Песня моей души

– Всё это и в правду ужасно. Но к чему ты это начал?..

– Так Мириона сказала, что люди сейчас живут, не слыша своих душ, не замечая ни их песен, ни их отчаянных и испуганных криков. Получается, мы будто пьяные или в бреду?.. А там, за Гранью, мы обретаем возможность видеть всё чётко и рассуждать трезво. То есть, ясно. И, получается, это жутко: душе сидеть там и вспоминать всё ужасное, что мы натворили. Когда уже ничего не исправить.

Поднявшись, недовольно произнёс:

– Вячеслав, давай прекратим этот глупый разговор. Мы, кстати, уже засиделись. Эдак до темноты не успеем ничего.

Хотя… дорогу-то знает мир, а не я. Эх, придётся-таки с Мирионой поговорить!

«Я ничего кроме того, как пройти, не скажу»

Ну, спасибо!

– И вообще… – я всё никак не мог успокоиться, отойти от этого разговора. – Если, как сказала Мириона, тело – это всего лишь одежда души, а мы живём несколько раз, меняя тела как одежду, то с какой кстати я обязан отвечать за мои прошлые жизни?! Ну, запачкалась одежда. Ну, сменили её. Просто сменил грязную одежду на новую и забыл о старой.

Мальчик грустно улыбнулся.

– Если одежда запачкалась в крови, то она же не сама это сделала, верно? Одежда не ходит сама по себе – её кто-то носит на себе, перемещает, он-то как раз и ранится – и кровь из его ран растекается по его одежде. Или на него попадает чужая кровь, случайно или потому что он своими руками кого-то ранил. И хозяин одежды, тот, кто её носит, обязан за ней следить, держать её в чистоте. Если захочет. Если ему нравится ходить в чистоте. Так что если мы как-то, вольно или невольно, в той или иной степени отвечаем за всю прилипшую к телу грязь, прилипшую к одежде нашей души, это справедливо, не находишь?

Резко возразил:

– Если это было в прошлой жизни, то это был не я. Совсем другое тело. Я не обязан отвечать за то, что было в прошлом, в прошлых жизнях. Если они вообще были, эти прошлые жизни!

– Получается, так. Отчасти… – Вячеслав задумчиво почесал ухо, за которое я недавно тянул. – Там был кто-то другой, с другим именем, с другим характером, с другой историей. Другое тело было и другой человек совсем. За него ты не обязан отвечать. И в правду – скинул старую одежду, переоделся – и пошёл дальше. Но, всё-таки, там был ещё кто-то, другая часть тебя. Та, которая носит эту одежду и другие на себе. Твоя душа. Она всё то видела. И как-то, наверное, помнит. Вот, наверное, она и будет отвечать за то, что творило тело. За налипшую к одежде грязь и пятна крови на ней. То есть, там был не ты – и ты не отвечаешь за случившееся в прошлой жизни. Но только отчасти, потому что отчасти ты и был там, и, отчасти, тебя там не было.

Мне вдруг припомнилась старинная поговорка: меньше знаешь – крепче спишь. И, кстати, много будешь знать – скоро состаришься. У меня уже голова кругом идёт от всех этих мыслей! Тем более, я ведь не могу точно понять, что там случается, когда мы переходим Грань, что там творится за ней, всё ли кончается или только начинается новая жизнь, очередная из жизней на пути нашей души? Тот я, который здесь, этого точно сказать не может. Ну, а когда я уйду за Грань, то, наверное, пойму наконец, но мне-то вот этому уже будет всё равно! А потому не стоит вообще много думать обо всём этом!

– А ещё получается… – глаза Вячеслава изумлённо расширились. – Мы как актёры, а каждая новая жизнь – как новый спектакль, в котором мы играем! Меняются декорации, что-то меняется в сюжетах, а напарники всё те же, только у нас каждый раз разные отношения!

Растерянно выдохнул:

– И… ты так спокойно об этом говоришь?

– Ну, если я сам живу уже много раз, то, наверное, много всего насмотрелся! – рассмеялся Вячеслав. – Мне уже надоело удивляться. Яркость ощущений от выступления в разных спектаклях для меня уже притупилась, – чуть помолчав, растерянно добавил: – Странно, а почему я смеюсь? Ведь мы же о серьёзном говорим! Или… я уже действительно много всего насмотрелся?

