Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

Глава 2

Зря Найтэ надеялся, что долгое отсутствие Милы Свон позволит ему унять эмоции. Скорее, всё вышло ровно наоборот. Все каникулы его так и подмывало отправиться в Вирград с одной только целью – он неистово хотел оказаться вблизи молодой женщины, чтобы тайком уволочь её на нижние этажи своей кафедры. Увы, Найтэ было позволительно лишь время от времени спрашивать у ректора нет ли известий о том, как именно проводит время лер Свон.

– К сожалению, пока она ни в чём недозволенном не замечена, – раз за разом отвечал господин фон Дали и либо переходил к другим темам, либо умолкал. Ему-то эта студентка была уже не столь интересна.

Однако, теперь для Найтэ всё изменилось. Мила Свон вернулась на кафедру некромантии, и его буквально начал изводил факт – никакой Саймон Сильвер сейчас ему помешать не может. Если бы Найтэ решился, он сумел бы сделать с Милой Свон всё, что его душе угодно. Уж прятать следы своих тайных пристрастий тёмный эльф научился давно.

«Нет, мне нельзя думать об этом, – мысленно запретил он себе. – Она сейчас на виду и на слуху. Её исчезновение свяжут с вполне конкретными людьми, а из-за этого столь старательно созданная мной паутина начнёт рваться. Своими собственными руками я разрушу своё настоящее и будущее».

Найтэ намеренно заставлял себя думать о нежелательных последствиях, он постоянно пытался запугивать себя ими. И всё же каждый раз, как ему доводилось видеть Милу Свон, эти разумные мысли становились зыбкими и непрочными.

– Профессор Аллиэр, – как назло обратила на себя внимание молодая женщина. Она стояла возле колонки, набирала в ведро воду, и в намерениях Найтэ было как можно скорее пройти мимо неё.

– Чего вам, лер Свон? – спросил он как можно неприязненнее.

– Хотела уточнить по поводу вашего предмета. Его перенесли с третьего курса или это количество часов увеличилось?

– Изменена учебная программа.

Найтэ хотел остановиться на таком коротком ответе не только по причине своего намерения избегать общества Милы Свон. Ему не хотелось признаваться в правде – часы на общую теорию некромантии нисколько не увеличили. Напротив, их взяли и сократили. Всё же недаром в недавнем прошлом был такой маленький набор слушателей на его факультет. Прошло полвека с тех пор, как дед Антуана Грумберга разрешил проблему появления нестабильных порталов, связывающих этот мир с соседним мёртвым, и из-за этого разгул нежити прекратился. В города и сёла вернулось спокойствие, нынешнее поколение людей не знало, каково это прийти с работ в поле домой и внезапно увидеть кровожадного драугра, пожирающего твоих детей или престарелых родителей. Подобного рода опасность превращалась в жуткие легенды, расхожие небылицы. Кладбища теперь почти не шалили, и в результате тёмное искусство стремительно теряло свою актуальность.

«Надо же было мне взрастить такого талантливого ученика», – даже с недовольством подумал Найтэ.

– То есть общая теория некромантии будет до конца третьего курса идти? – между тем въедливо уточнила Мила Свон, и, несмотря на свои настоящие эмоции, тёмный эльф сумел напоказ улыбнуться.

– Нет, заключительный экзамен состоится в конце мая этого года. Но не особо радуйтесь, лер Свон, на третьем курсе вас будет ждать много всего другого неприятного.

Он не выдержал. Найтэ осознавал, что делает это зря, но ему так захотелось подойти к молодой женщине вплотную, что он взял и сделал это. Мила Свон тут же ощутимо напряглась. Она даже предприняла попытку сделать шаг назад, но в результате едва не опрокинула ведро с водой. Всё это подзадоривало Найтэ. Чужой страх всегда приносил ему удовольствие, а уж тут… М-м-м. Как же приятно было провести пальцами по плечу Милы, пусть даже он и сделал вид будто снимает с её одежды что-то.

– Вы ещё не надумали отчислиться? – спросил Найтэ вместо того, что ему на самом деле хотелось сказать.

– Нет, – тут же разозлилась девушка. – Я словами на ветер не бросаюсь. Своё обучение в академии я закончу, так и знайте.

