Свет – Тьма. Вечная сага

– Всё в порядке? – спросил Ваня, остановившись.

– Ты видишь… Его? – вместо ответа спросила я, не отрывая взгляда от человека в светлом балахоне.

Тот неожиданно махнул рукой в призывном жесте и, повернувшись спиной, направился прочь из клуба.

– Кого? Я не понимаю… Кого я должен увидеть?

Ваня вращал головой, пытаясь разглядеть что-нибудь необычное в направлении моего взгляда, но его попытки были тщетными.

Он тоже не видел старика.

– Я сейчас… – белыми от страха губами прошептала я и рванула за незнакомцем, оставив Ваню в гордом одиночестве.

Я пробиралась к выходу так быстро, как могла, но путь мне то и дело преграждали люди, будто специально выраставшие, словно из-под земли. Их приходилось распихивать руками, получая в ответ недовольное ворчание, маты и тычки в спину, но я старалась не обращать на это внимания. Человек, к которому я спешила, вселял в меня суеверный ужас. И в то же время я боялась потерять его из виду, словно он должен был сказать что-то очень важное. И он обязательно скажет, если не растворится в воздухе, когда я до него доберусь…

Я преодолела узкие двери с пунктом охраны, сбежала вниз по лестнице и выскочила на улицу вслед за светлым балахоном.

И остановилась как вкопанная.

Никого.

Здесь никого не было.

Ночной город окутывала тишина, нарушаемая лишь доносившимися из клуба звуками и гулом изредка проезжавших мимо машин. Несколько девиц в компании двух качков курили возле дверей. Сначала они уставились на меня, но потом, потеряв интерес, продолжили болтать с новыми ухажёрами. На стоянке дежурили машины такси, добрая половина водителей в которых спала, откинувшись в креслах, как в гамаках.

И всё.

Я покрутилась на месте, но ни с одной, ни с другой стороны не увидела ни души. Как я и боялась или ожидала, старик снова исчез. Растаял в воздухе, словно призрак. Вход в клуб располагался на середине здания, и он просто не успел бы свернуть в подворотню. Даже до угла бы не дошёл, если только не являлся чемпионом мира по бегу…

– Лиза! – Ваня подбежал ко мне сзади и резко развернул к себе. – Что случилось, чёрт побери?!

– Ничего, – ответила я, испуганно замотав головой.

– Ничего… Ничего? – со злости он хлопнул себя руками по коленям и замер в такой позе, восстанавливая дыхание после неожиданного забега. – Что значит «Ничего»? Ты срываешься с места, бежишь непонятно куда, и это называется «Ничего»?!

– Прости… – прохрипела я, пытаясь придумать ложь, которая бы его устроила. – Мне показалось… Я увидела знакомого… Одноклассника… Но он быстро ушёл, и я не успела его догнать…

– И куда же он делся? Я никого на улице не вижу, – Ваня развёл руками и подозрительно на меня посмотрел.

Я попыталась сделать невинное лицо.

– Уехал… На такси. Только что. И он оказался не моим одноклассником. Я обозналась.

– Ладно… – Ваня немного успокоился и обнял меня. – Ты меня напугала.

– Прости, я не хотела.

– Я думал, что…

– У меня галлюцинации? – закончила я фразу за него.

– Если честно, то да.

– Ничего подобного, – произнесла я, прикусив губу, чтобы не расплакаться.

Ну, вот, Ваня тоже начинал принимать факт, что я сходила с ума…

– Пошли внутрь, ты замёрзнешь, – предложил Ваня, растирая мои холодные руки.

Только похолодели они давно и от страха, а не от низкой температуры на улице.

– Нет, – помотала я головой. – Поехали домой, я устала…

– Ты действительно хочешь домой или что-то мне недоговариваешь? – он вздёрнул одну бровь.

– Не будь таким подозрительным! Я просто хочу спать.

– Ладно. Тогда пошли, заберём наши вещи.

– А можно я подожду в холле? Не хочу туда возвращаться, у меня уже голова от долбёжки раскалывается…

– Как знаешь, – пожал он плечами.

– Попрощаешься за меня со всеми? – попросила я напоследок. – А то они обидятся.

