И в хрустальном гробе том
Нужно еще чуть подробнее остановиться на том, что представлял из себя полис. Цилиндрические сооружения прилегали друг к другу так плотно, что иногда внутренние стены не возводились, и тогда внутри такие конгломераты представляли собой огромную площадку, кое-где пересекаемую лестничными пролетами, на которой располагались и жилые ячейки, и потребительские блоки, в которых индивиды брали необходимые вещи, и пищевые блоки.
Однако цилиндр, в котором проходило обучение линий, а также цилиндр, в котором жили кураторы и находились лаборатории, как правило, были огорожены лучше, и чтобы пройти в эти сооружения, нужно было спуститься на первый уровень – уровень улицы. Вот на этом уровне, где модифицированные деревья, кусты, птицы и причудливые животные – неагрессивные, стерильные – абсолютно непохожие на дикую природу за пределами полисов, архитектурные излишества округлых стен образовывали небольшие укромные местечки, не просматриваемые вездесущими камерами.
Камеры и микрофоны были везде, по большому счету, на них никто не обращал внимания, точнее даже так: к ним так все привыкли, что если бы в один прекрасный день все камеры пропали, думаю, это вызвало бы недоумение и даже некоторую растерянность обитателей полисов. Эти камеры позволяли кураторам полностью контролировать перемещение, поведение и, как догадались Грета и Брита, разговоры подопечных. Но контроль передвижений велся не постоянно, а речеанализатор реагировал только на определенные слова и конструкции, а также шепот.
Кроме того, иногда ячейки выходили из своего цилиндра в так называемый ветулий – обычно это был первый уровень одного из цилиндров – там жили ячейки, которые уже были невостребованны в работе и уже неспособны к выполнению миссии продлении рода.
По большей части такие ячейки просто существовали в своих блоках, проявляя возбуждение, когда к ним забредали ячейки из линии, но тут же теряя интерес к юным индивидам, если вдруг последним приходило в голову о чем-нибудь спросить обитательниц ветулия. Им вполне было комфортно в их дуалиях и троицах, они настолько привыкали друг к другу за долгий срок своего существования, настолько привыкали делать то, что предписано, что их потухшие глаза не выдерживали вида молодых, еще беззаботно безрассудных (насколько это было возможно в рамках существующей системы) ячеек.
Обычно, еще издалека завидев посетителей своего ветулия, старухи начинали суетливо перебираться поглубже внутрь боксов, туда, куда не принято было заходить без приглашения. В ветулиях камер наблюдения практически не было, да и стен было почему-то больше, чем в других цилиндрах, растений и животных здесь было несколько больше, чем все привыкли видеть на первых уровнях, а замысловатая архитектура иногда устраивала своеобразные ловушки, которые никуда не вели.
Вот одна из таких ловушек теперь и была их укромным местечком, а тогда, в первый раз, они втроем просто уснули там, оказавшись в прохладном тихом полумраке. Звуки полиса попадали внутрь ниши в каком-то приглушенном, нерезком виде. Непривычная тишина очаровала их, кроме того, они достаточно долго бродили по разным уровням полиса в поисках указанного старухой блока, и, привалившись к стене, все трое сладко задремали.
Проснулись от страшного скрежета снаружи. Грета вскочила и, выглянув из щели, увидела как ее знакомая старуха удаляется за поворотом, волоча за собой что-то бесформенное и, по-видимому, тяжелое, по крайней мере, звук наводил на такие мысли. Она хотела догнать старуху, но проснувшиеся Брита и Света торопили ее, паникуя от того, что вот уже пятый час как они ушли на прогулку и что им влетит от куратора.
В один из приходов ее ячейки за кофе Грета все-таки встретила старуху и так искренне ей тогда обрадовалась, что и старуха не стала прятать хитрых маленьких старушечьих глаз, а показала Грете зерна кофе и даже обещала в следующий раз принести ей кофемолку. Следующего раза Грета еле дождалась, старуха, как и обещала, принесла ей ручную кофемолку, научила, как ею пользоваться, и еще подарила чашку на память, при этом долго ворчала, объясняя что чашку надо чистить, а совремённые все даже не знают, что это значит… Встречи со старухой проходили без участия ячейки, потому что они в это время отсиживались в укромном местечке, радуясь тишине и необычному ощущению защищенности, которое давали стены вокруг такого небольшого участка полиса.