– Нравится мне ваша наивность, – сообщил он с язвительной улыбкой, прежде чем заставил себя отойти от Милы. Он всё же направился на кафедру и шёл так, что ничем не выдал своего внутреннего состояния. Однако, стоило ему закрыть за собой дверь, как истина вышла наружу. Тёмный эльф оскалился словно зверь и даже зарычал. Ему было так сложно удержать себя от порыва утащить в свои покои эту женщину, что пришлось даже провести ногтями по ладони. Кровавые полосы изрезали кожу, но боли Найтэ почти не почувствовал.

«Шехром ллойс, желание обладать ею просто сводит меня с ума!» – осознавал он ровно так же, как и то, что терпеть подобное ему до смерти надоело. От испытываемого им соблазна требовалось как-то избавиться. И, конечно, избавиться от соблазна физически было бы лучшим вариантом, но…

Нет, искушение на этот раз было сильнее доводов разума! Найтэ прекрасно понимал, что он не должен делать то, что он делает, но он всё равно подошёл к стеллажу с зельями и выбрал одно. Этим средством он пользовался часто, а потому знал – сон к Миле Свон подкрадётся незаметно. Всё, что от него требовалось, так это тайком добавить несколько капель в пищу. И как же просто сделать это, живя в непосредственной близи от своей жертвы! Было нисколько не сложно улучить момент, чтобы украдкой проникнуть на кухню общежития через тайную дверь. И не дрогнула рука Найтэ, когда он капнул зелье в чашку с дымящимся отваром зверобоя. Тёмный эльф с вожделением прислушивался к звукам за стеной, и едва сдержал ликование, когда Мила раньше обычного поплелась к себе в комнату. А дальше всё было так, как Найтэ виделось. Девушка действительно выпила снотворное и теперь спала крепким сном. Таким, что не требовал дополнительного воздействия магией. Малосведущий человек мог бы даже сказать, что Мила Свон мертва, столь слабым стало её дыхание и сердцебиение.

– Ты полностью в моей власти, – самодовольно прошептал Найтэ, дрожа от предвкушения. И, пожалуй, больше никто и никогда не увидел бы студентку по имени Мила Свон, если бы не одно обстоятельство. В тот самый момент, когда Найтэ произнёс свои слова, он ненароком увидел себя в зеркале. Это было небольшое зеркальце. Скорее всего, даже карманное. Раньше Найтэ его в этой комнате не видел, но теперь оно стояло на самом видном месте – на столике возле подстилки, где спала студентка. И то, что тёмный эльф увидел в отражении, нисколько ему не понравилось. Он вмиг ощутил себя не последним из дроу, а каким-то жалким отщепенцем своей расы.

«Неужели даже понравившуюся мне девицу, я могу заполучить только так? Только в ночи и исподтишка, а потом ещё бояться возможных последствий? – с презрением подумал Найтэ о самом себе, и это заставило его остановиться на полпути. – Где моё наследие предков? Где моя гордость? Почему я никому не могу заявить о том, что я хочу, и, если надо, напоказ взять своё силой?».

В Найтэ проснулись глубокая затаённая злость и обида. И, быть может, не знай тёмный эльф о том, как много в Миле Свон от его народа, он бы вернулся к своему первоначальному плану. Истязательство молодой женщины стало бы для него местью людям. Но в своих мыслях Найтэ давно принял, что она намного ближе к нему нежели все другие живые существа в этом мире. Да, на самом деле Мила Свон была никем, но для Найтэ, именно для Найтэ, она являлась кем-то значимее прочих представителей человечества. Он никогда не сделал бы осознанный вывод об этом, но ведь именно неосознанное так портит нам жизнь, да? Найтэ не стал глубоко анализировать отчего ему вдруг захотелось совсем другого. Он просто-напросто твёрдо решил, что это не он тайком должен стоять у чужой постели. О нет, либо он сделает всё как всегда (а именно профессионально, абсолютно безопасно для себя похитит жертву), либо дождётся, когда гордячка Мила Свон в надежде продолжить учёбу сперва униженно склонится перед ним. И в этот самый миг последнее выглядело для Найтэ намного желаннее. Тёмному эльфу до дрожи хотелось увидеть падение Милы Свон, ведь таким образом он намеревался поставить на колени всё человечество в целом. Но полноценно своё желание Найтэ так и не осознал.

«Вот, что было бы достойно для тёмного эльфа, а не вот это всё. Я не низкий вор, я – последний из великого народа дроу!» – воинственно прозвучало у него в голове и только.

