К счастью, результаты анализов Насти всех порадовали и заставили выдохнуть с облегчением. Ничего вызывающего опасений у нее не нашли, за исключением низкого уровня железа в крови. Мануил Савельевич дополнительно назначил Насте препарат с высоким содержанием железа и дал подробные указания относительно питания, которых следовало придерживаться в обязательном порядке, а недели через две-три ей предстояло повторно сдать анализ крови.

Конечно, Настя была рада отсутствию у себя серьезного заболевания, о котором подумать-то было страшно, а уж столкнуться и подавно. Врачи расценили ее ранение, как попытку суицида, и никто, в том числе Олег, не понимал, что на самом деле она умирать не хотела. Она просто стремилась снова оказаться на свободе, вернуть себе право распоряжаться своим телом и жизнью. Вот только пока у нее это плохо получалось, и Настю не покидало ощущение, что она сменила одну клетку на другую. Иначе чем можно было объяснить то, что ее приводила в дрожь одна только мысль о возвращении домой? Настя заранее знала, сколько упреков и вопросов непременно ожидает ее там, да к тому же над ней дамокловым мечом весел вопрос о психиатрической лечебнице, который требовалось как-то утрясти, не сойдя при этом с ума от страха и волнения.

– Не вкусно? – Спросил у нее Олег, уже минут десять наблюдая за тем, как девушка ковыряется в своей тарелке и практически ничего не ест.

– Что? – Встрепенулась погруженная в невеселые мысли Настя и вскинула на него взгляд, а затем посмотрела на тарелку, где покоилась расщепленная на мелкие кусочки ни в чем не повинная отбивная. – Нет, очень вкусно… просто у меня нет аппетита, – с сожалением произнесла она, отодвигая от себя несъеденный обед.

– Тебя что-то гложет, – проницательно заметил мужчина, от которого не укрылась ее задумчивость.

– Я… – немного замялась Настя, но в итоге призналась, – мне нужно позвонить родителям и собираться домой.

– Ты можешь не возвращаться, если не хочешь, – предложил Олег самым нейтральным тоном, в свою очередь отодвигая от себя пустую тарелку.

Настя снова удостоила его взгляда, только в этот раз голубые глаза смотрели на него с подозрением и опаской.

– Я отвезу тебя домой, как только скажешь, – тут же заверил ее Олег, видя реакцию девушки, и напомнил, – просто Мануил Савельевич строго-настрого запретил тебе волноваться.

На это Настя лишь грустно улыбнулась, думая о том, что и сама бы с удовольствием придерживалась рекомендации доктора, вот только если бы еще родители к ней прислушались, но она знала, что мечтает о невозможном.

– Настюш, давай я пообщаюсь с ними, скажу им правду, неправду, все, что захочешь… – начал было Олег, но Настя быстро его перебила категоричным «нет».

Умом она понимала, что вдвоем они вполне смогут убедить ее родителей в чем угодно, даже подтвердить ту безумную версию об их, якобы, отношениях, ревности и бог знает, чего еще там Настя наплела с испугу оперуполномоченному Ерохину, навестившему ее после операции. Вот только она была не в состоянии отыгрывать придуманную роль, а открыть родителям правду было выше ее сил. Она сама себя загнала в тупик и теперь понятия не имела, как найти из него выход.

– Родители волнуются за тебя, и их можно понять. Но ведь это не дело так изводить себя, – принялся мягко увещевать ее Олег, – ты находишься в замкнутом круге: от переживаний ухудшается самочувствие, что приводит к еще большим переживаниям. Мануил Савельевич предложил отличное решение – съездить в санаторий на пару недель, чтобы отдохнуть и восстановиться. Просто выбери любой понравившийся, а об остальном я позабочусь.

Закусив от волнения губу, Настя принялась размышлять над заманчивым предложением Олега, который занялся приготовлением чая, давая Насте время все обдумать. Конечно, ей импонировала возможность небольшой отсрочки от возвращения домой, которую дала бы поездка в какой-нибудь санаторий. Вполне вероятно, врач и Олег были правы, утверждая, что ей необходимо поправить здоровье там, где она не будет постоянно находиться в напряжении от нежелательных разговоров и попыток влезть ей в душу. Вот только было одно важное обстоятельство, которое не позволяло ей с готовностью ухватиться за эту идею.