Кто эта старуха, и почему она одна, Грета не спрашивала, она боялась обидеть ее, нет, она боялась, что больше не сможет встретиться с ней. Старуха тоже не выказывала ни малейшего интереса к делам Греты, только однажды она спросила Грету о ее индексе. Грета даже растерялась поначалу от того, что старуху заинтересовало не имя, а индекс Греты, она замешкалась, отвечая, тогда старуха сказала сама: – Небось, G? И по своему обыкновению, не пережидая ответа, продолжила, все мы… гениальные… пока нам хребет не переломают… Грета растерянно хлопала глазами. Старуха внимательно всмотрелась в нее и добавила: «Пей кофе-то, пей, к горечи-то, глядишь, и попривыкнешь», – сказала и ушла. А после того раза Грета ее больше не встречала, она даже пробовала приходить туда в разное время, сбегала туда одна без ячейки (и как потом оказалось, не она одна, Светка тоже бегала в укромное место, но старуху Гретину не видала).
Потому-то и оставила Грета отломавшуюся ручку от чашки, даже сама себе боясь признаться, – на память о старухе. Грета не пыталась проанализировать свои чувства к этой неизвестной, она просто принимала их такими, как они есть – приятными и волнительными, немного грустными, но все равно приятными. Теперь, У Греты появилась идея о том, как можно использовать эту ее глупую, с точки зрения кураторов, привычку всюду таскать с собой обломанную ручку от чашки. Она дала задание Брите сделать на основании этой ручки точно такое же приспособление, какое представляла из себя заколка Бриты, но с учетом того, чтобы считанную с нее информацию можно было бы не только просмотреть на любом мониторе модуса, но и оставить ее на этом самом модусе. Брита немедленно задумалась, даже не удосужившись спросить Грету, для чего ей могло понадобиться такое безрассудство. Бриту поглотила задача, решение которой должно было стать элегантным, оригинальным и простым до гениальности – нужно было держать марку!
Искушение
А между тем безрассудство Греты предполагало далеко идущие планы, хотя, честно говоря, она не могла сказать наверняка, для чего именно ей нужна такая возможность – оставить на модусе информацию, модусом не предполагаемую.
Грета и Брита продолжали научную деятельность, им уже поручали первые сложные проекты и последние пару раз в их подчинении оказывались другие ячейки с чуть меньшим уровнем доступа, девушки чувствовали, что их проверяют и к чему-то готовят, но точно знать они не могли. Грета была почти уверена, что ее готовят к кураторству, и она думала, что вполне к нему готова и сама. Брита чувствовала, что ее, скорее всего не поставят куратором, отчасти оттого, что индекс у нее неподходящий, как и у Греты, но в большей степени оттого, что нет в ней той жесткости, которую девушки наблюдали у всех без исключения кураторов, с которыми сталкивала их жизнь.
Это беспокоило ее, потому что в случае, если Грета станет куратором, а Брита не сможет, ей придется принять миссию продолжения рода, а это было невыносимо даже в виде предположения. Грету тоже беспокоили такие мысли и именно поэтому она время от времени позволяла себе совершать мелкие промахи, которые отдаляли тот день, когда, посмотрев в свой модус, Грета увидит маркировку – уровень доступа 10.
Все шло своим чередом, если бы не этот случай с немаркированной информацией. Правильный во всех отношениях поступок ячейки Грета-Брита, которая, во-первых, оказалась способной понять причину беспокойства младшей ячейки (проще говоря, оказалась способной подслушать), во-вторых, разъяснила младшей ячейке ситуацию и указала единственно верный путь (проще говоря, поглумилась над малолетками), и, в-третьих, своевременно сигнализировала о нарушении порядка (тут уж проще не скажешь, пошла и настучала). Кстати сказать, стучали они уже вместе с Бритой, вторая как раз вернулась с новым хитрым приспособлением из своей лаборатории.
Девушки поняли, что отслеживание ячеек происходит только по одному из индивидов, потому что, если вдруг один индивид отстанет от ячейки, свои же сразу тревогу и забьют, вариант сговора тоже не предусматривался, потому что звук отслеживался, практически, по всему полису, дешифровался и фильтровался на ключевые слова и фразы. Такую систему контроля предположила Брита, как наиболее вероятную, а потом Грета, благодаря своим уникальным аналитическим способностям нашла тому подтверждения в модусах от шестого уровня информационного доступа.
