– Вы, кажется, так и не поели, – произнес он, и я вздрогнула от неожиданности. – Оставьте нас! – приказал он страже и перевел на меня доброжелательный взгляд. – Не робейте, Джина. Присаживайтесь, давайте поговорим.
Я полагала, что именно сейчас на меня посыплется град обвинений. Но Эдмунд медлил, внимательно за мной наблюдая. Его тонкие пальцы с перстями постукивали по колену.
– Знаете, Джина, в этих стенах я почти лишен удовольствия простого человеческого общения, – вдруг сказал он, – слишком много рамок и ограничений. Я – наследник престола, но даже я вынужден подчиняться. Однако есть иная сторона медали – я могу получить многое, мне доступны некоторые радости и наслаждения этой жизни, о которых любой смертный не смеет мечтать. Правда, это так мимолетно, так скоротечно.
Он замолчал, разглядывая меня. Оценивая.
Я молча ждала, лениво переваривая информацию.
– Послушайте, Джина, я никогда не видел, чтобы мой советник приходил в исступление от одной фразы. До сегодняшнего дня я привык считать, что он никогда не выходит из себя. Он всегда предельно собран, мрачен и рассудителен. Но то, что делаете с ним вы, достойно похвалы.
Я еще не совсем понимала, одобряет или нет принц мое поведение.
– Даже такого искушенного человека, как я, вся эта ситуация весьма позабавила. Если бы я не знал Райта, то подумал бы, что он влюблен.
Да, право слово, смешно.
– Хотя любовью это назвать нельзя. Слишком рано. Берингеру нужно время, чтобы осознать это. И я думаю, что месяца вполне хватит.
Либо я плохо соображала, либо Эдмунду совершенно плевать на мою репутацию. Что-то другое волнует его.
– Вы похожи на его супругу, Стеллу. Я говорю не о внешности, а об особой женской привлекательности. Такую, как вы, хочется оберегать, защищать, прятать от всех, как сокровище. И никак не ждешь от таких женщин, что они способны на предательство.
Меня оскорбило сравнение с леди Берингер, хотя бы потому, что предавать я никого не собиралась.
– Вы, наверно, не понимаете, зачем я пригласил вас? – усмехнулся принц. – Дело в том, что Райт был мне навязан отцом, и пока я не стану королем, я не смогу избавиться от его опеки. Впрочем, – мрачно проговорил Эдмунд, – кого я обманываю, Берингер не тот человек, от которого можно избавиться безболезненно. В моем случае, гораздо лучше установить с ним худой мир, чем воевать. Но мне нужны гарантии, что после смерти отца, Райт останется мне верен, не настроит мою армию против, и наши интересы никогда не разойдутся.
Я недоумевала, задумчиво глядя куда-то под ноги.
– А еще я хочу, – продолжил свою речь принц, – чтобы он безумно влюбился в вас, потерял голову, лишился сна и покоя. Вы можете это устроить, леди?
Неожиданный поворот.
В какой-то момент происходящее стало казаться сном: расплывчатым, забавным, глупым. И дело было не только в словах Эдмунда, но и в ситуации, невольным заложником которой я оказалась.
Камергер его высочества поставил на прозрачную столешницу поднос с чайником и чашками и принялся разливать дымный напиток. Тонкая горячая струйка билась о хрупкое фарфоровое дно с характерным звуком. В этот момент мы с Эдмундом сидели молча, задумчиво отведя глаза. Я, прежде всего, думала о том, как тактично отказать принцу и по-тихому вернуться в Хоупс.
– Задавайте вопросы, Джина. Я хочу знать, что вам все понятно, – вымолвил мужчина, наклоняясь и беря в руки чашку.
Он откинулся на спинку кресла, делая глоток чая и нетерпеливо подзывая слугу – чай оказался чересчур горяч. Слуга поспешил добавить в чай холодных сливок.
– У вас есть вопросы? – вскинув изящные светлые брови, осведомился принц.
– Да, – проговорила я немного озадаченно, – главный: могу ли я отказаться?
