Испытание

Хорошо, что не к воротам. Встреча с Грегори в моём состоянии чревата ссорой.

Переодеваться или как-то прихорашиваться я не стала. И вновь Альма провожала меня, только на этот раз она шла впереди.

Вахтёрша, обычно равнодушная к посетителям, была необычайно воинственной. Я же, увидев посетителей, несколько растерялась. Алоиз и Эрих мои сокурсники, но тесно мы никогда не общались.

– Вы ко мне? – уточнила у парней.

– Да, – ответил Эрих.

– Нам нужно что-то сказать тебе, – пояснил Алоиз.

– Если это «что-то» плохое, то давайте завтра, – устало проговорила я.

– Нет, – Алоиз мотнул головой, – не плохое.

– Ну, так говорите.

– Не здесь, – сказал Эрих, взглядом указывая на так и не ушедшую Альму.

Что же, он прав. Известное первокурснику – известно всей академии.

Выйдя на улицу, я вспомнила, что забыла свой плащ в управлении порядка. Видимо, придётся посетить его ещё раз. Нельзя разбрасываться вещами, не имея какого-либо заработка. Конечно, дедушка, будто чувствовал свою близкую кончину, открыл счёт в банке Эльпиды на моё имя, и множественные родственники не смогли до него добраться. Но сумма не была настолько велика, чтобы позволять себе разбрасываться средствами.

Алоиз, заметив, как я вздрогнула от холода, не принимая возражений, накинул мне на плечи свой пиджак. Мы добрались до вишнёвой аллеи, которая ещё не успела порадовать своим цветом, со множеством скамеек. Сидеть на них пока не позволяла прохладная погода, и потому все они пустовали. Мы остановились возле той, что находилась почти в центре. Парни нагло уселись на спинки скамеек, я же осталась стоять перед ними.

– Так что вы хотели сказать? – спросила, поёжившись от вида Алоиза в одной рубашке.

– Ты только пообещай громко не визжать, – потребовал Эрих.

– С чего бы это? – удивилась я.

Никогда особой эмоциональность не отличалась, во всяком случае, в таких проявлениях, как визг и прочая несдержанность.

– А с того, что мы дарим тебе пропуск на ежегодную встречу всех именитых зельеваров! – торжественно заявил Алоиз.

Пока я обдумывала его слова, он встал, подошёл ко мне и порылся в кармане пиджака, накинутого на меня. После чего вручил конверт с серебристыми вензелями «В» и «З», обозначающие «Великие Зельевары». Да уж, такое плохим нельзя было назвать точно! Встреча мастеров, где они делились последними наработками, секретами и просто общались друг с другом. Не всякого стажёра приглашали на это мероприятие, не то, что студента.

– Вы шутите? – все ещё не веря в столь щедрый подарок, спросила сокурсников.

– Ни в коем случае, – серьёзно ответил Эрих. – Ты единственная девушка-зельевар не только на нашем потоке, но и во всей академии. Тебе будет сложнее найти наставника. Но с этим, – он указал на конверт в моих руках, – ты получишь весомое преимущество.

Слова о наставнике несколько ухудшили моё настроение. Без диплома не стоило даже пытаться найти кого-то. Вздохнув, я уже протянула руку, чтобы вернуть конверт, но сокурсники, очевидно, разгадали мои намерения.

– Отказ не принимается! – заявил Алоиз. – Приглашение именное!

– Но как вы?.. – пробормотала, вытягивая карточку из конверта. – Признавайтесь, это розыгрыш? Я бы ещё поняла, если бы вы достали обычный пропуск, но это!

На приглашении, действительно, было красиво выведено «Хиония Ласви».

– Не мы это, – хмуро ответил Эрих. – Но даже не спрашивай, кто! – предупредил он.

– Что за секретность?

– Хиония, нас попросили – мы передали, – примирительно сказал Алоиз. – Но от себя скажу, такие подарки не отвергают. Хорошие знакомства дорогого стоят.

Возразить было нечего, сокурсник прав тысячу раз.

– А чтобы ты не передумала, – вставая, проговорил Эрих, – мы заберём это на хранение, – он ловко выхватил конверт из моих рук и положил в свой нагрудный карман.

