18.
Это был первый учебный день после долго перерыва. Я пришел в университет сел за парту и из-за всех сил пытался делать вид, что меня не существует. Я всегда так поступал, однако сейчас меня действительно не существовало.
Я осмотрелся: кто-то писал лекцию, кто-то бурно разговаривал или занимался своими более важными делами. По моему виду кто-то мог сказать, что я внимательно слежу за ходом мысли преподавателя и пытаюсь осмыслить всё налету. Это было не так, я смотрел на лектора, но в голове была абсолютная пустота.
Сначала я пытался понять, как поступить в этой ситуации. Стоит ли мне рассказать всё, что я знаю Николь? Скорее всего, это было правильно с позиции члена Виоса, поэтому я решил максимально оттягивать поход на допрос.
Когда я заберу своё самое настоящие Эго, о котором я так долго мечтал, буду ли я выполнять все указания? Меня пугало моё теперешнее отношение к этому вопросу. Сейчас я хотел забрать злосчастные книжки у каждого гражданина Виоса и устроить грандиозный праздник. Праздник свободы, правды и огня. Это был бы фееричный костер, все мечты и надежды сгорели бы в одном месте, как бы сгорел от этого и Виос.
И самый важный вопрос: Стоит мне отправиться за мамой?
Какая-то часть меня говорила:
– Да, конечно, это же твоя мать.
Другая бурно возражала:
– Куда ты собираешься? На смерть, ты не сможешь существовать там!
А я просто сидел и наблюдал, как разрывается мой мозг.
В аудитории было невыносимо тесно, эти люди занимались такими ничтожными вещами. Они ничего не видели. А зачем им это? Они жили в комфорте, их ждало будущее, которое за них уже спланировали. Я уверен, ни у одного из них близкие люди не покидали Виос.
Лектор объявил перерыв и вышел из аудитории. Я отправился следом за ним, вышел из университета и сел на лавочку перед главным входом. Бесконечные размышления поглощали всего меня.
Я не заметил, но в какой-то момент рядом со мной появилась Валери. Она сидела в нескольких сантиметров от меня. Мы долго молчали, а потом она резко вскрикнула:
– Смотри, скорее, – она указывала рукой в толпу уходящих учеников, – вон там уходят последние остатки твоей адекватности.
Я лишь слегка улыбнулся.
– Ты всё это время продумывала шутку?
– Нет, я думала, как вытащить тебя из глубин собственного сознания. И решала, как по-особенному сказать тебе: Привет!
– Можно было сказать: Здравствуй! Как занятия? – я по-дурацки улыбнулся, пытаясь ей подрожать.
– Не знаю, я на них ещё не была. Честно говоря, увидела твой потерянный взгляд и поняла, как это заведение убивает в человеке всё самое светлое. Прошел первый день, а ты уже впал в депрессию. Я не хочу туда. Надо спасаться срочно, бежим! – Она схватила меня за руку, и мы побежали.
Перебегая дорогу, проскальзывая через толпы людей, мы пытались ускользнуть от проблем, которые начались в университете. Запыхавшись, мы остановились в дворике старого дома и сели на лавочку в гуще деревьях, которые закрывали нас от всего мира.
Место было по-настоящему волшебным или мне это казалось из-за притока энергии после пробежки. Узкие дорожки были выложены мелкой плиткой, они огибали клумбы с цветами. А сама лавочка была вырезана из дерева, как будто корни сплелись, чтобы давать отдохнуть заплутавшим путникам. Таких мест я не встречал очень давно: мозаика, клумбы, деревянные лавочки – всё это давно вымерло, было поглощено прогрессом и временем.
Валери многозначно посмотрела на меня, она не могла решить, что мне сказать, как мне помочь. Я отвернулся и снова осмотрел окружающие красоты.
Потом я рассказал ей все: об Эго, слушанье, Сарисе, Николь и маме. Она внимательно выслушала меня. Я не хотел впутывать Валери в свои проблемы, но держать все накопившиеся мысли в голове я не мог.