Эдмунд посмотрел на меня поверх чашки и ответил:
– Если вы захотите, то можете. Разве в моей власти заставить вас? – он отхлебнул, издал довольный стон, расслабленно положил руку на подлокотник. – Но прежде чем принимать решение, послушайте меня: более высокой платы, которою могу предложить я за это простое одолжение, сложно придумать. Посудите сами, я был бы настоящим идиотом, если бы толкнул вас в руки Берингера. Дело в том, что Райт будет послушен, если вы так и останетесь для него недоступны.
Я нахмурилась, покусывая губы. Это означало, что, исполняя волю монарха, прыгать в постель к Берингеру вовсе не обязательно.
– Он полюбит вас, Джина. И тогда из грозного Райта можно будет вить веревки. Я знаю, что бывает с ним, когда он сгорает от страсти. Так было и со Стеллой… Ваша задача, леди, заставить его любить. Я готов заплатить немалую цену – корону Хегея и роль моей спутницы жизни.
– Корону? – вздрогнула я.
По губам принца скользнула самодовольная усмешка.
– Я же не настолько глуп, чтобы отказываться от такого прекрасного рычага воздействия на собственного советника и командира моего войска, который оберегает границы Хегея. Все предельно просто, Джина, пока вы будете в моих руках, его страсть будет только расти, но он никогда не пойдет против меня, зная, что ваша жизнь зависит от моей.
– Иными словами, – подвела я итог, – я должна влюбить его в себя, а выйти за вас?
– Совершенно верно. Но меня удивляет, как хладнокровно вы реагируете на мое предложение. Вы понимаете, что я сознательно остановил свой выбор на вас, и вы станете моей избранницей, королевой Хегея?
– Королевой Хегея, – повторила я бесцветно.
– Даю вам слово.
Я вдруг резко вздернула подбородок, заглядывая в глаза Эдмунда и замечая в них секундную растерянность.
– Я повторю свой вопрос, – мой голос остался предельно строг и сух, – могу ли я отказаться?
Кажется, принц разозлился. Он замер в кресле, будто не веря, что я готова отвергнуть его предложение. Однако он усмирил эту вспышку и ответил спокойно:
– Можете, но советую подумать о вашем отце и Хоупсе. От вашего решения зависит очень многое. Понимаете меня?
Выражаясь иными словами: «Если тебе дорога твоя жизнь и жизни близких, то ты согласишься».
– Если у меня не получится… найти с лордом Берингером общий язык?
– У вас уже получилось, – улыбнулся Эдмунд, потянувшись за пирожным. – Осталась самая малость, показать, что его чувство ответно.
– Но Райт женат.
– Знаю, но разве это станет для вас препятствием?
Я со злостью наблюдала, как Эдмунд преспокойно лакомится угощением. Заметив мой взгляд, он замер, отставил пирожное, вытер салфеткой губы.
– Леди Джина, вы, наверняка, не совсем поняли суть этой просьбы… Мне доложили, что вы неоднократно посещали кабинет Берингера. Как вы думаете, чем это может обернуться для женщины с запятнанной репутацией?
– Я отправлюсь домой? – предположила, робко вскидывая ресницы.
– О, нет, леди. Нет… – он поднялся, глядя на меня нетерпеливым, рассерженным взглядом, – прошу не разочаровывайте меня. Я слишком к вам благосклонен, чтобы думать по поводу вашего наказания. Но, если пойму, что вы так и не осознали счастья, выпавшего на вашу долю, я могу очень огорчиться.
– То есть, не смотря на ваши слова, отказаться я не могу, – констатировала факт.
– Другая на вашем месте была бы счастлива, – раздраженно ответил Эдмунд, – не находите? И прекратите уже ломать комедию. Вы поможете мне так или иначе, и я хорошо отплачу вам, – он подошел ко мне, сурово глядя сверху вниз: – так что, вы согласны?
Я не знала, что делать, или знала, но сомневалась или…
– Конечно, согласна, ваше высочество.
– Отлично. Тогда прошу держать все в тайне, пока вы не поймете, что Берингер влюблен, как мальчишка. Играйте с ним, флиртуйте, но помните, что вы будущая королева Хегея.
