Свет четырёх влюблённых звёзд, или Приключения доктора в Запределье. Часть первая
TekstВ это время Клавдия, ухватив зубами внезапно возникший в воздухе кушак, подскочила к медведю и, дважды перепрыгнув через огромную тушу, обмотала перевязью толстую мохнатую шею. Оскаленная пасть зверя с железным лязгом захлопнулась, он замер, зашатался и повалился на бок. Волчица мысленно крикнула подбегающему Сергею:
«Скорее! Узел нужен!»
Запыхавшийся доктор, опешивший от случившегося с Ниной, опрокинулся около медведя и затянул у него на шее концы перевязи.
«Не задуши его! – Клавдия дернула удавку. – Он и так уже не опасен…»
Вдруг над человеком и израненными хищниками ярко блеснула молния, раздался оглушительный грохот – и в воздухе внезапно возник еще один пришелец – на этот раз не кто иной, как Черный Смерч собственной персоной. Сергей даже дух перевести не успел.
Темнейший князь нагло улыбнулся, оскалив алмазные клыки, а в следующий миг щелкнул пальцами – и втянул доктора вглубь бурлящей воронки.
Волчица тут же прыгнула вслед за человеком. Но подпространство свернулось в доли секунды, и белая лохматая молния с размаху врезалась в густой кустарник.
* * *
Когда Клавдия, откашливаясь и отряхиваясь, выбралась из колючих зарослей, медведь уже открыл глаза, попытался встать, но тяжелые лапы задрожали, подогнулись, и зверь неуверенно присел на траву.
«Ну что, разморочился, хозяин леса?» – грозная волчица, вернув себе обличие собаки, припадая на прокушенную медведем лапу, обошла вокруг истерзанного зверя, настороженно изучая и его, и пространство вокруг.
Бурый гигант очумело тряс головой, пытаясь сбросить остатки морока. Морда у него была разодрана, на боку зияли глубокие рваные раны, из которых сочилась кровь.
«Шикарный галстук, – усмехнулась Клавдия, глядя на измазанный в земле и крови измочаленный кушак, затянутый узлом на лохматой шее зверя. – Пока белка не вернется, так и будешь ходить».
Медведь сердито дернулся:
«Не стыдно над товарищем смеяться? Я ведь задрать тебя мог! Что творится!» – он в ужасе обхватил голову когтистыми лапами и сжался в комок.
«Как тебе Хранители Санию доверяют, если ты против морока устоять не сумел?» – храбрая защитница с подозрением смотрела на Потапыча.
«Обман всё это! Обман и черное колдовство! – обескураженно заревел медведь, стряхивая с глаз слезы. – Теперь я понимаю: обличье сменили, светлыми духами представились да речами сладкими о силе знаний меня к себе притянули. Жаждой доверия воспользовались и под свою дудку плясать заставили! Подмена понятий!!! Сначала во сны мои Черного Смерча подослали, силы вытянули. А потом на ослабленного и морок навели. Ироды-ы-ы!!!»
Клавдия, вспомнив, как ее в мире людей так же обманули, околдовали, наложив заклятие оцепенения, промолчала.
«Нет мне доверия! – сокрушался медведь. – Не носить мне больше Санию к вершинам гор, не примет меня теперь Дух ледника!»
«Э-э-э, да у тебя и жизнестойкость отняли, как я посмотрю!» – белая собака внимательно оглядела косолапого. Раны бурого исполина кровоточили, ничуть не собираясь затягиваться. У Клавдии же на разодранном медвежьими когтями предплечье остались лишь быстро бледнеющие рубцы, кое-где уже прорастала шерсть, нежная, серебристо-голубая.
Развеяв по ветру клок своего волшебного меха, межзвездная путешественница на языке белых волков воззвала к Солнцу и Луне, с поклоном обратилась к Матери-Земле, испросив для косолапого друга защиты и выздоровления. Только убедившись, что процесс восстановления тканей медвежьего организма начался, присела рядом.
Клавдия понимала, что для Потапыча служение Свету является смыслом жизни. А эта загадочная ситуация – крушение всех медвежьих надежд. Однако никак не могла она себе позволить упасть рядом с ревущим исполином и завыть в отчаянии. Надо сохранять спокойствие, сосредоточиться на главном: найти в энергоинформационном поле ответы на все вопросы.
