– Именно.
Я скривила лицо в отвращении.
– Какой ужас, – икнув. – Ой…
– Тааак, – Томми протянул. – Давай-ка, пойдем.
– Зачем? – я снова расплылась в безумной улыбке. С подтекшей тушью и размазанной помадой я, наверное, походила на Джокера12 со стороны. Весьма не сексуального Джокера, нужно признать. – Ты решил воспользоваться тем, что я пьяная и заняться со мной сексом? – я игриво подвигала бровями. Ну, по крайней мере, попыталась сделать это.
– Бэбби, напоминаю: я не занимаюсь сексом с полумертвыми телами. А тебе нужно проспаться. Не могу же я отпустить тебя ночью одну в таком состоянии.
– Оу, ну так неинтересно, – я скривила губы, обиженно выпятив нижнюю.
– Ничего. Зато я могу предложить тебе гарантированное похмельное веселье утром, – Томми усмехнулся, приобняв меня за талию, и повел по ступенькам наверх, в свою комнату.
Я попыталась сделать пару уверенных шагов, но, к сожалению, с большей уверенностью споткнулась и весьма неизящно повалилась на пол, утягивая за собой следом Тома.
– Иисус, Бэб, я так понимаю, после рождения ты первым делом научилась отпускать язвительные комментарии. А вот уроки ходьбы затянулись на долгие восемнадцать лет.
Я громко рассмеялась, и Томми поспешил тут же заткнуть мой рот ладонью.
– Тшш. Помни: питбуль в соседнем доме.
Я послушно кивнула, позволяя парню подняться и взять меня на руки. С горем напополам он занес меня к себе, и так же долго и упорно пытался уложить меня на кровать после, пока я отпускала пошлые шуточки про его задницу и несносно лезла к нему целоваться. Спустя полчаса ему все-таки удалось успокоить меня, и я провалилась в сон. Последнее, что я услышала – тяжелый вздох Тома.
***
Я проснулась из-за громкого щебетания долбанных птиц, раздающегося из открытой форточки. Яркое солнце ослепило мои глаза, когда я постаралась раскрыть их. Я сощурилась, стараясь привыкнуть к этому ощущению, и пару раз моргнула, прежде чем повернула голову и увидела перед собой улыбающегося Томми со стаканом воды и пачкой аспирина в руках.
Мучительный стон вырвался из моей груди, и я закрыла лицо руками, зарываясь в одеяло. Голова гудела и раскалывалась на части.
– Доброе утро, красавица, – усмехнулся он.
– Ты снова перепутал меня с Чудовищем, Гастон13, – я пробубнила, невероятно смеша парня.
– Я думаю, тебе не помешает бодрящий душ. Но сначала выпей это, – Томми откинул одеяло с меня и кивнул головой на таблетки, которые ранее успел положить на тумбочку рядом с кроватью.
Я снова простонала, но все же приподнялась на локтях, проглатывая таблетку и залпом опустошая весь стакан после. Собрав все свои, оставшиеся после вчерашней попойки, силы я встала и направилась в ванную, где меня уже ждал Томми с чистыми полотенцами. Я коротко кивнула, поблагодарив его.
– Ну, а пока ты будешь приводить себя в порядок, я хочу наконец-то услышать причину, по которой ты в одиночку устроила главное попоище года.
– Да, конечно. Нужно было первым делом все рассказать тебе.
– Нужно было, – согласился он. – Но, думаю, вчера ты попросту была не в состоянии, – Томми улыбнулся, – так, что, все хорошо.
Я снова благодарно кивнула в ответ. Парень внимательно следил за моими вялыми движениями, пока я пыталась снять с себя нижнее белье (когда я проснулась, верхней одежды на мне уже не было, значит, Томми снял ее ранее. Не представляю, как ему удалось это сделать, но я была очень благодарна парню за это).
В который раз усмехнувшись моим тщетным попыткам забраться в душевую, Эванз не выдержал и подошел ко мне, аккуратно касаясь моей талии и помогая мне твердо встать на ноги.
– Спасибо, – я пробормотала, вызывая очередную улыбку на прекрасном лице парня.
– Я все еще жду рассказа, – подмигнув, напомнил он.
