Глава 3
В ту осень они с Герой собрали хороший урожай. Крупные картофелины спустили в подвал, а мелочь ссыпали в мешки и хотели отдать соседям для поросят. Не успели. Стукнули первые заморозки. В банках с помидорами, стоявших на тумбочке за дверью, рассол покрылся ледком, и картошку тоже прихватил мороз, не спасла и мешковина. Баба Катя, приехавшая как раз в гости, смотреть на такое безобразие не могла.
Рано утром она подвязала фуфайку фартуком, вытащила выварку во двор, натаскала в нее из колодца ледяной воды, закатала рукава, высыпала мелочь и опустила внутрь руки.
Первое ведро легко внесла в дом. Прикрутила к столу мясорубку и приказала внучке молоть. Лена делала уроки, и, конечно, была недовольна, но, поворчав, все же пришла в кухню. Первое ведро смолоть – забава, а вот шестое, седьмое… Хотелось заныть и бросить все. Руки занемели, плечи болели. Лена так бы и сделала, но случайно увидела бабушкины руки. Хромая, она с трудом тащила полное ведро мытой картошки, а поставив его, не могла разогнуть закоченевших пальцев. Подтащив волоком тару, она высыпала в мясорубку горсть мелочи:
– Мели. Не гоже добру пропадати.
После просушки практичная Екатерина Дмитриевна сгребла в предварительно сшитый полотняный мешок весь сухой крахмал и отвезла к себе домой кисели варить. Разве это не жадность?!
Это сейчас она понимает, что баба Катя, пережившая три войны и коллективизацию, не могла поступить иначе. Если она ни одной крошки хлеба не выбросила, то мимо целых двух мешков картошки уж точно не могла пройти.
Глава 4
Тонкие полоски света, пробивавшиеся между шторами, обжигали, но купеческий дом, построенный на века, хранил прохладу и надежно защищал от жары.
Воспоминания убаюкивали, бессонная ночь давала о себе знать. Цикады монотонно и гулко звенели, глаза постепенно смыкались.
Еще во сне Лена поняла, что проспала. Вскакивать и бежать на ночь глядя к Ежовым поздно. Она потянулась, открыла глаза и негромко сказала сестре:
–Вставай, скоро вечер. Наверное, дядя Вова с Раей уже пришли с работы.
–А Вася?
–И Вася. Пойдем вниз, в кухню.
Спускаясь на ощупь по темной лестнице, Лена размышляла о том, что первый день прошел зря и не приблизил к разгадке, что надо набраться терпения, а спешка может насторожить бабушку. Она все примечает. Молчит, молчит, а потом и подставить может.
В открытую дверь на девочек пахнуло жаром. День засыпал. На горизонте солнце сливалось с выжженной степью. Ни звука. Спокойно. Вдруг в тишину пустынной улицы неожиданно ворвался громкий монотонный стук вагонных колес и, постепенно удаляясь, затих. Это на другом конце города промчался мимо редкий состав пассажирского поезда. Прошел одинокий прохожий. Жизнь в каждом доме спрятана за расписными ставнями и крашеными заборами. Ощущение жуткого одиночества окутало девочку. Оно росло, становилось страшным, вселенским. Нет людей. Их не видно. Спрятались. Ты один, как в пустыне.
–Лен, ты чего стоишь? Пошли, – ныла Люда и тянула сестру за руку.
Увидев появившегося из-за угла мужчину с ребенком, она бросила руку и побежала им навстречу.
И опять Лена стояла, как посторонняя, и наблюдала бурную радостную встречу родственников и сама не могла понять своей сдержанности, понять, почему не может вот так же, как Людка, повиснуть на шее добрейшего дяди Вовы. Ведь носил же он ее на руках, когда она была маленькой!? « Вот, вот, ты уже выросла, взрослая стала, а хочешь вести себя, как ребенок, – упрекнул Лену внутренний голос.
–Но мне хочется! Я тоже хочу, чтоб меня обняли, поцеловали и вообще были рады моему приезду!
