Лёд и пламя

Есть, просто есть.

Однако следующий глоток чая чуть не стал ей поперек горла, от внезапного вопроса мужчины.

– Сегодня суббота, какие у вас планы на этот день?

Он задал этот вопрос с такой обыденной легкостью, будто бы говорил со своими родными детьми, или же если бы она действительно была настоящей девушкой его сына без всяких там сделок и договоров. Что уже было нелепо и абсолютно не свойственно его манере поведения.

Семён внезапно прекратил жевать и посмотрел на отца с привычным непроницаемым выражением лица.

– Серьёзно? Ты действительно сейчас будешь спрашивать нас об этом?!

Стас оторвал взгляд от тарелки, закончив с завтраком, и посмотрел на сына, полностью игнорируя присутствие девушки.

Пофиг! Так даже лучше!

– А что в этом такого?! – с наигранным удивлением спросил он, – Я обещал, что не буду возражать против ваших….встреч! Делайте, что хотите с тем условием, конечно, что вы не будете делать глупостей…

Семён прыснул со смеху и поднялся из-за стола, показательно делая вид, что уже наелся.

– Ещё чаю? – вежливо спросила женщина, о присутствие которой Ника даже успела забыть.

– Нет, спасибо!

К подобному рода обслуживанию она была явно не готова.

– Если я правильно понимаю твою фразу: «делайте что хотите», то мы можем хоть сейчас сесть в самолет и на какие-нибудь острова до конца лета?! – бодрым голосом проговорил Семён, хотя каждое его слово так и сочилось сарказмом.

Стас категорично поджал губы. Шутку сына он явно не оценил.

– Да здравствуют жаркие страны и теплое море! – весело добавил парень, продолжая играть на нервах у своего отца.

Ника невольно поёрзала на стуле, чувствуя, как атмосфера с каждым отпущенным словом накаляется ещё на один градус.

– Не стоит сразу впадать в крайности! – сквозь зубы проговорил Стас, – Лучше сначала познакомь Веронику со своими увлечениями, покажи ей наших лошадей…

Если бы могла, челюсть Вероники сейчас бы точно щёлкнула по тарелке. Вот настолько она была удивлена.

– Лошадей?! – растерянно переспросила девушка.

У Меньшиковых есть лошади?! Ущипните меня!

Семён встал за её спиной и недовольно прищурился. Она не видела его лица с такого ракурса, но чувствовала тот холод, что исходил от него. Стас тоже молчал и, судя по траектории его взгляда, сейчас так же смотрел сыну в глаза. Оба упрямые, оба горделивые и одинаково надменные.

– Ты поела?

Ника ничего не ответила. Она понимала, что это не вопрос. Семён терпеливо ждал, пока она поест, и сейчас был уже не в состоянии, продолжать находиться здесь дальше. Его рука легла на её плечо, и девушка почувствовала через одно касание то, как он напряжён.

Она сдержанно кивнула и поднялась из-за стола. Было такое чувство, словно девушка присутствовала на завтраке с высокопоставленными городскими чиновниками. И по совместительству приняла невольно участие в одном из развлекательных телешоу, что-то сродни «Ледникового периода», где судьи вот-вот должны были поставить оценки за артистизм: «6:0», «6:0» не иначе…. Моральные силы были истощены, а это только начало дня!

– Знаете, Вероника, а ведь Семён многое о Вас рассказывал, особенно в детстве…

Фраза Стаса прозвучала тихо, как бы между прочим, но они оба её услышали. Вероника почувствовала, как Семён крепче сжал её ладонь в своей руке.

Она обернулась. Жестокость во взгляде Стаса шла рука об руку с довольной улыбкой на лице. Ника почувствовала, как холодные мурашки пробежали по спине, но постаралась улыбнуться в ответ.

Черта с два я выдам ему своё смятение!

– Могу себе представить…

Это было впервые за утро, когда он так явно и всецело обратил на неё своё внимание.

– Надоедливая, вездесущая, всезнайка! – выплюнул он ей в лицо слова, некогда сказанные его сыном.