Томми сел на закрытую крышку унитаза, согнув руки в локтях и упираясь ими в колени. Я задернула шторку и включила воду, блаженно прикрывая глаза, когда почувствовала расслабляющие прохладные капли на коже.
– В общем, – вздохнула я. – Вчера я порвала с Армином.
Многозначительная пауза образовалась после моих слов. Я не видела лица Тома, и уже подумала, что просто не услышала его сквозь шум воды, пока вдруг до меня не донесся обеспокоенный выдох парня.
– Ох, Бэбби. И правда, почему ты сразу не сказала мне об этом?
– Потому что не хотела отвлекать тебя. Ты работал.
–Малышка, ты можешь лгать кому угодно, но я не дурачок, и на твои нелепые отмазки не поведусь, – раздражение проскользнуло в голосе парня, когда он язвительно заметил. – И ты прекрасно знаешь, что, когда дело касается тебя, для меня уже не существует ничего более важного.
– Знаю, – подтвердила я. – Мне просто хотелось побыть одной, – я нанесла на тело ароматный гель для душа, чуть помассировав плечи и шею, после чего вновь встала под струи воды, смывая его с себя.
– Почему тогда ты направилась ко мне, а не домой после? – поинтересовался Том.
– По ошибке назвала твой адрес, – я закусила губу, намыливая голову шампунем и слушая, как снова парень вздыхает.
– Что ж, не буду читать тебе нотации, потому что ты жива, и вроде как относительно здорова. Но впредь, пожалуйста, оповещай меня о таком заранее.
– Хорошо.
Я еще раз ополоснулась, смывая остатки шампуня, и выключила воду, отодвигая шторку в сторону. Томми сразу же поднялся и подошел ко мне, протягивая полотенце.
– Спасибо, – я чуть запнулась. – За все.
– Я просто хочу помочь тебе. Быть рядом и оберегать.
Он смотрел на меня так серьезно, как не смотрел почти никогда прежде. За это я любила Тома: когда дело касалось меня, он превращался из безрассудного, на первый взгляд, подростка-разгильдяя в сдержанного и взрослого мужчину. Он всегда переживал за меня и заботился обо мне. Это читалось в его взгляде, и это он доказывал своими поступками.
– Ты итак это делаешь с тех пор, как мы познакомились.
Очаровательные ямочки показались на его лице, когда он расслабленно улыбнулся. Он помог мне вылезти из ванной и усадил на стиральную машинку, вставая передо мной.
– Я люблю тебя, – прошептал Томми. Он все еще стоял рядом, обнимая меня за талию и с нежностью заглядывая в мои глаза. Я готова была расплакаться от счастья прямо сейчас, потому что он впервые сказал это. Его теплый взгляд, сильные руки, кудри, спадающие ему на лоб, весь он так опьяняюще действовали на меня, что я подалась вперед, обвивая руками его шею и притягивая к себе максимально близко, чтобы слиться в долгожданном трепетном поцелуе.
– Я тоже люблю тебя, – отстранившись, я ответила, чем снова вызвала его широкую улыбку.
Том чуть отошел, смущенно опуская голову и облизывая свои пересохшие алые губы.
– Не мог бы ты подать мне мою резинку для волос? – попросила я.
Томми кивнул, протягивая мне резинку и наблюдая, как я пытаюсь забрать мокрые волосы в косу. Я сделала несколько попыток, прежде чем парень не вытерпел и подошел ко мне, помогая заплести непослушные прядки за меня. Он затянул их резинкой и оставил косу спускаться по спине.
– Ох, ты снова спас меня, – я улыбнулась. Парень ничего не ответил и оставил поцелуй на моем лбу.
– Вот, твоя одежда. Я постирал и высушил ее, – Том кивнул в сторону аккуратно сложенных юбки и пуловера, лежащих позади меня на машинке.
Я в сотый раз поблагодарила парня и принялась одеваться, когда до меня вдруг донеслось громкое звучание «Carry on My Wayward Son».
– Kansas? – я приподняла бровь.
–Утренняя традиция Венди, – Томми пожал плечами.
– О, Господи! Она здесь? Я же могла разбудить ее ночью! – Боже, как же стыдно. Так неловко мне не было уже давно. – Так вот почему ты пригрозил питбулем?
