Глава 11. Безнаказанность
До того как солнце поднялось над горизонтом, а тьма еще окутывала провинцию, Роберт Лоусон проснулся от сильного стука в дверь. Он только пару часов назад вернулся с праздника, но уже успел погрузиться в крепкий сон. Укутавшись в свой домашний халат, Роберт спустился на первый этаж. С нескрываемым раздражением на лице мужчина открыл дверь. На пороге стоял Артур. Он был вымазан грязью, часть его одежды была в крови, так же как лицо и руки. Он сделал два шага в прихожую и посмотрел на своего шокированного брата в упор.
– Я прикончил местного паренька, Роберт, – безэмоционально произнес мужчина.
– Господь всемогущий! – Роберт отшатнулся, не отрывая взгляд от окровавленных рук брата. Страх и ступор охватили его разом.
Артур обошел мужчину и медленно направился в гостиную. Ступая грязными сапогами по белоснежному ковру, он подошел к стойке с алкоголем. Открыв одну из бутылок, он принялся вливать в себя спиртное.
Придя в себя после шока, Роберт кинулся к Артуру.
– Что произошло? О каком парне идет речь? Ты подрался с кем-то во время праздника? Отвечай же! – Роберт схватил брата за плечо и дернул в свою сторону.
Оторвавшись от выпивки, Артур сел на пол и, прикрыв лицо руками, кратко объяснил, что случилось этой ночью, особо не вдаваясь в подробности и без эмоций. Воцарилась гробовая тишина, которую прерывали только стрекотания кузнечиков под окнами. Не шевелясь Роберт пытался осознать, что натворил его брат.
– Ты же понимаешь, что тебя ждет смерть на виселице? О чем ты думал, идиот? – Роберт вырвал бутылку из рук Артура. Свободной рукой он схватил брата за шкирку и потащил в другую комнату.
В кабинете мистер Лоусон запер дверь изнутри. Швырнув своего брата на диван, стоявший с правой стороны, он принялся расхаживать из угла в угол. Голова гудела, мужчина генерировал один вариант за другим. Через тридцать минут его голос разорвал гнетущую тишину.
– Ты должен уехать, прямо сейчас. Слушай меня внимательно. – Роберт подлетел к брату и угрожающе навис над ним. – Твою одежду мы сожжем. Всем скажем, что всю ночь ты провел в моем доме. А под утро приехала повозка с экстренным известием, и тебе пришлось срочно уезжать. Кларисса и Натали подтвердят наши слова. К рассвету тебя тут быть не должно. Ты понял меня? – голос его сорвался на крик.
Разрушение репутации маячило на горизонте. Роберт так тщательно и долго выстраивал свою карьеру не для того, чтобы потерять все из-за брата глупца. Мужчину испугало собственное хладнокровие, но выход в любом случае был только один. По крайней мере в его голове. Он знал, что девушка, скорее всего, завтра придет требовать справедливости в здание управления и люди захотят узнать правду о смерти знакомого им человека. А это значит, нужно выстроить четкую позицию и обосновать ее до того, как поползут слухи.
Когда солнце встало, Артур уже покинул границы Питфолла. Не объясняя ничего жене, он собрал вещи, привел себя в порядок и на лошади пустился в бегство. Артур знал, что он не вернется в это поганое место никогда.
* * *
Аделаида вернулась в свой дом. Взяв себя в руки и попытавшись отпустить часть эмоций, она отмылась и переоделась. Собрав свои порванные и грязные вещи в мешочек, она двинулась к зданию управления. Не чувствуя ничего кроме боли и горести, она была полна решимости наказать виновного.
Роберт сидел в своем кабинете с самого рассвета. Он ждал ее и был готов к встрече. Легкий стук раздался в дверь его кабинета, а после она сразу отварилась. Молодая девушка оказалась внутри. Роберт ужаснулся, когда увидел, как она выглядит – от некогда привлекательного лица не осталось и следа. Синяки и кровавые подтеки под глазами, распухшая щека и разбитый нос говорили о жестоком избиении. Девушка первая начала разговор.
– Доброе утро, управляющий мистер Лоусон, – Аделаида поклонилась ему.
– Господь всемогущий! Что с вами произошло?! – с неподдельным изумлением воскликнул Роберт. Встав, он направился к девушке.
– Моего мужа ночью убили. Известный мне мужчина вонзил в него топор. – Еле сдерживая слезы, она продолжала: – До того он жестоко надругался надо мной и чуть не убил меня.