– Но… – растерялась я.

– Мы тоже туда идём, – заверил Алоиз. – Так что первого будь готова к шести вечера. Одежда скромная и удобная. Если повезёт, поучаствуем в экспериментах.

– А кто ещё будет из наших? – спросила, надеясь узнать имя щедрого дарителя.

– А мы не знаем, – ответил Эрих, всем видом показывая обратное.

Поняв, что ничего не добьюсь своими вопросами, а также заметив, как руки Алоиза покрылись мурашками, я поспешила закончить разговор.

– Спасибо вам, ребят! Я, пожалуй, пойду, – сказала и, стянув пиджак, протянула его хозяину.

– Накинь обратно, – возразил он строго.

– Тут недалеко, а ты замёрз, – настаивала на своём.

Покачав головой, Алоиз забрал пиджак и снова накинул на мои плечи. Так же, вдвоём, сокурсники проводили меня обратно. По пути ненавязчиво поинтересовались, не нужна ли помощь с чем-либо. Я ответила отрицательно, не задумываясь. Вполне возможно, что вопрос не был искренним, и сокурсники действовали по воле неизвестного. Не хотелось их обременять лишний раз. Ещё раз поблагодарив ребят, я распрощалась с ними и вернулась в комнату. Оставалось надеяться, что больше никто не побеспокоит меня.

Странно, но чаяние моё сбылось. Даже Исмина, как обещала, не вернулась ни вечером, ни ночью. Я могла только догадываться, как она проводила это время. Но не мне быть ей судьёй.

А вот утро снова началось со стука.

Засидевшись с книгами допоздна, просыпалась я очень тяжело. Сделать вид, будто меня нет в комнате, не удалось. Все двери жилых корпусов зачарованы так, что открывать их могли только хозяева комнат, но существовали и универсальные ключи, хранившиеся в неведомом мне месте. Использовались они крайне редко. Услышав скрежет после недолгого затишья, я заинтересовано посмотрела на дверь.

Кстати, как Демис смог обнаружить моё отсутствие тогда, когда я пропала? Без Исмины он не мог войти в комнату. И ведь уже не спросишь.

На пороге комнаты стояла дежурная по вахте. Как я ни силилась, не смогла вспомнить её имени. Кажется, она не так давно утроилась на это место. Из-за её плеча, чуть припрыгивая, выглядывала Альма. Кажется, она даже разочарованно вздохнула, увидев меня в постели.

– Ну, и чего панику подняла? – обернувшись к первокурснице, спросила вахтёрша. – Или с поста меня отвлечь решила? Учти, замечу нарушение, первой отвечать будешь, – с этой угрозой она развернулась и ушла, оставив нас с Альмой недоуменно переглядываться.

– К воротам, – недовольным голосом сообщила она.

Я полагала, что первокурсница уйдёт, но та с ожиданием уставилась на меня.

– Что ещё? – спросила её, блаженно потянувшись.

– Там газета пришла, – неуверенно проговорила она.

– Как понимаешь, я её не читала.

– Там о тебе написали.

– С собой взяла? – я буквально подскочила с кровати.

– Нет, – виновато ответила Альма. – Я пойду, предупрежу, что ты скоро выйдешь.

И прежде, чем я успела сказать хоть что-то, она захлопнула дверь.

– Весело день начался, – проговорила вслух и ещё раз потянулась, но уже стоя.

Столкнувшись с проблемой отсутствия верхней одежды, я, немного подумав, схватила пальто Исмины. Великовато, но выбора особого не было.

За воротами стоял Грегори. Заметив его взгляд, скользнувший от головы до рук, убедилась в своих предположениях насчёт украшений. И ведь снова забыла о них.

– Прости, – подойдя, сказала ему, – собиралась в спешке.

Сначала на его лице возникла оторопь, а затем он игриво улыбнулся.

– Прогуляемся? – предложил Грегори.

И снова я испытала разочарование, но все же согласилась, только предложила идти в управление, все равно плащ нужно было забрать. При этом настояла на пешей прогулке, хоть Грегори и возражал.