– Отчасти, – кивнул Эванз. – Но насчет «подручного дьявола» я не соврал. Это животное и правда больно кусается.
Я издала раздраженный рык и уткнулась лицом в ладони.
– Почему ты не сказал мне об этом вчера? – простонала я.
– Потому что, узнай ты, что Венди здесь, засмущалась бы и сбежала. А я просто не мог позволить, чтобы твоя мать увидела Безумного шляпника14 вместо своей дочери.
– О, черт. Как неудобно получилось.
– Не переживай, все в порядке, – Томми снова обнял меня, а другой рукой притянул моюголову к себе, чтобы мы могли соприкасаться лбами. – А теперь пошли, тебе нужно поесть.
***
На подходе к кухне я услышала звон посуды и веселые голоса, доносившиеся оттуда. Я в удивлении посмотрела на Тома, но тот лишь загадочно улыбнулся в ответ. Что за подстава? В доме явно не одна Венди. Но если не она, то кто еще?
– Доброе утро, мам, – бодро отозвался парень.
Конечно, мама.
Я убью Эванза!
– Доброе, милый, – она подошла к сыну, с удивлением замечая меня прямо за ним, пока я, в свою очередь, молилась Богам всех возможных религий, чтобы она не придала значение моему помятому лицу и не решила, будто подружка Тома – конченая алкоголичка.
– Может, представишь нас очаровательному созданию, которое прячется у тебя за спиной? – ее голос, на мое огромное удивление, был наполнен любовью и теплом, и, несмотря на то, что я дико волновалась, я в эту же секунду прониклась душой к этой женщине.
Я вздрогнула, когда Томми отошел в сторону, позволяя двум парам глаз внимательно рассмотреть меня.
– Ну, здравствуй, дорогая, – она ввела меня в небольшой ступор своими внезапными объятиями, но я быстро нашлась и смущенно обняла ее в ответ.
– Здравствуйте, я Бэб, – я пробормотала, чувствуя, что краснею. Женщина ослепительно улыбалась, и я поразилась, насколько похож был на нее Том. У него была та же завораживающая улыбка, тот же цвет волос, почти те же утонченные черты лица и только цвет глаз у них различался: у Томми были зеленые, а у его матери – голубые. – Рада познакомиться с вами.
– Взаимно. Зови меня Кэтти, – я кивнула, по-прежнему застенчиво улыбаясь.
– Венди, – послышался дружелюбный голос сбоку. Я повернулась на источник звука и увидела сестру Томми, приветливо протягивающую мне руку. Вживую она была еще красивее, чем на фотографиях. Совершенно невероятная девушка. У нее были темные глаза, но в остальном, она была вылитая мать. Эта семья что, «под копирку» сделана?
– Бэб, – я снова представилась и протянула руку в ответ.
– Ой, да к черту эти формальности, – плюнула она и тут же ураганом сжала меня в своих крепких объятиях. – Я так рада, что Томми наконец-то удосужился познакомить нас со своей подружкой, – прощебетала она.
– Венди, ты ее сейчас задушишь, – проворчал Том. Я в первый раз увидела его таким, и эта, несвойственная ему, черта немножко рассмешила меня.
– Какой ты занудный, – Венди потрепала его по волосам.
– Ооо, – протянула я, – это точно.
Томми что-то невнятно пробубнил себе под нос, поправляя прическу и заставляя нас всех снова дружно рассмеяться.
– Ну все, заканчивайте и садитесь за стол, – Кэтти поцеловала сына в щеку, потерев ее после большим пальцем, чтобы убрать след от помады, и шуточно подогнала, залившегося краской, парня к столу после.
– Я рада, что на этом свете есть хоть кто-то, кто может тебя засмущать, – тихонько рассмеялась я, выслушивая очередное ворчание Томми на это.
– Итак, как ты себя чувствуешь? – Венди внезапно поинтересовалась за завтраком.
Вилка выпала из моих рук, с резким звоном ударившись о тарелку. Я перевела свой растерянный и беспомощный взгляд на парня, сидевшего рядом со мной.
– Ты же сказал, что все в порядке.
