«Самого спасать пришлось… Я вижу, что у тебя веры в свои силы совсем не осталось. Давай уже просыпайся, человек! Верни себе былое величие! Дядька мой, Герцен, проживая одну из своих жизней в вашем мире, сказал: "Много может воля человека, ее сила страшна, ей почти нет предела, стоит ей быть чистой, беззаветно отдающейся делу и чувствовать внутри себя океанные течения". Вот именно – океанные! Почувствовал внутри Волю чистую? Давай, вперед, носитель Света! Я в тебя верю! Не подведи меня!!!» – Плеск волн стал громче, и голос мавьей царевны затих, слился с шумом моря.

Сергей открыл глаза. Он лежал внутри зеркального лабиринта, предрассветное небо заглядывало в высокие окна. В ледяном гроте он был один.

Встать сразу не получилось. Зато получилось представить, сказать себе, что стеклянной тюрьмы просто нет. И лабиринт исчез как по мановению волшебной палочки. «Или с помощью навыков ментального строительства, примененных со знаком минус», – устало подумал доктор.

Приподнявшись на локте, он еще раз оглядел просторный зал, высокие своды которого терялись в посеревшем перед восходом солнца небе, собрался с силами и сел. Руки и ноги не слушались, тело ныло, но Сергей заставил себя подняться и направился вдоль стены, пытаясь отыскать выход.

Поначалу он повсюду натыкался на искусно выполненный ажурный ледяной заслон. И вдруг… арка, открывающая длинный холл со множеством коридоров, винтовых лестниц, ведущих на разные этажи дворца, весело бегущих к балконам и террасам, огражденным изящными балюстрадами.

За одним из поворотов человек обнаружил крепкую каменную дверь (среди царства льда?!). Попытался открыть, истратил на это занятие последние силы, обозлился, пнул массивную створку и понял наконец, что это совсем не та дверь, о которой в своем предсказании говорила Плиона. Ведь каменная дверь – это сердце Антонины. Закаменевшее, лишенное света и любви. Сердце сначала надо очистить от тьмы синегорским снегом, а потом проколоть шипом, на котором замерзла капля крови Нины. Именно эта капелька и вернет к жизни Воительницу.

Сергей вдруг вспомнил о подаренном белкой оружии. И, словно отозвавшись на его мысли, на указательном пальце правой руки ярко засиял багровый перстень.

Легко обратив его в огнемет, доктор огляделся воинственно:

– Где шип?.. Где этот отмороженный соблазнитель?!

– Я здесь, – послышался вдруг откуда-то сдавленный голос.

Сергей резко обернулся. Из бокового коридора к нему, опираясь о стену, брел Дух, прижимая к сердцу левую руку. Сквозь стиснутые пальцы на дорогие одежды хозяина ледяного грота сочилась кровь. Поначалу она была почти прозрачная, невесомая, легким облаком растворялась в воздухе вокруг мужчины. Но с каждым шагом обретала вес и цвет, заливала широкую, едва прикрытую искристой шелковой блузой грудь, расплывалась на ней розово-алым пятном, и вот уже крупные темно-красные капли звонко падают на зеркальную поверхность, застывая на ней яркими многогранными рубинами.

Дух поднес окровавленную руку к лицу, словно не веря в происходящее, словно спрашивая себя: «Что это? Как такое могло случиться?» Он всё так же удивленно воззрился на Сергея, улыбнулся какой-то жалкой, нелепой улыбкой и осел на пол. Из груди его жадной спицей торчал мавкин подарок.

– Вот что бывает, когда на чужое заришься! – Сергей, вернув огнемет в подпространство, склонился над Духом и привычным движением проверил пульс.

Да, у медленно заваливающегося на бок существа прощупывался пульс. Неровный, слабый. Но он был!

Сергей погасил в душе былую неприязнь, отринул все сомнения и принялся возвращать умирающего к жизни… В голове у него всё опять перемешалось: «Духа – к жизни! Да ладно… Всё! Хватит! Пульс есть – значит, и сердцебиение присутствует. Долг врача – сберечь жизнь!»

