– Прибыл гонец из пространства людей, – лакей низко склонился. – А вы под страхом растления наказали не беспокоить вас до полудня. Сейчас полдень. А у посыльного важные вести. Архиважные, господин!

– Пусть войдет! – Нерц бросил быстрый взгляд на заинтересованно обернувшегося к двери дядю. Хорошо или плохо то, что Жеглард узнает новые вести вместе с ним?

В спальню вбежал длинноусый сержант в запыленном мундире, преклонил перед господами колено, протянул пакет с большой гербовой печатью.

– А с летучей почтой не могли послание доставить? – лениво принял у него пакет Нерц. – Или по огневой связи, наконец?

– Лично в руки велено передать! – преданно воззрился на него служака.

Юный князь сломал печать, быстро пробежал глазами по строчкам письма. Оторопело замер. Прочел еще раз. Уже медленнее, вчитываясь в каждое слово.

– Что там? – подошел к нему дядюшка. – Что случилось?

– Бунт, дядя! Или диверсия… Не разобрались там еще. Ничего не могут понять. Бесы мои пропали. Все… – Картинно прикрыв глаза и выронив письмо, Смерч упал в кресло.

– Бунт?! Диверсия?! – Жеглард поднял с пола донесение. – Кто посмел? Светлые? На них непохоже… Конкуренты? Вполне возможно. Надо выяснить, кому ты в своем безрассудстве мог дорожку перейти… Бесы-отступники, может быть? Я про таких слышал не раз!

– И что мне теперь делать?

– А я тебе говорил! Я предупреждал, что эти твари неуправляемы в бешенстве своем! Истребить всех подчистую!

– Истребление – последнее дело в данной ситуации. Надо следственные органы подключать, зачинщиков искать. Да и кого там истреблять? Инициаторов и исполнителей этого кощунственного действа сначала найти надо… Кто работать будет, дядя? Ты же читал в донесении, что добыча бриллиантов на моих предприятиях в мире людей полностью остановлена! С кого убытки спрашивать теперь?

– Но кто-то же слуг твоих уничтожил? Найти их, схватить и… Что тебе нужно? Армию для поимки предателей предоставить? Следователей лучших, дознавателей? О цене потом договоримся, родственники всё же…

– Своих дознавателей достаточно… Надо самому туда лететь, разбираться. В конце концов, новый персонал набирать, – Нерц поднялся с кресла. – Извини, дядя, провожать не буду.

– Да я сам, через портал… – Предводитель, вступая в сияющую окружность, слегка задержался, на ходу сбросив с пальцев на дорогой ковер спальни несколько серых пылинок (впоследствии превратившихся в крохотных пауков-соглядатаев, передающих информацию прямо в замок Жегларда)… Чутко прислушавшись, он разобрал, как стремительно облачившийся в дорожную одежду Нерц, выбирая из шкатулки необходимые для разнопространственного перелета артефакты, бормочет себе под нос:

«Ну и работенка же мне теперь предстоит. Набрать других рабочих – труда особого не составит. Но как быть с этим новым персоналом? Надеюсь, к тому времени я догадаюсь, как мне их раз…»

Смерч резко повернулся:

– Дядя! Ты еще здесь?

– Всё, дражайший мой, ухожу! – спешно шагнул в переход граф.

…Уже у себя в черной зале, размышляя о незавидной теперь судьбе племянника, Жеглард прикидывал, как выгоднее воспользоваться нынешним неустойчивым положением юного князя: прибрать к рукам пошатнувшийся бизнес, завладеть его землями или… воплотить сразу обе блестящие задумки. И сделать всё надо как можно быстрее, пока никто другой не узнал! Значит… племянник в ближайшее время должен погибнуть при невыясненных обстоятельствах… Нет, пасть от рук отступников, стать жертвой! При этом не забыв заранее позаботиться о том, чтобы завещать доброму дядюшке богатое наследство…

* * *

А Нерц тем временем мчался по небесным просторам, без труда преодолевая пространства. Он летел свободно и легко, совершенно по-новому озирая с высоты раскинувшуюся перед ним землю, и в который раз удивлялся: как он в течение огромного промежутка времени не мог увидеть, почувствовать, различить всю красоту окружающего его такого прекрасного, такого величественного и в то же время такого хрупкого мира?!