Играйте, флиртуйте, но помните, что не при всех. Ага.
– Конечно, ваше высочество.
– Вы определенно меня радуете, Джина, – просиял Эдмунд. –Мы с вами будем видеться по необходимости. Красная лента в ваших волосах будет требованием о срочной встрече. Вы все поняли?
– Да, мой принц.
– Отлично, – он проводил меня до дверей. – И запомните, никто не должен знать о нашем уговоре. Никто. Ни ваша компаньонка, ни даже священник на исповеди. И да вознаградиться ваше молчание.
– Разумеется.
Я вытерпела его светский поцелуй в руку. Накинула капюшон и вышла из покоев. Стража вновь вела меня по коридору, и я с досадой отметила, что это становиться какой-то традицией.
Глава 7
Вылезая из окна ночью, я в очередной раз отметила, что покои нам с Элиной достались очень удобные. Солгав ей по поводу того, что происходило на встрече с принцем, и половину вечера усердно посвятив чисто женскому занятию – вышиванию, я ждала, когда компаньонка уснет, а затем, бесшумно растворила створку окна. Что ж, когда-то я уже проделывала подобное.
Куст шиповника был ожидаем. По периметру сада горели фонари, отбрасывая пятна желтоватого света, которые я старалась обходить стороной. Королевские гвардейцы, дежурившие у стен дворца, встретились на моем пути дважды, и оба раза я лихо прыгала за какой-нибудь куст, стараясь срастись с землей. Добравшись до нужных окон, я затаилась, лежа за кочкой, и наблюдая за стражей.
– Так-так-так, леди Джина, – хрипло, самоуверенно, с глубокими волнующими интонациями.
О, святые небеса, пусть это будет не Берингер. Кто угодно, только не он.
Я лежала, не шевелясь, надеясь, что наваждение уйдет.
– Кого вы там высматриваете?
Мне все это кажется… просто дурной сон.
– Я, конечно, получаю несомненное удовольствие, видя вас у своих ног, но все же… – почти смеясь.
Скрипнув зубами, я повернулась, заметив Райта, наслаждающегося не только моим видом, но и крепкой сигарой. Он прислонился плечом к дереву, стоя во мраке и сверкая безумными темными глазами.
– Вам это доставляет удовольствие? – выпалила я, приподнимаясь и садясь на траву.
– О, еще какое.
– Но я знаю, что порадует вас больше, чем это представление, – прошептала, отряхивая платье.
– Мм… – Берингер рывком оторвался от дерева и сделал несколько шагов мне навстречу, выходя под свет полной луны. Рука с сигарой оказалась у его порочных насмешливых губ, которые тот час зашевелились: – Удиви меня, девочка.
Я указала в сторону дворца.
– Это ваши окна? Там, напротив?
– Допустим. И?
Хотелось взвыть от досады, но я лишь сделала несколько глубоких вдохов.
– Вас порадует, если вы узнаете, что я шла именно к вам?
– Я буду на седьмом небе от счастья, – усмехнулся он, делая глубокую затяжку. Огонек сигары вспыхнул красной точкой.
– Берингер, тогда вам повезло вдвойне, ибо это еще не все.
– Да-а? – спросил он с хорошо разыгранным удивлением. – И что же тебе понадобилось от меня среди ночи?
– Что-то очень важное, о чем я меньше всего хочу говорить именно здесь.
Райт некоторое время молчал. Не знаю, о чем он думал, но прерывать его не хотелось.
– Джина, ты хочешь попасть ко мне в спальню? – как-то совсем тихо и хрипло поинтересовался мужчина.
– Именно так. Вас это смущает?
– Нисколько, если бы ни одна формальность. Я женат.
– От вас я слышу это уже дважды. Впрочем, примите мои поздравления с этим долговечным браком, милорд. В вашей спальне мне действительно кое-что нужно, но не то, о чем вы подумали.
– А вот это интересно, – отозвался Райт, выбрасывая искрящийся окурок. – И что же это «кое-что»?
Темнота, которая прятала меня от его пытливого взгляда, придавала уверенности.
– Уединение. Нам нужно поговорить.
