Они шли в сторону света, который имел белый, холодильный оттенок. Они оказались в просторном помещении, какое часто бывает в гипермаркетах – нечто вроде площади в большом городе. Посредине стояла небольшая сцена, похожая на любую из тех, что создаются для выступления аниматоров. С момента эпидемии такие сцены отовсюду убрали и даже этим летом, когда ограничения стали снимать, подобных массовых развлечений ещё нигде не проводилось. Рядом со сценой стоял прожектор, который вспыхивал белым светом слепого бельма, а потом гас. Хотя периоды света и тьмы длились секунды по три, всё равно создавалось ощущение постоянного, вызывающего тошноту мелькания. Крыша была стеклянная и тот столб света, который был заметен из коридора, лился с потолка, но при этом каким-то образом не освещал сцену в моменты, когда прожектор гас.
Отец направился вперёд, бросив на ходу:
– Оставайтесь здесь.
Постепенно помещение заполнялось народом. Кирю оттёрли от матери, он попытался снова найти её ладонь, но вместо этого ощутил, как ему в ладонь пихнули что-то квадратное и твёрдое. Он сдёрнул рюкзак с плеча, пока ещё толпа давала ему эту возможность, и даже не рассмотрев приобретение, сунул его в рюкзак.
Это может быть улика, тебе её специально подбросили.
Заткнись. Никто не пихает улики в руки, если бы надо было меня подставить, сунули бы в рюкзак, пока я не вижу.
Где мать, он рассмотреть не мог, но отец уже взобрался на сцену, тяжело при этом опершись рукой. Вспышка и черты отца, который стоит к залу боком, становятся чёткими и слишком белыми, как на засвеченной фотографией, полумрак – и всё скрывается в тенях, к которым зрение не успевает привыкнуть, так как через пару секунд сцену заливает свет. В одну из этих вспышек Киря увидел, что рядом с отцом стоит ещё кто-то в белом. Вернее, сперва он считал, что из-за постоянных вспышек ему показалось, но и в темноте он увидел, как рядом с отцом стоит высокая белоснежная фигура.
Зрителям тоже потребовалось время, чтобы сообразить, потом раздалось приветственное улюлюканье. Прожектор стал вспыхивать быстрее, кто-то ещё образовывался на сцене, существа бледные, которых было очень сложно разглядеть. Прожектор ярко вспыхнул, а потом не погас, но стал медленно-медленно снижать яркость, даже свет из белого стал более привычным для электрических лампочек желтоватым.
Белая высокая фигура оказалась женщиной в белой простыне.
Это не простыня, это саван.
Киря никогда не видел саван, привидений принято изображать в каких-то ночнушках, а современных мертвецов хоронят в платьях и костюмах. Но саван он при этом узнал как-то интуитивно. И почувствовал жуткий, холодящий ужас, от которого верхняя часть бёдер стала слабой и дрожащей. Женщина была высокой, более двух метров, бледное лицо, не красивое, но волевое и жёсткое. Волосы её тоже были белыми, но не стояли над головой сухими, ломкими волосками, как у седых старух, а спускались на плечи гладкими, блестящими здоровьем волнами.
За ней стояли мужчины и женщины. Они были одеты вполне обычно и современно, разве что одежда была у них чуть бледнее обычного, словно заношенная. Или словно из них выпили краску. Они все смотрели на отца Кири, но взгляды их были отсутствующими.
Женщина откуда-то из складок савана вытянула руку, взяла отца Кири за подбородок и заставила его поднять взгляд.
– Здравствуй, Кен. Ты знаешь, кто я?
Мужчина молчал. Киря стоял от сцены метрах в двадцати, и его оттирала толпа, но и так он сумел увидеть, как мужчина сглотнул. Кто-то в толпе засвистел, видимо, раздражённый ожиданием. В толпе тут и там раздавался свист или улюлюканье. Женщина слегка улыбалась и, кажется, была ждать столько, сколько понадобится.
– Да, – сказал он после пары минут молчания.
– Тогда назови моё имя.
Женщина не сводила взгляда с отца. Что-то происходило, какая-то магия. Киря слышал про магию имени, когда ты заклинаешь того, чьё настоящее имя ты знаешь, но здесь происходило нечто противоположное. Когда отец произнесёт имя женщины, она получит над ним власть.