– Какой ужас! Известный вам мужчина? Вы узнали преступника? Кто этот негодяй?! – Роберт выгнул кустистую бровь, сочувствие отразилось на его лице. Он осторожно приобнял девушку за плечи.
– Да, управляющий. Я знаю его имя. Это был Артур Лоусон, – голос Аделаиды дрогнул.
– Что?! – Роберт отстранился от девушки и недоуменно уставился на нее. – Вы хотите сказать, что мой брат совершил все эти ужасные вещи? Вы в своем уме? Ночью Артур Лоусон был в моем доме, и это могут подтвердить моя жена и его супруга. – Не отрывая взгляд, мужчина смотрел на нее. – К тому же мой брат – уважаемый член нашего общества и приличный человек. – Роберт сделал два шага назад.
– Управляющий Лоусон, я не слепа, он был в лесу, он не мог быть в вашем доме этой ночью!
– Вы пришли сюда, чтобы оклеветать невинного человека? Какое право имеете вы так подло лгать мне? Я с чистым сердцем хотел вам помочь, увидев, в каком вы состоянии. Но вы, девушка…
Аделаида не дала ему закончить:
– Я вам не лгу! Я видела все своими глазами, управляющий! – воскликнула она.
– Значит, я вру, так? Вы сомневаетесь в моей честности? Я никогда не лгал людям. Я порядочный человек и не потерплю оскорблений в свой адрес! – Лицо мужчины побагровело, вены выступили на висках. От его крика задрожали стены.
– Артур Лоусон убил моего супруга Питера Томсона сегодня ночью, за два часа до этого он надругался надо мной и избил меня, управляющий Лоусон, я видела все своими глазами. – Слезы выступили на ее глазах, девушка развязала мешочек и кинула содержимое на стол Роберта. – Это платье, что было на мне в прошлую ночь. Взгляните на него. Взгляните на меня и на тело моего мужа, что до сих пор лежит в поле с топором в груди. – Девушка подошла впритык к столу Роберта и взглянула ему в глаза.
Мужчина почувствовал себя очень некомфортно: он прекрасно понимал, что причастность Артура неоспорима, но пути назад не было. На кону стояло очень многое.
– Я вижу только то, что вы нагло врете мне прямо в глаза. А может, все было иначе? Вы убили своего мужа и разорвали свое платье, перед этим он вас как следует поколотил за дело, а вы не сдержали свою ярость и схватились за топор. Может, вы сейчас пытаетесь выгородить себя и спастись от виселицы? – отстраненно произнес Роберт, отводя глаза.
Аделаида замолчала, опешив от такого заявления. Она поняла, к чему ведет ее собеседник. Управляющий Лоусон все решил для себя, и она ничего ему не сможет доказать. Он никогда не подведет своего брата под виселицу, и скорее повесят ее.
– Или вы видели другого мужчину, который крайне был похож на моего брата? Было темно, и вам наверняка было тяжело разглядеть преступника? – Роберт намекнул на верный выбор для девушки.
Аделаида злобным взглядом окинула Лоусона и кивнула в знак согласия, не в силах выдавить слова.
– Я закрою глаза на гнусную клевету в сторону моего брата, и мы попытаемся отыскать преступника. Примите мои искренние соболезнования. Я отправлю извещение о смерти вашего супруга в церковь, думаю, завтра его можно будет предать земле. – Роберт принялся что-то писать на бумаге.
– Спасибо, что приняли меня. Всего хорошего. – Аделаида не в силах была терпеть этот фарс и наигранность.
Покинув площадь, девушка была в отчаянии. Никто не будет наказан. Она избита и унижена, а Питер убит, и никто не ответит за это. Слезы безысходности покатились по ее щекам. Только боль была внутри, не оставив ничего другого.
К следующему утру церковь дала разрешение на захоронение на местном кладбище, и к обеду тело Питера было засыпано метровым слоем земли. Убитая горем Аделаида была готова лечь рядом с ним в могилу, только бы не отпускать. Просидев рядом с пригорком на кладбище до вечера, девушка направилась домой. В тот дом, где все напоминало о нем, каждый уголок и каждый сантиметр. Где подушка еще хранила его запах, а каждая стена уставлена его картинами.
