В дальнем углу зала виднелось пустующее пространство, будто огороженное: такой круг отчуждения обычно образовывался возле супруга блистательной Сестры, незаконнорожденного сына короля, моего начальника и головной боли всего Ордена Королевы. Неугомонный лорд асессор, разумеется, ни за что не отправил бы обожаемую жену на бал одну. Но и составлять ей компанию не мог: задачей Сестры было помочь мне в поисках герцога Джошуа ри Вайенна, а он в личную зону отчуждения Рино точно бы не вошел. Поэтому лорду асессору оставалось только дежурить в сторонке, злобно сверкая глазами на кавалеров, рискнувших приблизиться к его жене повторно.
От приглашения герцога Джогрин на следующую мазурку я благовоспитанно отказалась. Не хватало еще, чтобы слухи о повторном приглашении достигли очаровательных ушек леди Джейгор! Уверена, она-то точно знает, женат ли герцог, и если да, то как это исправить…
В соседнем зале разносили сладкое виранийское вино и аррианские соки. Высокородные дамы явно отдавали предпочтение первому, и атмосфера несколько оживилась. В углу, презрев порядок бала, азартно резались в карты две виконтессы. Якобы прогуливавшийся мимо барон подглядывал в карты и подавал одной из них тайные знаки – не иначе, рассчитывал на часть выигрыша.
Я с тоской подумала, что, будь здесь Джошуа ри Вайенн, он бы немедленно присоединился, и развернулась к оранжерее.
Разумеется, именовать ее зимним садом было бы ошибочно хотя бы потому, что на Лиданге не бывало зим. Кроме того, в Пепельный сезон сквозь остекление оранжереи не прорывалось ни одного лучика солнца, и, чтобы в ней могли выжить капризные цветы, под потолком переливались специальные осветительные шары. Особенности местной погоды привели к тому, что два камина с причудливой системой дымоходов соседствовали с новомодными павеллийскими кондиционерами для Ясного сезона.
Тем не менее, в оранжерее оглушительно пахло цветущими розами, и по аккуратно выложенным ажурной плиткой тропинкам чинно прогуливались гости. Я заприметила у фигурного куста давнюю подругу леди Джейгор и уже собиралась присоединиться к ней, когда в дверях морским прибоем плеснула фееричная юбка Хикари, удачно оттененная угольно-черным мундиром ее фаворита – будто лавовая порода под водой.
– Дальний балкон, – светски улыбаясь, сообщила баронесса и взяла меня под руку. – Он там один, но скучающим не выглядит.
Я кивнула и, поскольку мы проходили мимо давней подруги леди Джейгор, специально для ее любопытных ушек сдержанно похвалила садовника и выразила надежду, что в нашем особняке тоже получится вырастить подобную красоту. Джоане, должно быть, очень понравится. Отчего бы не пригласить ее сюда?
Леди Хикари понятливо развернулась. Лорд Констант ди Эмбер молчаливой тенью снова перестроился в арьергард.
– У меня маски нет, – созналась я. – Ее вместе с тюрбаном забрала служанка, чтобы очистить от пепла.
– А балкон, конечно же, не застеклен, – с легкой досадой сказала Хикари, прикрывшись веером. – Как думаешь, если постучать и зазывно поулыбаться, он выйдет?
Я задумчиво покачала головой.
– Скорее напряжется, с чего вдруг ты ему улыбаешься, – сдержанно сказала я, оставив при себе размышления о том, как на это отреагирует Констант, ради внимания двуличной возлюбленной перевернувший всю свою жизнь. – Я попробую сама.
Хикари вежливо улыбнулась и осталась в танцевальном зале. Я направилась в соседний и на сей раз основательно задержалась, заняв удобное кресло возле двери на нужный балкон. Добросовестно выпив полный бокал виранийского вина и незаметно нанеся пару капель на запястья, я включилась в беседу почтенных леди, посетовав на ужасную духоту в зале.