– Ты не сможешь покинуть Виос даже если захочешь, они тебя не выпустят. – Сказала она после того, как я закончил.
– Почему? Всех же выпускают, всегда выпускали?
– Внутри совета есть множество организаций. Николь работает в организации, которая обеспечивает внутреннюю безопасность. Есть люди, которые реагируют на непредвиденные ситуации. На границе стоят военные, они защищают Виос от внешней угрозы. Им без разницы кого впускать или выпускать. Но Николь и её команда не позволят тебе добраться до границы. Они обыскивают всё, распаривают тех, с кем хоть немного контактировала твоя мама. А за тобой они скорее всего присматривают. Тебе нужно пойти на этот допрос и усыпить их бдительность. Показать, что ты в норме и готов сотрудничать. Нужно пересилить себя, понимаешь?
– Я не понимаю ничего, какие организации? Откуда ты это все знаешь?
– Немного о работе жены мне рассказывал Захари, а другое – жизненный опыт.
– Непредвиденные ситуации, это какие?
– Даже в Виосе люди умирают. Знаешь, наткнулся ты случайно на нож или не случайно, выпал из окна, не справился с производственной техникой. Кто-то должен без шумихи решать такие проблемы.
Я был уверен, что знал Виос и разобрался в его устройстве. Но даже не подумал, что люди могут умирать.
– Не перегружайся снова, тебе нужно пойти к Николь! Ренди, эти люди не отстанут от тебя просто так, они могут прийти к тебе в любой момент. Правильно будет скорее успокоить их и самому заняться выяснением, почему ушла Эмилия и куда именно она могла пойти.
– Я должен это выяснить? Как?
– Ты её знал, лучше, чем они. Её тайные места, друзей, ты знал, как она думала.
– Ты обшибаешь, я и мама были очень далеки друг от друга.
– Нет, Ренди, тебе так кажется сейчас, когда она ушла и ничего тебе не сказала. Ты не знаешь, что думать и даже винишь себя. У неё была какая-то цель, книги, которые она читала, может быть старые карты. У тебя быстрее получиться отыскать ответы. Просто нужно быть осторожнее и умнее. Я тебе помогу.
– Нет, я итак являюсь одной большой проблемой в твоей жизни. Я не потяну тебя за собой.
– Ренди, я благодарна за заботу, но ты один не справишься. А я хочу помочь, я лучше разбираюсь, как устроен этот мир и люди в нем.
– Можно задать тебе ещё один вопрос? – Она кивнула. – Ты сразу предложила мне как решить проблему, ты не жалела меня и не старалась успокоить. Как у тебя это получается, реагировать спокойно? Я постоянно впадаю в истерику от последних событий в моей жизни.
– Моя судьба преподносила мне много жизненных сюрпризов, почти всегда неприятных. – На лице Валери на секунду появилась очень знакомая мне боль. – Не время говорить о моих детских травмах. – Она широко улыбнулась. – А про жалость…На всю жизнь запомнила одну вещь, которую мне сказала учительница: Никогда нельзя жалеть людей. От этого они и становятся жалкими. Поэтому заканчивай жалеть сам себя! У тебя были проблемы с Эго – не страшно, над тобой все потешались – плевать. Это твоя жизнь, не стоит пытаться попасть под стандарты других людей или этой системы. Живи как тебе нравиться и никогда не думай, устраивает ли это других!
– По-моему, что-то подобное было написано в моем Эго.
– Правда? Эта книга вещает мои мысли? Дашь почитать? – мы засмеялись.
19.
Я стоял перед серым зданием Управления Висом. Оно, что казалось мне странным, было всего шестиэтажным и выглядело очень скромно. Возможно у Управления были и другие здания.
Перед ним была зеленая зона: ухоженный газон, цветы и лавочки были отличным местом для отдыха служащих. На газоне встречались квадратные бетонные выступы, скорее всего бывшие постаменты.
