Глава 3
Так и не добившись от Бреты ни объяснений, ни даже взгляда, Грета прямо с напитком ушла за свое учебное место и занялась привычным и надо сказать любимым ею делом – поглощением информации. Брета так и не вернулась к своему инфомодусу, и Грета в относительной тишине попробовала сосредоточиться. Дверей в их боксах не было и все шумы общего пространства, рекреационной зоны и звуки, рождавшиеся в недрах других боксов, сопровождали их существование от того момента, когда она начинали себя осознавать.
Сделав очередной глоток кофе, она на минутку отвлеклась от инфомодуса. Процессы осмысления информации вдруг будто свернулись и раскатились как бусины, и тяжелым неповоротливым квадратом в самом центре восприятия обнажилось досадное удивление: «И чего она взъелась! Никогда не придиралась, даже бравировала перед другими ячейками такой моей оригинальностью… Чего вдруг?!…»
Грета и Брита были тщательно подобраны друг другу специальной психологической программой, которая практически не ошибалась в том, какие индивиды неконфликтно смогут жить бок о бок. Программа и правда работала прекрасно, особенно ей удавались группы из трех и пяти человек. До последнего времени у них была троица, но пару месяцев назад их третья – Света ‑ получила назначение на миссию продолжения рода, причем ее тело было признано максимально подходящим для вынашивания особи мужского вида человека, поэтому практически сразу после первичной диагностики плода, ее изолировали в специальном учреждении.
Новые технологии и научные достижения давно могли заменить женский организм как место вынашивания новой жизни, и несколько поколений нового общества были как раз пробирочными… Но вдруг у третьего-четвертого таких поколений было отмечено новое свойство – они неспособны были вырабатывать донорские яйцеклетки, природа просто убирала этот механизм. В этом случае человечество спасла только инертность и запасливость, а именно то, что в рамках других медицинских проектов, во-первых, продолжались эксперименты на плоде в естественных природных условиях, а во-вторых, то что существовал банк яйцеклеток, созданный для того, чтобы с одной стороны, регулировать уровень рождаемости, а с другой, иметь любое количество научного материала для все новых и новых исследований. Потому, с трудом восстановив необходимый уровень рождаемости за счет замороженных клеток самых ранних поколений, человечество уяснило для себя одно непреложное правило: Возложена на каждого индивида миссия продолжения рода и основная она… Удивительно, но факт, правило это неизвестно каким образом вдруг оказалось прописанным в Основах, а если кто и задался вопросом, где ж вы раньше были с мудростию вашей, на этот счет учителя задумчиво и укоризненно вещали: «… не увидели слепые мудрости Гефсиманской».
Кодекс Новой Жизни
Основы как ответ природной потребности человека в том, чтобы кто-то им руководил и совершал чудеса для него, настолько вошли в плоть и кровь каждого на планете, что любое слово, сказанное секстантами, истолкованное адептами, растиражированное сетевизорами и переданное из уст в уста, в конечном итоге мыслилось истинным, хотя и оставалось только словом – непонятным, необъяснимым и оттого чудесным.
Учение развивалось по каноническим законам становления любой религии. Вначале существовало только в виде идей, затем имели хождение приписываемые неизвестным никому и потому загадочно мистическим основателям вероучения глубокомысленные высказывания типа «не сетевизором единым живо тело человека».
Так, после исторического высказывания о слепоте случился всплеск исследований… зрения, в результате чего генетически была исправлена возможность возникновения чуть ли не всех заболеваний глаза, вплоть до старческой близорукости, глаукомы и тому подобного, ну или, по крайней мере, так утверждали изобретатели этой дородовой генной процедуры.
Так как ждать сорок лет для того, чтобы проверить верность утверждения никому не хотелось, процедуру ввели в список других подобных дородовых исправлений генома, да и забыли какая процедура для чего. Так «генная процедура совершенствования» оказалась записанной в основах. Вначале ее там нашли в зашифрованном виде толкователи, а потом просто включили в сам текст.