Глава 12. Расплата
Холодная простынь не давала девушке заснуть до самого утра. Темные мысли посещали ее голову. Казалось, ничего хорошего не осталось в этом мире, и только боль и страдания наполняют его. Встав с постели еще до рассвета, Аделаида прошла в кухню в надежде застать Питера живым и невредимым, но пустынная комната не оправдала ее надежд. Оставшись наедине со своим горем, униженная и растоптанная, оставшись без возможности лицезреть муки и смерть мучителя и убийцы, Аделаида по кусочку отпускала тиски, что сдерживали ее теневую сторону – ту, которую когда-то ее бабушка сумела побороть и глубоко спрятать внутри внучки. Не было нужды более оставаться милосердной и эмпатичной.
Взглянув на себя в зеркало, она не почувствовала ни капли жалости. Аделаида думала, могла ли она что-то исправить или изменить. Прокручивая у себя в голове эту ночь раз за разом, разбирая по частям свои слова и действия, она понимала, как глупо поступала, словно кто-то специально толкал ее на необдуманные действия. В этот день она не выходила на улицу. Солнце больше не радовало ее глаз. Увядающие цветы и травы не вызывали у нее интереса. Плотно заперев ставни на окнах, девушка сидела на кухне и разглядывала картины Питера, водила пальцами по холсту, то улыбаясь от воспоминаний, то снова заходясь плачем, когда осознание произошедшего обрушивалось на ее плечи с новой силой.
С каждым новым днем Аделаида выглядела все хуже и хуже. Ее прекрасные волосы превратились в солому, кожа стала еще бледнее прежнего. От постоянных недосыпов и недоедания она сильно похудела, щеки ее впали, под глазами образовались черные круги, гематомы быстро сходили с ее лица и тела, но боль с каждым днем нарастала только сильнее.
Прошло уже пять дней, как девушка добровольно стала затворницей. Сон практически оставил девушку, и ночами она просто лежала, не смыкая глаз, смотря в потолок. В одну из таких ночей Аделаида по обыкновению бодрствовала. Внезапно со стороны кухни ее внимание привлек легкий шум. Словно в открытое окно влетел поток воздуха. Встав с кровати, девушка медленно приблизилась к кухне. Темнота, окутывавшая эту комнату, не давала шансов разглядеть что-либо. Она сделала еще пару неуверенных шагов и уперлась в обеденный стол. Четкое осознание присутствия еще кого-то в комнате немного испугало девушку, и она резко обернулась. В дверном проеме стояла старушка. Грустными глазами она смотрела на внучку, белое свечение исходило от нее в разные стороны. Она сделала несколько шагов и дотронулась до девушки. Взяв её ладонь в свою, она произнесла:
– Прости меня, дитя, я не смогла сберечь тебя. Я чувствую всю твою боль и больше всего мне хотелось бы забрать ее у тебя. Но тьма внутри тебя пугает меня очень сильно. Ты поддаешься ей, хоть клялась бороться за свою душу. О моя маленькая, – Астерия погладила внучку по еще припухшей щеке.
Слезы снова потекли по щекам девушки. Она прижалась к бабушке всем телом, ей даже казалось, что она чувствует ее тепло, ком в горле и всхлипы не давали ей говорить. Бабушка, поглаживая Аделаиду по голове, продолжала:
– Вернись к свету, дитя. Я знаю, это сложно. Я знаю, как тебе страшно. Но свет исцелит тебя, а тьма поглотит полностью. Ты же видела, как этот изверг умылся водой из источника, он уже поплатился, коснувшись воды грязными руками и осквернив священное место. Отпусти свою обиду. Сила человеческого сердца во всепрощении. Мы всегда выбирали трудный путь добра, так не сойди с него. – Астерия слегка отстранилась от внучки, поцеловала ее в лоб и начала таять в воздухе.
– Постой, не уходи, бабушка. – Аделаида снова попыталась обхватить руками старушку, но та уже исчезла. В полном замешательстве и одиночестве девушка села на пол, прикрывая лицо руками.
Прокручивая снова и снова слова Астерии в голове, девушка обдумывала их, но разум отказывался следовать ее наставлению. Жажда расплаты уже стала навязчивой идеей, и вытеснить ее было очень сложно. Она устала идти тернистой и трудной дорогой, устала закрывать глаза на плевки в спину и прямые оскорбления. Устала быть удобной для всех этих стервятников вокруг. Тьма, что она пустила в душу, полностью захватила ее.
Сделав над собой усилие, Аделаида вышла на следующий день на улицу. Покрыв голову платком и повязав шарф, девушка направилась на рынок. Ей хотелось посмотреть на людей, на каждого, кто знал ее и Питера и кто не высказал ни одного слова соболезнования ей со дня его смерти.