Так, спокойно, Ника, спокойно! Дыши! Это всего лишь «клише», которые уже давно являются частью твоей жизни…

– Отец! – недовольно огрызнулся Семён. Он настолько плотно сжал свои губы, что они буквально побелели. Это был явно не хороший знак.

Стас просто хмыкнул, не сводя взгляда с девушки. Своим действием он одновременно показывал им свое превосходство и в то же время просто издевался.

– Что ж узнаем, какая ты есть на самом деле!

Вероника выгнула брови, пытаясь подавить нарастающее раздражение.

– Разве не Вы говорили, что я умная и смелая? Мне кажется этого вполне достаточно.

Её вопрос остался без ответа. Семён дернул рукой, и она вышла вслед за ним из комнаты. Усталость резко упала на её плечи неподъёмным грузом. Общение со Стасом отнимало много сил и энергии. Намного больше, чем когда-то с Семёном.

– Да уж! Нелегкими будут эти полгода, – в завершение произнесла она, когда поняла, что они вернулись в гостиную.

– Послушай,– он обернулся к ней, и его тон вновь стал ровным, – Постарайся не зацикливать на нём своё внимание…

Он молча смотрел на неё с минуту, словно что-то взвешивал и принимал решение. Вероника буквально слышала, как вращаются шестерёнки в его голове, но открыть рот не отважилась.

– Подожди меня здесь, – заявил он, бросая быстрый взгляд на наручные часы, – Я переоденусь наверху и спущусь. Поедим, погуляем в городе.

Его предложение было неожиданным. Вероника стояла посреди комнаты ошеломлённая и не знала, как реагировать на его слова.

– Ты предлагаешь пойти на свидание? – прозвучало тихо и как-то по-детски, но девушке было всё равно на то, как это звучало со стороны.

Он засунул руки в карманы и после минутной пазы произнёс:

– Да, Лаврова! Если ты так хочешь, это будет свиданием.

Лаврова! Ему, вероятно, нравится называть меня по фамилии! Хотя в этом даже что-то есть…

Что-то дразнящее из прошлого, что подстёгивало в памяти особо приятные моменты. И не приятные тоже…

Он поднялся по лестнице и скрылся за поворотом, а девушка вновь осталась стоять одна. Чтобы убить время, она решила продолжить осмотр комнаты и на этот раз подошла к книжному шкафу, изучая книги.

На стеллаже действительно хранились сборники разных зарубежных и русских классиков, некоторые из них Ника читала. А ещё было много дополнительной литературы, развивающей кругозор. Девушку поразил факт наличия нескольких зарубежных изданий напечатанных на английском языке, причем в одной из таких лежала закладка.

– Я вижу, Вы осваиваетесь?

На этот раз Ника даже не дернулась, хотя голос Стаса нарушил просто оглушительную тишину. Он вошел в гостиную и тут же поднял свою газету со столика.

– Я просто смотрела. У Вас очень много интересных книг…

– Да, да, знаю! Хотел поговорить с тобой о другом.

Ника нахмурилась, но кивнула. Его скучающе-раздражающий тон вынуждал снова напрячься. Вернув книгу на место, она прошла к дивану и положила ладони на его широкую спинку.

– О чём? Мне казалось, мы уже всё обсудили.

– Я лишь хотел напомнить Вам о том, что нужно быть предусмотрительнее, – заявил он, размахивая газетой перед носом девушки,– нельзя допустить, чтобы малейшая информация об отношениях моего сына с Вами просочилась в прессу. Скоро придет время, и мы объявим о помолвке Семёна с Анжелиной.

Пальцы девушки сильнее сжали спинку дивана, а ноготки впились в кожаную обивку. При упоминании Анжелины в разговоре её разве что не стошнило.

– Не раньше, чем через полгода! – прищурившись, твердо произнесла она.

– Здесь не Вы устанавливаете правила, забыли?!

Ух, как же сейчас захотелось его ударить! Видит Бог, это он играл с огнём, а не я.