Оказавшись в пространстве людей, он с тщательно скрываемым удовлетворением и с качественно нарисованной на лице скорбной миной выслушал доклады следователей, давно прибывших на место событий. Затем раздал соответствующие приказы, выяснил, не осталось ли хотя бы останков кого-то из уничтоженных бесов. После этого, строго наказав докладывать о ходе следствия каждые два часа, призвал к себе нового, подобранного вездесущим матушкиным советником управляющего, бойкого беса по имени Деркач с хитровато прищуренными, почему-то не черными, а светло-карими ясными глазами.

Оставшись наедине с управляющим, Нерц смерил его взглядом, задал несколько стандартных вопросов и приказал развернуть перед собой план дальнейших действий по управлению предприятиями. Деркач с готовностью представил многочисленные списки и схемы, всё время пряча в густой бороде улыбку. Смерч в который раз поморщился, словно кто-то щекотал его за ухом легким перышком, и… вдруг увидел зажатую в волосатой жилистой руке подручного охранную грамоту, скрытую от постороннего взора легким защитным сиянием. Нерц не поверил глазам: на грамоте красовалось изображение крылатого воина с мечом в руках!

– Что это? – не понял князь, движением пальца предусмотрительно накинув на помещение защиту от чужого взора. Слабо мерцающая завеса исказила пространство таким образом, что со стороны никто никогда не понял бы сути разговора.

– А это, Ваше Сиятельство, мне от вас досталось. Еще когда я совсем несмышленым бесенком был. Лет тому этак… тысячи три назад, – ответил слуга, с интересом разглядывая защитные искры. Изнутри они были очень даже заметны.

– Ты меня Сиятельством назвал?! – возмущенно воззрился на него хозяин. – Совсем страх потерял?! Не понимаешь разве, что князю Темнейшему служить призван?

– Да знаю я, кто вы на самом деле… – независимо, без тени подобострастия пожал плечами Деркач. – И матушка ваша знает… Вот и отправила меня на помощь своему любимому сыну.

– Любимому? – недоуменно переспросил Нерц. – Да она на меня ни разу ласково не посмотрела, не то чтобы любимым называть… Нежити такие чувства и в голову никогда не придут.

– Так это – нежити… А она другая… Она всё ради вас делала, и ради таких, как вы, и… ради всех нас… Вы, господин, даже не догадываетесь, на какие жертвы шла ваша матушка, лишь бы только суть вашу сохранить, воедино собрать…

– И чем, по-твоему, она жертвовала? Раз в десять лет меня к ней в башню приводили – и что она делала на протяжении двух столетий? Вместо того чтобы спросить, как я существую, стихами своими меня изводила, всё считалку какую-то учить заставляла.

– Вот у нее и узнаете, зачем это было нужно…

– Я-то узнаю, но и ты еще раз поясни: грамота у тебя откуда?

– Вот непонятливый вы, господин. Забыли совсем. Сами мне ее в руки дали. Сказали, что жить на этом свете буду, не старея, не болея, без увечий и передряг особых, пока не выполню задание. Велели, чтобы вручил ее вам в нужный момент. Вот, наверное, сейчас такой момент и настал. Я и раньше столетиями вокруг вас с этой бумагой расхаживал, да только не видели вы ее совершенно. Не замечали ни меня, ни документа этого. В общем, темным ее никак не углядеть. Только светлым это дано.

– Так ты светлый? Как это возможно, если ты – бес?

– Про отступников слышали? – последовал невозмутимый ответ. – Вы же сразу цвет моих глаз определили. Я заметил, как пялились. Ясные глаза у беса – как раз признак высветления. Душа пока еще не народилась, но и нежитью мы уже не можем именоваться. Растем над собой, так сказать, – с грустью улыбнулся Деркач, ковырнув загнутым когтем грубо обтесанную лавку.

– Трудно это? – немного подумав, присел рядом с ним Смерч.