Вначале Грета обратила внимание на то, что полную информацию о занимающем ее на тот момент строении человеческого генотипа, причем обоих видов, которая теперь на 9 уровне доступа была открыта и практически не купирована, можно было почерпнуть из разрозненных сведений предыдущего уровня. Но информация была подана таким образом, что предлагаясь в качестве разрозненных фрагментов, только запутывала и дезинформировала обучающегося, и в том случае, если такой обучающийся не проходил на следующий уровень, собрать разрозненные сведения в более или менее стройную систему было почти невозможно. Только доступ к информации следующего уровня содержал в себе словно некий код, который аккуратно систематизировал уже заложенные сведения таким образом, что то, что помыслилось бы как дезинформация, теперь оказывалось просто неверно понятым знанием.
В таком случае обучающийся не должен был заподозрить, что его намеренно вводили в заблуждение, а мог апеллировать только к собственной несообразительности. Этот хитрый способ Грета наблюдала и потом, изучая основы управления – цикл наук, составляющих введение в кураторство, а также постаралась очевидные нелепости и несоответствия тому, что в реальности составляло деятельность куратора, хотя бы из того, что они с Бритой смогли подметить за годы существования, переосмыслить и систематизировать. В результате чего пришла к выводу, что, чисто технически обоснованное Бритой, предположение, вероятно, очень близко к истине.
Используя полученное знание, девушки теперь частенько работали одновременно в разных местах, что позволяло Брите, в одиночестве и сосредоточении преуспевать в изобретении все новых и новых приспособлений. Правда, сказать изобретений не совсем верно, потому что Брита, в основном, использовала сведения из открытых исторических источников, просто перерабатывала идеи, которые были положены в основу этих доснОвных штучек. Их она трансформировала с учетом достижений современной инфотехники. В то время как Брита колдовала над приборами, Грета создавала видимость суеты и работы, разговаривая сама с собой, спрашивая и отвечая – программе было все равно, сколько голосов она слышит, программа искала ключевые слова!
Для ситуации срочного воссоединения ячейки Брита сделала небольшое усовершенствование в обычных наушниках, с которыми почти никогда не расставались почти все жители полиса – в наушниках всегда был информационный модусный поток – они с Гретой договорились о кодовом слове, и теперь, мало того, что, находясь друг от друга на приличном расстоянии, они могли слышать все, что воспринималось встроенным микрофоном, так еще и умудрялись обмениваться кодовыми фразами.
Брита рассказывала, что раньше что-то похожее называлось телефон и было у каждого жителя земли, но ни в полисе, ни в учебных блоках ничего подобного не было. Здесь поощрялось непосредственное общение большими группами, а сели нужно было что-то кому-то передать, то для этого существовали модусы отчетов и благодарностей и кое-где модусы жалоб и предложений. Модус предполагал, что отчет, благодарность, жалоба, ну и так далее, будут наговорены заявителем и собственноручно подписаны, что исключит возможность ошибки или отказа от заявления.
Когда Грета закончила свою отповедь младшим ячейкам по поводу правил поведения в случае появления несанкционированной информации в модусе, Брита уже ждала ее возле рабочего модуса, безо всякого кодового слова поняв, что дело пахнет керосином, и как только группа малолеток развернулась, чтобы уйти, подлетела к Грете и как ни в чем не бывало спросила:
– Не слишком ли мы мягки к этим ячейкам? Они должны были сразу, безо всякого обсуждения сигнализировать о проблеме.
Что ответила Грета, уже не имело никакого значения, потому что кураторы Греты, Бриты и Светы ждали именно такого удобного момента для того, чтобы перевести их на уровень кураторства, и именно таких жестких и рациональных суждений от слишком мягкой Бриты для того, чтобы иметь возможность обосновать свое решение перед Советом матерей.