– А знаете, я ведь хотела попросить у Вас прощение. – Внезапно призналась она и на этот раз своими словами ввела его в замешательство, хоть и лишь на одно короткое мгновение. – За то, что действительно винила Вас в смерти Оли и двух других девочек, за то, что считала Вас убийцей, монстром! Я всерьёз верила в то, что это были Вы! – ярость так и бурлила в её венах, а отголоски фраз звучали в голове, – Но знаете, что?! Я не буду этого делать! Не буду извиняться, потому что Вы полностью заслуживаете этих обвинений!

Кажется, он был шокирован её словами.

Цвет лица Стаса стал непривычно багровым, брови сдвинулись ближе к переносице, а голубые глаза потемнели до темно-синего оттенка. Она явно дергала льва за усы.

– Не советую Вам, дорогуша, разговаривать со мной в таком тоне! – он пришел в себя быстрее, чем она думала. Вероника сглотнула, но взгляд не потупила, а он вероятно и без того понял, что добился своего. Оттого на лице Стаса растянулась противная улыбка, которая по своей природе была больше похожа на злорадный оскал.

Она чуть не отшатнулась от него на два шага назад, но поборола в себе это желание только потому, что уже неоднократно видела подобную улыбку раньше на лице его сына и морально была готова к чему-то такому.

– Если ты и дальше будешь говорить со мной в таком тоне или пытаться хоть как-то нарушить договор, я разотру в порошок тебя и всё твоё семейство! – высокомерно добавил он и тут же отступил на шаг довольный своим результатом запугивания.

Ника не ответила. Все ещё продолжала стоять и всё крепче сжимать кожаную обивку ногтями. Стас развернул газету и присел на диван, закинув ногу за ногу.

– И не портите мне, пожалуйста, мебель! – как бы невзначай бросил он, не отрывая глаз от газеты.

Ника опустила взгляд на свои руки и буквально приказала себе разжать пальцы.

– Я связался с юристом, – обыденным тоном произнёс Стас, всё так же не глядя на девушку,– договор в письменном виде будет готов уже к понедельнику. Так что подпишем при следующей встрече.

Глава 2

Когда машина остановилась, Ника с удивлением отметила, что они очутились на одной из центральных улиц Санкт-Петербурга.

– Это и есть твой сюрприз? – спросила она, выглядывая через открытое окно.

Семён первый вышел из машины и галантно открыл перед ней дверь, подавая руку. В такие минуты рядом с ним она забывала, что он может быть грубым, наглым и высокомерным. В общем, той самой занозой в заднице. Это все стиралось. Словно перед ней был другой человек, но всё с той же лукавой полуулыбкой.

Он молча взял её под руку, и они вместе пошли по тротуару к освещенной арке. При свете дня нельзя было оценить в полной мере её великолепие, но, судя по размеру, ночью её вид оправдывал ожидания. Но самым главным было даже не это, а то, что находилось за ней. Пройдя через арку, они попали на территорию большого зимнего катка.

Ника ахнула, приходя в восторг. Протяжённость ледяного покрытия была больше одного километра. Прямо по центру всё ещё стояла высокая новогодняя ёлка, украшенная яркими шарами и гирляндными огнями. А над головой, как имитация купола, была растянута сетка, по своему узору больше похожая на нити паутины. Она переплетала между собой тысячи таких же маленьких лампочек. Вероятно, даже в плохую погоду эти огни были прекрасной имитацией звездного неба.

Вокруг ёлки с задорным смехом катались дети и их родители, влюбленные парочки или просто те, кто захотел продлить себе новогоднее настроение подобным образом. Ника успела заметить на льду юную фигуристку и её личного тренера.

По периметру слева от катка располагались лавочки для всех желающих отдохнуть или просто посмотреть. Рядом притаились небольшие кафешки и открытые лотки с угощениями. Здесь продавали сладкую вату, разнообразную ароматную выпечку и горячие напитки: какао, кофе, чай и даже глинтвейн. Чувствуя приятный аромат кофейных зерен, у Вероники рот наполнился слюной.

Дальше так же она заметила призовой тир, а рядом прилавок с разнообразным выбором мягких игрушек. Неподалёку от места, где они стояли, играл на скрипке свою симфонию одинокий скрипач.