Доктор собрался, взглянул в выходящее на восток окно. Благо из-за горизонта выглянуло солнце. Одним резким движением Сергей вынул острый шип из полуоттаявшего сердца Духа («Его и духом-то теперь не назовешь… как же к нему обращаться?»), воззвал к восходящему светилу и, вмиг наполнившись животворящей энергией, поднялся на ноги.

Он создал подобие стола, призвал почти бездыханное тело на операцию и влил в энергетический образ мужчины порцию солнца. Хотя бы для того, чтобы слегка поддержать… Дух (пусть пока будет так) вытянулся на столе и затих. Сергей прислушался к течению энергий в ледяном теле, отметил возрастающий потенциал и добавил еще немного света.

Врач, объединившись с Вселенской Благодатью, без труда залечил проникающее ранение, изгнал из грудной полости остатки крови, срастил сосуды, запечатлел солнечную энергию внутри тела, которое всё сильнее наполнялось жизнью.

Холодное каменное сердце окончательно оттаяло и вдруг очнулось, судорожно затрепетало, радостно забилось в груди, насыщая естество Господина Гор животворным сиянием. Вот беломраморная кожа порозовела, ресницы дрогнули – и с полуоткрытых, уже наполненных жизнью коралловых губ сорвался первый вздох. Солнце радостно поприветствовало новое живое существо, одарило его напоследок светлым благословением и, поцеловав Сергея в лоб, вернулось к своим делам.

…Двое мужчин смотрели друг на друга со смешанными чувствами. Красавец в окровавленной блузе оглядывал себя, ощупывал лицо, грудь, руки и не верил своим глазам:

– Я что, живой?

– Ну да, тебе же Солнце сказало…

– Такого не бывает.

– Как видишь, сердце у тебя бьется. Значит, ты живой, – ответил Сергей. – Как же тебя теперь называть? Не Духом же…

– И не человеком, – огрызнулся тот. – Ты оживил, тебе и имя придумывать…

– Назови его Мериах, – из глубины коридора, кутаясь в шелковую простыню, появилась Антонина.

– Что? – возмущенно обернулся к ней Хозяин Гор. – Это ты мне так отомстить решила за неудавшееся соблазнение?

– За что отомстить? – хитро улыбнулась ему дева. – За соблазнение или за то, что оно не удалось? А Мериах – вполне подходящее имя. – Она обернулась к Сергею: – На малайском в вашем мире это значит «Оживленный».

Доктор бросился к амазонке, схватил ее за руки, вгляделся в лицо. Смеющиеся зеленые глаза, светлая улыбка. Ни тени, ни малого отголоска мглы во взоре.

– Расскажи, что произошло? Я же видел, чувствовал, что тебя тьма без остатка забрала…

– Было, было… Каюсь, – проворковала дева. – Но я намеренно себя мраку отдала.

– Что? – не понял Сергей.

– Я просто уже не в силах была противоборствовать, – пояснила красавица. И, предвосхитив возмущенные вопросы, продолжила: – Представь себе водоворот. Невероятная мощь захватывает тебя и тащит против воли туда, откуда нет возврата. Если сопротивляться, бороться с водным потоком, то довольно скоро иссякнут силы, закончится воздух – и тебя утянет вглубь.

Но если знать, что у этой мощи есть свой предел, что рано или поздно, достигнув дна, водяная воронка потеряет свою силу и течение само спокойно вынесет тебя на поверхность, – стоит ли упорствовать? Не лучше ли отдаться на волю потока? Только воздуха в легкие побольше набрать не забудь… И в определенный момент хорошенько оттолкнись от дна.

– Так ты справилась?!

– Как видишь…

Человек вдруг непроизвольно сжал запястье Антонины:

– У тебя сердце бьется…

– Что? – дева схватилась за шею, нащупала пальцем яремную вену. Замерла, прислушиваясь и не веря в свои ощущения. – Как такое возможно? Ведь я же знаю, что снять наложенное на меня графом Жеглардом заклятье только солнечный поцелуй способен!

– Что, прости? – не понял Сергей.

– Ну, как в сказке: поцелуй истинной любви пробудил деву и заставил сердце биться, жизнь – вернуться в тело, и так далее… – Она обернулась и с подозрением уставилась на Мериаха.

Тот с невозмутимым видом рассматривал расцвеченные лучами восходящего солнца стропила прозрачного купола.

