Сердце из пшеницы и ромашек

Глава 9

Лика наблюдала из окна второго этажа, как девушка, заламывая руки, вышагивала перед дверью. Котикова обратила внимание на ее наряд – розовое платье с красной лентой в волосах, слишком нарядное для типичной Даши. Несмотря на это, выглядела она помятой и уставшей, словно успела за утро сбегать на ферму и обратно.

– Чего ей надо? – спросила Лика.

Виктор что-то промычал, булькая чаем. Котикова обычно не разрешала семье есть на втором этаже – ей же убирать, но Васнецов пользовался тем, что к семье пока не относился.

Лика бросила взгляд в зеркало: отек с лица сошел, остался только не очень здоровый блеск в глазах, но он скорее произрастал от нервов, нежели от аллергии. Появиться на людях не страшно – но надо ли?

– Да ничего нет, – не выдержал Виктор, глядя, как она изучает себя в отражении. – Если хочешь, с ней могу поговорить я.

– Не надо! – Лика вспомнила, что после такого разговора «за нее», Васнецов и оказался бездомным.

«Вряд ли она пришла надо мной посмеяться, – решила Котикова. – Может, сейчас скажет, что проиграла какой-то спор и все это было шуткой… Хотя кому там было смешно?»

Лика разгладила нежно-оранжевый сарафан, в котором обычно не ходила дома и который разглаживала все утро, и спустилась.

Даша от стремительно распахнувшейся двери вздрогнула и вся сжалась, словно ожидая увидеть на пороге легендарного монстра из глубин местной реки. Там была лишь Котикова, из-за спины которой уже любопытно высовывала нос Аня.

– Лика, – пискнула Даша, и губы ее задрожали.

Котикова не успела и слова сказать, как девушка бросилась ей на шею и зарыдала, вжимаясь в ее грудь, словно надеясь протиснуться внутрь.

– Прости меня, Лика. Это все… это все так глупо…

Котикова растерянно стояла с опущенными руками, концентрируя взгляд на облезшей лавке в беседке, где они в день их первого знакомства пили чай.

– Мне так жаль! Прости, что я тебе наговорила. Я просто… не знала, что делать. Мне было так обидно… Твой папа рассказал нам обо всем, и я поняла, что ты почувствовала тогда, и я не представляю даже, какую боль тебе причинила. И мне так жаль! – надрывно, словно в припадке тараторила ей на ухо Даша, делая длинные паузы на судорожные вздохи.

У Лики как-то автоматически рука поднялась ее утешить. Котикова не могла разобраться, что чувствовала: она бы должна на нее злиться, но ни тогда, ни сейчас гнева не было. Ее сжирал стыд изнутри, боль крушила разум, но злость – это больше жило в Викторе. Лика не могла прогнать Дашу, ведь абсолютно не чувствовала морального права прогнать раскаивающуюся душу, но и простить ее вот так, за пару слезинок, тоже было бы глупо. Котикова вздохнула и обняла ее в ответ, надеясь прервать хотя бы этот поток слез.

Виктор тихо вынес им в беседку несколько стаканов воды – он становился профессионалом в этом деле. Лика усадила Дашу на лавочку и, пряча взгляд, опустилась напротив. Девушка, сделав пару глотков и чуть переведя дыхание, осторожно взяла ее за руку.

– Я понимаю, что, возможно, такое не прощается… И я пойму, если ты не захочешь со мной разговаривать… Но, может, тебе будет немного лучше от моих извинений? – робко спросила она.

– Откуда ты узнала? – перевела тему Лика.

– В торговом центре порылась в электронных московских газетах за этот год. Там была заметка о тебе и фотография. Два предложения – это все, что там было. Просто… Кто ищет – тот всегда найдет, и я была очень зла на тебя, и мне этого хватило…

– Зла? За что? – Лика попыталась понять когда – и главное как – обидела Дашу, но не вспомнила ни единого момента.

Девушка закрыла глаза руками, словно пытаясь спрятаться и от ее взгляда, и от себя прошлой, которая и приняла то импульсивное решение.