– Да, но я ни слова не сказал о том, что ты никого не разбудила, – я чувствовала, что мои щеки снова стали томатного цвета. – Бэбби, прости, но стоит отдать тебе должное, ты бываешь очень громкой иногда, – Томми игриво улыбнулся и двусмысленно подвигал бровями, за что получил незаметный пинок по ноге.
– Извините, – я пролепетала, стараясь не смотреть в глаза его матерее и сестре. Мне было жутко стыдно, будто меня поймали за чем-то непристойным, если, конечно, так можно назвать мое нежданное появление посреди ночи.
– Да не переживай, в этом нет ничего плохого, – ободряюще улыбнулась Венди. – По мне, так это даже очень мило. Я помню, как однажды напилась и…
–Венди? Стоп, что ты сделала? – удивленная Кэтти прервала ее.
– Эм, кто хочет еще панкейков? – девушка сразу же подскочила со стула за новой порцией блинчиков. Кэти ничего не ответила, качая головой и стараясь скрыть улыбку, которая просто не могла не отразиться на ее прекрасном лице. Мы с Томми усмехнулись над создавшейся ситуацией, и я только сейчас обратила внимания на то, что на матери парня был белый больничный халат.
– Вы врач? – осторожно поинтересовалась я. Том почти никогда ничего не рассказывал о своей семье, а я не смела поинтересоваться, опасаясь, что он закроется от меня после этого.
– Да, милая. Только вернулась с ночной смены, – улыбнулась она. Господи, какое облегчение, что хоть ей не пришлось лицезреть мое алкогольное опьянение.
– Это очень ответственная профессия, – я восхитилась.
– Да, спасение людей. Том ведь именно поэтому тоже хотел стать врачом.
– Что? – удивилась я. – Но ты мне ничего не рассказывал, – я выжидающе посмотрела на Томми.
– Я…
– Что? – Кэтти внимательно посмотрела на сына. – Томми, почему ты не…
– Мама, прошу тебя, – парень прошипел сквозь стиснутые зубы. Его скулы вдруг напряглись, пока он сверлил маму гневным взглядом. Я никогда не видела Тома настолько злым прежде, и это слегка испугало меня. Я тут же успокаивающе погладила его по плечу, негласно прося остыть, и это сработало. Парень тяжело выдохнул, расслабляясь. – Давай закроем эту тему… пожалуйста, – уже чуть добавил он после.
Женщина сглотнула, и я увидела боль и сожаление, отразившиеся в ее глазах, когда она взглянула на него в последний раз, прежде чем перевела взгляд на меня и грустно улыбнулась. Я не понимала, чему свидетелем мне пришлось стать, и что произошло у них, раз эта тема была такой ненавистной для Тома.
Покашливание Венди разрядило обстановку. Девушка снова села за стол, обращаясь к нам с парнем.
– Ну. И как вы познакомились? Мы хотим знать абсолютно все, да, мам? – она выжидающе уставилась на Кэтти.
– Да, мне очень интересно узнать все о девушке, из-за которой мой сын вот уже несколько месяцев не спускает улыбку с лица, – искренне улыбнулась она.
Я снова слегка покраснела, чувствуя ободряющее прикосновение руки Томми к моему колену и, закусив губу, начала рассказ.
Пока мы завтракали и рассказывали семье Томми о наших отношениях, включая вчерашнюю смущающую историю, все шло довольно гладко. Мы много улыбались, смеялись и шутили по этому поводу. За недолгое время нашего знакомства я успела полюбить его маму и сестру. Они были очень добры ко мне и искренне интересовались моей жизнью, в отличие от моих родителей. Тому очень повезло с ними, он рос в любви и понимании, и именно поэтому, как он, однажды, признался мне, мама стала его лучшим другом.
Но, тем не менее, я заметила, как сильно Томми поник после небольшой перепалки с Кэтти. Он молча вставал из-за стола после ленча и так же молча шел к машине. Он будто находился в тумане, когда открывал передо мной дверь и помогал садиться, после чего сел сам, заводя машину. Мне хотелось, чтобы ему стало лучше, но я боялась сказать что– нибудь не так, чтобы не дать ему замкнуться в себе еще больше. Меня действительно волновало то, что я так мало знала о Томе и его планах на жизнь. Многое изменилось с тех пор, как мы начали встречаться. Я постепенно вошла в круг его доверия, узнавая о довольно незначительных мелочах парня, но до сих пор почему-то так и не додумалась спросить его о том, что было близко его душе помимо музыки 20 века и драм, заставляющих задуматься о людских проблемах.
