Следующая остановка – Лондон. Реальные истории из жизни русских эмигрантов последней волны

Языковая практика

– Ну почему, почему, почему? Ты – такая красивая, такая стройная, такая умница, почему ты не могла выбрать кого-нибудь другого?

– Мам, почему другого? Даби очень нравится мне. Больше других.

– Как может нравиться эта черная образина! Он же как будто из зоопарка! Боже мой, ну что ты в нем нашла?!

– Мам, прекрати истерику, а то я обижусь и положу трубку. Как ты не поймешь, что это мой выбор, и я вижу человека! Разве можно судить по внешности!

Подобные телефонные переговоры ведутся уже неделю. Слезы, вопли, крики. Кидаются обвинения и оскорбления, вешаются трубки, тратятся деньги. Компромисс не обнаруживается. Таня имела неосторожность отправить маме фотографию со своим чернокожим парнем. Они встречаются с Даби уже полгода, она часто говорила о нем маме, но такой реакции не предполагала.

– Ты просто не можешь представить себе последствий! Ты подумала, какими уродами будут твои дети!

– Какие дети, мама! О чем ты! Мы просто встречаемся! Я не собираюсь выходить за него замуж, говорю же тебе!

– И не вздумай привозить его домой! Таня, если ты не расстанешься с ним немедленно, я сойду с ума!

Мама не спит ночами, глотает успокоительные и отчаянно ищет способ образумить дочь. Ей кажется, дочь сошла с ума и не ведает, что творит. Сейчас они просто встречаются, потом Таня непременно забеременеет, и он ее бросит. И Таня привезет этого черного ребенка домой, и это будет позор на весь Нижний Новгород!

Вот только Таня не собирается домой. Ни с ребенком, ни без него. Она уже два с половиной года живет в Лондоне и считает, что пути назад отрезаны. Ей двадцать один год, но она выглядит старше своих лет. Серьезнее рассуждает и ставит перед собой серьезные цели.

– Лондон – очень жесткий город, – говорит она. – Здесь нельзя быть размазней. Нельзя опираться на эмоции, нельзя расслабляться. Если хочешь устроиться здесь – иди напролом, хватайся за любую работу, стучи во все двери, используй любую возможность.

То, что рассчитывать приходится только на самое себя, Таня поняла еще в аэропорту по прилете. Пятерых девчонок из Нижнего Новгорода встретили двое представителей фирмы и, прежде чем везти на квартиру, потребовали депозит по двести фунтов с каждой. Девчонки пытались протестовать, на что им было предложено ночевать в аэропорту и в дальнейшем искать жилье самостоятельно. Пришлось согласиться. Доставив девчонок на квартиру, парни обещали наутро заехать и отвезти их в агентство по трудоустройству, но – что неудивительно – так больше никогда и не появились.

Утром, выйдя на улицу, Таня обнаружила себя в пакистанском квартале: отовсюду слышалась восточная речь и музыка, бродили закутанные женщины и пахло незнакомой едой. На минуту ей показалось, что она вовсе не в Лондоне, а где-то на Ближнем Востоке, и вчерашние встречающие обманули их не только с квартирой, но и со страной. И вот сейчас из-за угла появятся люди и утащат их в какой-нибудь бордель, рассказами о которых пугали еще дома. Но через полдня плутаний по городу они вышли на Тауэрский мост. Почему-то они ему уже не удивились и не обрадовались.

Через неделю с квартиры девчонок выгнали. По счастью, к тому времени они уже смогли сориентироваться, куда устроиться. День, прожитый в Лондоне, стал считаться за неделю, прожитую в России.

За первый год в Лондоне Таня сменила десяток работ и десяток квартир. Ее первый парень оставил ей семьсот фунтов долгов, которые она выплачивала два года, и море неприятных воспоминаний. Какие-то девичьи иллюзии, с которыми она приехала в страну, растаяли без следа. Тогда ей было девятнадцать лет, студентка лингвистического факультета, она приехала с подругой на летние каникулы подучить язык и посмотреть страну. На второй же день встретила парня из Сирии, который представился владельцем кафе и пообещал им работу. Он обещал устроить ее с жильем, познакомить с нужными людьми, оформить необходимые документы. Когда Таня поняла, что у него нет ни кафе, ни связей, она уже была безнадежно влюблена в него. Личная жизнь в России не складывалась, и сейчас она целиком отдалась новому чувству. О возвращении в Россию к началу учебного года уже не шло и речи. Ахмет уезжал, приезжал, пропадал неделями, баловался наркотиками, нигде не работал, но жил на широкую ногу, тратя крупные кредиты. Оформив очередную кредитную карточку на Танино имя, он растворился в толпе, и с тех пор она его больше не видела.