– Мара, – наконец сказал он.
Женщина улыбнулась, отпустила подбородок отца и выпрямилась. Один из её клевретов подошёл к краю сцены:
– Суд! – выкрикнул он.
– Суд! Суд! Суд! – подхватила толпа.
Киря почувствовал, что плачет. Он не знал, что делать, как сбежать и помочь сбежать отцу. Он врезался в толпу, стараясь пробраться ближе к сцене. Если он будет рядом, то можно схватить отца за руку, попытаться пробиться наружу. Или хотя бы разбить стеклянную крышу, быть может, солнечный свет прогонит всех собравшихся тут тварей. Эти твари и так спокойно стояли в тех лучах (мало напоминающих солнечные), что лились сверху, но Киря не разрешал себе задуматься об этом.
– Ты знаешь, что ты натворил? – обратилась Мара к отцу.
Киря, уже пробившийся почти к сцене, увидел у её ног те вещи, которые вчера отец вытряхивал на стол.
– Я украл ваши вещи, – отец как-то сгорбился, немного помедлил, – и деньги.
– Ты убил Триста, – Мара с холодным презрением смотрела на отца. Тот, не поднимая взгляда, отрицательно мотнул головой.
– Нет, когда мы… я там был, мужчина уже был мёртв. Я не должен был брать вещи и готов понести наказание.
– Ты лжёшь. Неделю назад, когда ты был у Триста, ты похитил талисман, через который стал управлять марионетками Триста. Потом ты убил его и лишь затем пришёл ограбить.
Отец вскинул голову.
– Что?! Вы с ума посходили? Вы же можете отличать правду от лжи! Я никого не убивал! Я видел мертвеца, но я понятия не имел, куда надо обращаться, если кого-то из ваших убьют. Меня никто ни о чём не предупреждал! Я взял деньги, был уверен, что ему не нужны. Деньги только для лоутов! Никто бы не хватился, посчитали бы, что он всё потратил!
Из савана снова выплыла белая рука.
– Талисман! Дай то, чем ты управлял марионеткой. Если управлял не ты, это будет ясно.
Отец хлопнул себя по бёдрам, проверяя карманы, видимо, готовый выполнить требование, но не сразу сообразивший, что сделать этого не в состоянии.
– Как выглядит талисман?
Возникла пауза, по толпе прошли шепотки. Кто-то прошептал на ухо Кире «Согласись на Обход». Он обернулся, но снова все лица оказались смазанными. В это время на сцене прозвучал новый голос. Один из мужчин из свиты Мары сделал полшага вперёд.
– Трист управлял марионетками посредством кукол. Талисман должен выглядеть как тряпичная кукла.
– У меня нет тряпичной куклы! Проверяйте что хотите! – отец выкрикивал яростно, но при этом с лица его сошла озабоченная гримаса, словно теперь он был уверен, что получит оправдание. Возникло замешательство. Киря тоже ощутил, как напряжение стало меньше. Что бы ни происходило, кажется, отец получит оправдание. Какая-то часть мозга, которая не была занята созерцанием происходящего, пыталась выстроить логическую цепочку. Отец не знал о том, что кукла была, он не видел, как Киря спрятал её, значит отец был уверен, что никакой куклы никогда не было или что её, по крайней мере, не было среди вещей.
Пальцы Мары шевелились, происходило какое-то заклинание, но потом рука опять скрылась в саване.
– Так значит, ты не убивал? – голос её был даже мягким.
– Нет, я же говорил! Давайте эти ваши штуки, вы же знаете, когда вам лгут!
Выражение лица Мары не менялось. Но Киря снова ощутил холод. Что-то было не то. Вся выстроенная защита отца рушилась. Позади сцены возникла тень. Она была с синеватым отливом и рябила в желтоватом свете прожектора. Тень была квадратной и становилась… глубже. Как коридор. Кто-то двигался в этой тени, словно медленно, чуть подволакивая ноги, поднимался по коридору откуда-то из-под земли.
Постепенно вырисовывалась фигуру идущего. И где-то через минуту он вышел из тени. Зал глубоко вздохнул, словно у него была одна глотка на всех. Это был бледный мужчина с чёрным хвостиком за спиной. Из его левой глазницы указующим перстом торчал карандаш.