– Это точно не его работа… – покачала головой дева. – Я бы знала. Я бы почувствовала…

– Ну, с этим мы чуть позже разберемся. Главное, что ты жива и здорова. У меня вот какой вопрос из головы не выходит: как ты его, – Сергей повернул Антонину к себе и кивнул на Ледяного Господина, – шипом проткнуть умудрилась?

– И мне тоже очень интересно, как ты на такое злодеяние отважилась? – тут же вскинулся тот. – В моем же собственном доме! В то время, когда я меньше всего ожидал такого… коварства!

– Да легко, – не обратив никакого внимания на возмущение владыки Синих гор, пояснила дева. – Вынырнула из объятий мрака, а тут он со своими… Я в себя прийти не успела еще, сил недостаточно было для достойной самообороны. Духа отталкиваю, а он настойчивый, распаленный. Не отпускает от себя. Вдруг чувствую под рукой что-то такое… тонкое и твердое. Решила, что оружие подходящее, незаметно из кармана на груди у него достала. Правда, без поцелуя не обошлось, – слегка скривилась она.

– Скажи еще, что не понравилось? – напряг мышцы Хозяин Льдов. – Полночи со мной развлекалась, а тут целомудрие изобразить решила, – процедил он сквозь зубы, с недоумением глядя на растрепанную, кутающуюся в простыню девушку.

– Вот я, не раздумывая, и воткнула в него эту штуку, – будто бы не расслышав слов новоявленного Мериаха, ответила амазонка.

Сергей покачал головой и с улыбкой облачил деву в бархатное синее платье, создал из света сверкающие серебром сапожки, набросил на высокие плечи меховую накидку и витиеватым движением собрал растрепавшиеся волосы в высокую прическу.

– Да я бы и сама… – смущенно пробормотала Воительница, комкая в руках и не зная куда деть ставшее бесполезным ночное одеяние. Наконец взяла да и развеяла простыню в воздухе, понадеявшись, что хозяин простит ей этот вандализм. – Но в любом случае спасибо тебе, Человек-Сергей, за заботу.

– Это я свои навыки проверяю, – ответил ей доктор. – Я же ночью поверил одурманенному ядом Духу. Решил, что Сила и Воля мои на снежном склоне покоятся. Представляешь, что бы было, если бы силой мысли я сам их туда отправил, а потом бы нашел и собственноручно Духу, поглощенному тьмой, отдал? И считал бы, что это правильно. Я уже понял, что ничего не терял. Всё это мракобесие – происки господина графа…

Он обернулся к Мериаху:

– Могу ли я задать вам вопрос, Повелитель Льдов?

– Отчего же так официально? – развел тот руками.

– Ну, просто вчера в наших отношениях всё было так неоднозначно…

– Вчера мой разум был слегка… скажем так, омрачен… большим количеством выпитого…

– Ага, я так и подумал, что неслучайно ты меня поглотить решил, – кивнул Сергей. – Вино, наверное, непростое… А откуда оно, если не секрет?

– Подношение от графа Жегларда.

– Кто бы сомневался! – всплеснула руками Воительница. – Пьет всякую гадость, а потом на людей бросается… и не только… Пора бы уже и гостеприимным хозяином стать.

– Могу ли я предложить вам прийти в себя после столь хлопотной ночи? – Владыка Синих гор с полупоклоном указал гостям на раскрывшиеся в сплошной стене двери в роскошные покои со спальнями, ванными комнатами и прочими атрибутами уютного жилья. – А через полчаса жду к завтраку.

Новонареченный Хранитель Ледяного Простора, Повелитель Синих гор Светозарный Мериах с помощью мавкиного амулета превратился в элиава³⁰. Одним взмахом руки он сменил окровавленную одежду на чистый и свежий, еще более изысканный наряд, развернулся на каблуках и, скрестив руки за спиной, отошел к окну. Немного подумал, улыбнулся своим мыслям и, создав ажурный балкон, вышел сквозь распахнувшиеся створки высокой двери наружу.