Потом был еще один парень, который бросил ее через несколько месяцев и уехал домой жениться на девушке, которую выбрали родители, потом третий, который забыл сказать, что у него уже есть жена на родине… Расставшись с последним, Таня приняла решение заняться своей жизнью всерьез. В очередной раз продлила студенческую визу, устроилась кассиром в «Теско», переехала с подругой в отдельную квартиру и через несколько месяцев наконец-то встала на ноги. У нее уже есть все необходимые документы, она работает на двух работах, берет сверхурочные – откладывает деньги на учебу. Теперь она бегает по утрам, придерживается раздельного питания и тщательно следит за фигурой. Придирчиво выбирает одежду в магазинах, ищет что-то особенное и совершенно не приемлет английского равнодушия по поводу одежды. Любит подчеркивать фигуру и всегда носит высокие каблуки.

– Ненавижу расслабляться. Когда-то пообещала себе, что, несмотря ни на что, буду всегда следить за собой. И ненакрашенная не пойду даже в булочную. Даже если здесь на это не обращают внимания.

Таня полностью освоилась в новой стране, безоговорочно приняла и ее менталитет, и обычаи. Общаясь со мной, она признается, что говорить по-русски становится все сложнее. Путаешь слова и с трудом находишь русский эквивалент некоторым английским понятиям. Овертаймы, парт-тайм, лендлорд, бойфренд.

– Когда найдешь клинику, обратись сначала в ресепшн.

– Что это? – спрашиваю.

– Что? Ну, что-что… девушка там сидит, записывает всех.

– Регистратура, что ли?

– Ресепшн, – морщится Таня.

У нее уже не осталось русских подруг, она намеренно заводит английские знакомства. Английский, с которым у нее и по приезде не было особенных проблем, сейчас стал родным, и она может часами говорить по телефону на нем. С интересом читает статью в русской газете и сама себе удивляется:

– Как непривычно уже воспринимать русский текст.

– Неужели ты совсем ничего не читаешь? – поражаюсь я.

– Я читаю. Журналы. Книги. Газеты. На английском.

Я молчу. Лингвистический факультет – это все-таки особая каста. Простым смертным не понять. Я твердо принимаю решение никогда в жизни не допустить того, чтобы русский язык стал непривычным. Хорошо выучить чужой язык. Плохо забыть при этом родной.

У Тани серьезные планы, она собирается поступать в университет в Лондоне, чтобы иметь настоящую профессию и не сидеть больше за кассой. Уже выбрана и специальность, и вуз, вот только с деньгами проблема. Жители Великобритании и Евросоюза должны платить тысячу фунтов в год за обучение, а иностранные студенты восемь. Таких денег у Тани нет, и она давно уже подумывает о том, что придется заключить фиктивный брак. Выходить замуж по-настоящему ей не хочется – уж слишком много неприятностей у нее в жизни из-за мужчин.

Сейчас у нее есть Даби, самый порядочный из ее парней.

– Ну и что, что он чернокожий, – удивляется она. – Зато он очень добрый и заботливый. Я могу быть с ним искренней и не бояться, что он меня обидит. По-моему, это самое главное. А мама… мама живет в другом мире и не понимает, что у меня все по-другому.

Шотландская ферма наймет диджея
I am Scottish! Trust me!

У Юрки не было образования, профессии и скорректированных жизненных планов. Зато было хобби. Он хотел быть диджеем. Ну, занятие, надо сказать, не самое оригинальное. Всем известно, что на дискотеке диджей – самая популярная личность. Во всяком случае, успех у противоположного пола ему обеспечен.

Невысокий, в меру упитанный и белобрысый, в неизменной бейсболке на голове, с неизменной улыбкой на веснушчатом лице, в коротких штанах чуть ниже колен в любую погоду – Незнайка, одним словом, простой и понятный. На самом деле в паспорте он числился как Юрис, но фамилию имел вполне русскую, потому что был наполовину латыш, наполовину русский. Мы его держали за своего, русским он владел лучше нас и всегда мог уломать кого угодно на что угодно, поэтому когда из его уст внезапно срывался поток незнакомых слов, все весьма удивлялись. Юрка, не знающий и двух десятков слов по-английски, так отлично объяснялся на каком-то неведомом нам языке. Это вызывало всеобщее недоумение. Поэтому латышский он использовал крайне редко. Для общения со «своими». Попросту с теми латышами, которые плохо владели русским или по-русски говорить не хотели.