– Так кто убил тебя, Трист?
Голос женщины раздался над залом. Тот медленно обернулся, поднял руку и указал на отца Кири. Тот стоял побледневший, потрясённый, не в силах отвести взгляда от видения.
– Это неправда! Неправда!
Крик был отчаянный и Киря даже успел отметить, что у кричащего какой-то чересчур высокий голос, лишь потом он понял, что кричит он сам. Поднялся шум, аплодисменты, проклятия. И хотя голос Кири прозвучал первым, память о нём потонула в криках зрителей. Рука мертвеца упала, но он продолжал стоять, повернувшись и немо уставившись единственным видящим глазом на предполагаемого убийцу.
– Молчание!
Теперь две руки Мары были направлены в сторону кириного отца. Тот прикоснулся к своему горлу, но руки его сразу безвольно упали.
– За убийство ты поступаешь в мою свиту навечно.
Бледные мужчины и женщины на сцене зааплодировали, овации были такими вялыми, что были практически беззвучными.
– За воровство на семь лет твоя жена поступит в мою свиту.
Из зала раздался крик, который быстро оборвался. Толпа расступилась, мать Кири медленно шла к сцене. Его отец развернулся и смотрел с ужасом на действия жены.
«Обход», – снова шепнули на ухо Кири. А затем «Встретимся в Марфино».
– Обход! Обход! – заорал Киря.
Мара поднял руку, успокаивая толпу, но кирина мать продолжила движение, муж уже помогал ей забраться на сцену.
– Обход! – снова закричал Киря. – Я согласен на обход!
В голове мелькнуло, что надо сказать про Марфино, чем бы оно ни было, и про куклу, которую он спрятал, но он себя оборвал. Не было времени раздумывать, но почему-то открыть эту правду было бы сейчас неправильным.
– Ты понимаешь, что если ты будешь совершать Обход, но твой отец всё-таки виновен, ты погибнешь?
Мара смотрела прямо на Кирю.
– Отец невиновен! Что надо делать? – заорал он, даже не очень понимая смысла обращённого к нему вопроса.
– Совершить Обход, связать свою кровь. Времени до первого августа. Иначе приговор вступит в силу.
Мара обернулась к отцу.
– Если ты виновен и солгал, то совершив Обход, твой сын погибнет. Надеюсь, эта мысль будет мучить тебя.
Чёрная тень стала чуть выше, Мара направилась в неё. Снова вспыхнул и погас прожектор. Отец и мать попытались соскочить со сцены, потом схватились за шеи, их тянули словно на верёвке. Свита Мары уходила в тень. И родители Кири вместе с ними.
Не зная, что делать, Киря обернулся, пытаясь понять, стоит ли бежать ему самому в тень-дверь или выйти из торгового центра. Но центр вокруг уже растаял. Киря стоял на парковке, залитой самым обычным, хотя и аномально жарким июньским солнцем.
Глава 4
Первое, что поразило Кирю, был шум. В том дворце, где он был и который притворялся торговым центром, тоже было шумно, но это был какой-то неправильный шум, более эпичный, имеющей нечто, похожее на эхо. А вокруг него теперь стоял самый обычный бытовой шум, который складывался из шума моторов, громкой болтовни и где-то, совсем на заднем фоне – звука природы, которая продолжала жить, невзирая на все усилия человека подчинить её себе. Перед Кирей открывался вид на стоянку машин, он поискал глазами, но их фольксвагена видно не было, должно быть, он остался в ином мире. На углу стоянки располагался киоск, где торговали кофе и пирожками, рядом разноцветный магазин, большие стилизованные петарды на крыше которого не оставляли сомнений в том, чем там торгуют. Киря сделал несколько шагов вперёд и обернулся. Да, это тоже был торговый центр, но совсем иной. Облицовочная плитка сделала его верхнюю часть изломанной, а наличие лампочек указывало, что вечерами здесь немало подсветки. Над входом также был телеэкран, но на нём шла иная реклама – магазина «Книжный лабиринт», «Пятёрочки».