Я обращал внимание на всё, лишь бы не заходить внутрь. Валери провела со мной большую работу: мы долго репетировали, моделировали разные ситуации, пытались предугадать, к чему может привести разговор. Это было не по-настоящему, но я чаще всего выходил из себя, ярость от недавних происшествий всё ещё не давала мне дышать спокойно. Что бы не происходило со мной в течение нескольких дней мои мысли уносились к маме.
Ко мне в комнату заходила комендант общежития. Не понятно, что ей было нужно. Может ей кто-то сказал, что за мной что-то не так, может её волновало, что ко мне часто приходит Валери. Женщина зашла и была ошеломлена беспорядком в комнате. Она мягко возмущалась, потом не сдержалась и начала собирать мои вещи, разбросанные по комнате. Комендант методично складывала поношенные тряпки и клала на кровать в ровную стопку. Я стоял посреди комнату потрясенный. Через несколько минут она заметила моё состояние и обеспокоенно спросила:
– Что случилось, юноша? Я не хотела вас обидеть небольшим наведением порядка?
– Так всегда делала мама.
– Да, так поступают все матери, что тебя так расстраивает?
– Она больше так делать не будет. – Я пытался сдержаться, но не смог слезы потекли по щекам.
– О, мне так жаль! – она подошла и обняла меня.
Мне было стыдно за такое выплескивание чувств. Я не знаю, о чем именно подумала женщина, скорее всего о смерти. Мы немного постояли, затем она быстро закончила с вещами и сказала, обращаться к ней с любыми просьбами. Её жалость была одновременно приятной и отвратительной. Но последнее я испытывал больше к себе, я должен был держаться, контролировать свои эмоции. Я должен взять себя в руки и подняться к Николь.
К зданию вела лестница, каждая ступенька отзывалась во мне аргументом, почему я не должен идти туда. Аргументы закончились, а ступенек осталось много, я начал вспоминать все свои оплошности. Ступеньки закончились, а оплошности нет. Я вошел, какая-то девушка встретила меня и повела к кабинету Николь.
Внутри здания оказалось очень просторным, мы поднялись по красивой широкой лестнице. Видимо оно было старым, как университет, но вся старина была спрятана за красивой новой отделкой. Мы оказались перед пластиковой черной дверью, на которой была табличка: «Николь Вайнер. Управляющая автаматийной социологической группой.»
Девушка открыла мне дверь, при этом мило улыбаясь. Я зашел, она показала на кресло, и я сел. Незнакомка скрылась за другой дверью.
Это был большой и очень мрачный кабинет, почти все предметы мебели были черного цвета. Я сидел перед массивным пластиковым столом. Возле одной стены стоял небольшой диванчик, а на противоположной стене было расположено окно, его скрывали темные занавески. Слева от стола располагалась вторая дверь. По периметру комнаты на стены изливался свет с потолка, он и спасал пространство от кромешной тьмы.
Из второй двери появились две женщины. Незнакомка села на стул напротив меня, Николь расположилась за столом.
– Здравствуй, Рендон, как твои дела?
– Здравствуйте, – я не хотел отвечать на её вопрос, Валери говорила, что в таких случаях нужно самому задать вопрос, который будет казаться важным всем присутствующим. Я ничего не нашел лучше, чем спросить: – Что значит автаматийной?
– Роботы, Рендон, я управляю группой роботов.
– И она тоже робот? – я не подумал о чувствах девушки.
– Да, – Николь говорила так, как люди обычно разговаривают о погоде.
– Но ведь использование человекоподобных роботов запрещено!
– Да, оно было запрещено в каких-то государствах в прошлом. Виос начал отходить от законов, созданных варварами.
Мы молчали. Николь пыталась что-то найти в своих документах, я рассматривал девушку, которая просто сидела и улыбалась мне.
– И они могут делать все что угодно?
Николь посмотрела на меня, видимо ей не нравилось куда зашел наш недолгий разговор.