–Он и рад. Ты ведь видишь, как искренне, как радостно светятся его синие глаза, а помнишь, как прохожий, видя вас гуляющими по парку, восхищенно восклицал: «Какой молодой папа! Какой молодой! И как похожи!», а дядя смущенно улыбался и крепко прижимал тебя к себе.
–Это потому что у нас овал лица удлиненный. Дядя похож на погибшего отца Василия, и такой же ласковый и добрый, только и всего, – оборвала Лена внутреннюю перепалку.
Мужчина, поравнявшись со стоящей племянницей, стушевался под ее пристальным взглядом и не решился обнять девочку, лишь похлопал по плечу, обошел вокруг восхищенно произнес:
–Ититна сила! Как выросла! -
Он произнес это выдуманное им несуразное выражение, в которое вкладывал самый разный смысл, от восторга до сильнейшего раздражения.
С любовью рассматривая племянницу, он весело улыбался:
–Ну, и выросла, меня догнала, ититна сила! В какой же ты класс перешла?
Лена смущенно молчала.
–В восьмой, – гордо крикнула за сестру Люда. – Ну, пойдем, пойдем домой. Бабуля уже, наверное, ждет нас!
–И Рая тоже! – задорно поддержал ее дядя.
Шумная ватага ввалилась во двор.
Ужинали в сумерках по очереди: сначала дядя с женой и сыном, за ними девочки с бабушкой. потом все сидели на бревне, ожидая, когда Рая помоет посуду. Густая черная ночь разводила людей по своим углам.
Все было, как всегда. Раздвигались теневые шторы, и сквозь марлевые форточки проникала в квартиру ночная прохлада. Рая садилась на край постели, расплетала длинные густые волосы, отливающие рыжиной. Они струились к полу желтой рекой, не желая лежать на коленях, и женщина расчесывала их медленно и торжественно, а муж ложился на диван, что стоял напротив и, делая вид, что читает газету, восхищенно следил за каждым движением жены. Все как всегда… Невозможное, тихое счастье…
Глава 5
Лену положили здесь же, в этой комнате, на матрасе, расстеленном на полу, и она еще долго не могла заснуть.
На следующий день ее разбудила соловьиная трель. Но перевернуться на другой бок и заснуть не успела: соловей опять запел. Перед глазами стояла рыжая жена дяди Вовы. Стояла с детской свистулькой во рту, закалывала шпильками свою шикарную косу и свистела…
–Проснулась? Вставай, а то все на свете проспишь, – засмеялась она, обращаясь к девочке, и опять, дурачась, как ребенок, дунула в игрушку.
Сразу стало весело, хорошо и, хотя для приличия Лена заворчала что-то про каникулы, женщина не обратила на фразу никакого внимания, стукнула шваброй об пол, накинула на нее тряпку и озорно подмигнула:
–Быстрее шевелись! Скатывай матрас!
Тоненькая, маленькая, она командовала дородной племянницей, как Суворов солдатами.
–Сегодня я покажу тебе, как надо мыть полы, – определила Рая задачу дня, и Лена поняла: у тетки выходной.
Юркая, она летала по комнате. Швабра плясала в ее руках, босые широкие ступни скользили по мокрому полу, как по льду. Было столько озорства, любви и удовольствия в этих движениях, они были так заразительны, что оставаться в стороне невозможно.
–А знаешь, в чем преимущество людей низкого роста? – опять затронула она больную для себя тему.
–Нет, – коротко ответила девочка, вытирая пыль. Она об этом не задумывалась, как не страдала и от того, что весит лишние, на чей-то взгляд, килограммы. Когда два года назад на уроке физкультуры она стояла первой, а ее друг Валерка замыкал строй, Лена просто знала: мальчики растут медленнее. Догонит. Главное, с ним было интересно, а еще она думала, как научиться разговаривать с ровесниками так, чтобы им хотелось с ней общаться. В книгах, которые были в библиотеке, об этом не говорилось, у родителей не спросишь, они решают свои проблемы. Но однажды она заметила: если вести разговор о том, что интересует человека, не перебивая его своим восклицаниям, расставание проходило более теплым, и Лена чувствовала к себе интерес и симпатию. Это приятно. А вот кто лучше: высокий или низкий, ей было неинтересно.