Тема имела ожидаемый успех. У графини Лиэнн немедленно и очень кстати разболелась голова, и она тотчас связала этот досадный факт с духотой, кошмарной провинциальной погодой, из-за которой даже окна не открыть, и необходимостью выпить еще бокальчик. Две статс-дамы Ее Величества, прибывшие в свите третьего принца, тотчас же согласились с собеседницей по всем пунктам, и вокруг группки кресел засновали лакеи.
Я взяла еще один бокал и раскрыла веер. Запах нетронутого вина повис вокруг меня плотным облаком, и от одного его можно было опьянеть едва ли не сильнее, чем с бутыли.
Разговор набирал обороты. Графиня припоминала все полезные свойства перебродившего винограда (кажется, половину додумывая на ходу) и немедленно находила у себя признаки соответствующих болезней, которые следовало пролечить известным способом. Приходилось во всем соглашаться и пить.
Когда второй бокал драматически опустел, а целебные свойства себя так и не проявили, я решительно поднялась и, извинившись, сообщила, что духота все-таки ужасна и маркиз Альгринн ее тоже не выносил.
И пошла на балкон, печально размышляя о том, что тетушка Джейгор за такие номера запрёт меня в чулане, невзирая на возраст и титул. Хоть бы раз действительно напиться, что ли… оставалось только надеяться, что приплетенный к месту супруг спасет меня, даже будучи покойным. Ну, перенервничала вдова на первом балу после траура, вполне можно понять. Принц вон вообще с трона за весь вечер ни разу не слез и пил не меньше, так что теперь и не слезет – разве что сползет…
Главное – действовать быстро. До подвыпившей графини дошло, куда я направилась и что намереваюсь сделать, и она испуганно охнула у меня за спиной, но, судя по поднявшейся суматохе, так переволновалась, что корсет сделал свое черное дело и ближайшую пару минут все лакеи будут заняты ей одной. Потом, когда очнется, поинтересуются, и она расскажет, что пьяная маркиза без маски пошла на балкон, то-то будет позор…
«Переживу», – решительно подумала я и рванула на себя дверь.
В уютный зал коротко плеснуло ветром и пеплом, но там всеобщим вниманием владела бессознательная графиня. Зато на балконе я произвела небольшой фурор.
Для начала, герцог Вайенн был там уже не один.
Его собеседник вряд ли мог значиться в списке приглашенных. Невысокий, крепко сбитый, весь какой-то квадратный мужчина в грязной куртке, по локоть залепленной рыжим пеплом, и низком коричневом тюрбане. Из-под защитной маски и очков виднелась тонкая полоска кожи чуть пониже переносицы, густо испещренная тонкими шрамами.
При виде меня он выругался так, что мне пришлось изображать не только пьяную, но еще и глубоко шокированную леди. Увы, почтенный герцог тоже был пьян и шокирован, и других поводов для размышления не дал, пролепетав только:
– Леди Альгринн, что же вы без маски?
Отвечать я не собиралась, да и не смогла бы, даже если б захотела: у меня стал заканчиваться воздух в легких, и после недолгих колебаний я прицельно свалилась на руки Вайенну, пока не пришлось делать вдох. Незнакомец выругался еще раз.
– Что бы она ни сказала, говори, что ей померещилось, все равно она вдрабадан. Закончим позже, я сам тебя найду.
Высокородный герцог повторил пару слов из арсенала незнакомца в грязной куртке, подхватил меня на руки, удачно прижав к груди, и поволок в зал.
Бал определенно удался.
Благородные дамы воодушевленно шушукались. Благородные сэры – тоже, но с подобающими случаю скучающими физиономиями.
Хоть принц так и не изволил ни встать, ни сползти с трона, тем для разговоров хватало всем. Пьяные маркиза и графиня – тоже неплохое событие. А уж когда маркизу на руках вносит в зал сам герцог Вайенн, который отчего-то половину праздника проторчал на балконе и не танцевал почти ни с кем…
Вот тут-то и рождаются Сплетни.
Отчего пьяная маркиза пошла именно на незастекленный балкон, когда по соседству есть оранжерея и сразу три лоджии?