– Что? – не понял управляющий.

– Расти трудно?

– А то! – Деркач запустил в бороду огромную пятерню. – Стоит только слабину дать, сразу на пакости тянет. А вы, господин, как я чувствую, жалеете, что столько нежити развоплотили-уничтожили…

– Не знаю… – опустил глаза Нерц. – С одной стороны, понимаю, что уничтожение подчиненных было единственным правильным шагом на тот момент. А вот с другой… Может, ты подскажешь, что значит «разбесить» их?

– То, что вы и сделали.

– И что я сделал? Развоплотил всех без остатка… Значит, распылять бесов можно, если нет другого выхода? – князь поморщился.

– Как раз об уничтоженных в ту ночь бесах вам, мой господин, беспокоиться не стоит. Бесы, которых так или иначе коснулась рука Светлого Воина, обретают частичку его сияния. Так что вы, сами того не ведая, очень хорошо пополнили ряды отступников. Все эти сущности уже в пространстве не распадутся, они обязательно переродятся. Поначалу, конечно, будут всякими там паразитами-червяками. И если почувствуют в себе Свет, примут его – то еще дальше и выше пойдут. Долгий этот путь, ох какой долгий…

– А как вы от соглядатаев суть свою скрываете? – у князя возникло сразу сто вопросов. – И как вас настоящие, темные бесы не сдадут властям? По каким признакам вы друг друга находите? Кто вас этому научил, в конце концов?

– Да просто всё. Истинно темные – они же все, не достигнув определенного состояния духа, только черное и белое видят. Полутеней им не углядеть. Для них даже глаза мои не карие, а черные. А я… Вот наращу потенциал своей сути до обретения Светлого Сознания, тогда они меня увидят… и схватят… Если смогут. А смогут – просто так не убьют. Мучить будут долго, чтобы в страданиях потерял весь накопленный Свет.

Но теперь, когда я вашей милости грамоту вернул, мое многовековое дело закончено. Через какое-то время я так или иначе помру в этом черном царстве. Для меня сейчас главное – внутренний Свет сберечь. Тогда нарожусь заново я уже на Светлой стороне. Хоть цветочком, хоть птенцом желторотым. И там тоже расти над собой буду… Очень постараюсь. И в конце концов настанет такой день, когда и у меня появится настоящая Душа…

– Ты это точно знаешь или просто слепо веришь тому, кто тебе эти сказки в голову вложил?

– Я твердо знаю. Потому что верю безоглядно матушке вашей. Она нас сквозь все передряги к Свету ведет.

– Кому веришь? – князь даже привстал. – Матушка? Мать моя вас к Свету ведет?! И ты хочешь сказать, что вечно придирающаяся и трясущаяся в бесконечных припадках злобная старуха – какая-нибудь светлая фея?

– Точнее – светлая ведьма. Или ведающая мать, если вам так будет угодно.

Нерц смотрел в смеющиеся медовые глаза и понимал, что управляющий не врет.

– Так она же, сколько я себя помню, со всей округой воевала, соседям житья не давала…

– Не давала, – согласился Деркач. – А вы хоть раз задумывались в своем неведении, кто рядом с вами? Что она на самом деле сквозь все тысячелетия своего правления делала? Спасала от смерти и мучений тех несчастных, что вынуждены были служить всяким там злопыхательным извращенцам и губителям душ. И под своим крылом хранила, защищала. Столько рабов от жалкой участи избавила! Многих даже в Светлое Запределье переправить смогла. Да что вам рассказывать, ваша светлая темность, если вы дальше своего носа столетиями ничего не видели…

– А почему она мне никогда ни о чем таком не говорила, не открылась, не помогла себя вспомнить? – порывисто вскочил Нерц.

– Всему свое время, – медленно ответил управляющий, со всё возрастающим воодушевлением глядя в ярко сияющие неуемным светом черные глаза князя. – Ваше время только сейчас пришло. Вот вам и грамота от себя самого. Вы тогда сказали, что кроме вас считать информацию не сможет никто. Вручаю с наивысшим почтением, мой господин, – и он с поклоном протянул бумагу, вспыхнувшую в руках Вольного Ветра волшебным огнем.