А Рая, складывая на полке глаженное детское белье, не дожидаясь ответа, с улыбкой рассуждала:
–Ну, ты даешь! Это же просто! Высокий видит в толпе поверх голов, а маленький может прошмыгнуть внизу между людьми. Вывод какой? Все увидеть и услышать может только человек низкого роста.! Поняла?
–Ну, вот и хорошо, – рассмеялась Лена. – Люди разные важны, люди разные нужны.
А про себя подумала, может спросить ее об отце? Вдруг знает что-нибудь.
–Это тебе хорошо, буркнула недовольно тетка. – А тут сейчас соберется цыганский табор, ногу поставить негде будет.
–Тетя Таня придет, да? – сочувственно спросила Лена.
–Ну, да. Слышишь, пирогами на всю улицу пахнет. Мама ждет в гости семейство дочери.
Лена потянула носом. Запах свежей выпечки никогда не оставлял ее равнодушной.
–Вот здорово! А с чем пирожки?
–Разные, – без энтузиазма ответила Рая и, стряхнув уныние, улыбнулась и неожиданно произнесла:
–А я зато анекдоты знаю! Хочешь расскажу? Да не красней ты заранее, он приличный! Пригласил парень девушку в ресторан. Дама пышная, полногрудая, ну, кровь с молоком, как ты.
Лена недовольно посмотрела на Раю, но та как ни в чем не бывало, продолжала:
–Ну, подошел, значит, к ним официант, принять заказ, а она ему : «Мне борща, пожалуйста!»
Лена невозмутимо вытирала посуду в серванте.
–Представляешь, в ресторан пришла борщ есть! – фыркнула Рая. Девочка улыбнулась. Довольная реакцией Рая продолжала:
–Принесли борщ, горячий, ароматный пар обволакивает парочку и от избытка чувств, дама наклоняется к кавалеру и жарко так шепчет: « Как же ж хорошо с вами! Очень я Вас люблю. Так люблю, что аж в грудях все печет, печет…
–Люся, – зло шепчет кавалер, – выньте титьку из тарелки.
Она заливисто хохочет, вытирая насухо мокрый пол, скользит, как ласточка, подняв одну ногу кверху.
–Ну, как тебе анекдот? – оглядывается она. – Почему не смеешься? Ведь смешно же?! Такие огромные, что вывались в борщ!
Лена сдержано улыбнулась.
–Ну, ты, прямо, как наш комсорг, – разозлилась Рая, – ему тоже только чинные подавай, исторические!
Хлопнув шваброй, она подоткнула выбившуюся полу платья еще выше и сказала:
–А титьки они и есть титьки!
Лена не обратила внимания на недовольство тетки, потому что постоянно возвращалась к мысли об отце. Нет, у Раи она ни о чем не будет спрашивать. Даже если та и знает что-нибудь, то в секрете вопрос племянницы держать не станет.
Терраску и ступеньки лестницы Лена выскоблила сама. Когда протирала коврик у входной двери, вздохнула с облегчением: наконец-то, можно уйти, не вызывая подозрения. Она поднялась переодеться.
–Ну, вот, теперь более или менее чисто, – с улыбкой подытожила тетка.
–Да по этим комнатам даже босиком можно ходить, если ноги вымыть и обязательно с мылом! – растеряно проговорила удивленная девочка.
Рая посмотрела на нее снизу вверх и довольная усмехнулась:
–А то! Нечего лишний раз лазить…
Лена покраснела. Она поняла теткин намек и предупреждение не лазить в холодильник и обиженно отвернулась. Теперь у нее есть деньги на сладенькое, она и без ее ворованной сгущенки обойдется. Это прошлый раз Лена позволила себе глоток, другой и не заметила, как осталось на донышке в пол-литровой банке, но она же сразу поставила ее на место и задвинула другими. как и было. На следующее утро испарилась и банка, и настроение.