– Много, – чуть погодя, не удержался от очередного объяснения мир.

– Постой… – глаза отрока зажглись любопытством. – А получается, что все эти истории, что мы придумываем и рассказываем другим… и те, которые записываем в книгах, и те, которые видим в спектаклях, которые устраивают для нас актёры… мы смотрим со стороны на чьи-то истории… не наши. Наши души, отдыхая за Гранью, воспринимают все наши жизни также?

Ворчу:

– Полагаю, чувств от воспоминаний собственных жизней должно быть побольше, так как в этих, как ты называешь, спектаклях, мы сами играли. И освист публики или её подарки нас как-то больше трогают.

А он восторженно продолжал, потрясённый новой идеей:

– А с другой стороны… мы видим спектакли и читаем книги. И это напоминает нам этот путь, путь нашей души. Путь, который мы забывали. А те, кто записывают, рассказывают или разыгрывают какие-то истории, могут через них пытаться что-то рассказать тем, кто их читает, слушает или смотрит!

– А разве нету историй, которые рассказывают просто, чтоб убить время?

– И такие есть… – Вячеслав задумчиво потёр лоб. – Просто почитать, послушать и посмотреть тоже приятно, особенно, когда хочется отвлечься от грустных мыслей и чувств. Хотя, можно и как ты: пытаться донести до слушателей какую-то мысль, но ненавязчиво, чтоб они сами её додумали, а для того, чтобы они дослушали до неё, заворачиваешь эту свою мысль в какую-нибудь захватывающую и интересную историю! Слушай, я вот задумался… а какое это, оказывается, ответственное дело: рассказывать людям истории!

– Знаешь… – шумно выдохнул я, шумно вдохнул. – Давай о литературе и прочих видах искусства поговорим потом! Я уже устал от этого разговора. И вообще, мы не за этим пришли сюда! Мир, куда нам сейчас надо идти?

– Никуда не надо.

– Что?!

– Вы всегда идёте туда, куда хотите идти. Вы сами выбираете свои пути.

– Мириона, прекращай уже эти разговоры! Я устал!

Мириона указала направление. И мы пошли, вот только…

– Мир, а откуда появились эльфы и драконы? – спросил Вячеслав.

– Послушайте! – я резко обернулся. – Говорите, пожалуйста, без меня! Молча!

– А это возможно? – растерялся отрок.

– Можно. Я и мысли твои вижу. Так что в мыслях отвечай, – дружелюбно объяснила Мириона.

Ну, и болтливая же она!

– А ты бы попробовал несколько веков помолчать! – обиженно отозвалась хранительница нашей жизни. – Так, перекидываясь разговорами раз в несколько лет или столетий, а то и тысяч лет?! Что, мир права не имеет поговорить? Думаешь, весело, что вы глухими всё прикидываетесь?

А это идея!

Зажал руками уши:

– Ничего не вижу, ничего не слышу! Говорите про себя и без меня!

Мы продирались сквозь кусты, отвлекаясь друг на друга, за что я поплатился: не заметил овраг в зарослях и свалился. Мой друг успел ухватиться за куст и не упал. Было сложно карабкаться по мокрой земле, хватаясь за кустики травы, да ещё и дождь не прекращался. Когда я наконец выбрался, то был перепачкан грязью. От злости не сразу прочёл очищающее заклинание.

Мы обошли овраг и направились дальше, следя за всем, попадавшимся нам под ноги. Без каких-либо успехов вернулись на то место, где ели. Мрачно глянули на холм. И тут только увидели нечто тёмное вверху.

– Может, там тот самый вход?

– Проверим.

– Тот самый, – влез мир.

Сегодня он чрезмерно общительный. Хотя… должно быть сложно, когда долго не удаётся с кем-то поговорить!

Мы полезли наверх. Мальчик поскользнулся, схватился за ветку, но та обломилась. Я забрался повыше, поэтому не смог его удержать. Он скатился, ушибся об толстый дуб, вытянувшийся у основания холма.

Медленно спустился, осмотрел его ногу.

– Давай вернёмся обратно. Дождёмся, пока будет хорошая погода, и продолжим осуществлять наш план.

– Нет! – резко возразил друг. – Мы пойдём вдвоём!

– Но тебе больно. Ты ведь сильно ушиб ногу. Как бы из-за этого нам не попасть в беду. Давай я верну тебя обратно и пойду один.