Ему было о чем поразмышлять. Так неожиданно свершилась, сбылась его давняя мечта стать живым… Однако он еще не до конца осознал, хорошо это или плохо… Одно дело – мечта, и совсем другое – ее воплощение, включая все плюсы и минусы. Хотя ему-то смещение потенциала ничуть не мешает. Силы своей он не потерял, бессмертия в веках не утратил (если только кто-нибудь еще раз не захочет проткнуть его чем-нибудь острым). Впереди – жизнь! Вечная, наполненная мощью, новыми, подаренными чудодейственной силой мавьего шипа возможностями и… одиночеством.

«Эх, юная царевна Плиона, – подумалось ему. – Знала ли ты, одаривая человека могуществом мавьего рода, о таком непредвиденном повороте событий? В твоем царстве, может быть, обратившейся с помощью ктарра нежити предостаточно. А в этих просторах я такой один…»

На балкон вышел Сергей, вдохнул полной грудью морозный воздух, оглядел заснеженный простор:

– Красота!

– Что-то ветер расшалился, – Мериах отвлекся от размышлений и пристально вгляделся в прилетевшие откуда-то и задорно кружащиеся вокруг белые пушинки. – Я чувствую присутствие чего-то нездешнего. Но не могу определить, что это. И… оно мне неподвластно. Только ты, человек, сможешь этот дар стихии принять.

Сергей вскинул руку и поймал в ладонь три небольших пушистых перышка.

– Белые перья Памяти, – понял он. – Отправлены сюда из мира людей с помощью объединенной силы Лунного и Земного воинств… Чья же Память ищет безвозвратно утерянное?

– Ты их поймал, а теперь и мне можно к ним прикоснуться. Разрешишь взглянуть?

Элиав осторожно взял перышки, проник в их суть внутренним взором и по-мальчишески присвистнул. Затем, развернувшись, стремительно пошел навстречу появившейся в зале Антонине:

– Красавица моя, теперь я знаю, чем тебя отблагодарить и за ночные ласки, и за чудесное оживление!

– Да неужели?! – с недоверием глянула на него амазонка.

Не обращая внимания на сквозившую в словах девы иронию, Ледяной Владыка раскрыл перед ней ладонь и заговорщицким тоном произнес:

– Это твое… Это – часть тебя!

Антонина нерешительно приблизилась, словно не веря своим глазам:

– Память? Моя Память?! – она вся подобралась, вскинула руки и одним резким движением, как порывом ветра, смахнула с раскрытой ладони Мериаха перья.

Белые пушинки взвились в воздух и закружились вокруг Воительницы в волшебном танце, словно радуясь долгожданной встрече. Затем, рассыпавшись на солнечные искры, влились в тело девы и засияли в ее лучезарном взгляде, в солнечной улыбке, в искристом звонком смехе всеми цветами радуги, всеми звуками невероятно красивой, почти запредельной мелодии ликования.

В порыве благодарности Антонина обняла Хозяина Гор. Затем слегка отстранилась и с чувством произнесла:

– От всего сердца спасибо за такой бесценный подарок! – она прямо-таки светилась. – Столько восторга, столько торжества!

Сергей, молча наблюдая эту сцену, от души порадовался за свою ипостась и отправил Мериаху ментальный посыл:

«Ты к Антонине с этими перьями со всех ног бросился. Вижу, очень хотел произвести на нее впечатление. И что из этого следует?»

«Что?» – тоже мысленно спросил его элиав.

«Скажи мне: неужели, обретя жизнь, ты потерял внутренний покой и стремление к равновесию сил?»

«Я не знаю… Мне кажется, это просто порыв… души».

«Вот и я о том же. Ты стал действовать по зову сердца».

«Если я правильно понимаю, в этом и есть смысл человечности?»

Сергей улыбнулся, хлопнул его по плечу, а деву крепко обнял. Затем, оставив обоих, отправился на заснеженный склон.

– Милая моя, – проследив за его удаляющейся фигурой и слегка наклонившись к Антонине, решился спросить элиав, – я при человеке не стал уточнять… Ты действительно ничего не помнишь?

– Действительно! – отстранилась красавица. Лицо ее стало серьезным.

– Я понимаю, – продолжал Мериах, – сознание твое этой ночью во тьме блуждало. Но тело-то… – Он легонько прикоснулся к ее плечу, провел пальцами по шее.