– Угу…

Ожидая Ваню, я стояла возле охранников и по привычке оглядывалась по сторонам, только теперь не так явно, чтобы те не подумали, будто я под кайфом. Нужно было прекращать это дурацкое занятие, пока шея не сломалась, но остановиться я не могла. Меня слегка потряхивало. Каждую секунду я ждала, что снова услышу сверхъестественный голос или увижу пристальный взгляд, пронзавший мозг до самых глубин. А в голове носился вихрь вопросов, которые доставляли ещё больше беспокойства.

Кем был этот странный человек?

Что ему от меня было нужно?

А может, он вообще не был человеком?..

Воображение тут же нарисовало демона, присмотревшего себе жертву, от чего по коже пробежали мурашки. Я вжалась в угол, стараясь стать незаметной, но этим только привлекла внимание охранников, теперь косившихся на меня недобрым взглядом.

– Держи.

Ваня, подоспевший как раз вовремя, протянул мне сумку, помог набросить на плечи кофту, и мы не спеша двинулись к выходу. Ваня – потому что не хотел уходить. А я – потому что изо всех сил старалась не бежать.

– Всё нормально? – задала я его любимый вопрос.

– Да, я со всеми попрощался. Ребята расстроились, что мы рано уходим, но я сказал, что у тебя разболелась голова.

– Спасибо… А ты сам сильно расстроился?

– Смеёшься?! Я рад, что мы вообще выбрались! Только ты, кажется, не рада…

– Нет-нет, всё было замечательно! Не думай, мне тоже иногда нужна встряска… Просто я устала, столько всего навалилось…

– Прости, я совсем забыл, – Ваня приобнял меня, пытаясь согреть.

– Я и старалась, чтобы ты забыл… – задумчиво протянула я, когда мы остановились возле машины такси.

– Спасибо, малыш. Но я не хочу, чтобы ты делала что-то через силу, – произнёс он, положив руки мне на плечи. – Я знаю, что тебе сейчас тяжело, и хочу помочь. Я хочу помогать тебе всегда. Понимаешь?

– Да… – кивнула я, а у самой от таких проникновенных слов к горлу подступил горький ком.

– Эй, голубки! Или садитесь, или воркуйте в другом месте! – раздался неожиданно громкий и резкий голос сонного водителя, который рассмешил нас обоих.

– Сейчас сядем! – сквозь смех произнёс Ваня, снова повернувшись ко мне, чтобы поцеловать.

– Вот, блин, молодёжь, – продолжил ворчать водитель, заводя двигатель. – Всё никак не нацелуются!

Я сдавленно хихикнула в самый ответственный момент. Оказывается, несмотря на всё произошедшее, я ещё была способна смеяться…

– Поехали, – прошептала я, убирая руки с Ваниной шеи.

Он открыл дверь и помог мне забраться в салон. Потом сел на переднее сидение и назвал водителю адрес конечного пункта.

В поздний час машин на дорогах почти не было, но мы ехали медленно, часто останавливаясь на ещё работавших светофорах. Мимо проплывали яркие витрины магазинов, окна домов и подсвеченные рекламные щиты со всякой ерундой и с не менее ерундовыми лозунгами. От этого мелькания или же от усталости, меня опять начало клонить в сон. Я прислонила голову к стеклу, стараясь не обращать внимания на периодические потряхивания, ведь в России дороги особой гладкостью не отличались. Потом закрыла глаза и уже через веки наблюдала за огнями ночного города. Световые вспышки, проходя сквозь кровеносные сосуды и кожу, приобретали красноватый оттенок, взрывались беспокойными всполохами и пропадали во мраке, напоминая сказочный, багряный фейерверк.

На душе стало удивительно спокойно.

Что ещё могло случиться в этот безумно длинный день? Казалось, произошедших событий хватило бы на целую неделю, а то и на месяц жизни, и в ближайшее время мне были уготованы лишь тишина и покой. Никаких потрясений и никаких кошмаров. Мне очень хотелось верить в такую возможность слепой, наивной верой ребёнка. Пусть сейчас было не Рождество, не Новый год, а раннее лето, но неужели для меня не могло произойти маленькое чудо? Прямо сейчас!