– Я просто… приревновала, – всхлипнула она и резко опустила руки, сжала подол платья, словно почувствовав, что пора показать правде свое лицо. – Ты появилась здесь, и вся парни сразу по тебе слюни пустили. Я поэтому и спросила в первую встречу, кто тебе приглянулся, ты мне не ответила…

– Я вас первый раз в жизни видела, а ты вроде как их подруга – мне было очень неловко, – попыталась объяснить Лика.

– Я понимаю, – кивнула Даша. – Когда ты стала заниматься с Виктором, все вроде как прояснилось, но твоя сестра все лезла к Росе, а где она, там и ты… И потом эти запонки…

В ее глаза снова набежали слезы.

– И потом я захожу к тебе с утра, ехать в город, а Рося у тебя в комнате полуголый стоит, улыбается. Я… мне всю дорогу хотелось плакать, потому что вчера он ещё целовался со мной под липой, а сегодня уже голый смотрит на тебя, как будто больше никого в мире нет. И у меня внутри все загорелось, словно я на сеновале закурила. И я была на тебя так зла, все думала, зачем тебе сразу два…

Она вытерла кулаком текущий глаз.

– Виктор… он же тоже с нами гулял, пока тебя не было. Мне венки дарил, а не тебе. Но пока был у меня Рося, не было мне дела до Виктора, а тут ты разом забрала обоих, – Даша схватилась за стакан и выбила залпом половину. – Я понимаю, как глупо и ущербно это звучит сейчас! Но ты подумай, какие у меня ещё здесь интересы? Я их с детства знаю, и они за мной все толпой ходили, а тут я, как устаревшая кукла, которая никому вдруг стала не нужна…

Лика отхлебнула воды, чувствуя, как внутри разматывается тяжёлый, давящий комок.

– И я понимаю, что все это не давало мне никакого права тебя так обижать. Особенно тогда, при всех, при пацанах. Я и тебе жизнь испортила, и игру, и ваши отношения…много я тогда наворотила, – признала она. – Я надеялась, что мне станет легче, когда ты уйдешь. Когда в тебе разочаруются, но нет. На твое место не вернулась я. Оно просто осталось пустым, обклеенным красной лентой, как место преступления. И когда твой папа рассказал, что на самом деле произошло с твоей мамой, я почувствовала, как ущербны все мои проблемы, как ни за что я обидела тебя…

Впервые за время монолога она заглянула Лике в глаза.

– Прости, если сможешь, меня. А если нет – скажи, я не буду больше тебя беспокоить. Но знай, что парни совсем не смеются над тобой, и они будут рады твоей компании всегда.

Котикова молча обняла ее. Как-то всё вдруг стало проще, Дашины слова сдули внутри нее пыль и позволили лёгким свободно вздохнуть.

– После смерти мамы я две недели боялась выйти из дома, потому что думала, что все вокруг знают о случившемся и будут потешаться надо мной. Но, что не удивительно, когда папа, наконец, вытащил меня погулять, оказалось, что никто даже не знал, кто я такая. Я знаю, здесь будет точно также. Все забудут обо мне, если вдруг сломаются футбольные ворота или ветер снесет бочку в магазине. Я… здесь я смогла вздохнуть спокойно, когда увидела, какие вы душевные ребята, как с вами просто. Я не злюсь на тебя, честно. И прощаю.

Даша подняла на нее большие глаза, ловя каждое ее слово.

– Мне жаль, что мой приезд так перевернул твою жизнь. И да, твой поступок очень меня покоробил. Но… по-девчачьи я понимаю тебя. И прощаю. Мне кажется, что пару мужчин между дружбой двух женщин – это никак не повод для ссоры. Нам не нужно биться за какое-то место. Мы просто можем поставить рядом второй трон. Да и… мне никто, кроме Виктора, не нужен. Я выхожу из этой игры и забираю его с собой. И твой Рося мне не нужен, хотя он очарователен, и никто другой. Если бы я только знала, КТО был «твоим» – я бы в жизни не сделала ничего, что могло тебя ранить. Тогда, у меня дома, я просто гладила его пиджак и, клянусь, я даже не взглянула на него! Мне-то на того, кто нравится, стыдно смотреть, не то что на другого…

Лика представила лицо Виктора, который наверняка подслушивал их из кухни и не знал об этом инциденте.