– Мне трудно находиться в обществе незнакомых людей, – в итоге с запинкой произнесла Настя, обхватив себя руками в неосознанном защитном жесте. На ней снова был надет ее собственный синий халат, в котором она убежала из дома, уже выстиранный и высушенный. – Я даже из дома не могла одна на улицу выйти, было страшно.

– Настя, если ты боялась меня…

– Нет! То есть да… не совсем, – хаотичными восклицаниями оборвала Олега девушка, стушевалась и какое-то время молчала, собираясь с мыслями. – Поначалу я действительно боялась, что ты… – она запнулась и нервно сглотнула образовавшийся в горле комок, – в общем, я боялась встречи с тобой. Когда ты неожиданно появился в кабинете моего врача, я очень сильно испугалась, но мне показалось, что ты был искренен и не желаешь мне зла.

– Так и есть, – горячо подтвердил ее слова Олег, не готовый мириться с тем, что стал для девушки воплощением кошмара, отравляя ей жизнь.

Настя коротко кивнула, давая понять, что услышала его.

– Поначалу меня это действительно как-то немного успокоило, – продолжила она, – но вскоре все равно стали появляться навязчивые мысли, нерациональные страхи… – Настя устало потерла виски и поморщилась от подступающей головной боли, – головой я все понимаю, но справиться с этим очень трудно, пробовала игнорировать, но дело дошло до панических атак.

– И что это за навязчивые мысли, страхи? – Уточнил у нее Олег.

Лицо Насти приняло мученическое выражение, которое показывало, что говорить на эту тему ей совершенно не хотелось. Мужчина смотрел на нее с сочувствием, но его губы были сжаты в одну тонкую линию, выдававшую его непоколебимое намерение получить ответ. Тяжело вздохнув, Настя попыталась более-менее связно описать свои ощущения:

– Мне становится не по себе, когда приходится куда-то ехать или идти, чувствую на себе взгляды прохожих, а когда потом остаюсь одна, то начинают накатывать страхи, что вот кто-то там посмотрел на меня, а теперь может забраться в мою комнату, вздрагиваю от каждого шороха… если дома кто-то есть из родных, то как-то проще успокоиться, но если никого нет, я просто начинаю сходить с ума… Одно дело бояться чего-то конкретного, но этот иррациональный страх неизвестно чего меня убивает, – с несчастным видом делилась Настя, не замечая, как ее тело понемногу начала сотрясать мелкая дрожь, а сама она вся съежилась, словно в кухне резко похолодало.

«Классическое посттравматическое расстройство, – отстраненно подумал Олег, – получите и распишитесь». И самое поганое, что за сломанную девочку, кроме себя, ему было некого винить.

– Прости меня, Настенька, – тихо произнес он, – я хочу, чтобы ты была счастлива.

Настя сжалась, не желая принимать от него ни слов сочувствия, ни извинений, но не смогла промолчать:

– Счастлива? – С горечью повторила она. – Я уже и не помню, когда в последний раз была счастлива. – Она замолчала, но после недолгой паузы продолжила. – Хотя помню. Несколько раз я видела один и тот же сон. Мне снилось, что я где-то далеко-далеко от людей, от городской суеты, шума и дорог. Воздух такой чистый, что хочется дышать полной грудью. Это непередаваемое чувство полного единения с природой действительно делало меня счастливой. Мне так не хотелось просыпаться и уходить из этого волшебного места, где было спокойно и хорошо.

Слушая грустную исповедь Насти, Олегу с большим трудом удалось сохранить спокойствие. Он мысленно вернулся в тот треклятый день, когда принудил девушку к оральному сексу в своем доме. Для нее это стало слишком сильным потрясением, и он отчетливо помнил ее потухший взгляд и безжизненное выражение лица, напоминавшее восковую маску. Она просила отпустить ее, а вместо этого он принялся рассказывать, как увезет ее в уединенный домик на Алтае, где они будут вдвоем, как Адам и Ева, целыми днями гулять по округе, наслаждаясь природой. Олег в красках описывал, как хорошо им будет вместе вдали от остального мира, но говорил больше себе, потому что Настя никак не реагировала на его слова, уйдя глубоко в себя, и он был уверен, что девушка его не слышит. Вероятно, сейчас она плохо помнит, что с ней происходило тогда, но бессознательно она восприняла все, что он ей говорил. Олег, конечно, владел основами техники гипноза, но, если что-то и внушил ей в тот раз, то совершенно непреднамеренно. И тем не менее, благодаря его словам у Насти в подсознании появился островок безопасности, в котором она укрывалась от своих невзгод. Он решил сыграть ва-банк и предложить Насте то, чего ей так сильно не хватало:

– Я могу отвезти тебя прямо туда, Настя.