– Нет, мне будет ещё больнее! – он куснул губу. – Не могу уйти, ничего не предприняв.

– Почему?

Он потупил взгляд, заговорил не сразу:

– Это моё вещество спровоцировало такой размах Проклятья алхимиков в этом году. То, которое я около года назад предложил активно использовать вместо других. Думал, что оно безопаснее других видов, которые использовали прежде. Не учёл, что в земле и воде могут быть вещества, с которыми начнутся опасные цепи! Не все цепи просчитал!

Я потрясённо застыл. Он?.. Вячеслав руку приложил к начавшемуся кошмару? Но… как же так?! Он не мог! Он же добрый, ненавидит причинять кому-то боль! И… это устроил он, хотя и ненарочно, думая, что сделает как лучше?.. Ведь не со зла же друг так поступил!

– Ты же не нарочно! – сказал я, положив руку ему на плечо. – Не нужно так себя терзать из-за этого, Вячеслав!

– Ты… – он растерянно посмотрел на мою руку. – Ты не ненавидишь меня за всё это?

– Это вышло случайно. Ты не хотел. Ты старался спасти людей. И ногу повредил. Давай, всё-таки я один. А ты в другой раз сделаешь что-то полезное.

– Но мне больно! – он сорвался на крик. – Я в этом замешан! Из-за меня пострадали люди!

– Вообще-то, не ты один засорял этот мир искусственными веществами. Просто твои как-то раз среагировали с теми, которые выбросили до тебя. Не ты один виноват в появлении и размахе Проклятья алхимиков. Кстати, твоего деда и твоего отца никто не просил использовать алхимическое оружие против врагов. Другого оружия им, видите ли, было мало! За яды взялись!

Он по груди себя ударил, со всей силы. Выдохнул отчаянно:

– Какая мне разница, что сделали другие? Мне больно, что в этом ужасе замешан и я! Я ненавижу себя за тот выбор!

И выглядел он таким потерянным! Мне было больно смотреть, как мой друг страдает.

– Да ладно тебе! – я примиряющее хлопнул его по плечу. – Если вот эту Мириону послушать, то мы вообще все последние тысячелетия, а то и десятки тысяч лет занимаемся в основном ерундой. Хотя… вот не хочу я в это верить! Я же нормально жил. И даже прилично. А её послушаешь – так всё не то.

– Но из-за меня…

Друг сидел такой потерянный. На него мне было больно смотреть.

– Послушай, Вячеслав! – сказал я твёрдо.

Он поднял взгляд на меня – и в глазах у него были слёзы.

– Да, так бывает, что мы иногда вольно или невольно совершаем плохие вещи. По глупости ли, из мести ли, сгоряча ли… и только часть из этих вещей мы можем потом исправить. Увы. Но, знаешь, пока мы живы, мы можем что-то изменить! Нам именно об этом и нужно думать. Потому что прошлого не изменить: оно уже было и сейчас его уже нет, а будущего пока ещё нет, там неопределённость. А мы сейчас здесь, в настоящем. Мы что-то сумеем исправить, если начнём исправлять. И пока мы живы, мы что-то точно сможем исправить. Поэтому, давай, вставай – и пойдём вперёд.

Он недоумённо моргнул, потом его лицо озарила счастливая улыбка.

– Да, я могу что-то исправить! Ты прав, Кан! Я что-то могу исправить!

Я протянул ему руку – он взялся за неё – и я помог ему подняться.

– Вы многое можете исправить, пока живы.

– Мир, а не помолчал бы ты, а?..

– Молчу уже!

– Это так ты молчишь?!

– Да, молчу. Стараюсь молчать!

– Кан, пойдём! – бодро предложил отрок.

– Да, пойдём, – вздыхаю.

А то я ещё чего-нибудь сегодня узнаю. Такое, что потом покоя не найду. Хотя я и так уже…

Мир на сей раз смолчал про своё мнение.

– Ну, полезли?

Мальчику было больно подниматься, но он об этом даже не заикнулся. Я, не слушая протесты, помогал ему карабкаться по склону.

Нечто, привлёкшее моё внимание, оказалось входом в пещеру. Мы устало опустились на холодный камень возле него. Я высушил нам одежду. Вячеслав вытащил из своего мешка пару шероховатых камней: бледно-розовый и бордовый. Потёр их. Бордовый тут же осветил край пещеры.