Через несколько дней, когда Брита и Грета собрались, как обычно, навестить Свету, которая выполнила первую миссию продления рода и теперь ждала дальнейших распоряжений по своей судьбе, сама Света вдруг появилась в их блоке. Выглядела она, надо сказать, неважно…
Девушки и обрадовались, и растерялись одновременно, они были рады увидеть свою ячейку здесь, где столько прожили вместе, но растерялись оттого, что им казалось, что их судьбы теперь не соединятся больше, Света останется на миссии продления рода, как это не противно и не прискорбно, а они пойдут выше… и тут вот так…
Света заметила неловкость и, не давая им не рта раскрыть, ни с места сдвинуться, жестом показывая им садиться, присела на свою кровать, машинально погладила ее рукой:
– Меня отпустили попр…. Повидаться, Вас – на кураторов, ну и…вот… отпустили…. – она помолчала
Девушки молчали, они еще сами не знали, что их переводят на вожделенное кураторство, конечно, ждали этого, но чтоб вот так…от Светы, да и просто страшно было это самое кураторство. Неизвестно и страшно.
– Воооот, – потянула Света. Ну, вы как, вообще, – вдруг, будто повеселев, сказала она с какой-то странной, утвердительной интонацией.
Девушки переглянулись.
– Ничего, – сказала Грета, – что с тобой, Света?
– А что со мной? – громко и радостно и глядя куда-то в сторону удивилась Света, – бледная, так это нормально, нормааааально. Она с надеждой смотрела то на Бриту, то на Грету умоляющим взглядом и, поглаживая одеяло рукой, будто что-то стряхивала с него… Грету осенило:
– Ой, хорошо, так и хорошо, а мы вот к тебе собирались – затараторила она, стараясь говорить как можно более буднично, – а по дороге еще мне кофе надо было купить, а теперь вот и не знаю, когда попаду, работы много ведь, а уж если кураторами… ой…
– Ты уж нам не завидуй, Света, хорошо, что отпустили тебя к нам, а то ведь все-таки ты ячейка наша. А мы и не знали про кураторов, неужели правда? – подключилась Брита, смутно понимая, что нужно говорить, пока Грета судорожно анализирует создавшуюся ситуацию.
– Ой, ну что вы, ячейки! – Свете аж полегчало, она поняла, что Грета и Брита сейчас что-нибудь придумают, и она сможет им все рассказать. Все рассказать…до недавнего времени ей бы и в голову такое не пришло. Она не доверяла никому, особенно Грете, Грета казалась Свете скользкой и себе на уме, и когда поначалу Грета не приходила к Свете в блок ее миссии, она абсолютно не расстраивалась по этому поводу, а скорей наоборот; с Бритой ей было легко и просто.
Теперь, не то, чтобы ее отношение к Грете резко переменилось, нет, она по-прежнему была более склонна довериться Брите, но несколько последних посещений закрепили в ней уверенность в том, что Грета и Брита теперь что-то большее, чем ячейка, что между ними есть какая-то странная связь, она даже начала улавливать между ними некое сходство…в том, как они говорили, в том, как двигались, смотрели… Конечно, ей было грустно и даже обидно, но Света была патологически добродушным индивидом и всегда могла найти тысячу оправданий не самым лицеприятным поступкам других. Вот и теперь в ней нашлось столько доброты, чтобы порадоваться за них.
Меж тем, Грета вдруг поднялась и жестким безразличным голосом спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Так мы идем за кофе? Раз все в порядке?
Брита слегка ошалела от такого поворота событий, но привычка последнего времени доверять Грете в любых ситуациях и теперь не подвела:
– Идем, – подыграла она Грете. Точно знаю, что с такой миссией как твоя нужно чаще гулять, – тоже ровным, бесцветно-поучительным тоном обратилась она к Свете. Только глаза Бриты выдавали обеспокоенность – сможет ли Света идти? Насколько хорошо она чувствует себя?
– Пойдем, – встала и Света. Вы…
– Проводим тебя и пойдем за кофе, перебила ее Грета. У нас нет времени на пустые прогулки, – она сказала это очень обидно, но тоже опасливо вглядывалась в Светины глаза, стараясь догадаться, понимает ли Света их игру.
Света согласно кивнула, подтверждая, что понимает, и вслух сказала: – Хорошо.
Они втроем покинули блок. Грета старалась идти быстро и энергично, но не так как они привыкли ходить, боясь навредить Свете, которая в свою очередь изо всех сил старалась выглядеть совершенно здоровой и бодрой. Они направлялись, конечно, в укромное место.
