за кого приходится жить эту чужую жизнь.
Грета заставила себя встать и заварить свой традиционный кофе. На запах заглянула сонная Брита. Они изрядно перенервничали вчера и обе сегодня были не в лучшей форме.
Брита проворчала что-то вроде:
‑ Хорошо день начинается… так воняет, будто все модусы перегрелись…Как можно такое в рот брать…
Проводная технология, известная нынешнему поколению только по истории электрификации, могла бы подсказать ей совсем другое сравнение, но в современном Брите и Грете мира запах паленого мог быть идентифицирован только с неприятным запахом перегревшегося пищевого аппарата.
Грета не ответила – решений не было, настроение было препоганое, тревожность нарастала, даже кофе не успокаивал; кристаллический шарик, казалось, прожигал карман. Проблема заключалась в том, что даже у кураторов, как показал опыт, модусы были подключены в общую сеть, а то, что с их помощью можно было видеть больше информации, было обусловлено специальной системой уровней доступа. Небольшие количества информации можно было просмотреть, запустив ее в сеть со своего модуса и успев отчитать до того момента, когда система защиты отловит поток на тех уровнях, где быть ему не положено. Брита с Гретой этим пользовались давно и успешно, но такое огромное количество информации, причем явно информации запрещенной, запустить со своего модуса и очень рискованно, и непродуктивно – система защиты отловит ее раньше, чем они успеют отчитать хоть сотую процента всей информации.
Решить проблему можно было, имей они автономный модус, Брита, наверняка, бы даже его собрала. Но как его хранить? Где? Как прятать? Да и времени возьмет…А времени и не было. Это был самый подгоняющий фактор. Попробовать закольцевать свой модус так, чтобы он не имел выхода на сеть? Но, скорее всего, это будет сразу замечено. Грета давно уж просто из врожденной любознательности и въедливости пыталась найти более или менее внятное описание глобальной инфосети, но как она ни старалась доискаться хотя бы примитивных схем или алгоритмов ее работы, ничего не находилось. И было похоже на то, что эта информация была не спрятана – спрятанное, в конце концов можно найти или сложить знание из косвенных указаний на него, этой информации вообще не было!
Грета методично вспоминала, что именно она знала или видела по вопросу архитектуры инфосети. Она так и стояла у стеклянной панели, уставившись сквозь толщу стеклобетона, почти не искажающего вида того, что было за стенами их цилиндра. На улице резко потемнело, резкий порыв ветра поднял в воздух какую-то зазевавшуюся птичку – эта генномодифицированная живность была на редкость глупой и напрочь лишенной природной интуиции, свойственной всем естественным живым существам, имеющим необходимость бороться за свое существование. За окном сплошной стеной хлынул ливень, в коридоре стало темно как ночью. Грета не двигалась с места. Взгляд ее бесцельно блуждал по темным пятнам закрытых дверей остальных комнат в этом коридоре. Вдруг тонкий, но очень яркий луч на мгновение показался под одной из дверей. Грета напряглась, через несколько секунд была еще очень короткая вспышка. Потом долгих пять минут ничего не было, но Грета продолжала смотреть на двери как завороженная. Брита подошла к проему своей двери и напрягая зрение после яркого света, который горел в ее комнатах, всматривалась в темноту в ту сторону, где стояла Грета:
– У меня модус прыгнул, – громко в темноту крикнула она, – наверно, от грозы? У тебя все в порядке?
В это мгновение, она увидела как темный силуэт Греты как-то странно шатнулся в глубь коридора, Брита перевела взгляд и смогла уловить последний отблеск третьей вспышки под одной из дверей. Она уже вышла в коридор, глаза, привыкшие к темноте, помогали вести немой разговор с Гретой.
Девушки привычно мягко подошли к одной из дверей. До этого момента им и в голову не приходило проверить, открыты ли эти двери. Это было рискованно, да и казалось невероятным. Грета аккуратно, но настойчиво толкнула дверь, прикладывая кольцо ко всем возможным точкам замка. Что-то щелкнуло, но дверь не поддалась. Она толкнула еще раз, глубже и грубее – дверь была закрыта. Так же тихо, но стремительно быстро они переместились ко второй двери – снова закрыта. Третья дверь. Перед ней Грета замешкалась на мгновение – это была именно та дверь, под которой она увидела первые две вспышки – Брита прикоснулась своим кольцом к верхнему правому углу двери… и она открылась! В комнате тоже было темно, и пахло… вареным кофе. Грета осторожно, стараясь ничего не задеть, продвигалась к точке концентрированного запаха – это был сгоревший модус устаревшей модификации.