Вероника всё ещё восторженно оглядывалась, когда Семён вновь потянул её ровно в противоположную сторону к месту с яркой вывеской: «Коньки на прокат».

– Я очень плохо катаюсь, – смущенно призналась девушка, водя глазами по сторонам.

– Это почти как танцевать, – заверил её Семён, – стоит только начать и уже трудно будет остановиться…

– Никогда бы не подумала, что ты любишь кататься на коньках,– произнесла она с сарказмом.

– А я и не люблю, – пожал плечами парень, – просто у нас свидание, забыла?

На мгновение она задумалась, всматриваясь в его лицо. Всё-таки как мало она о нём знала на самом деле. Всю свою жизнь она видела перед собой не настоящего Семёна, а лишь ту его часть, которую он хотел, чтобы она видела. А сейчас, кажется, он открывался перед ней с другой стороны, с той, что постоянно для всех была в тени.

– Сколько раз до меня ты уже бывал на свидании? – вопрос вырвался сам собой.

– Я ещё ни разу не ходил на свидания с девушками. Так что не суди строго, – он наклонился ближе и прошептал у самого уха, чем вызвал волну мурашек по её телу,– конкретно в этом вопросе у меня мало опыта…

Вероника даже не удивилась его признанию. Она сразу вспомнила один разговор, что когда-то состоялся между ними. Он утверждал, что девушки созданы лишь для того, чтобы пользоваться ими в пастели, не больше, не меньше. Как будто в подтверждение её догадки он тут же ухмыльнулся и подмигнул.

Очередь они отстояли вполне достойно и, взяв коньки нужного размера, дошли до свободной лавочки, чтобы переобуться. Семён молча помог ей зашнуровать её обувь и чуть позже обулся сам. Ника успела про себя отметить, что делал он это легко и очень быстро.

– Ты хорошо умеешь кататься?

– Я не профи в этом вопросе, но пару раз приходилось вставать на лёд, – ответил он, поднимаясь, и снова протянул ей свою руку.

Вероника не умела кататься. Один единственный раз в своей жизни она была на катке ещё в детстве со своей мамой. Поэтому сама не поняла, почему так смело и самоотверженно протянула ему свою руку, делая первый шаг на лёд. Без малейших колебаний, словно на интуитивном уровне она чувствовала себя рядом с ним в безопасности.

Мороз щипал её за нос и за щеки. На улице было холодно, но его прикосновения к её коже казались обжигающе-горячими. Он сделал первый шаг по льду медленно, позволяя ей обхватить себя за локоть обеими руками. Девушке хотелось прижаться к нему всем телом, потому что ноги так и норовили разъехаться в противоположные друг от друга стороны.

Семён громко рассмеялся, когда она пошатнулась и чуть не упала на него. Он вовремя успел поймать равновесие и удержать их обоих на ногах.

– Если ты будешь так за меня хвататься, мы не сможем нормально покататься, – усмехнувшись, заявил он, – Просто расслабься и выдохни…

Ника сглотнула, с трудом выпустив его локоть из своей хватки. Она думала, он возьмет её за руку, но вместо этого он довольно легко откатился от неё на пару метров и оставил одну, словно выброшенного в море котёнка. На его лице засияла подозрительно довольная улыбочка, а сам он не сводил с неё пристального взгляда, расслабленно подперев руки в бок.

– Ну же, Лаврова, давай! – подтрунивал её он, – Это просто! Двигайся навстречу ко мне!

– Семён, ты бросил меня! – обиженно зашипела она, не решаясь пошевелить даже головой. Но только это его ещё больше раззадорило.

– Давай, Вероника! Должен же я хоть чему-то тебя научить!

Он с невероятной легкостью прокатился вокруг неё, заведя руки за спину, отчего Ника почувствовала себя новогодней ёлкой, вокруг которой водят хоровод. Он пытался объяснить ей, как нужно переставлять ноги, как наклонять корпус, но она с трудом его слышала из-за шума в голове. Ещё через несколько секунд он снова стоял перед ней, протянув руку.

Ника втянула морозный воздух через ноздри и протяжно выдохнула ртом, прикрыв глаза. Первый шаг было сделать трудней всего.