Жаль, что в чудеса я давно перестала верить…

Глава 4. Родители

Как можно тише, стараясь не потревожить немногочисленных обитателей маленькой квартиры, я зашла домой и принялась неуклюже пританцовывать в прихожей, снимая обувь. Только для Снежка утренним будильником стали уже мои шаги по подъезду. Он выполз из-за дивана, где обычно спал, и радостно закрутился юлой у меня под ногами, зевая и поскуливая. Повторяя вчерашние злоключения, я чуть не запнулась о назойливую собаку, и это снова меня разозлило. В такси я благополучно заснула, так что теперь глаза никак не хотели открываться, а тут ещё и пёс привязался, радуясь возможности вырваться на улицу. Но я сама решила поехать домой, а не к Ване, и собаку приучила гулять рано тоже сама, так что злиться могла лишь на себя.

Снежок заскулил громче и нетерпеливо завилял хвостом, отбивая барабанную дробь по полу.

– Не сейчас! – шикнула я на него. – Иди на место, утром погуляем!

Собака обиженно заворчала и отправилась досматривать сны.

Я облегчённо вздохнула. От одной проблемы я избавилась, но осталась вторая – от меня несло выпивкой и сигаретами, как от законченного алкоголика. Это был самый большой и ощутимый минус ночных тусовок. К головной боли и сухости во рту прибавлялась куча посторонних запахов, от которых следовало избавляться с особой тщательностью немедленным посещением душа.

Я сделала два шага в сторону ванной и остановилась, слегка покачнувшись под действием ещё гулявшего в крови алкоголя. С секунду подумала… За столь короткое время веки сами поползли вниз, и я поняла, что опять начала засыпать. В душу закрались сомнения, разрастаясь в ней всё шире и всё глубже пуская корни в невыспавшийся разум.

Я поймала прядь волос и понюхала её.

Табак…

Волосы пахли ужасно, но не настолько, чтобы их аромат невозможно было терпеть. К сожалению, утром он усилится раза в три, но принимать душ сейчас я была просто не в состоянии. Решила отложить до завтра. Однако в ванную всё же зашла, чтобы умыться, и выползла оттуда минут через десять, немного посвежев и взбодрившись. Даже глаза приоткрылись, что позволило мне увидеть все дверные косяки и ни в один из них не вписаться. А также обнаружить белый лист бумаги, лежавший на столе в зале – папа написал записку, зная, что после клуба я приеду домой.

Захватив листок, я направилась в комнату и только там включила свет, чтобы его прочитать. Аккуратным, почти каллиграфическим подчерком были выведены два предложения:

«Лиза, завтра в одиннадцать поеду к Варе. Если захочешь со мной, напиши, могу тебя разбудить».

Я упала на кровать, крепко задумавшись сонным мозгом.

С одной стороны, мне очень хотелось ещё раз увидеть маму. Но с другой – я боялась, что у неё опять случится приступ из-за моего присутствия. А также я боялась Лазаревского и боялась заходить в больничные стены, рискуя больше оттуда не выйти. Остатками здравого рассудка я понимала, что мои страхи давно стали патологическими и мало на чём основывались, но остальная, нездоровая его часть вопила в панике. И я не могла её игнорировать, поскольку она всё больше и больше брала надо мной верх. Да ещё и вставать пришлось бы рано, раз сегодня я так и не добралась до душа. Что тоже являлось проблемой, поскольку я не знала наверняка, удастся ли мне поспать в оставшееся время. Веки смыкались со скоростью света, но ещё ни разу это не мешало кошмарам испортить мне сон.

Я колебалась.

Я боялась.

Я заснула…

Спустя некоторое время я разлепила глаза и обнаружила, что по-прежнему лежала в одежде с запиской в руках.

Хватит…

Я положила листок на пол. Не открывая глаз и не поднимая ватного тела с матраса, а перекатываясь по нему, словно откормленный поросёнок, умудрилась стянуть бриджи, топ и с отвращением забросила их в угол, заверив себя, что завтра обязательно постираю. Можно было представить, сколько ароматов произведут прокуренные вещи в таком маленьком помещении, но нести их до ванной сейчас, чтобы спрятать в корзину с грязным бельём, не представлялось возможным. Будильник я поставила на девять утра, чтобы успеть сходить в душ и сделать все дела, благополучно отложенные сегодня.