– Поэтому ты вышла из своей комнаты не совсем традиционным способом? Мне доложили, что ты буквально вывалилась, рухнув в куст шиповника, милая.
– Надеюсь, ваши шпионы умеют хранить тайны, потому что никто не должен знать, что я пошла именно к вам.
– Опять боишься за репутацию?
– К черту репутацию, теперь на кону кое-что гораздо важнее – моя жизнь.
Я говорила с такой убежденностью, что Берингер, кажется, поверил. Он подошел, подал мне руку. Я уцепилась за его пальцы, и Райт поднял меня на ноги, с интересом разглядывая.
– По крайней меры, ты не в сорочке.
– По-вашему, я непроходимая дура? – судя по его реакции, по широкой хищной улыбке, он собирался сказать «да». – Молчите, пока вы все не испортили.
– Будешь мне приказывать?
Если бы я могла…
Услышав за спиной шаги, я резко толкнула Берингера в грудь, и мы вместе скрылись в густой темноте под нависшей над землей кроной дерева. Пожалуй, Райт не ожидал этого, а, быть может, ожидал, но не сопротивлялся, с нездоровым любопытством выслушивая мои объяснения:
– Простите, но нас никто не должен увидеть.
Когда советник хотел ответить, я закрыла его рот ладонью, прислушиваясь. Гвардейцы шли по аллейке в опасной близости от того места, где мы спрятались.
– Умоляю, помолчите…
И он стих – святые небеса! – он послушался. Его руки приподнялись вверх и опустились. Кажется, он растерялся. Грозный, мрачный, всесильный Райт не знает, как реагировать на мое поведение!
Когда опасность миновала, я медленно убрала руку от его горячих губ, вдруг осознав всю чудовищность происходящего.
– Мне нужна ваша помощь, – сказала я, пытаясь заключить в эти несколько слов всю суть проблемы.
– Не сомневаюсь, – произнес мужчина. – Не думаю, что ты вылезла в окно ради чего-то другого.
Это прозвучало как-то оскорбительно, но я решила пропустить колкость мимо ушей.
– Как я могу попасть в вашу спальню?
– Не уверен, что даже при моем железном терпении, это хорошая идея.
Его голос изменился – в нем появилось множество неясных полутонов, глубоких, вкрадчивых, дразнящих.
– Но мне нужно с вами поговорить. Это очень важно, и это спасет жизнь нам обоим.
– Заинтригован, – усмехнулся Райт, – но у меня есть сомнения, что в моей спальне ты будешь в безопасности, Джина.
– У вас там что… злая собака? – выпалила я, не понимая причину отказа.
Да, я действительно не понимала. Мне было всего семнадцать. Откуда мне знать, что опасность может грозить от самого Райта, жившего отшельником с тех самых пор, как он изгнал супругу.
Несмотря на мою наивность, Берингер не стал издеваться.
– Хорошо, Джина, раз ты так настаиваешь. Но говорить мы будем там, где нет кровати. Пойдет?
– Где угодно, только с вами.
Он снова молчал, а я сходила с ума, не зная, какая именно мысль посетила его голову.
– Пойдем, – мужчина схватил меня за руку и потянул за собой.
Шел он быстро, а я бежала следом. Но мне, наконец, было не страшно. Абсолютное спокойствие. Я уцепилась за его ладонь обеими руками – какие сильные и крепкие у него пальцы…
– Джина, шевелись! – … и какой грубый несносный характер.
Мы оказались у железной решетки, за которой таился вход во дворец. Покуда нас не увидели, Райт торопливо извлек ключи.
– Никогда бы не подумал, что буду бегать от своих же стражников, – недовольно пробубнил он, открывая решетку, – одного моего слова хватит, чтобы они выполнили любой приказ и, если надо, потеряли память.
Мы стали петлять по катакомбам, пока не оказались в крыле, отведенном прислуге.
– Этим путем господа часто водят своих любовниц, поэтому на нас никто не обратит внимания, – проговорил Берингер.
Мы шли совершенно спокойно по мрачным коридорам, а затем и по извилистой лестнице, пока не достигли покоев Райта. У самой двери, мужчина отпустил мою руку.
