Глава 8
Я протиснулась сквозь столпившихся на балконе девушек. Камилла и Сибилла тотчас обступили меня с двух сторон и, проследив, куда я смотрю, принялись сбивчиво пояснять:
– Это отряд восточного направления…
Всадники прибыли утром, посеяв в рядах претенденток настоящую панику. Девушки выскочили на балкон, чтобы понаблюдать, как статные мужчины в военном обмундировании, движутся ко входу во дворец.
Всюду слышалось благоговейное: «Да, они настоящие дикари… я слышала, что мужчины на войне ведут себя ужасно…» И, наверняка, это было правдой, но меня заботило иное – для чего они здесь, и что случилось там, откуда они прибыли?
– Это люди Берингера, – сказала Камилла, – это может быть интересным.
– Думаешь, кто-то хочет выманить этого зверя из дворца? – подхватила ее мысль Сибилла.
– На кону королевская корона, почему бы и нет.
– Идея не выгорит, Берингер всегда исполняет приказы короля, даже если ему будет нужно разорваться на части.
– Хочешь сказать, что он бросит командование армией, даже если там случилось что-то серьезное? – изумилась Камилла. – Ради того, чтобы контролировать Эдмунда и процесс сватовства?
– Нет, я хочу сказать, что он один из тех, кто умеет решать проблемы по мере их поступления.
Я слушала девушек в напряженном раздумье, понимая, что баланс сил слишком шаток, чтобы я лишилась такой фигуры, как Райт. Что будет со мной, если он уедет?
– Дамы! Реверанс! – послышалось за нашими спинами.
Это была мадам Жизель, которая сопровождала ее величество Генриетту Сафскую.
Девушки присели в реверансах и умолкли, разглядывая королеву, которая, пользуясь случаем, разглядывала их. Генриетта была прекрасна. Ее пышное платье с традиционным квадратным декольте и кружевами, белоснежный парик, изящный веер были произведениями искусства. Королева глядела на нас, приподняв подбородок и доброжелательно изогнув брови. Правда, доброжелательность ее была фальшивой, как и улыбка, потому что все знали, насколько бессердечной была эта женщина.
– Я вернулась из Листана, чтобы лицезреть эти прелестные создания, – проговорила она, наклоняя голову в сторону нашей наставницы. – Они воистину прекрасны, но достойна королевского выбора всего одна.
Королева была высокой, стройной и, несомненно, красивой.
– Ваше величество, позвольте, я представлю вам…
Генриетта остановила Жизель взмахом веера, сделала несколько шагов навстречу, оглядела наши лица.
– Не утруждайте себя, мадам, – вымолвила она властно, – я дорожу своим временем, поэтому попрошу некоторых из этих леди навестить меня сегодня после обеда. Я говорю о леди Брианне, леди Розетте и леди Джине.
Мое имя в череде этих благородных имен? О, это нонсенс.
Объявив свою волю, королева глянула поверх наших голов на примчавшихся ко дворцу всадников, затем сделала нетерпеливый жест фрейлинам.
Катастрофы множились с необъяснимой скоростью. А еще – я ощущала себя приманкой, марионеткой, которую сильные мира сего пытаются использовать в своих необъяснимых целях.
Перед посещением будуара королевы, я переоделась в парадное платье. Элина, которая старательно изображала из себя обиженную и отвергнутую подругу, поколдовала над прической.
– Вплети в волосы красную ленту, – сказала я, стараясь, чтобы просьба прозвучала естественно.
После обеда явились сопровождающие, дав повод думать, что меня отведут не к королеве, а бросят в темницу. Впрочем, я не знала, что из этого хуже.
Будуар Генриетты был изыскан и ярок. Золотые драпировки на постели, белые пуфы, инкрустированные камнями шкатулки и в придачу ко всему милый звонкий папильон, носящийся под ногами.
Я пришла последней. Королева сидела в кресле у окна, положив ноги на скамеечку. Рядом тихо ворковали ее фрейлины. Брианна и Розетта смущенно пили чай, сидя на софе.