И провалилась в сон…

***

По телу разлилось приятное тепло, окутав его нежным облаком всепоглощающего чувства. Я таяла в объятиях крепких рук, касавшихся меня со страстной силой и в то же время – с осторожностью и бережностью, словно я являлась хрустальным изваянием и вот-вот могла рассыпаться на мелкие осколки.

Но я не боялась разбиться.

Я чувствовала себя защищённой.

Его руки были щитом, а он сам – преградой, которую ничто и никто не мог преодолеть или сломать. Даже сам дьявол. Я была абсолютно уверенна в нём, в его руках и в его объятиях. Я растворялась в них, не желая больше ничего на этом свете. И лишь хотела знать, что он всегда рядом – поддержит, защитит, убережёт.

Только он.

Всегда…

***

Резкий звук стрелой ворвался в сознание, пронзил голову между висками, связав их крепче каната, и потянул куда-то прочь из такого трепетного и волнующего сна. Я не сразу поняла, что это звонил будильник, своим противным треском вызвав волну разочарования, раздражения и досады. Не отрывая головы от подушки, я нащупала сотовый телефон и нажала первую попавшуюся кнопку. Звук сразу прекратился, а воцарившаяся тишина принесла облегчение.

Я только что легла, неужели уже нужно было вставать?..

Несправедливо…

Лишь через несколько секунд я сообразила, что проспала всю ночь без единого кошмара. Даже наоборот – мне не хотелось просыпаться. Хотелось провалиться обратно в чудесный, сладостный сон и снова испытать то чувство. В свои обычные сны я никогда не пожелала бы вернуться, достаточно было того, что они просто отравляли мне жизнь, а этот был таким приятным, таким волнующим…

Опомнившись, я села и взглянула на часы.

Девять тридцать.

Вот, чёрт!

Если я сейчас же не отправлюсь в душ избавляться от запаха перегара, то вставать смысла уже не будет.

Заставить себя сползти с кровати оказалось так же тяжело, как и проснуться после ночной гулянки. Внутри словно продолжалась вчерашняя дискотека: голова гудела страшно, мозг всё ещё сотрясался от ударов басов, а нейроны плясали под заевшую мелодию. Каждый взмах ресниц сонных глаз создавал им световое шоу, а кровеносные сосуды доставляли остатки выпивки, поддерживая в организме состояние лёгкого опьянения. Как только я об этом подумала, желудок сконфужено сжался.

Нет. Я не могла допустить, чтобы мне стало плохо…

Пошатываясь я, наконец, вывалилась из комнаты, захватив валявшуюся на полу ароматную одежду. Снежок меня услышал, выскочил из-за дивана и вновь радостно начал виться вокруг ног, не давая сделать ни шагу.

– Не сейчас! – снова шикнула я на него. – Позже, ладно?..

Собака заскулила и обиженно на меня посмотрела огромными коричневыми глазами.

– Ну, потерпи немного. Сейчас приду в себя и обязательно с тобой погуляю, – виновато прошептала я, потрепав его по холке.

Он так и остался сидеть, проводив меня укоризненным взглядом.

В ванной я сделала воду попрохладнее – замёрзнуть не замёрзну, а взбодриться должно помочь. Быстро забралась под душ и минут пять просто стояла, наслаждаясь тем, как мелкие струйки стекали по лицу и телу, принося долгожданное облегчение. Это было именно то, чего требовал измотанный организм: разум быстро прояснился, басы стихли, нейрончики успокоились и недовольно разбрелись по местам, чтобы приступить к работе. Затем по коже пробежал первый озноб, означавший, что я начала замерзать. Пришлось подкрутить горячий вентиль, от чего в крошечном помещении сразу стало жарко и душно. После того как самоощущение себя человеком восстановилось, я налила на ладонь немного шампуня и принялась массировать пока ещё нывшую голову.

