– Он весь день мне написывал, – тихо продолжала Даша. – А теперь ещё и после уроков подкараулил. Я реально думала, что он всё понял и не будет больше лезть ко мне со своей любовью. Выходит, ты была права, и я на самом деле ни черта не разбираюсь в людях. Прости, что накричала.
– Это ты меня прости, – устало вздохнула я. – Я действительно перегнула, и я больше не буду, если тебя это пугает.
Даша промолчала, и я точно поняла: молчание это означало согласие.
– Однако, такие как Ягелев не понимают с первого раза,– пробубнила я, аккуратно разминая пальцы за спиной. – Они и со второго, и с третьего не понимают. Они думают, что девчонки «ломаются» лишь для того, чтобы привлечь к себе ещё больше внимания.
– Но это бессмысленно! – выпучив глаза, воскликнула Даша. – Какой смысл мне говорить «нет», при этом подразумевая «да»? Только больные так общаются!
– Или те, кто ведёт двойную игру, – хмыкнула я. – Желает подчинять и пользоваться.
– Но я не хочу никем пользоваться, – Алексеева пнула ногой лежащий на дороге камень, и тот улетел куда-то в сторону. – И уж тем более, не хочу, чтобы пользовались мной.
– Пусть только попробует, – заверила её я, почёсывая костяшки пальцев. – Я ему такое равноправие полов устрою, мало не покажется!
Даша мрачно взглянула на меня, и я спохватилась.
– В смысле, поговорю с ним, разумеется! – оправдываясь, залепетала я.
Даша посмотрела на меня ещё раз, и вдруг лицо её просветлело, а рот растянулся в улыбке. Подруга рассмеялась, и я усмехнулась вместе с ней.
– Не бойся, я с тобой, – расслабившись, я тоже улыбнулась и приобняла Алексееву за плечи, крепко прижимая её к себе. – Я ведь через три дома от тебя живу, помнишь? Ты только скажи, и я выйду! Если для тебя это так важно, то я и пальцем его не трону, но если он…
– Вот этого-то я и боюсь, – вдруг устало перебила меня Даша, опустив голову.
Я опешила и немного растерялась, упустив смысл её слов. Мы остановились, и Алексеева повернулась ко мне лицом, посмотрела в самые глаза и сказала серьёзно:
– Ты выйдешь. Ты разберёшься. Ты меня защитишь, я знаю, ты сможешь. Но что мне делать, когда мы сдадим экзамены и разъедемся? Ведь я не могу всю жизнь прятаться за твою спину.
– Так вот о чём ты… – протянула я, и кое-что в моей голову вдруг же встало на места. – При всей моей ненависти к Ягелеву, не думаю, что он увяжется за тобой до самого Питера.
– Ростова, – вдруг мрачно исправила меня Даша.
– Ростова? – нахмурившись, переспросила я. – Ничего не понимаю, ты ведь мечтала уехать именно в Питер.
– Мечтала, – вздохнула Алексеева и с еле заметной обидой во взгляде глазами проводила пробежавшую мимо бродячую кошку. Она словно всеми силами старалась смотреть куда угодно, но только не на меня. – Но мечты эти, похоже, так мечтами и останутся. Буду поступать поближе к дому, чтобы можно было «следить» за мной и моим «поведением».
Последнюю фразу она произнесла противным, нарочито писклявым голосом, и я поняла, что это была прямая цитата. Мне мигом всё стало ясно.
– Мама? – осведомилась я.
– Да, – сухо ответила Даша.
– Из-за папы? – вновь зачем-то уточнила я, прекрасно зная ответ.
– Да, – всё также сухо молвила подруга.
Мы шли ещё какое-то время молча, прожёвывая в голове остатки минувших событий. Школа, экзамены, навязчивый Ягелев и сводница-учительница. А теперь ещё и это. Даша оставалась хмурой и задумчивой, и я не трогала её лишними расспросами. Мы умели молчать вдвоём, когда разговоров не требовалось, и были безмерно благодарны друг другу за то, что можем общаться даже таким необычным образом – не произнося ни слова.