– Мне рассказал дознаватель, а сегодня написали в газетах о тебе, – после недолгого молчания заговорил он. – В общем, будь уверена, что я не оставлю тебя.

– О чём ты? – заинтересованно посмотрела на жениха.

– Твой дар… он дал сбой, поэтому ты не справилась с ядом, – удивил меня Грегори. – Но мне плевать, есть он или нет, – тут же поспешил он заверить. – Главное, чтобы с тобой все было в порядке.

– Я не понимаю тебя…

– Они, – остановившись, он развернул меня лицом к себе и обхватил его ладонями, – отрицанием ты лишь обманываешь себя. Не нужно. Такое, действительно, случается редко, но жизнь все равно продолжается.

Не дав мне времени на ответ, да что там, даже на обдумывание его слов, Грегори склонился и нежно коснулся губ поцелуем. Я не откликнулась на него, сначала просто растерялась, а затем прочувствовала смысл недавно сказанного.

Всем преподнесли историю так, что и виноватых, в общем-то, нет. Никто и не подумает обвинять природу в её капризах. Дар дан ею – она же имела право забрать его обратно.

Но по всему выходило, что диплома не увидеть мне никак. Академия не имеет права выдавать его потерявшим дар. И пусть у меня не убыло ни капли, официальную информацию должны подтверждать действиями.

– Меня просто выгонят из академии, – прошептала, как только Грегори отстранился.

Его моя реакция явно не порадовала.

– Они…

– Нет, ты не понимаешь! – я скинула его руки с себя.

– Успокойся! – не громко, но тоном, не терпящим возражений, потребовал жених. – Вокруг люди.

Растерянно осмотревшись, признала его правоту. На нас с интересом поглядывали прохожие, выдавая узнавание. Стало неловко. От внимания, сочувствия во взглядах, вынужденного вранья.

– Пожалуй, не стоило идти пешком, – проговорила виновато.

– Ничего, – ответил Грегори, обнимая за плечи, – скоро все забудут о тебе.

Я только слегка кивнула.

Дальнейший путь мы продолжали в повозке, и прошёл он практически под монолог Грегори, я лишь изредка соглашалась с ним. Мыслями же была далеко.

Призрачная надежда на яркое, успешное и независимое будущее ускользала все явственней. Кто я, если все признают отсутствие дара во мне? Девочка, сбежавшая из Криево, не более. Никем не востребованная, бесполезная… такая же, как и шесть лет назад.

И как же жизнь жестока, раз дала возможность познакомиться с именитыми мастерами, будто хотела подразнить, показать, чего я лишалась.

– Приехали, – угрюмо сообщил Грегори.

Видимо, мой настрой передался и ему.

В управлении мы пробыли недолго. Забрав плащ, я сразу же надела его, передав Грегори пальто Исмины.

Когда мы уселись в повозку, жених приобнял меня и прошептал:

– Прекращай хмуриться. Все будет хорошо.

Натянуто улыбнулась и постаралась взять свои эмоции под контроль.

– Может, ко мне? Отец сейчас дома. А вам пора познакомиться, – предложил Грегори.

– Прости, но не сегодня, – ответила ему. – Тем более, я без украшений, и вряд ли это понравится ему.

– Да, ты права, – согласился он. – Завтра? – тут же спросил.

– Не обещаю, – ответила уклончиво. – Мне могут дать доступ в лабораторию, а навёрстывать много.

– Хиония, зачем? У тебя же…

– Мой дар не пропал! – резче, чем хотела, прервала его. – Совсем не пропал, – уже тише и спокойнее. – Я не могу все бросить в один момент. Неужели, ты этого не понимаешь?

Сжав губы, Грегори отвернулся.

Наверное, надо было извиниться. Но причин его обиды я не находила. И в своих словах не сомневалась. Ведь, действительно, не могла оставить зельеварение только потому, что так требовали обстоятельства и чужие наветы. В конце концов, это всего лишь страхи, возможности учиться меня ещё никто не лишил.

В молчании мы добрались до академии. Исполненная решимости и упрямства, я без каких-либо слов покинула повозку. Грегори не препятствовал.