Видя, что намек понят, Рая подхватила ведро, швабру, веник и пошла во двор, весело напевая: « Я одной тобой любуюсь…» Ее душа пела: у них с Вовой скоро будет своя отдельная квартира! Они не будут больше кормить всех детей и внуков огромного семейства! Вот заживут!.. Да и Вове, как начальнику цеха военного завода, должны повысить зарплату. От этой мысли на душе стало еще радостнее, и она уже подсчитывала, когда они купят машину, если исключить содержание многочисленных внуков Екатерины Дмитриевны и еженедельные обеды большой семьи Колесовых. Будет жить, как королева.
А Лена и злилась на тетку, и восхищалась ею. Быть такой заразительно веселой у нее не получалось, а рядом с Раей она и вовсе становилась какой-то другой, неизвестной себе, чопорно- холодной и высокомерной. Может это оттого, что тетка постоянно подшучивает над ней, иногда зло и обидно, а Лена никак не может сразу сообразить, что ответить? А может это она такая обидчивая?
Лена вздохнула. Прошлый раз она и недели не выдержала: собрала два платья и укатила домой, а сегодня…
Она надела любимое платье, повертелась перед зеркалом, взяла кошелек и вышла. Затаенное желание узнать правду, как сжатая пружина, заставляло действовать, давило. Все чувства замерли, ярко светилось лишь одно – быстрее уйти. Не получилось. Когда чего-то очень хочется, всегда возникает то, что мешает.
Глава 6
В кухне царствовала баба Катя. Она раскатывала тесто для пирога. Приготовленная начинка в большой миске стояла рядом.
–Как вкусно! – вместо приветствия воскликнула Лена, отправляя ложку с мясом и капустой в рот. – Бабуль, я к Генке пойду, ладно.?
–Куды в таку рань? Сидай, покуштуй, и тикай.
–Нет, не хочу! Я у Гены поем. Может, с ночевкой останусь. Ты не волнуйся.
–Ну, ну, – только и сказала Екатерина Дмитриевна, внимательно посмотрев на внучку.
Лене сегодня определенно везет. Осталось только от Людки смыться, чтоб не увязалась, и все. Дальше, как у Буратино, останется только найти волшебную дверь, повернуть золотым ключиком – и тайна открыта.
Люда с Васей увлеченно возводили грандиозное средневековое строение с башнями, воротами, рвами и мостами через них под абрикосой в песочнице, сооруженной заботливым дядей Вовой. Рядом стояло ведерко с водой, и лежали различные формочки.
Осторожно, прячась в тени и за постройками, Лена пересекла двор, подкралась к калитке и, оглядываясь, все ли в порядке, с силой толкнула ее и чуть не упала в провалившееся пространство, потому что одновременно ее открывали со стороны улицы. Ее подхватил матрос, высокий, загорелый, в белой рубашке с полосатым воротником, и поставил на землю. Она оторопела: откуда на безводном плоскогорье матрос?!
Паренек улыбнулся, опустил руки, посторонился.
–Проходите, пожалуйста!
Лена залилась краской, представив сразу, как нелегко было удержать такую дородную девушку, и, пробормотав слова извинения, хотела пройти мимо, но неожиданно ее схватила чья-то холодная костлявая рука, и прозвучало знакомое контральто:
–Лена? Ты когда приехала?
Бабушка Оля Ежова, сестра маминого отчима, показалась из-за широкой спины красавца-матроса. Девочка поздоровалась и поцеловала подставленную сухую морщинистую щеку.
– Вчера только приехала с Людой. А вы к бабе Кате? Она на кухне.
–Как выросла, а?! – одобрительно кивая, пробасила прокуренным голосом женщина, не слушая ответ . – Куда бежишь?
–К Генке иду.
–А племянник на футболе. В Ростов поехал. У них по этому поводу сократили рабочий день и наняли автобус. Профсоюз работает!