Зачем герцог припас защитную маску и очки?
Почему маркиза, очнувшись, тотчас жарко возблагодарила его за спасение от разбойника? Даже подарила герцогу котильон и бесстыже обняла на прощание?
Высшему свету все было ясно.
Маркиза подкупила разбойника, чтобы герцог ее спас. Она намерена очаровать бедолагу, отравить его жену и выйти за него замуж, чтобы получить титул повыше и земельные владения пошире. А герцог через пару лет сгинет, как маркиз Альгринн.
Герцог подкупил разбойника и лакея, чтобы спасти пьяную маркизу. Он намерен очаровать ее и сделать своей фавориткой. У него даже как-то был конфликт с маркизом Альгринн из-за его слишком молодой жены. А жена герцога… что жена герцога? Не впервой…
Не было никого разбойника. Маркизе нужно домой и не появляться на праздниках, пока не научится вести себя в приличном обществе.
Герцог выслеживал разбойника по заданию Сыска. Маркиза – дура, невовремя вломилась и все испортила.
Разбойник охотился за третьим принцем, потому что он опять полез в законотворчество, и его работа угрожает пиратству на космических трассах. Маркиза и герцог – идиоты, со своим тайным романом вломились на балкон невовремя и все испортили, то есть, эмм…
Словом, высшему свету все было ясно, но в том, что именно было ясно, – мнения расходились. Сестра порхала по залу, собирая множащиеся слухи, и сочувственно поглядывала на меня. Хикари с Константом не было видно. Идиоты, со своим тайным романом…
Рино блаженствовал. Пока что.
В течение бала я не могла подойти к нему и сказать, что никакого амулета герцог не носил.
***
Наутро после бала Джоана была тиха и задумчива. Меня такое настроение кузины вполне устраивало: во-первых, когда назревает неравный брак, подумать как следует совершенно не лишне, а во-вторых, я собиралась отправиться в Храм, чтобы передать свои вчерашние наблюдения лорду асессору. Идея организовать встречу среди местных святынь принадлежала Сестре, и, нужно признать, была весьма неплоха. Визит двух гостий бала в Храм не вызовет никаких вопросов и подозрений; а лорд асессор с помощью своей несравненной супруги сумеет проникнуть через один из многочисленных потайных ходов, и тогда разговор останется в строжайшей тайне.
Будь Джоана взбудоражена и весела, мне ни за что не удалось бы уговорить ее на поездку в Храм, но сегодня она только вздохнула и согласилась. И даже в дороге не возмущалась, что тюрбан помял ей прическу, защитные очки врезаются в нежную кожу, а через маску невозможно дышать. Это уже настораживало, и я сделала мысленную пометку: отправить Джоану побеседовать с посланницами Равновесия, благо до них оставалась четверть часа езды.
Громада Храма нависала над островом, готовая поспорить высотой и защищенностью с герцогским замком. Шпили терялись в темных пепельных вихрях, наружные входы на подземные этажи были наглухо закрыты; но в забранных слюдой бойницах горел теплый свет и мелькали быстроногие тени.
За дверями приемного зала вывесили шелковый полог, и со стороны улицы его так густо покрывала коричневато-рыжая корка, что, когда мы вошли, занавеси даже не колыхнулись. Я задернула их за собой, не дожидаясь напоминания, и повела Джоану к сосуду для пожертвований, на ходу снимая маску и перчатки.
В дальнем углу зала, скрытая за белоснежными занавесями и ритуальными медными весами, сидела дежурная жрица – довольно молодая, золотоволосая, с открытым и улыбчивым лицом; посланница Равновесия одним своим видом вызывала непреодолимое желание улыбнуться в ответ и завести беседу. Она не встала, а мы не поклонились: под сводами Храма мирские церемонии не имеют значения, а то, что действительно важно, прихожане расскажут сами. Так, по крайней мере, говорил маркиз Альгринн…
– Я пришла помочь нуждающимся, – сказала я и в продолжение ритуала положила на одну из чаш весов медную монетку, а на вторую – свою ладонь.