– Если ты хочешь завоевать чье-то сердце, хотя бы того же Роси, то я тебе даже помогу! Мне кажется, что ты ему очень нравишься, просто он не может это показать. Мне вот нравится Бен Барнс, но при этом в доме у меня тусуется Вик. Мешает ли мне что-то любить их обоих? Нет, ведь я знаю, что Бен – просто картинка в телевизоре, которая в моем сердце, как приятная волна эндорфинов. Я для Роси такой же Бэн Барнс. И когда я стану скучной или уеду, он найдет себе другой предмет «поглазеть», но при этом что сейчас, что в будущем он будет думать лишь о тебе и любить только тебя. Может, он просто видит, какая ты сильная и классная и боится отказа – они же, мальчишки, тоже ранимые.

Даша вытерла глаза рукавом и встала.

– Да не то что он мне позарез нужен – просто выбор-то тут невелик, – неловко улыбнулась девушка.

Лика покачала головой, и Даша снова заключила ее в объятия.

– Хочешь, я позову парней и попьем чай с пирожными?

– Может, попьем чай только вдвоем? Зачем нам лишние рты, а?

– Давай, – Даша бросила взгляд на кухню и выцепила спину Виктора, который поднялся за мгновение до этого поставить им чайник. Тихий, каменный воин, охранявший Лику во время всего их разговора. – А ты знаешь, на чем он учился целоваться?

– Нет, – заинтригованно улыбнулась Лика.

– Даша! – послышалось из кухни.

Девушка захихикала и прошептала ей на ухо:

– Мы все вместе вечером смотрели новогодний романтический фильм. А потом ночью я встаю и вижу, как они вчетвером учились целоваться с хурмой, слюнявой такой, как герой фильма.

– Не было такого!

Лика рассмеялась, чувствуя, как в выжженной в груди пустыни появился оазис, который разрастался и разрастался с каждой веселой историей Даши.

***

Все Ликины мечты о последнем лете сбылись в августе: какие-то успехи в подготовке, купания на речке с Аней, прогулки с деревенскими по полям и жаркие объятия любимого под звёздным небом. Вот эта атмосфера лечила ее, вот эти люди, эта природа. Иногда ей приходила мысль никуда не уезжать после школы – остаться здесь, может, учиться на заочном. Когда она однажды за ужином поделилась этим с семьёй, Виктор чуть не задохнулся от застрявшей в горле картошки. Она увела это в шутку, решив, что уехать стоит хотя бы ради того, чтобы забрать отсюда Васнецова. Без нее он бы не поехал. Однако стояла ещё одна проблема, кроме колебаний Виктора – подготовка.

Лика не сомневалась в том, что если с Васнецовым заниматься, то он подготовится. Но кто это будет делать? Котикова не обладала знаниями для подготовки к ЕГЭ, а Цветку это было не интересно. Возможности заниматься по интернету он также не имел, ведь родители не поддерживали и не хотели оплачивать его желания, а скромных заработков Виктора с их сада не хватило бы и на месяц занятий. Даже не учитывая, что все заработанное Васнецов упрямо возвращал ей в качестве платы за проживание и еду.

–Я что-нибудь придумаю, – заявил Виктор на их последнем занятии, когда Лика поделилась с ним переживаниями. – Сейчас эту проблему дорешаю и займусь новой, хорошо?

– Конечно… Тебя Цветок уже ждёт?

– Да, – Виктор собрал тетрадки и справочники, аккуратно сложил их в уголок, на манер Лики, и потянулся. – Как насчёт поцелуя на удачу?

– Я уверена, ты и так справишься.

– И все же?