– Как твоё состояние, Рендон?
По этому поводу Валери говорила, что нельзя дважды уходить от одного вопроса это может породить подозрение.
– Я в порядке. Точнее, я все ещё переживаю, но больше не реагирую так остро. – В голове звучал голос Валери:
«-Да, девушки напротив тебя стоило поучиться, говорить, как робот.»
– Правда? Ты принял сложившуюся ситуацию и не станешь предпринимать глупых действий? – спросила Валери удивленно.
– Да, я погорячился в тот день, мне не стоило так грубо говорить с вами. Моя жизнь только начала улучшаться, я хотел поделиться своей радостью с мамой. Наконец сказать, что теперь всё будет хорошо. Знаете, мама была прекрасным человеком, она боготворила Виос и его законы. Всё говорила мне, что честное выполнение предписаний в Эго, может сделать мою жизнь безбедной. Она никогда не думала, ей в голову не могло прийти покинуть по собственному желанию Виос! – Это была полностью заученная речь, я смотрел в глаза Николь и пытался понять, поверила ли она.
Теория Валери строилась на нескольких факторах. Первый – жалость Николь ко мне. Она должна была вспомнить о моих проблемах с Эго и вновь начать мне сопереживать. Второй, который упирался в преданность Николь Виосу – превознести мамину любовь к закону государства. И в конце нужно было подвести к мысли, что маму заставили покинуть Виос.
– Рендон, я понимаю твои чувства. Я бы тоже расстроилась. Я не могу тебя винить, у тебя в жизни итак было много проблем, – теперь Николь демонстрировала свою хитрость, мы знали, что так и будет. Советница начнет играть на моих чувствах. – Но сейчас для нас очень важно, чтобы ты сосредоточился и сказал правду. Ты готов отвечать на вопросы?
– Да, готов.
– Отлично!
Вопросы были банальными: когда, а может она упоминала … Мне даже не приходилось врать. Я ничего не знал и в тот момент действительно напрягал свою память, чтобы появилась хоть какая-нибудь маленькая деталь.
– Что ж, Рендон, мы тебя услышали.
Речь Николь прервала девушка-робот, она встала и показала, что-то в планшете своей начальнице.
– Ах да, определенно про это я забыла. Когда вы ходили в горы, ваш проводник показывал или говорил что-то странное? Например, в какой стороне находятся ворота и как до них добраться?
– Нет, я такого не помню.
– А он много говорил с твоей мамой?
– Да, но я в основном не слушал их разговоры, она любит поговорить.
– Может ты чего-то и не заметил.
– Он тоже ушел? С ней?
– Да, похоже, что так.
– Рендон, я надеюсь ты не скрыл от нас никакой важной информации?
– Нет, мне правда нечего вам сказать. Я и сам пытаюсь понять: зачем и как? И я всё больше подозреваю, что она не знала, что творит. Её кто-то заставил. Ведь она не могла…
– Тебя бросить? – закончила она мою фразу, я замолчал. Николь смотрела на меня и ждала моей реакции. Но я держал себя в руках.
– Рендон, мы не знаем, почему Эмилия Скари покинула Виос. Возможно её принудили к этому, а возможно мы что-то упускаем. Во всяком случаи у нас нет информации и сделать мы ничего не можем. Ты не должен зацикливаться на этом. Это несомненно большая потеря. Однако в твоей жизни всё должно наладиться, скоро ты получишь свой Эго и будешь служить на благо Виоса и своего будущего! Главное помни, неверность – это ошибка глупца, которая приводит к последствиям.
Последняя фраза возродила во мне ярость. Возможно это была угроза, возможно это был выпад в мамину сторону. В любом случае, я хотел сказать Николь, что я думаю о ней и её Виосе. Но я смог выдавить из себя улыбку.
– До свидания, Рендон, тебя проводят.
Я вылетел из кабинета, только на улице я очнулся и понял, что опять не попрощался с Николь.