Уже входя в комнату, вспомнила, что оставила пальто Исмины у жениха в руках. Надо повиниться перед подругой первой, иначе она все нервы вымотает за свою вещь. Парадокс: тряпки и побрякушки Исмина ценила, а себя – нет.

Глава 4

Учебные будни с головой окунули в своё течение. Вопреки опасениям, меня без проблем принимали на занятиях и даже дали доступ в лабораторию для отработки пропущенных практик. Правда, не мне одной, и только под присмотром преподавательницы, которая находилась на последних месяцах беременности. И пусть профессор Вилль никак не выказывала своего недовольства, нам было неловко злоупотреблять её свободным временем. Скорее всего, на это и рассчитывал декан. Зельеварам только волю дай, и они станут жительствовать в лаборатории.

После дополнительных занятий я до вечера засиживалась в библиотеке. Уже не столько от тяги к знаниям, сколько от нежелания находиться в компании Исмины. С недавних пор подруга стала невыносима. Она влюбилась. В того самого перспективного мужчину, имени которого не называла мне. Но и без него я узнала о нём немало. Красивый, красивый и ещё раз красивый – это повторяла соседка через слово, иногда заменяя различными синонимами.

Сначала я пыталась поддерживать разговор, интересуясь, разглядела ли Исмина в нём что-то ещё, помимо внешности, но затем оставила это занятие. Подруга рассмотрела только обещанную перспективность, и ничего более. Но не это заставило меня избегать компании соседки.

Защиту академии, действительно, усовершенствовали. И лазейку, которой Исмина обычно пользовалась, благополучно закрыли. Кроме того, всех студентов заново провели через рамку аур. Но на этот раз запомненный слепок не просто служил пропуском на вход или выход. Как нам объяснили, если кто-либо из студентов будет отсутствовать на территории академии, то артефакт, доступный только преподавательскому составу, покажет его местонахождение. Возмущения студентов были прерваны угрозой полного запрета на выход за пределы академии без разрешения родителей или ректора, причём подобный пропуск действовал бы только раз. Никто не хотел лишаться нескольких свободных вечерних часов, и потому ропот утих. Не полностью, своё негодование студенты высказывали, но уже в узких кругах.

Были и те, кто винил в произошедшем меня. Новость, что мой дар стал исчерпывать себя, и потому я под действием яда покинула территорию академии, а затем десять дней провела в «древнем городе», стала известна всем. Большинство смотрело на меня с сочувствием, но встречались и осуждающие взгляды.

Исмина не скрывала своих упрёков, в открытую высказывая недовольства по ожесточению правил академии. Я старалась не обращать на неё внимания, но вскоре это стало невыносимым. Сначала порция восхищения её возлюбленным, затем стенания о невозможности с ним увидеться, потому что ему для встреч удобны поздние вечера и ночи. Итогом её рассуждений были обвинения в мою сторону во всех возникших проблемах.

Больше никто не бросал мне укоров в лицо, но я буквально чувствовала себя лишней среди остальных. «Проблема…», «Без дара…», «А другие отдуваются…» – мерещилось отовсюду в обрывках случайно услышанных фраз.

Только зелья и книги в какой-то мере помогали избавиться от безумного желания закричать: «Все было не так! Я не виновата!». Лишь понимание, что ничем хорошим подобный поступок не закончится, останавливало меня.

С Грегори не виделась с того дня, как он провожал меня в управление. Целыми днями с утра до вечера я была занята и потому не покидала территорию академии, а жених не просил встреч. Расстраивало ли это меня? Скорее, да.

Невольно все чаще я задумывалась о том, что так же продолжится и в будущем: мои переживания останутся пустыми для Грегори. Хотя по сути других семейных отношений я не видела. Братья называли женские слезы «обычной бабской придурью». Да что там, если, насколько я знала, после моего рождения не прошло и двух месяцев как отец выгнал из дома всех кумушек, мешавших ему причитаниями, и мать взяла хозяйство в свои руки. Какие могли быть заботы у женщины, кроме удобства мужа и одобрения людей? Раньше я бы ответила, что никаких.