Лика послушно чмокнула его в щеку и рассмеялась, видя его обиженный взгляд. Васнецов мягко взял ее за челюсть и показал, что он вообще-то имел в виду под поцелуем.

– Да что ж такое – они опять целуются! – негодующе воскликнула Аня. – Вам не надоело?

– А тебе не надоело кричать? – передразнила Лика.

Виктор потрепал младшую Котикову по голову и ушел сдавать последнюю годовую контрольную. Если все пройдет хорошо – у него будет ещё последние две недели, чтобы насладиться летом.

Аня набрала в стакан воды и поставила в нее мелких ромашек.

– Лик, а мы испечем ему тортик, чтобы поздравить?

– Ты хочешь? – удивилась Котикова.

– Да! Только шоколадный, с персиками и кремом.

– Ну… тогда прямо сейчас надо начинать, он вернётся скоро: идти в магазин, месить тесто, чистить…

– Давай так: магазин на мне, а остальное – на тебе?

Лика покачала головой, написала ей список продуктов и выпустила эту молнию Маквин на улицу, а сама написала Виктору:

«Ты домой не торопись. Я напишу, когда можно будет приходить».

Ответ пришел сразу же.

«Мне твой посыльный уже обо всем рассказал;)»

Котикова закатила глаза и повязала на себя фартук, готовясь к кулинарному спидрану.

Вернулся Виктор домой через три часа, хотя сдавал экзамен от силы час. Лика, уставшая и грязная, заканчивала украшать шоколадное чудо, Аня тоже помогала и всеми силами чистила языком кастрюлю от оставшейся глазури.

– О! Сдал? – воскликнула она, завидев Васнецова в дверь.

Он кивнул и протянул Лике из-за спины пышный букет и причем не ромашек, надерганных с поля, а крупных, размером с ладонь, роз.

– Где ты их нарвал? – ахнула она.

– Почему сразу нарвал? Купил у баб Мани.

– Ещё и купил!

– Женщина, тебе не угодишь! Украл – плохо, купил – плохо, возьми и радуйся.

Лика покачала головой, принимая букет, аромат от которого перекрывал даже запах торта.

– Сдал, значит… – вздохнула она с облегчением, чувствуя, как ещё один груз с ее души канул в пропасть.

– А мы тебе тортик испекли! – заявила Аня, недовольная, что ей букета не подарили. – Шоколадный.

– Спасибо, Анечка, – он поцеловал ее в макушку и позволил себя обслужить: дать тарелочку, налить чаю.

– Странное чувство, правда? – спросила Лика, разрезая торт.

– Что ничего больше не надо делать? Да… Даже не знаю, чем теперь заняться, – усмехнулся он. – Пойдем на речку? Поедем в поле?

– Поиграть в футбол?

Виктор наморщился.

– Пока Новиков в команде, я шага на поле не ступлю. Выбить бы из него дурь за гаражами хорошенечко, а потом уже выпускать в люди. А то решил, что все всё забыли – да шишь там!

– Будь умнее его, – покровительственно положила Лика ему на голову руку. – Насилие – это не выход. И я знаю, как это смешно звучит от меня.

Виктор спрятал от нее лицо, нырнув носом в чай.

Они не стали дожидаться Котикова – тот уехал в город – и, хотя обещал быть к обеду, задерживался из-за размытой трассы. Когда торт был съеден на половину, а Аня уложена спать, Виктор и Лика, наконец, остались наедине со своим праздником – сдачей всех экзаменов.

Васнецов громко опустил чашку на стол и, выждав мгновение, сказал:

– Я по дороге отца встретил.

У Лики в груди все перевернулось.

– Он позвал меня на рыбалку. Мы каждый год ездим мужской компанией, с ночёвкой. Эдакая традиция дома Васнецовых. А сейчас к тому же Сашка приехал ненадолго.

– Ты согласился?

– Да. Завтра с утра уеду и через два дня вечером вернусь.

– Это же замечательно.

– Думаешь?

– Ну конечно, они все же твоя семья. И она у тебя такая большая!

