Гамблер

Выбор за тобой

Susan.

– А… Ведьмы! Что на счёт ведьм?

– Моя пра-пра-прабабушка была ведьмой. – расслабленно, с гордостью в голосе отвечает Джекилайн и улыбается. – Мне рассказывали, что как-то раз ее разыскивали несколько сотен людей по всему городу, с вилами и горящими факелами.

– Надо же…

– Все думали, что она навела порчу на местного шерифа и тот, вскоре… – девчонка высунула язык, наклонила голову и провела большим пальцем по своему горлу. – Бедняга… Правда, никто почему-то не учёл, что ему тогда был уже сто один год.

– Ладно… Вампиры?

– Тоже верю. Да я верю во все сверхъестественное, черт возьми! А что на счёт тебя?

– Что?

– В кого веришь ты?

Пройдя в столовую, я сразу же замираю. Подруга делает то же самое.

Дьявол… Эта резкая остановка уже начинает входить в привычку, и я точно не в восторге.

Одиноко сидящий русоволосый парень смотрит прямо на нас. Ядовитые глаза пронизывают до дрожи и изучают. В руках телефон, только информация в нем уже не кажется столь приятной, как только что пришедшая прямо в его руки игрушка.

– В детей дьявола с того света.

Усаживаемся с подругой за один из столов. Случайно выходит так, что мой взгляд устраивается прямо напротив Уайта. Мы продолжаем смотреть друг на друга. Он, потому что только так может прочитать меня, я – отказываясь проигрывать.

Громкий хлопок на стол, Тейлор подсаживается рядом с Джекилайн и кладет сэндвич прямо на учебник.

– Если печалитесь из-за того, что не успели посмотреть на трусы Томпсона с пони, я мог бы пересказать все, как было, – он широко улыбнулся.

– Томпсон вовремя удалил видео. Хорошо, что оно не разлетелось по всей школе, иначе все бы уже… – внезапно Джек замолчала, когда между дверьми столовой пронесли плакат с незнакомым мне лицом и обведенными в красный круг розовыми трусами с единорогами. – … кричали об этом..

Тей попытался сдержаться и не рассмеяться на всю столовую, заев свой смех пончиком с подноса Джекилайн.

– Эй!

– Так и все-таки, о чем вы болтаете?

Машинально смотрю прямо. Уайт уткнулся в телефон, однако я не чувствую сладкий запах победы.

– О новом ухажере Сью.

– Чего? – непонимающе перевожу глаза на девушку.

– Вон тот, в черном бомбере. Русоволосый! – распахиваю глаза от ее неожиданного полу крика. Кажется, Уайт снова смотрит сюда. Тейлор прослеживает за взглядом девчонки и вдруг давится едой. Джек не понимает нашу реакцию, а я не понимаю реакцию Тейлора.

– С дороги! – крик сбоку, светловолосая девушка с силой толкает другую девчонку в плечо да с такой силой, что очки слетают с переносицы ее жертвы, а поднос вылетает из рук и еда размазывается по полу. По столовой расходятся издевательские смешки.

– Эй! – хочет вмешаться Джекилайн, но я зачем-то останавливаю ее.

Беннет встает перед альбиноской, вместе с тремя подругами. Она видит, что в данной ситуации выглядит сильнее. Видит, как жертва пытается сдержать слезы и как от беспомощности закусывает нижнюю губу, чтобы не разрыдаться у всех на виду.

– Даже ничего не скажешь мне? Какая же ты жалкая, – говорит светловолосая с отвращением, осмотрев ту с ног до головы. – Прямо как мышь. Не удивительно, почему ты никому не нужна. Даже своим родителям.

Фиолетовые глаза вцепились в девушку, заставляя прекратить, и не в силах сказать что-то вслух.

– Что? Хочешь мне что-то сказать? Ах да… Ты же не можешь.

Беннет рассмеялась. Ее подружки быстро подхватили это, и затем вся компашка удалилась к своему пустому столику.

Я смотрю на бледную, дрожащую девушку. Она все так же молча стояла, не решаясь поднять очки с пола, словно боялась, что даже здесь она сделает глупость, за что получит наказание в виде издёвок. К ней всегда относились предвзято. Природа наделила ее необычайной красотой, а люди заставили ее забыть о собственном сиянии.