Мы стояли на пешеходном переходе, в ожидании зелёного сигнала светофора, когда Даша вдруг подняла на меня голову:
– Я вчера выучила новое стихотворение.
– Снова Бродский? – хмыкнула я, устало приподняв уголки губ и глядя под ноги.
Даша кивнула.
– Ты знаешь, его стихи словно помогают мне дышать, – тихо сказала она посреди всего этого шумного дорожного перекрёстка, по которому туда-сюда проезжали старые советские тачки и набитые чернозёмом грузовики. – Они как будто наполняют меня изнутри. Мне становится так тепло всякий раз, как я беру в руки собрание его сочинений. В стихотворной форме рассказывать о том, что окружает и волнует, да ещё такими простыми словами – ведь это не каждому под силу. Он гений.
Я вспомнила свои последние попытки написать сочинение по литературе, закончившиеся чувством безысходности и, в конце концов, смирением. Учительница сказала тогда, устало выдохнув: «Пишу «четыре», «три» в уме, Шарапова. Это тебе подарок на окончание учебного года».
– Да, пожалуй, – учтиво покачала я головой в ответ на Дашины размышления вслух. – И что же ты выучила?
– Прочесть? – слегка печально, она посмотрела на меня со стороны, продолжая нервно покусывать губы. Ей было неловко, но, в конце концов, Даша знала, что я соглашусь.
И я согласилась. Всё время соглашалась.
– Я всегда твердил, что судьба – игра, – начала Даша, внимательно глядя вперёд, перед собой, когда мы перешли дорогу. Она спрятала руки в карманы, и отсчитывала стихотворной строчкой каждый свой неторопливый шаг. – Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический стиль победит, как школа. Как способность торчать, избежав укола.
Я взглянула на неё вновь, слегка наклонив голову. На свою старую добрую Дашу, любящую стихи и ненавидящую математику. Хрупкую, женственную, наивную и очень-очень добрую Дашу, которую я знала с детства. Она была мне, пожалуй, куда ближе собственной семьи, и даже она сама это знала. Мой собственный, настоящий лучик света в тёмном царстве этого провинциального городка. Она читала мне Бродского, пока я шла рядом и думала о том, что во всей моей недолгой жизни если мне по-настоящему и везло, то только в тот день, когда я с ней познакомилась.
– Я сижу у окна, – продолжала Даша, с каждым словом всё больше оттягивая паузы и понижая голос. – За окном – осина. Я любил немногих.
Она замолчала на мгновение, и сердце моё сжалось.
– Однако – сильно.
Даша опустила взгляд на каменистую дорогу, как всегда, почему-то, боясь смотреть на мою реакцию.
– Красиво, – сказала я, наконец. Сказала очень тихо, под стать её негромкому тону.
– Это не полностью, – Даша дёрнула плечами и откинула свои растрёпанные каштановые волосы за спину. – Только первое четверостишие. Остальное не успела.
– Успеешь, – заверила её я. – Полно времени ещё. Люблю, как ты читаешь.
Даша вдруг усмехнулась, и на лице её вновь заиграла уставшая улыбка. С любопытством я поинтересовалась, чего это она вдруг, и тогда подруга ответила:
– Забавно. Я хорошо запоминаю текст, читаю стихи. Умею решать уравнения через формулу дискриминанта, знаю все климатические пояса и как вести себя при пожаре. Но я совсем не могу постоять за себя. Я восхищаюсь Бродским, которому за словом в карман лезть не приходилось, а сама не умею говорить даже простого слова «нет». Думаю о чувствах кого угодно, но только не себя самой. Дома я, может, и смелая, да такая, что за мой длинный язык меня ссылают учиться в город поближе, чтобы я была «под присмотром». Но стоит мне выйти за порог и столкнуться на улице с людьми – всё. Оцепенение и паника.
– Ты чего-то боишься? – на всякий случай спросила я, заранее зная ответ.
Сначала Даша ничего не ответила, словно проглотив несколько реплик и так и не раскрыв мне чего-то, что вертелось у неё в мыслях. Затем, медленно покачала головой, словно в такт какой-то навязчивой мелодии, заевшей где-то на подсознании.