Чуть позже появились рассказы об жизни основателей и творимых ими чудесах, передаваемые из уст в уста и по мере продвижение во времени и пространстве обрастающие такими невероятными подробностями и перипетиями сюжета, что даже если бы основателям нового вероучения хватило ума нанять группу пиарщиков-профессионалов самого высшего уровня, то и они бы не сумели так лихо закрутить сюжет, так красочно проработать детали, так заинтриговать население и искусно овладеть вниманием буквально каждого на планете Земля.
Через какое-то время чудо-учение вступило в ту закономерно наступающую фазу в развитии любой религии, когда беснующаяся часть фанатичных адептов, то закатывая глаза в экстатическом трансе, то насупливая брови в праведном гневе на всех ныне и присно живущих, металась по миру, разыскивала еще не обращенных, а основная часть адептов без всякой надежды пересидеть Декаду, готовилась к ней целый год, изобретая все новые и новые способы выживания и пытаясь предугадать и предупредить действия властей.
Впрочем, истоки своего чудо-учения, а также и сопутствующие сведения по истории его возникновения и философии его знания, благополучно забыли и те и другие.
Помимо основной цели каждого жителя планеты Земля, заключающегося, как гласили Основы, в соблюдении Тела своего, делом жизни считалось выведение многочисленного потомства. Так сложилось, что во время повального помешательства на Шоу, все остальные мировые проблемы отошли за задний план, и когда в мире увеличилась смертность мужчин репродуктивного возраста, то прежде чем, наконец-то, забили тревогу и открыли вирус Захария, болезнь превратилась в пандемию и остановить ее стало невозможно. Прошло несколько веков, вирус Захария не считался больше болезнью или напастью, теперь официально было признано, что это часть генома мужчины, потому с болезнью никто не боролся, а родиться мужчиной означало жить в специальном блоке, под наблюдением и контролем.
Когда в какой-то момент истории человечества человеческий вид мужчин стал вдруг максимально подверженным разным патологическим воздействиям, что приводило к тому, что редкие индивиды доживали до 40-50 лет, было принято решение на уровне мировых правительств, а, как вы помните, теперь там сидели сплошь женщины, – мужчин как вид сохранить, для чего изолировать от влияния патогенных факторов, коими считались: во-первых, существование в естественных природных условиях в компаниях и сообществах, а во-вторых, общение с другим человеческим видом – женщиной – если только по медицинским показаниям для продолжения человеческого рода и наконец, категорическое противопоказание любого вида занятий кроме воспитания детей от 0 до 5 лет.
Так сложилось, что еще в начале далекого двадцать первого века, в обязанности мужчин стала все прочнее и прочнее входить обязанность воспитания детей, история дает смутные упоминания о том, что когда-то (сейчас в это просто не верится) воспитанием детей занимались женщины. В это тем более сложно поверить, что женщины в том виде, в котором они существуют сейчас, могли заниматься этими хилыми, постоянно орущими и воняющими существами, и при этом не поубивать их нарочно или нечаянно просто в силу решительности, экспансивности и жестокости своего женского характера. Прошло много веков, теперь мужчин выращивали в специальных изоляторах специально для ухода за потомством и продолжения человеческого рода.
Все виды работ по жизнеобеспечению планеты теперь совершали женщины.
Некоторые слаборазвитые государства, не успевшие сохранить своих мужчин от полного вымирания просто по той причине, что никто там не умирал до того момента, пока этим феноменом не заинтересовывались цивилизованные высокоразвитые медики, прекратили свое существование как самостоятельные единицы. После приезда научно-исследовательских делегаций даже в самые непроходимые уголки земного шара, где безмятежно существовали естественные племена, в которых мужчины ходили на охоту, а женщины воспитывали детей и занимались сельским хозяйством, вирус Захария выкашивал полностью все мужское население репродуктивного возраста.
В далекие времена, на заре двадцать второго века даже была выдвинута безумная теория ученого вымирающего вида мужчин о том, что появление вируса спровоцировано социально-поведенческими изменениями и современным распределением ролей между мужчинами и женщинами. Однако наши блестящие умы женской академии наук опровергли это идиотическое заявление.