20.
В моей реакции на происходящее прослеживалась первопричина: я не знал этот мир. Как он устроен, почему всем всё кажется идеальным. Я не задумывался над тем, как работает это система, а был уверен, что в ней нет огрехов. А если меня всё устраивает, то зачем выяснять устройство государства.
На лекции я сосредоточился на поведении своих сверстников. Оно было лишено упорядоченности, постоянства. Отказ слушать лекции, просмотр информации в своих СЭГ, давало понять мне, что эти люди не подчиняются указаниям в своих Эго. Когда книга дает жизнетворные предписания или те, которые приносят удовольствие, люди рады, они их выполняют. Однако Эго заставляет делать вещи скучные или даже неприятные, люди сопротивляются. И даже образы не могут внушить человеку то, что, подчинение приведет его к успеху. В одном из документов Вайрена я прочел:
«Простые слова, написанные на бумаге, не смогут дать человеку гарантию счастливого будущего от их выполнения. В мозгу должны вырабатываться нейромедиаторы: дофамин – стимулирует мозг для работы, появляется чувство удовольствия; серотонин – снижает восприятие отрицательных эмоций; и так далее. Однако этого будет мало. Для людей необходимо видеть результат деятельности. Если подкреплять слова образами и звуками, внушение будет продуктивней. Но мозг может заметить вмешательство в его работу».
Это значило, что создатели Эго не смогли добиться успеха. Почему я не знал?
Ведя своё наблюдения, я заметил, что у многих в СЭГ появляется чат с одинаковыми сообщениями. Скорее всего это был чат потока, я подозревал о его существовании, но мне было это не интересно. Я быстро нашел его, переписка была примитивной: «Как скучно», «Что сказал препод», «Зачем нам все это надо». Однако на несколько секунд появилось интересное сообщение: «Химические вещества. Не дорого.» Обладатель записи не хотел привлекать много внимания. Честно говоря, я не знал, что скрывается за этими веществами, и зачем вообще они могут быть нужны. Нам рассказывали в школе, что были медикаментозные препараты, которые вводили в особое состояние и вызывали привязанность, но я сомневаюсь, что предполагались именно они. В Виосе таких веществ не существовало.
Больше интересных сообщений не было. Пара закончилась.
После лекции я должен был встретиться с Валери в кабинете Вайрена. Видеть его я не хотел, но всё равно когда-нибудь должен был показаться ему на глаза, наша встреча была неизбежной.
Когда я пришел на кафедру там не было ни Вайрена, ни Валери, вообще не единой души. Возможно причина была в обеденном перерыве, который я всегда игнорировал. Я зашел в архив документов и нашел папку «Химические компоненты в Эго». Там было много непонятных слов, рассказывалось про работу мозга.
«Вещества могут вызывать галлюцинации, ощущения телесного контакта, дезориентации. В то же время в мозгу вырабатываются вещества, которые приносят чувства удовлетворенности, счастья, полноценности… Выработка дофамина, вызывает зависимость…»
Послышались шаги, я убрал документы и зашел в кабинет. Профессор и Валери были там, они разговаривали.
– Здравствуй, Рендон, я так рад что после всех потрясений ты вернулся к нам.
– Здравствуйте, я тоже рад.
– Ох, я знаю, как в тягость студентам рассматривать старые бумажки, и, если ты уйдешь из группы, я тебя осуждать не стану, как и любого другого студента.
– В этих документах можно найти и очень занимательное.
– Вижу подход моего прилежного ученика! В истории существует множество интересного, нужно просто это разглядеть. Занимайтесь, мои одаренные студенты! – Я почти забыл о своем отвращении к Вайрену.
Мы с Валери сели за стол в крайнем углу комнаты.
– Ну же рассказывай про допрос, – сразу же приказала она.
– Я не знаю, я делал всё как ты и учила. Но было ощущение, что она все понимает. В некоторых местах я мялся, пытался скрывать агрессию…
– Мы и не рассчитывали на идеальную беседу. Вы были вдвоём?