Но ведь я уже целых три минуты стою на льду и ещё ни разу не упала! Если это не достижение века, а тогда что?!

Девушка открыла глаза, твердо заверив себя, что просто обязана попытаться сделать этот шаг. Ради Семёна. Он ведь действительно хочет её этому научить. Она подняла на него глаза и сосредоточилась.

Шаг, просто шаг! Это будет не сложно! Должно быть…

За его спиной катались дети. Глядя на то, как легко они это делали, можно было смело предположить, что это действительно просто. Совершенно неожиданно внимание привлёк молодой мужчина в черном пальто. Он просто стоял на льду в нескольких метрах от них и смотрел, когда Вероника случайно встретилась с ним глазами. В его взгляде была какая-то странная смесь эмоций, отчего у девушки выбило воздух из груди, но лишь на несколько секунд, потому что он тут же отвернулся, покатившись в совершенно противоположную от них сторону.

Ника нахмурилась. Поведение мужчины показалось ей подозрительно странным, но она тут же забыла об этом, когда услышала вкрадчивый голос Семёна.

– Эй, не бойся! Я рядом…

Сделав маленький шажок, она пошатнулась и чуть было не упала, но вовремя смогла удержать ноги вместе, приставляя вторую. Затем ещё шаг. Вдох. Выдох. Шаг.

– Ну, вот! Видишь, получилось, – довольно протянул Семён, как только она смогла коснуться его руки.

Следующий час они катались вместе. Семён достаточно уверенно держался на льду, катаясь легко и быстро, чем привлекал к себе немало восхищенных взглядов со стороны других девушек. Вероника, напротив, каталась медленно, передвигаясь маленькими шажками, и придерживалась то за него, то за бортик. Она несколько раз все же падала, но всякий раз ей не было больно, только весело, потому что Семён тут же подлетал к ней, помогая встать.

Он смеялся, смотрел на неё влюблёнными глазами, и девушке хотелось запечатлеть эти мгновения в своей голове навечно. Что-то подсказывало ей, что таким он будет не всегда.

Катание на коньках напомнило ей, как это радоваться жизнью и получать от неё все, что хочешь. Когда отталкиваешься от бортика и катишься вперёд, кажется, что летишь. Ей сейчас только крыльев за спиной не хватало, но глядя на Семёна, почему-то казалось, что они у неё есть.

Глупо, да?!

Один раз она даже чуть было не налетела на ту самую фигуристку, но к счастью та во время успела увернуться от столкновения с неопытной девушкой.

Когда они переобулись обратно в свою обувь, то зашли в первую кафешку, что была ближе всех к ним.

Внутри кафе было хоть и тесновато, зато тепло и уютно. Вероника первым делом стянула с себя шапку и перчатки, а затем приложила ладони к порозовевшим щекам.

Семен наблюдал за ней с полуулыбкой, а затем помог снять пальто. Освободившись от верхней одежды, они подошли к витрине с пирожными, но к её большому удивлению он заказал два мороженных.

– Мороженное, зимой?! – переспросила она так, словно у него была температура и он бредил.

Семён лишь посмеялся, оплачивая заказ. Они сели за маленький столик прямо у окна.

– Где та Вероника, которая любит нарушать правила?! Где та Вероника, которая не боится выйти на улицу посреди ночи одна даже под угрозой смерти?! Где та Вероника, в которую я влюбился?

Она услышала от него эти слова и замерла, отсчитывая про себя удары сердца. Первый и последний раз он признавался ей в любви, когда пытался оттолкнуть. Когда пытался попрощаться. Это воспоминание приносило с собой боль, а ведь должно быть только наоборот, радость.

– Скажи, что любишь меня, – внезапно потребовала она тихим голосом. Её глаза умоляли об этом.

Улыбка вдруг стерлась с его красивого лица.

– Я уже говорил однажды…

– Знаю. Скажи ещё! Я хочу слышать это чаще.

Он прищурился, наклоняясь ближе. В тот момент ей ужасно сильно хотелось дотронуться до его щеки. Его губы были плотно сжаты, а взгляд стал серьёзным, внимательным, можно сказать даже более привычным для неё. Хотя она всё же чаще видела его резким, холодным, раздражающе-насмешливым.