– А ты не боишься, что мы можем взлететь в воздух вместе с этим холмом и всем, что на нём находится?

– Я взял только безопасные.

Выходит, эти не единственные. Ох.

– Пройдусь немного и осмотрюсь, а ты пока посиди и отдохни, – бодро предложил друг, оживлённый близостью к цели своего пути.

– Только осторожно.

– Обещаю, – и он скрылся, унеся с собою светящийся камень.

О ноге повреждённой забыл. Эх, учёные!

Немного посидел, наблюдая за умытыми кустами и деревьями, вдыхая запах свежести, потом вытащил хлеб и только собирался откусить кусочек, как услышал где-то в глубине пещеры вскрик. Бросил ломоть на сумку, вскочил, торопливо создал огонь и побежал. Пещера оказалась длинной, всё тянулась, тянулась.

За дальним изгибом пещеры маячил яркий свет. Вот, значит, как он немного прошёлся!

Вокруг алхимика было светло, будто мы оказались на поляне, залитой солнечным светом. Принц сидел на полу и разглядывал непонятные значки под портретом какого-то мужчины, нарисованном на стене.

– Свет был слабым – и мне показалось, будто кто-то выступил из темноты! – не отрываясь от значков, объяснил друг. – Сделал поярче – и увидел портрет и надпись над ним.

Выше и правда красуется надпись из изящных букв: «Здравствуй, сын!». Что это значит?

– Эту пещеру уже нашёл какой-то алхимик до нас. И тут что-то спрятал, затем передал своему сыну письмо, в котором была карта и просьба зайти сюда… – Вячеслав указал на значки. – Это тайный язык алхимиков. Ему больше сотни лет. Он очень простой: известные всем буквы заменены на выдуманные знаки.

– Ясно… – вздохнул. – Что ещё тут написано?

– Да много всего. Разные байки, выдуманные алхимиками много веков назад. Лишь самые наивные из нас в них верят.

Приглядевшись, обнаружил странный рисунок: ладонь, держащую солнце.

– Что это за буква?

– Это не буква. Это камень, Дающий могущество. Тот самый легендарный камень, который никто до сих пор не создал. Он делает возможным разные необыкновенные вещи. Какие – никому не известно. Точнее, каждый придумывает свои чудеса. Будто с ним можно ходить по воде, летать, превращаться в зверя, делать из любого металла золото, жить вечно, исцелять любые болезни, раны или отравления… и ещё много чего.

– Что-то мне вдруг вспомнились драконы, – усмехаюсь.

– Кстати, да, чем-то напоминает их.

Мы некоторое время изучали загадочные письмена. Точнее, я – смотрел на загадочные знаки, а вот мой друг читал разные истории, скрытые в этих значках.

– Похоже, и у алхимиков есть свои неповторимые и увлекательные легенды.

– Хочешь, пополню твой запас сказаний нашими?

– Не откажусь.

Слушая мальчика, разглядывал надпись на стене. Темнота, отступившая от нас примерно на двадцать шагов, свет, льющийся из камня на ладони принца, непонятные мне буквы, таинственные легенды и идущий далеко над холмом дождь создавали какое-то особое настроение, немного пугали и одновременно манили какими-то загадками, открытиями.

Строка, написанная почти у самой границы света и мрака, заинтересовала больше остальных. Во-первых, она была очень низко, во-вторых, была более тёмная, будто нанесённая позднее, в-третьих, буквы были какие-то неровные, в-четвёртых, там тоже была ладонь, но на ней лежал полумесяц, а не солнце.

– Её как будто ребёнок написал или взрослый, стоящий на коленях!

Друг глянул в ту сторону. Брови юного исследователя поползли вверх.

– Там написано что-то особенное?

– Да. Кстати, ты угадал: её написал шестилетний ребёнок. Похоже, сын того самого алхимика.

– А что означает полумесяц на ладони?

– Это камень, Отбирающий могущество, противоположность того, о котором я только что рассказал. Забавно, отец мечтал получить камень, Дающий могущество, а сын – Отбирающий. Сын как будто мечтал спасти мир от опасности, которую таит то неизведанное могущество.