Тоже неплохо…

Я разомлела, изнывая в клубах пара и запаха шампуня, и, казалось, вот-вот могла растаять, как сегодня во сне.

В чудесном, сладком сне…

Что-то зашелестело. Этот звук вернул меня к реальности, не дав в очередной раз провалиться в беспамятство, ведь сейчас я вполне могла уснуть и в душе, и на кухне, и где угодно. Я принялась быстро смывать с волос остатки шампуня, но он попал в глаза, и их неприятно защипало. Пока я избавлялась от раздражителя, звук повторился.

– Пап? Это ты?.. – крикнула я.

Наверное, отец уже встал и попытался попасть в ванную. Но ему не повезло – я заняла её раньше и планировала находиться здесь ещё долго. Или же это Снежок скрёбся под дверью, всё ещё преисполненный надеждой, что я с ним погуляю.

Наконец, я промыла глаза и смогла нормально видеть. Однако то, что открылось взору, меня совсем не порадовало. Сначала мне показалось, что на занавеску просто падала тень от корзины с бельём, которая стояла на стиральной машинке.

Но тень шевельнулась…

– Папа?..

На что я надеялась?

Что мне померещилось?

Что это действительно вошёл отец?

Невозможно, ведь я закрыла дверь на защёлку…

Тень опять пошевелилась и медленно поползла вверх по занавеске, становясь всё больше и темнее. От этого зрелища у меня перехватило дыхание. Сердце испуганно замерло, а потом бешено заколотилось снова, и его стук раскатами грома ворвался в больную голову, сотрясая воспалённый мозг и заглушая шум воды.

Что же со мной творилось?..

Мои кошмары действительно перемещались в реальность или сейчас я спала и видела очередной жуткий сон?

А тень всё ползла…

Теперь она разрослась и заняла почти всю занавеску, своими очертаниями напоминая человеческую фигуру в широкой, длинной рубахе. Напоминая человека, которого я видела вчера в клубе. Вот только его рост был не меньше двух с половиной метров, а в ширину он занимал практически всю комнату. И это никак не могло являться правдой, даже если бы кто-то на самом деле вломился в мою ванную.

От охватившей тело и разум паники я осела на холодный чугун, сжавшись в крошечный, мокрый комок. Вода заливала лицо. Хотелось зажмуриться. Но мне казалось, что если я закрою глаза даже на мгновение, то обязательно произойдёт что-то ужасное. Поэтому я продолжала не моргая смотреть на пугающую тень.

– Кто ты?.. – прошептала я сорвавшимся голосом.

Ответа не последовало.

Тень не шелохнулась.

Она просто нависла надо мной, как огромная скала, закрывавшая солнце.

– Что тебе нужно?..

Тишина.

Только шумела вода, вырываясь из многочисленных отверстий душевой насадки и разбиваясь о моё съёжившееся тело, да покрытые кафелем стены отражали частое, неровное сердцебиение. Дрожащей рукой я несмело взялась за край занавески, боясь сделать следующее движение. Боясь даже пошевелиться, будто тень могла наброситься на меня, ожидая лишь этого. Мне было страшно до смерти, но я затаила дыхание и рванула занавеску в сторону…

Ничего.

Ванная была абсолютно пуста.

Я расслабила напряжённые плечи и несмело поднялась на одеревеневших ногах. Вода полилась на пол, и там медленно, но верно, начала собираться огромная лужа, грозившая подтопить соседей снизу. Однако сейчас это мало меня беспокоило. Я быстро задёрнула занавеску обратно, желая убедиться, что тень не являлась обычным мокрым пятном, но та исчезла, словно её никогда и не было.

Снова отдёрнула, оглядела комнату и снова задёрнула.

Похоже, я и вправду уснула в душе…

Внезапный стук в дверь заставил в очередной раз вздрогнуть от неожиданности. Я поскользнулась, на секунду потеряв равновесие и чуть не упав на дно ванной, но ухватилась за злосчастную шторку и это меня спасло.

– Лиза! Хватит там плавать! – услышала я приглушенный голос отца.

– Сейчас выйду! – крикнула я в ответ и перевела дыхание, сообразив, что отмокала почти час.