Сквозь пламя просочилась в тело Нерца Истина. Воин принял свое послание, прикрыв глаза и ненадолго задумавшись над давно забытым и обретенным вновь. Затем с серьезным видом повернулся к Деркачу.

Они еще долго разговаривали, скрытые от глаз и ушей пронырливых шпионов невидимой завесой. Любому, кто посмотрел бы на них со стороны, увиделось бы, как жесткий и непримиримый господин инструктирует лебезящего перед ним управляющего. На деле же всё было иначе.

Наметив совместный план действий, юный князь распрощался с новым другом и соратником и отправился на встречу с матерью, которую теперь собирался увидеть в совершенно новом образе.

ГЛАВА 32

Предводителя уже которую ночь мучили нестыковки в ходе следствия по делу исчезновения Антонины. Он еще раз внимательно проверил донесения шпионов, перечитал доклады дознавателей, отследил хронологию событий – и пришел к выводу, что чего-то недоглядел как раз во время визита племянника в высокую башню.

Уже не доверяя никому из слуг, граф сам поднялся в опустевшее полукруглое помещение, зажег под потолком холодный белый огонь и бросил на пол горсть черных обращенных жемчужин, приказав им тщательно просканировать комнатушку. Маленькие шарики раскатились по темнице, распределив между собой пространство; от них исходил мертвенный свет, и любой чуждый помещению предмет они отмечали зеленым импульсом.

Вдруг один из световых столбов запульсировал, издавая отрывистые звуки, призывая хозяина. Жеглард бросился к соломенному тюфяку, склонился над ним и произвел несколько пассов руками… На его ладонь упал клочок рыжей шерсти. Переложив находку в пробирку, хозяин Черного Замка уже собрался было в свою лабораторию, но тут снова услышал зуммер – на сей раз из середины комнатки. Он быстро обернулся и в ужасе отпрянул: в глаза ему ударил ослепительно-яркий серебристый свет.

– Что это? Неужели? Не может быть! – Жеглард прикрыл глаза светозащитным фильтром и, вооружившись перчатками из драконьей кожи, поднял с пола маленькое серебряное перо.

– Откуда здесь это, если не из дальнего тайника?

В голове мгновенно сложились все пазлы. Граф встряхнул пробирку, выстрелил в нее распознающим плетением. И, стиснув зубы, воззрился на возникшую перед ним трехмерную проекцию извечной его противницы – незабвенной Рыжули Авдеевны.

Издав душераздирающий рык, Предводитель с размаху бросил подвернувшимся под руку колченогим стулом в стену.

– Так значит, это белка! Обережная белка! Выходит, она не сгинула во время похищения человека! Это всё она! Она! – злодей был вне себя от ярости. – Ну, ты у меня попляшешь! Я с тобой поквитаюсь! За всё! И за потерю Антонины, и за обретенную Воительницей Проницательность, и за то, что столько времени за нос меня водила!

Жеглард почти бежал по темным коридорам. Стремительно ввалился в кладовую, разорвав опутывающую каждый сантиметр пространства паутину, и ринулся к воздуховоду.

Его опасения подтвердились: в тайнике действительно не было перьев. Зато там оказалась невидимая сфера, созданная при помощи светлых чар, которые граф своим черным прикосновением случайно разрушил. Обнаружив внутри паука-охранника, он всё понял – и сейчас же впал в бешенство. Первым делом раздавил нерадивого бедолагу, потом с грохотом обрушил стеллажи со склянками, в которых хранились очень ценные и такие необходимые для страшных опытов ингредиенты – души лесных дев. Те взметнулись яркими мотыльками, вылетели в коридор, пытаясь укрыться от всполохов всепоглощающей ярости.

Предводитель схватил клетку со старыми носками и, шагнув сквозь портал, оказался в черной зале. Широкими шагами он направился к камину:

– Сжечь! Сжечь всю семейку, под корень извести! Так я отомщу этой рыжей проныре!