– Нет, там был робот. – Удивление окрасило лицо девушки.
– Робот?
– Да, робот, она выглядела как обычная девушка. Ты знала, что Николь начальник отряда роботов? – Валери отрицательно покачала головой. – Возможно и те, кто обыскивали мой дом тоже были роботами. Ты думаешь, это плохо?
– Что она делала, девушка-робот? – уточнила Валери.
– Ничего, она сидела напротив меня и слушала. Ты думаешь, в ней были какие-то датчики, она читала мои мысли?
– Ты как всегда преувеличиваешь! Я уверенна, что робот записывал ваш разговор, возможно анализировал тембр твоего голоса, но не более.
– Они могли заметить что-то необычное?
– Они могли увидеть в тебе грусть, отчаянье, потерянность. – Она резко схватила меня за руку. – Постой, ты ведь всегда такой.
– Это не смешно, Валери, мне страшно!
– Они ничего не сделают, чего ты боишься? – Я не ответил. – Тебе нужно вести себя, как нормальному молодому человеку, а нет. – Запнулась она. – Веди себя так же как до всего этого. Они понаблюдают за тобой, возникнут вопросы – тебя опять позовут. А если нет, там посмотрим.
– И сколько ждать?
– Неделю, две, месяц.
– Месяц?
– А что ты хотел, броситься из Виоса, искать мать? Тебе нужно подготовиться, собрать данные, помнишь, о чём мы говорили?
– Да, помню, я абсолютно спокоен.
– Выражение отчаянья на твоем лице это прекрасно подтверждает.
– Я стараюсь.
– Я тоже.
Мы оба были в ярости, только злились мы не на друг друга, а на ту ситуацию, в которую нас загнала система. Мы старались быть сильными. Точнее я старался, у Валери это прекрасно получалось итак, как мне казалось. В процессе беседы мы слегка повышали тона, похоже Вайрен это заметил. Он внимательно смотрел на нас, Валери тоже это заметила и сказала:
– Похоже, мы разгорячились.
– Да, он ничего не заподозрит?
– Что он может заподозрить? Он ничего не знает.
– Про меня? Допрос?
– Да, он даже не знает, чем именно занимается Николь.
– Может он просто не хочет об этом с тобой разговаривать?
– Рендон, этот человек наивная душа. Я подозреваю, что он даже наивнее тебя. Он не знает, что его жена занимается какими-то расследованиями. Я спрашивала. Николь не говорит с ним про работу, они вообще очень мало общаются. Захари, когда спрашивает жену, как она провела день на работе, получает ответ: «нормально» или «как всегда». Он не обманывает, я знаю.
Я смотрел на человека, который раскладывал бумажки, он ведь мог этим всем не заниматься. Весь Виос был оснащен цифровыми средствами, а он рылся в бумагах. К тому же, этим он порождал неодобрение своей жены.
Профессор Вайрен посмотрел на нас с одобрением и радушием.
– И вы разговариваете обо всем? – спросил я Валери.
– Да, абсолютно обо всем.
– Он знает, как делаются Эго?
– Он знает все тоже самое что ты или я, из этих документов. – Она тыкнула пальцем по листу перед нами. – Тебя интересует что-то конкретное?
– Вещества. Я думаю, они как-то заправляют Эго дурманящими веществами.
– Наркотиками что ли?
– Ну если это так называется.
– И что тебе с этого?
– Разве это не нарушение. В Виосе запрещены эти наркотики, как ты говоришь, а они сами дают их людям.
– А нет, похоже наивнее всё-таки ты! Рендон, где эти твои законы? Ты их видел? – Я задумался. – Их нет, всё это на словах, в учебниках, они говорят нам, что было плохого в прошлом мире и утверждают, что в Виосе этого нет. И всё. Нет никаких законов. Они властны творить с нами всё, что захотят.