Пора было завязывать с непонятными тенями и выходить…

Я быстро почистила зубы, выключила воду и ступила на абсолютно мокрый пол, который пришлось тщательно после себя вытирать, несколько раз отжимая полотенце. Потом осторожно приоткрыла дверь, словно за ней могли прятаться чудовища, и выглянула в коридор. В лицо тут же ударил порыв сквозняка, отрезвив замутнённый страхом рассудок и вернув утерянную в клубе ясность мысли.

Действительно, какие чудовища? Все чудовища прятались только в моей не совсем здоровой голове…

– Наконец-то! Доброе утро, дочка! – папа чмокнул меня в мокрую макушку, и от холодных волос, прижатых к коже, по ней забегали мурашки.

– Доброе утро, пап. Сколько времени?

– Половина одиннадцатого. Если ты решила поехать со мной, то поторопись.

– Успею. Иди умывайся, а я сделаю завтрак…

– Я уже всё приготовил! Лучше собирайся, русалка! – ухмыльнулся он, потрепав меня по голове.

И скрылся в ванной.

Я почувствовала себя виноватой. Но, раз уж сегодня я была плохой и невнимательной дочерью, придётся мне с этим мириться.

Быстро высушив волосы, я натянула джинсы, уже высохшие после вчерашнего забега под дождём, и серую водолазку, найденную в глубине шкафа, после чего сборы официально закончились. На причёску и макияж я откровенно наплевала – не на свидание же идти – и направилась на кухню. Но мои опасения, зародившиеся в тот момент, когда папа произнёс слово «Приготовил», не подтвердились. У него не хватило фантазии ни на что, кроме бутербродов, а их сложно было испортить, даже если очень постараться. Я только налила нам кофе. Чайник папа тоже вскипятил, так что это заняло меньше минуты.

– Ты готова? – он вошёл в кухню, вытирая лицо полотенцем.

– Да.

– Тогда давай быстренько перекусим и по коням… Кстати, как вчера погуляли?

– Хорошо, – я с трудом проглотила застрявший в горле хлеб, надеясь, что мой голос прозвучал достаточно правдоподобно.

В последнее время я постоянно всем врала. А что ещё мне оставалось делать? Если я начну говорить правду, то недолго пробуду свободным человеком…

– Выглядишь неплохо, только немного заспанно.

– Как и ты, – усмехнулась я. – На самом деле мы приехали не поздно. Часа в три.

– Было скучно? – отец удивлённо вскинул брови.

– Нет, просто я захотела спать…

– Ну, тебе хотя бы понравилось?

– Да, очень… Ты оказался прав, мне стоило встретиться с друзьями, а то я совсем засиделась дома. А как у тебя на работе? – попыталась я сменить тему.

– Нормально. Сделали всё, что планировали. Может, начальник даже премию выдаст, – несмотря на радостное известие, папа погрустнел и опустил глаза.

– Здорово! – воскликнула я, чтобы его поддержать. – Знаешь, через неделю я тоже планирую выйти на новую работу. Нашла неплохое место. Там и платят больше, и условия получше. Скорее всего, потом буду совмещать с учёбой. У них гибкий график, и директор часто идёт навстречу студентам.

– Отлично, – папа сконфужено улыбнулся. – Мне жаль, что я не могу…

– Пап, ты ни в чём не виноват, – мягко произнесла я. – Здесь никто не виноват…

Я прекрасно понимала, о чём он сейчас подумал. Миллионерами мы совсем не являлись, поэтому вопрос финансов для нашей семьи стоял особенно остро. Папа делал всё, чтобы заработать дополнительные несколько тысяч к зарплате, и, несмотря на мои заверения, часто мучился чувством вины, что не мог обеспечить нам достойную жизнь.

– Возможно… – он криво усмехнулся, спрятав от меня лицо.

Остаток завтрака прошёл в неловкой тишине. Потом я быстро выскочила со Снежком во двор, наспех помыла ему лапы, радуясь, что сегодня пёс был не в настроении выпендриваться, и уже вместе с отцом спустилась вниз.