Сегодня нам слегка приоткрылась чужая тайна. Мне стало очень любопытно, и я уточнил:

– Когда отец и сын были в этой пещере?

– Тут нет даты… – сказал друг, снова оглядев ближайшие письмена. – Это могло быть недавно или сто лет назад. Пожалуй, я бы и сам искал камень, Отбирающий могущество.

– А тебе известна какая-нибудь история об алхимиках, ищущих хоть один из тех камней?

– Слишком много алхимиков искали Дающий могущество. О ком-то известно. О ком-то – нет. Да и время уносит за собой много имён.

В глубине пещеры послышались чьи-то шаги. Прижав палец к губам, создал магический щит для себя и принца, затем атакующее заклинание.

Незнакомцы замерли. Кажется, их двое. И что-то мне подсказывает: хотя бы один из них – маг, у которого есть Определитель.

Последовали тёплые прикосновения от ножен кинжала. Точно, среди них есть маг. И он что-то создаёт.

Незнакомцы двинулись к нам. Шли, шли и вдруг звук их шагов исчез, а я почувствовал ещё три тёплых прикосновения. Итак, к встрече готовились.

Жестом велел алхимику спрятаться за спиной. Тот послушался, но оборвал пять камешков с браслетов.

– Мы точно не взлетим на воздух? – уточнил я шёпотом.

– Не беспокойся! – ухмыльнулся мальчишка. – А что… ты считаешь, что мы зря сюда пришли?

Зажал ему рот рукой. Мой Определитель никак не мог уловить, на каком расстоянии находились незнакомцы. Тишина начинала угнетать, а кто-то крался во мраке.

Дышу едва слышно. Десять ударов сердца. Тридцать. Пятьдесят. Двести. Четыреста…

Вдруг они скрылись в другом направлении или выжидают? Ох, какая же длинная эта пещера! Почему мы начали именно с неё?

Сердито выдохнул. В то же мгновение на границе области, которую могли просматривать наложенные на Определитель заклинания, появились маг и кто-то ещё. Шагов по-прежнему не слышно. Главное, держать себя в руках.

Холодный и тёплый укол медленно приближались к камню, который был в центре ножен. Маг убрал звук шагов. Он вряд ли окажется слабым.

Тишина. Взволнованное бьётся сердце. Незнакомцы всё ближе и ближе.

Неожиданно из мрака выступили Эндарс и…

– Клён?! – потрясённо выдохнул Вячеслав.

Парнишка смутился, но отвесил вежливый поклон.

– Так это ты – предатель, который раскрывает им наши секреты?! Ты – тот, кто продал принадлежащее Черноречью чужим?!

Боевой маг с недоумением глянул на спутника, потом на меня.

– А-а, ты убрал мои иллюзии.

Я?! Да я создал совсем другие заклинания!

– Или это сделал сын Мстислава? – догадался маг.

Когда я стоял на стене Дубового города, кто-то из чернореченских воинов снял часть моих иллюзий. Очевидно, нечто похожее было у моего друга. Но… у них же нет своих магов! Или… то заслуга их алхимиков? Ведь алхимию иногда называют «магией камней». Неужели, это не просто красивое название? Хотя… а ведь алхимия в некотором роде тоже как магия! У искусственных камней есть какие-то свойства, которые их создатель или тот, кто завладел ими, может использовать себе на пользу. Разве что маги используют заклинания, а алхимики – камни. Да, действительно что-то общее есть.

А Клён и Вячеслав впились друг в друга взглядами, едва узнали друг друга. И взгляды были как клинки.

– Я считал тебя моим другом! – с ненавистью выдохнул принц.

Парень вздрогнул, прикусил губу. Впрочем, почти сразу же ответил на словесный удар:

– Я всё делал только ради блага нашего народа!

– Ты – предатель! Ты продал свою родину ради денег! И чтоб другие имели много опасных веществ и стали за наш счёт сильней! А потом они могут уничтожить нас!

– Я никогда не делал ничего ради денег! – выплюнул Клён. – Я родился в Черноречье и в его же земле усну! Я думаю только о благе моего народа!

Принц то сжимал, то разжимал кулаки. Выплюнул:

– Ты предал нас! Ты дал им уносить то, что мы создавали своим трудом!

– А ты знаешь, ради чего я с ними сотрудничаю?!