Волчица думала сейчас и о хозяйке, и о Человеке-Сергее, и о странном стечении обстоятельств, позволившем похитителям беспрепятственно проникнуть на так хорошо защищенную светлую территорию. И о белке… Эта-то балаболка куда запропастилась, в конце концов?! Межзвездная путешественница просканировала пространство – в светлой части Запределья Рыжули точно не было.
Звери еще немного посидели, восстанавливая силы, поговорили, посовещались. Наконец достали из корзинки черный кувшинчик с Санией.
«Сможешь сферу проглотить? Хватит сил дойти с ней до ледника? – волновалась Клавдия. – Ее до новолуния надо на солнечный склон доставить, иначе быть беде. А у тебя силы на исходе…»
«Отдыхать некогда. Я должен всё исправить, – проворчал медведь. – А Сания – первое дело в цепочке этих загадочных событий. Вот отнесу ее, а потом по своим каналам узнавать пойду, куда могли забрать хозяйку и человека».
«Ты не геройствуй. Трезво оцени свои возможности. Если что, позовем Вислоухого медведя на подстраховку. Вдвоем вам легче будет».
«Справлюсь, – сердито насупился Потапыч. – И без Вислоухого страшную ношу в горы доставлю. Главное – чтобы Ледяной Дух меня благосклонно принял».
Клавдия лапой прижала черный кувшинчик к земле и зубами вытянула пробку. Из сосуда выкатилась антрацитовая сфера и, вибрируя, зависла в воздухе.
Медведь на удивление проворно подскочил и с лязгом сомкнул зубы на сфере, со свойственной ему решимостью приняв в себя концентрированное зло. Постоял немного, потряс лобастой головой, усваивая в своем нутре сгусток тьмы. Вздохнул глубоко и, загребая лапами, размеренно зашагал в сторону высоких гор.
Обеспокоенная волчица провожала его взглядом до самой границы горной гряды. Затем повернулась и направилась к дому. И охранять, и ждать новостей, и встречать тех, кто должен возвратиться к родному очагу. А они обязательно вернутся, все вернутся. Она это знала… Она в это верила.
ГЛАВА 20
Сергей открыл глаза, огляделся.
Просторная пещера. Гранитные стены, покрытые тускло светящимися лишаями плесени, уступами уходят вверх. Ровный пол усыпан гранитным крошевом и вымазан какими-то бурыми пятнами. А метрах в пяти, у стены, доктор разглядел истерзанное тело молодой женщины, в кровоподтеках и синяках. На белой руке, вывернутой под неестественным углом, кровоточил широкий багровый рубец. Разорванная ткань когда-то элегантного синего платья сплошь покрыта грязно-фиолетовыми разводами от запекшейся крови. Золотистые волосы, в беспорядке разметавшиеся старой соломой по загаженному полу, закрывали лицо. Но Сергей твердо знал: это его Хранительница.
Человека привязали к каменному столбу так крепко, что невозможно пошевелиться. Но он рванулся в непреодолимом желании помочь Нине, спасти ее от мучений. Однако веревки стягивали намертво, не давая ни малейшего шанса вырваться. Сергей напряг мышцы в тщетной попытке освободиться, желая дотянуться до Нины, взглянуть в лицо. Кричал, звал ее, срывая голос, но всё впустую. Она лежала без движения. Наконец доктор стих, и сквозь шум дыхания и громкий стук сердца к сумбурным мыслям его пробился едва различимый шепот: «Я здесь, я слышу…»
Ментальный язык! Как же он сразу не сообразил?!
Сергей с досадой стукнул затылком по камню.
«Как ты? Что они с тобой сделали?» – ринулся он мыслью к недвижимой женщине.
«Не трать силы понапрасну. У тебя их и так почти не осталось. Они все знания блокировали, волю у тебя забрали… Сейчас он придет. Будет тебя соблазнять, пугать, испытывать, настраивать на путь тьмы. Не подавай виду, что слышишь меня. Но держи в поле зрения постоянно, не теряй мои мысли. Иначе погибнем».