– Откуда в ней столько жестокости?…

– Я возьму тебе новый, – забираю с подноса Джекилайн коктейль в пластиковом стакане и на ходу открываю его. Подхожу к столику Беннет. Та окончательно переводит свой взгляд на меня, со своего маленького зеркальца, и отводит помаду от губ.

– Доска почета для неудачниц находится вон там, – указала она на мусорный бак, посмеявшись с подругами.

– Как жаль… А я думала, ее перенесли сюда.

Светловолосая рассердилась.

– У тебя что-то на лице.

– Что..

Шокированные вздохи. Все голоса затихли. Зелёная жидкость медленно стекает по лицу девушки, обрамив ресницы и, стекая по губам.

– О… Мой… Бог! Ты спятила?! Что ты наделала? Моя прическа! – Беннет замахала руками, отчего жижа побежала по ее лицу быстрее и сильнее испачкала черную юбку.

Краем глаза замечаю взгляд Уайта, как он оторвался от телефона и теперь смотрит в нашу сторону. Не подаю виду. Помимо этого замечаю, как некоторые достали свои мобильники и направили в нашу сторону.

– Это тебе за Хлою.

– Ты ненормальная!

– Всяко лучше, чем быть зазнавшейся сукой.

– Ты должна благодарить меня, за то, что я остановила ее. Она разносчик слухов!

– Она немая! – подхожу почти впритык, и та пугается. Я сдерживаюсь, как бы не толкнуть светловолосую или не впечатать ее лицом в стол. – Она не заслужила такого отношения к себе! С каких пор ты решила, что тебе позволительно относиться так к другим? Что, надеешься на своего папочку, который всегда вытаскивает тебя из всяких перепалок? Да если бы твои родители…

– Да что ты знаешь о родителях? – замолкаю. – Думаешь, если ты смогла заменить ее, то теперь все изменится?

– Ее? Про кого ты…

– Пока я учусь в этой школе, ты ни за что не выпустишься из неё счастливой.

Прошло достаточно паузы, чтобы я молча простояла еще несколько секунд и чтобы позволить Беннет толкнуть меня плечом и безнаказанно уйти.

Заменить ее…

Роюсь в шкафчике. В нос ударяет знакомый запах одеколона. Закатываю глаза и раздраженно вздыхаю.

– Что надо? – захлопываю шкафчик и въедаюсь глазами в Уайта.

– Как грубо.

– Ещё не вечер, оставь меня в покое. Дай насладиться последними, лучшими секундами жизни, в которых не было бы тебя.

– Уж от кого кого, а от тебя я точно не ожидал.

– Только не обижайся, ладно? Скоро стемнеет, и тогда я буду менее сговорчива. Ну а пока пользуюсь моментом, чтобы как следует прочувствовать какого это, когда я, наконец, перестану видеть твоё лицо.

Разворачиваюсь и собираюсь уходить.

– Что ты чувствовала, когда делала это? – останавливает меня парень.

– Я делала это не ради себя, а ради Хлои.

– Но все же сделала, – Уайт подходит ко мне слишком близко. Настолько, отчего незнакомый парень позади зеленоглазого, быстро поправил свой воротник и забежал за угол.

– Испортила бедняжке прическу… Она так расстроилась. Видела бы ты ее лицо. И как только ты можешь быть такой… жестокой?

– И это мне говоришь ты?

Он вряд ли говорил это в серьез. Ему глубоко все равно на прическу Беннет, на неё саму и в том числе, на меня. Только сейчас ход его действий мне не понятен. Как и всегда.

– Для чего ты полезла к ней? Разве, она постигла на твоё?

– Это свойственно тебе, но не мне. Я не хотела смотреть на то, как бедную девочку размазывали по стенке.

– Лишь поэтому ты захотела спасти ее? Потому что этого не простила бы твоя совесть?

– Я хотела помочь ей и я совсем не жалею, что вылила ту жижу на лицо чертовки.

– Как же ты ещё не поняла… – парень приближается ещё ближе, сбавляя тон и, обжигая своим дыханием, наклоняется к моему уху. – Дело далеко не в той зелёной жиже. Подумай… Что, если бы на месте той жалкой немой девчонки оказалась ты?

– Это невозможно. Я никогда не позволю этому произойти.

– А ты представь. Забудь про свою рыжую подружку и того клоуна. Ты одна. Кто бы пришёл к тебе на помощь?

