Нет, это не закончится никогда! Когда я мечтала передохну́ть, я, черт возьми, правильно ставила ударение! И не заказывала вариант передо'хнуть, а именно к этому все идет. Примчавшиеся из того же отделения полицаи уже не скрывали раздражения от того, что со мной все не слава Богу. То похищение, то труп, чего ж дальше-то от меня ждать? Массового отравления? Извержения вулкана? Запуска «серой слизи»? Атаки нового вируса? И, вообще, зачем я его убила?
И мне пришлось долго напоминать, что когда он покидал тот приснопамятный подвал, из которого меня впоследствии высвободили, то был вполне себе жив и здоров. А после я постоянно была на глазах как минимум двух…, нет, в поездке домой – уже одного человека. Зато при исполнении. И никоим образом не могла оказаться в доме, да еще без ключей, чтоб от большого ума прикончить этого хмыря в собственной квартире. Идите в баню, у меня алиби!
Обыск, санитары, повторный допрос, нет, я не доживу до вечера. А один из этой сыскной команды еще и пошутить решил, потыкав пальцем в Бегемота:
– Вот наш главный свидетель, кот. Он-то все видел, только ведь не расскажет, как все было…
– Главная трудность с кошками, – пробормотала я, – в том, что у них всегда совершенно одинаковое выражение глаз, видят ли они бабочку или убийцу с топором.
– Это Вы так считаете?
– Нет, это Пола Паундстоун[51] так считает.
И когда они наконец ушли, засыпав все, что можно каким-то гнусным порошком, мне пришлось еще ждать возвращения не шибко трезвого слесаря, чтоб хоть как-то получилось закрыть входную дверь на замок. А теперь проглотить что-нибудь, отключить телефон и спа-ать… а с работы потом отпрошусь… завтра… имею право…
И если отоспаться мне удалось, то остальное было не радужным. Сначала меня донимала полиция вопросами о причинах смерти Ильи. Ну, вот что я могу знать об обстоятельствах его смерти, если меня там не было? Еще и стращать разными карами пытались, негодяи. Дырявая грелка, разбитый градусник! Достали в результате так, что я в сердцах пообещала вспомнить, что являюсь гражданкой Великобритании и на любой допрос буду приходить только в том случае, если вызовут официальной повесткой, это раз, и с самым подкованным и противным адвокатом, это два! Только после этого они «вспомнили», что у меня и впрямь имеется алиби, и, наконец, отвязались.
Они-то отвязались, зато пришла другая неприятность. Этот… ротвейлер… вот не зря у меня было ощущение, что он на меня зубы точит. Так и оказалось. Я-то, наивная, надеялась, что наше общение закончено, а там… это уж как звезды встанут. Звезды уверенно образовали слово «жопа». Он объявился около моего подъезда спустя неделю после всей этой свистопляски и максимально вежливо пригласил меня на разговор с отцом.
Докопался, значит. Что ж, ожидаемо. Эх, ну как же некстати…
Quomodo[52]?
Из всех созданий Божьих только одно нельзя силой принудить к повиновению – кошку.
Если бы можно было скрестить человека с кошкой, это улучшило бы людскую породу, но повредило бы кошачьей.
Марк Твен
– Так вот ты какая, Яна Берг, урожденная Янина Лунёва…
Рассматривает. Прикидывает. Вот такая я, и вряд ли сумею измениться. Впрочем, вопрос был явно риторический и ответа от меня не ждут. Значит, что? Сидим, курим бамбук. Я, между прочим, готова к конструктивной беседе. К неконструктивной тоже, особенно если мне одолжат АК-47. С таким аргументом от любых моих словесных конструкций будет весьма сложно отмахнуться.
А био-папа выглядит не очень. Постарел, полысел, отъелся. Ишь, какие брыли свисают, как у кабана. И одежка… кто ж тебе такое убожество насоветовал? Костюмчик готовый и отличается явным «зазором воротника». Когда воротник пиджака отстоит от воротника рубашки и топорщится назад и кверху на добрых пару-тройку сантиметров – все, одежда – отстой, ни о каких изысках речь не идет. И полосатый галстук с ярлыком Countess Mara – вульгарен и допустим максимум в среднем классе. Гнать твоего стилиста надо, гнать погаными тряпками. У-у, как меня натаскали, на автомате идет оценка чужого внешнего вида…
– Почему ты тогда… семь лет назад… ко мне не обратилась?
