–Похоже, кто-то его раздавил.
–Ладно. Ты можешь зарядить свой? Взял зарядник?
Макс обстоятельно обыскал рюкзак со своими вещами, потом пожал плечами и удивлённо произнёс:
–Нет его. Но я точно брал, я помню.
Катя ударила руками руль.
–Без связи, в незнакомом месте, почти без бензина, да ещё этот странный тип мелькает. Знаешь, Макс, у нас просто день приключений.
Заправка показалась издалека, это немного улучшило настроение Кати.
–Хоть бы там было кафе.
–Ты устала?
–Нет, но перекусить не помешает.
На заправке и впрямь оказалось кафе. “Прекрасный вид”, гласила табличка с названием. Внутри было тесно, но зато прохладно и свежо.
–Что желаете? – Произнёс весёлый знакомый голос, и Катя с ужасом поняла, что этот голос принадлежит тому самому повару, который их преследовал с самого утра.
–Это вы?
Повар услужливо улыбнулся.
–Кто я?
–Вы – тот самый повар, у которого мы обедали вчера на подъёме?
Повар улыбнулся шире к мотнул головой.
–Должно быть, вы обедали у моего брата. А я никуда не выезжаю отсюда.
Катя покосилась на стены кафе. Они были увешаны такими же плохо намазанными пейзажами, только теперь это были не горы, а степь. На одной картине был изображён уродливый конь с явно нарушенными пропорциями, а на другой – столб у дороги, а под ним – разбитый белый череп козы.
Катя застыла. Макс пытался заглянуть внутрь из-за её спины, но она нарочно заслоняла проход, не пропуская его.
–Что там? – Спросил он.
–Ничего. Мы уходим.
–Но я голоден.
–Потом. Уходим.
Катя вытолкнула сына, а потом выскочила и сама и быстрым шагом пошла к машине.
–Чёрт! Бензин.
Брат повара уже подошёл к машине.
–Вам нужен бензин?
Катя заправила полный бак и выехала на дорогу. Брат повара проводил машину долгим взглядом, который сверлил Катю через зеркало.
–Едем.
–Голодные.
–Не умрёшь. А с этим типом явно что-то не в порядке.
Они объехали небольшой холм. Местность снова преобразилась, на смену равнине пришёл подъём в гору, а за ним – неизбежный спуск.
Катя затормозила.
–Ну мам! Плетёмся, как черепахи.
Сзади послышался шум приближающегося автомобиля.
Катя посмотрела в зеркало заднего вида, её нагонял зелёный спортивный седан. Он обогнал их машину и быстро исчез внизу.
–Первая машина за целый день, – усмехнулась Катя, – едем без пробок.
–Чего? – Спросил Макс. Из-за наушников он не расслышал мать.
–Ничего, – ответила та, – я уж думала, и правда, дорога-призрак. Никого, кроме нас. А вот ещё кто-то едет.
Тяжёлая фура быстро приближалась сзади, подмигивая дальним светом, предупреждая о желании обогнать.
Катя посмотрела на спидометр. Он показывал сорок километров в час.
–Я и так еле плетусь. Проезжай.
Фура была уже совсем близко. Водитель фуры начал сигналить.
–Что он хочет? – Спросил Макс. Он вынул наушники и следил за гигантом позади них.
–Обычно сигналят, чтобы проехать. Но я и так его пропускаю. И на встречной никого нет. Что же мне, остановиться?
Фары позади просигналили дважды, будто водитель услышал Катины слова и ответил утвердительно на её вопрос.
Катя направила машину к обочине.
–Мам, не надо.
–Не волнуйся.
Фура пронеслась, просигналив на прощанье.
–Вот и всё. Поехали. Скорее бы уж завершить этот путь. Мне всё осточертело. Знаешь, Макс…
Катя вдавила акселератор.
В зеркале заднего вида что-то неуловимо быстро мелькнуло и тотчас сильный удар сотряс машину и откинул её на встречную полосу.
–Ты живой?
У Макса щека и шея были залиты кровью.
–Я, да, мам. Что это было?
Ударившая их фура находилась метрах в десяти. Из кабины вышел человек и пошёл прямо на них.
–Не может быть. Не может быть.
–Мам?
–Это он, Макс. Тот парень из ресторана. Повар.
Человек приблизился к машине и заглянул внутрь через разбитое стекло.
–Я ведь вам говорил, чужих здесь не любят. Вы здесь не нужны. Вы видели, что из-за вас произошло.
Катя пыталась отстегнуть ремень, но её пальцы вдруг перестали слушаться. Она не могла даже двинуть шеей, чтобы повернуться к говорившему, и не могла проговорить ни слова. Она застыла, словно манекен, в неудобной позе, осознавая свою беспомощность и наполняясь страхом. Всё, о чём она думала, был Макс. Катя не видела его, но подозревала, что он скорчился на своём сидении, неподвижный и окровавленный, славный мальчик, не сделавший в жизни дурного поступка.
–Вы должны убраться отсюда навсегда. Исчезнуть.
Голос повара изменился до неузнаваемости. Он стал громким и властным, угрожающим. Он пугал.
Катя дрожала и беззвучно плакала, боясь за сына и за себя, боясь неотвратимости происходящего.
Человек перешёл на диалект, ей почему-то стало легче не понимать его угроз. Она наконец смогла шевельнуть пальцами, потом с трудом отстегнула ремень и дотянулась до сына. Он дрожал, согнувшись пополам, почти полностью вдавившись под бардачок.
–Макс, – шёпотом позвала его Катя.
–Мама, – еле слышно ответил он, – мне страшно.
–Не разгибайся, – беззвучно попросила она сына.
В бардачке лежал баллончик с газом. Надо было только очень быстро открыть крышку, схватить баллон и выпустить содержимое в лицо повару. Доли секунды. Но если всё тело одеревенело от страха, это уже не доли, это бесконечность.
–Сиди здесь, – повторила она, – держись.
Негнущимися пальцами Катя схватила баллончик, брызнула и, не глядя на парня, выжала педаль газа до упора.
Макс обернулся и долго смотрел назад.
–Его нет, – наконец, сказал он матери.
–Хорошо, нам надо укрыться где-нибудь и подумать. Я совершенно не представляю, где мы.
–Мы же поехали назад? – Спросил Макс, крутя головой и осматриваясь. – Кажется, мы недалеко от забора с черепом, помнишь?
–Не напоминай! – Почти выкрикнула Катя, – слушай, мне нужно немного отдохнуть, руки не слушаются. Я зачем-то вцепилась в руль со всех сил, словно он каменный. Теперь рук не чувствую. Давай свернём на ту дорогу, видишь?
Впереди от основной дороги влево уходила почти тропа, неасфальтированная, пыльная и очень узкая.
–Туда фура точно не втиснется, – заметил Макс, – но нам там развернуться сложно будет.
–Значит, буду выезжать задним ходом.
Деревья, растущие вдоль дороги, задевали ветвями крышу и окна машины. За деревьями проглядывала колючая проволока, а за ней – неухоженные, дикие заросли кустарников. Дорога постепенно превращалась в джунгли, колеи почти не просматривались из-под травы. Макс вдруг почувствовал, что ему страшно, страшно настолько, что он не смог даже сказать об этом матери. Он коснулся разбитой брови.
–Болит? – Не отрывая взгляда от дороги, спросила Катя.
–Не, не очень. Вот кровь течёт ещё.