Весы, почуяв откровенную ложь, окутались неприятным красным светом, а жрица неуловимо изменилась в лице и чуть отодвинулась назад, внимательно рассматривая меня. Чаша с монеткой, вопреки всякой логике, застыла ниже чаши с моей рукой. Джоана за моей спиной позволила себе недоумевающую гримаску, но делать ей замечание я не стала. Не в Храме.
– А ваша спутница? – мелодичным голосом уточнила посланница Равновесия.
Я поспешила убрать руку. Монетка, как обычно, куда-то пропала без моей помощи, но акцентировать на этом внимание я не стала, отступив в сторону, чтобы Джоана могла подойти к ритуальным весам.
– Я пришла за советом, – решительно объявила кузина и сложила в чашу весов фамильный перстень.
Я удивленно моргнула. Кажется, переживать за будущее наследницы Джейгор уже не стоит: у нее есть своя голова на плечах, и она отлично знает, к кому обращаться за советом по поводу брака. Не к леди Джейгор, которая решительно против сына баронета, не к кузине, которая овдовела всего полтора года назад и на любые матримониальные планы смотрит искоса, и не к подругам, которые однозначно велят следовать зову сердца, несмотря ни на что.
К беспристрастным жрицам Храма, которые взвесят все «за» и «против», прежде чем отвечать.
«Мне бы такую мудрость в мои восемнадцать», – со смешанным чувством подумала я, пока посланница Равновесия провожала Джоану во внутренние помещения.
Жрица успела вернуться аккурат к тому моменту, когда скука и любопытство начали перевешивать гордость за кузину и ностальгию, и я подумывала заглянуть под алтарь с весами. Не то чтобы я не верила в высшие силы, но все же сомневалась, что они готовы снисходить до проверки правдивости всякой просьбы, пусть и озвученной в самом большом Храме на Ирейе. Наверняка имела место некоторая хитрость, но удивительно своевременное появление жрицы несколько поколебало мою уверенность. Может, посланницы Равновесия и впрямь читают в душах…
Что ж, в таком случае, замечательно, что они так молчаливы.
– Следуйте за мной, леди Альгринн, – коротко велела жрица и скрылась за пологом – но совершенно не тем, через который выводила Джоану.
За плотным белым шелком обнаружился узкий коридор, лишенный окон и причудливо петляющий. Пол шел с ощутимым уклоном, и к тому моменту, когда жрица вывела меня в небольшую келью, освещенную магическим шаром, у меня кружилась голова – как и всегда глубоко под землей.
– Лорд асессор в вас действительно нуждается, – обронила жрица и с достоинством удалилась, оставив меня в некотором смятении. Фраза была построена с явной издевкой, но прозвучала без тени ехидства, как обычная констатация факта.
Впрочем, долго раздумывать над речами посланницы Равновесия мне не пришлось. Лорд асессор выскочил откуда-то из-за стены, как демоненок из табакерки: похоже, в келью вел потайной ход, – и немедленно вопросил, не успев ни сесть, ни поздороваться:
– Ну как?
Я покорно отчиталась о событиях прошлого вечера, несколько поубавив его привычный энтузиазм. Лорд Рино тотчас нахмурился и принялся подробно расспрашивать о «разбойнике», но ничего конкретного не добился. Пепельные бури Лиданга давно стали притчей во языцех, и у местного отделения Сыска был самый низкий процент раскрываемости. Как прикажете искать и опознавать подозреваемого, если по шесть-восемь месяцев в году родная мать не отличит его от пострадавшего, пока оба не снимут маски?..
– Герцог мог передать амулет своему собеседнику? – с надеждой поинтересовался асессор, убедившись в бесполезности описания.
– Времени у него было достаточно, – честно ответила я. – Но передача, если она имела место, состоялась не при мне. К сожалению, у меня не было возможности обыскать собеседника герцога. Сомневаюсь, что он стал бы ловить, если бы я упала «в обморок» к нему на руки. Знаете… не тот типаж.