– Вы же сказали, что мы не пойдем в вашу комнату, – прошептала я, наблюдая, как он шарит по карманам в поисках нужных ключей.
– Я сказал, что мы не пойдем в спальню, Джина, но ничего не говорил о рабочем кабинете, – и добавил так, чтобы я не услышала: – Хотя не вижу принципиальной разницы.
Опасность могла исходить не только от кровати, но и от стола, за которым Райт работал, и даже от стены…
Нас встретил камердинер со свечой в руке и с недоумением взглянул на меня, затем беспристрастно осведомился у Райта:
– Я могу быть свободен, милорд?
– Будь любезен.
Берингер грубовато втянул меня в кабинет и закрыл дверь. Некоторое время он сыпал проклятиями, зажигая свет.
– Вам чем-нибудь помочь?
– Сядь и помолчи, – последовал топорный ответ.
Когда все было готово: свечи и лампы зажжены, я сидела на стуле, Берингер нервно извлек сигару и закурил, расслабленно выдыхая. Мужчина опустился на краешек стола и впервые за то время, что мы были в кабинете – на его чертовой территории! – взглянул на меня.
– Ну что ж, Джина, рассказывай. И желательно быстрее.
Ему неприятно мое присутствие – очевидно. Он и пяти минут не может провести со мной наедине.
– Вы могли бы не курить в моем присутствии? – не знаю, право, когда обрела такую смелость.
К моему изумлению, у Райта еще сохранились представления об этикете. Он затушил сигару, сложил на груди руки и выжидающе изогнул бровь.
– Мы, конечно, можем сидеть здесь до утра, Джина, – проговорил он, – но у меня были планы на эту ночь.
– Свидание?
Райт усмехнулся.
– Не заставляй меня повторять в третий раз, какой я хороший муж. Я говорил о сне. Но раз мы никак не можем перейти к делу, – он прошагал к шкафу, достал два бокала и бутылку вина, – предлагаю выпить.
– Благодарю, но я еще не в таком отчаянии, чтобы пить вместе с вами.
Думаю, мои слова его оскорбили. Советник обернулся, пронзая меня рассерженным взглядом, и я сдалась:
– Если только один бокал.
***
Райт не отводил от нее взгляда – девчонка, которая даже не осознает, насколько она притягательна. И насколько ненавистна сама мысль, что он не может держать себя в руках.
Еще один глоток вина…
Мужчина покосился на портсигар, стиснув зубы.
– Я теряю терпение, Джина.
И это было правдой.
Девушка глубоко вздохнула и выпалила:
– Сколько ваша жена провела в монастыре?
Райт обескуражен. Ошеломлен.
– Какого черта ты решила, что я буду разговаривать с тобой о Стелле?
Действительно, какого черта? Может, все дело в вине?
Девчонка ерзает на стуле, теребя рукав платья. Трогательная, маленькая, но настойчивая до безумия.
– Вы можете просто ответить на вопрос? Это не так сложно. Я же не спрашиваю…
– Джина, – прорычал он, – давай по существу, а? Я не готов терпеть тебя здесь до утра.
Пожалуй, это было доходчиво. Однако леди из Хоупса смотрит упрямо. Вот дьявол!
– Три года, – выпалил он, – она там три года, ясно?
– Да…
– И? Что еще хочешь узнать?
– И долго еще пробудет?
– Боже, – тяжелый вдох, – ты с ума сошла? Какого, мать твою, ты устроила мне допрос?
Она вжалась в спинку стула, и Берингер понял, что кричит. Кричит на женщину. Он никогда не позволял себе крик, считая намного разумней обстоятельный разговор. Даже на Стеллу он никогда не повышал голос, учитывая ее предательство.
– Я буду весьма благодарна, – вдруг проговорила Джина, внимательно наблюдая за ним, – если узнаю, с кем именно вы ее застали. И учтите: не смейте на меня кричать. Я спрашиваю это не из-за праздного любопытства.
Это было в разы лучше холодного душа. Берингер нервно потянулся к портсигару.
– Помолчи, Джина, – прорычал он, – хотя бы секунду.