Теория социолога некогда мирового значения была развенчана самым пошлым образом – с помощью его же работ более раннего периода, в которых он утверждал, что феминизация общества – неизбежный и благостный процесс, который приведет к спокойному и мирному существованию и чуть ли не всеобщей любви, что уравнивание в правах и свободах в социальном плане ведет к улучшению генотипа человека и появлению более универсального человека, женские и мужские признаки которого не являются основополагающими для его социализации. За работу «Тело нового времени», в которой он обосновывал существование тела как автономно существующего «божественного дома для внутренних органов», ученый в свое время получил премию от чудо-учения с таким количеством нулей, что смог обеспечить себе и двоим своим сыновьям изолированное существование в течение нескольких десятков лет после начала пандемии.
Все начало медленно скатываться к неизбежному для него концу в тот момент, когда сыновья подросли и стали мечтать о воспитании детей. Используя свои связи в медицинских кругах, ученый нашел специально обследованную на предмет носителя вируса Захария женщину, которая стала матерью детей его обоих сыновей и жила в изоляции вместе с ними. Это семейство прожило еще года три, потом уже после рождения второго ребенка (первый появился через 9 месяцев после окончания карантина для приглашенной), вдруг заболел и скончался сначала один из его сыновей, потом второй, а потом даже и один из родившихся младенцев… ученый не помнил какой именно.
Сам он так и не заболел, но держать при себе женщину ему было ни к чему, он сдал всех родившихся от нее детей в специализированное учреждение, как и было принято тогда. Женщина получила компенсацию за вынужденное изолированное существование и вернулась в полис, ученый остался один и с горя ударился снова в свою науку, и, видимо, двинулся рассудком, потому что результаты его научных исследований оказались абсолютно бредовыми. Распиаренный труд несчастного как мудрость последнего мужчины на планете, опубликованный крупнейшими мировыми изданиями, вызвал разве только недоумение. Идеи, высказанные им в последнем его исследовании «Патология социализации в свете исторического развития человеческого вида», в котором он доказывал, что с точки зрения эволюции мужчина и женщина – это не разные виды человека, но просто самец и самка одного вида, как и у большинства животных и всех известных млекопитающих, и что с точки зрения социально-исторического развития изменение ролевого поведения мужчин и женщин заместительного типа обусловлено феминистическим движением древнейших времен конца 19 начала 20 веков, были просто абсурдны! Мало того, в своей научной работе, ученый договорился до того, что предлагал женщинам заняться воспитанием детей, а мужчинам заниматься физической тяжелой работой. Только в этом случае, по его словам, возможно выживание человечества как вида вообще и мужчины, как самца, без участия которого невозможно продолжение рода.
Эти неслыханные заявления возмутили общественность, состоявшую на тот момент уже целиком только из женщин, которые не могли считаться ни прекрасной половиной человечества, ни слабым полом. Ученый приготовился к борьбе и отстаиванию своих идей, рассчитывая тем самым достучаться до сердец и умов образованной части планеты, но просчитался. Женская логика, теперь господствовавшая на планете, сыграла со все еще рационально и математически точно рассуждавшим мужским умом дурную шутку: его не стали объявлять еретиком, его просто окрестили сумасшедшим и обрекли на забвение. Его никто не слышал – он потратил все оставшиеся деньги на то, чтобы напечатать свои исследования и распространить по миру… его журналы и листовки были почти в каждом доме, их даже иногда читали, но не иначе как пример абсолютного абсурда и классического примера набиравшего в те годы популярность прозаического жанра «датышто».
Новый жанр развился из попыток письменной фиксации безумных историй, бытовавших в народе, содержащих описание жизни основателей новой религии, и из сборников их изречений, тиражируемых в многочисленных вариациях в сети.
Новый мир
Мир изменился до неузнаваемости. И, к сожалению, такое заключение о состоянии мира можно было делать практически каждые десять-двадцать лет, с каждым новым поколением воинствующих, экспансивных, категоричных истин в последней инстанции мир объявлялся то одним, то другим, но обязательно отличным то того, что было, хотя мало кто помнил, что же все-таки было, а главное когда, в какой последовательности и по какой причине.