* * *
– Ну что, человек, вот мы и снова встретились! – раздался за спиной у Сергея злорадный голос. И доктор увидел перед собой в хрустальном зеркале, слегка припыленном сажей, отражение субтильного мужчины средних лет. Тот стоял позади пленника, а рядом, затянутая в облегающий черный комбинезон, замерла рыжеволосая темноглазая красавица.
«Граф Жеглард и Антонина», – понял Сергей, но разглядеть девушку как следует не успел.
От бледного скуластого мужчины исходили такие плотные, почти физически ощутимые волны зла, что Сергей не помня себя впился в отражение гневным взглядом, всмотрелся в светло-карие, почти желтые глаза, от которых в душе всколыхнулась вся грязь и муть прошлых бед, и… вспомнил!
Перед взором проявился школьный двор… расшалившиеся сорванцы обижают веснушчатую девчонку… Он вступился, не побоявшись рослого старшеклассника. К обидчику слабых вдруг присоединились трое одноклассников Сергея, до этого всегда стоявших с ним плечом к плечу. Ему тогда сильно досталось. Получив в драке перелом ключицы и растяжение связок, он всё равно не отступил. А потом, спустя годы вспоминая о произошедшем, всё не мог понять: как такие безобидные парни вдруг в одночасье озверели? Что двигало ими? Перед внутренним взором нет-нет да и всплывали остекленевшие глаза школьных друзей, бросавшихся на него с яростным упорством и в то же время с каким-то обреченным отчаяньем.
Картинка размылась, пропала, а вместо нее возник новый образ, отправленный ему Ниной: ядовито улыбаясь, за дракой с интересом и наслаждением наблюдает желтоглазый худосочный подросток.
– Ну, что скажешь? – промелькнула в зеркальном отражении хищная ухмылка. – Вспомнил детские обиды? Хочешь вернуться и отомстить? Я могу это устроить. Месть – такое сильное чувство, такое сладкое, всепоглощающее! – голос заполнял сознание, покоряя, властно подчиняя, заставляя снова и снова желать обидчикам зла, придумывать для них всё новые страшные мучения…
– Вспомнил! – Сергей внутренне собрался, успокаивая сознание. Он знал, какой реакции пытается добиться от него собеседник. Твердая решимость во что бы то ни стало спасти Нину помогла успокоить рвущуюся наружу дикую ярость, и он ровным тоном произнес: – Мои друзья после не могли ответить, почему так поступили. Ни себе, ни другим. Их на учет в детскую комнату19 поставили. И потом вся жизнь кувырком пошла. А ведь неплохие парни были. От души жаль их. – Привязанный к столбу пленник решительным взглядом пробуравил отражение Жегларда в зеркале. – Но именно этот случай помог мне определиться с будущей профессией. Это одна из причин, по которым я поступил в медуниверситет. А благодаря растянутым в драке связкам всерьез задумался о строении человеческого тела, увлекся неврологией.
Самодовольная улыбка упыря исказилась страшным оскалом. Предводитель дернул головой, щелкнул пальцами – и в сознании Сергея появилась новая картинка: зимний стылый вечер. Они с женой засиделись у друзей, возвращались поздно. Ледяной ветер пронизывал до костей. Хотя до дома было всего два квартала, оба успели основательно промерзнуть и, чтобы сократить путь, пошли через темные дворы.
Вдруг из проулка вынырнуло двое парней. Всё предсказуемо, как обычно в таких случаях: попросили закурить, оскорбили жену, сдернули у нее с головы новую норковую шапку. Началась драка. Светлана с криками о помощи побежала к освещенной витрине ближайшего магазина. Но подмога подоспела лишь к зачинщикам безобразия: из темноты выбежали еще трое. Грабители остервенело пинали ногами уже давно не сопротивлявшегося Сергея, пока не устали. Отошли в сторону, закурили. А тело, его тело осталось лежать на стылом асфальте в растекающейся луже крови…
Жеглард внимательно наблюдал за отражением привязанного к каменному столбу мужчины.
Сергей судорожно сглотнул, вспомнив боль, страх за жену. Вспомнил бессилие и увечья, от которых так и не смог полностью восстановиться. Ненависть к обидчикам волной захлестнула сознание. Но тут же гнев смыло новым отправленным Ниной видением: стоявший всё это время немного поодаль худосочный желтоглазый юнец подошел, склонился над распростертым на холодном тротуаре Сергеем и с ехидной улыбкой спросил: «Ну что, проверил свои силы, человек?»