– Вы ее любили?
– Черт… – он быстро закурил, сделал несколько глубоких затяжек. – Это тоже не из-за праздного любопытства?
Кровь бурлит в венах, заставляя Райта искренне презирать нахалку, но, тем не менее, эта девица необходима ему. Именно сейчас. Рядом. В опасной близости.
– Какое отношение имеет моя личная жизнь к твоим проблемам? – придал он голосу призрачного спокойствия.
– Эдмунд хочет, чтобы… – начала она довольно резко, но осеклась.
И так всегда рядом с ним.
– Говори, Джина, я уже на взводе.
– Он хочет, чтобы я… чтобы вы… мы…
Она жует слова, не поднимая головы. А его бесят все эти «мы – вы – я», которые она произносит своим маленьким аккуратным и безумно чувственным ртом.
– Что бы что, Джина?
– Чтобы вы в меня… то есть я вас в себя…
Господи, это выше его сил. Он затушил сигару, направляясь к остроумной девчонке, которая игрой слов довела его до крайнего бешенства. Сев напротив нее на корточки и заставив бедняжку трижды измениться в лице, он выпалил:
– Послушай меня внимательно, девочка, я, наверно, совершенно не похож на тех галантных, добродушных мальчиков, с которыми ты имела дело в своей деревенской глуши. И я не намерен терпеть тебя дольше, чем потребуется, чтобы договорить чертово предложение до конца.
– Выставите меня за дверь? – спросила она, нахмурившись.
А смог бы он?
– Так ты скажешь, наконец, зачем пришла или будешь задавать глупые вопросы и дальше?
– Прежде, чем вы продолжите вести себя, как самый последний мерзавец на свете, позвольте последний глупый вопрос, после чего я любезно откланяюсь, лорд Берингер, – проговорила она, – так вот, мой вопрос…
Он положил руки на подлокотники ее кресла, и девчонка затихла, напряглась, испуганно заглядывая в глаза Райта.
– Вы можете не вторгаться в мое личное пространство? – пискнула она.
– Это и есть твой последний глупый вопрос?
– Нет, я… нет.
– Люди, которые называли меня мерзавцем, жили относительно недолго, Джина.
– Это меня не касается.
– Прими это к сведению.
– Отойдите от меня, – она сделала слабую и неуверенную попытку возмутиться.
– А если нет? – усмехнулся он. – Что будешь делать? Мы уже битый час пытаемся понять, что тебе от меня нужно, и я начинаю подозревать, что пришла ты не для того, чтобы разговаривать.
– Эдмунд сделал мне предложение! – она буквально задохнулась, говоря эту необъяснимую фразу. – Он требует, чтобы я влюбила вас в себя. Теперь вам понятно, зачем я пришла?
Райт резко поднялся, глядя на наивную соблазнительницу сверху вниз.
– Ты уверена, что поняла все правильно? – с сомнением спросил он.
– Вы считаете, фразу: «Вы станете королевой Хегея», можно понять как-то по-другому?
– Может ты подумала, что он сказал именно это?
– Я не подумала, он так и сказал. И что другое, скажите на милость, могла означать эта фраза?
– Что он хочет с тобой переспать, допустим, – отозвался Берингер, – это тебе в голову не приходило?
Она смертельно покраснела, но глаз не отвела.
– Нет. Он хочет на мне жениться. Но делает это не потому что ему нравлюсь я, а потому что ему не нравитесь вы.
– Поверь, наши отношения с принцем – это моя проблема. Единственное, что мне до сих пор непонятно: зачем ты пришла? Похвастаться?
Она медленно поднялась, сжимая кулаки в немой ярости.
– Лорд Берингер, не путайте меня со своей драгоценной супругой. Я, на самом-то деле, не в восторге от этого брака.
– Тогда у вас, – проговорил он, – гораздо больше общего, чем я думал: она тоже не в восторге от своего брака.
Девчонка втянула воздух в немом порыве бессилия. Она сделала шаг в сторону, но мужская рука схватила ее за предплечье.
– Какая нормальная женщина не захочет стать королевой? – спрашивая, Берингер внимательно глядел в ее лицо. – Иметь все? А, Джина?