Вернулась Брита с аккуратным фонариком, став спиной к стене, ‑ она, как назло здесь тоже была стеклянной, Брита передала фонарик Грете. Грета профессионально оглядывала модус, одной рукой ищу что-то в карманах, другой подсвечивая фонариком интересующие части модуса. Зажав что-то в ладони, Грета вернула фонарик и решительно включила модус. Брита ахнула вслух, но тут же закрыла лицо руками. Модус засветился, но больше ничего не произошло, на экране не появилось привычной заставки, которая всегда появляется при присоединении к инфосети. Брита с Гретой переглянулись – обе были похожи на насмерть перепуганных нашкодивших ячеек первой линии.
– Фу-х, – перевела дух Брита. Грета как-то нерешительно поднимала руку с зажатой в ней ручкой от чашки – того самого материализатора, который сделала для нее Брита. Брита снова затаила дыхание. Грета решительно приложила материализатор к экрану. Ничего не произошло. Грета закусила губу и поменяла место касания. Ничего. Брита чуть не плакала. Вдруг экран зажегся и по нему побежала информация: картинки, тексты, – звука, правда, не было. Грета убрала руку с экрана, положила материализатор в кармашек, подняла глаза на Бриту, и девушки, обливаясь холодным потом от страха, аккуратно закрыв за собой дверь, разошлись по своим комнатам. Грета бросилась к своему модусу – нужно попробовать найти следы той информации, которую они только что запускали на чужом модусе. Это была учебная информация, находящаяся в общем доступе с определенного уровня обучения, но отличалась своей полнотой – это была тщательно отобранная Гретой информация по одной теме. Обычно такую информацию наоборот дробили и распределяли по разным уровням обучения или даже для курсов разных специальностей. Брита уже запустила поиск на своем модусе – следов не было. Значит модус отключился от инфосети и работает автономно!
Теперь им оставалось ждать, если инфосистема не отследит, что на неиспользуемом модусе шла информация, значит… Ну и везунчик, эта Светка! – подумала Грета, и тут же осадила себя. Еще не факт, что модус включится снова, даже если и не отследят запуск информации…
Брита не выдержала: удостоверившись в том, что в сеть ничего не попало, она тихонько вышла в коридор и стала напротив открытой двери в комнату Греты. Грета, увидев ее, нахмурилась, но Брита жестом показала ей на стеклянную стену, за которой бушевала гроза. Казалось, небо упало на улицы города – все было черно, иногда только эту черноту прорезал отблеск молнии, стеклянная стена, будто подсвеченная изнутри, становилась сумеречно прозрачной, но через секунду все было так же черно.
По здравому размышлению Грета тоже решила, что в такую погоду, когда даже модусы не выдерживают, система наблюдения не представляет большой опасности, и при разумной осторожности, можно этим воспользоваться. Она вышла.
Девушки, аккуратно захватывая стороны модуса согнутыми в локтях руками, бережно развернули его так, чтобы ни от двери, ни от стеклянной стены невозможно было понять какого рода информация бежит на экране. Правда, переместить его так, чтоб совсем не было видно, что он включен, не удалось. Переносить его тоже не имело смысла – коридор был обследован ими только в той его части, где они могли подать друг другу знак из коридора в комнату.
Грете даже не пришлось прикладывать шарик к монитору, она только положила его рядом с модусом, как экран замигал, погас, снова замигал – девушки боялись вздохнуть – и информация потекла. Стараясь лишний раз не прикасаться к экрану для управления информацией, девушки жадно впитывали все, что было на экране. Уже не договариваясь – каждая знала, что обратит максимальное внимание на те куски информации, по которым у нее больше опыта и знаний – девушки, согнувшись в три погибели перед экраном, в любую минуту готовые сорваться с места, впитывали каждый информационный спин.
Стоять было неудобно, и рискованно было вообще находиться здесь, но от того, что они узнавали, у них волосы на голове дыбом становились. И даже если бы в этот момент в дверях появился Совет в полном составе, они не оторвались бы от экрана!
Они закончили не скоро, гроза давно перешла в противный мелкий дождик, косо сыплющий с серого хмурого неба свои последние капли. Экран погас. Как они поняли, этот информационный материализатор ознакомил их только с кратким содержанием того, что можно было во всех подробностях, с цифрами, фактами и графиками увидеть на нем. Грета молча положила шарик в кармашек и выключила модус. Не глядя друг на друга, девушки разошлись по комнатам.