Я вижу, как люди постепенно начинают замедляться и то, как все вокруг становится мрачнее обычного. Чувствую, как перестаю дышать.

Он делает это специально. Зажимает меня в тупике, показывает, насколько я слаба перед ним. Так это ли самоутверждение за счёт того, кто слабее? Навряд ли. Будь здесь тот, кто сильнее Уайта, он бы говорил ему то же самое.

Единственная черта парня, которую я выучила наизусть – либо победа либо смерть. Он ещё жив. По крайней мере, физически.

– Заботишься о жизнях других, забывая про свою. Ты спасла Хлою, а кто спасёт тебя?

***

Идиллия перед сном… Заснуть и больше никогда не проснуться.

Я до сих пор вспоминаю сегодняшний разговор в коридоре и то, как Уайт снова оставил меня на растерзание собственными мыслями.

Мне надоел этот тусклый запах комнаты. Ноги неспешно волокут меня вдоль глухой улицы, пока путь освещают фонари, помогая защитить меня ото тьмы.

Уши навостряются. Спереди улавливаю слабый звук сирены, который с каждым новым шагом становился громче. Или дело не во мне? Останавливаюсь, смотрю вперёд. Из-за угла выбегает темный силуэт и далее вылетает полицейская сирена.

Я прищуриваюсь.

– Тейлор?..

– Драпу! Драпу-драпу, родненькая! Пора вспоминать уроки старины физрука! – увидев мою растерянность, парень хватает меня за руку и утаскивает в темный переулок. Несусь рядом с ним, пока сирена вопит позади. Неожиданно парень толкает меня куда-то вбок, в кусты, и ныряет за мной. Оба падаем на землю, отодвигаемся от кустов и затаиваем дыхание. Визг проносится прямо перед нами и постепенно растворяется во мгле.

Поднимаюсь с земли, уставив руки на колени. Парень делает то же самое. Пытаюсь отдышаться.

– Что на этот раз?

– Ворвался на территорию Бакбуга, стырить яблочко.

– Бакбука? Того самого Бакбука, который прославился своим стрельбищем солью?

– Меня он ошпарил. Я ожидал, что это будет куда больнее. Хотя мой копчик так не думает.

– Ты отбитый, Тей. Ты отбитый!

– Пару недель назад ты пела по-другому, когда мы сваливали с тобой из зоопарка, открыв вольеры с бабками.

Изгибаю края губ вниз, словно в сожалении и выпрямляюсь.

– Те бабочки все равно бы никуда не делись. Они были взаперти, в той вонючей от тоски небольшой комнатке.

– Скажи это тем, кто потом вылавливал их по всей этой "небольшой" комнатке.

Лицо парня залилось светом, когда окно напротив него загорелось. Его глаза округлились.

– Чокнутая бабка Габби! – Тей хватает меня за плечи и резко опускает вниз. – Черт меня в уши! Да я лучше ещё раз пробегусь под прицелом Бакбука или пусть меня посадят в обезьянник на всю жизнь, чем Габби натравит на меня своих двадцать семь кошек!

Я тихо засмеялась.

– Может, зайдём к ней на чай?

– Знаешь, с одной стороны мне интересно, чем она травит своих зверушек, но я точно не готов в свои девятнадцать лет становиться десертом для кошек.

– Брось, не такая уж она и злая.

– Валим отсюда, – почти шепчет зеленоглазый, берет меня за запястье и, пригибаясь под окнами, выводит нас с участка старушки.

Тейлору позвонили. Парень принимает трубку, и взгляд сразу же меняется на сдержанный гнев.

– Мне… пора идти. Я провожу тебя до дома.

– Кто это?

– Идем.

Тейлор так и не ответил на мой вопрос. Мы всю дорогу шли молча. Он спешил, только навряд ли, чтобы поскорее отделаться от меня. Скорее, чтобы устранить лишнюю проблему в своей жизни, о которой я даже не догадывалась.

Очередная суматоха. Сотни голосов блуждают по школьному коридору, множество картинок. Все эти люди, что окружали меня, были такими… невинными. Наверное, только с виду. Никто никогда не признает, как много чертей в его голове, кроме исключений. Именно поэтому здесь нет исключений. Вернее, есть, просто они научились сливаться с остальными и делать вид, что их жизнь так же проста и невинна, как у других.

Зачем?