– Томми, – я осторожно позвала его, когда мы ехали ко мне домой.
– Да? – растерянно отозвался он. Я видела, что он по-прежнему находился в своих мыслях, которые не давали покой его широкой душе. Это было так непривычно, потому что сейчас он не пускал в ход свои любимые шуточки про панталоны Королевы Елизаветы и не перекрикивал песни Рианны, чтобы доказать, что поет он куда лучшее нее.
Я вздохнула.
– Что случилось? Ты так разозлился на маму, когда она затронула тему Университета… Но, ты, правда, никогда ничего не рассказывал мне о том, кем ты хотел бы стать в будущем. Не все же время ты собираешься работать в пиццерии.
– Может, меня вполне устраивает моя настоящая работа, – он огрызнулся, переводя свой пронзительный взгляд на меня.
– Томми, пожалуйста, не злись на меня. Но я знаю, что такой способный и разносторонний человек как ты просто не может всю жизнь провести, развозя фастфуд по Уэймуту.
Томми молча отвернулся к окну, продолжая следить за дорогой. Я снова глубоко вздохнула.
– Прошу тебя, давай поговорим об этом. Только не замыкайся в себе, потому что мне больно видеть тебя таким. Я хочу, чтобы ты не копил в себе все, что тебя тревожит, – я прервалась. – Ты все время выслушиваешь меня и даешь советы. Я тоже хочу сделать это для тебя. Пожалуйста, позволь мне…
Я коснулась его бедра, чувствуя, как напряглись мышцы в его теле и как шумно он вдохнул воздух через нос.
– Помнишь, ты спрашивала, почему мы с Армином так недолюбливаем друг друга? – спросил он.
Я кивнула, продолжая внимательно слушать его. Томми облизал свои пересохшие губы и откинул челку со лба.
– Мне следовало сказать тебе об этом раньше, но я не хотел вспоминать прошлое. В общем, после смерти отца мы оказались в довольно трудном положении, – он прервался, вздыхая. – Нам были нужны деньги, чтобы восстановиться, вылезти из долгов и как-то жить дальше. Мама зарабатывает немного, а я тогда еще не мог куда-либо официально трудоустроиться, так как учился в школе. Поэтому, я стал добывать деньги совсем нечистыми способами. Не то, чтобы бил людям морды или торговал наркотой. Я играл в покер с такими вот мажорами, типа Армина. Каждый вечер детки богачей ставили огромные суммы в обмен на игру, в которой каждый хотел показать себя, – Томми усмехнулся, но глаза его по-прежнему были болезненно-грустными. Они совсем не улыбались.
Я крепче сжала его бедро в надежде показать, что я рядом, что слушаю, потому что мне важно знать это. Мне важен он.
Том снова перевел дух, прежде чем продолжил.
– В общем, пару раз я играл с Аддерли, а потом к нам присоединился Нолан. Я сильно мухлевал, и Кеннет проиграл мне довольно много денег. Армину пришлось вложить за него половину, потому что у Нолана не было больше. Позже они узнали, о том, что я вел нечестную игру, – Томми посмотрел прямо перед собой, задумчиво потирая пальцами подбородок, будто окунаясь в ту атмосферу, в которой ему пришлось оказаться подростком. – Они так ничего и не смогли предъявить мне, потому что не было доказательств. Но остановило их даже не это. Они бы не стали связываться со мной по той самой причине, что играли мы незаконно, в подвале старого полуразрушенного здания за городом.
Я часто моргала, пытаясь переварить услышанное. Я никогда не слышала от Армина, чтобы он играл в покер, да еще и подпольно! А он, оказывается, не такой уж и невинный, как я думала о нем прежде. Выходит, я совсем не знала его настоящего, и мысль об этом ввела меня в полнейший ступор. Но зато теперь мне стало ясно, почему Армин так зол на Тома. Не просто потому что тот развел Нолана на деньги, а потому что у Томми был компромат на них. Думаю, Армин просто опасался, что Том сдаст их полиции, которая совсем не поощряет такого рода занятия.