– Куда? – Не поняла она и озадаченно воззрилась на него.

– В то место из твоего сна, – пояснил Олег и, видя, как она недоверчиво приподнимает брови, добавил, – не так уж сложно найти уединенное место вдали от цивилизации и городского шума.

Насте почему-то сразу вспомнился деревенский дом ее бабушки и дедушки, но даже сельская глушь не была достаточно изолированным местом, к которому стремилась ее душа. Поэтому она плохо представляла, что Олег имеет ввиду.

– В Алтайском крае есть множество небольших коттеджей в отдалении от сел и баз отдыха. Их можно арендовать на несколько дней или недель, например, чтобы поохотиться. Просто представь, никаких посторонних людей, только горы, реки, тишина и покой. Уверен, что такой отдых на природе пойдет тебе на пользу.

Настя слушала Олега, и ее воображение живо рисовало знакомые полюбившиеся образы, вот только увидеть их наяву было намного сложнее, чем посетить в своих сновидениях. Она пока даже примерно не представляла, во сколько может обойтись аренда коттеджа. Совокупно Настя работала меньше года, поэтому каких-то особых денежных накоплений у нее не было. А ведь до отдаленного коттеджа нужно было еще как-то добраться, и, главное, сможет ли она жить в одиночестве? Так много вопросов, на которые у Насти не было ответов, а Олег с выжиданием смотрел на нее, будто она прямо сейчас должна была согласиться, будто все вопросы были несущественны или… ее вдруг осенила догадка, которую Настя не преминула озвучить.

– А с кем я туда поеду? – Осторожно спросила она у него.

Секундное замешательство на мужском лице было почти незаметно со стороны, но Настя успела его уловить.

– Если у тебя есть человек, которому ты полностью доверяешь, то, конечно, можешь поехать с ним. Но я бы предпочел находиться рядом, чтобы убедиться в твоей безопасности, – постарался максимально корректно обозначить свою позицию Олег. – Проживание, питание, транспорт и все необходимое я обеспечу.

Значит, он хочет поехать вместе с ней, чтобы снова жить под одной крышей вдали от посторонних глаз, только на этот раз ему даже не придется держать ее взаперти, ведь она поедет добровольно.

– Я не буду с тобой спать! – Выпалила Настя первое, что пришло ей в голову, и сразу же пожалела о сказанном, когда ее буквально придавило к месту грузом непрошенных воспоминаний.

На кухне воцарилась неловкое молчание, а окружающее пространство чуть не заискрило от повисшего напряжения между ними.

– Я знаю. Ты удивительно доходчиво это донесла. – Заговорил наконец Олег, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, но ему это плохо давалось. – Я только одного не понимаю, почему ты написала это ножом на своем теле, а не на моем?

Настя судорожно дернулась, словно получила удар под дых, чувствуя, как ее легкие буквально горят огнем от нехватки кислорода. Сделав над собой титаническое усилие, она начала медленно вдыхать через нос воздух, сосредоточившись на этом простом упражнении. «Почему, почему… – с досадой думала она при этом, – сам бы пошел с одним ножом на медведя? Хотя, кто его знает, этот, может быть, и пошел».

– Я бы с тобой не справилась, – выдавила она из себя сквозь зубы максимально честный ответ, продолжая следить за дыханием. Не хватало еще в обморок при нем упасть или снова устроить истерику.

Пришел черед Олега морщиться от ментальной оплеухи, которую он превеликой охотой себе отвесил, услышав ответ Насти. Его просто выводило из себя то обстоятельство, что она нанесла вред не тому, кто это заслуживает, а себе. Эта хрупкая девушка была ни в чем невиновата, но пострадала именно она. В целом, Настя была права: сильно сомнительно, что даже с ножом в руке она сумела бы его ранить и, тем более, убить, с неохотой пришлось признать ему. С другой стороны, Настя вряд ли догадывалась, что, навредив себя, она причинила ему гораздо больше боли, чем если бы исполосовала тем злосчастным ножом его собственное тело.

– Понятно, – стиснул зубы Олег и с нажимом произнес, – Настя, знаю, что ты не хочешь говорить о том, что было, и обещаю, что больше не буду тебя мучить, просто, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Мне не дано исправить прошлое, но я могу влиять на настоящее. Как уже сказал, я хочу, чтобы ты была счастлива, и готов все для этого сделать. Безвозмездно, то есть даром, – натянуто улыбнулся он, но тут же снова посерьезнел. – Знаю, что не заслуживаю твоего доверия, но даю слово, я тебя и пальцем не трону.