Раньше… пока не увидела другого обращения, пусть и не внутри семей. Но все же влюблённые пары нередко встречались мне. Поначалу было дико наблюдать трепетное отношение парней к девушкам. Сперва я думала, что это лишь первичные ухаживания. Только проучившись в академии год, поняла, что между людьми бывает любовь, не устанавливающая подчинение одного из партнёров. А затем, встретив Грегори, испытала и на себе это чувство. Но неужели я обманывалась? Не с Грегори, а вообще? Быть может, только до брака существовали ласка, забота и понимание? И чем он ближе, тем меньше оставалось нежных чувств?

Мы с женихом не обговаривали точную дату брака, я просила лишь дождаться получение диплома стажёра. И, при хорошем стечении обстоятельств, до этого события оставалось чуть больше месяца. А дальше… дальше я не знала, что меня ждёт.

Сидя в самом дальнем уголке библиотеки, мне удавалось оставаться незаметной для остальных. И мой небольшой рост немало помогал в этом. Но он же был препятствием ко многим желаемым книгам – я не имела возможности дотянуться до них, даже встав на стул. Просить кого-либо помочь, по понятным причинам, и не пыталась. И без недавней истории часто становилась предметом насмешек, пусть и не злых. Но тогда Демис заступался за меня. Теперь же он стал совсем другим – чужим, далёким. Я не удостаивалась и взгляда от него. И почему-то от этого было больнее всего.

Видимо, усталость ото всего оказалась слишком сильной, раз не удалось сдержать слёз. Обычно они лились тихо и в подушку. Но тут я только и успела, что отодвинуть книгу, сберегая от влаги, и прикрыть рот рукой, приглушая всхлипы.

– И что здесь у нас? – раздалось неожиданно.

Застланным слезами взглядом не сразу смогла различить подошедшего ко мне. Им оказался Трой, зельевар, только младше курсом.

– Ой, это же наша бедняжка, – издевательски протянул он. – Снова дар подвёл, да?

Трой уселся прямо на стол, боком ко мне. Опасливо осмотрелась – возможно, кто-то и был за стеллажами, но я никого не увидела. А говорил парень громко, вряд ли это осталось бы без внимания.

– Знаешь, а ведь из-за новых правил я многого лишился.

Не желая веселить его ещё и вздрагивающим голосом, молча смотрела исподлобья.

– Но я пригляделся к тебе, – невозмутимо продолжал он, – и, думаю, ты можешь компенсировать пару вечеров. Жаль, что не больше. Ну, что имеем, – притворный вздох.

Трой с ожиданием взглянул на меня. Я, поражённая таким нелепым поворотом, несколько секунд оставалась в ступоре. Даже слёзы вмиг высохли.

– Ну, чего молчишь? – внезапно вспылил парень. – В десять жду возле входа общежития. И не вздумай не прийти. Последствия тебе не понравятся.

Спрыгнув на ноги, Трой засунул руки в карманы брюк и, как ни в чём не бывало, направился к выходу.

Я все пыталась уловить шутку в его словах, не мог же он предлагать такое всерьёз. Мысли согласиться на его предложение, если можно так его назвать, даже не приходило. Но догонять Троя и объяснять ему это, естественно, не стала. Тут спохватилась, проверила уши и бросила взгляд на пустое запястье – с завидной регулярностью я забывала надевать украшения, подаренные Грегори. Как оказалось, очень опрометчивый поступок с моей стороны. Скорее всего, Трой побоялся бы связываться с чужой невестой. А если он ранее видел на мне серьги и браслет, то мог сделать совсем неверные выводы.

В спешке вернула книги на места, библиотекаря по вечерам не было, и поспешила в комнату. Мысленно поморщилась от скорой встречи с Исминой, но шага не убавила. Мне нужно было надеть эти украшения и не снимать их, чтобы никто больше не пытался приставать ко мне с глупыми приглашениями.

Но покинуть библиотеку не сумела. Неожиданно за несколько шагов до двери в неё вошёл Трой. И не один. Я не знала имён тех двоих, они не из зельеваров. Сначала я не придала этой встрече значения и попыталась обойти компанию. Но меня перехватили за обе руки.