– Дитя, присядь, – королева вышивала, ловко работая иглой.
Начался длинный нудный разговор ни о чем. Генриетта молчала, слушая россказни своих фрейлин, изредка складывая губы в лукавую улыбку. Из претенденток болтала только Брианна. Мы с Розеттой переглядывались и время от времени приникали к чашкам с чаем.
– Ваше величество, к вам посетитель, – на входе показалась камеристка.
– Совершенно забыла, – отозвалась королева, – просто вылетело из головы, – и обращаясь к нам: – надеюсь, вас не смутит, юные леди, если сюда войдет мужчина?
Мы, естественно, наперебой кинулись заверять, что нисколько. И я бы ничуть не смутилась, если бы этим мужчиной оказался не лорд Берингер.
Он тоже не ожидал меня здесь увидеть. Сухо, коротко поздоровался с дамами.
– Райт! – королева протянула ему обе руки, которые мужчина с готовностью поцеловал. – Прости, я совершенно забыла, что мы договорились поболтать.
Сомневаюсь, что Райт когда-то в своей жизни хотел с кем-нибудь «поболтать».
– Я могу зайти в другой раз, – произнес он, бросая на меня мимолетный взгляд.
– Боюсь, в другой раз я буду слишком занята, – надула губы Генриетта, – если тебя не коробит присутствие юных леди, предлагаю обустроиться в кресле напротив. У меня к тебе есть разговор.
Райт был безразличен и предельно собран. Как никогда. Не смотря на кажущуюся непринужденность их общения, оба хладнокровно глядели в глаза друг друга.
– Я была в Листане, – королева сделала несколько глотков чая.
Райту тоже налили напиток, но мужчина был абсолютно неподвижен.
– Я знаю, ваше величество.
– И, конечно, знаешь, что я получила письмо от своей фрейлины.
– Да.
– Это письмо предназначалось тебе, – взмах тонких пальцев Генриетты, и к Берингеру поднесли поднос, на котором лежала записка.
Он взял, беспечно убрал в карман.
– Не прочтешь? – коварно осведомилась королева, явно ожидая от него другой реакции.
– Возможно.
– Она пишет тебе каждую неделю вот уже три года. Не время ли простить ее?
– Нет.
– О, Райт, не будь так жесток к своей супруге. Ты же знаешь, как мы дружили. Она нужна мне здесь. При дворе.
Фрейлины, слуги и претендентки внимательно слушали этот разговор. Я глядела на советника, лицо которого оставалось строгим, хладнокровным, сосредоточенным.
Зная его, я могла представить, как сложно ему было не послать ее величество к дьяволу.
– Обещай хотя бы подумать. Она так несчастна. Три года в заточении – это слишком строго, – невзирая на жесткость слов, королева мягко улыбнулась, затем глянула на нас и спросила: – Вы ведь считаете так же, леди?
Какое унижение для мужчины обсуждать предательство его женщины. И как бы я ни недолюбливала Райта, я не смогла смолчать:
– Будь моя воля, она сидела бы там до седых волос.
Думаю, Генриетта добилась своего – в этой фразе она уловила ответы на все невысказанные вопросы, и хищно улыбнулась.
– Такая горячность присуща всем молодым женщинам, – сказала она, снисходительно наклоняя голову, – говорить, не подумав. Впрочем, не будем осуждать Джину за жестокосердие. Она слишком юна, чтобы понимать что-либо о браке. Правда, лорд Берингер?
Я взглянула на Райта, рассчитывая на его ответную поддержку, но он изрек:
– Вы, как обычно, правы, ваше величество.
– Так ты подумаешь над моими словами?
– После наших бесед, мне всегда есть о чем подумать, – ответил он.
Королева едва уловимо усмехнулась.
– Надеюсь, ты составишь мне компанию за ужином?
– Вы прекрасно знаете, что я буду занят.
– Печально, – улыбка королевы померкла, – я надеялась, мы обсудим последние сплетни.
Это было то еще издевательство.