Ехали мы тоже молча, по дороге обменявшись лишь несколькими фразами. Я всё ещё терзалась не оставлявшим в покое вопросом – может, стоило остаться дома? Но что-то – то ли данное маме обещание, то ли относительно необходимый крем для рук, который я захватила в последнюю минуту – словно подталкивало меня вперёд и заставляло спешить к ней.

Довольно быстро мы добрались до серого здания больницы и оставили машину на парковке недалеко от главного входа. Снова пришлось пересекать невзрачную и угрюмую территорию, однако сегодня я испытывала иные чувства, нежели вчера. После пронёсшейся над городом непогоды воздух наполнился прохладой, запахом озона и мокрой земли, которые вместе составляли идеальное сочетание. Ветер ещё не стих. Он игриво раскидывал пряди волос и обдувал лицо, осторожно прикасаясь к коже ледяными щупальцами. Я любовалась, как он настойчиво тревожил чуть примятую траву, как играл в кронах деревьев, как его порывы подхватывали листья, оторванные бурей, и уносили прочь, высоко поднимая в пасмурное небо. Я любовалась, несмотря на то, что произошло вчера, и несмотря на то, что произошло сегодня.

Я любовалась…

Вид природы, замершей в печальном умиротворении и покорившейся безумной силе стихии, и меня настроил на миролюбивый лад. В голову тут же закралась предательская мысль – а если не сопротивляться? Если пойти и рассказать Лазаревскому обо всём, что со мной происходило, чтобы он и меня положил в больницу? На время, конечно: успокоиться, восстановиться и подлечить расшатанные нервы. Вдруг здесь мне действительно могли помочь, ведь я действительно была больна, и глупо было это отрицать. Мои кошмары уже превратились в галлюцинации, и со временем станет только хуже. Я дождусь вспышек безумия, какие случались у мамы, и меня уже насильно упрячут в психушку на более длительный срок.

Так может, лучше добровольно?..

Нет!

Добровольно я не приду в эти стены ни за что и никогда! Я была не такая, как мама, и пока ещё могла отличить реальность от видений!

Наверное…

Мы вновь прошли стандартную процедуру расспросов и демонстрации паспортов, поднялись по обшарпанной, старой лестнице на второй этаж и оказались в привычном холле. Пока папа разговаривал с Лазаревским, я ожидала за дверью. Не хотелось снова видеть страшного доктора, тем более, что он всё равно не посвящал меня во все врачебные тайны и предпочитал общаться с более взрослым родственником. Затем, спустя минут десять или пятнадцать, папа с доктором вышли из кабинета, и наша маленькая процессия направилась к маминой палате. Я плелась в хвосте, почти спрятавшись за спину отца. Однако сегодня Лазаревский словно не замечал моего присутствия и что-то увлечённо ему рассказывал и объяснял.

– Павел Наумович, только я попрошу вас недолго, – закончил он длинное повествование, когда мы приблизились к знакомой двери. – Скоро начнётся обед, а потом процедуры. Варваре нежелательно их пропускать…

– Да, я понимаю, – папа потупил взгляд и вошёл в палату, не отрывая его от пола.

Я молча последовала за ним.

– Я только поздороваюсь, а потом дам вам побыть наедине, – шепнула я отцу.

– Ладно, – шепнул он в ответ.

Мама лежала на кровати в той же позе и с таким же застывшим выражением лица рассматривала потолок, будто и не двигалась с тех пор, как я покинула её сутки назад. Я даже усомнилась, произошло ли это вчера или меня начало подводить чувство времени. Она не шевелилась, не моргала и, казалось, даже не дышала, словно неживая…

– Привет, мам, – сказала я громче, чтобы привлечь её внимание.

– Привет, Варя. Как ты?.. – промямлил отец, остановившись рядом.

Голова с растрёпанными, сбившимися волосами перекатилась набок. Не сразу, но мама сфокусировалась на моём лице и слегка улыбнулась, а потом быстро, насколько мог среагировать замедленный лекарствами организм, метнула взгляд в отца. Её реакция произошла в ту же секунду, когда он произносил приветственные слова, заставив нас обоих вздрогнуть от неожиданной и такой резкой перемены. В маминых глазах появился странный блеск и определённый интерес. Она посмотрела на отца более внимательно и пристально, чем на меня, и совсем не так мягко, словно злилась или хотела ему что-то высказать, но сдерживалась в моём присутствии.