– Боюсь людей, – ответила она, наконец. – И в особенности – тех, кто не понимает слово «нет». Чёрт его знает, что им может взбрести в голову. И хуже того то, что я и сама не могу сказать ничего, кроме «да». Я боюсь обидеть, но обидеть меня никто не боится. Не знаю, что мне делать, как с этим жить.
Я боялась что-то отвечать, заранее понимая, что любой мой ответ может звучать чересчур банально или попросту неуместно. Я проводила Дашу до самой калитки, обняла её и в очередной раз пообещала, что всё будет хорошо, сама уже в том неуверенная. Оставшиеся до дома две минуты я шла в полной тишине, не воспользовавшись даже наушниками, думала над словами подруги. И ведь действительно: я привыкла защищать её, во всём помогать и поддерживать, прикрывать собой. Я без сомнений могу заявить о том, что готова на всё ради хорошистки Даши Алексеевой из 11 «А», но не делаю ли я тем самым собственной подруге медвежью услугу? Я не знаю, и никогда не узнаю, что же всё-таки правильнее: поддерживать и защищать, или всё-таки оставить человека в покое и дать ему свои прожить эмоции, чтобы он пару раз обжёгся и научился самостоятельно зализывать эти раны? Боюсь, что смотреть на это мне попросту не позволила бы совесть, да и, в конце концов, эта дружба не имела бы никакого смысла.
24 мая, воскресенье
Погода перестала баловать наш маленький городок солнечными лучами, и в этот день небо стало пасмурным и серым, точно кто-то сильно провинился и ему должно быть стыдно и безрадостно. Моя дружная меланхоличная семья собралась внизу, в гостиной, за просмотром боевика на новом телевизоре, который отец привез сегодня аж с соседнего района. Как всегда это происходило в выходные, готовить что-либо маме было неохота, и она просто разрешила моему младшему братику объесться мороженым и лечь спать попозже. За просмотр семейного кино меня, конечно, тоже позвали. Но на душе лежал какой-то тянущий груз унылой усталости, и я отказалась, поднявшись на второй этаж и проследовав в свою комнату сразу после тренировки и душа. Состояние – тоскливое, безрадостное. Такое же, как у всех членов моей семьи: неразговорчивого папы, вечно уставшей ото всего мамы и, под стать им, рассеянного братца.
Меня клонило в сон, но стоило припасть к подушке, как голос разума и энергия в теле требовали заняться чем-нибудь полезным. Я вставала с заправленной постели, проходила пару метров по комнате и вновь валилась с ног от непонятной усталости. Ложилась на кровать – и всё повторялось по новой.
После косметического ремонта, превратившего старый чердак в жилое помещение, комната эта утратила былую прелесть. Папа переклеил обои, положил новый чистый паркет и даже установил мне над компьютерным столом кондиционер. Все старые вещи, книги, игрушки и прочий хлам мама раздала соседям, что-то пришлось выбросить. Куда же делся главный предмет трепета моего сердца и души – дедушкино охотничье ружьё – я так и не узнала, да и узнавать почему-то, смысла не видела. От былой загадочной атмосферы этой запретной для меня территории не осталось ни следа, особенно – с тех пор, как я здесь поселилась. Правду говорят – запретный плод теряет свою сладость, едва только оказывается в руках.
Я лежала на своей маленькой двуспальной кровати, смотря в низкий потолок, обклеенный плакатами, наклейками и звездочками, светящимися в темноте. Тускло светила жёлтая настольная лампа, шторы были задёрнуты, а с первого этажа доносились звуки включенного фильма.
Мои родители нечасто баловали меня своим вниманием. Вечно занятой на работе отец приходил лишь под вечер, загруженная домашними хлопотами мама и вовсе просила её не трогать. И мне, наверное, не в чем было их винить, потому что я особо ни в чём не нуждалась.
«Руки, ноги целы, – говорили учителя. – Все живы, сыты, здоровы. Чего вам ещё нужно?»
Даже рождение брата никак не скрасило наших однообразных семейных будней. Напротив – времени друг с другом мы стали проводить ещё меньше, а пропасть молчания и недопониманий становилась всё больше. Когда я училась в средних классах, домой, наконец, провели интернет, и я открыла для себя безграничную веб-паутину с огромным количеством информации и людей, жаждущих дискуссий. В компьютере я могла сидеть до посинения, часами листая ленты, читая новости и переписываясь с кем-то в комментариях.