– Да какая мне разница?! Какой бы ни была причина, она ничего не меняет. Ты продался им, тем, кто постоянно воруют наши составы и расчёты. И наши труды им продал! – Вячеслав мрачно сощурился, рукой указал на боевого мага. – Полагаю, это ты его науськал сунуться в тайник во дворце?! Я только тебе и ещё двум друзьями сказал, какие камни пробудили Проклятье алхимиков в этот раз, где хранятся их расчёты! И, стоило мне отправиться за ними, как я наткнулся на чужака, рыскающего по нашему тайнику, будто по своему дому! Он там почти обо всём знает, где что лежит!

– Я сделал это ради Черноречья! – возмутился предатель.

– Да ну?!

Эндарс некоторое время спокойно слушал их перебранку и с некоторым сочувствием наблюдал за тем шквалом эмоций, которые отражались у Клёна на лице. Вдруг боевой маг выступил вперёд, встал между двумя алхимиками.

– Позвольте кое-что прояснить, Вячеслав.

– Я не с вами сейчас разговариваю! – мрачно сверкнул глазами отрок. – А с этим проклятым предателем!

– Но я знаю кое-что, что вас должно заинтересовать, – Эндарс таинственно улыбнулся.

– И что же? – принц скрестил руки на груди. – Каких размеров уже ваш склад веществ, сделанных нами?! Когда вы планируете прибрать Черноречье к своим рукам?! Вы хотите поторговаться, навязав нам невыгодные условия, или же просто поиграться, прежде чем поставите нас на колени?! Какую участь вы выбрали для нас: стать вашими рабами или просто исчезнуть с лица земли?!

– Я понимаю, почему вы так взволнованы, – спокойно добавил боевой маг. – Согласен, вы имеете право гневаться на меня и на Клёна. Но есть кое-что, что вы не учли, а вам бы знать об этом пригодилось.

– Что же я не учёл? Что я тоже могу стать вашим псом? Тоже смогу таскать вам сделанное нашими алхимиками? Да ни за что! Лучше меня сразу убейте!

Эндарс тяжело вздохнул, но не напал на нас, остался стоять, где стоял. И спросил серьёзно:

– Зачем, как вы думаете, нам нужны чернореченские опасные вещества и расчёты?

– Чтобы набрать редкого оружия – и стать опасными для других, тех, кто не с вами.

– Увы, вынужден вас огорчить! – Эндарс усмехнулся. – Война не входит в наши планы. Мы просто хотим жить мирно.

– И чтобы жить мирно, вы воруете чужое оружие и чужие труды! Регулярно. Из года в год! – Вячеслав прищурился, впившись в его лицо взглядом. – Не многовато ли ядов вы копите для мирной жизни?!

– Мы хотим жить мирно там, где родились! – нахмурился боевой маг. – Чтоб ни мы, ни наши жёны, ни наши дети не отравились однажды от искусственных веществ, попавших в землю, воздух или реку. Хватит уже тех, кого погубила «магия камней». И глупых алхимиков, и их невольных жертв. Ну, и кто из нас самый алчный и властолюбивый?! Обычные алхимики? Или те, кто убирает за ними мусор?

Вячеслав растерялся.

– Вы… что?!

– Да, мы убираем за вами ваш мусор! – недовольно продолжил Эндарс. – Мы, наши маги и алхимики, согласившиеся помогать нам, наблюдаем за остальными алхимиками, препятствуем им в создании и распространении очень опасных веществ, нейтрализуем уже сделанные. Конечно, мы просто люди и не всегда успеваем вмешаться. Вот это Проклятие алхимиков… мы с ним справиться сами не смогли. Но, сказать по правде, оно – не единственная напасть из тех, которые могли бы быть. Просто вы ничего не видите.

Он отступил в сторону, потрепал по волосам напряжённо замершего Клёна, потом опять посмотрел на прерывисто дышавшего принца:

– В чём его вина, Вячеслав? Клён как и вы хотел, чтобы опасных веществ использовали меньше. Просто вы действуете в одиночку, тайком вставляя палки в колёса своим же, а он – обратился за помощью к нам. Хотя… – молодой мужчина усмехнулся. – Когда мы с ним впервые встретились в одном из ваших тайников, то он тоже разозлился – и пытался меня убить как «наглого вора». Я потом три месяца на Грани пролежал, наглотавшись порошка, который он швырнул мне в лицо.