А отражение бесновалось:
– Я помогу, я дам над ними власть! Вперед! Сверши правосудие! Лишь пожелай – я всё исполню! Таким подонкам – только месть! Только смерть! Не должны такие твари землю топтать!
Сергей, опустив голову, молчал. В его эмоциях не было зла. Тьма не смогла прорваться к сердцу человека, и душа его не утонула во мраке.
Черный Предводитель в бешенстве заскрежетал зубами и развернул перед пленником пятнадцать лет семейной жизни: непонимание, взаимные обиды, ссоры. Наконец – измену, разбитое сердце, разрыв с семьей и одиночество… Боль утраты на миг сковала всё тело… но вновь светлым лучом потянула его из тьмы отчаяния златокудрая Хранительница, показав виновника этих бед. И в отправленном ею воспоминании Сергей увидел дежурного врача, выходящего из больничной палаты и обращающегося к медсестре со словами: «Если кризис переживет, вряд ли снова ходить сможет. Родным сообщите».
Светлана, его Светка, еле освободившись от расспросов следователя, спешит по широкому коридору к палате, где находится Сергей. Издалека услышав слова врача, споткнулась на бегу, прижалась к стене, отчаяние захлестнуло сердце: «Иринка так мала, родители старые, маму-сердечницу вообще тревожить нельзя!» Мысли скачками понеслись в ее голове, стремительно сменяя друг друга.
Внезапно часть светильников на потолке погасла, и в полумраке к Светлане приблизился высокий тонкий мужчина:
«Ну, не надо, не стоит так расстраиваться, драгоценная моя».
«Кто вы?» – она невольно отступила от возникшего на пути незнакомца и прикрылась рукой, словно защищаясь.
Сделав один большой шаг, он оказался перед растрепанной женщиной, резко наклонился, сверкнул перед глазами блестящим ключом на цепочке и властно спросил:
«А на что ты готова ради мужа?»
«На всё», – без размышлений ответила Светлана, быстро утерев слезы.
«И на предательство, и на подлог? А готова жизнь свою за него отдать? А чужую жизнь искалечить сможешь?»
Вместо ответа она запричитала:
«Мы всего-то пять лет вместе! Как я без мужа останусь? Как мне без него жить? Дочка совсем маленькая, накоплений почти нет, что я с инвалидом делать буду-у-у?»
«Да не рыдай ты так! – незнакомец навис над зареванной женщиной хищной птицей. – Хочешь мужа спасти или нет?»
«Хочу», – всхлипнула она.
«Ладно, время еще есть. Дам я тебе за красоту твою да сговорчивость лет десять-пятнадцать семейной жизни. А потом – не обессудь, плату потребую».
Светлана в изумлении приоткрыла рот:
«Плату? Какую плату?»
«Ты согласна? Согласна заплатить потом, чтобы сей же час муж здоровым стал? Пятнадцать лет вместе – в достатке, в здравии? – он немного помолчал, изучая ее эмоции. – Ну, нет так нет. Счастливо оставаться».
«Постойте! – судорожно стиснув руки, крикнула ему Светлана. – Я согласна! Что бы вы потом ни пожелали, пусть сейчас муж будет здоровым, пусть поднимется со страшной белой кровати, пусть живет!»
Хилые плечи злодея победно расправились. Он обернулся и с торжествующим видом воззрился на жену врага, так легко попавшуюся в его сети.
…Из палаты напротив вышел врач и обратился к медсестре:
«Танюша, вы опять снимки перепутали! – Он увидел Светлану и повернулся к ней: – В рубашке муж ваш родился. Множественные гематомы, ушиб мягких тканей, большая кровопотеря. Но всё это – не беда. Организм молодой, сильный. Поправится. Настораживает, конечно, смещение позвонков. Но перелома нет. Вылечим героя вашего, не переживайте…»
Светлана порывисто сжала доктору руку, но тут ее взгляд упал на торопливо семенящую по коридору пухлую пожилую женщину. Навстречу ей в меркнущем свете, небрежно поигрывая ключом на золотой цепочке, шагал высокий щуплый мужчина…
Изображение пропало.