Впрочем, это сейчас было совсем незначительным для меня. Сейчас я была с Томом, и только он был для меня по-настоящему важен. Я вдруг поняла, как много этот мальчик сделал для родных. Он буквально тащил всю семью на себе, потому что больше некому было это сделать. Он был достоин куда лучшей жизни, чем была у него. Том был одним из самых сильных людей, которых я удостоилась знать в своей жизни. И это совершенно точно было честью для меня, быть его девушкой. В этот момент я снова влюбилась в него, еще больше, чем прежде, если это вообще было возможно.
Когда я только собиралась спросить его об инциденте, произошедшем ранее, Томми взглянул на меня и продолжил.
– Я всю жизнь смотрел на мою маму и восхищался ее способностью быть полезной для людей, давать им шанс на жизнь. И я мечтал, что, когда вырасту, обязательно стану хирургом, чтобы я мог спасти любого человека, обратившегося ко мне. Я очень хотел помочь каждому только для того, чтобы увидеть слезы счастья и искреннюю радость в их глазах после сложной многочасовой операции. Чтобы научить их жить и ценить каждое мгновение, которое бы у них было благодаря тому, что лечение прошло успешно. Это так важно, делать людей счастливыми, – Томми тепло улыбнулся, совсем как его мать, представляя это в своей голове. – И важно это не для удовлетворения собственного эго: «Посмотрите, я спас человека!». А важно это потому, что если будут счастливы люди – в мире просто не останется места для ненависти и зла. Нет большего счастья, чтобы быть здоровым, чтобы иметь возможность проживать эту жизнь и заниматься любимым делом, – он остановился на секунду, и улыбка вдруг сошла с его лица. – Я не поступил в колледж, чтобы Венди могла учиться на отложенные деньги.
– О, Том, мне так жаль… – я сглотнула нарастающий ком в горле, чтобы не расплакаться.
– Все хорошо, Бэбби. Это все в прошлом. А я живу настоящим, потому что хочу радоваться мгновениям. Потому что нет ничего важнее их проживания.
Я постаралась улыбнуться парню, когда прошептала, как сильно люблю его и получила в ответ короткий поцелуй в уголок губ.
Его рассказ очень сильно тронул меня. Я отчетливо представляла себе высокого пятнадцатилетнего паренька с копной вьющихся волос и чудесными большими зелеными глазами, с его глобальными планами, способного сделать этот мир чуточку лучше, но которому внезапно пришлось пожертвовать всем ради матери и сестры. Это было настолько невероятно прекрасно и печально одновременно. Томми был настоящим героем. Но он и не подозревал, что уже сделал намного больше, чем думал, что сделал. Он не спасал людей, делая им операции или выписывая нужные лечебные препараты. Но он лечил их души, спасал людей своей любовью к жизни. И он определенно точно спас меня от самой себя, когда ворвался в мою жизнь в мой восемнадцатый День Рождения. Он спас меня раньше, чем я поняла это, и он спас меня, сам не осознавая того, как сильно перевернул всю мою жизнь.
16.
«Если представить, что закрыв глаза, я смогу очутиться где захочу,
то я непременно это сделаю.
А открыв, я уже не буду здесь, нет…
Я на возвышенности скалы, где ветер не такой тёплый,
как внизу, где птицы кажутся совсем близкими,
и где море всё такое же далёкое, но и в тоже время очень близкое.
Где закат рисует на моём лице лучами,
где пахнет хвоей и чистым,
Боже, каким же чистым воздухом.
Здесь не хочется думать… совсем не хочется.
Хочется просто держать тебя за руку и знать,
что ты никуда не уйдешь.
А потом, сорвавшись вниз, раствориться там,
у подножия скалы, наполняя себя солёными минералами.
Я здесь. Я пока ещё здесь.
А ты?
Не видишь этого?
Тогда закрывай глаза».
Roberto Cacciapaglia – «Wild Sea»
Когда Томми привез меня домой и вышел из машины, чтобы проводить до крыльца, мы заметили, что на нем нас уже поджидала весьма раздраженная мама и Дейрлл. Том приветливо кивнул моей родительнице, на что та удостоилась лишь неодобрительно хмыкнуть, а сестра постаралась ободряюще улыбнуться парню.