Причины, впрочем, часто указывались, но каждый раз такие удивительные и противоречивые, что ни те, кто эти причины искал, ни те, кто их требовал, уже не понимали ни причин, ни следствий…
Нельзя однако сказать, что мир рушился, вовсе нет – цивилизация вышла на новый и весьма успешный уровень – прикладная наука была в большом почете, исследованиям и экспериментам была дан зеленый свет, многие исключительно моральные запреты на научный поиск были легко сняты – материала для разного рода экспериментов и тестирования было более чем достаточно. Занимались генной инженерией, клонированием, пытались все проблемы взрослого человека, возникающие у него по мере приобретения вредных привычек, решить не путем работы с вредными привычками и изменением образа жизни, а воздействием на гены, которые объявлялись виновными во всех этих грехах. Многое получалось, но часто результаты были абсолютно непредсказуемыми и неожиданными: пытаясь справиться с одним недостатком, нечаянно попадали в необходимость решения более кардинальных проблем. Было написано несчетное количество научных работ по следам уже полученных результатов, которые, в свою очередь, также были поначалу описаны и обоснованы.
Складывалась удивительная ситуация: на один и тот же практический факт могло быть написано несколько работ на абсолютно разные темы и с абсолютно разным отношением к описываемому факту, его причинам, последствиям, которые очень редко угадывались сразу. Так, одной из первых работ по стандартизации тела человека было исследование так называемого гена похудения. Группа ученых провела серию экспериментов по генному регулированию массы тела, результаты были потрясающими – плоды эксперимента проследили до 20-летнего возраста испытуемых – стандартизация была налицо. На весь мир прогремел успех этой группы, все как-то очень легко согласились с тем, что подобные генные изменение нужно ввести в систему дородовых процедур для каждого новорожденного.
Сказано – сделано (нужно отметить, что чем-чем, но быстротой воплощения идей в жизнь новое общество могло похвастать: принцип «они так, а мы вот эдак, они еще, а мы уже» срабатывал безотказно). Процедуру внедрили, поставили на поток… Несколько позже выяснилось, что генная модификация во втором поколении исправленных индивидов дает своеобразный побочный эффект – потомство второго и далее за ним поколений таких индивидов теряет способность к вариативности своего типа. Все особи рождаются похожими друг на друга, и даже если при скрещивании прогнозировалось рождение особи другого генного типа, по необъяснимым причинам верх одерживал модифицированный тип. И все бы ничего, если бы все эти стройные красавицы не оказывались все глупее и глупее с каждым поколением. Не сумев объяснить или как-то исправить получившийся эффект, ученые просто исключили данную модификацию из списка обязательных. Тем временем отношение к полному – полнооснОвному, как говорили теперь – телу в обществе изменилось, да и сам образ жизни и питания стал другим. Толстых особей стало значительно меньше и модификацию, вписанную в Основы, но снятую с использования по-прежнему считали успешной ‑ ее механизм, наряду с остальными 27 механизмами других модификаций изучали в новой системе образования.
Глава 4
«Да чего она взъелась!» – снова упало в голове и снова мысли рассыпались бусинами. Грета чувствовала, что раздражение Бриты не было наигранным, Брита действительно за что-то обижалась на нее и она решила пойти поговорить.
Они – Грета, Света и Брита – жили вместе с тех самых пор, когда заботу о растущем организме уже можно переложить на автоматические роботизированные системы, а то, что они будут жить вместе было известно еще до их появления на свет – специальная программа анализа генных особенностей просчитала их жизни задолго до того, как сами индивиды стали осознавать себя таковыми.
Вот и время, когда троицу можно было разделить, отправив одну из них на процедуру продления рода (так она называлась) тоже было просчитано. Проблем с общением у оставшихся вместе не должно было возникнуть.
Странно. Вообще, после того, как Свету забрали в центр продления рода, Брита пару раз ходила к ней, это тоже было просчитано компьютерной системой – свидания были нужны и той, и другой, и не предполагались для третьей из них – Греты. Но, как показывало кураторское наблюдение, она не особо и рвалась, а точнее сказать, совсем не имела никакого интереса ни к своей троице, ни к тому что, собственно говоря, с ними происходит.