– Он и тебя звал, – каким-то особенным голосом произнес Виктор.

– Ты же сказал, что вы всегда мужской компанией рыбачите.

– В том-то и дело. Никогда никого он не звал. Даже мою маму не берет. Да даже, если лошадь с собой брал кататься, то только коня. А тебя позвал, понимаешь?

«Вот до чего они дошли, лишь бы просто поговорить с ним. Они хотели вернуть Виктора. И им было не все равно на него. По крайней мере, мужской части семейства», – поняла Лика.

– Я не поеду. Но думаю, это прекрасный знак, что все скоро будет хорошо.

– Все уже хорошо, – улыбнулся он и взглянул на нее так нежно и весело, что розы, казалось, раскраснелись ещё больше при виде этого.

– Тебе собрать что-то в дорогу? – спросила Котикова шёпотом.

Виктор молча покачал головой.

– Чем тогда займёмся в оставшееся время?

Его губы растянулись в коварную улыбку.

– Я планировала малины нарвать на варенье…

– Ну пошли, конечно, рвать малину, это дело полезное, – хлопнул он себя по колену и подскочил, самостоятельно разрушив все волшебство момента. – Эх, малинка…

Он оказался у нее за спиной. Лика не успела сориентироваться, когда его рука взяла ее за подбородок и нежно потянула назад. Пришлось откинуть голову, чтобы увидеть его широко открытые хитрые глаза и почувствовать настойчивые губы с привкусом шоколада. Он ощупал пальцами маленькую ямочку у нее на подбородке и потянул пальцы вниз, пропуская между ними гортань – к ключице, где его рука нерешительно застыла, как путник, потерявший сигнал GPS, а потом, вызывая новую волну мурашек, побрела дальше вниз, неловко, но все же ощутимо оглаживая кожу.

«Как интеллигентно меня полапали», – подумала Лика, чьи мысли полностью сосредоточились на его медленных, тянущихся прикосновениях.

– Малина, – прошептала она, почувствовав, как рука Виктора добралась до ее талии и крепко прижала к спинке стула.

– Ну, малина так малина, – вздохнул он и выпрямился, поставив руки в боки, как бы демонстрируя Лике, от чего она отказалась.

Котикова не выдержала и ткнула пальцем его в пупок.

***

На рыбалку Виктор ушел совсем рано и совсем тихо. Без него Лика даже немного заскучала. Однако скоро Даша позвала ее с парнями на речку, и Котикова, схватив сестру, умчалась отдыхать. Рося, Пашка и Игорь будто бы вообще не слышали ни про какие слухи про нее – или им было все равно – но их отношения вообще никак не изменились. Рося все также шалопайничал, Пашка – ехидно улыбался, а Игорь задумывался, как он мог с этими дружить. Оберегая чувства Даши, Лика старалась лишний раз не касаться Роси и не реагировала на его шутки, граничащие с флиртом. Ане же было все равно у кого с кем там тёрки, она все также висла на Росе. Они сходили после речки поесть к Даше, посмотрели вечером футбол у Роси и разошлись по домам, чтобы наутро собраться снова ехать на велосипедах к озерам по трассе. Этот день прошел у них веселее, ведь вместе с велосипедом Пашка где-то раздобыл самогон…

Вечером вернулся домой грязный, потный и пахнущий рыбой Виктор. Лика собиралась выпить с ним чаю и ждала на диване, пока он переоденется и искупается, чтобы поведать о своих приключениях. Однако закатное солнышко так ласково гладило ее по лицу, подушки мягко обволакивали ее тело, а отец Пашки так хорошо постиг свое ремесло, что Васнецов нашел ее спящей на горе своих чистых вещей.

– У меня просто был активный день, – попыталась оправдаться Лика, когда он ее растормошил. По большей части она говорила правду – Котикова выпила лишь один глоток горькой жидкости.

– Ну-ну.

Виктор натянул через голову майку и набросился на тарелку с горячим супом, с набитым ртом пытаясь рассказать ей про рыбалку. Лика поняла, что рыбы было много, погода стояла хороша, но его искусали огромные комары.