– Вы… знаете, что я препятствую использованию опасных веществ? – Вячеслав сощурился. – Это что же… выходит, что он не единственный из ваших, кто живёт среди нас и следит за мной?!

– Мы везде! – ухмыльнулся Эндарс. – Вы нас всех не переловите. Тем более, – пугающая улыбка, – что мы своих в обиду не даём.

Какое-то время он и принц прожигали друг друга взглядами.

– Я, собственно, к чему речь веду… – боевой маг задумчиво погладил тщательно выбритый подбородок. – Мне давно известно о ваших тайных действиях. Я и наши люди внимательно наблюдаем за вами. Вы умеете хранить секреты. Вы справедливы, трудолюбивы и неподкупны. Вы, несмотря на свой юный возраст, один из самых талантливых алхимиков своей страны, хотя, в отличие от многих других, вы свои знания и способности предпочитаете не выпячивать. Как будто вы всего лишь один из многих увлечённых учёных, разве что вам везёт чуток побольше, чем другим. Уже бывало, что там, где многие другие бы покалечились или ушли за Грань, вы лишь благодаря счастливой «случайности» выходили сухим из воды.

Вячеслав растерянно слушал. Хотя… одной рукой он нервно теребил рукав другой, на которой только-только возрождалась кожа от ожога. Значит, принц не был безоружным в эту вылазку. И сейчас думает, нападать ли на Эндарса и предавшего чернореченцев Клёна или не нападать. А Эндарс, покосившись на рукав, скрывающий обожженное запястье, невозмутимо продолжил:

– Словом, вы очень симпатичны мне и нашим людям. И могли бы пригодиться не только чернореченцам и нам. Пожалуй, даже не только как один из наших осведомителей, но и как один из тех талантливейших алхимиков, который мог бы нам помогать нейтрализовывать уже созданные другими опасные вещества. Бывает, что алхимики из одной страны ничего не могут сделать, но начатое завершают алхимики из других стран и, порою, других краёв. Всё-таки, крупные центры алхимической науки мало взаимодействуют друг с другом, хранят каждый свои секреты, потому ваши знания и навыки отличаются. Что не может сделать один, то сделает другой, воспитанник иной алхимической школы.

Принц растерянно уточнил:

– То есть, вы следите не только за чернореченцами?

Маг спокойно кивнул и признался:

– Да, мы стараемся следить за большим количеством «творцов камней».

– И… в вашей команде есть алхимики из разных стран?

– Да. Это же удобно, согласны?

Чуть помолчав, принц проворчал:

– Но я не желаю никому продавать труды чернореченских учёных.

– Ваше право. Я понимаю, что вами движет любовь к науке и к родной стране, – Эндарс развёл руки в стороны. – Я, собственно, просто вам сказал, ради чего стараемся мы, влезая в ваши тайники и забирая ваши вещества. Вы поразмышляйте, всё-таки, хотя бы немного над моими словами. И, если когда-нибудь надумаете присоединиться к нам или просто однажды решитесь обратиться к нам за помощью, когда ваших сил будет недостаточно, чтобы справиться самому, мы вас разыщем. Просто прилюдно и почаще обсуждайте «этих проклятых воров» – и пусть эти слова будут нашим тайным сигналом, что вы хотите вновь встретиться со мной или кем-то из моих друзей.

То Эндарс меня пытается зазвать к себе, то Вячеслава. А ведь, наверное, кто-то соглашается! Дар убеждения у этого парня есть. Так… сколь же их там?..

– Ещё учтите, что до наших бед нет никакого дела ни эльфам, ни драконам! – Эндарс покосился на меня. – Прости, Кан. Ты немного другой. Но, в целом, это так. Людей, случись чего, спасти могут только люди. Собственно, задумавшись об этом, мы и решили объединиться. А вам, согласитесь, однажды может понадобиться помощь алхимиков из других стран.

Вячеслав долго молчал, теребя рукав и внимательно смотря на них.

– Вижу, у вас с Каном тут тоже какие-то дела? – Эндарс первым нарушил молчание. – Собственно, как и у нас с Клёном. Так, как-то случайно пересеклись здесь. И я подумал, что можно было бы вас к нам позвать. Что и сделал. Но выбор, впрочем, за вами. Мы никого не заставляем трудиться с нами. Теперь, думаю, пора нам заняться своими делами.