В принципе, обстоятельство, так задевшее ее сейчас, а именно то, что всегда мило улыбающаяся Брита вдруг проявила невозможное для себя умение иронизировать задело Грету не той эмоцией, которая угадывалась за раздражением Бриты, но сам факт ничем не обусловленного раздражения.
Ячейка
Троицы, а также другие ячейки, в которых могло быть от 2 до 5 индивидов, надо сказать, составлялись с таким учетом, чтобы дать возможность каждой ячейке иметь все необходимые качества индивида для социализации в обществе. Другими словами, только как часть своей ячейки индивид был полноценной частью общества, если один из индивидов ячейки по тем или иным причинам больше не мог функционировать (заболевания, несчастные случаи, непредсказуемое развитие ячейки в целом или одного из индивидов), ячейка просто переставала существовать. Куда девались члены группы в этом случае не просто никому не было любопытно, это никого не интересовало – так было естественно, что ячейка – это организм, и если в организме проблема, то и решать надо ее на уровне всего организма.
Вообще, система воспитания ячейками не была косной – стандартизирующие факторы уравновешивались факторами оригинальности, как подчеркивающие многогранность ячейки. Оригинальность поощрялась на уровне внешних проявлений, стандартизованность – на уровне характера и развития. В ячейке Греты, скомпонованной как и большинство других ячеек-троиц на основании комплексного компьютерного анализа, оригинальность была подчеркнута уже подбором по внешнему виду – Света была белокожей крупной блондинкой, Брита – рыжей розовощекой, усыпанной веснушками худышкой, а Грета была брюнеткой. Нельзя было сказать про нее, была ли она худая или полная, была ли она красавицей или просто симпатичной, – в новом мире красота не имела значения, ‑ но она была умной.
Все девушки в новом мире изначально планировались с относительно правильными чертами лица и более или менее стандартизованными данными фигур. Разнообразие носов, разрезов глаз, строения фигур и так далее поддерживалось на уровне мировой программы продолжения рода человеческого, потому что, как оказалось, если несколько поколений подряд будут удивительно красивыми и правильными, то потомство их, оставаясь внешне достаточно привлекательным, почему-то резко теряет в умственном и физическом развитии, и вообще, интерес к существованию проявляет весьма слабый. Потому, изначально выдвинутое Основами правило Одного тела со временем стали трактовать несколько иначе.
Изначально Одно тело декларировалось как стандарт – образец человека будущего – одинаковость такого рода, по мнению матерей-основателей, призвано было искоренить пагубное пристрастие индивидов к украшательству своего тела, что было объявлено рудиментом прошлого. Забота о теле была определена как забота о его благости, в которую входили понятия – сохранности, не причинения намеренного вреда, а также потакание его желаниям. Как это все могло сочетаться, объяснялось в многотомных комментариях к Основам.
На практике же выходило, что до детородного возраста индивиды умудрялись из милых взлохмаченных подвижных и веселых детишек превратиться в бесформенных, всклокоченных, не стесняющихся естественных проявлений переедания и малоподвижного образа существования индивидов. Спорт еще во времена шоу был объявлен вредным и рудиментарным занятием человека, а архаичные аэробика или фитнес сошли на нет вместе с исчезновением мужчин как важного стимула поддержания своей привлекательности.
Женщине как практически единственной форме разумной жизни на планете теперь не было смысла приукрашивать себя в борьбе за лучшего самца и партнера, да и что-то они там, в генах, снова поправили… Женщины не захотели семьи, не захотели воспитывать детей, но не выводимая никакими генными изменениями невозможность одиночества и постоянная потребность в общении подтолкнули их к созданию новой формы социальной организации сожительства – ячейки.
Система ячеек замечательно вписалась в оснОвную концепцию одного тела, потому что теперь Одним телом объявлялось абстрактное тело ячейки, а индивидуальные тела рассматривались только своеобразными проявлениями разных сторон многосторонней натуры ячейки. С этой же точки зрения объяснялось и то, что в ячейку распределяли индивидов с разным умственным и физическим развитием. Нередко встречались ячейки с разновозрастными индивидами, особенно в дуалиях и пентатах.