Первой зашла Брита, за ней исчезла Света и, протискиваясь сквозь щель последней, Грета увидела выворачивающую из-за поворота старуху, медленно бредущую с мешком за плечами. Эх, не до нее было сейчас!
Света села и отдышалась. Все молчали. Потом заговорили тоже все сразу, но Света жестом попросила выслушать ее.
– Мне приятно, что вы все-таки не считаете меня абсолютной дурой, несмотря на все мои коэффициенты, – чуть кривовато улыбнулась она и, опережая любые возражения, снова подняла ладонь – это так, заради вступления. Теперь главное, вы не думайте, что моя миссия – это самое страшное, что может быть, это не так, самое страшное там – это только неимоверное количество глупейших ячеек, с утра до вечера причитающих о своей миссии, – она попыталась пошутить, – я даже уже не люблю поболтать … Ладно… Ой, сколько всего сказать бы вам, – она резко отвернулась, шмыгнула носом, потом решительно повернулась и больше ни на секундочку не останавливаясь и не черточкой лица не выдавая всего того, что творилось внутри у нее, выпалила:
– Что я поняла – слушайте, верно не верно – потом решите, но знайте просто, что может и такое есть. Первое –генные модификации есть не у всех и не все – там у них все время такие-то машины ломаются, они орут друг на друга, не стесняясь, да и думают, что те, кто на миссии – дуры беспросветные, не понимают ничего… всего модификаций не 27 как в основах, около 18 действующих всего, остальные утеряны, делают реально сейчас около 25 только, остальные побочных много дают… Иногда выпускают партии, которые вообще модификациям не подвергаются – машина ломается, а им вовремя надо, план давать. Вы проверьте себя сами, не дожидайтесь кураторского текста, проверьте сегодня прямо. Вот, – она вытащила откуда-то из-под одежды известные девушкам блистеры анализов на идентичность. Это модифицированные. Там медицинская информация на всех вообще хранится, так я вашу посмотрела – эти подойдут, дуры две, – она ухмыльнулась.
Грета и Брита ошалело смотрели на Светку, веря и не веря тому, что она говорит.
Если немодифицированные – в кураторы не возьмут – обяснила Света, ‑ на миссию отправят. Мы с вами одной партии, я немодифицированная, может и вы. Немодифицированных как материал для экспериментов используют. Меня взяли вот тоже… только они ошиблись, думали… а я и наоборот… Она сбилась, но девушки ее не перебивали. Ладно, потом, может когда и об этом …
Так… что еще, а… все Матери Основ – немодифицированные и они своих младенцев сами делают, немодифицированных. Это я тоже по информации посмотрела.
Тут она не удержалась, – рассмеялась, как в былые времена, звонко, заливисто и заразительно, – нет, ну вы представьте, какие они… каких они туда идиоток берут, что даже не боятся в модусах информацию 10 уровня транслировать… – смех внезапно оборвался и глаза чуть повлажнели, – а я с ними…там… – она снова резко прервала себя, не давая ни секунды на участие и жалость, продолжила:
– Еще, мужчины эти, которых для ухода за младенцами держут, овощи уже практически все, а какие нет, тех куда-то увозят, а когда привозят, то потом только на семя. Неясное тут что-то. В общем, все, что в Основах – не так все. Берегите себя.
Она поднялась и направилась к выходу. Обернулась у щели и сказала: – Да, выпустили-то меня – вас проверяют, спросят, что говорила, скажите просила вас отказаться от кураторства и одной ячейкой быть, а то меня, мол, на супермиссию пошлют. А вы отказали – тогда экзамен пройден.
И ушла.
Брита сидела бледная, растерянная и только бормотала: – ужас, ужас, супермиссия…ужас…
Грета, успевшая встать вслед за Светой, сжимала в руках блистеры, и ее нахмуренное лицо отражало титаническую работу мысли. Вдруг она резко обернулась к Брите: – Идем, куратор, кофе купим – зло и безжалостно сказала, как отрезала.