Израненное сознание Сергея вновь побороло тьму. Острая горечь ослабла, чувство обиды и разочарования уплыло в сторону, жгучий стыд угас.
На мутной поверхности зеркала опять отражалась лишь злорадно ощерившаяся наглая физиономия Предводителя.
– Ну, что ты на это скажешь? Что теперь в душе твоей? Сколько в ней света осталось? Измена! Предательство! – злодей плотной черной тучей заволакивал сознание Сергея, впивался злыми иглами в сердце. – Ненависть, презрение! Вот чего достойна эта обманщица! Нет таким прощения! Не стоят такие даже ногтя твоего! – Граф неслышно подошел к Сергею и сбоку, с осторожностью, но и с не меньшим любопытством, попытался заглянуть в глаза. – Проклятье! – отшатнулся, схватившись тонкими руками за лицо, болезненно потер глаза. Надев темные очки, вновь подступил к связанному по рукам и ногам человеку. – Я жду твоей реакции! – улыбка ехидно змеилась на скуластом лице.
– Я прощаю ее, – без тени эмоции ответил Сергей.
– Что? Предательницу, разрушившую всю твою жизнь, прощаешь? – воскликнул Жеглард.
– Она сделала это не по своей воле – по твоей указке. Ее можно пожалеть, понять и простить. Но ненавидеть ее я не могу… – Сергей вздохнул и продолжил: – Да не старайся ты так. Знаю, сколько еще ты мне показать можешь: и непонимание сторонников традиционной медицины, и до сих пор неразрешенные вопросы по службе, и… да что перечислять… Я всё вижу, знаю, что за каждым из моих недоброжелателей стоял ты. Всё прозрачно, мотивы твои мне известны.
– Психиатр, тьма тебя возьми… – Предводитель обескураженно дернулся, но взял себя в руки. – А ты умнее, чем я думал. И крепче. Любой другой на твоем месте давно бы сапоги мне целовал в исступлении, господином называл и преданно в глаза бы заглядывал.
– Как легко ты людей с толку сбиваешь!
– Работа у меня такая, – поблескивая острыми клыками, нагло улыбнулся граф. Он понял, что его черный замысел провалился, но всё еще пытался сохранить лицо. – Да разве я одинок в своем перспективном занятии? Сонмы моих подручных по свету шныряют, мысли людские засоряют, души незрелые в полон берут. Стоит только зерно в омраченное сознание заронить, а дальше вы сами друг друга в грязь втаптываете. Зачем мне напрягаться, если вашими же руками зло на земле творится?
Вот и друзей твоих школьных никто не принуждал бить спортсмена, активиста, э-э-э… красавца, которому они во всем подражали. Что ты! Они сами просили сделать их непобедимыми в драке. Так этим троим хотелось превзойти тебя. Ну нельзя же быть сильнее друзей? Я с радостью согласился им помочь, – произнес граф с нахально подделанной искренностью. – А в ответ получил согласие на исполнение одного желания. Зависть – такая подлая штука! Любого сговорчивым сделает. Как думаешь?
Он торжествующе взглянул сквозь стекла очков на не удостоившего его ответом Сергея, потер руки и продолжил:
– А такие, как ты, мне особенно интересны. Творцы! Идеалисты! Как легко задурить вам головы красочными картинами спасения страны. Что такое страна? Народ? Ха! Чья страна – тот и правит (с нашего разрешения, конечно). А подавляющее большинство населения той самой страны, планеты, галактики – бессловесные рабы, способные только спину гнуть на господ и молчать. А не захотят молчать – управа на каждого найдется.
В нашей системе давно все варианты просчитаны-предусмотрены. И каждому можно свою сказку подсунуть. Сказка для молодых и чрезмерно уверенных в своей правоте – тщеславие, для наивных – слюнявые сантименты, для жадных – сребролюбие. Людишек так легко подловить, у каждого свой крючок имеется! Все вы в младые годы грезите о своей особенности.
Отрадно наблюдать, как поначалу ты отчаянно веришь в себя, как в душе твоей сильные эмоции блещут, какие мысли светлые влекут тебя ввысь! А потом я тебе препятствие, или разочарование, или боль утраты подкину, и – ах! – бастион твоих убеждений дает трещину, начинаешь ты сомневаться в верности своего пути. К примеру, поверив в необходимость и правильность своей очень нужной для Родины и очень секретной работы, ты – пусть и по приказу свыше – можешь совершить такие дела, от которых потом выворачивает наизнанку.