Кире засигналили, он не заметил, что оказался на той дорожке, по которой выезжали автомобили, а также сворачивали другие, с трассы, чтобы завернуть за угол под вывеску «МакАвто». Словно проверяя сам себя, Киря зашёл в этот ТЦ, только для того, чтобы убедиться: странный дворец исчез.
Он машинально залез в рюкзак и сжал деревянную коробку, но не решился вытаскивать, не был уверен, что за ним никто не наблюдает, а вещь ему отдали тайно. Следовало использовать другой подарок – слово. Он снова обвёл глазами стоянку. Семья из четырёх человек, кажется, собиралась выезжать. Отец за рулём уже заводил мотор. Киря махнул рукой и подбежал к водительскому сиденью.
– Извините, пожалуйста, отсюда до Марфино далеко?
Водитель был в очках, высокий лоб с залысинами. Ему явно не нравилось, что подбежавший мальчишка хочет о чём-то попросить. Прежде, чем ответить, он издал полузаметный вздох.
– Минут двадцать. Тебе туда зачем?
На пару секунд Киря потерял нить разговора. Он ожидал вопроса «На какую тебе там улицу?». Трасса, они были где-то около Икши, это минут сорок от Москвы. Что-то всё равно было неправильным.
– Меня там папа ждёт, – выдал он заготовленную ложь и помахал в воздухе телефоном как бы в подтверждение.
– Ну, это на автобус тебе надо, там дальше остановка. Тебе ведь в усадьбу Марфино, так? – вмешалась в разговор женщина.
– Да, – Киря тупо кивнул. Застывший мозг медленно снова начинал работу. Не район Москвы Марфино, а какое-то топографическое название, конкретная усадьба, вот, куда его позвали.
Мужчина и женщина на передних сиденьях тихо переговаривались, Киря посмотрел вглубь машины, где на задних сиденьях располагались мальчик и девочка лет десяти. Они сами с интересом рассматривала Кирю, из-за чего тот ощутил какую-то неловкость и сильнее вцепился в лямку рюкзака. Девочка ела мороженное в вафельном конусе и одна белая капля уже ползла по рожку, рискуя упасть и запачкать её синие шорты.
– А отец тебя встретить не может? – снова обратился к нему водитель.
– Не-а, сейчас позвонил, сказал, что машина сломалась. Чтобы я сам доехал, только не садился бы в машину, к кому попало. Я заплачу.
– Ладно, садись, – водитель кивнул головой в сторону заднего сиденья, – небольшой крюк сделаем. Деньги платить не надо.
Мальчишка на заднем сиденье сдвинулся ближе к сестре. Детских сидений в машине не было. Киря нырнул на сиденье, устроился на краешке, вжавшись в дверцу и успев пробормотать «спасибо».
Так как он был вжат в левое сиденье, то мог смотреть над плечом водителя, глядя, как тот разворачивает машину на одной из развязок, видимо, семье действительно пришлось сделать крюк, чтобы помочь незнакомому мальчишке.
– Тебя как зовут? – раздалось с переднего сиденья.
– Кирилл. Кирилл Овсянников.
Бонд. Джеймс Бонд.
– Тебе хоть двенадцать есть?
– У меня просто рост небольшой, мне четырнадцать. У меня даже паспорт с собой.
Он даже успел залезть в рюкзак, вдруг при этом осознав, что все остальные его вещи остались в машине, машина в ином мире.
– Тебя часто так отец бросает?
– Вроде нет. Он сегодня вообще меня с собой впервые взял.
– А вы там отдыхаете в Марфино?
– Нет, отец там встречается с кем-то по работе, меня оставил в торговом центре подождать. А теперь позвонил, сказал, что машина сломалась, мне к нему приехать надо, – ложь давалась ему на редкость легко.
– Сам он не захотел такси взять и тебя забрать?
Киря пожал плечами.
– Нет, не захотел.
Лица мужчины за рулём он не видел, его жена не обернулась к Кире, он видел только профиль, и даже так на её лице читалось недовольство.
Отец забрал бы меня, если бы случилась такая ситуация, или велел бы разбираться самому?
У тебя паршивые отношения с родителями.
Машина минут пять петляла по тому, что сам Киря назвал бы улицами городка или посёлка, наконец, остановилась около больших распахнутых ворот, преграждённых шлагбаумом.
– Приехали.