Они подошли к автомату, Грету успокоили привычные действия – нажать, ввести код, взять пакет, раскрыть, подставить под воронку, снова нажать… Пока она совершала привычную процедуру, возле автомата незаметно появилась старуха, и если бы раньше Грета пришла бы в неописуемый восторг от того, что снова видит ее и может перекинуться с ней словечком, сейчас ей было неприятно ее присутствие, она зыркнула в ее сторону и мгновенно в голове пронеслось «авось к горечи-то и попривыкнешь…».
Грета хотела разозлиться на старуху, нагрубить ей, но все сработало наоборот, у Греты затряслись руки, так, что Брита, понемногу приходившая в себя была вынуждена отобрать у нее пакет с кофе, и заплясал подбородок. Грета с трудом удерживала крик отчаяния и безысходности, но все же нашла в себе силы посмотреть на старуху, ожидая встретить или хитро насмешливый или безразлично-пустой взгляд. Но на нее посмотрели совсем другие глаза – сопереживающие и какие-то… решительные что ли… Это сбило Грету с толку и вывело из предыстерического состояния. Она заметила, что и Брита смотрит на старуху с удивлением. Меж тем, старуха, сделала шаг в сторону, как будто пропуская их, хотя им нужно было идти в другую сторону и проговорила:
– А и ничего, идите, идите, главное не потеряйте,– при этом она упирала на слово главное, хотя показывала при этом на пакет с кофе, который по-прежнему немного неловко с непривычки держала Брита, – идите.
Девушки как зачарованные прошли несколько метров в ту сторону, в которую их пропустила старуха, прежде чем поняли, что идут в противоположную от нужного направления сторону. В ячейку они не вернулись. В полном молчании, но абсолютно осмысленно и согласованно пришли в научный блок. Здесь, также молча, разделились – Брита осталась у информационного модуса отчитывать информацию вслух и с комментариями, а Грета тем временем пробралась в медицинскую лабораторию, там она взяла свою пробу ДНК и в точно таком же блистере, какие им принесла Света, унесла обрабатываемый анализ. Со словами: – Теперь я, – она начала вычитывать информацию, а Брита брала на анализ свою ДНК. Затем какое-то время они еще сидели и по очереди обрабатывали информацию, и привычная аналитическая деятельность постепенно привела их в более или менее уравновешенное состояние.
Часа через три-четыре, анализы были готовы и девушки вместе направились в анализ-блок. Однако там их ожидал один пренеприятнейший сюрприз – прямо возле входа в блок стояла их куратор. Нисколько не удивившись тому, что встретила их здесь, она сказала:
– Я так и думала, что ваша добрячка, – вложив в это слово как можно больше презрения и небрежности говорила куратор, – поведает вам о своей беде. Немодифицированная, – казалось, что больше презрения, чем было вложено в слово добрячка уже быть не может, но куратору удалось и это, -сочувствую, – она сделала паузу и окинув с ног до головы обеих продолжила, – вы умная ячейка, мы в вас не сомневались, потому вы и сделали уже анализ.
Я даже не стану смотреть, что там у вас получилось, – она снова сделала упор на слове получилось, вкладывая в него всю ироничность, на какую была способна. А во избежание кривотолков, вы прямо сейчас сделаете еще один анализ и отдадите блистеры мне. Завтра с утра они уже будут готовы и совет кураторов примет окончательное решение о вашей дальнейшей… – тут она сделала паузу, легкую, не театральную, но достаточную для того, что бы обе девушки успели подумать «Вот стерва!», – дальнейшей карьере, – закончила куратор и картинным жестом пригласила их в блок.
Сама же, во всем своем презрении и высокомерии осталась стоять почти спиной к ним, не снисходя до наблюдения за низшими чинами. В общем, это их и спасло. Нет, спасло их, конечно же то, что большинство кураторов были плохо образованными самодовольными ячейками индекса I, которые даже не удосужились проверить совпадение ДНК в анализе с ДНК самих Греты и Бриты, а просто с огромным тщанием проверяли процентные соотношения модификаций в анализах, которые для них вынесла из миссии Света. И это было именно то, что спасло их в тот раз.
Итак, первый экзамен переступания через ячейку девушки прошли, но теперь было понятно, что этим дело не ограничится, и хотя вожделенная свобода замаячила на горизонте, они прекрасно понимали, что прежде чем они доберутся до такого статуса, когда никто за тобой не наблюдает, случится еще много мерзкого и отвратительного.