– Может, мне стоит остаться и заступиться за тебя в случае чего? – взволнованно поинтересовался Эванз на подходе к дому.
– Не нужно, все хорошо, – я крепко сжала его ладонь, которую держала в своей. – Я должна во всем разобраться сама.
– Хорошо. Помни, что я люблю тебя.
Томми оставил аккуратный поцелуй в уголке моих губ, после чего еще раз кивнул маме и сестре и, развернувшись на пятках, зашагал к своей машине. На самом деле я очень хотела, чтобы он остался со мной хотя бы для моральной поддержки, но понимала, что сейчас было не самое лучшее время для представления парня моей сумасшедшей семейке.
– Бэб Элизабет Хетфилд, – она была все так же консервативна в своих высказываниях. Сколько раз за всю свою жизнь я слышала, как меня называют полным именем? Не сосчитать. Я устало закатила глаза, пытаясь не раздражиться и не наговорить лишнего. Плюс, ругаться на виду у всех соседей мне тоже не хотелось.
– Мама, прошу, только не здесь. Давай ты выскажешь мне все свои недовольства в доме? – я предложила, проходя мимо нее и ошарашенной Дейрлл, челюсть которой с каждой секундой опускалась все ниже и ближе к асфальту.
Когда мы зашли в дом, и я поздоровалась с заинтересованным Грэгом, мать сразу же повела нас с сестрой в свой кабинет. При этом Дейрлл успела восторженно пролепетать мне на ухо о том, какой Томми хорошенький. Я смущенно улыбнулась, хотя в душе все и так прекрасно знала. «Хорошенький» – это самое слабое описание для такого парня, как Эванз. Я имею в виду, это ведь был Томми. Мой любимый Томми: мальчик, озаривший всю мою жизнь своим солнечным светом. Мальчик, подаривший мне лучшие мгновения жизни. Мальчик, подаривший мне саму жизнь
Голос мамы вырвал меня из счастливых воспоминаний, когда она устроила свой допрос на тему из разряда: «И что это было?». Я не могла понять, почему ее так интересует то, что произошло у нас с Армином. Ну, расстались и расстались, многие пары проходят через это, и такая ситуация не считается абсурдной у нормальных людей. Но, видимо, у таких, как мы – это самая настоящая катастрофа.
Она долго и упорно доказывала, какой Армин чудесный, и как много он сделал для меня. Я не спорила, Армин действительно сделал для меня более, чем многое. Он всегда был рядом и вытаскивал меня из таких задниц, что большинство людей уже давно посчитали бы это гиблым делом. Но только не Армин. Он не сдавался. Никогда. Аддерли делал из меня человека, но это было, скорее, относительно и поверхностно. Он никогда не знал на самом деле, что стояло у меня за душой, потому что я попросту не рассказывала ему. Да и он, нужно признать, особо не интересовался этим. Да, он заботился обо мне, переживал за меня и всегда узнавал, хорошо ли я себя чувствую, если видел, что это было не так. Но мы никогда не затрагивали с ним такие темы, которые я могла затронуть с Томом и знать при этом, что буду понятой. Быть уверенной в том, что мои слова – не пустой звук.
Армина я любила за что-то, а Томми – просто так.
Я ушла в свои мысли, и когда мамин ультразвук снова заставил меня выйти из мира раздумий, я вдруг поняла. Ей было неважно, что я рассталась с Армином. Ее интересовали не столько наши отношения, как деловые отношения отца с компанией отца Армина. Прежде об этом я почему-то никогда не задумывалась. А они, оказывается, продумали все наперед с самого момента моего рождения. Ну конечно, это было просто гениально! Поженить своих детей и объединить бизнес, сделать из него семейный. Плюс ко всему, думаю, мама знала, что с Армином у меня будет полная определенность в жизни. Устойчивость – вот, что было важно для нее. С одной стороны, мне было весьма приятно от такой своеобразной маминой попытки позаботиться обо мне обо мне и моей жизни, но с другой, неужели она рассчитала это все до такой степени, что, не дай Бог, случись что с отцом, в моей жизни был бы тот, кто смог бы меня обеспечивать? Неужели, это единственное, что заботило ее? Мои чувства она ставила на последнее место, извлекая из всего свою собственную выгоду, даже, если хотела, чтобы все было как лучше.