И уже было размахнулся, чтобы швырнуть клетку в огонь, но тут…

– Господин! – в ноги ему упал советник. – Не погубите! Там! Там! В приемной зале…

– Что – там?! – тяжело дыша, навис над ним Жеглард.

– Там старший инспектор вас дожидаются! Уже в нетерпении. Сердятся, ножкой притопывают…

– Инспектор? – бледное лицо графа приобрело синюшный оттенок.

Жеглард остановился на полпути, пыл его разом угас. Мозг моментально переключился на обработку вновь поступившей информации: если в Черный Замок без разрешения хозяина прибыл кто-то извне – это неспроста! Это – по величайшему темному распоряжению! Иначе никто бы не смог проникнуть в цитадель. «Черная печать, у него черная печать!» – забилась в голове страшная мысль.

– Точно так, инспектор по вопиющим нарушениям, – трясущимися руками подручный подал хозяину гербовую бумагу. – Прибыл из самой столицы человеческого мира!

– Мундир мне! Быстро! В гостиной стол накрывайте! – граф лихорадочно соображал, что могло понадобиться инспектору в его владениях.

– Накрыли уже! Как раз к обеду важный господин пожаловал! – слуга спешно растворял перед хозяином двери.

Предводитель стремительно повернулся на каблуках, создал роскошный парик, прикрыл им голову. На ходу напялил парадный мундир и помчался вниз по лестнице – приветствовать высокого гостя. По дороге Жеглард поставил клетку с носками на ближайший столик, бросив мимоходом:

– А это – вычистить! Всё Запределье от этой пушистой дряни вычистить!

* * *

– Господин фон Шауб, несказанно рад вашему прибытию! Прошу простить, что не имел чести сам встретить столь высокого гостя! – расшаркался в поклонах и приветствиях Предводитель. – Прошу вас в обеденную залу, стол накрыт, угощения и напитки ждут!

Ни слова не ответив, не взглянув в сторону хозяина, брезгливо оттопырив нижнюю губу и важно расправив круглые плечики, чиновник прошел через большую приемную в просторную обеденную залу, где свободно могло разместиться не менее двухсот гостей, и с недовольным видом уставился на богато накрытый стол:

– И так вы меня встречаете? И это – приветствие столичному инспектору?

Жеглард с удивлением приостановился. Еще никто из прибывавших в замок графа не смел так разговаривать с хозяином.

– Что, простите?

Инспектор по вопиющим нарушениям Вольдемар фон Шауб получил свой пост давно известным способом – по наследству. Злые языки исподтишка мололи, что хотя его отец, старый фон Шауб, и принадлежит к верхушке мрачноаристократического общества, но вот мать холеного чиновника явно была русалкой. Причем… судя по жемчужному отливу зеленоватой кожи молодого отпрыска, кичащегося высоким положением, русалка та… из светлых земель… Моветон! Но заявить во всеуслышание о низком происхождении, о так явно и так подло смешанной крови обладателя черной печати не решался никто. Вот разве что сослуживцам порой так и хотелось добавить к его имени суффикс «чик» и произнести: «Вольдемарчик-помидорчик» (ведь помидоры бывают и бледно-зелеными). Но, зная зверскую мстительность и огромные связи инспектора, никто не решался переходить ему дорогу.

Вольдемар был достаточно высок. Несмотря на относительную молодость, лысоват. Тонкие набриолиненные волосики были аккуратно уложены в замысловатую прическу, а губы густо смазаны душистым бальзамом. Маленькие, горящие недобрым огнем глазки, короткая жирная шея и выпирающий животик, который не удавалось скрыть даже под форменным мундиром. И всё это круглобоко-круглозадое сооружение поддерживали весьма стройные длинные ноги. На тощих лодыжках поблескивали узкие голенища высоких ярко начищенных сапог.

Чиновник, изящно взмахнув ухоженной, словно сияющей перламутром ручкой, обернулся. И Предводитель с плохо скрываемым раздражением склонился перед ним, погасив искры бешенства в гневном взоре.

– Не спешите кланяться, как бы на колени не упасть перед Мрачным судом! – смерил его гость презрительным взглядом.