В Шотландию Юрку занесло попутным ветром, дующим из Риги. (После года, проведенного в Англии, у меня создалось впечатление, что вся Латвия живет в Риге). На ферме он вполне прижился, адаптировался и покидать ее не собирался. Его не особо привлекал фермерский труд, зато тусовка была что надо, и ради этой тусовки он соглашался работать. Юрка был всеобщим любимцем, он был вхож во все караваны, ему были рады на всех тусовках, он пил со всеми, легко сходился с людьми и дискотеки устраивал отменные. Английские фунты дали ему возможность приобрести диджейскую установку, колонки, крутые наушники и множество других прибамбасов. Уставший народ жаждал развлечений – Юрка совершенно бескорыстно предоставил развлечения.

Поначалу все были рады уже тому, что гремит музыка и что музыку можно заказывать. Потом Юрка вошел во вкус, и в местном магазине была приобретена дымовая машина. Инструкция по применению была предоставлена мне на перевод, поэтому я невольно оказалась ввязана в дискотечные дела. Дело стало за малым – чтобы машина работала, необходимо топливо. В местном магазине топливо не продавалось. Нужно было ехать в Данди. Юрка разбирался в дымовых машинах, но он не знал английского. Я ничего не понимала в дымовых машинах, но объяснялась по-английски.

– Я сказал Алану, что нужно ехать в Данди покупать топливо, – поделился со мной Юрка. – Алан сказал, что я могу поехать в любой день и взять с собой помощника. Поедешь со мной?

– Посмотрим, – пробормотала я.

На следующий день он пришел и объявил, что договорился с Аланом, нашим управляющим.

– О чем? – не вникла я.

– Он разрешил мне взять выходной и поехать завтра в Данди. Я попросил отпустить тебя в качестве переводчика. Он не возражает.

– Что значит договорился?! Как ты договорился с Аланом? Он что, заговорил по-латышски?

– Нет, он говорил по-английски, а я по-русски.

В общем, как обычно. Иначе Юрка с Аланом не разговаривал. Каждый из них говорил на родном языке, при этом у них было редкостное взаимопонимание.

В итоге у нас получилась самая настоящая командировка, а я впервые в жизни выступила в роли официального переводчика, чей проезд и паек оплачивает заинтересованное лицо. В данном случае это был Юрка. Мне эта поездка представлялась весьма сомнительным мероприятием. Я намеревалась искать в чужой стране вещь, которую никогда не видела и о существовании которой не знала до вчерашнего дня. Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Но разведка прошла безболезненно. На другом конце страны мы не оказались.

По приезду в Данди мы зашли в первый же музыкальный отдел, и я обратилась к продавцу с просьбой направить нас в магазин, в котором может продаваться жидкость для дымовой машины, которую мы купили. Для ясности я даже предъявила инструкцию от машины.

Продавец сразу же вынес нам бутыль с жидкостью, и командировка закончилась, не успев начаться. Времени много, энтузиазма тоже, в итоге мы отправились бродить по городу в поиске других интересных вещей. Кто ищет, тот всегда найдет – мы обнаружили магазин подержанной музыкальной техники. И тут Юрка увидел стробоскоп – предел мечтаний. Я, признаться, не любитель дискотек и такую штуку вблизи увидела впервые. Я не понимала, что такое стробоскоп и с чем его едят. Юрка же загорелся идеей приобрести эту загадочную штуковину. В ходе его объяснений я усвоила только, что это прожектор, создающий особые эффекты.

– Попроси его посмотреть, – велел Юрка.

Мы долго вертели стробоскоп в руках, нажимая все кнопки подряд.

– А он работает? – спросил Юрка недоверчиво.

– Он работает? – сонным голосом перевела я.

– Конечно, – заверил продавец.

– Я хочу попробовать, – предложил Юрка.

– Молодой человек хочет проверить.

– Я лично его проверял, – заверил продавец. – Он работает.

– Ну и что? – возмутился Юрка. – Я сам его проверю!

– Молодой человек – русский, – поясняю я. – Он никому не верит.

– А я – шотландец, – не на шутку обиделся мужчина. – Мне можно доверять! – он даже ударил себя ладонью в грудь для убедительности.