– С удовольствие сделал бы это, если бы не конфликт в Мейхете. Но вы же прекрасно знаете об этом неприятном факте, – глаза Райта сузились, – иначе бы сюда не прибыл мой наместник.
Пальцы Генриеты вдруг с неприятным скрежетом впились в подлокотник.
– О, Райт, только не говори, что битва у границ Хегея так тебя обеспокоила? Там же всегда гибли люди.
– Да, разные недоноски из сакрийцев, – выругался Берингер, явно забывая о дамах, – но меня беспокоит не это, ваше величество, а отряд хегейских гвардейцев, переодетых в обмундирование Сакры.
Генриетта молчала, напряженно глядя в лицо Райта.
Мы ничего не понимали, кроме того, что сейчас – перед нами – железная королева сдает позиции.
– Что ты хочешь этим сказать? – вымолвила она обескровленными губами.
– Ничего. Констатирую факт.
Королева нервно втянула воздух, затем бросила:
– Ну, все довольно. Я утомилась. Оставьте меня.
Это относилось ко всем без исключения, но Берингер продолжал невозмутимо сидеть в кресле, не спуская с королевы взгляда. Она, так же, как и я, и как многие другие, боялась этого дьявола. Всего в черном, широкоплечего, высокого, сильного.
Я вышла на парковую аллейку и медленно брела к той самой беседке, в которой танцевала с Эдмундом. Мне казалось, что у всего происходящего есть вполне логическое объяснение – Райта хотят отстранить от двора любым способом, будь то война, спровоцированный мятеж или девчонка, вроде меня. Я заложила за спину руки, задумчиво шагая вперед, как вдруг врезалась в кого-то, а вернее уперлась в чью-то широкую грудь.
– И в каких облаках ты витаешь, девчонка? – спросил Берингер. – Ты чуть было все не испортила.
Я медленно подняла голову, прищуривая один глаз от назойливого солнечного света.
– Королева тоже против нас, так ведь?
Райт, кажется, выругался, бросил по сторонам обеспокоенный взгляд, затем взял меня под локоть, увел к лавочке. Пришлось сесть.
– Она хочет понять, не сговорились ли мы. Пойми, в этом случае ее план провалится.
– Ее план?
– А ты считаешь, все это придумал Эдмунд? Принц всего лишь пешка на шахматной доске, Джина. Я поклялся защищать его. Это слово чести. Но в верности этой суке я не клялся.
Я едва не упала с лавки. Слишком резко и прямолинейно звучали его слова. Слишком даже для меня.
– Объясните мне, что происходит.
Ему не нравилось, когда я чересчур много требовала. Да, что скрывать, ему не нравилась я.
– Хочу понять, почему они все так вас ненавидят. Все, исключая короля. Если бы я могла объяснить ненависть принца его связью с вашей женой, все было бы логично. Но при чем здесь королева? Чем вы ей не угодили?
Похоже, мои «глупые» вопросы оказались еще и не к месту.
– Прими совет, Джина: не стоит играть во взрослые игры со взрослыми людьми не зная элементарных правил.
– Я не ребенок!
По его губам пробежала усмешка, утверждающая, что Райт считает иначе.
– Я не собираюсь учить тебя, как плести интриги.
Он повернул голову, и, проследив его взгляд, я увидела на аллейке Элину, которая искала меня.
И увидит здесь… с ним…
Я резко вскочила на ноги, подошла к Райту.
– Милорд, прошу, потерпите, это недолго. Я потом вам все объясню.
Он нахмурился, а я обвила его шею руками, прижалась щекой к мужской груди. Мое сердце в этот момент стучало невероятно громко, и Райт, бьюсь об заклад, слышал этот вселенский набат. Я встала на цыпочки, мои пальцы скользнули ему на затылок, зарываясь в жесткие волосы. Реакция мужчины была необъяснима: он не двигался, просто мерно втягивал носом воздух. Представляю, как он зол.
– Она ушла? – шепнула я.
Райт ответил мягким, едва уловимым прикосновением к моим волосам, будто попробовав их на ощупь.
– Она ушла, милорд? – повторила я громче.