И дева вздрогнула, потянулась навстречу ласке.

– Вот видишь… – словно извиняясь, проговорил хозяин Синих гор.

– Ничего не помню, ничего не было! А… если и было, то не по моей воле! – словно испугавшись себя самой, скороговоркой произнесла Антонина. Щеки ее заливала краска стыда.

– Ну уж… Да уж… Против воли… Если честно, ведь это ты мою добродетель всю ночь пыталась приступом взять, – смутившись в ответ, пробормотал элиав. И вдруг как-то робко спросил: – Ты не останешься со мной?

– Ты, конечно, славный и всё такое… – начала было девушка.

– Понял, можешь не продолжать, – вскинул на нее синеокий взгляд Мериах. – Насильно, как говорится…

– А Человек-Сергей где? – прервала его амазонка.

– На склоне, – указал Ледяной Правитель на распахнутые позади собеседницы ажурные, словно сотканные из мириад искристых кристаллов, высокие двери.

– И что он там забыл? – Воительница сорвалась с места и ринулась сквозь широкий проем на снежное плато, проваливаясь в глубокий снег и спеша убежать от неудобного разговора.

Мериах вздохнул, глядя вслед смутившей его покой красоте, и легким жестом облек стройное девичье тело в теплый комбинезон. Отороченный мехом капюшон уберегал ее лицо от порывов холодного ветра.

Дева издали заметила на краю обрыва человека в ярко-синем костюме альпиниста.

– Ты почему ушел, меня с этим… оставил?

– Вам надо было ответить друг другу на все вопросы. Да и мне не мешает мысли по полочкам разложить…

– И что надумал? – Антонина уселась рядом с ним на край скалы и надела пушистые варежки из овечьей шерсти, предусмотрительно намысленные для нее человеком.

– Я вот думаю, что не всё мавкино предсказание верно понял. В нем говорилось, что я дважды сердце разбудить должен был. С Нининым сердцем всё получилось. Я решил, что по этой же схеме и тебя к жизни вернуть смогу. Но только вот второе разбуженное шипом сердце, как оказалось, совсем не твое…

И он вслух прочитал предсказание юной царевны:

Ты беги-беги-беги. Не страшны тебе враги.

Крепко узел ты скрепляй, мыслью нечисть истребляй.

Только в черные глаза не гляди, не ускользай

В чарах огненной луны с оборотной стороны.

Здесь всё получилось: я бежал спасать Нину, завязал на шее медведя концы кушака-амулета. Когда нас похитили и заточили в пещере, мыслью обездвижил монстров, не смотрел в твои заполоненные тьмой глаза и не поддался чарам огненной луны… Со второй частью пророчества поначалу тоже всё нормально было… – Он не стал вдаваться в подробности о том, что произошло на луне Леле. – Но дальше наперекосяк пошло… Только с возвращением тебе Памяти получилось…

И Сергей продекламировал:

Память в мире грез найди, сердце дважды разбуди.

Каменную дверь пронзи, имя вслух произнеси.

Будет пусть неведом страх. Жизни свет в твоих руках.

Грань небес не перейдешь, не решишься – не спасешь.

– Так никто и не говорил, что шип мне предназначался, – немного поразмыслив, ответила дева. – Было сказано: дважды разбуди.

– Но второй раз не я будил сердце, а ты…

– Но я же – часть тебя. Может, поэтому…

– Если честно, у меня ум за разум заходит. Получается, что вы с Владыкой Гор без моей помощи друг друга расколдовали. Ты, проткнув каменное сердце Духа, влила в него частицу жизни, оставшуюся в застывшей на кончике шипа крови Нины… Но какая сила разбудила твое сердце? – он еще раз проверил пульс амазонки. – Неужели ласки Господина Синих гор настолько были наполнены страстью, что заставили пробудиться твою изначальную суть? Ты не влюблена в него, случайно? Не он ли вернул тебя к свету – солнечным, как ты сказала, поцелуем?