Дуалия, троица, квадрия и пентата – обязательный индекс, входивший в сведения об индивиде. Имя, а точнее наименование, индивида записывалось как код, состоящий из указания названия ячейки, цифрового кода года образования ячейки, латинской буквы, обозначавшей тип индивида внутри ячейки и имени собственного. Одно время пытались отказаться от имен собственных и перейти только на буквенно-цифровой код, но не прижилось, тогда нашли другой выход – стали называть девочек внутри группы похожими именами.
Троица 2371 G Грета
Так и жила на свете Троица 2371 G Грета. Буква индекса в ее имени для посвященных означала – genius и говорила о том, что у этого тела непревзойденные умственные способности. Такие дети время от времени появлялись, и в том случае, если способности просчитывались компьютерной программой еще до рождения, проводилась определенная генная коррекция (было несколько случаев, когда нескорректированные дети такого уровня, повзрослев, чуть не разрушили отлаженный механизм государства и Основ, руководствуясь какой-то одним им известной и понятной правдой: так, например они утверждали, что мужчина – это не другой вид человечества, который на данный момент был занесен в красную книгу как исчезающий животный вид, а просто самец животного вида человека женщины!
Теория Дарвина на тот момент, надо сказать, претерпела такие изменения, что даже и само название стало рассматриваться как теория, которую придумала Дарвина (с ударением на И), это имя использовалось в ячейках наряду с Галиной, Мальвиной, Кариной… ну и так далее.
После такой встряски Основ мироустройства, стали внимательнее относиться к способности высокого умственного развития, просчитываемого для некоторых детей, выходить за рамки коррекции. Их стали корректировать на более средний уровень, но, на всякий случай, помечали специальным индексом. Если несмотря на все предосторожности непредвиденные ситуации все же случались, индивида с индексом гениальности изымали из ячейки, и либо отправляли на постоянное продолжение рода (гениальные способности передавались по наследству крайне редко), либо использовали для экспериментов, но об этом никто толком ничего не знал.
Ячейка Грета была не совсем обычной. Во-первых, она уже успела подметить, что индекс G встречается очень редко. В школе (теперь это назвалось линия, линия обучения), где она проходила обучение уже в седьмой линии, вместо того, чтобы перейти в спецификариум еще в шестой линии, она не знала больше никого с таким индексом. А в ее ячейке индивидов с индексом G было два – и она и Брита были им помечены, у третьей был индекс V, встречавшийся практически в каждой ячейке.
После завершения шестой линии все прошли квалификационный тест и каждого, в соответствии с их способностями и наклонностями распределили в разные спецификариумы для дальнейшего обучения определенному профессиональному или научному действию. Однако Грету, Бриту и еще несколько десятков индивидов распределили в седьмую линию. Туда попали те, чьи предпочтения и наклонности выявить не удалось, чаще потому, что они не были сформированы. Остаться в седьмой линии, которая в отличие от предыдущих шести линий длилась два года, а не один, было непрестижно. Потому обычно уже после первого года седьмой линии, а очень часто и намного раньше, в срочном порядке сформировавшие в себе умения и навыки для определенной специальности индивиды, воссоединялись со своими ячейками в спецификариумах.
Очень редко бывало, что индивиды ячейки продолжали обучение в спецификариумах разных направлений – программа подбора индивидов для ячейки не предполагала этого, но иногда это все-таки происходило. Если направления, определенные тестом для индивидов были близкими, ячейку оставляли как она есть, переводя ее на другой режим существования, так называемое универсум-существование, что обозначало только то, что теперь, обучаясь или работая на своем рабочем месте, индивидам приходилось привыкать к одиночеству. Им подбирали работы, требующие индивидуального подхода. Остальные же ячейки и жили, и работали, как правило, вместе.
Когда Грета и Брита остались в седьмой линии, они с удивлением обнаружили, что в седьмой линии частота индекса G просто неприлична. Такое открытие поначалу повергло в уныние обоих, они почувствовала себя ущербными, а тут еще их третью забрали на продолжение рода. Причем забрали в прямом смысле этого действия.