– Я тут подумал, – заговорил Трой, – мне нужен аванс, гарантия того, что ты придёшь.

– Пустите! – прошипела, уже понимая задумку парней.

– Отпустим, – крепче сжимая моё запястье, сказал один из дружков Троя. – Если пообещаешь быть послушной.

Я молча попыталась вырваться, но своими потугами лишь вызвала смех.

– Пустите! – крикнула изо всех сил, надеясь стать услышанной кем-то. – Помогите!

Взмах руки одного из дружков Троя лишил меня речи, губы будто склеило, и мне удавалось только мычать.

– Идиот, – заключил зельевар. – Возле библиотеки в это время нет никого. Да и вряд ли кто придёт на помощь к ней, – последнее слово он проговорил с пренебрежением. – Ладно, ведите её за стеллажи.

Я забилась ещё отчаянней. Но для них мои попытки вырваться были подобны трепыханию бабочки, пойманной за крылья.

Меня дотащили до центра библиотеки. Трой указал на один из столов, с которого уже убрал лампы, куда тут же уложили моё тело. Наверное, глупость, но я решила не показывать слёз, что бы ни произошло.

Два раза уже избегала принуждения, но, видимо, судьба настойчива в своих планах.

Когда Трой стал расстёгивать мои брюки, я уже не сопротивлялась. Смирилась. Быть может, и быстро, и нечем потом будет оправдывать себя, но бороться просто-напросто устала.

«Все равно потом брат убьёт меня», – пронеслась мысль, от которой тут же мысленно рассмеялась.

Все эти годы я жила тем обещанием, убеждала себя, что брат каким-то образом следит за мной, и в случае неисполнения тут же покарает. Так было проще.

Трой на мгновение замешкался, но все же потянул брюки вниз.

– Что-то она спокойная, – с сомнением проговорил один из его дружков.

– Так даже лучше, – отмахнулся он. – Какая же она маленькая, – проговорил с непонятной для меня интонацией и провёл ладонями по ногам снизу вверх, пока не ухватился за резинку трусов.

Я оставалась неподвижна. Решение, принятое ещё в плену, неожиданно показалось самым правильным. Пусть делают со мной, что хотят, а затем я просто убью себя.

Просто… а просто ли это? Да, плевать!

Пусть все эти шесть лет я жила иллюзиями, нужно оставаться верной своим убеждениям. Иначе, все моё существование окажется бессмысленным. Нельзя предавать себя. И нужно держать обещания.

Прикрыв глаза, стала ожидать своей участи.

Наверное, правы были родители, считая меня никчёмной…

Руки всех троих исчезли одновременно.

Неужели, это такая жестокая шутка? Решили разыграть, чтобы потом насмехаться надо мной?

– Вставай, Хиония, – услышала знакомый голос прежде, чем открыла глаза.

Слух не обманул меня. Передо мной стоял сам ректор, профессор Остгорд. Я никогда не общалась с ним лично. Признаться, и не хотелось. Одним только видом он производил пугающее впечатление. И, казалось бы, ничего такого, обычный мужчина, разменявший пятый десяток лет, но взгляд абсолютно чёрных глаз устрашал на подсознательном уровне. К тому же, ректор был менталистом, а такие маги у всех вызывали обоснованный трепет.

Осознав, в каком виде ректор застал меня, рывком села и, натягивая свитер, попыталась хоть как-то скрыть свой неприглядный вид. Лишь после осмотрелась. Трой и его дружки без движений лежали на полу возле стола. Пока я озиралась, профессор Остгорд поднял мои брюки и отдал мне, а затем тактично отвернулся. Одевшись, встала и поискала туфли. Услышав меня, ректор обернулся и подал мою обувь. Очевидно, он все это время держал её.

Приведя себя в порядок, я в растерянности замерла. Поверить в произошедшее было трудно, а в то, что мне удалось избежать самого ужасного, ещё сложнее.

– В мой кабинет, – коротко указал профессор Остгорд.