– Это не имеет значения, – монотонно пояснила я. Какой дурак поверит продавцу на слово? Я полностью придерживалась Юркиной позиции.

Шотландец обиделся не на шутку, но подключил вилку к розетке и показал нам фонарь в действии. Когда мы убедились в его исправности, Юрка как ни в чем не бывало попросил упаковать его. Шотландец заворачивал фонарь в бумагу, кипя возмущением, которого мы не понимали.

С тех пор мы часто слышали эту фразу: «I am Scottish! Trust me!» Когда Алан пообещал нам решить проблему с паспортами, которые задержались где-то по дороге из Хоум Офиса, мы очень усомнились, что он будет тратить свое личное время на наши дела. «Верьте мне!» – призвал Алан. «Потому что ты – шотландец?» – съязвил Ваня. Алан обиделся даже. «Да, потому что я – шотландец». Из этого, видимо, следовало, что шотландцы очень серьезно относятся к данному слову, но мы их щепетильности так и не поняли.

И действительно, нам много раз пришлось сталкиваться с этой непонятной честностью. Покупая товар на карбуте, местной ярмарке, куда люди вывозят ненужный хлам из дома и продают за копейки с бамперов машин, мы стремились немедленно опробовать его. Смять кофточку, чтобы убедиться, что ее не нужно гладить. Порисовать фломастерами, чтобы убедиться, что они пишут. Завести часы – ходят ли? Подергать за все ниточки – не распускаются ли. Полистать страницы – все ли на месте. Ну не верилось нам, что люди, которые видят нас в первый и последний раз, не пытаются нас объегорить.

Особенно выводила из себя невозможность проверить годность электроприборов. Мы покупали тостеры, музцентры, телевизоры, магнитофоны, плойки и фены. На футбольном поле, отведенном под карбут, розеток не предусматривалось. Шотландцы довольно терпимо относились к нашим претензиям. Как в повести Михаила Успенского, мы проверяли товар на вкус, на цвет, на свежесть, на всхожесть, горючесть, шипучесть, на яйца глистов и прочие критерии. Продавцы покорно наблюдали наши манипуляции с выбранным товаром, пытаясь постичь глубины русского менталитета. Но фразу «I am Scottish! Trust me!» нам приходилось слышать не раз в подобных случаях, поэтому она стала в нашем кругу крылатой. «Я хоть и не шотландец, но вы должны верить мне».

Красивым и уверенным звонить в любое время

У Любы яркая внешность, красивые глаза и американская улыбка в тридцать два зуба. Она улыбается всегда и везде. Управляющий дал ей прозвище Смайла, и под этим именем она числится даже в ведомости на зарплату. Люба не возражает. Ее новое имя вполне отражает ее мировоззрение неизменного оптимиста. Хотя и свое родное имя она преподносит с шиком.

– Здравствуйте. Меня зовут Любовь.

– Любо-овь, – тянут молодые люди. – Это интересно.

В России Люба работает администратором в языковом клубе. Девушки, окружающие ее, – золотая молодежь. Стильные, умные, образованные. Почти все они окончили элитный факультет иностранных языков, но преподавать в школу не пошли. Клуб, в отличие от школы, предполагает разнообразную культурную жизнь, экскурсии, конференции, просмотры фильмов, различные встречи с носителями языка, заграничные поездки. Они стильно одеваются и хорошо выглядят. Люба многое переняла у них. Ее родители успешно торгуют цветами, денег в семье достаточно, но всю жизнь Люба отчаянно хотела выбиться в другие круги, стать вот такой красивой, стильной, образованной. Говорить на языках и уметь поддержать любую беседу. Настоящей бизнес-леди. Несколько лет назад она занялась созданием новой себя и немало преуспела на этом поприще.

Люба очень решительная и целеустремленная. Временами она идет напролом. Сильная, уверенная в себе женщина, которая ничего не боится и ни перед чем не останавливается. Вот уже второй год Люба приезжает в Великобританию на заработки. Полгода работает на ферме в Шотландии, полгода в России. Везде одинаково успешно, везде с неизменной улыбкой на лице.

Жизнь была к ней недостаточно ласкова, и она не ждет от нее поблажки. Привыкла рассчитывать на себя. Ей двадцать шесть лет, она уже была замужем и развелась четыре года назад после полутора лет неудачной супружеской жизни. Своего мужа она в разводе не винит:

– Он, по-своему, замечательный человек и заслуживает своего счастья в жизни. Просто он тормозил мое развитие и не хотел этого признавать. Я не могла с ним оставаться.