Обычно после процедуры оплодотворения индивиды продолжали жить в своих ячейках, правда, поговаривали, что это были не они, а подсылали в ячейку их двойников – так непохожи были эти пузатые индивиды на себя прежних, но доказать или прояснить что-либо в этом случае не представлялось возможным, да и на специальных курсах пытались убедить ячейки, что изменения в характере обусловлены тяжестью миссии продления рода. Такие несерьезные утверждения (что может быть такого тяжелого в миссии, предписанной Основами?) еще больше убеждали индивидов, что миссия наверняка проходит в секретных условиях, и они просто не помнят, где были, а может и вовсе спят все это время… Кроме того, никто из ячеек уже на протяжении, как минимум трех поколений, не видел детей до четырехлетнего возраста, соответственно сложилось впечатление, что именно взрослыми они и появляются на свет. О том, как все это происходит на самом деле, знали только посвященные.
Так вот их третью, Свету, после процедуры оплодотворения сначала отпустили обратно в ячейку, но спустя несколько недель прямо в спецификариум за ней явился медицинский патруль и она снова оказалась изолированной от своих ячеек, хотя им и разрешили свидания с ней по определенному расписанию.
Одна из линий обучения, в отличие от принятого для всех остальных группово-тематического расположения по пять-семь тематически близких спецификариумов, была выведена за пределы Университета, а попадавшие туда, больше никогда не возвращались. Это была последняя десятая линия обучения в рамках линейки обучения, так как считалось, что есть еще одна форма обучения – профессорий. Но точно никто сказать об этом ничего не мог, да и не стремились ячейки к знаниям и ступеням обучения – пределом мечтания и показателям максимальной благостности ячейки как в рамках государства, так и для чудо-учения было благополучное достижение спецификариума, работа по специальности и своевременное исполнение своей мисси по продолжению рода.
«Наверное, все еще злится, что мы остались в седьмой линии, – думала Грета, – но я-то чем виновата? Мы обе остались… Света прошла… а её в миссию…рановато в общем-то… может, там осложнения?» – Грета откуда-то знала о редких случаях невозможности исполнения миссии или возникающих при выполнении проблемах, это случалось, несмотря на тотальный компьютерный контроль протекания миссии. «Еще и не для ячейки взяли…»
Грета аж подскочила… Нет, не потому, что сам факт того, что твоя ячейка будет выполнять миссию по продлению рода не высшей ячейки, а только инструментального, как называли мужской вид человека, индивида, вызывала, нет должна была вызвать в ней отвращение, досаду, а может, злость, нет, наверное, стыд… Но почему стыд?… Грета, глянув внутрь своих эмоций, не нашла там ни одного из этих чувств, над ее разумом и чувствами властвовало только любопытство! Ей было любопытно, даже любознательно увидеть мм…ужч…ину… какой он…как они без ячейки, как это так, что индивид без ячейки?! Да, они не индивиды… но…без ячейки… ведь ячейка… ну, вот нет сейчас Светы, я ж не умерла… Грета испугалась пляшущим мыслям и изо всех сил старалась привести логические доводы в подтверждение того, почему она абсолютно не чувствует неполноты своей ячейки, и в то же время не могла справиться с нахлынувшими на нее мыслями, догадками, рассуждениями и вопросами-вопросами-вопросами….
К ней почти неслышно подошла Брита, ей тоже был неприятен и самой несколько непонятен ее утренний эмоциональный всплеск, но так как она была очень эмпатичной натурой, она решила, что слишком часто посещает их ячейку, выполняющую миссию, и истеричное состояние той, просто отразилось на ее настроении. Об этом-то и она подошла рассказать Грете.
Их ячейка жила в большой абсолютно круглой комнате – боксе, без каких бы то ни было комнат или других перегородок – так жили все ячейки – ничего индивидуального – все общее, все доступное, никаких секретов. Индивидуальность каждый из ячейки мог проявлять только в рамках своих материализованных предпочтений – еда, одежда, всякие технические мелочи… насколько это было возможно в абсолютно стандартизованном мире.