Горячая мужская ладонь, освобожденная от перчатки, легла на мою талию. Все то же самое происходило и на балу – он тоже касался меня, но… не так как сейчас.
Я отстранилась, боясь посмотреть в глаза советника, но он привычным жестом вздернул мой подбородок.
– Давай договоримся, Джина, – его глаза стали черными, как ночная мгла, – что ты никогда больше не станешь так делать.
Такие предупреждения он отдавал крайне редко. Сразу понимаешь, если нарушишь, проще покончить с собой.
Разумеется, ему было неприятно. Но я должна была убедить Элину, что мы с Берингером милуемся в парке, а не обсуждаем заговор. Пришлось чем-то пожертвовать.
– Клянусь, – заверила его.
– Это ради тебя самой.
Конечно ради меня. О ком еще он будет так беспокоиться?
***
Каких усилий ему стоило вынести эти объятия! Если бы знала эта девочка на грани какой катастрофы находится, бежала бы прочь. Берингер не романтик. Его звериное желание может быть опасно.
Хладнокровие?
Он забыл это слово.
– Она ушла? – раздался напуганный встревоженный голос Джины.
Он втянул носом воздух, ловя запах ее волос. Дикий мед…
Эти волосы захотелось потянуть, собрать в кулак, но Райт лишь слегка прикоснулся, ощущая их невероятную мягкость.
– Она ушла, милорд?
Какая разница? Или его девчонка способна думать о чем-то помимо их сверхчеловеческой близости. Соблазняющей близости тел.
Джина отстранилась, и, кажется, ей стало стыдно и… страшно. Снова этот страх – приманка для него. Ее губы – ловушка. Они подрагивают…
Следующую часть их диалога Райт почти не помнил.
Какого черта? Он не монах, не праведник, не давал обетов и зароков. Он просто безумно и остервенело хотел эту женщину. Всю. С непокорной душой, гибким телом, со всеми пороками и недостатками. И, похоже, королева слишком хорошо его знала, делая ставку на девицу из Хоупса. Да, Райт любил беззащитных девчонок с норовом волчицы. И он хотел быть их идолом преклонения, единственным и незаменимым.
– Я вплела в волосы красную ленту, – произнесла девушка.
Ее голос, такой спокойный и сосредоточенный.
– И что?
– Красная лента – сигнал Эдмунду. Мы должны будем встретиться.
– Да? – ревность, злость и сокрушающее бессилие. – Не забудь взять вино.
Она вскинула глаза. Кажется, рассердилась.
– Берингер, у вас отвратительное чувство юмора.
– У меня много других достоинств, – парировал он.
Она покраснела. Великолепно и невинно. Да, она была невинной. Ее никто не касался, никто не целовал эти губы. Что будет, если он поцелует их?
– После встречи с принцем, я должна буду увидеть вас, – они задвигались, ввергая его в пучину неконтролируемого желания.
– Хорошо. Это все?
– М-да, – неуверенно. – Вы торопитесь?
Черт побери, да. Еще секунда и играть в игры будет поздно.
– Я занятой человек, Джина.
– Нас должны будут застать… имею в виду…
– Я понял, – резко оборвал он. – Но, по-моему, нас только что видела твоя подружка.
– Элина? Она никому ничего не скажет. А нам нужен кто-то болтливый.
– Прислуга?
Девушка кивнула.
– Но мы должны выглядеть пристойно…
– То есть быть одетыми?
Снова ее щеки горят, но она старательно делает вид, будто разговоры об интимной стороне дела ее ничуть не смущают.
– Что ты подразумеваешь под словом «пристойно»? – коротко усмехнулся советник.
– Вы же понимаете, что изображать чувства нужно очень тонко? Придумайте что-нибудь, но никаких перегибов. Иначе наши отношения будут выглядеть недостоверно.
Райт прекрасно знал способ сделать эти отношения дьявольски достоверными.
– Это все, что ты хотела сказать, Джина?
– Теперь да.
– Отлично, – мужчина сделал несколько шагов в сторону, но ее робкий голосок остановил его.