Вопросов задавать я не стала, только кивнула и, стараясь не смотреть на лежавших парней, прошла к выходу. Уже у двери услышала:

– А теперь поговорим с вами…

Связных мыслей в голосе не было, я просто шла, ведомая указанием ректора.

Кажется, кто-то обращался ко мне, но не уверена в этом. В любом случае говорить ни с кем не хотелось.

Остановилась я лишь в приёмной кабинета. Госпожа Аппель, несмотря на вечернее время, находилась на месте. На меня она не обратила никакого внимания.

Расхаживая от фонтанчика к фонтанчику, я пыталась унять внезапно возникшую дрожь в теле. Не хватало ещё прямо в приёмной забиться в истерике. Вообще, поразительная штука – эти эмоции: от совершенного спокойствия до полной неуправляемости сменяются за считаные мгновения.

Случиться сырости не дал пришедший ректор. Не глядя на меня, он проговорил:

– Хиония, в кабинет. Госпожа Аппель, успокаивающего отвара, пожалуйста.

Открыв дверь, профессор Остгорд дождался меня и пропустил вперёд.

Кабинет оказался огромным. Справа стоял большой стол, видимо, для переговоров или иных подобных целей, окружённый креслами. Напротив входа, перекрывая собой практически всю стену, располагался книжный шкаф, половина его створок была непрозрачной. За стеклом же виднелись довольно потрёпанные книги и множество записывающих пластин. Также я заметила несколько статуэток разнообразных форм.

Слева у окна находился массивный рабочий стол ректора, его кресло, немало похожее на трон, и два мягких стула для посетителей.

Бесшумно пройдя к своему месту, господин Остгорд устало уселся.

– Присаживайся, Хиония, – он указал на один из стульев.

Дрожь все ещё не отпустила меня. Если ректор и заметил это, то вида не подал.

Коротко постучав, в кабинет зашла госпожа Аппель. Она не сказала ни слова, просто вопросительно посмотрела на профессора Остгорда. Тот просто кивнул на меня. Секретарь все так же, молча, поставила передо мной кружку и удалилась. Дверь она прикрыла неплотно, и потому та стала медленно отворяться. Ректор захлопнул её взмахом руки. Этот жест показался мне очень знакомым, но в исполнении другого человека.

– Пей. Тебе стоит успокоиться, – мягко проговорил ректор.

Спорить не пыталась. Трясущимися руками взяла кружку, в несколько глотков осушила её и поставила обратно.

Внимательный взгляд чёрных глаз заставил напрячься с новой силой.

– Все трое студентов находились под действием нескольких зелий, – без предисловий сообщил господин Остгорд. – Организм Троя ещё не адаптировался к ним, Джард и Лотар целители. Но все они, когда отрава прекратит своё воздействие, станут сожалеть о совершённом.

Ректор выдержал паузу.

Объяснения показались мне странными. Неужели от этой информации мне должно стать легче?

– Все трое будут отчислены без права восстановления, но не сейчас, – ректор вновь замолчал.

Наверное, он ожидал какой-либо реакции от меня. Но мой голос, казалось, пропал, боясь озвучить все, что творилось на душе.

– Если нападение на тебя станет причиной их отчисления, то они, возможно, будут мстить. Ты понимаешь это?

А я не желала понимать. Мне хотелось справедливости. Хоть раз в этой проклятой жизни!

– Но едва ли это основа моего решения, – продолжил профессор Остгорд. – Недавнее происшествие с твоим… исчезновением изрядно встряхнуло не только академию, но и многие другие структуры. Профессор Лангель должен был тебе рассказать.

Я кивнула и замерла от страха. Неужели меня отчислят?

– Хиония, поверь, я стараюсь облегчить твою участь, но, увы, не всесилен. А если уж быть совсем честным, свои интересы ставлю выше остальных. Началась твоя травля. Да, именно травля. Сегодня это Трой, Джард и Лотар, действующие с чьей-то подачи. Я смог успеть только потому, что сработал маяк, реагирующий на магию. Но что будет завтра?

– И поэтому вы хотите выгнать меня? – решилась подать голос. – Нет жертвы – нет нападений, так?