Но ты идешь по этому пути, получаешь награды и звания, стремишься достичь новых высот в желании добиться одобрения, стараясь доказать самому себе, что поступаешь правильно. И забываешь всё, о чем мечтал в начале пути. Видишь мир таким, как необходимо твоему начальству (то есть мне – твоему повелителю!). Потому как постепенно, по крупицам темнеет твоя душа.
И ведь ты понимаешь, что тебя просто-напросто используют. И не отвертеться… Не согласишься и дальше исполнять роль винтика в страшной машине – напомнят о родственниках (не дай бог случится с ними что-то!) или лишат средств к существованию.
Отвернувшись от света, всё дальше уходишь ты в тень, всё меньше сил у тебя на борьбу с соблазнами. И вот сознание захватывают отчаянные, тяжелые мысли. И ты понемногу сдаешься, погружаешься в пучину одиночества и безысходности. Видеть это, чувствовать отягощение твоего естества – истинное наслаждение!
Но главный сюрприз я тебе еще не раскрыл! – Жеглард злорадно оскалился. – Знаешь, кто помогал мне день ото дня рушить твою жизнь? Знаешь ли, почему все эти беды на твою голову свалились? Догадываешься, почему система практически перемолола тебя в своих жерновах? Ты думаешь, освободился, отошел от дел? Нет, драгоценный мой! Ты в сетях до конца жизни своей!
Граф сделал рукой приглашающий жест, и к Сергею, высоко подняв голову, твердым шагом подошла Антонина. Она с презрением смотрела на своего человека, которого совсем не помнила, не знала, не понимала.
– Вот твоя главная головная боль, вот проводник, через который я долгие годы питаюсь твоей силой. Это она помогала мне. Узнаешь ее? – глумливо улыбаясь, закончил тираду Предводитель.
– Бедная моя, – с состраданием посмотрел на девушку Сергей. – Как же ты в его сети попалась?
В ответ Воительница спесиво приподняла бровь, надменно воззрилась на человека, но… когда взгляды их встретились, Антонина, словно утонув во взоре Сергея, потянулась к нему всем естеством, забыв о своей мерзкой миссии.
Предводитель взвыл, сжав жилистые руки, отшвырнул девушку в сторону и зловеще зашептал, протянув к Сергею скрюченные пальцы, страстно желая расцарапать ему лицо. Но прикоснуться к человеку не мог, а лишь заходился в бессильной ярости:
– Ну, ничего, ничего-о-о! Сговорчивыми вас сделает боль!
Он немного пришел в себя и уже со странным каким-то вожделением в голосе продолжил:
– Сильная, часами, годами, столетиями не прекращающаяся боль! Порабощенные мною нечестивцы станут рвать тебя на части, а я буду возвращать твое тело в минуту нападения через каждые полчаса. Посмотрим, сколько ты продержишься! – Жеглард щелкнул пальцами, и из густой тени в освещенный факелами центр пещеры вывалились полчища безобразных бесов – преданных приспешников Предводителя.
Возникая из темноты, поначалу они были не больше наперстка, но за секунды вырастали в двухметровых отвратительных монстров. Заполонив зловонными тушами почти всю пещеру, нежить рычала, ощерив клыкастые пасти, теснилась, напирала, норовя добраться до человека, вонзить в него зубы и когти, разорвать трепещущую плоть на куски. Свободным осталось лишь небольшое пространство диаметром метров в десять. Главные герои застыли в немом противостоянии на небольшом освещенном островке среди волнующегося моря тьмы.
Сергей явственно чувствовал, как невидимая черта отделяет его от прислужников мрака. Он понимал: это Нина отдает последние силы, сдерживая натиск зла.
– Не старайся, злобствующий гений, не получится у тебя ничего, – спокойно произнес Сергей. Он смотрел на Хранительницу, он сосредоточенно поддерживал ее своей внутренней силой, абсолютно не реагируя на окружившую его со всех сторон армию нежити.