– Милорд, ваш отряд… то, что вы говорили королеве… вы…вы не уедете в Мейхет?
Райт медленно обернулся – он просто должен был увидеть ее лицо в этот момент.
– Хочешь, чтобы я остался?
Девушка нетерпеливо заламывает пальцы. Понимает, что в его вопросе кроется какой-то смысл, но уловить не может.
– Ты хочешь, Джина?
– Вы ведь единственный, кто…
Снова перебивает:
– Этого достаточно.
Она краснеет, дышит часто и тяжело.
– Так вы останетесь?
– Опять глупый вопрос, Джина, – медленно произносит он, а во взгляде: «Скажи мне, попроси меня…».
– Я хочу, чтобы вы остались со мной. Вы останетесь?
– С тобой? – он может играть словами вечно.
Райт медленно двинулся к ней – шаг за шагом. И в его взгляде было нечто такое, что заставило девушку отступить.
– Так мы договорились? – вдруг спросила она, упирая ладонь ему в грудь.
Берингер бросил взгляд вниз на ее тонкую дрожащую руку, которая стала преградой между ними. Удержаться невозможно… Его пальцы скользнули по ее запястью, мягко обхватили. Ее широко распахнутые глаза налились ужасом, дыхание оборвалось…
– Что вы де… – о, небо!
Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал, глядя в ее глаза. Глядя хищно, дико, яростно.
– Так пойдет, Джина?
– … ммм… ч-что?..
– Это выглядит пристойно или мне придумать что-то еще? – пока он растягивал слова, хрипло, дразняще, он ласкал подушечкой большого пальца место поцелуя.
Горячо!
– Да… в самый раз… я…
– Может нужно что-то другое?
– Нет.
– Все в порядке, Джина?
– В полном.
– Тогда увидимся ночью, – он отпустил ее руку, аккуратно убрал ей за ухо темную прядку, выбившуюся из прически. – Будешь ждать меня?
Она едва могла прошептать: «Куда ж я денусь?»
Глава 9
Он был настоящим извергом! Деспотом! Тираном!
Я ходила вокруг алтаря в пустой молельне, недовольно бурча. Тихие шаги на входе вынудили меня остановиться и прикусить язык.
– Не хотел вам мешать, леди, но вы, кажется, закончили молитву? – красный бархатный камзол невероятно шел лощенному молодому наследнику. Светлые волосы были собраны в высокий хвост.
– Ваше высочество, – я обернулась, исполнила реверанс.
– Мне доложили, что вы хотите меня видеть, – произнес он, вальяжно облокачиваясь плечом о косяк двери. – Вас так напугала встреча с моей матушкой?
Вопрос в лоб, но я нашла, что ответить:
– Я была опечалена тем, что вы ей ничего не рассказали, – мягко улыбнулась, прикинувшись полной идиоткой, – она пригласила меня к себе вместе с другими девушками и я…
– Леди Джина, – оборвал мою речь Эдмунд, – вам не стоит беспокоиться из-за ее величества. Я же дал вам слово. Неужели клятва наследника крови для вас ничего не значит?
– Конечно, я вам верю, – слегка потупилась, стараясь не переиграть эту «партию». – Но не лучше ли рассказать обо всем королеве?
– Вы полагаете, есть что-то, что можно скрыть от моей матери? О, леди Джина, вам многому предстоит научиться. А самое главное, вам следует научиться смирению. Если я говорю вам, что нужно делать, вы должны делать. Согласитесь, это малая цена за корону.
– Конечно, я полностью согласна.
Черт побери, он не хочет говорить о матери. Умно.
– Как обстоят дела с моим советником? – принц подошел ближе и взглянул мне в глаза.
– Кажется, он меня презирает, – ответила я предельно откровенно.
Эдмунд не сводил с меня светлых прищуренных глаз, пытаясь понять, способна ли я на ложь.
– Леди, всему свое время. Жаль, что вы пропустили уроки мадам Жизель. Она многому бы научила вас. Хотя, убежден, что Берингер обожает невинность.