Настя ненавидела себя за слабость и наивность, но ничего не могла поделать с тем, что верила в его раскаянье. Вернее, она поверила ему еще в последнюю их встречу, когда он оставил ей в качестве подарка новый телефон. Это не было похоже на попытку купить ее расположение или что-то в этом роде. Наверное, попытайся он всучить ей какой-нибудь новомодный айфон, она нашла бы в себе силы послать его к такой-то матери, но Олег подарил ей практически тот же самый смартфон, что был у нее до похищения, просто купил более новую модель взамен того телефона, что забрал. Как мог, он исправлял содеянное, и сейчас собирался сделать то же самое, если она ему позволит.

Позволит ли? Настя всем телом чувствовала его пронзительный взгляд на себе, пока он терпеливо ожидал ее решения. Ее одолевала слабость и дурнота, а голова раскалывалась от боли, поэтому единственное, что она смогла сделать, это тихо попросить:

– У меня страшно болит голова, можно мне обезболивающего?

Олег издал какой-то странный шипящий звук, словно с силой выдохнул через сомкнутые губы, она нехотя подняла на мужчину взгляд и невольно замерла, увидев, как резко мужчина изменился в лице. Олег с мрачной сосредоточенностью следил за каждым ее движением, а его застывшее ничего не выражавшее выражение лица откровенно пугало. Лишь отчаянно бьющаяся синяя венка на виске выдавала его истинное состояние, и Настя с большим опозданием поняла, что невольно почти дословно повторила свою просьбу из того рокового дня. Они снова находились вдвоем на кухне Олега, и Настя просила у него таблетку, пожаловавшись на головную боль. Он вышел из кухни, а она добралась до забытого им ножа и…

– Нет, – она так резко мотнула головой, что чуть не свернула шею, и, почувствовав, как увлажняются глаза, прошептала, – у меня правда просто болит голова.

Взяв себя в руки, Олег медленно поднялся со стула и еще медленнее, словно нехотя, покинул кухню. Настя так и оставалась неподвижно сидеть на своем месте, пока мужчина не вернулся и не положил перед ней на стол блистер с болеутоляющим лекарством. Еле слышно поблагодарив его, Настя извлекла из прозрачной упаковки со знакомым названием белую таблетку и, проглотив ее, запила водой. Едва она почувствовала, что в состоянии добраться до спальни, которая стало ее временным пристанищем, то незамедлительно поднялась на ноги. Олег не стал ее задерживать, молча проводив взглядом ее удаляющуюся фигуру, за которой преданно телепала его собака. Он не мог припомнить, чтобы после смерти его матери, Тяпа хоть к кому-то проявляла столь сильную привязанность.

Сама же Настя, добравшись до кровати, нырнула под плед, как пловец в водную пучину, надеясь затеряться в мягких глубинах небытия. Постепенно металлические молоточки, отстукивающие изнуряющий ритм в висках, затихли, и она, наконец, смогла собрать в одну кучу разбегавшиеся в разные стороны мысли.

Ее измученная душа тянулась к тому воображаемому оазису тишины и спокойствия, которые сулила предлагаемая Олегом поездка. Его слова никогда не расходились с делом, поэтому она не сомневалась, что он сможет устроить для этого отдыха все наилучшим образом. Пугала ли ее перспектива провести с ним какое-то время наедине? Разумеется, да. С другой стороны, она уже несколько дней живет с ним под одной крышей, и, положа руку на сердце, даже в чужой квартире она чувствовала себя не в пример спокойней, чем в родном доме, где, вроде как, даже стены должны помогать. Но в ее случае это по ряду причин не работало.

Но вот надолго ли хватит заботы Олега, обеспокоенно думала она. Ведь, когда он держал ее взаперти, то так же был чуток и внимателен к ней, а затем принуждал к близости с помощи силы, шантажа или угроз. Настя просто не сможет пройти еще раз через подобное, чтобы окончательно не утратить рассудок. В то же время, если она снова вернется к родителям, а они не оставят попыток «помочь» ей, то, вполне вероятно, рано или поздно ее все равно упекут в дурдом. «Родителям даже связи не понадобятся, – с горечью думала она, – для госпитализации появится предостаточно показаний».