Предводитель, замерший в стойке над Сергеем, как собака над дичью, резко обернувшись и проследив за взглядом человека, гневно воззрился на исковерканное тело Нины:
– Да сколько эта рухлядь светить еще будет?!
Он грязно выругался и воскликнул:
– Всё! Мое терпение лопнуло! Если нельзя чем-то завладеть, то просто необходимо это уничтожить. Раз уж не мне, значит – никому! Тоже неплохой вариант, – внезапно успокоившись, согласился сам с собой злодей и повернулся к Воительнице.
Глядя на нее сквозь зеркальные стекла очков и, изобразив на лице любезное выражение, с легким поклоном произнес:
– Дражайшая Антонина, вы простите мне нечаянную грубость? Работа, понимаете ли, нервная. Но эта маленькая неприятность, надеюсь, забудется. Ведь я неимоверно рад сообщить вам о долгожданном событии…
Граф стремительно выпрямился и, гневным жестом указывая на Нину, с пафосом провозгласил:
– Ваш час настал, несравненная моя! Пришло время избавиться от этой вредной случайности в вашем безупречном естестве. Она своим присутствием всегда портит вашу такую прекрасную сущность, внося в нее посторонние, ненужные мысли и эмоции. Она портит всё! Исправьте это, наконец! Останьтесь единственной полноправной хозяйкой, владейте этим человеком безраздельно!
Предводитель торжественно вручил амазонке черный хлыст, на конце которого шипели и извивались змеиные головы.
– Одного удара будет достаточно, – коварно улыбнулся он девушке и, сопровождаемый могучим охранником, отошел к противоположной стене. Нежить на его пути суетливо расступалась, не смея приблизиться к господину.
Антонина послушно приняла из рук Жегларда смертельное для Хранителей оружие. Ни минуты не сомневаясь, сделала несколько шагов к распростертой на каменном полу женщине, от света которой уже почти ничего не осталось, и взмахнула плетью.
Сергей напрягся, изо всех сил пытаясь разорвать путы. Бесполезно!
«Нет! Этого не должно случиться!» – вся жизнь пронеслась перед глазами доктора…
И на краю возбужденного сознания вдруг вспыхнуло:
«Ты – человек. Твоя мысль всесильна!»
ГЛАВА 21
Уже на излете кончик кнута вдруг полыхнул белым пламенем и, зашипев, словно бикфордов шнур, испепелился, рассыпался в прах. Произошло это так быстро, что напоенный ядом кожаный хлыст не успел впиться в израненное тело Нины – разлетелся в воздухе за краткий миг. Антонина опешила, с изумлением разглядывая горсть пепла в раскрытой ладони. Нежить вокруг загоготала: приспешники Жегларда заржали, забулькали, заулюлюкали. Однако Предводитель вздрогнул, изменился в лице и, одним движением пальца соорудив вокруг себя защитное заклинание, шепнул подручному: «Уходим!»
Перед тем, как сделать шаг в образовавшийся портал, он бросил приспешникам:
– Взять! На цепь человека! И этих, – он кивнул на Нину и Антонину, – в клетку! Обеих!
Воительница в недоумении оглянулась на своего господина, но тот поспешил ретироваться с места событий.
Сергей смотрел прямо на Жегларда. Защитное поле корчилось и съеживалось. Граф успел скрыться, но подручному не так повезло: лопнувшая защита накрыла охранника оплавленными ошметками, и тот с диким воплем рухнул в закрывающуюся дыру портала.
А вокруг человека и Хранительницы уже сгрудились бесы, злобно скалясь и предвкушая скорую расправу. Они даже не задумывались, почему сбежал Предводитель. Получили приказ – и с тупой готовностью спешили исполнить желание господина.