– Примерно как мой? – цинично уточнил лорд Рино, ухмыльнувшись. Черты лица, в которых явственно чувствовалась веками отточенная порода, искривились в такой бандитской гримасе, что, будь я капитаном местного участка, обладателя такой рожи упекла бы за решетку, не задумываясь, но…
– Вы бы поймали, – я покачала головой. – Даже самую бесполезную пьяную дурочку.
Лорд Рино скептически хмыкнул, но спорить, нарочно очерняя себя, не стал. Стоило ему перестать гримасничать, как лицо расслабилось, и он снова стал напоминать своего отца. Лорд Альгринн говорил, что с годами сходство становится все сильнее. Если бы король не старел, его бастарда давно начали бы принимать за него самого.
– Вы видели герцога до начала бала? – спросил Рино, подумав. Я снова покачала головой. – Понятно… леди Альгринн, у меня к вам будет еще одна просьба.
– Я в вашем распоряжении, лорд асессор, – ответила я, ожидая очередного «вам не понравится».
И мне не понравилось, кто бы сомневался.
– Мне нужно, чтобы вы проникли в гостиничный номер герцога и нашли амулет, – сказал лорд Рино. – Он все-таки должен быть у Его Светлости. Найдите и поставьте на него маячок. Успеете до отъезда?
– Успею, – кивнула я. – Если вы так уверены, что амулет у герцога Вайенн.
Лорд асессор прищурился и склонил голову к плечу, уставившись на меня в упор. В чьем-либо еще исполнении подобное поведение выглядело бы излишне фамильярным, но Рино я была готова спустить многое.
– Знаете, почему мне так нравится работать с вами? – выдержав паузу, поинтересовался асессор и сразу же ответил: – Кто-нибудь другой на вашем месте давно извел бы меня вопросами. Как проникнуть, какой маячок, где закрепить, что за амулет, почему так идиотски выглядит, с чего я взял, что он у герцога… но не вы.
Я расправила юбку, хотя необходимости в этом не было.
– Настоящая леди никогда не проявит излишнего любопытства, лорд асессор, – сдержанно сообщила я и сложила руки на коленях. – Если вы полагаете, что мне ни к чему знать всей сути операции, – что ж, так тому и быть. Но, разумеется, я была бы благодарна, если вы объяснили мне…
Он расхохотался, не дослушав, и поднялся.
– Вы – квинтэссенция ирейской леди, Вега, – сказал он и, взяв меня за руку, церемонно поцеловал воздух над запястьем. – Уверен, вы очаруете герцога.
И исчез за отодвинувшимся алтарем. Как демоненок в портале.
Я устало посмотрела ему вслед.
Настоящая ирейская леди никогда не станет встречаться с чужим мужем в пустующей келье. Напрашиваться в гости не подобает. А очаровывать женатого мужчину – и вовсе недостойно. Подобная свобода нравов в ходу разве что на Хелле, где даже принцесса может позволить себе говорить прямо, владеть Гильдией и так часто дразнить Безымянного бастарда Ариэни упрямым носорогом, что прозвище пристало к нему намертво – хоть и на хелльском языке.
Рино, носорога упрямого, это не волновало. Единственное, что он считал недостойным, – так это праздное и бессмысленное существование.
Несмотря на его вполне лояльное отношение к тому, что не подобало настоящей леди, похвала из его уст отчего-то звучала лестно. Даже будучи наполовину насмешкой.
***
После некоторых размышлений я отправилась искать встречи не с герцогом, а с его женой. Это оказалось значительно проще, чем искать подходы к нелюдимому лорду Джошуа: леди Хикари слышала, что компаньонка графини Рейдж сбилась с ног, подбирая госпоже платье для визита в картинную галерею. Обязательным условием было кардинальное отличие от наряда герцогини Вайенн. Я сделала единственно возможный вывод: они обе собирались на открытие выставки. Приглашение на него я не получала, о хозяине галереи хоть и слышала, но представлена не была; к счастью, его отлично знала Сестра.