– Может дело в том, – трепеща от ярости, процедила та, – что я не нормальная женщина? Я не хочу быть игрушкой в вашей с ним войне из-за другой женщины. Какие вам нужны доказательства в искренности моих слов? Я бы не пришла к вам, человеку, который меня презирает, и не молила бы вас помочь, если бы у меня был другой выход! Вы единственный…
Его пальцы разжались, скользнули вверх к ее лицу. Обхватив ладонью ее острый подбородок, Райт слегка надавил на ее распахнутые губы, заставив замолчать.
Девушка онемела, нет, даже больше – судорожно вдохнула, хлопая ресницами.
– Нам нужно многое обсудить, Джина, если ты готова играть во взрослые игры, – костяшки его пальцев заскользили по линии ее подбородка, – пути назад уже не будет.
– Я готова.
***
До последнего момента я не верила, что Берингер передумает. Несколько раз я даже мечтала о том, что хлопну дверью и уйду с гордо поднятой головой. Однако все вдруг изменилось. Напряженность и нервозность Райта быстро уступили сосредоточенности и здравому смыслу. Лорд-начальник снова обрел способность рассуждать без эмоций. Хотя о том, каких усилий ему это стоило, я могла лишь догадываться.
– Эдмунд хочет, чтобы я потерял голову? – переспросил Райт, когда я подробно пересказала ему беседу с принцем.
– Да. Вы сможете изобразить нечто подобное?
Он странно усмехнулся.
– Поверь, это будет несложно.
– Нам придется проводить много времени вместе.
– Я переживу.
– Возможно, принц захочет доказательств вашей страсти, – предположила я.
– Каких? Спрыгнуть с моста?
– Подарки, знаки внимания и прочая ерунда.
– Хочешь, чтобы я дарил тебе подарки? – Райту эта затея явно не нравилась.
–Нет, но было бы странно, если бы вы этого не делали, – ввернула я, – но если вы считаете, что вам хватит таланта изображать из себя влюбленного и без подарков, я не возражаю.
– Отлично.
– И самое главное, вы должны быстро охладеть ко мне потом. Эдмунд поймет, что наш брак не даст ему никаких преимуществ и расторгнет помолвку.
Берингер сложил на груди руки, опустил голову и тихо, но очень оскорбительно, рассмеялся.
– Как замечательно у тебя все получается, – вымолвил он, – не думаешь, что все может быть не так просто?
– Увидим, – бросила я беспечно. – Главное, мы оба заинтересованы в том, чтобы я вернулась в Хоупс.
– Ты даже представить себе не можешь как, – проговорил советник, – а теперь нам нужно вернуть тебя в покои, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что ты была здесь со мной.
Он безмолвно протянул мне руку. Я уже знала этот жест, он означал: «Иди ко мне, женщина, и не смей спорить!» И всякий раз, когда он так делал – проявлял свою мужскую властность – я хотела сказать ему твердое и категоричное: «нет».
– С тобой придется несладко, Джина, – вымолвил Берингер, – если не хочешь мне подчиняться, нам придется пересмотреть условия нашего сотрудничества.
Я стиснула зубы, с притворной любезностью вложив руку в его ладонь.
– И с этих пор так будет всегда, – удовлетворенно отозвался Райт.
Еще чего! Но, думаю, подобный ответ изрядно подпортил бы ему настроение. А с некоторых пор состояние Берингера стало для меня более, чем важно.
Мы расстались у моих покоев, успешно преодолев расстояние от его комнаты до моей. Советник пожелал мне доброй ночи, и я ответила ему тем же, понимая, что теперь в мои сны с его участием вмешаются новые краски.
Я прокралась к постели, заметив на кровати подруги неподвижную тень.
– Ну, Джина, до сих пор будешь скрывать от меня правду? – раздался провокационный вопрос Элины.
Я вздохнула, посмотрела на нее и сказала первое, что пришло на ум:
– Я была на свидании.
– И кто же этот счастливец?
– Райт Берингер.
Обоюдный тяжелый вздох предвещал рассвет самого трудного дня в моей жизни.