Чтобы никто не посмел прозвать их сумасшедшими, поскольку в нашем мире, сумасшествие – живая гибель. Ход мыслей психопата невозможно предугадать. Снаружи он может казаться обычным человеком, когда внутри его будет разрывать на куски. Вырваться из клетки реальности – его цель.

Так что, если невменяемые люди просто узнали намного больше, чем обычные люди? Что, если это именно мы живем во лжи? В иллюзии?

– В сотый раз повторяю, – раздраженно сказал учитель в телефон и выдержал паузу, – Да откуда я знаю, как они подорвали унитаз! – после еще одного крика мужчина показал кулак ребятам неподалеку, спрятавшим петарды за спину.

Уже молчу про себя.

Иногда мои мысли пугают меня. Они словно маленький дьявол, так и шепчущий сделать очередную глупость. Но ведь и без глупостей мне было бы до жути тошно и невыносимо проходить все испытания, подкинутые мне судьбой.

Что-то меняется, и я не знаю в хорошую сторону или плохую. А на данный момент, моя жизнь и жизнь других продолжается. Чего не скажешь о Молли и Грейс.

– Оу… а ты подкачался.

– Наконец, ну хоть кто-то заметил! Вы правда так думаете?

– Нет, – сделав серьезный вид, сказал мистер Роттер и вновь накинулся на всех с улыбкой. – Кто желает рассказать вдоль и поперёк всю домашку, которую я задавал вам на понедельник? Понедельник, в смысле, уже сегодня.

Учитель прислоняется к своему столу и скрещивает руки на груди, довольно улыбаясь.

В классе тишина. Все переглянулись, а затем стали пригибаться к партам и закрываться тетрадями, пытаясь быть незамеченными.

Мистер Роттер сделал задумчивый вид и, прищурив глаза, принялся внимательно рассматривать класс. Он любил так делать. Делать «опасный» взгляд, предупреждающий об атаке. Ему нравилось смотреть на то, как пугливые, растерянные взгляды учеников пытались ускользнуть от его презрительного взора.

– Вы же не бессмертные. Скажите, что вы сделали мою домашку.

Глаза мужчины останавливаются. Все прослеживают за его взглядом и уже мысленно соболезнуют кудрявому парню, рисующему на учебнике.

– Вуд, тянет руку! Молодчина, так держать!

– Да-да, а? Что? В чем дело? – откликается Тейлор.

Пододвигаюсь ближе и еле слышимо говорю:

– Нужно рассказать о…

– О чем рассказать? Что рассказать? – не дослушивает тот, и я делаю недовольное лицо.

– О Ромео и Джульетте… – раздраженно отвечает учитель и, ступив с места, сильно потирает своё лицо. – Скажи мне, дорогая, что же ты такого делаешь, отчего у тебя не остаётся времени на домашку?

– У меня не было времени вчера на эту белиберду. Я тачку мисс Маггомери разрис…

– Разорительно пронизывал вкус этой тонкой работы! – перебивает того Джекилайн, сама не понимая, что сказала. – Тейлор у нас такой… Такой…

– Чересчур трогательный, – вступаю я.

– Точно! У него очень чуткое… воображение. Ну, знаете, так бывает. У некоторых. Чуткое воображение… Бывает.

– Да.

– А-а-а, – протянул учитель, и мы мысленно выдохнули. – Нет, я не понял.

– Он не смог пройти мимо той восхитительной машины и поэтому решил… помочь мисс Маггомери… с газоном…? Да! Помог подстричь газон!

Учитель опешил. Мы тоже не понимали, что происходит, но кажется, это сработало. Тейлор посмотрел на нас мол «Отлично сработано, команда» и продолжил рисовать.

– Я… У меня.. много вопросов, правда мое нутро говорит, что ответ будет более сшибающим, поэтому… Поэтому, я просто промолчу. И кончай рисовать на учебниках! Это тебе не раскраска!

Далее весь урок прошёл в тишине. Учитель молча смотрел в одну точку, а я продолжила рисовать в своём «блокноте смерти», как его любит называть Тейлор.

Мы выходим из класса, учитель подрывается со своего места к нам.

– Я понял! – притянул мужчина к себе Тейлора и похлопал по плечу. – Мелкий же ты засранец!

Тейлор заулыбался.

– Но учти, у миссис Маггомери есть муж и двое детей. Или трое…

– Они плодятся?.. – с ужасом шепнул Тей.