Вот так в назначенный час я привела младшую кузину знакомиться с современным искусством. Джоана неожиданно проявила интерес, хотя до сих пор куда больше увлекалась письменным жанром, и, терпеливо выслушав торжественную речь господина Кориуса, несколько невнятную из-за маски, углубилась в хитросплетения залов.
Я недолго походила за ней следом, отмечая не столько живопись, сколько тонкую работу с искусственным освещением, заставлявшим картины играть новыми красками. Потом поотстала, начав ни к чему не обязывающий разговор с одним из выставлявшихся художников. Как только кузина скрылась из виду, я вежливо извинилась и, высмотрев среди гостей леди Вайенн, отправилась к ней.
Предлог у меня был, даже относительно уважительный. Я возжаждала принести извинения за неподобающее поведение на балу и заверить герцогиню, что питаю к ней глубокое уважение и никоим образом не намеревалась давать повод для столь вздорных слухов о ее почтенном супруге. К слову, не здесь ли он? Я хотела бы извиниться и перед ним, разумеется, если леди сочтет допустимым…
Герцог, как гласило досье, к искусству – особенно современному – относился прохладно, и на выставке его быть не могло. Но ожидаемого приглашения на вечер к герцогине не последовало. Оскорбленная женщина сочла, что лучшим способом пресечь «вздорные слухи» будет изоляция мужа от их причины, и, хоть и не стала прямо сообщать об этом, о гостевом визите и речи не шло.
Пришлось перевести разговор на более безопасные темы. Например, беспроигрышный вариант: ужасная погода. Леди Вайенн была склонна скорее язвительно подкалывать меня, нежели поддерживать беседу, и я, подумав, посетовала на слишком тонкий шелк на окнах гостиницы, где остановились мы с кузиной. При проветривании в комнату, несмотря на защитное полотно, постоянно надувало пепел.
К счастью, владельцу гостиницы было не до выставок, не то он немедленно обличил бы меня в поклепе. А герцогиня с едва скрываемым злорадством сообщила, что они остановились близ горячих источников, и подступающая к зданию еловая чаща дает отличную защиту, хотя, надо признать, шелк на окнах вполне плотный… отчего бы мне не сменить гостиницу на «Хвою»?
Пришлось изображать ожидаемую неловкость от такого вопроса. «Хвоя» была вдвое дороже «Святого источника», где мы остановились, и герцогиня упомянула ее ради того, чтобы лишний раз напомнить: я всего лишь вдова маркиза, не сумевшая подарить ему наследника и, разумеется, на память от покойного мужа получившая только имя. Земельный надел отошел младшему брату; и к нему же после моей смерти перейдет и титул. А на содержание, положенное вдове, номер в «Хвое» не арендовать.
Как бы мне ни хотелось поставить Ее Светлость на место, о честном заработке агента Ордена знать ей не стоило. Поэтому я опустила глаза, демонстративно стушевалась и, извинившись, отправилась искать Джоану.
Следующим шагом стал ужин в уютном ресторанчике с окнами на еловую чащу и высокую ограду «Хвои», украшенную рельефными изображениями на тему древнеирейской мифологии. Пепельные бури и тут отметились, авангардно поучаствовав в работе резчика. Теперь грозные лики богов выглядели так, будто им от души врезали сковородкой: пепел медленно, но верно стачивал камень, лишая барельефы объема. Богиня плодородия, которую традиционно изображали беременной, полногрудой женщиной в расцвете сил, теперь казалась обычной жертвой переедания. Аппетиту на пользу это не шло, равно как и делам ресторана: несмотря на долгожданное затишье, в зале сидело всего пять человек, считая нас с Джоаной.
Саму «Хвою» из ресторана видно не было, но кузине быстро наскучило крошить бисквиты на блюдце, и она сама предложила прогуляться. Я тотчас же согласилась, и мы неспешно отправились к гостинице.
С первого взгляда меня постигло жестокое разочарование. Территорию огородили не только для комфорта гостей: стоило нам с Джоаной подойти к воротам, как они распахнулись, являя упитанного служащего в тюрбане с названием гостиницы. За его спиной виднелся темный силуэт сторожки. Охранник бдительно выглядывал в окно, готовый в любой момент прийти на помощь.