Не знаю, удалось ли мне сохранить лицо невозмутимым.
– Запомните, леди, он должен не просто возжелать вас, но и влюбиться.
Это Беринеру не грозит, уж поверьте. Впрочем, я должна была ответить: «Буду стараться, мой принц!»
– Не уверена, что способна вызвать хоть искорку желания в этом чудовище.
– Придется вам постараться, – улыбнулся Эдмунд, когда услышал это слетевшее с моих губ презрительное «чудовище».
Он кротко поклонился и вышел из молельни. А меня продолжала терзать мысль: почему молодой наследник так ненавидит Райта? Из-за женщины? Но у принца полно женщин?
Я покинула храм, направившись в сторону покоев.
Признаться, я начала привыкать к дворцу: к вычурным подъемам, молчаливым завтракам в обществе Эдмунда и претенденток, даже к Мэг Ингрэм, которая тенью ходила за мной. Мрачная камеристка, которая никогда не улыбалась, но могла сразить ядовитым сарказмом.
– Добрый вечер, леди, – она встретила меня у покоев учтивым выражением лица.
Ее внимательный цепкий взгляд синих блестящих глаз был абсолютно холоден.
– Добрый, – процедила я сквозь зубы.
С каждым новым днем, казалось, права камеристки увеличивались, а мои безбожно уменьшались. Такими темпами, я скоро обнаружу в своих покоях третью кровать…
– Леди Джина, не угодно ли вам посмотреть драгоценности, которые привезли торговцы из Дивона? – спросила она, не меняя ни позы, ни выражения лица. – Его высочество желает сделать подарки всем претенденткам. Кроме того, каждая из леди сможет купить понравившиеся ей украшения, если так будет угодно.
Обычная традиция, которая требовала подготовки. Конечно, мне нужно будет нацепить турнюр, парик и пару лишних юбок, чтобы заполучить безделушку. И конечно, принцу не было до этого никакого дела.
– Где пропадает леди Элина? – холодно осведомилась Мэг, когда мы вошли в покои. – Вас обязательно должна сопровождать компаньонка.
К слову, леди Эртон сегодня была освобождена от обязанностей моей сопровождающей. Очень не вовремя.
– Я дала ей выходной, – сказала беспечно, кривясь, когда девушки затягивали корсет.
– Вы-ход-ной? – произнесла Мэг, не поведя даже бровью. – Очень опрометчиво, леди Джина. Придется мне самой выполнять при вас роль компаньонки.
«Если это заставит вас улыбаться, то – пожалуйста, – ехидно подумала я».
Когда за окном стемнело, и дворец окутал желтоватый свет огней, горничные, наконец, водрузили мне на голову шляпку с вуалью.
– Ваша компаньонка еще не пришла, – с укоризной заметила Мэг, и между бровей у нее залегла морщинка. – Безумие для женщины, дорожащей репутацией.
Мы вышли в коридор, где ожидала стража. Нас сопровождали в парадную залу, где должен был свершиться первый акт спектакля под названием «влюбленный Берингер» и похоронить остатки моего собственного доброго имени.
Когда мы вошли в зал, освещенный множеством свечей, ничего не предвещало катастрофы.
– Поклон, леди Джина, – инструктировала меня Мэг, пока мы шли по залу, – справа лорд Пурье, советник короля и наместник в Таросе, рядом граф Жорж Вокур, третий в очереди на престол, слева его преосвященство Виктор де Мотинье.
Бессчетное множество раз я приседала в книксене, чувствуя, что меня рассматривают, оценивают и выносят вердикт.
– Впереди королева Генриетта Сафская, – шепнула Мэг. – По левую руку от нее лорд де Хог…
Интересно, все эти «де» в фамилиях господ имеют столь же богатую смысловую нагрузку, что и мое «эль».
– По правую его высочество принц Эдмунд.
Как будто я могла не заметить утонченного высокого блондина в красном. Он улыбнулся мне краешком губ.
– Рядом лорд Берингер… Леди Джина, вы побледнели? – шепнула камеристка, и я впервые уловила в ее голосе понимающую улыбку.