Киря снова пробормотал слова благодарности, потянулся в карман джинсов, чтобы отдать деньги (у него была только одна пятисотка), но ему было достаточно взгляда на лицо мужчины, чтобы большим пальцем просто пихнуть купюру глубже в карман. Девочка уже доела мороженное, а её шорты украшало несколько пятен. Её брат сразу занял освободившееся место, когда Киря вышел. Мужчина развернул машину, слегка взвизгнув шинами по асфальту, машина уехала, Киря неуверенно поднял руку вслед автомобилю. Внезапно на него навалилось сознание того, что он один, что ему надо решать свои проблемы самостоятельно.
Шлагбаум начинался от кабинки проходного пункта. Внутри были вертушки, но лампочки на них не светились, так что Киря понадеялся, что проход свободен. Но сбоку раздался высокий голос:
– Молодой человек, вы куда собрались?
Киря неопределённо махнул рукой вперёд.
– Меня там в усадьбе родители ждут.
Сквозь мутное стекло он видел охранника. Тот был в зелёной потёртой форме, полный и пожилой. Зачем-то он тянул время, видимо, наслаждаясь тем, что сейчас разоблачит враньё.
– А документы на проживание есть?
– У родителей.
– Вот пусть они подойдут к проходной с документами. Или вон позвоните.
Киря обернулся и обнаружил, что охранник кивает на древний дисковый телефон.
– Я сейчас позвоню.
Киря вышел из проходной, приложив к уху свой смартфон и имитируя звонок. За шлагбаумом начиналась широкая дорога, обсаженная клумбами, которая метров через триста упиралась в бежевое двухэтажное здание, видимо, ту самую усадьбу. Над шлагбаумом была сетка с надписью «Санаторий Марфино». Можно было поднырнуть под шлагбаум. Но охранник уже следил за ним, незаметно это сделать не удастся. Можно проскочить и побежать куда-нибудь вбок. Охранник пожилой. Но знает местность. И может связать по рации с другими охранниками на территории.
Продолжая имитировать разговор, он пошёл дальше от ворот. Так он терял здание из виду, зато мог попытаться найти дырку в бетонном ограждении. Шёл он туда, куда было проще – куда-то вниз. Это была асфальтовая дорога, засаженная по бокам сплошняком деревьями. Внизу справа виднелась церковь.
Киря уже давно спрятал телефон обратно в рюкзак. Если потеряет рюкзак, останется без всего. Вообще. Он шёл быстро, временами заходя в лес около ограждения в поисках дырки в заборе. Дошёл до церкви.
Кто назначил тебе там встречу? Ты уверен, что правильно понял?
К чёрту сомнения. Он даже зашёл в церковь, осенил себя знамением. Там было тихо и сумрачно. На что он надеялся? Что услышит разговоры, как именно можно проникнуть на закрытую территорию. В компьютерной игре так бы и было. Дальше.
Он почти бежал. В конце дорога упиралась в реку. Справа был мост, ведущий в сторону от территории усадьбы, слева какие-то заграждения из рабицы, впереди – река. Налево пойдёшь… Он пошёл налево. Достаточно тощий, он протискивал себя сквозь узкие проходы. Если кто-то так хорошо загородил сюда проход, значит, он ведёт к чему-то нужному. И он вышел туда, куда хотел – большая пустая площадка, которая ведёт к мосту, перекинутому через свернувшую речку. Мост был старый из красного кирпича, а за ним крытая галерея как в исторических рыцарских фильмах. А ещё мост был перегорожен железной решёткой. Она оканчивалась прямо над водой, метрах в двух от поверхности реки.
Киря не раздумывал. Он снял рюкзак с плеча и просунул обе руки в лямки. Взялся за крайний прут решётки. Чтобы обогнуть её со стороны реки, требовалось на пару секунд повиснуть прямо над водой. Если тут мелко, я могу погибнуть, успел подумать он, но при этом он ощутил не страх или чувство вины, а освобождение. Рыцарь столкнулся с испытанием. Рыцарь преодолел испытание.
И на мосту, и в галерее было полно похабных рисунков на стенах. Кто-то всё-таки проникал на территорию, спеша при этом по-своему увековечить память о своём присутствии.