Когда-то все они были живыми. Но, совершив различные преступления против мира и людей, а прежде всего – против своего естества, не смогли вновь воплотиться в человеческом образе. Им дана была иная жизнь – в страшных обличьях, с низкими стремлениями, вечными неуемными желаниями. Их раздирали бешенство и алчность, жажда наживы и дикая потребность всё разрушать на своем пути. Они просто были неспособны на проявление более высоких чувств. Но без лишних рассуждений следовать приказу сильнейшего, подчиняться, пресмыкаться, бездумно и подобострастно преклоняться – это они умели…
Бесов поналезло слишком много. И образы их были многогранно-ужасающими. Скелеты в рыцарских доспехах, мертвые воины в потрепанной форме со времен царств и королевств до армий новейшей эпохи. Синие и красные околыши на фуражках советского времени. Стильные костюмы правящей верхушки, припорошенные толстым слоем пыли. Зубастые, клыкастые, перерожденные в ужасное нечто бывшие… из мира людей…
Глядя на волнующееся море нежити, Сергей судорожно соображал: «Чтобы обездвижить всех, потребуется очень много времени. Но мне надо как можно скорее спасти Нину… Я справлюсь, ведь это же просто приспешники, безликие инструменты в руках зарвавшегося упыря!»
Стоп! «Обездвижить…» – снова пронеслось в сознании.
Человек посмотрел на врагов внутренним зрением: тусклые огоньки окружали их со всех сторон. Можно просто лишить эти инструменты двигателей – их внутренней силы.
Представив себе бабкин (тогда еще бабкин) черный кувшин, Сергей сосредоточился, отринул ненужные эмоции. Спокойно и уверенно потянул мутные сущности из безобразных тел. Невесомые субстанции, слабо трепыхаясь, повисли в дымном воздухе. Мужчина сконцентрировался. И одним рывком заточил сгрудившиеся под сводами пещеры темные эманации внутри непроницаемого для зла сосуда. Заткнул горлышко воображаемого кувшина кукурузным початком и выдохнул, огляделся вокруг: кузовами старых машин, безмолвными манекенами застыли в неестественных позах уродливые фигуры. Только Антонина в растерянности стояла среди черных изваяний. Она одна не пострадала при этой пятисекундной смене власти. Ее человек не тронул…
Доктор мыслью освободился от веревок, подошел к Нине, бережно подхватил на руки, взглядом очистил израненное тело от грязи и кровоподтеков, создал для женщины новое свободное платье и уложил ее в созданную из света легкую сияющую колыбель. «Такие еще называют обережным коконом», – вспомнил он один из уроков Хранительницы.
Затем, не глядя Антонине в глаза, обратился к ней:
– Остановись, Воительница, подумай, что в тебе светлого осталось. Зацепись за это чувство, загляни в себя. Сумей выбраться из тьмы. Ты же сильная.
А та, безвольно опустив руки, шептала:
– Как же так? Я должна быть для тебя первой. Я же так по тебе скучала… Столетиями думала о тебе, представляла, каким ты стал, чего добился. Я должна быть с тобой, а ты уходишь с ней, – по щекам девушки катились слезы, она в отчаянии потянулась к Сергею. – Я сама не знаю, почему столько бед тебе и Нине причинила…
Подходя всё ближе к доктору, амазонка говорила и говорила о том, что скучает. И о том, какая она молодая, сильная, страстная. Как хорошо им может быть вдвоем, сколько дел великих совершат они вместе… Звонкий голос рыжеволосой красавицы перешел в прерывистый, завораживающий шепот, она с неимоверным упорством пыталась поймать взгляд мужчины.
А за спиной прелестной девы, прорвавшись из подпространства и просочившись сквозь стены пещеры, восходила огромная огненная луна. Она полыхала в черной пустоте, обручем сковывая сознание, заполняя собой всё вокруг, заставляя подчиниться, сдаться, упасть ниц перед призывно, с отчаянной надеждой потянувшейся к нему красавицей. Но Сергей не видел лунного огня, не смотрел на обворожительную красоту – взгляд его был устремлен на заключенную в кристальную оболочку почти бездыханную Хранительницу…
Луна стремительно разрасталась, сияла всё ярче, разбрасывая вокруг всполохи холодного огня. Призывный голос девушки звучал всё громче, жаркие руки жадно обвили Сергея, сознание его заполонил страстный шепот: «Я не могу потерять тебя… Я хочу быть с тобой. Я так долго мечтала о встрече. Пусть все идут к черту со своими противостояниями. Ты будешь моим. Я столько этого ждала, столько вытерпела ради этой минуты… В конце концов, я заслужила это право – быть с тобой! Ты только взгляни в мои глаза, поверь мне… Потому что я очень… я ужасно люблю тебя! Я готова на всё, лишь бы ты был рядом. Всегда со мной. Навечно!»