– Еще чего! – с досадой дернула плечом девушка. – Даже и не заикайся больше об этом… – И перевела разговор на другую тему: – Подожди! В твоем предсказании говорилось не о нескольких сердцах, а об одном! По всему видно, что тебе во второй раз придется Нину к жизни возвращать!.. А не пора ли нам? Что-то загостились мы тут…

– Не… может быть! – недоверчиво смотрел на нее Сергей. И вдруг вспомнил, как, мысленно общаясь с Плионой, узнал о заложенной в сознание Нины угрозе. – Подожди… раз мы здесь оказались – может, напоследок проверим, нет ли тут того, о чем еще в предсказании царевны говорилось?

Доктор призадумался.

– «Каменную дверь пронзи…» – вновь пробормотал он. – А ведь где-то здесь я видел дверь. Каменную. Только вот открыть не смог…

– Может, посмотрим? – в глазах амазонки вновь загорелся огонек авантюризма.

Она резко поднялась и с изумлением воззрилась на растекающиеся от ее ног мутные потоки.

– Тьма? – дева замерла. – Этого не может быть! Ведь сердце, мое сердце ожило! И Память вернулась! Я не должна!.. Это невозможно!.. – голос ее вдруг прервался.

Поначалу, углубившись в давние слои памяти, вспомнив все свои светлые дела и достижения, дева готова была петь от восторга. Но суть ее, добравшись до воспоминаний о событиях, случившихся после объединения с графом Жеглардом, осмыслив всю глубину падения, застыла от осознания проявленной злобности, забурлила мутной рекой самобичевания.

– Опять началось… – пробормотал про себя Сергей, глядя снизу вверх на закатившую глаза Антонину. – Когда уже ее злоключениям конец придет?

Амазонка, перед мысленным взором которой проносились властные приказы Жегларда, просто ополоумела от всего того, что так безжалостно воскресила ее память. Снова и снова прокручивала она в голове картины, где с упоением рвала на части неугодных Предводителю, без раздумий сметала с лица земли целые поселения, уничтожала всё живое на своем пути. Она с дрожью в душе наблюдала за молящими о пощаде жертвами ее злодеяний, взирала на их искаженные ужасом лица, на истекающие кровью растерзанные тела.

Сердце, ожившее сердце, уже не скованное тьмой, рвущееся из ее груди, дико вопило, кричало от безысходного горя и отчаяния, от обиды на свою доверчивость, от раскаяния за совершенные преступления. За то, что не смогла она, не сумела, даже не подумала хоть раз остановиться, не следовать циничным приказам хозяина, не совершать кровавых дел.

Сергей, глядя на ее мучения, в растерянности опустил руки. Но тут в голову ему пришел недавний разговор под березой. Как обычно, шустрая белка, прыгая со стола на нижние ветки дерева и обратно, делилась с ним опытом…

«Чтобы спасти Антонину, присказка хорошая нужна».

«Присказка? – не понял человек. – При чем здесь сказки-загадки?»

«Ну, когда, к примеру, сердце ее оживить решишь, или эмоцию какую вернуть захочешь, или лед в душе размораживать будешь – стишок такой надо читать».

«Что-то похожее на мавкино пророчество?»

«Да нет, у мавок свои предсказания. А это совсем другой стишок, снимающий проклятие, наговор или морок. Я тебе сейчас пример приведу».

Она картинно отставила заднюю лапку, ухватилась за ручку узорчатого серебряного подстаканника и с выражением продекламировала:

«Простите-простите-простите.

Сердца свои раскрепостите, обиды и злость отпустите.

Несчастья и беды растают.

И, словно в преддверии рая, пусть в душах Любовь расцветает.

Прощайте-прощайте-прощайте.

От мира мечту не скрывайте, всем Света Любви пожелайте…»

Затем с умным видом расправила усы и продолжила:

«А если вдруг не знаешь, как снять морок с помощью чудесных амулетов и древних заговоров, можно свое стихотворение придумать. Главное – четко осознать, от чего ты должен избавиться. Или избавить кого-то… И про силу мысли не забывай, а еще о жарком сердце своем…»

Сергей видел, что Антонине просто необходимо в короткое время освободиться от разъедающей душу горечи. Иначе беды не миновать… Он чувствовал, что Воительница, преисполнившись раскаяния, уже собирается искупить вину путем… Об этом вообще думать нельзя! Он решил, что следует оставаться под солнечными лучами как можно дольше. Что-то говорил ей, отвлекал от черных мыслей… А сам всё пытался сочинить-придумать хоть что-то, чтобы спасти деву от разрыва сути.