Время шло, информации в интернете появлялось всё больше, и она становилась всё противоречивее. Нескончаемые новости и несправедливостях и сломанных судьбах, чьих-то смертях и стычках, пропаганда и нетерпимость, вечные скандалы и кибербуллинг6. Новостные форумы, обсуждения и ролики об очередных инфо-поводах воспитали меня вместо родителей. Я выросла с острым осознанием того, как всё вокруг меня неправильно и несправедливо. Хотелось что-то делать, менять мир к лучшему, влипнуть в какое-нибудь невероятное, может даже идиотское приключение. Но стоило мне оторваться от экрана компьютера и оглядеться по сторонам, как я тут же вспоминала о том, где и среди кого я живу: в тихом спокойном городке, в котором никогда ничего не происходит. И людям здесь, по большому счёту, всегда и на всё плевать.
Мысль об этом удручала и демотивировала. Руки опускались, и мне уже ничего не хотелось делать: ни читать, ни развиваться, ни даже выходить из собственной комнаты. От смирения меня спас человек, чьего имени и внешности я никогда не знала, но общалась с ним почти каждый день, на протяжении вот уже нескольких месяцев.
Звякнуло уведомление. Лениво подняв голову, я взглянула на экран телефона и поняла, что мне вновь поступило сообщение с вопросом о том, как у меня дела и где я пропадаю. С размаху я плюхнулась в сиденье компьютерного кресла и, схватившись руками за край стола, притянула сама себя к монитору и клавиатуре с мышкой. Открыла чат, вновь встретилась взглядом с текстом:
«– Хай. Как дела? Э, чё за игнор? Не пишешь ничего, ты там померла что ли?»
Я усмехнулась и застучала пальцами по шумной клавиатуре, иронично печатая:
«– Если бы. Учёба доконала, тренировки, экзамены. Когда это уже закончится?..»
Несколько секунд я ждала ответа, и, наконец, получила его:
«– Крепись, лол 7 . У меня тоже сессия, препод все мозги проел своими отработками»
«– Меньше надо было прогуливать, тогда, может, и отрабатывать не пришлось бы» – усмехнувшись сама себе под нос, ответила я.
«– Не умничай, – ответили мне. – У меня были более важные дела»
«– Какие? Играть в «Доту» 8 ?»
В интернете у него был ник «Бартоломью_Робертс», в честь известного британского пирата, но на аватарке, почему-то, – фото Курта Кобейна. Мы познакомились полгода назад на форуме, поцапались в комментариях, споря о равноправии и чьих-то правах. В моменте, перешли в личные сообщения и стали переписываться, сохраняя анонимность. Я знала, что он – студент-программист, подрабатывающий на своих навыках и знаниях тёмных уголков интернета, а ему было известно лишь то, что я заканчиваю одиннадцатый класс и занимаюсь спортом.
Что-то глубоко внутри подсказывало мне, что общение это не предвещало ничего хорошего. Причём ещё с того самого дня, когда он безо всякого труда скинул мне в личку9 моё же школьное видео с забега трёхлетней давности, которое я держала у себя на странице под закрытым доступом. Я догадывалась о том, что Бартоломью_Робертс зарабатывает себе на чипсы и банку энергетика не самыми легальными способами, но переписка с ним настолько увлекла меня в обсуждение всего на свете, что я махнула на эту возможную опасность рукой.
С анонимом из интернета мы обсуждали книги, фильмы, скидывали друг другу новости и приколы, бесконечно спорили и подкалывали друг друга. Каким-то образом, мы стали таким стабильно существующим пазлом в жизни друг друга, что Бартоломью_Робертс даже назвал меня своим другом. Я чувствовала его присутствие и участие в своей жизни, и вместе с этим гордилась тем, что мы не знали о личной жизни друг друга почти ничего конкретного. Он словно был для меня той самой книжкой, которую на всякий случай берёшь с собой в долгую поездку: не то, чтобы прям обязательно, но пусть будет, на случай если разрядится телефон.