– А смысл если это всего лишь на полгода?

А нет, вот теперь больно…

За это ей уже хотелось ударить его и закричать, обвинить во всем, что происходит, и вместе с тем сказать, что это все не важно. В такие моменты она ненавидела его прямолинейность. Потому что подобной манерой он не щадил даже её. Однако по той же причине и уважала, потому что он всегда говорил правду, какой бы горькой она не была. Поэтому она выдохнула, сдержавшись, и снова перевела на него взгляд.

Принесли мороженое в красивых креманках и поставили прямо перед ними, только вот обоим уже было не до сладенького.

– Послушай, – произнесла она дрожащим голосом, глядя в его глаза и, наверное, впервые по его незамедлительной реакции поняла, что он был зол. Он рассержен за то, что она, не посоветовавшись с ним, приняла решение за них обоих, заключив сделку с его отцом, – когда через полгода я уйду, – к глазам незамедлительно подкатились слёзы, но она стойко держалась, не давая им пролиться, – я хочу помнить эти слова. Я хочу, чтобы они остались со мной прямо в сердце. Потому, что я люблю Семёна Меньшикова! Люблю сейчас и буду любить потом.

Эти слова давались ей очень тяжело. Он молчал.

– Хочу слышать это от тебя сейчас, чтобы потом с лёгкостью воспроизводить слова по памяти в своей голове. Хочу помнить каждую интонацию, как звучит твой голос…– она запнулась, и задрожала, обхватив себя руками. По щеке скатилась одинокая слеза, а за ней ещё одна.

Он молчит. Почему?! Он наказывает меня за что-то?!

Он смотрел так, словно сейчас видел перед собой совершенно незнакомого человека. Она смахнула слезу и затаила дыхание. Ей хотелось, что бы он её услышал, понял то, что она хотела донести.

А ещё она мысленно просила прощение за то, что втянула его в эти странные отношения. Она не знала, как бы он отнесся к этому на самом деле, если бы знал о её намереньях с самого начала. Вряд ли хорошо…

Он неожиданно улыбнулся правым уголком губ, наклонился ещё ближе и чуть слышно прошептал у самого уха так, что тело окатило горячей волной.

–I love you. Аmore mio. Je vous aime. Te guiero. Я люблю тебя, Вероника Лаврова! Люблю…

Услышать от него подобное признание на пяти разных языках было неожиданным. Настолько неожиданно, что его слова просто выбили её из равновесия, вытряхнули все мысли из головы, все тревоги и опасения, забрали почву из-под ног. Он взял её за подбородок, слегка потянул на себя и поцеловал. Его сладкий привкус мёда смешался с горечью её слёз на губах. Казалось, что всё плохое действительно осталось позади. Теперь только чистый лист и новое начало.

Дополнение:

I love you – Я люблю тебя (на английском)

Аmore mio – Любовь моя ( на итальянском)

Je vous aime – Я тебя люблю (на французском)

Te guiero – Я тебя люблю (по-испански)

***

– Расскажи мне что-нибудь о себе. Я ведь ничего о тебе не знаю …

Снег приятно хрустел под ногами, когда они шли через железные ворота по двору поместья. После продолжительного катания на коньках и мороженого, они заехали в маленький и уютный ресторанчик, чтобы пообедать, как полагается.

На двоих они заказали себе сет ролов, огромную пиццу и две чашечки кофе. Во время обеда они много говорили, но больше на нейтральные темы. Вероника рассказала о том, как мама водила её в детстве на каток, поведала грустную историю развода своих родителей, а Семён в это время слушал её молча, внимательно и не перебивал. Они вместе вспомнили момент их первого знакомства в школе, отмотав время на восемь лет назад. Своеобразное воспоминание, но сейчас им прежние размолвки казались смешными.

– Что ты хочешь обо мне узнать?

– Не знаю. Твой отец всегда был таким странным? Где твои бабушки и дедушки?