И не желая замечать расстроенного вида девочки, приказала:
–Не раскисать! Завтра увидишься. Закрывай калитку. Вот посмотри лучше, с кем я пришла!
Она гордо подняла голову и погладила рукав рубашки матроса, который стоял рядом и внимательно рассматривал девочку.
–Это мой сын. Вот! – и добавила, – и у меня теперь есть сын.
–Сын!?
Лена от удивления присела:
– Вот это да…
Матрос протянул Лене руку и весело сказал:
–Алексей.
–Лена, – представилась девочка и внимательно опять посмотрела на матроса.
Не похожи совершенно. Если только подбородки. Упрямые, квадратные. Светлая
добрая улыбка, широкое, открытое лицо и искрящиеся, веселые зелено-голубые глаза никак не походили на продолговатое лицо бабы Оли, на ее нос с хищной горбинкой, а цвет безжизненных волос, пережженных постоянной химической завивкой, и вовсе невозможно определить. И главное, разве может такое сухопарое, выжатое тело дать жизнь такому богатырю?! Но вслух сказала:
–Я очень рада. Поздравляю, баба Оля. Жалко. Очень хотелось Гену увидеть. Ну, пойдемте, вот бабушка обрадуется! А Вы служите или учитесь?
–Давай на «ты», так удобнее, а?
–Давай. Так служишь или учишься?
Но ответить моряк не успел, потому что Екатерина Дмитриевна, хромая, шла, им навстречу:
–Это ж шо це такэ? Кого Бог послал?
–Сын мой! Катя! Сын! Алексей. Представляешь!? Познакомься, – радостно суетилась около них Ольга Кондратьевна. – Вот, разыскал-таки, представляешь! Нашел все-таки мать, а! Столько лет прошло!
Матрос сиял от счастья в кругу женщин.
–Вот и гарно, вот и гарно, – повторяла баба Катя, хлопая парнишку по могучей груди.– Молодец! Мати должна быть у каждого. Молодец!
Она не смотрела на соседку Ольгу и не поздравляла ее, но искренне радовалась за мальчика-моряка.
Екатерина Дмитриевна всегда снисходительно относилась к ветреной моложавой соседке, которая еще до войны прибегала к ней, лежащей без движения, то за солью, то за сахаром, а заодно пококетничать с ее свекром-вдовцом, крепким красавцем казаком. Еще до войны, закончив семь классов, девушка зажила самостоятельной жизнью: днем работала, ночью – тратила. А перед войной и вовсе исчезла, уехала куда-то. Думали: пропала, ан- нет. Мать умерла – явилась за наследством. Потрепанная, худая, с постоянной папироской в зубах. Жила затворницей, но к Екатерине Дмитриевне ходила как и раньше.
–Проходьте, проходьте! Сидайте. Зараз обидать будемо. А сейчас, Лена, подь за компотиком у подвал.
Девочка быстрее молнии выполнила просьбу, чтобы не пропустить ни одного слова из рассказа новоявленного дяди, который сразу ей понравился. И потому, как он на нее посматривал, девочка поняла, что ее чувства взаимны.
Об Ольге Егоровне, Гера говорила шепотом, что после войны та служила охранником, потому пьет и курит, как мужик, что родила девочку и бросила в роддоме, Теперь, оказывается, еще и сын есть.
Лена разливала по кружкам компот и слушала Алексея.
–Служу на корабле уже два года, еще годик остался. Вот, – он остановился, взял кружку, отпил деликатно и продолжил, – Когда на корабль пришло письмо, что моя мама живет в Новочеркасске, мне отпуск дали. Всем составом провожали.
Лена восторженно смотрела на рассказчика. Такое и во сне не присниться! Как же он нашел маму? Но сдерживала вопрос, готовый сорваться с языка.