Райт был тот же самый – циничный, властный, хмурый – но его внешний вид просто потрясал. Ворот-стойка белоснежной рубахи, темно-изумрудный дублет с ромбовидным узором, гладковыбритый подбородок, уложенные волосы – он был безумно красив. Мужчина кивнул, и я ответила ему сдержанным поклоном.
– Леди, займите свое место, – строго произнесла Мэг мне на ухо.
У зоны, отведенной претенденткам, я столкнулась с Камиллой и Сибиллой, которые восторженными жестами прокомментировали мой наряд.
Рассевшись, сложив на коленях веера, претендентки ждали даров Эдмунда. К нам поспешили лакеи с ларцами, в которых таились украшения. Словно по команде, мы распахнули крышечки. А вот теперь каждая постаралась изобразить весь спектр чувств от восторга до экстаза, чтобы выразить принцу благодарность. Внутри шкатулки нас ждал браслет с розовыми топазами. Минут десять мы примеряли, расхваливали подарки и лицемерно любовались друг другом.
Затем нам позволено было подняться и прогуляться по залу. Торговцы из Дивона рассыпались между гостями, подзывая любопытных и показывая им сокровища восточных государств.
– Советую вам остерегаться епископа Мотинье, леди, – шелестела рядом Мэг.
Рядом со мной возникли рыжие близняшки, которых, несмотря на скепсис, увлекли украшения.
– Рубин в подвеске принцессы Дивона! Ты должна это увидеть, Джина! – запищала Камилла, получив веером по плечу от сестры.
– Это рубин в подвеске императрицы, – поправила ее та.
– Какая кому разница, Сил. Это стоит видеть.
И они потянули меня к низкой софе, у которой собрались девушки.
Самой ярой любительницей драгоценностей оказалась, конечно же, Генриетта. Она восседала на софе, держа на коленях подушечку, на которой сверкал рубин, имеющий форму вытянутого ромба. Подвеска из желтого золота и столь феерично ограненного камня была триумфальной.
– Мило, – коротко, сухо с львиной долей сарказма.
Я улыбнулась, услышав эту фразу, этот низкий, рычащий голос.
– Лорд Берингер, – подняла голову Генриетта, – это все, что вы можете сказать, глядя на эту бесценную вещь?
Он пошел вперед, и все расступились, млея от его звериной энергетики.
– Позволите? – он протянул руку, и королева недоверчиво сощурила глаза, но все же любезно отдала украшение.
– И что вы намереваетесь сделать? – спросила она.
– Купить, – отозвался советник, делая кому-то жест.
Небрежно подцепив подвеску, Райт сжал рубин в кулаке, накрепко завладев. И в этот момент непонятно откуда взявшийся человек подоспел к растерянному торговцу, который еще некоторое время пытался утверждать, что рубин императрицы собственность Дивона.
– Ей невероятно повезло, – фыркнула тихо Камилла.
– Ей? – глухо переспросила я, оборачиваясь.
– Его супруге. Уверена, он осыплет ее драгоценностями, когда она вернется и кинется ему в ноги.
И, стоя между сестрами, я опять не уловила первых признаков конца света, решившего настигнуть именно меня. Хотя где-то на краю подсознания, я понимала, что рубин может достаться мне, как знак нашей с Берингером лже-симпатии. Я даже вообразила, что сейчас он подойдет, протянет мне украшение или же нет – наденет его мне на шею – и все вокруг сдохнут от зависти. Но момент истины затянулся – Райт передал подвеску своему помощнику, и тот торжественно покинул зал, оставив присутствующих корчиться в муках от банального любопытства.
Королева тоже была обескуражена. Представляю, как она возненавидела Райта за то, что он завладел вещью, которая оказалась ей по вкусу. В окружении фрейлин, Генриетта медленно поднялась с софы, плотно сжав тонкие губы.
– Лорд Берингер, стоимость этой покупки соизмерима со стоимостью одного из ваших замков в провинции, – вымолвила она тихо, но голос звенел от напряжения, – для чего столько жертв, если украшение никогда не попадет по назначению?