«– Пошла ты, игры – это круто!» – ответил Бартоломью_Робертс и кинул стикер с человечком, закатывающим глаза.
Я усмехнулась, считая его до абсурдности смешным болваном.
«– Мне бы столько свободного времени, сколько у тебя, чел, – написала я скучающе. – Я бы, может, тоже в игрушки играла»
«– Зависть – смертный грех, бейба» – надменно ответил аноним. – «Тем более в столь юном возрасте»
«– Вообще-то мне уже есть восемнадцать, учёный»
«– Точно, тебе же неделю назад исполнилось. И какого быть старым разваливающимся поленом?»
«– Понятия не имею, я ведь не ты»
«– Ха-ха-а. Смешно.»
Я и сама усмехнулась, довольная тем, как ловко мне удалось его подколоть.
«– И почему я только с тобой общаюсь? – будто сам себе задал вопрос Бартоломью_Робертс. — Ты же просто невыносима»
«Всегда пожалуйста, – самодовольно ответила я. – А если что-то не устраивает, можешь в реале найти себе брата по разуму, я не настаиваю»
«– Кстати об этом, как там твоя подруга? Цветёт и пахнет?»
«– Да, – вспомнила вдруг я. – У неё как раз тоже скоро день рождения. Ума не приложу, что ей подарить»
«– Подари ей какую-нибудь очередную книжку о проблеме влияния патриархата на современное общество, не ошибёшься, – каждое второе сообщение анонима так и пылало едким кислотным сарказмом. – А то что, только я этот бред каждый день слушать должен?»
«– Тебе бы стоило подарить чувство юмора, придурок, – снисходительно подняв брови, напечатала я. – Но пока ограничусь лишь томиком сочинений Бродского»
«– Бродский?!» – удивился аноним. – Ха-ха, так она из «этих»?»
«– Каких ещё «этих»?..» – нахмурившись, переспросила я.
«– Ну, «не таких как все». Прочтут два стишка, и типа шарят. Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…»
«– Шаришь тут только ты у себя в штанах рукой, пока мамка не видит, – с негодованием застрочила я. – А Даша…»
Поймав вдруг саму себя на чрезмерных откровениях, я стёрла последнюю строчку и переписала её заново:
«– А она на самом деле в этом разбирается. И если ты ничего, кроме «не выходи из комнаты…» больше запомнить не способен, то мне удивительно, как ты на программиста вообще выучился!»
«– Воу-воу, расслабься, систер, я же просто пошутил. Ну да, туплю чутка, могу себе позволить. Так просвети меня, неграмотного, мать милосердия» – в конец сообщения он поставил подмигивающий смайлик.
Я ничего не ответила. Какое-то время просто недоверчиво пялилась в монитор, сложив руки в «замочек» и слегка подёргивая щекой. Бартоломью_Робертс будто почувствовал мою обиду, и торопливо застрочил:
«– Ладно-ладно, я тупой, а ты умная. Скинь что-нибудь почитать, и будем в расчете»
Я вспомнила стихотворение, которое Даша читала мне вчера по дороге домой. Голос её эхом пронёсся в моей голове обрывками фраз, и я поспешно забила в интернете: «Я всегда знал, что жизнь – игра».
«– Красиво, – написал аноним через пару минут молчания. – Но очень грустно. Не люблю грустные финалы, от них остаётся гадкое послевкусие»
«– Зато реалистично, – заметила я. – Есть над чем задуматься»
«– Я в интернет не думать захожу, а расслабиться, – Бартоломью_Робертс отвечал мне только текстом, но почему-то я осознанно видела у себя в голове его ленивую улыбку, выглядывающую из-под тёмного капюшона. Слышала, как он чавкает, растягивая каждый гласный слог, и без конца зевает. – Мне реализма в жизни вполне хватает»
Он немного помолчал, словно ожидая моего ответа, но вскоре сам перевёл тему:
«– Что будешь сегодня делать?»
«– Не знаю, еще не…» – начала печатать я, но внезапно пришедшее от Даши сообщение вдруг отвлекло меня от переписки с анонимом.
«– Чёртов Ягелев меня достал!» – звякнуло уведомление на телефоне.