Рассказ перебил громкий детский рев и громкий лязг щеколды. Все оглянулись: в калитку входили гости – семейство Сиротиных: Татьяна, старшая дочь Екатерины Дмитриевны с ридикюлем, а за нею муж, Николай, нес на одной руке девочку, а другой держал за руку сына, свою копию. Вера, младшая в семье Колесовых, побежала навстречу сестре, а хозяйка поднялась, радостно улыбаясь и поправляя на затылке белоснежный праздничный платок.
–Вот и гарно! Уси добрались! – говорила она, обнимая подбежавшего к ней четырехлетнего внука и годовалую внучку, с любопытством рассматривающую людей вокруг.
Сразу стало шумно и даже тесно. Говорили все сразу. Татьяна плюхнулась на освободившееся место, обмахиваясь мятым носовым платком.
–Ух, жара! – простонала она и, обратившись к Лене, скомандовала:
–Принеси-ка попить чего-нибудь!
Глядя в след убегающей девочки, рассеянно спросила, думая о другом:
–Как живешь, тетя Оля?
Ольга Егоровна улыбнулась и скромно пробасила:
–Вот, сына привела познакомить с родней. Нашел меня. Два дня уже как живет!
–Сына? – переспросила Татьяна, кинув равнодушный взгляд на незнакомого моряка, – сын – это хорошо. Ну, здравствуй, поздравляю. Не каждый день матерей находят.
–Татьяна, а что это Светка ревела? – перебила дочку Екатерина Дмитриевна.
–Да кто ее знает, отмахнулась та, а Николай, посмотрев недовольно на жену, ответил:
–Есть просила, вот и ревела.
Семейство Сиротиных заранее готовилось к обеду у мамы. За несколько дней до этого события ничего не варилось, ничего не покупалось, доедали, что было. Холодильник пустел, и его отключали для дезинфекции. Если это происходило раньше времени, в семье устраивался разгрузочный день. Долгожданный выходной, наконец, наступал, и вся семья торжественно ехала на праздничный обед.
Конечно, Екатерина Дмитриевна догадывалась о сумасбродных нововведениях дочери, но в семью не вмешивалась. Зять, авторитетный человек, хорошо получал, деньги домой все нес, пусть и разбирается с женой. Но чтобы детей не кормить… Это уж слишком!
Баба Катя всплеснула руками и покачала недовольно головой.
–Ну, ничого! Зараз обидать будемо. Вовка, – обратилась она к сыну, – давай расставляй стол.
Глава 7
Четыре столбика и аккуратно сбитая из досок столешница – вот и весь стол. Такие же самодельные лавки. Разместились под абрикосой, расстелили холщовую вышитую скатерть и поставили угощения – свежеиспеченные пирожки, салат из помидоров и огурцов и мягкий, ноздреватый хлеб.
Накрывая на стол, Лена заметила, как сдержана бабуля и чем-то озабочена, как все время поглядывает на старшую дочку, Татьяну. Моряк, закрепляя последнюю доску под сидением, о чем-то увлеченно разговаривает с ее сестрой, Верой, а та кокетливо улыбается и что-то отвечает. Лене так хотелось сесть рядом с ним за обедом, хотелось узнать, как же он все-таки нашел бабу Олю и еще много чего. Когда все рассаживались, она как бы невзначай успела сесть рядом, а Вера оказалась напротив, рядом с братом Вовой и его женой. Ее кислое выражение лица и обиженно оттопыренная нижняя губа, Лену не волновали.
Ольга Кондратьевна по такому случаю поставила на стол принесенную бутыль своего самогона, и первый ее тост был за встречу, потому что нельзя человеку жить без корней, без родни. В этом суровом мире опору и поддержку можно найти только среди родни.
Екатерина Дмитриевна была приятно удивлена столь глубокой мысли приятельницы, одобрительно кивала ей, но рюмочку лишь пригубила. Рая нетерпеливо ерзала на лавке и с досадой ждала, когда мужчины закусят. Ей так хотелось услышать ответ на мучивший ее вопрос, услышать здесь и сейчас же. Она, боясь, что кто-нибудь опять перебьет рассказ моряка, выпалила свой вопрос сразу же, как только баба Оля снова протянула руку к бутылке:
– Ну, так как же ты нашел тетю Олю, расскажи?