– В общем, не суть. А с ее мужем лучше не связывайся. Однажды, в ее классе я засунул батарейку в какую-то траву…

– Но там только цветы.

– Траву. – Тей не стал спорить. – Так что ты думаешь? Батарейка лопнула, а ее муж, упёк меня в обезьянник на десять суток! Вот, недавно выпустили.

– Лучше бы оставили сидеть там…

– Чего говоришь?

– Лучше бы выпустили Вас пораньше, говорю!

Беседа с Уайтом намертво отпечаталась пощечиной на моем лице. Я все ещё не могу прийти в себя.

– А кто спасёт тебя?

Разве, я настолько беспомощна?

– Заменить ее…

И что значили слова Беннет?

Я выхожу из школы под чей-то крик. Ускоряю шаг и заворачиваю за школу, где все окна занавешены.

Тело незнакомого парня перевязано веревками и подвешено на дерево. Он плачет.

– По-жал..уйста.. Хва…

Удар. Бита приходится в районе челюсти и парень замолкает. Я с ужасом закрываю рот руками, мой рюкзак падает на землю. Четверо парней обострились на меня.

– К нему ее.

Троица из парней начали идти на меня. Я по-прежнему смотрю на избитого парня, который, уже, наверняка в бессознательном состоянии.

Я не могу оставить его здесь, но и себя тоже. Что мне делать? Остаться? Бежать за подмогой? Но кто поможет мне, если никто не помог ему?

Парни замерли, обделив то, что за моей спиной.

– Вы бы хотели, чтобы я повесил вас рядом друг с другом или по-отдельности? – убийственно знакомый голос позади меня. Не могу обернуться. Тело сковано страхом.

Их главарь насторожился, постучал битой по своему плечу и решительно двинулся в мою сторону. Уайт встаёт спереди меня. Я чувствую его спокойствие, но что-то мне подсказывает, что совсем скоро все вокруг обглодает пламя.

– Ты хотел сделать с ней то же самое?

– Это не твоя война, приятель. Либо забирай ее и проваливайте, либо…

– Нам конец?

Упитанный парень опешил. Либо этот русоволосый парень бессмертный, либо просто глуп.

Уайт подходит ближе и поднимает пустую стеклянную бутылку с асфальта.

– Смотри.

Зеленоглазый бросает бутылку в воздух, незнакомец отвлекается. Тут же Уайт выхватывает биту и ударяет того по лицу. Двоя хотят накинуться на Кэммерона, однако тут же одумываются и отступают назад.

Бутылка разбивается об асфальт.

– Стой! Все, мы поняли! Мы поняли! – закричал главарь, оберегая лицо. – Забирай девчонку, мы больше не притронемся к ней!

Русоволосый продолжает наступление…

– Меня не должно сейчас быть здесь, – Уайт подбирает маленький осколок от бутылки и наклоняется к своей ноющей жертве. – Как и мысли в вашей отупевшей голове, посметь притронуться к ней.

Ловкое движение руки, по щеке незнакомца побежала тонкая струя крови, и тот скорчился от новой волны боли.

– Твою мать! Да он ненормальн…

– Уайт Кэммерон. И с этого момента, вы будете вспоминать это имя всякий раз, когда придется смотреть на это ублюдское лицо, – крепкое тело выпрямляется, ядовитые глаза поднимаются на впереди стоящего парня. – И я тебе не приятель.

Уже ночь. Я снова в своей комнате.

Уайт вытащил меня оттуда за руку, будто ребёнка. Спустя пару минут, за школу зашла уборщица. Она тогда и позвала на помощь. Полумертвого парня быстро сняли с дерева и вызвали скорую. Он очнулся, а затем настоял на том, чтобы дело не дошло до полиции.

Почему?..

– Они повесили тебя как пиньяту, причинили боль, им было весело! Они чуть не убили тебя! – кричал голос в голове, пока губы сомкнуты воедино.

Этот мир слишком суров. И я знала об этом. Однако не понимала, насколько сильно.

Чего нужно было ожидать, если бы я тогда не оказалась на заднем дворе школы? На следующее утро шкафчик Дениэла был бы увешан цветами и фотографиями? Все бы плакали, проходя мимо, и говорили «Он был прекрасным человеком…» даже не зная того в лицо?

Придали бы значимость, только после ее потери, как это сделали с Молли?