Я отстранилась от экрана компьютера и взяла его в руки, пристально рассматривая сообщение.
«– Я всё понимаю, но это не лезет уже ни в какие рамки, – Даша писала быстро, несколькими короткими сообщениями, словно очень злилась и пыталась как можно скорее выплеснуть эмоции. – Сама посмотри!»
Следующим сообщением Даша переслала мне собственную переписку с Артёмом, судя по дате – совсем свежую.
«—Так куда собираешься поступать?» – спрашивал он, не забыв при этом поставить в конце предложения «улыбающуюся» скобочку.
«– В Ростов, скорее всего» – нехотя отвечала Даша. Я поняла это по количеству времени, прошедшему прежде, чем она вообще что-что написала своему собеседнику.
«– Да, Ростов – хороший город, – согласился тот. – Тоже туда поступать буду. Ну что, квартиру будем вместе снимать?»
Сразу после этого сообщения последовало несколько омерзительно смеющихся смайликов, и мне стало не по себе.
«– Ой, я перепутала, – почти мгновенно ответила ему Даша. – Я не в Ростов буду поступать, а в Краснодар. Подальше от дома и всё такое»
«– Ну, в Краснодаре тоже неплохой институт, – похоже, без капли какой-либо совести или чувства внутреннего такта продолжал Артём. – Значит, туда поеду. Буду делать тебе утренний кофе перед учёбой»
От последнего предложения мне сделалось так мерзко, что я не сдержала скривленного отвращения на лице. Сама не знаю, от чего меня воротило больше: от жути преследования или от этого слащавого слога, вдобавок пропитанного такой нелепой Ягелевской самоуверенностью.
«– Что он несет, господи, – быстро напечатала я. – Какой ещё кофе? Он там со своей золотой медалью совсем мозгами тронулся?»
«– Не знаю, чем он там тронулся, – продолжала строчить подруга. – Но лично я, похоже, начинаю сходить с ума. Либо у меня паранойя, либо он меня взломал»
В голове моей возник временный диссонанс. Только что я переписывалась со своим интернет-другом. Программистом, который, как было мне известно, вполне разбирался во взломах чужих аккаунтов, и даже однажды продемонстрировал мне свои навыки. И тут – мне пишет моя лучшая подруга, подозревающая, что её, кажется, пасут.
«– Кто «он»? – на всякий случай уточнила я. – Кто тебя взломал?»
«– Этот придурок, Ягелев, кто ещё?» – двумя сообщениями ответила Даша.
Я тряхнула головой и почему-то выдохнула. Однако секундное непонятно откуда взявшееся облегчение тут же обернулось вновь нарастающим напряжением. У меня появились новые вопросы.
«– Подожди, с чего ты это взяла?» – обеспокоенно спросила я снова.
Быстро и обрывисто, словно в панике, Даша застрочила мне сообщения, одно за другим:
«– Я переписывалась с папой о новом кафе, которое недавно на площади открыли. Сказала, что хочу сходить туда. Через минуту Артём написал мне, позвал сходить туда вместе»
На какое-то время я даже успокоилась.
«—Перестань себя накручивать, – принялась печать ответное сообщение я. – Это просто совпадение. О новом кафе весь город говорит, а этот безнадёжный романтик просто пытается пригласить тебя на свидание, как и сто раз до этого»
Не прошло и минуты, как Даша написала:
«– Да? А как тогда он о моей любимой музыкальной группе узнал?»
«– Чего?» – снова не поняла я.
«– Я искала билеты на их концерт в июне, и он снова написал мне, спросил, не хочу ли я сходить на выступление вместе с ним»
«– «Нервы»10? – покачивая головой, спросила я. – Да вся школа знает, что ты сохнешь по их песням с девятого класса. Это уж точно не эксклюзив»
«– А сериал?! – к большому сожалению, я не видела лица Даши, но по огромному потоку коротких сообщений, сыпавшихся на мой телефон градом, поняла, что та начинает злиться. – Я начала смотреть сериал, тот самый, который запретили недавно. Угадай, что тут же решил поинтересоваться, на какой я, мать его, серии сейчас?! Он не спрашивал, смотрела ли я, он сказал это как факт!»