На этой мысли Найтэ решительно покинул комнату своей студентки.

***

Среда числилась для факультета Чёрной Магии выходным днём, а потому было логичным, что нечасто студенты этой специальности выбирали для себя дополнительные курсы, выпадающие на среду. Из нынешней группы второкурсников таких было всего трое. Вильям Далберг и Михей Браун развивали способности к стихии земли, а Мила Свон посещала занятия по целительству. Однако, не о Миле Свон пока речь, а о том, что собрание группы, к которой она была причислена, произошло именно в среду утром и на это собрание молодая женщина (хотя она в это время была абсолютно свободна) оказалась не приглашена.

Было четырнадцатое февраля, когда двенадцать студентов, аристократы и простолюдины, впервые за всё время учёбы собрались вместе без указки на то куратора группы. Они сделали это по собственной инициативе, и оттого Антуан чувствовал себя не в своей тарелке. Ему было неприятно идти на такое собрание, он испытывал отвращение, когда садился вблизи Саймона Сильвера (увы, других свободных мест в помещении уже не было). И всё же поднимаемый вопрос должен был быть решён именно что сообща. Это был очень важный и очень неприятный вопрос. Такой, из-за которого, двенадцать студентов сидели, тревожно смотрели друг на друга, но никак не могли начать обсуждение.

– Немыслимо, просто немыслимо, – наконец, осуждающе покачал головой Джейкоб Виндог, и Антуан почувствовал облегчение. Эти слова позволили перейти к делу, ради которого группа собралась.

– Вот именно, что немыслимо, – подтвердил своим неприятным капризным голоском Натан Ворк. – Так что у меня вопрос. А были ли когда-нибудь прецеденты того, чтобы ритуал братства оказался провален всей группой?

– Да, вдруг нас всего лишь запугивают? – с присущей ему меланхоличностью поддержал Яков Нарроу, но его надежда на подобное была напрасной.

– Бывало такое, уж я справлялся, – угрюмо сообщил Вильям Далберг и ещё несколько студентов тут же согласно кивнули. Вот только Яков Нарроу не отступил.

– Ладно, пусть так. Но вдруг эти последствия незначительны? Кто-нибудь достоверно знает, чем это может аукнуться?

– Ничем хорошим, – ответил на вопрос Якова Нарроу Антуан, так как ему не хотелось сидеть и молчать. Отец давно приучил его занимать главенствующее положение в разговоре, вот он и не дал открыть рот Вильяму Далбергу. – Отчего-то преподаватели к таким группам начинают предвзято относиться и занижают баллы, администрация на каникулярную трудовую отработку направляет на самые сложные работы, в студенческой среде над такими неудачниками принято насмехаться.

– Подоплёка важности посвящения не ясна, но в случае неудачи всё так и есть. Я тоже справлялся, – вставил своё слово Филипп Оуэн.

– Хм. Знаете, не верится мне, что подобному отношению нет достойного объяснения, – нахмурился Саймон Сильвер. – У всего должен быть свой мотив, расчёт.

Антуана ужасно раздражило сказанное. Он мало уважал рассудительность Саймона, так как основывалась она исключительно на доходах и расходах. «Торгаш во всём», – даже с презрением подумал молодой виконт. Но вслух он был вынужден сказать другое:

– Уверен, вы правы, лер Сильвер. Вот только, увы, этот мотив от младших курсов держат в строгом секрете. Про посвящение я даже у своего отца ничего толкового не выяснил. Я не смог узнать ни про одно из испытаний, что могут быть нам предназначены. Мой отец лишь сказал, что я, как и многие до меня, в своё время узнаю всё сам.

– Эх, а какая у меня на вас была надежда, – непритворно горько вздохнул Николас Дорадо. – Вы единственный могли бы просветить нас по этому поводу.

– Я? – удивился Антуан.

– Конечно. Ведь вы, в отличие от нас, потомственный чёрный маг. А вряд ли испытания одного и того же факультета разнятся из года в год.

– Вообще-то, некромантия свойственна моему роду тоже, – тут же с возмущением сообщил Филипп Оуэн, и Николас Дорадо удивился:

– Неужели?

– Да, восемь поколений некромантов подряд. И цепь бы не прервалась, если бы мой дед и отец не отошли от родовой стези. Но им была чужда жестокость, и по этой причине они предпочли выбор других факультетов. Однако, сам я намерен возродить семейные традиции.