Алексей улыбнулся ее детскому нетерпению и сказал:
–Письма-запросы посылал во все города Советского Союза. Три года посылал. Одна неделя – одно письмо. Пока не нашел.
–Ититна сила! – воскликнул дядя Вова, -ну, ты брат и силен!
–Да, вот это настойчивость! – поддержал деверя Николай.
Все с одобрением и симпатией смотрели на парня, тратившего последние копейки на конверты. А моряк наклонился к тарелке, чтобы никто не прочел в его глазах боль и тоску. Ел не торопясь, но видно было, как нравится ему борщ, как приятно ему сидеть среди этих почти незнакомых людей, которые стали ему уже родней, как радостно участвовать в семейном совете этой дружной большой семьи.
–Я, брат, тоже на флоте служил, только Балтийском. Море, оно… это. – он поднял руку с ложкой, показывая значимость стихии и, не найдя достойного определения, опустил и зачерпнул ею борщ. – Теперь, вот окончил техникум, как Вовка, устроился на ТЭЦ, выбрали парторгом цеха… квартиру получил. Захочешь, примем с радостью. Нам настырные нужны! Да…Но море тянет… Снится! А борщ хорош!
Николай расплылся в улыбке и подал тарелку Рае для добавки. Вова добродушно улыбнулся и с готовностью поддержал:
–Конечно, ититна сила. Оно же море!
Пока все с удовольствием жевали, Лена, по просьбе Алеши, шепотом знакомила его с родней.
–Дядя Коля добрый, работящий. По ночам учился. А на свадьбе им постоянно кричали «горько» и хохотали: он обхватывал огромными руками ее тонюсенькую талию, поднимал, как пушинку, целовал и, не дыша, опускал. Тетка Таня злилась, а он смотрел на нее влюбленными глазами и улыбался.
–А кто она?
–Медсестра. С отличием окончила медучилище.
Потянувшись за очередным пирожком, Николай продолжал:
–Ты, брат, подумай! Перебирайся к нам. Выучишься, на земле будешь работать. И мать же рядом. Поможем! Вон нас сколько!
Ольга Кондратьевна ела, молча, опустив глаза. Предложение Николая ей не понравилось. Она привыкла к одиночеству. Зачем ей дети? Она налила себе рюмку и, молча, выпила. Екатерина Дмитриевна укоризненно посмотрела на соседку, а все видящий Вова отвел глаза.
Когда он увидел тетю Олю в первый раз, то подумал, что Баба Яга должна быть именно такой. Его раздражал и скрипучий, прокуренный голос, и манера смотреть исподлобья, подозрительно, сидя у входа на скамейке, но раз мама кормит эту женщину, значит, так надо, просто он чего-то не знает. Вова искренне радовался их встречи, но ясно видел, как тяготит ее роль матери, поэтому громко перебил деверя, воскликнув:
–Ну надо же, ититна сила! Три года искать и добиться своего! А где же ты жил до службы на флоте?
Баба Оля зыркнула на любопытного соседа, но промолчала.
–В детском доме, – ответил тихо паренек, не глядя на мать.
Но все услышали, онемели и в полной тишине сочувственно закивали. Не самое лучшее место для ребенка при живой матери.
–Да, досталось тебе, дитятко, – грустно сказала Екатерина Дмитриевна.
– Все было, – сразу став серьезным, сказал моряк, – Но зато там я дал себе клятву найти мамку. И нашел!
Ольга, услышав слово мамка, прильнула к плечу парня, пьяно улыбаясь, а Алексей с любовью посмотрел на нее и обнял свободной рукой.
Рая сидела напротив и думала: « Какой симпатичный! Наверное, весь в отца, вежливый, выглядит так интеллигентно, и не скажешь, что из детского дома.
–Ну, а отец? Отца ты тоже нашел? – спросила она неожиданно для самой себя?