Мир жесток, и мне до сих пор не понятно, что движет людьми. Каждый из нас рождается с первым смехом, так что, если кто-то с самого детства всю жизнь молчал? Это возможно? Он всегда был и будет без смеха или просто внушит себе, что это правильно? Внушит, что так делать нужно, потому что так делают все?

Многие будут пытаться растоптать, пытаться сломить, думая, что ты слабее. Так кому на самом деле известна правда, кроме не тебя самого?

Этот путь будет слишком труден и суров. Возможно, кому-то не хватит сил идти по нему в одиночку, тогда то и понадобится рука помощи. Возможно, кому-то придется идти в одиночку. Будет трудно, а понять, на верном ли ты пути поможет выбор:

«Поддаться слабости, уничтожить или сделать из неё оружие?»

Сьюзан Аддамсон?

Author.

Он ненавидел яркое солнце, что омерзительно ослепляло глаза. Однако до безумия любил дождь. Любил настолько, отчего клялся всем, что конец его никчемной жизни пройдет под бездушным ливнем.

Парень отбрасывает голову назад, и ледяные капли сбрасываются с погасших, от исчезнувшего солнца русых волос. Веки опускаются, наконец, ограждая едко-зеленые глаза от реальности. Мертвый воздух заполняет легкие и, словно убивая, ударяет сладкой пульсацией по всему телу.

Парню всегда нравилось искажать всеми привычные реалии, представлять их иначе. Его рассудок не совершенствовал рассудку других, и он знал это.

И ему это нравилось.

Прозрачные капли разбиваются об крепкое тело. Обречённые слезы всех тех, чью жизнь ему пришлось отобрать. Хотел ли он этого? Так получилось. Жалеет ли он об этом? Точно нет.

Алая жидкость стекает по холодной, бледной коже и впитывается в одежду. Внутренним демоном овладел нечеловечный, победный смех. Лицо парня не изменилось. Он уже давно лишился чувств, забыл какого это, питать остальных своими эмоциями. Еще не время…

Русоволосый с трудом открывает глаза и опускает голову на свое отражение, на бесформенную лужицу чужих слез. Обличие во тьме содрогается от дождя, мешая насладиться монстром изнутри. В руке появляется нож, за спиной гора трупов. Тот самый момент, когда теперь отличить реальность ото сна невозможно.

Где реальность? Где иллюзия?

Кровь на руках смешивается с дождем, в голове снова план. Очередное убийство. Безжалостное, хладнокровное убийство…

Глаза, заливающиеся безумием, глядят в отражение, осматривают внутреннего монстра и не в силах понять, в какой же момент все пошло наперекосяк.

По лицу расплылась неестественная улыбка, едкие глаза блеснули во тьме.

Ты безумен, парень, черт возьми, так безумен… Так ты ли виноват в своей гибели?

Susan.

Странно, наверное, ощущать себя в безопасности лишь тогда, когда никто тебя не видит.

Полночь. В руке сигарета, которую я стащила у тетушки, в другой зажигалка. Людям свойственно закуривать собственные проблемы, и мне всегда было интересно, какого это. Я пробовала, однажды. Голова кружилась, а конечности словно бы подменили. Эйфория прошла недолго. В конечном итоге меня чуть не стошнило.

От минувшего воспоминания и запаха табака затаптываю целую сигарету и убираю зажигалку в карман. Ветер сильнее подталкивает меня за собой.

– Да иду я, иду!

Все-таки, нужно было заказать такси или, хотя бы, ехать на велосипеде.

Улицы даже и не думали засыпать. Этот город не спит в такое время, особенно, когда в центре городе намечается крутая вечеринка, на которой обязательно соберется пол города. Я в том числе.

Полночная тьма кинулась на Форгет Глоу, однако никак не смогла заставить людей раскрыть свою настоящую сущность. У меня много масок в карманах, слишком много. Спасает ли это меня? Я не думаю. Ощущать себя мертвым среди живых – не самое лучшее из ощущений. Каждый живет в зазеркалье лжи, и иногда правда бывает слишком убийственной.

– Тебя нет в списке.

Сбрасываю глаза с трехэтажного, кричащего на всю улицу дома, на девушку с планшеткой возле входа.

– Как жаль. Как-нибудь, в другой раз.

– Вообще-то, она со мной.

Мне не приходится оборачиваться на голос. Было достаточно запаха замороженной вишни и появившегося за секунду напряжения.

– Убогим здесь не место. Она должна уйти.