Я не смогла больше сдерживать себя и решила высказать ей все, что думаю. И снова в ход пошли мои нападки на отца, который все свалил на эту бедную женщину, а сам не посчитал нужным принимать участие в моей жизни. Мне стало жалко маму на какое-то время, но я еще больше разозлилась, припомнив ей, какого человека они из меня делали, пока растили. Они выбивали всю романтичность из меня, пытаясь сделать меня жесткой и меркантильной, потому что добрым и чувствительным не место в мире, по их мнению. Впервые за всю свою жизнь я не кричала на нее и не истерила. Я говорила это таким тихим и спокойным голосом, что, клянусь, могла видеть, мурашки, леденящие кожу Дейрлл, которая была сейчас сдерживающим нас друг от друга звеном. У меня не было ненависти, была только жгучая обида на себя, на то, что я оказалось столь глупа, раз не смогла заметить очевидного раньше. Не смогла просчитать все наперед и предугадать действия родителей.
И я почему-то внезапно вспомнила, что раньше, в темный период моей жизни, мама всегда грозила мне блокировкой карточки, мол, больше ни фунта на счет не получишь за свои выходки. Но она не понимала, что я делала это только для привлечения их с отцом внимания. Оно было важным для меня, а не планы на дальнейшую слаженную жизнь. Родители были нужны мне, как друзья: здесь и сейчас. Не в прошлом или будущем, а в настоящем, чтобы я могла делиться с ними всеми самыми сокровенными мыслями и мечтами, тайнами и переживаниями. Они думали, что я неблагодарный избалованный трудный подросток и просто не понимали, что, на самом деле, виноваты были сами, когда сначала откупались от моей привязанности к ним, а потом угрожали отнять все, что до этого пихали в мои руки. И уж точно не понимали, что мне не нужны были деньги, потому что я никогда не ставила их выше своих собственных чувств, и потому что мое счастье заключалось совсем не в них. Как жаль, что они так и не додумались до этого раньше. Прежде чем я стала такой, какой была до встречи с Томми.
Много чего еще можно было припомнить и сказать в данный момент, но я не посчитала это нужным. Просто в этом уже не было смысла. Не сейчас, не через столько лет после.
Я говорила все так же медленно и негромко, когда закончила свой длинный монолог, сделала равнодушный поклон и, не торопясь, удалилась в свою комнату, оставив озадаченную маму и удивленную сестру в полной тишине раздумывать над только что произошедшим разговором.
Больше родителям было не запугать меня своими угрозами. Теперь я играла по собственным правилам.
***
На следующий день мне позвонила Лотти, и мы наконец-то смогли нормально поговорить.
Она извинилась, за то, что так остро восприняла новость о Томе и нашем расставании с Армином, а я за то, что была так резка с ней при этом. Конечно же, Шарлотта хотела узнать все в подробностях, и она, неоспоримо, заслуживала этого. Поэтому мы договорились сначала сходить на наш традиционный шопинг для очищения души от стресса, а потом продолжить веселые посиделки у нее дома, с ночевкой. Мы решили встретиться в 12 часов дня в Graces – нашем любимом торговом центре Уэймута (на самом деле, такие маленькие городки, как наш, не располагают особым шикарным ассортиментом всевозможных магазинов дизайнерской одежды, но в этом заведении можно было найти что-то более или менее путное, пускай даже это были вещи не из модных брендовых бутиков). Так что, перед этим я даже успела заскочить на работу к Томми и вкратце рассказать о вчерашнем разговоре с мамой. Он, как всегда, поддержал меня, и, сам того не осознавая, вселил в меня окрыляющую силу уверенности. Я снова поверила в то, что смогу любые горы свернуть с его любовью и готовностью помочь, подсадить в нужный момент. И я так же в сотый раз извинилась за вчерашнее ужасное появление перед его семьей, на что парень лишь рассмеялся, заверив меня в том, что даже с опухшим лицом и запахом алкоголя, раздававшимся за пару миль от меня, я смогла очаровать его сестру и покорить сердце его матери. Это смогло относительно успокоить меня.