– Несомненно, это достойный выбор. Но вы мне, лер Оуэн, лучше другое скажите, – ничуть не впечатлился сказанным Вильям Далберг. – Ваши семейные традиции хоть как-то насчёт ритуала братства вас просветили? Как он проходит на факультете Чёрной Магии?

– Увы, я ничего не могу вам рассказать. Мне известно только, что пройти это посвящение дело чести.

«Вот и поговорили», – кисло поморщился Антуан. Ему виделось, что они зашли в тупик, так как действовать сообща с Тварью лично для него являлось делом немыслимым.

– С лер Свон, вообще-то, можно договориться, – как назло подал голос Саймон Сильвер. – Пусть она всех нас раздражает, но рациональное мышление ей присуще.

– Да-да, и мне, кстати, тоже, – криво усмехнулся Самюэль Лёгьер. – Поэтому я выношу на обсуждение следующую мысль. Быть может, нам стоит договориться проводить посвящение в зависимости от принадлежности к кафедре? Пусть те, кто числится на кафедре сглаза и проклятий проходят ритуал посвящения в магическое братство отдельно от будущих некромантов.

Джейкоб Виндог, Саймон Сильвер, Вигор Рейн, Натан Ворк, Сэм Догман и Михей Браун тут же стали выглядеть намного веселее. Они заулыбались, предложение им явно понравилось. Зато вот оно определённо не понравилось оставшимся студентам. И, так как среди них (за исключением Якова Нарроу) были одни аристократы, возражения не заставили себя ждать.

– Это размышления труса! – гневно воскликнул Николас Дорадо. – Лер Лёгьер, я требую, чтобы вы отказались от своих слов, если не желаете вызова на дуэль.

– Это вы отказываетесь мыслить достойно, – мигом вскипел пухлый Самюэль Лёгьер. – Проходить ритуал братства совместно с Тварью недопустимо для чести благородного человека. И как же низко тянуть за собой на дно товарищей просто за компанию.

– Не нужно ссориться, прошу вас прекратите! – поняв, чем вот-вот может закончиться собрание, вскочил со своего места побледневший Джейкоб Виндог. – Лер Лёгьер всего лишь на грани отчаяния, вот он и предложил такое. Разумеется, ни он, ни я, ни прочие наши одногруппники на такое постыдное деяние не согласятся.

– Разумеется, потому что выход заключается в другом, – нехорошо усмехнулся Вильям Далберг.

– В чём же? – уставились прочие присутствующие.

– Ранее предложенный рационализм со стороны действительно может выглядеть недостойно. Вы уж простите, лер Лёгьер, но вряд ли ваше предложение принесёт нашей группе уважение. Поэтому я предлагаю проявить смелость – Тварь до конца весны нужно убить. Кто-то из нас должен пожертвовать собой ради прочих.

– Так давайте вы сами, – мигом воодушевился Вигор Рейн. – Смелости перерезать глотку вам точно хватит, раз вы такое во всеуслышание предлагаете.

– Смелости и сноровки мне хватит, но, на мой взгляд, вражда лера Грумберга должна закончиться как красивый росчерк пера в конце книги. Эту честь мы должны уступить ему.

Антуан даже глаза округлил от того, сколько заинтересованных взглядов на него уставилось. Однако, ещё больше его удивило бы то, что за студентами на самом деле подсматривали. Кто-то тайком наблюдал за этим собранием и мотал каждое прозвучавшее слово себе на ус.

***

– Мэтр Оллен, ну пожалуйста. Мне больше не к кому обратиться, – умоляюще продолжил настаивать студент. – Вам самому известно, никак нельзя искать репетира среди преподавателей своего факультета, а вы так хорошо разбираетесь в ядах.

Аналогичная просьба звучала уже не единожды, а потому Поль едва сдержал себя от грозного выкрика: «Вон!». С недавних пор студенты факультета Чёрный Магии принялись буквально атаковать его, и отчего оно так Поль давно выяснил. Тут и его глупое бахвальство перед профессором Аллиэром сыграло роль, и то, что токсикологию студентам нынче преподавал совсем уж слабый преподаватель. Этот седовласый мэтр прекрасно знал свой предмет, но, увы, никак не мог достойно эти знания передать. Из-за своей старческой рассеянности он то забывал озвучить некую важную информацию, то внезапно перескакивал с темы на тему. В результате студенты путались, совершали ошибки на ровном месте, а не понимающий, что проблема именно в нём, преподаватель неизменно снижал балл.