Знаете ли, в монастыре не носят рубиновых подвесок, подразумевала она.
Райт вдруг взглянул на меня, вынуждая мое сердце биться с невероятной скоростью. Если он заявит, что подарит рубин мне, пиши – пропало. Но этих ожидаемых слов никто так и не услышал. Хватило короткого, полного огня мужского взгляда, чтобы очевидность «назначения» подвески стала понятна каждому. Этим взглядом Берингер дал понять, кому именно принадлежит не только украшение, но и его сердце.
Тонко – ох, черт – и так пронзительно-романтично. Он купил это для меня. Он сказал всему миру о своих желаниях, но не проронил ни слова. Он признался мне в любви, но сохранил мою репутацию. И этот взгляд – пленяющий, влюбленный, жадный – этому взгляду покорилась бы любая женщина…
Королева удовлетворенно хмыкнула.
– Джина, – за моей спиной Камиллу разрывали эмоции, – ты видела, как он смотрел на тебя? Боже, да он же пожирал тебя глазами!
Да, он сделал все, как полагается. И я даже попала под его странное мужское обаяние. Если советник хотел, он хотел со страстью и… расчетом. Взаимоисключаемо? Ничуть, если мы говорим о Райте.
Протиснувшись между Сибиллой и Камиллой, которые шипели друг другу о невероятности поступка вечно хмурого лорда-начальника, я прошагала к столику с напитками. Услужливый лакей угостил меня пуншем.
– Как вам нравится сегодняшний вечер? – рядом со мной стоял епископ, Виктор де Мотинье с легкой полуулыбкой на губах.
Как мне этот вечер? Надеюсь, скоро закончится.
– Чудесно, ваше преосвященство, – вымолвила я.
– Как вам Хегей? – высокий, худощавый мужчина со светлыми волосами снова отхлебнул вина.
Хегей? О, здесь всегда что-то случается.
– Всегда мечтала побывать в столице.
– А дворец? Вам не чужды здешние нравы?
Я не позволяла себе хмуриться и кривиться из-за странных вопросов епископа. Светские беседы обязывают, знаете ли.
– Дворец прекрасен.
– А принц? Таков, каким вы представляли его? – улыбка изогнула краешек губ де Мотинье, будто он догадывался, какой ответ готов сорваться с моих губ.
– Даже лучше, – помрачнела я.
– Ваши шансы на трон весьма велики, – отстраненно заметил епископ, трансформируя эту ленивую беседу «ни о чем» во что-то весьма важное.
Однако он единственный, кто говорил ровно то, что думал.
– Полагаете? Я лишь тридцать вторая.
– Это не имеет никакого значения, дитя.
Ох, не знала я, что говорить с Виктором де Мотинье было делом нехорошим. Как не знала, что баланс сил во дворце разбит между королевой, Берингером и епископом, которые никогда и ни за что не уступят друг другу. Хотя, говоря откровенно, та беседа не была бы такой ужасающе опрометчивой, если бы не то, что случилось после. Всего несколько часов спустя…
– Вам понравился рубин? – этот вопрос вызвал прилив крови к моим щекам.
Епископ внимательно глядел на меня, а я на него. И, как ни старайся, я не смогла совладать с эмоциями.
– Супруге лорда Берингера он, несомненно, подойдет.
– Разве только ей? – его улыбка перестала быть мечтательно-холодной, превратившись в торжествующую. – А вам? Как считаете, вам подошла бы эта подвеска?
– Да, – слишком прямолинейно, но что поделать?
– А как вы находите лорда Берингера? Не слишком ли он суров и нелюдим?
– Слишком, – призналась я, – но это не умаляет его достоинств советника, как я слышала. Хотя об этом вам лучше уточнить у его высочества. Я, право слово, ничего не смыслю в политике, – и добавила улыбку: «еще вопросы?»
– Что ж, – протянул епископ, – для девицы это лишь достоинство.
На этом наша ничего незначащая беседа подошла к концу.