Улицы уже наполнялись прохожими, злобные и презрительные взгляды попадались ей на пути. Обогнув основную улицу, девушка вышла к прилавкам на площадь. Все рассматривали ее искалеченное лицо, но никто не подходил.
Вдалеке Аделаида заметила Натали и женщину лет сорока, они рассматривали ткани и о чем-то оживленно переговаривались. Девушка решила подойти к ним поближе и прислушаться к разговору.
– На подарок идеально подойдет шелк. Кларисса сказала, что обожает ощущения, которые он оставляет на коже. К тому же ей скоро понадобится платье больших размеров. Я думаю, что порадую ее. – Натали расплылась в довольной улыбке.
– Раз ты остановилась на тканях, то я выберу что-нибудь другое для нее. Может, она захочет получить что-нибудь для сыночка. Можно заказать у мастера деревянного коня, мой бы умер за такой подарок. – Женщина задумчиво прикусила губу.
– Ты с ума сошла? Дарить подарки до рождения – это очень плохой знак! Тем более день рождения у Клариссы, а не у ее ребенка. – Натали закатила глаза и отвернулась от подруги. Ее взгляд встретился со взглядом Аделаиды. Натали отпрянула в испуге и, схватив подругу под руку, повела ее в другую сторону.
Внезапно кто-то толкнул девушку в спину, и Аделаида почти потеряла равновесие. Костлявый старик почти без зубов с тележкой стоял за ней.
– Что встала, курица?! Всю дорогу мне перегородила! – закричал он, снова заехав девушке по спине.
– Ты что тут вообще забыла, юродивая? Мужа в могилу свела и пришла присмотреть новую жертву?! – вскрикнула с правой стороны из-за прилавка Марта.
– Да, нового мужика пришла отыскать! Помятыша своего подобрала на рынке в прошлый раз, – снова встрял в разговор дедок и рассмеялся.
– Да как же вам не стыдно? Я мужа похоронила! Почему вы такие злые? – произнесла шепотом Аделаида, сдерживая слезы.
– Меньше по мужикам гулять надо, и мужья будут целы. Да и вообще, лучше быть мертвым, чем с позорным ярмом на шее ходить. Наставила рога и строит из себя жертву. Побойся бога, чертова девка! – сквозь зубы произнесла Марта.
– Уходи ты отсюда, беды не оберешься с тобой. Бабка твоя родителей твоих в могилу свела, и ты только смерть за спиной носишь, – произнесла мимо проходящая старушка и плюнула под ноги Аделаиде.
Девушка в эту секунду поняла, что так с ней и ее семьей обращались всю ее сознательную жизнь. А она терпела и прощала всех за грязные слова и действия. Все двадцать четыре года жила по советам своей бабушки и давала себя в обиду, давала унижать себя, как сейчас. И внезапно даже для себя она громко рассмеялась, раскатисто и звонко, как ребенок. Она оглядывала остолбеневших от удивления людей и не могла остановиться. Люди переглядывались, но никто не понимал, в чем дело. Не проронив ни слова, все еще закатываясь смехом, Аделаида направилась к выходу, люди расступились, пропуская ее. Смех и улыбка сменились отсутствующим взглядом и пульсирующей веной на шее.
Всего на мгновение она решила пойти в лес, навестить источник, но только лишь бросив взгляд в его сторону, она поняла, как сильно ненавидит это место. Облокотившись на стену своего покосившегося домика, она всматривалась в то место, где не стало Питера, где мерзкий человек причинил сильнейшую боль ей.
– Как же интересно все выходит. Питер умер в муках, а я живу в страданиях. Моя жизнь сломана, а он живет. И жизнь его течет по-прежнему, скоро он станет отцом. Его сын вырастет и будет почитать отца. Он родит своих сыновей, и они будут почитать деда. А Питер и я никогда не станем родителями. Питер никогда не станет отцом и дедом. Никогда не построит свой дом и не будет счастливо жить. Пока Артур будет есть и пить, Питер будет медленно разлагаться в земле, поедаемый червями и жуками. – Аделаида проговаривала это, словно ее кто-то слышал. Она доказывала невидимому собеседнику или себе, что расплата неминуема и именно она должна ее учинить.
Зайдя в дом, девушка зажгла все свечи, что нашла в доме. Просидев до вечера, она перебирала картины Питера. Ее взгляд упал на его последнюю работу – незаконченный портрет. Аделаида ласково провела рукой по чертам своего лица. Она вспомнила тот день. Его лицо в лучах солнца всплыло в ее памяти, улыбка, глаза, волосы.