– Я могу быть вам полезен? – поинтересовался служащий.
Джоана слегка стиснула мой локоть, жадно осматриваясь. Территория «Хвои» явно заинтересовала ее больше, чем скорбные барельефы на ее ограде, и уходить ей не хотелось.
Я понятливо изобразила Страшно Озабоченную Леди С Туго Набитым Кошельком.
– Наверное, – нерешительно кивнула я. – Я так ошиблась при выборе гостиницы! Местный ветер просто ужасен, на открытой местности только и слышно, как он воет. Это так утомительно! Я надеялась, что в лесной чаще будет тише. Вы не возражаете, если мы осмотримся? Если моей леди понравится здесь, мы немедленно переедем.
– О, разумеется, – тотчас загорелся служащий и прицепился к нам, как репей к подолу.
Через четверть часа я обладала невероятным объемом информации – от полезной до бредовой.
Отбитые сковородкой барельефы вырезаны и с внутренней стороны ограды. Это гордость гостиницы и всего Лиданга: для работы над ними приглашали жриц Храма. Они отказались (не иначе, представили себе, что станется с их творчеством через пару десятилетий), но охотно благословили на благое дело знаменитого господина Шайенна, который украшал королевский дворец в Нальме и Палату Конгресса на Павелле.
Ушлого павеллийца гораздо больше волновала оплата, чем последствия и благословение, и ограда обзавелась вначале живописной, а позже – просто незабываемой резьбой. На этом он не успокоился и подарил гостинице две статуи собственного изготовления – на память о чудесно и плодотворно проведенном времени. Статуи, к счастью, догадались убрать внутрь, и они еще были вполне узнаваемы: две танцующие женщины, как принято выражаться, «в костюме Евы», с длинными развевающимися волосами и лукавыми улыбками на точеных лицах. При более близком рассмотрении одна из них подозрительно напоминала Верховную сестру Нарин в юности, и скульптуры (наверняка по очень убедительной просьбе Храма) от греха подальше установили в центре фонтана в холле гостиницы. Увы, от воды пахло серой, и на статуях непрерывно скапливался желтоватый налет.
Окна в холле, как и почти везде в Лиданге, были узкими и не открывались. Второй выход вел в припорошенный пеплом сад, где живописно-рыжим каскадом стекал по выложенному камнем руслу широкий ручей. Над водой вилось пахучее облако пара, и желающих прогуляться по саду не находилось. Я тоже не рискнула заикаться о променаде, поскольку такое предложение вряд ли прельстило бы Джоану и сопровождающего.
Из дверей ресторана пахло гораздо соблазнительнее, но мы успели наесться в предыдущем и ограничились поверхностным знакомством с меню. Теперь, по крайней мере, стало ясно, отчего богиня плодородия кажется такой упитанной, и непонятно – почему остальные боги выглядят иначе.
Лестницу, спускавшуюся в холл, украшал роскошный ковер – подарок одного из высокопоставленных гостей с чрезвычайно тонким слухом: ему показалось, что ступеньки поскрипывают, но больше этого никто не слышал. В самом холле постоянно дежурил портье, двое переводчиков и швейцаров.
На второй этаж, в коридор с жилыми номерами, мы поднялись совершенно бесшумно. А вот осмотреться уже не успели.
– Леди Альгринн, – нарочито ровно окликнул меня отменно поставленный баритон, натренированный на работу в любых обстоятельствах и в любом окружении. – Какая приятная неожиданность!
В любом здании Лиданга и без того не слишком светло: сложности с окнами и вечно запорошенные пеплом стекла никто не отменял, – но трое мужчин в угольно-черных мундирах создали впечатление, будто в коридоре приключилось локальное затмение.
Выступивший вперед человек на фоне своих смуглых спутников словно светился изнутри – ровным, выверенным, обманчиво теплым золотистым сиянием.