Могла ли она довериться интуиции, утверждавшей, что Олег искренне сожалел о содеянном? Согласившись на эту поездку, она, по сути, добровольно станет его пленницей, оказавшись с ним вдали от остальных людей. Не этого ли он сам добивался, когда похищал ее? Настя не могла отделаться от внутреннего ощущения, что вслепую продолжает бродить по лабиринту, наивно полагая, что уже сумела выбраться из западни.

Конечно, ее несвобода вышла на новый уровень, и даже появилась иллюзия выбора. Наверное, стоило порадоваться, что в уединенный коттедж ее приглашали уехать пожить, а не увозили, запихнув в багажник. В ее нынешнем положении могла ли она как-то защитить себя? Например, в качестве подстраховки она могла бы рассказать о предстоящей поездки тому полицейскому, который недавно приходил к ним. «Андрей Ерохин», – вспомнила она имя оперуполномоченного. У нее ведь есть его номер телефона, и она могла бы сообщить ему о намерении ненадолго уехать с Олегом. Свой звонок она могла бы оправдать тем, что со связью на Алтае бывают перебои, поэтому не хотела бы никого лишний раз заставлять волноваться. К примеру, вдруг ее родителям снова придет в голову написать заявление, а так правоохранительные органы будут в курсе. Может быть, ее объяснения покажутся странными и подозрительными, но, по крайней мере, полиция будет знать, с кем и куда она уезжает.

Настя вдруг поймала себя на мысли, что уже думает о поездке, как о решенном вопросе. Значит, решение было принято, оставалось только минимизировать риски, чтобы опять не стать беззащитной жертвой, беспомощной и жалкой. Почему-то готовность противостоять гипотетическим притязаниям Олега не вызывало в ней столь панического ужаса, как ожидание очередного выяснение отношений с родителями. Что ж, похоже, из двух зол она предпочитала выбрать меньшее. Приходилось признать, что в какой-то момент ее жизненный путь явно свернул не туда, раз любящим родителям Настя решила предпочесть общество человека, который чуть не погубил ее, когда решил самовольно присвоить себе, как какую-то вещь. Острое чувство обиды снова всколыхнулось в ней, затопив все нутро своей ядовитой, как ртуть, субстанцией, от которой к небу приливала едкая желчь. Радовало только одно, как бы Олег не старался загладить свою вину, она никогда не сможет забыть того, что он с ней сделал. Ее шрам станет вечным напоминанием того, на что этот человек способен, и тем самым поможет ей избежать несусветной глупости, если вдруг она с чего-то решит уступить и ответить на его чувства. Что касается Олега, то Настю волновали исключительно посягательства на ее тело. Если он рассчитывал, что из благодарности за помощь она кинется в его объятия, то его ожидало разочарование. Вопрос в том, как он будет справляться с ее отказом, и во что это может вылиться для самой Насти.

В этот момент к ней неслышно приблизился Олег, чтобы осведомиться о ее самочувствии. Он легко коснулся ее лба, на всякий случай проверяя температуру, и увидел, что девушка не спит.

– Как ты себя чувствуешь? – Тихо спросил он у Насти.

Вместо ответа она пытливо всматривалась в лицо наклонившегося к ней мужчины, словно пытаясь прочесть его тайные мысли. Олег спокойно встретил ее изучающий взгляд и замер в ожидании.

– Потом ты меня отпустишь? – Медленно с расстановкой спросила у него Настя.

Не было нужды пояснять, что именно она имела ввиду. Они оба понимали, что Настю интересует то, что произойдет после их совместной поездки, если девушка даст на нее согласие.

– Я уже отпустил тебя, Настенька, – с нежной грустью произнес Олег, ласково глядя ей прямо в глаза.

Он недооценил свободолюбия робкой девочки, и этот просчет чуть не стоил ей жизни. Забирая ее себе, Олег был готов играть ее чувствами и сознанием, умело ломая и подстраивая под свои желания, но и вообразить себе не мог, что за это придется платить столь страшную цену. Он отпустил ее в тот самый миг, когда остро заточенная сталь пропорола на его глазах тонкое тело, обрывая бесценную жизнь самого дорогого ему человека.

– Тогда я поеду с тобой, – озвучила свое решение девушка, и помимо воли в сердце Олега вспыхнула надежда, которую он уже отчаялся воскресить в себе.

Не в его характере было упускать посылаемый судьбой шанс, даже если он был ничтожно мал, тем более, когда дело касалось Насти.