– А с родственниками как все прошло?

Виктор глотнул чаю.

– Папа позвал меня домой.

– Правда? – обрадовалась Лика.

– Да… Мама как-то узнала, что я закрыл учебные долги и намекнула папе, что пора бы вернуть меня на родину. Ну он и заявил мне… что пора, мол, и честь знать и не жить на чужих харчах, и что мама будет рада, если я вернусь.

Котикова закатила глаза.

– Сказать, что переживаем и скучаем? Не-ет, мы скажем, что не надо позорить нас в чужом доме, сиди в своем, – протянула Котикова.

Виктор аж чаем подавился.

– Я согласился… Всё-таки зерно правды в их словах есть. К тому же, он так все это говорил… словно действительно беспокоился за меня. Сегодня пойду ночевать на базу.

– Хорошо, – развела руками Лика. – Но, если что вдруг… мы всегда ждём тебя в гости.

– Я знаю, – он взглянул на нее, точно кот на докторскую колбасу. – Ты тоже всегда желанная гостья в моем доме. Даже родители сказали, что всегда тебе рады.

Лика отвела взгляд, наблюдая, как в заварнике кружится заварка. Вот и решилась ещё одна проблема на пути… к чему? К счастью? К тому, чтобы быть вместе?

Виктор внезапно нажал ей на нос пальцем.

– Прием! Пойдем прогуляемся?

– Ты только приехал.

– Да пошли…

Он схватил ее за руку и повел из дома, заставив бросить недопитый чай, неубранный стол и не выключенный свет. Васнецов шел все быстрее и быстрее – уже выскочил на улицу и вырулил на дорогу к полям – пока не перешел на медленный бег. Лика почувствовала, как внутри у нее все переворачивалось и расцветало, как лёгкие будто щекотали крылья бабочек – смех рвался наружу. Она, шатаясь и едва успевая за Виктором, плыла по лунной дорожке, погружая ноги в упругий белый свет, по которому, казалось, можно было забежать на Луну. Лика запрокинула голову вверх, любуясь подмигивавшими разноцветными звёздами – и тут же чуть не пропахала носом землю.

– Ты, пьяница, – рассмеялся Виктор, удерживая ее под мышками. – Осторожнее.

– Посмотри какие звёзды!

– Так мы и идём на них смотреть. Или ты решила оставить себе на лбу одну на память?

Виктор свернул с дороги и повел ее через высокую душистую траву, покрытую вечерней росой, и стройный хор сверчков.

– Мы никого не встретим? – прошептала Лика, цепляясь за его локоть.

– Если будем тихими, то нет, – произнес он, едва касаясь губами ее уха. – Вот здесь. Ложись.

Лика послушно упала на небольшой стог сена, разбросав локоны и полы юбки вокруг себя. Васнецов осторожно, стараясь ничего ей не придавить, лег рядом – так близко, что Лика касалась щекой его плечами. Он крепко сжал ее руку, устремляя взгляд в бесконечное небо. Запах сухой травы, казалось, проникал под кожу, а солома служила ему проводником, уколяя Лику через одежду.

– Кто бы мог подумать, что огромные шары газа на расстоянии сотни световых лет могут быть такими красивыми…

– Обычно никто так не думает о звёздах, – грудь Виктора завибрировала, точно он замурлыкал.

– Я думаю.

– И это восхитительно.

– Правда? Мама говорила, что умных женщин никто не любит.

– Я люблю, – Лика почувствовала горячее дыхание на ухе, а потом и мягкое прикосновение. – Обожаю, когда ты начинаешь умничать с таким блеском в глазах, словно эти газовые шары или облака имеют большое значение в твоём мире. Ты больна знаниями, Лика. И, похоже, это не лечится.

– Глаза блестят не только при болезни, – возразила Котикова, подставляя щеку и нос под поцелуи. – Ещё когда человек счастлив. Ты что, не видишь?