На некоторое время он застыл, глядя с моста в сторону санатория. Скорее всего, то белое здание было административным зданием. Или новым корпусом. Но точно не было усадьбой. Даже то, что он видел перед собой не могло называться усадьбой. Более всего красное здание походило на европейский замок. Громадные стрельчатые окна в центральной части здания, которое представляло собой нечто схожее с двумя башнями и крепостной стеной между ними. От основной части разбегалось два крыла, в которых на равном расстоянии возвышались декоративные башни. От замка вниз, уступами, спускалась белая дорога, оканчивающаяся лестницей, спускающейся прямо в пруд. Эту последнюю лестницу охраняли два каменных грифона.
Начиналась вторая половина дня, солнце уже не было таким ярким, а от предметов потянулись длинные тени. Пустое безоблачное небо словно служило фоном этой сказочной картине.
В галерее при этом было грязно. На полу валялись пустые пачки из-под сигарет, картонки из-под сока, одна пивная банка. Почему-то это не рушило ощущение сказки, чуда, напротив – создавало ощущение реальности, вещности. Почти перед выходом лежала грязная кипа бумаги в твёрдой картонной обложке. Киря поднял её, несколько брезгливо, одними кончиками пальцев. Это оказалось книгой, книгой, о которой он знал, хотя не имел своего экземпляра – «Царство иллюзий Вивиан». Это тоже казалось чем-то правильным и своевременным. Он сунул книгу в рюкзак, быстро отметив мысленно, как хорошо, что у него нет там еды, которую не хотелось бы класть рядом с таким количеством грязи.
Это было не то ощущение, которое гнало его искать, куда запропостился отец, и не то, которое заставило его спрятать тряпичную куклу. Скорее, это было чувство чего-то прекрасного, он ощущал себя героем фэнтези-фильма. И как герой этого фильма, он не должен был идти к замку напрямую, топча лужайки, он должен был пройти весь путь прямо от озера, словно сам только что вышел из подводного царства на встречу с правителем этой земли.
Он снова перевесил рюкзак на одно плечо. Никто не обращал на него внимания, да людей было не очень много, хотя у пруда медленным, прогулочным шагом прохаживались отдыхающие, как правило, среднего возраста.
От пруда, а тем более с начала этой дорожки около грифонов, замок выглядел величественно. Он походил на санаторий ещё меньше, чем на усадьбу русских аристократов. В нём чувствовалось нечто вроде тайны, шика, обещания.
Твоих родителей забрали в рабство, идиот.
Киря старался отключиться от мыслей. Даже не думать о том, что ждёт его в замке. Он обошёл крохотный фонтан и поднимался, поднимался по белоснежным лестницам, пока его не окликнули:
– Эй, я уже не верил, что ты доберёшься.
Стеклянная дверь вела в холл, который был украшен рыцарскими флажками, и стоило протянуть руку, чтобы оказаться внутри. Но тот, кто ждал его, находился снаружи. Киря медленно преодолел гипнотическое притяжение замка и повернулся к говорящему. Это был молодой парень весь в чёрном кожаном прикиде. Он сидел на перилах последнего, самого высокого уровня. Казалось, что ему подошло бы курить, но в руке у него была пластиковая бутылка кока-колы. Волосы висели у него какими-то острыми клоками, глаза были подкрашены тушью.
Киря неуверенно подошёл к парню:
– Мы знакомы?
Тот хлопнул себя по груди.
– Я Аркан. Помнишь, я тебе комменты под фанфами писал?
Сперва Киря не понял, о чём тот говорит. Сны, побег, богиня в саване, похищение родителей, сложный поход к волшебному замку, парень, одетый как рок-певец… Всё это создавало свой антураж, свой контекст. В который то, о чём говорил парень, никак не вписывалось.
– Комменты хвалебные, под фанфиками, – наконец выдавил из себя Киря.
– Ага, – парень поднял бутылку с колой, словно произносил хвалебный тост, – клёвые у тебя фанфы, про привидений и заклятья. Я вообще ориджиналы люблю.
– Ты поэтому мне помогаешь, потому что тебе фанфики мои нравятся?
– Ну! Ты же сын лоута, своим надо помогать. Насчёт хвалебные отзывы оставить там на фикбуке или напомнить про Обход и всё такое.