– Закончи ее! Я хочу, чтобы ты закончил мой портрет. Ты обещал сделать это, если я порошу. Я прошу тебя сейчас, Питер! – Аделаида прокричала эти слова в пустоту и кинулась к картине, слезы хлынули из ее глаз.
Девушка опустилась на колени, жалость к себе сменилась яростью и обидой за всю эту несправедливость. Сердце ее колотилось в бешеном ритме, виски пульсировали, отдаваясь отголосками по всему телу. Раскат грома пронесся над домами Питфолла, молния озарила все небо. Почувствовав огромный прилив сил в этот момент, Аделаида произнесла роковые слова:
– Первый рожденный наследник окончит кровный род Лоусонов, да и искупит злодеяния предков. Умрет во благо, не испытав любви и истинного счастья. Закончит поганый род последним вздохом и впредь не погубит невинной души. Да покарает земля виновного и отпустит боль страждущих. – Аделаида вложила в эти слова всю ненависть и злобу, всю боль и ярость, освободив свою тьму полностью, дав поглотить себя с головой.
Тени заплясали на стенах, вырисовывая формы крестов и нечисти. Затрещали стены и полы. Девушка взяла свечу с полки позади себя. Вернувшись к полотну, она снова опустилась на колени, взглянула последний раз на картину и опрокинула свечу рядом с собой. Платье ее моментально захватил огонь, все оставшиеся свечи в один миг вспыхнули и воспламенили комнату за комнатой. Огонь вступал в законные владения, пожирая все на своем пути. Аделаида до последнего держала глаза открытыми, продолжая смотреть на полотно. Чудовищная боль пронзала каждую клеточку ее тела, но она не издала ни единого звука. Она принимала ту участь, которую уготовила для себя. Вся боль медленно поглощалась картиной, как губка, она впитывала злобу и ненависть.
Дом полыхал под проливным дождем почти три часа. Огонь стих, как только вышло солнце. Шокированные увиденным, люди даже не осмеливались подойти к нему во время пожара. Лишь спустя сутки соседи пришли к пепелищу. Пламя было такое сильное, что, казалось, ничего не может уцелеть. Всюду валялись разбитые глиняные кувшины и другая утварь. Лишь одна картина была нетронута. Она лежала в самом центре дома – даже края ее не обуглились. Улыбающаяся Аделаида смотрела с нее, легкий бриз обдувал ее волосы, а солнце играло на платье. Она казалась такой счастливой, и лишь легкая тень на лице выдавала ее тайну.
Эпилог
Место пожара сразу же обросло легендами и поверьями. Лес стал считаться проклятым и мертвым. Не было туда ходу живым людям. Еще в течение многих лет по ночам люди слышали страшные крики, доносившиеся оттуда. Темный лес никогда прежде не был таким пугающим и мрачным. Ночи в Питфолле перестали быть светлыми и безопасными, волки, кабаны и лисицы, словно оголодавшие, набрасывались на редких прохожих вблизи одиноких тропинок.
Жизнь в провинции так и не вернулась в привычное русло. Чередующиеся засухи и наводнения приносили голод, за которым следовала смерть. Питфолл перестал существовать через десять лет после произошедших событий. Вся история маленькой провинции канула в небытие. И лишь одно воспоминание уцелело и пережило почти двести лет – портрет девушки, прекрасной и нежной, таивший в себе страшное и темное проклятие, пристанище некогда светлой души, искалеченной и поломанной.
Тяжелая и трагичная судьба была предрешена для мужчины от крови Лоусонов. Но само провидение решительно воспрепятствовало действию проклятия и одарило не только Клариссу, но и всех последующих женщин рода дочерями.
Разгневанная длительным ожиданием и полностью окутанная тьмой, Аделаида настигла своего мученика в новом воплощении. Проникнув в его разум и душу, она растерзала их, напомнив о том, что он уже сделал однажды и остался безнаказанным.
Вернувшись вновь в этот мир, чтобы сполна получить свое наказание, Артур лишь исполнил свой долг, его ничего не могло спасти, да и не заслужил он спасения. Он просто получил свое же зло обратно, ведь, как известно, никто в этом мире не ускользнет от действия бумеранга. Запустив цепочку страданий и смертей, он сам её и замкнул, хоть и спустя двести лет.