– Тогда что здесь делаешь ты? – на слова Уайта шатенка распахивает глаза. Тот, кого она ждала больше всего хамит ей? – Насколько мне известно, тебя тоже нет в списке. Тара не добавляла тебя.

– Зачем ей добавлять меня? Я ее лучшая подруга, она сделала меня своей правой рукой…

– Которой та ублажает себя каждую ночь?

Девушка опешила. Внутри меня, разгорелись черти, и край моих губ непроизвольно дрогнул.

– Не трать своё время.

Шатенка, словно зомби, освобождает путь. Уайт не проходит внутрь. Он делает это только тогда, когда я оказываюсь внутри дома.

Неон бегает по стенам. Я слышу крики. Слышу свист и оживленные голоса.

– Он заказал стриптизерш…

– Стриптизерш! – закричал мне прямо в лицо незнакомый парень, появившийся из неоткуда. – Он заказал, мать его, стриптизерш!

Повсюду танцующие тела, они трутся друг об друга, играют с музыкой. Я продолжаю усердно бегать глазами среди толпы, пытаясь найти Джекилайн и Тейлора, как с мысли постоянно сбивает мое платье. Слишком открыто, хоть и свободно… Пытаюсь мысленно закрыть ключицы и ноги, а что толку?

Уайт по-прежнему рядом со мной. Не хочу смотреть на него. Я до сих пор не могу забыть тот ужас, произошедший ровно неделю назад. Парень, который был подвешен к дереву, все еще в больнице с несколькими переломами в области головы и ушибами по всему телу. Школа продолжает молчать, поскольку не знает правды. А я стала еще одной ходячей причиной, которую трое, одновременно, стали ненавидеть и бояться так же быстро, как не успев узнать мое имя.

И после этого я должна отрываться, кричать песни и скакать из стороны в сторону? Я здесь не ради этого. Я обещала Джек, что она не будет одна. Так почему меня волнует то, что произошло, а его нет? Для него я сейчас не в самом привычном образе, и он удивлен. Лишь поэтому продолжает пялиться на меня. Однако не так долго, чтобы я успела осознать, почему он отводит взгляд, снимает с себя свой пиджак и протягивает его мне. Продолжаю непонимающе смотреть на одежду. Парень поджимает губы и хочет уже убрать пиджак. Быстро беру вещь и накидываю на себя. Кто-то внутри меня выдохнул с облегчением.

– Надеюсь, мне не придется надевать что-то из твоего, чтобы все думали, что сегодня я твой?

– Можешь надеть это платье.

– Не люблю белый.

– Розовый – не мой цвет.

Края губ зеленоглазого дрогнули в ухмылке. Уайт поправляет воротник своей темной рубашки, я сильнее накидываю пиджак на свои плечи и погружаюсь в толпу. Вишневый аромат сменился запахом пота и перегара. Впервые мне захотелось вернуться к нему, несмотря на то, что он, наверняка, следит за мной даже сейчас.

– Джек! – мой очередной крик растворяется среди толкающихся тел и чужих криков. Музыка сильно ударяет по перепонкам. Кисло морщусь. – Джек… Джекилайн!

Выбираюсь из хватки толпы, и улыбка машинально растягивается до ушей.

Тейлор вытирает лицо, измазанное тортом. Джекилайн смеется, и пустая пластмассовая тарелка слетает с ее рук, когда девчонка замечает меня. Глаза друга выскользнули из-под ошметков торта.

– Искорка! – рыжеволосая неожиданно хватает меня и накрепко прижимает к себе. – Ты в платье! Я вижу тебя в нем впервые! Я прямо.. прямо не узнаю тебя! Ты стала такой нежной, такой женственной! Такой…

– Хрупкой?

Девчонка замолчала, испугавшись, что сказала что-то лишнее. Я усмехаюсь.

– Признаться честно, платья на Тейлоре выглядят куда получше, чем на мне.

– Свет мой ласточка, какой же пошив… – парень хвалит пиджак Уайта, пропустив мои слова мимо ушей.

– Да дай пройти, Томилфон! – смех парней со стороны привлекает к себе внимание, и дальше мы наблюдаем за тонкой тропинкой людей, толкающихся в одну из комнат. – Никто не собирается смотреть на твои обжимания с Тиффани!

– Там Сэм? – удивляюсь я деловому стилю парня и ели застегивавшемуся пиджаку.