– Что же случилось, господин инспектор? – как можно более подобострастно осведомился Жеглард.

– Не далее как вчера было совершено вопиющее нарушение на территории людского пространства, – соблаговолил ответить чиновник. – Одновременно действовала и темная, и светлая силы. Слуг молодого князя Темнейшего уничтожила неведомым образом объединенная разнополярная энергия! Это нонсенс! Собственность наследника трона подверглась нападению. Есть жертвы. Миллионы жертв. Вернее – пропавших. И вы, как ближайший родственник потерпевшего, являетесь главным подозреваемым.

– Не может быть! Вы подозреваете меня? Меня?! Вырастившего князя почти как своего наследника, как преемника, носителя темного могущества?!

– Не трудитесь, Предводитель, – отмахнулся молодой чиновник. – Вам не удастся ввести меня в заблуждение. В темнейших пространствах ваши давние притязания на несметные богатства племянника давно известны.

И еще! Как вы объясните тот факт, что именно на вашей территории уже в который раз обнаруживается мощный выброс светлой энергии? Нам еще предстоит проверить, нет ли у вас лазейки в Светлое Запределье…

– Но, инспектор! – негодующе повысил голос Жеглард. – Вы же знаете, что во мне – ни капли света! Как же я мог? Прошу разобраться!

– Вот об этом как раз не беспокойтесь. Мы досконально во всем разберемся, со всем пристрастием, так сказать, – и чиновник, усаживаясь за стол, пронзил Жегларда глазками-буравчиками. – А где вы были этой ночью?..

…Обед, как ни странно, прошел почти в непринужденной обстановке. Допрос с пристрастием закончился, когда инспектор перешел всего лишь к пятому блюду. Ну а уж после очередной выпитой бутылки дорогого вина и нескольких переписанных на третье имя богатейших усадеб и переправленных на определенные счета средств Вольдемар совсем подобрел и пообещал Жегларду пособничество и покровительство во всех делах.

Распрощались они со взаимными уверениями в вечной мрачной дружбе (и неважно, против кого дружить), о которых оба позабыли, едва расставшись.

* * *

Проводив инспектора и вернувшись в черную залу, Предводитель уставился на опустевший столик, обвел взглядом помещение и кликнул слугу:

– Клетка где?

– Так чистят ее, как Ваше Предводительство и пожелали…

– Что? А где ее содержимое?

– В истопную отнесли, вы же сами сжечь это старье хотели.

Жеглард ринулся на черный двор. Он почти вбежал в низкое прокопченное помещение.

– Носки сожгли? – пристально уставился на полукровку-кочегара. – В глаза смотри, соврать и не думай!..

– Сожгли, господин! – упал ему в ноги истопник. – Не губите!

Предводитель постоял над ним, немного подумал и соизволил не испепелять чумазого слугу. В конце концов, всё случилось так, как он пожелал. Пусть немного другим путем, но результат достигнут. Теперь на очереди сама Рыжуля Авдеевна…

Граф призвал бесшумных ночных разведчиков – дюжину летучих мышей – и, водя перед носом у каждой твари клочком беличьей шерсти, озвучил всем новое задание:

– Доставить! Немедля! Живой! Чтобы из моих уст узнала об участи своих родственничков! Чтобы видел я ее страдания, наслаждался муками утраты!

* * *

Весть о прибытии важного сановника, обладающего черной печатью, разлетелась по округе молниеносно. Незамедлительно был устроен пышный прием. Вся неделя у местной знати вдруг оказалась заполненной торжественными мероприятиями.

Первый бал по праву устраивал Сумрачный Лорд. Бесчисленное множество расфранченных гостей, желающих хоть издали, хоть краешком глаза посмотреть на столичного кавалера, а потом с пафосом, с выражением неимоверного превосходства рассказывать об этом чуде не столь удачливым согражданам, собралось в столице герцогства.