Лика подмигнула ему, и Виктор театрально схватился за свой глаз, словно она действительно стрельнула в него каким-то лучом счастья.

– Я сражён, – простонал он и откинулся на спину.

– О нет, как же мне тебя воскресить? Поцелуй подойдёт?

– Действуй, а не говори, время на исходе!

Лика поцеловала его улыбающиеся губы, вольный и упрямый подборок, бьющуюся жилку на шее и уже подцепила пальцами верхнюю пуговицу его просторной рубашки, когда Виктор схватил ее обеими руками за голову и вернул в начало спасительного маршрута.

– Как хорошо хурма учит целоваться…

– Лика! Она шутила.

– Неправда, – Котикова игриво лизнула его в нос, отчего Виктор ошалело захлопал глазами. – Совсем скоро начнется учеба… и мы не сможем вот так лежать под звёздами.

– Значит, будем лежать под кипой пробников и учебников, смотря разные вебинары в наушниках. Вместе. Рядом.

– Это будет тяжело: неудачи, оценки, пробники, дела, срывы…

– Я все выдержу. И тебе помогу. Я не уверен, что у меня все получится, но я буду стараться.

Лика вдруг спрятала у него на груди голову.

– Ты чего?

Котикова села и захлопала по карманам юбки, нащупывая свой телефон.

– У меня есть для тебя подарок. За успешное окончание года. От меня, от моего папы, от Ани – от всех нас.

– Ты меня пугаешь.

Яркий экран осветил ее раскрасневшееся лицо. Нахмурившись, она что-то быстро нашла в телефоне и отдала его Виктору, нервно сцепив руки. Васнецов не сразу разглядел изображение – какой-то сертификат. Лишь потом, когда вчитался, его глаза округлились, а грудь наполнилась возмущением.

– Котиковы, вы что с ума сошли? – выдал он.

Лика обняла его за шею, прижимаясь щекой к щеке, чтобы он не мог обвиняющие смотреть на нее.

– Лика, я серьезно… Его можно как-то вернуть?

– Нет, – довольно ответила она. – Только выбросить.

– Сколько он стоил?

– Не скажу.

– Сколько стоил? – настаивал Виктор, хмуря брови.

– Если ты сейчас же не прекратишь бурчать, я обижусь, разрыдаюсь и драматично убегу домой.

Васнецов тяжело вздохнул и запихнул телефон обратно ей в кармашек. Внутри бурлило столько ярких чувств, и он не знал, как правильно их выразить, как сказать ей о них, как принять их самому. Васнецов крепко обнял ее за талию, зажмуриваясь. Ему хотелось крепко-крепко стиснуть ее, едва ли не раздавить, но причинить Лике боль – явно не лучший способ показать ей свои чувства.

– Любовь – это когда ты делаешь не только то, что умеешь, но и то, что нужно твоему любимому человеку. Я могу испечь тебе самый вкусный в мире торт, который даст тебе почувствовать мою заботу. Но если я могу подарить тебе год курсов по подготовке к экзаменам, чтобы ты снес все стены на пути к своей мечте, я это сделаю. И мне не нужны деньги в замен, – сказала Лика.

– Если я скажу, что буду самым прилежным учеником на курсе, это будет достойной платой?

– Вполне.

– Я буду лучшим из лучших, – прошептал Виктор. – Чтобы ты могла сделать красивое фото с нашими студаками в Москве следующим летом.

Лика в задумчивости очертила пальцем его ключицу.

– Я сейчас поняла, что это именно то, что я хочу. Хочу следующим летом гулять с тобой по Москве. Хочу пить любимый кофе в кофейне. Хочу ходить с тобой смотреть матчи на стадион. Хочу, чтобы ты провожал меня по утрам на учебу. Хочу видеть тебя в белом халате и со стетоскопом. Хочу, чтобы у нас был маленький и серьезный, как и ты, котенок…

– Будет, – пообещал он, целуя ее в большие, погрустневшие, но светящиеся надеждой глаза. – Клянусь, все будет. Следующим летом.