Эта рыжая женщина с густыми белесыми ресницами, зеленоватыми глазами и тяжелой косой вокруг головы с нескрываемым интересом, пристально его разглядывала, будто сомневалась, что он сын Ольги. Алеша это чувствовал, но отвечал вежливо:
–Нашел. И даже быстрее, чем маму.
–Почему?
–Мы жили, оказывается, рядом, в одном городе. Он в порту работал. Сразу же взял меня из детского дома, и мы вместе потом искали маму. А можно я скажу тост?
Все закивали в знак согласия. Алеша встал, держа рюмку, и произнес:
–За матерей!
Мужчины выпили стоя, Ольга Кондратьевна пьяно улыбалась, а Лена, взглянув на моряка, хрустевшего огурчиком с бабушкиного огородика, спросила:
–А сколько тебе было лет, когда ты попал в детдом?
–Три года, – также тихо ответил Володя.
У Лены сжалось что-то внутри. Значит, баба Оля бросила трехлетнего ребенка и забыла о нем навсегда?! Даже не искала!? Разве можно ее сейчас после этого назвать мамой? А ее родной отец? Он тоже бросил ее когда-то и забыл. Почему? Разве так поступают ответственные взрослые люди?! Это же не вещь, это – дети! И, наклонившись к Володе, тихо спросила:
–Ты считаешь, что ты прав?
–О чем ты?
–О твоем тосте. Пьешь за всех матерей?! Они ведь разные, как и отцы.
Володя с интересом посмотрел на подростка и под общий гомон сказал:
–Я нашел свою мать, она жива и здорова. Это все, что мне нужно. Остальное не имеет значения. Сейчас.
Лена разочарованно пожала плечами и, чтобы не сидеть без дела, взяла пирожок. Вкусный. Может, он и прав. Выполнил клятву, узнал правду о родителях, об их ошибках, успехах и закрыл главу в своей жизни, перевернул страницу без пробелов, и будет спокойно жить дальше. Может, и ей не искать новой жизни? Есть мама, папа, сестра… родня… Это главное… Живи и радуйся жизни! А какая она зависит и от нее тоже. Думай! Может, дышать перегарным смрадом и бледнеть от матерной брани – не самое страшное в этой жизни?
Лена подняла голову и по привычке поискала глазами сестру. Дети увлеченно пускали наперегонки кораблики в корыте и дули на них что есть силы. Вера кокетничала с Алексеем, Дядя Вова ласково посматривал на светящуюся от счастья жену. Баба Катя как всегда ела мало и зорко следила, чтобы всем за столом хватило еды, чтобы все наелись. Уютно, спокойно…
Мысли будто только этой передышки и ждала: опять налетели. Что делать дальше? Искать? Нет? Надо знать правду? Или жить дальше не вороша прошлого?
Их прервал грудной голос бабы Кати:
–Танька, ты зачем оставляешь малую с Сережкой? Он же несмышленый еще! За дитем догляд нужон!
–Да ну, мама, с чего ты взяла? – невозмутимо ответила дочка, отправляя в рот очередной кусок пирога с луком и яйцами. – Я же на чуть-чуть. Кто-то же должен
полы помыть в церкви, иконы протереть, да и батюшку хочется послушать.
–Дочкой бы лучше занималась, – поддержал Вова мать. – Сережка рассказывал, что она у тебя орет по полдня. Он ведь не может ее накормить, да и сам голодный ходит.
–Так ведь пост же был недельный! – защищалась Татьяна и, посмотрев на брата, огрызнулась, – не переживай! Вон, сидит, уплетает борщ, вторую тарелку. Наверстывает.
Богатырь Светочка действительно, ела и ложкой, и рукой. Рая не сдержалась и поддержала мужа:
–Ей же не только пища нужна. Она же ребенок! С ней и поиграть надо, и переодеть, а они с Сережкой целый день одни ползают по квартире.
Татьяна зло посмотрела на золовку, но промолчала и опустила голову.
« Наверное, она ничего с собой не может поделать, – решила Лена. – Ведь когда-то тетка была совсем другой.