Даша была где-то на грани между яростью и отчаянием, но почему-то я точно была уверена в том, что она надумывает себе лишнего. Да, может Артём и навязчивый подлиза, но не до такой же степени, чтобы взламывать её компьютер? К тому же, он совсем не разбирается в технике, и телефон у него старый – весь побитый и расцарапанный. Умел бы он делать нечто подобное – уж точно в деньгах не нуждался бы.
«– Дашунь, пожалуйста, успокойся, – попыталась поддержать подругу я. – Это всё – просто глупые совпадения. Ягелев не мог взломать твою страницу, это просто исключено. Почему бы тебе его просто не заблокировать?»
«– Он – наш одноклассник, – напомнила Шарапова. – К тому же, у меня нет доказательств, и если я действительно ошибаюсь – то получится, что я «бросила» человека в «чёрный список» просто так. В любом, меня всё это жутко тревожит»
«– Постарайся не думать о нём, – советы мои были не полезнее фразы «не паникуйте при пожаре», но я старалась, как могла. – Посмотри фильм, отвлекись. Завтра – последний день учёбы. Скоро сдадим экзамены, и ты его больше никогда не увидишь»
Какое-то время она ничего мне не отвечала, однако иконка аватара ясно давала понять, что Даша здесь, в чате, и никуда не вышла. Она словно сидела по ту сторону экрана, нервно пялясь в переписку и покусывая губы, хрустя костяшками пальцев. Я тоже сверлила взглядом наш чат, не решаясь выйти и бросить её здесь одну. Хотела написать что-нибудь, дабы сгладить это неловкое затишье, но так и не нашлась что именно.
«– Скажи, Ась,» – написала она вдруг, и вновь замолчала на некоторое время.
Я слегка напряглась. Неуверенно напечатала в ответ:
«—Да?»
«– Нам ведь нечего друг от друга скрывать?» – уже через мгновение читала я голосом Даши.
«– Конечно нет, – торопливо застрочила я, своим уверенным слогом пытаясь успокоить подругу. Как хорошо, что в этот миг она не видела, как сильно я покраснела, как запылал у меня лоб и затряслись в нервном тике пальцы. – С чего бы мне… ну… нам скрывать что-то друг от друга?»
«– Мне ведь не нужно ни о чём беспокоиться?» – задала она вопрос, и от него мне стало только хуже.
«– Разумеется. Это просто стресс от учёбы, – бегло напечатала я. – Всё будет хорошо»
«– Наверное, ты права, – ответила Даша после некоторого молчания. – Это просто паранойя. Я совсем свихнусь скоро от этих экзаменов, нужно отдохнуть»
Мне было неприятно врать, и всё же я была не до конца честна с ней, и мысль об этом была не слишком приятной для того, чтобы держать её в голове. Ещё полгода назад, едва только познакомившись со странным анонимом в интернете, я – как настоящая подруга – первым делом рассказала о нём Даше. Сперва она никак не отреагировала на информацию о моём новом знакомом. И лишь после того, как до чёртиков удивлённая я поведала подруге о том, как Бартоломью_Робертс сам скинул мне видео из моего личного архива, доступа к которому совершенно точно иметь не мог, Даша напряглась.
В течение целого дня она читала мне лекции о моей беспечности и безответственности, упрекала в том, что я учу её никому не доверять, а сама общаюсь с каким-то подозрительным челом из интернета, у которого, к тому же, ник известнейшего разбойника Нового времени, а на аватарке – рок-звезда восьмидесятых, вынесшая себе мозги при помощи ружья. Алексеева взяла с меня обещание, что я оборву это странное знакомство, удалю переписку у нас обоих и больше никогда не буду связываться с «той самой» стороной интернета. И я, конечно, нехотя согласилась. При этом, мысленно я зажимала на пальцах «крестики», уверенная , что пока я не сообщаю анониму никаких личных данных – бояться мне нечего.