«Я что, поэт? – какой-то частью сознания недоумевал он. – Как же мне сочинить для моей бедной ипостаси хотя бы небольшой стишок самопрощения? Ну, хоть четверостишие… Она злу служила… А я? Я ведь тоже частью системы был, тоже служил, приказы выполнял… И от воспоминаний о тех временах на душе до сих пор мерзко…»

Сергей взял деву за руки, взглянул в расширенные от ужаса из-за осознания своих преступлений глаза. И, когда взгляды их встретились, когда он всем сердцем прочувствовал терзания девушки, душа его откликнулась на эмоции Антонины так стремительно и горячо, что доктор сам не понял, как в объединенном сознании родилось:

«Я прощаю, прощаю себя от души.

Я прощаю себя и на чудо надеюсь.

Неосознанно злу довелось мне служить.

Я прощаю – беру на себя эту смелость.

Я отрину сомненья, не стану растить

В своем сердце отчаянье, стыд и страдание.

Я – прощаю! Принять хочу и… отпустить

Горечь всех предназначенных мне испытаний.

Одолев беспросветную тьмы глубину,

Боль развею по ветру, лишь опыт оставив.

Только опыт способен загладить вину.

Только жизнь, продолжаясь, ошибки исправит».

Солнечный водоворот кружил и вихрился, подхватывая искристые снежинки. Небо звенело от рвущихся ввысь энергий. В обновленном внутреннем мире Антонины рушились каменные оковы, освобождая гордое сердце и сияющую душу от боли раскаяния.

И дева простила себя. В первый раз за многие столетия отдалась чувству, которое так долго вызывало в ней холодное презрение и которое она так долго не допускала до своей извращенной сути.

Возникшая в естестве Антонины радость прощения подняла Сергея на небывалую высоту. Он вдруг почувствовал не только утоление всех своих печалей и горестей, но и невероятное, неизведанное дотоле душевное спокойствие, граничащее (как ему показалось) с пребыванием «у Христа за пазухой».

– Теперь мы пойдем вниз, в свое пространство, – сказал Сергей. – Только посмотрим сначала, что там за каменная дверь такая…

ГЛАВА 44

– Может, не пойдем? – Антонина попыталась отговорить его от возвращения в ледяной дворец.

– Мы ненадолго. Задерживаться не будем. Ведь нас Нина уже заждалась, – успокоил деву Сергей.

Но, как бы они ни торопились, от завтрака отказываться не стали. Тем более что за столом царила почти непринужденная атмосфера. А хозяин, в утреннее время всегда находившийся в наилучшем расположении духа, готов был раскрыть пред гостями чуть ли ни все свои секреты.

– А откуда в ледяном дворце взялась дверь из камня? – неожиданно спросила Мериаха Воительница, глядя ему прямо в синие очи.

Тот замер на секунду, пытаясь не утонуть в ее лучистом взгляде, а потом, собравшись с мыслями, без утайки ответил:

– Господин граф попросил укрыть ее от постороннего взора.

– А что за этой дверью? – задал вопрос доктор.

– Не знаю, – честно ответил хозяин. – Я отнюдь не любопытен.

– Да ладно! – воскликнула амазонка. – В полном одиночестве сидеть целыми тысячелетиями на вершине горы и даже не полюбопытствовать: а что же это у меня под боком происходит? Не очень-то правдоподобно, – она хитро прищурилась. – А давай посмотрим?! Проверим, что там. Этот Жеглард столько раз нашей доверчивостью и недальновидностью пользовался. В конце концов, это из-за его вина ты нас чуть со свету не сжил… Должок за вами, господин…

Мериах задумался. Сергей понимал, что от ответа владыки Синих гор очень многое зависит. И предусмотрительно промолчал – не стал подливать масла в огонь, наседать на хозяина ледяного грота, принуждать к скорому принятию решения. Он намеренно вернул разговор в прежнее русло, нахваливая вкус изысканных блюд и любуясь раскинувшимися за окном горными вершинами.

– Решено! – вдруг поднялся из-за стола Хранитель Ледяного Простора. – Мы идем к каменной двери.