Где-то в глубоком, начинающем темнеть небе, пела какая-то птица. Всё ещё могло оказаться ошибкой. Помог в зале мрачного дворца Кире кто-то другой, а этот парень просто перехватил его по дороге, не даёт ему войти в волшебный замок…
Аркан по-своему истолковал взгляд Кири на стеклянную дверь.
– Мы там сегодня выступаем. В принципе, это тупо, сегодня вторник, даже не пятница или воскресенье. Но у них какое-то торжество, не то день рожденья, не то свадьба. Если свадьба, то странную дату выбрали – восемьдесят лет начала войны. Если хочешь, проведу на выступление, у нас своя группа, я там пою, прикинь.
– Кто такие лоуты? – перед глазами Кири стало лицо отца, кричащего, что никто не хватился бы денег, деньги для лоутов.
– Ну, те, кто работает на Первых, – Аркан как-то выделил тоном слово так, что стало понятно, «Первые» – это название.
– Ты тоже лоут?
– Не. Я как раз Первый. Тебе отец ничего не рассказывал?
Киря продолжал смотреть на стеклянную дверь, по холлу прошла парочка, распахнула дверь и вышла на улицу. Женщина лет за тридцать с крашенными в какой-то неестественно-рыжий цвет волосами и полный пожилой мужчина с лысиной. Женщина пронзительно засмеялась, потом поняв, что они с ухажёром не одни, они отошли подальше от беседующих парней и закурили.
Киря обернулся к Аркану.
– Нет. Отец вечно скрывал. Считалось, что он посредник по сделкам. Но вечно о происходящем родители говорили такими словами, будто он дальнобойщик, то есть когда уезжал, то «уходил в рейс».
Аркан отпил из бутылки, словно пытаясь осознать новую информацию.
– Лоуты – это смертные, которые служат Первым. Первые – это разные народы. Их называют по-разному: чудь. Сихиртя.
– Фэйри, – подвёл итог Киря.
Аркан пожал плечами.
– Так тоже можно. Только это название очень обязывающее. У каждого народа всё равно есть самоназвание. Народов масса, я только в Москве штук двадцать знаю. Кто-то много общается со смертными, кто-то не очень. Для последних требуются лоуты, посредники со смертными. Покупки там всякие. Кто-то плохо к лоутам относится, но я считаю, что это фигня какая-то, лоуты же почти как мы. Слушай, насчёт отца… Обход – это круто и всё такое, но раз сам убитый на него показал, это уже без вариантов. Мара, конечно, сказала, что ты умрёшь, если отец виновен, но если ты не начнёшь Обход, то всё норм будет.
– Отец не убивал, – Киря сел на перила рядом с Арканом.
– А кто тогда?
– Думаю, его брат, мой дядя. Он вечно подбивал отца на авантюры. Мать дядю терпеть не может. Скорее всего, он убил, а потом привёл отца, как-то сделал так, что тот запачкался в этом убийстве. Я не очень разбираюсь в том, как это можно сделать магически, но, видимо, ему удалось. Что такое Обход, как его совершить?
– Слушай, парень, я понимаю, что ты веришь отцу, но твой дядя не смог бы сделать так, чтобы даже убитый на твоего отца указал. Твой дядя всё-таки тоже лоут.
Парочка вернулась в замок. Оттуда донеслась музыка.
– Что такое Обход? – усталость наваливалась на Кирю волнами. Иссушивающая, жестокая.
– Ты должен связать свою кровь с Москвой. Ты сам станешь, как один из Первых… из фэйри. Ты будешь чувствовать, если что-то в городе происходит. Вряд ли сумеешь уехать навсегда.
Киря повернулся к фэйри-певцу.
– Кровь свою что ли надо куда-то вылить?
– Нет, обойти Москву по маршруту определённому. У каждого он свой, но смысл в том, что как бы по кругу идёшь, и круги сужаются.
– А конец пути на Красной площади что ли?
Аркан не улыбнулся в ответ, немного криво пожал плечами.
– Типа того. Где-то в центре города для каждого.
– А маршрут как я свой узнаю?
– Будут улицы светиться серебром с золотом. Так говорят, по крайней мере. Ты можешь покидать маршрут, но не дольше, чем на сутки, иначе придётся начинать заново.