– Семь минут в комнате! – восклицает Джекилайн. – Сэм говорил, что ровно в полночь начнется игра. Кажется, там Ванесса… – прищуривается она на одну из заходящих девочек.

– Точно! Поэтому он пошел туда! Сэм же просто без ума от…!

Закрываю ей рот. Девчонка понимает, что смогла перекричать даже музыку и то, что я вовремя ее остановила.

Убираю ладонь.

– Простите… – смущенно посмеялась подруга.

Тейлор игриво осмотрел меня. Я отрицательно качаю головой, заметив еще одну выделяющуюся малую кучку парней, среди которых был Уайт.

Внезапно что-то заставляет меня остановиться. Как и что-то, заставляет меня ответить:

– Хотя, я бы посмотрела на эту влюблённую парочку.

***

– Подарить свой "волшебный" поцелуй любому в этой комнате. – от чужого мужского голоса, мое сердце на миг останавливается. Только бы не я… Черт, только бы не я! – Давай же, Тара. Сделай это.

Выдыхаю. Блондинка осматривает комнату, к счастью, взгляд проносится мимо меня и останавливается. Прослеживаю, и неожиданно для меня, сердце замирает во второй раз.

Уайт холодно смотрит на неё, Тара теряется. Я уже и не замечаю, как в плотную луплюсь на эту немую бойню. И что-то мне подсказывает, что меня уже рассекретили.

Блондинка разворачивается к своей подруге, Эмили, и жадно впивается в ее губы. Все в кругу завопили.

– Мы продолжим, когда останемся наедине, – слышу рядом шёпот Тары, пока все смеются, и в голову сразу же полезли грязные мысли. Стало противно от себя.

Чувствую свою зажатость. Только теперь она вызвана не постельной сценой двух девушек, а русоволосым парнем, пронзающим меня. Одаривает тем же, чем Тару несколько секунд назад. Холодом. Больше ничем.

– Сьюзан. – перевожу внимание на азиата. – Твоя очередь.

Взгляды всех скопились на мне. Я зависла в пространстве. Боже, как же нелепо я выгляжу!

– Ты пропустила ход в прошлый раз. Тебе нужно покрутить бутылку.

– Я.. не хочу играть. Я просто посмотрю.

– Зануда-кхм… – прокашлялся Тейлор и отвернулся.

– Ты же пришла сюда не ради того, чтобы поиграть в семиминутные классики? – выделился Уайт, среди всех людей, сидящих на полу.

– Вообще, я рассчитывала, что ты поиграешь со мной.

Чавканье Тейлора со стороны прекращается. Продолжаю смотреть на Кэммерона, под витающее напряжение.

Тут русоволосый поднимается со стула. Уайт подходит ко мне, осторожно берет за запястье, выводит из комнаты и проводит в другую. В памяти отпечаталось напряженное лицо Тейлора и разомкнутые до пола слабые губы Джек.

– Зачем ты сделал это?

– Ты была не против, разве нет?

Он не закрывает дверь на защелку. Либо просто не боится других либо знает, что убегать я не стану…

– Заканчивай свой спектакль, и улыбаться, как ни в чем не бывало. Никто уже ничего не видит.

… До тех пор, пока он не захочет меня убить.

– Как и то, кто ты есть на самом деле.

– И почему тебе не нравится моя улыбка… – крепкое тело медленно двинулось на меня. Стою на месте. – Всем нравится моя улыбка.

– Только когда ты говоришь ею правду. Но ты никогда не сделаешь это ради искренности.

– А это плохо?

– А что хорошего в том, чтобы быть ходячим трупом?

Парень приблизился достаточно близко. Тишина. Успеваю пожалеть, что согласилась пойти с ним и вообще зайти в ту проклятую комнату.

– Мертвецы не разбрасываются словами напрасно. Даже они все еще помнят, что значит искренность.

– Ты врешь.

– Раз так, тогда почему продолжаешь верить мне? – его голос становится на тон тише. Очередной вопрос… Очередной вопрос, который зажимает меня в тупике, как и сам парень, чьи глаза сейчас бесчувственно смотрели в мои.

– Потому что все ещё верю, что ты способен спасти себя.

– Я уже мёртв.

– Не в этом мире. Ты мёртв изнутри. Ты пытаешься спастись от реальности, но все равно понимаешь, что тебе не спрятаться от неё.