Роскошные туалеты дам, разряженных в шелка и меха; сверкающие драгоценными камнями тяжеловесные украшения на оголенных руках и шеях; парадные военные мундиры; элегантные фраки золотой молодежи и сановных лиц, украшенные звездами, позументами и кружевом, – всё это буйство чванства и высокомерия, освещенное мертвенным, холодным светом многочисленных светильников, представляло грандиозную картину. Многие, по обыкновению, с порога направлялись в буфет, поражающий своим великолепием, разнообразием кровавой закуски и изысканных напитков. А уж потом, до отказа набив животы дармовыми яствами, приобщались к общей массе завистников и лизоблюдов.

Раззолоченное и напомаженное общество толпилось в прекрасной зале с хорами, где темнейшим гостям (вернее, одному из приезжих) старались угодить души почивших великих музыкантов, призванные ради такой цели из самой преисподней. Потрясающая воображение сумасшедшая мелодия вилась и бурлила, призывая танцующих то создавать чопорные пары, где партнеры едва касались друг друга пальцами, то в неуемном порыве взмывать под самые своды дворца в чудовищной безудержной пляске, то свиваться в змеиный клубок, сплетая гибкие тела в невероятный фантасмагорический узор, и замирать на минуту, словно призывая зрителей в полной мере оценить это завораживающее зрелище.

Согласовав график мероприятий и втиснув в недельное время по крайней мере шестьсот часов наслаивающихся друг на друга всевозможных развлечений, местные аристократы изо всех сил старались обратить внимание заезжего гостя на свои персоны. Бал сменялся банкетом, банкет – маскарадом, маскарад – новым торжественным приемом у очередного аристократа с наидлиннющей родословной, где слово брал какой-нибудь мэр-пэр или иной представитель знати, разглагольствующий о том, какими большими приятелями были они когда-то с отцом господина фон Шауба… И так предполагалось «коротать время», пока важный чин не отправится восвояси…

Инспектор со скучающим видом принимал расшаркивания местной аристократии. Его мало волновали и уверения разношерстной публики в вечной преданности.

«И как же они мне все надоели… Везде одно и то же – подобострастие, лесть и страх… Скорее бы всех их послать подальше и заняться выбором партнера…» – У высокого чиновника имелось своеобразное хобби: в каждом инспектируемом княжестве он проводил несколько бурных ночей. В его, как он сам любил это называть, «коллекции» насчитывалось уже немало смазливых юнцов, которые не прочь были с его помощью завести знакомства в столице. А взамен любвеобильный Вольдемар фон Шауб предлагал им… замечательное с его точки зрения времяпрепровождение.

«Ага! Вот этот красавчик – еще один прекрасный экземпляр в мою копилочку! – обернулся он в сторону только что вошедшего в залу изысканно одетого субтильного аристократа. – И стать, и титул – как раз в моем вкусе. Главное – чтобы не отказался».

И, слегка покачиваясь от выпитого, инспектор вальяжно двинулся к намеченной жертве.

– Темнейший князь, – обратился он с улыбкой к новому гостю. – Могу ли я пригласить вас на ужин? – Его маслянистые глазки плотоядно ощупывали поджарое тело Нерца. – У меня есть что предложить.

«Знаю я, чего ты хочешь!» – мысленно скривился Смерч.

Но, напялив для вида любезную улыбку, ответил с поклоном:

– И что же это?

– А ты приходи – не пожалеешь! – тут же перейдя на «ты» и сократив дистанцию, склонился к нему не встретивший отпора Вольдемар. – Надеюсь, это будет обоюдовыгодный союз, решим всё полюбовно. Тем более что мне надо тебе показать кое-какие бумаги. Донос, к примеру… – Он впился глазками в лицо Нерца, пытаясь разглядеть на нем хоть каплю замешательства.

«Зря стараешься! Тебе бы с моим дядюшкой бок о бок пожить, чтобы искусство притворства освоить во всех деталях», – усмехнулся про себя князь.

– Очень интересно! – обернулся он к кисейному инспектору. – Надеюсь, это имеет отношение к делу о моих исчезнувших бесах? Нашли виновного?

– Я буду судить об этом исходя из ваших благосклонных действий, – загадочно прикрыл глазки высокий гость.