Семён явно озадачился её вопросом, судя по сдвинутым к центру бровям. Он крепче сжал руку Вероники в своей, и сменил траекторию их движения. Просто повел её в другую сторону от дома.

– Своих дедушку с бабушкой по линии матери я никогда не видел, а вот деда со стороны отца помню хорошо, хоть и был маленьким. Он был военным. Очень властным и строгим человеком. Он умер, когда я был ещё совсем ребёнком. Его жена – моя бабушка, сейчас живет за границей.

– Подожди, дай угадаю, – тут же перебила его девушка, – В Лондоне?

Семён кивнул.

– Да. Вижу её редко, она не приезжает к нам. А что касается отца, он всегда ставил дела бизнеса выше семьи. Пока мама была жива, я этого не замечал…

Она почувствовала, как он напрягся.

– А может и замечал, но просто не хотел в это верить. Он всегда был таким, какой он есть…

Семён резко замолчал, продолжая идти, но его откровение и так поразило её. То, что он ей рассказывал, было для неё важным и непременно значимым. Он открывался ей. Медленно и по чуть-чуть, но все же открывался.

– А куда мы идём?

Они обошли фасад дома стороной, прошли мимо гаража и ещё нескольких построек, оставили позади себя сад.

– В конюшни, – уверенно произнес Семён, и Вероника обомлела.

– Как конюшни? Ты шутишь?! Я думала, это был какой-то розыгрыш про лошадей…

На её лице отразилось такое изумление, отчего он вполне искренне улыбнулся. Когда он завел её в так называемую конюшню, все сомнения девушки мигом развеялись, а глаза распахнулись так широко, что возможно у некоторых при виде того насколько они большие, мог бы развиться комплекс неполноценности. Ну, это лично его мнение, конечно.

Конюшня была явно построена не так давно. Внешне она не очень-то примечательна, а вот внутри…

Здание конюшни было выполнено из светлого массивного дерева. Его центральный зал был круглым, и именно над ним крыша была подобно стеклянному шару, пропускающая через себя свет. Много света. А под ногами на полу, ровна на этом месте была выложена мозаика в виде черного коня.

У самого входа в углу лежали тюки сена, рядом аккуратно сложенные в рядок поленья, вероятно, для камина. Дальше располагалась площадка для упряжки коней со всем необходимым для этого инвентарём, а в самой глубине большой и светлый денник с лошадьми.

Вероника замерла, заметив перед собой пару настоящих коней. Ей все ещё казалось, что это какое-то видение, и что всё не по-настоящему. Жеребцы оба огромные с черными, как бусинки глазами и шикарной длинной гривой. Один весь чёрный вороной, а второй желтовато-коричневый.

Семён какое-то время стоял в стороне, оценивая её реакцию, переводя задумчивый взгляд с неё на лошадей, после чего просто подошел ближе к животным, привлекая их внимание к себе.

– Красивые, правда? Подойди поближе, они тебя не обидят, – он открыл денник и зашел внутрь к черному коню. Жеребец на первый взгляд выглядел не очень дружелюбно, но когда Семён принялся почёсывать того за живот, конь встрепенулся и довольно засопел.

Ника наблюдала за этим чудом со стороны, не решаясь сделать шаг вперёд. Ей хотелось подойти ближе. Любопытство распирало девушку, но страх и волнение пока были сильней.

– Откуда у вас кони?

– Это лошади отца,– пояснил Семён, не отводя взгляда от жеребца, а тот тем временем пытался вынюхать в кармане у парня для себя вкусняшку, – Одно время он очень хотел лошадей, вот ему и подарил их кто-то из приятелей на день рождения. Пришлось наспех оборудовать конюшню и договариваться с людьми для того, чтобы их содержать. Иногда отец выезжает на них и катается верхом, но в последнее время это случается крайне редко.

Наспех?! Это что шутка такая?!

Вероника ещё раз изумленно обвела глазами помещение.

– А ты?

Он усмехнулся, переводя на девушку взгляд.

– Я прихожу сюда иногда поговорить с ними, но кататься верхом не очень люблю…

Он вдруг замолчал и выжидающе посмотрел на девушку. Она сглотнула, переводя взгляд на коня. Ей не нужно было его слов, она и так все поняла. Неуверенно шагнув вперёд, она, наконец-то, подошла ближе. Он хотел, чтобы она сделала именно это.