– Постойте-ка! – сердито рыкнул Вячеслав.

– Да? – дружелюбно отозвался боевой маг. – Вы уже что-то надумали?

Принц, нахмурившись, спросил:

– Вы забираете Клёна с собой?

– Думаю, так будет лучше, – Эндарс положил ладонь на плечо своему напарнику. – Вам, полагаю, теперь будет неприятно его видеть, да и он будет нервничать при каждой встрече.

Клён столкнул его руку и сердито заявил:

– Я никогда не покину Черноречье! Я родился на этой земле – и в ней же усну. После этого задания ты должен вернуть меня домой. А не вернёшь – так я сам уйду. Вы меня не удержите. Черноречье – мой дом. Оно – моё сердце. Я не оставлю его. Никогда не оставлю!

– Но…

– Я знаю, что принц считает меня предателем. И… – голос молодого алхимика дрогнул. – И сегодня наша с ним дружба оборвалась. Я так же знаю, что случись что – и он будет подозревать во всём меня, зная о моём сговоре с иноземцами. Знаю, что сегодня или в любой другой день он может выдать меня – и тогда меня казнят. Может быть, вы даже не успеете узнать об этом и вступиться… – в голосе Клёна прорезался металл: – Да, я знаю всё это. Но я всё равно хочу вернуться в Черноречье. Что бы там ни случилось сейчас или впредь, я должен быть там! – он вдруг сам положил руку боевому магу на плечо. – Это ты странник, Эндарс. А я – нет. Прошу, пойми меня. И, пожалуйста, отпусти меня домой.

Я снова ощутил симпатию к этому молодому учёному, как и тогда, когда он вступился за нас перед Мстиславом и так спокойно вёл себя, услышав, что его казнят, когда он доделает записи. Даже если Клён тогда лишь притворялся спокойным, а на самом деле пытался спастись, учитывая, что чернореченский король уважает воинов и смельчаков.

– Ну, хорошо, – шумно выдохнув, согласился Эндарс. – Доделаем это задание – и я верну тебя обратно. Если, разумеется, принц тебя примет обратно. Хотя бы просто как одного из коллег.

– Приму, – почему-то Вячеслав ответил быстро, – но доверять не буду.

– Имеешь право, – грустно улыбнулся Клён. – Ну, Эндарс, пошли?

– Потопали! – и тот опять направился куда-то вглубь пещеры, а Клён – за ним.

– Постойте! – опять встрепенулся принц.

– Ась? – насмешливо спросил Эндарс, обернувшись к нему.

– Вы… кажется, вы хорошо знаете о подземных ходах этой пещеры?

– Более-менее, – отозвался боевой маг, чуть подумав.

– Нам нужен спуск к подземной реке.

– Спуск? А для чего? Тут несколько выходов к ней.

Чуть поколебавшись, Вячеслав всё-таки рассказал про созданные им нейтрализаторы и идею поместить их прямо в подземную реку. Тогда, когда яд сверху будет проникать в её воду, то вода, настоянная на этих камнях, уже будет чистой и, более того, будет очищаться сама. А поскольку вода из неё так или иначе попадает в наземные водоёмы Враждующих стран, у Проклятья алхимиков почти не останется шансов кого-нибудь снова зацепить.

– Отличная идея! – задумчиво сказал Эндарс, потирая подбородок. – Что и следовало ожидать от принца Вячеслава. Пожалуй, я с удовольствием помогу вам её осуществить.

– И я! – радостно встрепенулся Клён.

Так, случайно встретившись с ними, мы смогли намного быстрее разыскать проход к подземной реке и… или, всё-таки, не случайно?

«Я помню, что ты не хотел слышать моё мнение» – грустно отозвался мир.

Ну, извини. Сегодня ты и твоё мнение меня слишком сильно зацепили.

«Я не хотела причинить тебе боль»

Понимаю. Но так получилось.

Следуя за Эндарсом, мы перешли по цепи узких переходов – местами испещрённых тайными письменами алхимиков – и спустились на более низкий ярус пещеры. Там было влажно, на стенах были камни разных цветов. Они выступали из темноты, охваченные магическим светом от пламени, которое нёс на ладони идущий впереди всех Эндарс. Иногда мерцали разноцветными вкраплениями, иногда как будто выдыхали дым.