– Обязательно приду, к обоюдному удовольствию, – развязно улыбнулся ему Нерц. – Какое вино предпочитаете?

Он был почти уверен, что никто не раскрыл его сути и ничего не смог бы сообщить инспектору, но чем черт не шутит… На всякий случай решил не рисковать и встретиться с этим сластолюбцем, чтобы проверить, что тому известно.

Князь был само очарование. Смеялся пошлым шуткам Вольдемара, которые тот пытался шепнуть на ушко. Терпел, когда чиновник под столом пытался взять его за руку. Обещал как можно скорее приехать в резиденцию инспектора. И давал слово, что непременно ждет важного гостя в своем замке, где будут беспрерывные праздники, пикники и купания в недавно открытых целебных источниках.

В какой-то момент пышное общество отвлек от угощения и светской беседы чарующий голос блистательного тенора. Пока ему аплодировали, никто и не заметил, как Смерч растворился в воздухе.

ГЛАВА 33

Большая сильная рыбина, бережно удерживая в зубах драгоценную ношу, стремительно двигалась у поверхности воды по начертанному белкой маршруту: до обгоревшего дуба, затем – в узкую протоку. Под раскидистой березой на высоком берегу – едва приметная промоина в скальной породе…

Два часа пролетели незаметно. Вот и одинокая береза. Таисия, отправив Рыжуле мысленную команду «Подъем!», сместилась к берегу. Легко преодолевая течение, заплыла в расщелину и тихонько стала пробираться меж острых камней. Пробудившаяся жемчужинка освещала ей путь своим перламутровым светом. Белка внимательно следила за открывающимся впереди пространством, время от времени «сверяясь с показаниями» в общем с хищницей сознании.

Постепенно узкий проход расширился, Тая выплыла в небольшую круглую пещеру, из которой наружу (или в тщательно замаскированный капкан, а то и в запутанный непроходимый лабиринт) вели несколько протоков.

«Куда теперь, капитан?» – мысленно обратилась она к белке.

«Давай в крайний слева ход», – поколебавшись, невнятно подумала Рыжуля.

«А чего так неуверенно?» – насторожилась рыбина.

«Я в эту пещеру с детства не заглядывала… Не помню всех деталей… Но мне кажется, что не видела я здесь семи выходов… Вроде меньше их было. Помню только, что крайний слева – наш путь…»

«Лучше подожду. Подумай пока», – притормозила Тая. Выработанное за годы службы чутье удержало ее на месте.

Вдруг позади хищницы обрушилась скала, едва не прищемив рыбине хвост. Под своды пещеры с пронзительным писком ворвалось несколько летучих мышей. Таисия рванулась вперед – и тут же запуталась в крепкой крупноячеистой сети. Таймениха судорожно заметалась, пытаясь вырваться из коварно расставленной ловушки. Но сеть держала крепко.

Рыжуля, сжав лапки, тщетно водила мыслями по подпространству, стараясь выудить оттуда хоть что-то стоящее. Но ее восприятие всюду натыкалось на непроницаемый ментальный блок.

«Жеглард, зараза! Выследил всё же нас! Хорошо подготовился, Предводитель треклятый! Вот же нежить остроухая!» – зло выругалась белка, хватаясь то за один мысленный образ, то за другой… Информация не считывалась, телепатические сигналы растворялись во мраке.

«Страшно-то как! – шептал Ефим, судорожно трепеща ресничками мантии и прикрывая своим телом дочку-жемчужинку. – Неужто всё пропало?»

«Молчи, скользкий, не пугай ребенка! – осадила его белка. – Думай! Думай, как выбраться…»

«Не бойся, папочка, я тебя спасу! – крепко приникла к нему Нежданка. – Мы все тебя спасем!»

Таймениха, выгнувшись сильным телом, еще ожесточеннее забилась в тугих силках. Но жилистые руки бесов уже тащили сеть из воды. За их спинами жидкой ртутью зияла воронка портала. Еще минута – и беглецы, которых по клочку шерсти выследили чуткие летучие ищейки, окажутся в замке Предводителя…