Эта девушка обладает неуемной жаждой жизни. Ее завораживает все новое, она любит экспериментировать, учиться, добиваться целей. Участь домохозяйки привлекала ее меньше всего. Она даже прибегала к помощи семейного консультанта (что для российской действительности все еще непривычное явление), но муж отказался что-либо менять. Сейчас она говорит о своем разводе без сожаления и к прошлому браку относится, как к ошибке, которых много в жизни, и от которых никуда не денешься. Всегда можно попробовать снова. Люба стремится к новому браку и верит, что он будет удачнее предыдущего. Поиск иностранного жениха – одна из ее целей в Англии.

На английскую ферму Люба попала по студенческой программе (она получает высшее экономическое образование в институте торговли). В России она живет в квартире с родителями и братом, и давно хочется самостоятельности, тем более она уже много лет сама зарабатывает себе на жизнь. Родители не разделяют ее убеждений и во многом противятся ее новому образу жизни. Поэтому она давно мечтает съехать в отдельную квартиру, но даже при ее энергичности и целеустремленности заработать на квартиру в большом городе молодой женщине практически невозможно. Мечта о собственной квартире привела Любу на ферму, где, по слухам, люди зарабатывают неплохие деньги. Деньги у нее действительно получались неплохие, она успешно справлялась с заданиями, добросовестно выполняла свою работу, охотно брала сверхурочные и широко улыбалась супервайзерам. В итоге часто оказывалась в нужное время в нужном месте и к ноябрю заработала солидную сумму денег. Хотя на квартиру, увы, недостаточную. Но за полгода, проведенные в европейской стране, Любины цели существенно изменились. Она поняла, что мир ее возможностей намного шире, чем она его раньше представляла, и Европа даст ей все, к чему она стремилась в жизни, намного раньше, чем Россия. И тогда она приняла новое решение.

Срок визы закончился, а Люба не сторонник незаконных путей. Она вернулась в Россию в день окончания визы, напоследок продемонстрировав управляющему голливудскую улыбку.

– Я еще вернусь, – пообещала она.

– Конечно, Смайла, – пообещал он.

Я захожу по делам к ней на работу в России и поражаюсь переменам в ее облике. Она похудела, обновила гардероб. Стильная прическа, умелый макияж. Настоящая светская львица. Впрочем, хорошо выглядеть и следить за фигурой Люба не забывала и на английской ферме. Это была единственная девушка на ферме, которая выходила на работу в пять утра с накрашенными ресницами. Успешная женщина должна всегда чувствовать себя неотразимой.

Вечерами, когда все пикеры валились с ног от усталости и часами валялись на кровати, не желая даже приготовить ужин, Люба учила английский. Было почти дико наблюдать, как в этих походных условиях кто-то вечерами сидит и изучает английские журналы, старательно выписывая слова из словаря. Язык Люба учила с особым рвением. С первого дня она использовала любую возможность улучшить свой английский. Охотно вступала в разговоры с местным населением, переписывалась с английскими друзьями по Интернету и ходила в гости к новым знакомым, покупала английские журналы и видеофильмы, подпевала Бритни Спирс, подглядывая в текст песни. Большего рвения к языку я не встречала в жизни. Она брала английский штурмом. Английский не выдержал и сдался. У него просто не было выбора.

За полгода, проведенные дома, Люба умело распорядилась деньгами, сдала две сессии и первого мая вернулась в Англию по приглашению на должность супервайзера. Теперь ее работа более сложная и ответственная, но зато более престижная и оплачиваемая.

Стены в ее караване увешаны яркими журнальными вырезками той успешной жизни, к которой она так стремится. Засыпая и просыпаясь, она видит красивые дома, машины, дорогие магазины и офисы, процветающие фирмы и благополучные семьи. Она говорит, что это не дает ей забыть, чего она пытается достичь, и стимулирует ее в нужном направлении.

Сейчас у Любы уже есть хорошие перспективы купить квартиру в России, но она не торопится предпринимать шаги в этом направлении. Ей нравится в Англии. Нравятся люди, язык, образ жизни. Рано еще загадывать, но возможно, что по окончании нынешнего сезона, ей предложат остаться на ферме штатным работником. Ну а если нет, она знает, что теперь у нее достаточно денег и опыта и для того, чтобы хорошо устроиться в России, и для того, чтобы попробовать себя в этой стране. В конце концов, при ней всегда остается ее целеустремленность, деловая хватка и неизменная голливудская улыбка.