Киря опёрся руками о перила и выгнулся назад, уставившись в небо.
– Обойти до первого августа всю Москву миллиард раз и стереть ноги до ягодиц.
– Или умереть, если отец виновен.
– И умереть, если отец окажется виновен.
Они немного посидели в тишине.
– Так ты как, пойдёшь к нам на концерт? Мы с восьми до одиннадцати играть будем.
– Я ведь заночевать тут не смогу?
– Я не знаю даже…
– Не, я домой поеду, отсюда транспорт какой-нибудь есть?
– Да, давай на автобус отведу, они вроде до девяти ходят.
Ещё молчание.
– Слушай, ты серьёзно уверен, что твой дядя убил Триста?
– Нет. Просто предполагаю.
– Если дядя, то как бы норм, вряд ли он тебя найдёт. Или он маг великий, а ты не знаешь. Но если не дядя и не твой отец, то ведь есть ещё настоящий убийца. И ему не захочется, чтобы ты доказал невиновность отца.
Небо становилось фиолетовым и от этой нестерпимой красоты становилось больно внутри. Сейчас всё было далеко – родители и их проблемы, мертвецы, выходящие из тени, а также их убийцы, даже дядя с искривлённым носом, который втянул их семью в эти неприятности. Из стеклянных дверей донеслась музыка. Даже не эстрада в полной мере, что-то вроде шансона (красивое название для блатняка) под гитару. Киря кивнул на двери.
– Это вы такую музыку играете?
– Нет, ты чего. У нас фолк-рок. Это они пока магнитофон врубили. Перепьются и на нормальную музыку их уже не хватит, будут только медляки крутить и просить сыграть They called me the wild rose1, вот ещё никого не встречал, чтобы тот знал, что это не любовная баллада. Но, знаешь, когда не кастуешь, а тебя всё равно зовут выступать, это круто. Не музыкальный зал, но зато тут красиво. Кстати, ты шкатулку Лемаршана не потерял?
– Что не потерял?
– Шкатулку. Мы, ну, точнее Орес, это басист в группе, тебе шкатулку в руку сунул там в зале. Её называют шкатулка Лемаршана, ну, как из фильма этого2…
Киря не знал, о чём тот говорит, но скинул рюкзак и вытащил из него ту деревянную коробку, которую так и не успел рассмотреть. Вот сейчас и выяснится, является ли Аркан тем, кто давал ему подсказки, или же это враг, который хочет выманить у него артефакт от неизвестного благодетеля. Это в самое деле напоминало шкатулку, деревянный кубик с большим количеством орнамента на каждой грани. Но Аркан не прикоснулся к ней.
– Вещь твоя, не потеряй. Ты спрашивал, почему я тебе помогаю. Я твои фанфы читал, а потом понял, что у меня есть вещь, которая тебя выбрала хозяином. Ну, я понимаю, что это не обоснование, почему я ещё и помогать тебе должен, но это логично вроде как. Я тебе отдаю артефакт и помогаю. Хотя да, лан, наверное, ни фига логичного в этом нет… В общем, вертишь в руках и она открывает тот мир, в который тебе надо сейчас попасть. Вернее, других миров не так много, есть «кармашки», не столько миры, сколько куски миров.
Киря повертел шкатулку в руках. Она была твёрдой и холодной. Непочтительно он кинул шкатулку обратно в рюкзак и вытащил кипу бумаги.
– А это не твоё?
Аркан обрадовался.
– Да ладно, это же «Книга иллюзий», да? Ты её нашёл?
– Да, на мосту.
– Хороший знак! Книга для тех, кто отправляется в дорогу. Я свою главу для книги тоже писал.
Он взял книгу и перелистнул.
– Нет, у меня другой экземпляр был. Я в зелёный конверт положил главу, а тут только бежевые конверты и все пусты. Ты знаешь, что вытаскивать чужие главы из конвертов – плохая примета? А эту книгу кто-то разорил и выкинул, идиот. Будет твоей личной, сам конверты заполнишь. Я одно время увлекался, версии три прочитал и фанфов громадное количество. Но всё-таки стезя не моя, я больше музыку люблю, это ты пишешь, тебе и примета.