– Я готова! – Антонина незаметно оглянулась на солнце, прикидывая, сколько еще осталось до полудня (ведь тогда Хозяин Льдов может стать уже не таким сговорчивым).

Дева вскочила и поспешила за провожатым. Сергей последовал за ними, на ходу прикидывая, чем бы эту дверь открыть, если у Мериаха не окажется ключей.

Как и следовало ожидать, их у бывшего Духа не было. Сообщники полукругом выстроились у двери, разглядывая узор на грубом камне, негромко переговариваясь и предлагая различные версии в отношении спрятанного за дверью чуда (или зла, или еще чего, неведомого)…

– Если нет ключа, может, отмычку изготовить? – предложил Сергей.

– Здесь нет замочной скважины – слепок не сделать… – ответил элиав.

– И с петель ее не снять, нет их тут, – покачав головой, добавил доктор.

– Откуда у вас обоих такие познания? Вы, случайно, домушниками в прошлых воплощениях не были, господа хорошие? – Антонина смерила мужчин подозрительным взглядом.

– А это что за отверстие? – не обратив внимания на слова девы, Мериах указал длинным пальцем в самую середину двери.

– Может, просто не очень качественно зашлифованная трещина? Или стык между камнями?

– Между какими камнями? Это же монолит!

– Ну, раз монолит, мы его проткнем! – и Сергей, недолго думая, достал из невидимой чужому глазу, спрятанной на груди камышинки острый шип и сунул в круглое отверстие. Раздался легкий щелчок – и монолит, разломившись снизу доверху ровно посредине, легко разошелся в стороны двумя каменными створами. За дверью оказался… сейф. Обычный стальной сейф с кодовым замком и усиленной защитой.

– Да, – потер кончик носа владыка Синих гор, – здесь без подсказки не обойдешься.

– Почему это? – выступила вперед Антонина. – Десять цифр… Тридцать шесть в десятой степени комбинаций… Да… Даже при наших возможностях месяца три с сейфом этим провозимся…

– Да вы детективы не смотрели, – пробормотал Сергей, внимательно разглядывая кнопки. – Я вижу отпечатки на тройке, шестерке и девятке. Что получается? Код из трех цифр.

– Хорошая подсказка, – покачала головой дева. – Но что если цифры в коде повторяются? Тогда их может быть и четыре, и пять – да сколько угодно…

– Думаю, всё проще, – с улыбкой ответил ей Мериах. И воссоздал образ последнего визита Жегларда к его железной сокровищнице.

В призрачном голубом сиянии граф, предварительно осмотревшись по сторонам, с помощью кода открыл сейф и спрятал в нем небольшую отделанную перламутром шкатулку. Проследив за движениями Жегларда на переданном образе, взломщики без труда нашли ответ на свои вопросы и открыли дверцу. Внутри несгораемого ящика была только деревянная, искусно инкрустированная коробочка.

Открыв ее, Антонина ахнула:

– Имянаречение!

– Это же не вещь, это – просто обряд! – не понял Сергей ее благоговения.

– Это в твоем мире обряд, а у нас – не вещь, а артефакт. – Она с нескрываемым восторгом смотрела на сияющую на красной бархатной подушечке большую каплю.

Капля переливалась и словно дышала, жила какой-то своей, загадочной жизнью и не обращала на присутствующих абсолютно никакого внимания.

– Чтобы безболезненно для всех провести процесс имянаречения, надо быть твердо уверенным в своей правоте, знать сущность обряда и язык существа, которому ты собираешься подарить имя, – наставительно произнес элиав.

– Ну, с языком проблем не будет. Зачем нашей Воительнице прежнее имя, сомнений не возникает ни у кого, – вслух размышлял Сергей. – А вот сущность обряда знает здесь кто-нибудь?

Антонина и Мериах в ответ только руками развели.

– Сущности обряда не знаем… – продолжил рассуждения человек. – Поэтому его проведение может оказаться болезненным… – Он повернулся к Воительнице: – Очень больно тебе будет в случае неудачи?

30. Элиавы – потомки межвидового скрещивания мавок и эльфов, живые существа, по сути своей приближенные к людям, но обладающие огромным магическим потенциалом.