Как только она оказалась достаточно близко, Семён перехватил её руку в свою и подтянул к жеребцу.

– Познакомьтесь, это Макс! – произнес он, так словно представлял ей своего давнего друга,– Макс, это Вероника!

Макс повернул голову по направлению к ней и фыркнул. Его темные глаза, которые едва проглядывались на темном силуэте, с опаской смотрели на девушку.

– Хороший, – прошептала Вероника, слегка поглаживая того по спине. Она ни разу в жизни не видела перед собой лошадей так близко и уж тем более не гладила их рукой, но много читала об этих животных и знала, что они более человечны, чем кажутся на первый взгляд.

– А что тебе нравится? – спросила Вероника, возвращаясь к их предыдущей теме.

Семён вздохнул, продолжая смотреть на коня.

– Практически все из того, что я умею, мне навязывали родители в детстве. Футбол, баскетбол, наверное, единственное, что по-настоящему приносит мне удовольствие. А еще плаванье.

Ника сморщилась, невольно вспомнив занятия в бассейне.

– Я не люблю плавать.

Смен выгнул бровь:

– Лаврова, мне кажется, у нас с тобой нет ничего общего. И что же мы будем с этим делать?!

– Говорят, противоположности притягиваются, – ответила девушка, лукаво улыбаясь.

Семён вышел из денника, пропуская девушку вперед себя, и защелкнул задвижку обратно на засов.

– Пошли в дом, а то замерзнешь, – шмыгнув носом, скомандовал он ровным голосом, а затем направился к выходу.

Они вышли во двор и замедлили шаг только на полпути к особняку. Она вдруг остановилась, поднимая на него свои большие глаза.

– Спасибо тебе за сегодняшний день, это было… превосходно!

В ответ на её признание он лишь хмыкнул и дотронулся рукой до её щеки. Затем взял двумя пальцами за подбородок и потянул на себя ближе. Она затаила дыхание¸ повинуясь. Это было просто. Почему-то повиноваться каждому его движению было всегда просто и легко. Она не знала почему, но ответ был банален. Она хотела этого. Его касаний, вот таких вот ненавязчивых, ласковых.

Он провел большим пальцем по её порозовевшей губе. Вероника выдохнула через рот, выпуская небольшое облачко пара, и склонила голову на бок, совсем чуть-чуть. Он наклонился, прижав кончик носа к её щеке, и начал медленно прочерчивать им дорожку к уголку её губ.

Она ждала, что он её поцелует. Вот сейчас. Его губы были совсем рядом. Ещё немного, какой-то миллиметр. Вероника прикрыла глаза, сгорая от нетерпения. Она хотела, чтобы он её поцеловал, как каждый ребенок хочет летом мороженое, жаждала этого, как жаждут медали все олимпийские чемпионы, ждала, как ждет астроном падения звезды, глядя в ночное небо.

Он провел пальцем по её губе ещё раз и резко отстранился.

– Я действительно не хочу, чтобы ты замёрзла. Идём!

Она распахнула глаза очень резко и в недоумении уставилась на него. Нет, он явно издевался! Несмотря на холод, кровь в её венах кипела, поэтому она просто нуждалась в его прикосновениях, чтобы как-то потушить этот пожар внутри себя.

А он лишь усмехнулся, но его голубые глаза по-прежнему сосредоточенно блуждали по её лицу. В них что-то промелькнуло, но что она не смогла рассмотреть, не успела, потому что он тут же развернулся и двинулся в сторону входа в дом. Оставив её с ощущением того, как неоправданные надежды осыпались крахом.

Передвигался он достаточно быстро, поэтому девушка сумела его догнать лишь у самого входа в дом.

– Мы поговорим с тобой на верху, – отчеканил он, скидывая с плеч верхнюю одежду.

Она нахмурилась. Это прозвучало не как факт, а скорее как предупреждение. Да и странным показались ей его внезапные перемены в настроении. С чего вдруг?!