– Не так, – твёрдо ответил ректор. – Академия не имеет права выдать диплом выпускнику с нестабильным даром, – многозначительный взгляд остановил все мои возражения.

Конечно, руководитель академии знал правду. Но пойти против официальной версии, которую донесли до общества, естественно, не мог, да и вряд ли хотел. Если не я буду виноватой, то он. Выбор-то небольшой. Удивительно, что ректор вообще пытался что-то сделать для меня и объяснял это. Любой другой уже выкинул бы из академии и думать забыл о какой-то бывшей студентке.

– И почему вы позволяете мне продолжать обучение?

– Твоё отчисление лишь откладывалось.

– Почему? – недоумевала я.

– Наиболее безболезненно было бы передать тебя наставнику до конца учебного года.

– Не понимаю, – честно призналась я.

– Такие вещи, как приглашения на встречу избранных не проходят мимо меня, – с лёгкой улыбкой ответил мне.

И в ней я почему-то снова уловила что-то знакомое. Мотнув головой, постаралась сконцентрироваться на словах ректора. Он знал о встрече зельеваров, и, настолько я поняла, ничего не имел против моего присутствия там. Более того, поощрял его. Быть может, и приглашение передал профессор Остгорд? Безумное предположение, но всё-таки?

– И вы знаете, кто добыл это приглашение? – спросила, надеясь на прямой ответ.

– Кто бы ни поспособствовал этому, у тебя в руках оказался пропуск в успешное будущее. Используй его правильно.

Ректор порылся в ящике стола, достал оттуда лист и передал его мне вместе с ручкой.

– Пиши по собственному желанию. Причина – переход в обучение к наставнику. Дата – второе мая. Если на встрече зельеваров ты не сможешь завести нужных знакомств, то в силу вступит приказ об отчислении, уже подписанный мной.

– Без вариантов? – зачем-то уточнила я.

– Почему же, – ректор позволил себе усмешку, – глушь примет всех. И там ты можешь стать почётной травницей. Но не думаю, что девушка из столицы захочет такого будущего. Проще выйти замуж, оставить зельеварение и возложить все заботы на мужа…

– Продиктуйте, пожалуйста, текст заявления, – перебила я его.

Мысль о замужестве, как альтернативе учёбе, возмутила. Да что там, остервенела до крайности. Настолько, что первые два листа прорвались под давлением моей руки на пишущий предмет.

Профессор Остгорд терпеливо подал мне следующий лист и встал с кресла. От неожиданного прикосновения чужой ладони до моего плеча я вздрогнула.

– Тебе следует успокоиться, – проговорил ректор и легонько сжал плечо.

Страх против воли ввёл в оцепенение.

– Пожалуйста, не трогайте меня, – еле слышно выдавила из себя.

Рука тут же была убрана. Я оставалась неподвижна, пока ректор не вернулся на место. Он никак не пояснил свои действия, но лицо его стало напряжённым. И от этого ещё более устрашающим.

Поспешила дописать заявление – оставаться в кабинете дольше не хотелось. Профессор Остгорд, не глядя, взял его и тут же положил в ящик стола. Я же замерла, стоя перед столом и думая, спросить ли разрешения идти.

Казалось, что сознанием ректор где-то далеко, и собственные размышления ему совсем не нравятся.

А я чем больше смотрела на его лицо, тем явственней различала в нём знакомые черты. Догадка настолько ошеломила меня, что быть правдой просто не могла. Наверное, не стоило её проверять, но жить в неведении намного хуже.

– Профессор Остгорд, вы от природы блондин?

– От природы я седой, как можешь видеть, – ответил он, скорее, не задумываясь.

Но затем спохватился и вперился в меня взглядом.

– Для чего ты спрашиваешь, Хиония? – медленно, разделяя слова паузами, спросил ректор.

– Ну, мне скоро придётся покинуть академию, вот и решила напоследок поинтересоваться, – как можно более непринуждённо ответила ему.

Да уж, с учётом того, что со мной произошло, и какие новости были преподнесены, подобное поведение явно выглядело странно. Но, к счастью, ректор поверил или же сделал только вид.