Мы с Дашей переписывались ещё некоторое время, обсуждали её предстоящий день рождения. Когда диалог, наконец, сошёл на «нет», я вновь подняла взгляд к монитору компьютера и в ужасе обнаружила семь пропущенных сообщений от Бартоломью_Робертса. Оказывается, я не закрыла с ним диалога, и все его новые и новые сообщения автоматически помечались как прочитанные, пока я была увлечена перепиской с Дашей.
«—Что будешь сегодня делать?»
«—Э-эй»
«—Ау, ты тут?»
«—Куда пропала?»
«—Понятно всё, поматросила и бросила»
«—Не очень-то и хотелось»
Крайним сообщением он отправил мне обиженный смайлик.
Я накинулась на клавиатуру и принялась с бешеной скоростью печатать ответ:
«– Чёрт, прости, пожалуйста, мне написали и я отвлеклась»
Аноним ответил почти сразу:
«– Проехали, я и сам занят был. Так какие планы?»
Я замолчала на некоторое время, слегка отстранившись от экрана компьютера, и хорошенько задумалась. Слова Даши не шли у меня из головы, и хоть рациональная часть моих мозгов и понимала, что всё, что расписала мне подруга – не более, чем тревожный надуманный бред, всё-таки где-то глубоко внутри я беспокоилась: не случилось ли чего на самом деле?
Я сидела за компьютерным столом, откинувшись на спинку стула и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Пальцами отбивала по деревянной поверхности какой-то непонятный ритм, который, не задумываясь, сочиняла на ходу.
«Нет, не может такого быть, – размышляла я. – Ягелев – хакер? Бред»
Аноним вновь дал о себе знать новым сообщением:
«– Ау? Куда опять пропала?»
«Я только проверю, – подумала я. – Просто убежусь в том, что всё это – неправда, и буду спать спокойно. А заодно, и Даша»
Я вновь пододвинулась к клавиатуре и принялась быстро печатать:
«– Слушай, ты ведь программист, верно?»
Бартоломью_Робертс прочёл сообщение, но ответил не сразу.
«– Ну, вроде того» – написал он через какое-то время.
«– Хакерством занимаешься, я точно помню, ты говорил» – не унималась я.
«– Эй, малышка, не спеши, – ответил аноним торопливо. – У маленьких школьниц заказы я не беру. Не то, чтобы я тебе не доверял, но правила есть правила, так что извини»
«– Да погоди ты со своими правилами, – резко перебила я его сообщение своим. – Мне нужен совет»
«– Тебе? Совет?!» – я не видела его лица и даже понятия не имела, как он выглядит, но отчётливо чувствовала, как на этом моменте он рассмеялся.
«– Да, это очень важно»
«– Обычно за совет я тоже беру денежку, подруга, – начал он, и я закатила было глаза, но после второго сообщения тут же смягчилась: – Но ты меня никогда ни о чём не просила. Так и быть, будем считать, что это эксклюзивная для тебя акция: первый вопрос – бесплатно. Валяй»
Я размяла затёкшие пальцы и принялась объяснять Бортоломью_Робертсу ситуацию, стараясь не называть имён и говорить общими фразами:
«– У моей подруги есть проблемка. Она подозревает, что её действия на разных сайтах отслеживаются и сообщаются третьим лицам. Такое возможно?»
«– Её сталкерят11 что ли?» – переспросил аноним.
Я засомневалась немного, а затем ответила:
«– Может быть. Так как? Это возможно?»
Аноним вновь замолчал ненадолго, по-видимому, обдумывая полученную информацию, и через пару минут ответил ясно и развёрнуто:
«– Вполне возможно. Если у неё на компьютере заражение вирусом, программа собирает информацию обо всех действиях, выполненных на том или ином сайте, к примеру – пароли, а затем отправляет заказчику, то есть сталкеру. Найти вирус вряд ли у вас получится, но можно переустановить операционную систему и поменять везде пароли, тогда может сработать»
Так много непонятных заумных слов я не слышала даже на уроке физики, о чём решила незамедлительно сообщить своему интернет-собеседнику:
«– Чел, я ни слова не поняла. Можно по-русски и короче?»
«– Комп пусть переустановит, – ответил аноним, не забыв добавить в конце смеющиеся смайлики. – И с интернета поменьше всякой ерунды скачивает, чтобы сталкеры не мерещились»