Разумеется, где же мог остановиться третий наследник престола, как не в «Хвое»?..
Улыбаться он начал только после того, как все обернулись, из чего я заключила, что Его Высочество чем-то крайне недоволен, и поспешила указать взглядом на опешившую кузину, чуть слышно пролепетавшую: «Ты что, была представлена принцу?!».
Я с достоинством проигнорировала глупый вопрос, предпочтя сделать реверанс. Джоана спохватилась и последовала моему примеру. Сопровождающий поклонился, извинился и испарился, то ли очень вовремя вспомнив о должностных обязанностях, то ли сочтя, что наличие в гостинице принца и без его аргументов убедит нас немедля переехать.
– Ваше Высочество, – соорудив на лице вежливую гримасу – зеркальное отражение его – произнесла я. – Позвольте представить мою кузину, наследницу рода, леди Джоану ри Джейгор.
Третий принц Ирейи перевел взгляд на Джоану и… мгновенно просек ситуацию, кто бы сомневался.
О, как он на нее смотрел! Лет через десять одного только взгляда хватило бы, чтобы кузина растеклась в сладкую лужицу. Восторг, немое обожание, преклонение, желание никогда не отводить глаз… должно быть, любая женщина продала бы душу за то, чтобы на нее хоть раз в жизни кто-нибудь смотрел так же.
Но Джоана была еще только девушкой, и очень юной. А принцу – ужас какой – пошел четвертый десяток. Поэтому кузина, вместо того, чтобы влюбиться на месте, заметно струхнула.
– О, леди Джоана, я поражен в самое сердце, – голос Его Высочества по-прежнему звучал ровно, но вдруг расцветился такими нотками и обертонами, что пустой комплимент вдруг стал казаться искренним и прочувствованным. – До чего несправедлива жизнь: в столице распустился столь дивный цветок, а я узнал об этом лишь здесь! – и в речи проклюнулась едва скрываемая горечь от страшной отсрочки.
Джоана зарумянилась и тотчас снова побелела. Я мысленно поставила жирный крест на сыне баронета и начала машинально припоминать, куда положила нюхательную соль.
– Должно быть, вы осматриваете гостиницу? – продолжал Его Высочество. – Я с удовольствием показал бы вам свой… – тут он прервался, чтобы давно отработанным жестом поймать падающую леди, и повернулся ко мне. Выражение лица вмиг сменилось с восторженно-влюбленного на деловитое и спокойное, и я едва успела скрыть облегченный вздох. – Леди Альгринн, что Вы здесь делаете? Я приказал Рино отозвать всех агентов из «Хвои». Он не передавал?
– Нет, Ваше Высочество, – я машинально покачала головой. – Боюсь, мои контакты с лордом асессором крайне ограничены из-за необходимости сохранять инкогнито. Стоит кому-то узнать, что я работаю на Орден, и мои связи потеряют всякую ценность.
Безымянный принц выразительно дернул левой бровью и, тщательно скрывая собственное злорадство, развернулся к одной из дверей. Телохранитель понятливо распахнул створку, позволяя Его Высочеству торжественно внести мою кузину в свой номер.
– Как только леди Джоана очнется, она захочет поскорее уйти отсюда, – напророчил Третий, привычным жестом располагая кузину на диване в гостиной. – Не отказывайте ей в этой малости, леди Альгринн.
– Но лорд асессор приказал мне разузнать местоположение амулета герцога Вайенн, Ваше Высочество, – рискнула возразить я.
Третий принц Ирейи машинальным жестом расправил чуть примявшуюся юбку Джоаны и только потом спохватился и повернулся ко мне.
– Леди Альгринн, я ни в коем случае не умаляю Ваших достоинств. Мне известно, что Вы вполне способны проникнуть даже сюда и провести тщательный обыск так, что никто этого не заметит. Но в Ваших же интересах в ближайшее время не показываться рядом с супругами Вайенн. Даже просто в той же гостинице. Подождите, пока не утихнут слухи, – терпеливо сказал он. – Расположение амулета я выясню сам.