Невольно я тоже взглянула на папу. Он выглядел виноватым, но это было неудивительно, ведь он корил себя за то, что держал её здесь. Я заметалась, перекидывая взгляд с одного родителя на другого. В их немом противостоянии было что-то, что я никак не могла понять – что-то очень личное, касавшееся только их двоих. И я явно была здесь третьей лишней.

– Нормально, – наконец, бесцветным голосом ответила мама, и блеск в её глазах исчез. – Я рада, что вы пришли…

Она снова улыбнулась и с трудом приподнялась на подушках.

– Я соскучился, – произнёс отец. – Прости, что долго не приезжал. Были дела…

– Я понимаю… Как вы?

– Неплохо, – ответила я за нас двоих, будто не отвечала на подобные вопросы несколько часов назад.

Мне вдруг стало неловко, ведь вчера у нас с мамой состоялась довольно странная беседа, и теперь мы словно выступали в театре, где каждый играл свою роль и делал вид, что ничего не произошло. Я – что не испугалась её поведения до чёртиков. Она – что не сорвалась снова. Папа – что ни о чём не знал и не догадывался.

– Что ты устроила вчера, дорогая? – вдруг спросил он наигранно нежно.

А, нет. Знал.

– Я?.. – мама взглянула на меня, но не укоризненно, а скорее виновато. – Так получилось… Я тебя напугала? – спросила она и несмело коснулась моего запястья.

– Нет, что ты, мам! – поспешила я её успокоить.

– Ну, ничего. Было и было, – промямлил отец и попытался положить свою ладонь поверх наших.

Но мама почему-то отдёрнула руку, крепко прижав её к груди.

– Да, наверное… – прошептала она.

Будто из-за стекла я наблюдала за молчаливым диалогом родителей, который не прекращался ни на секунду. Они шевелили губами, их эмоции менялись, но я не слышала и не понимала, какие слова они произносили и о чём разговаривали. Я только знала, что папа пытался что-то сказать, но мама не хотела этого слышать.

Она злилась?

Обижалась?

Или боялась его?

Нет, последняя догадка точно не соответствовала действительности. Возможно, мама остерегалась чего-то, но никак не испытывала страх, поскольку страха в её глазах не было. Так или иначе, я решила не вдаваться в подробности и оставить их наедине, чтобы они могли обсудить все наболевшие вопросы без меня.

– Я за дверью подожду, ладно? – произнесла я, чувствуя себя особенно неуютно, но в последний момент опять вспомнила о креме. – Кстати, это тебе, мам. А то твоя кожа совсем огрубела…

– Спасибо, Лизонька, – вяло ответила она.

Мама приняла из моих рук круглую баночку и поставила её на прикроватный столик, совершенно не заинтересовавшись кремом, который не каждому в этом заведении был позволен. Я поцеловала её в щёку, вышла из палаты, физически ощутив нацеленные на мою спину выжидательные взгляды, и осторожно прикрыла за собой дверь. Родители молчали до тех пор, пока не щёлкнул замок. Затем до меня донёсся неразборчивый гул папиного баса, но его быстро сменил мамин альт. Когда-то он звучал звонко, а теперь напоминал скрип несмазанных дверных петель. Она не старалась сделать голос тише, поскольку была слишком слаба, чтобы издавать громкие звуки. Но я всё же услышала её. Мама что-то быстро говорила, сбиваясь и теряя нить повествования, словно боялась не успеть высказать всё, что хотела. Однако совсем не так, как вчера, когда пыталась любой ценой донести до меня свои спутанные мысли. Сейчас у неё не было приступа, а сбивчивый рассказ являлся лишь поспешной беседой. И я вовсе не собиралась подслушивать, а просто стояла, опершись спиной о дверной косяк. Конечно, было не слишком приятно чувствовать себя третьей лишней, ребёнком, не допущенным к делам взрослых, но дела могли быть разные…