– Я отвечаю вам тоже самое, что и остальным. Репетиторством я не занимаюсь, – решительно отказал Поль.

Ему, конечно, было жаль студентов, но Поль также знал, что он далеко не мастер в токсикологии. Он разбирался в ней ровно настолько, насколько этот предмет требовалось знать целителю, получившему своё образование на дополнительных курсах.

Донельзя расстроенный студент вышел из кабинета, но к работе молодой преподаватель так и не успел приступить. В дверь вновь постучали.

– Да, войдите.

– Добрый вечер, мэтр Оллен.

Вошедший был намного значимее некоего студента с факультета Чёрной Магии. Им оказался Август Нейр, декан факультета Белой Магии, а потому Поль поспешно встал со стула и в приветствии своего начальства склонил голову. Он никак не ожидал такого важного посетителя.

– Чем обязан?

– Да вот мне сообщили, – намеренно подходя к стеллажу, чтобы рассмотреть какие книги на нём стоят, начал отвечать Август Нейр, – что вы отказываетесь заниматься проводимыми на нашей кафедре исследованиями. Неужели вам это неинтересно?

Поль сходу понял, о чём идёт речь. Не так давно ему предлагали присоединиться к некой разработке, и он бы с удовольствием дал согласие, если бы ему не озвучили самое главное – команде исследователей требовался кто-то хорошо разбирающийся в ядах. А Поль в ядах, вот те на, на самом деле нисколько не разбирался.

– Разумеется эти исследования мне интересны, просто… просто я не способен уделять им должное внимание.

– То есть вы хотите сказать, что мы вас тут нагрузили работой? – недобро посмотрел на Поля Август Нейр. – Думается мне, ваша треть ставки преподавателя не так уж времязатратна. Кто-то работает даже на две и не жалуется.

– Нет-нет, что вы. Это я сам себя загрузил работой. Я стараюсь по максимуму готовиться к каждому занятию. Зачастую, часами репетирую лекции дома перед зеркалом, – принялся с воодушевлением лгать Поль, и Август Нейр добродушно рассмеялся над услышанным.

– О, в таком случае, вам действительно стоит сосредоточиться на чём-то ещё. Так вы себя загубите, как преподаватель. Подобная дотошность, мэтр Оллен, ни к чему. Кроме того, не хотите же вы загубить себя на научном поприще, так и не попробовав каково оно на вкус? Я знаю, вам свойственно быть стеснительным, но это не тот случай. Впервые сделать некое открытие более чем приятно. Подобное воодушевляет так, что, кажется, у тебя вот‑вот вырастут крылья. Да и хватит вам держаться обособленно. Так вы наконец‑то вольётесь в коллектив, у вас появятся настоящие друзья. Ваша работа в академии станет для вас не работой, а сущим удовольствием. Так что я настаиваю, вы должны присоединиться к исследованию.

Пожалуй, если бы Поль определённо точно не знал, что не справится, он бы ответил согласием. Говорил и улыбался Август Нейр так, как медовые реки текут. Вот только не мог ответить Поль иначе, чем…

– Простите, профессор Нейр, я не могу.

– А я настаиваю, – выразительно глядя на Поля, повторил декан. – Вы временно взятый сотрудник, вы работаете всего на треть ставки, а занимаете целый дом. У вас даже свой собственный кабинет. Меня в министерстве образования уже напрямую начинают спрашивать, не желаете ли вы расширить перечень своих обязанностей.

Поль понял, что деваться ему некуда. Тут уж либо соглашаться, либо начинать думать об увольнении. Но увольняться ему никак не хотелось. Он только-только влился в работу, да ещё у него такие планы на студентов десятого курса появились. Они же вместе решили поехать в лазарет Святого Михаила, чтобы опробовать свои силы в лечении туберкулёза. Поль даже получил ответное письмо главного врача, ему оставалось лишь обсудить всё с деканом…

С деканом…

– Я согласен заниматься исследованием, но только если вы учтёте одно моё скромное пожелание, – подумав, угрюмо согласился Поль и после ненароком посмотрел на свой стеллаж. Судя по всему, книги в нём следовало менять на другие. На те, на которые в свою бытность студентом, он нисколько не обращал внимания.