Брита прошла в ванную, не включая свет, умылась привычно теплой водой, потом что-то подрегулировав в кране, набрала в ладони ледяной воды и бросила себе в лицо, потом еще, и еще… Дрожа от холода, с красными слезящимися глазами, шмыгая носом, Брита забилась под одеяло. Накрывшись с головой и свернувшись калачиком под одеялом, она стала беззвучно плакать. Так отвратительно безысходно ей не было никогда в жизни, все страхи ее жизни: несправедливые и подлые кураторы, опасность заражения в анализ-блоках, страшный вирус, которым заразили Грету – все это показалось ей таким ничтожным, таким глупым и нестрашным по сравнению с тем, что они с Гретой увидели, узнали сегодня. Вспомнив что-то особенно ярко из полученной информации, Брита перестала плакать – ужас, давивший на нее, не выпускал слезы наружу. Она задыхалась, но не хотела откинуть одеяло. Вдруг ей в голову будто током ударила мысль о том, что все, что они сегодня просто узнали, Светка, их мягкая, доверчивая и наивная Светка, все это перенесла! И что сейчас она одна посреди ужасной стихии! Брита похолодела: – Там же нет крыши! Наплевав на конспирацию, она бегом рванула к Грете.
– Крыша!?! – безумным шепотом выдохнула она. Грета сидела за столом, уставившись в полупрозрачный экран модуса, и с абсолютно невозмутимым видом пролистывала сводку происшествий. На вбежавшую Бриту взглянула мельком, и снова уставившись в экран, глухо ответила: – Нет, я оставляла палатку со сливом.
Брита успокоилась ‑ Грета, как всегда продумала все детали, но как же она такое говорит вслух?! Брита стояла у входа и не решалась ни пройти дальше, ни выйти.
Грета отвлеклась от экрана и, повернувшись к Брите, пояснила:
‑ Синоптики предупреждали, но, им, как всегда, никто не поверил. Почитай новости: гроза – это, оказывается, остатки роскоши… Молния вывела из строя систему. Всю, – Грета помолчала. – Всю, – повторила она, потому пока работаем на старой, неголосовой.
Об этой аварийной системе они знали с Гретой еще со времен обучения на предпоследней ступени – если бы их не наметили в кураторы, работали бы они сейчас в инфоцентре, на обслуживании и профилактике спайсистем или на наблюдении.
Брита немного расслабилась, но говорить в открытую о том, что тревожило их сейчас, они все равно не рискнули, да и вряд ли были в состоянии. Только сейчас Брита обратила внимание на время – в той комнате они просидели больше шести часов… Просидели. Простояли, не замечая, насколько неудобны были принятые им позы. Теперь все тело болело, шок прошел и к девушкам начала возвращаться способность чувствовать. Брита, например, почувствовала не только ноющие мышцы, но и бурчащий желудок.
– Есть будем? – обратилась она к Грете. Грета помотала головой, но подойдя к автомату, стала набирать какую-то новую программу.
– Думаю, что сегодняшнее меню никого не заинтересует, – Грета утвердительным кивком головы подтвердила свои слова. Между тем, автомат стал выдавать еду в упаковочной таре, так сказать «на вынос». Брита всмотрелась в содержание программы, которую отрабатывал автомат, и уже второй раз за сегодняшний вечер похвалила Грету за предусмотрительность: автомат выдавал упаковки молочного питания и специального питания для выполняющих миссию. Брита уже было рванула к своей комнате, но Грета ее остановила:
‑ Нет, я схожу. А ты – здесь. Будешь прикрывать.
Брита хотела возмутиться, но все-таки согласилась с тем, что Грета, как менее эмоциональный индивид, что бы там ни случилось (все замерло внутри), будет более полезна и справится с любой ситуацией четко и рассудочно.
Автомат продолжал выплевывать упаковки. Грета подхватила несколько упаковок и направилась к себе в комнату. Через минуту она уже проходила мимо Бриты в сторону выхода. За спиной виднелся рюкзак, на ногах были дождевые бахилы. Махнув в сторону автомата рукой, Грета сказала: – такое количество можно объяснить только сбоем в программе, подмигнула Брите, усмехнулась, надвинула капюшон и легко побежала по коридору.