– Потому что Вас не интересовала судьба моей матери, даже когда родилась я. С чего она должна была заинтересовать Вас спустя столько лет?
– Я не об этом! Почему ты не обратилась ко мне, когда поняла из-за кого погибла Настя?
Вот он махровый эгоизм, во всей красе. Плевать на бывшую любовницу, плевать на ненужного отпрыска, куда важнее жизнь любимой дочурки.
– Наверное потому, что не сразу догадалась, где «копать». И потому, что была занята сначала организацией маминой поездки на операцию, потом похоронами, потом своим отъездом. Не до мониторинга соцсетей как-то было. Да и когда докопалась… Вот Вы бы мне тогда поверили? Вы бы меня вообще слушать стали?
– Скорее, нет…
– Тогда какие ко мне претензии?
– Если бы я знал, я бы сам с ним разобрался!
– Если бы да кабы, то во рте росли грибы. Все косяки предъявляйте своей службе безопасности, или что у Вас там. Как это куча профессионалов не сумела обнаружить то, что лежало на поверхности? Я Вам больше скажу: они когда-то и самого Илюшу прошляпили, хотя уж тут-то могли бы и расстараться.
– Они…
– Вячеслав Аркадьевич, мне совершенно не интересен уровень их профессионализма или его отсутствие. Факт остается фактом: они пролопушили Настиного ухажера, и не сумели восстановить всю картину случившегося. То, что до этого меньше месяца назад докопалась я, скорее, удачное стечение обстоятельств. Сейчас он мертв и предъявлять претензии больше некому. Чего Вы от меня хотите?
– Я хочу понять, почему он умер так вовремя.
– Как по мне, так помер он с ба-альшим опозданием… но, Вам виднее. Я бы тоже этого хотела, но предпочитаю держать свою любознательность в узде. И… откровенно говоря, мне казалось, что этот вопрос следует задавать Вам. Если я этого не делаю, то только потому, что Вы не станете со мной откровенничать, а если станете, то я отсюда уже не выйду. А пожить, знаете ли, еще хочется…
– Да ты…
– Вячеслав Аркадьевич, на тот случай, если Вы забыли, постарайтесь припомнить, откуда меня вытащили Ваши (или чьи они там?) мальчики сильно после его гибели. И, уж извините, сообразить, что они следили либо за мной, либо за ним, либо за его приспешниками, я еще кое-как способна. Иначе бы они не знали куда его дуболомы меня спрятали. Так что не можете Вы не знать, что у меня на момент его смерти алиби и все вопросы не ко мне.
– Да ну?! А у трупа, найденного в твоей квартире замечены такие интересные признаки, как прижизненная рвота, усиленное отделение слюны, мощное потоотделение, высокое кровяное давление, признаки затруднения дыхания и явное онемение конечностей. И при этом патологоанатомы до сих пор бьются, не могут определить причину смерти!
– Видать, квалификация у них подкачала.
– А мне вот кажется, что ты что-то об этом знаешь…
– Скорее, подозреваю… но доказательств у меня нет.
– И кого ты подозреваешь?
– Если это не Вы…, остается только Лоскутов.
– Почему?
– У него с Пахомовым-отцом давние терки по тендерам, поэтому налицо мотив. Бог уж его знает, как это было проделано технически, но если вспомнить старый вопрос «Cui prodest?» в смысле кому выгодно, то именно ему. И остаться при этом в стороне. Я больше чем уверена, что инфу о моем местопребывании Вам аккуратно подбросили, дабы свои ручки не марать. Чтоб все раскопать, старательно отслеживать, да и все так грамотно организовать, нужно довольно много денег, ну и у кого они есть? И вот готова спорить на последние копейки, у него на время Илюшкиной смерти железное алиби, причем поди еще публичное, так?
– Так, он от лица своего концерна поздравлял женщин с 8 марта в прямом эфире. Соображаешь…
– А, собственно, зачем это Вам теперь? Обидчик дочери – мертв, его отец – в полном дерьме, убийцу ищут всеми силами полиции, уточнить подробности у Лоскутова – шансов ноль. Зачем понадобилась наша встреча?
– Я не верю, что все так просто произошло. Я докопаюсь.
Я только плечами пожала, подавив желание закатить глаза. Хочется человеку пузыриться на тему: «ах, у меня отняли священное отцовское право на мстю», да пли-из. Правда язык чешется поинтересоваться, где ж ты раньше был, папаша безутешный? И чего теперь пыхтишь на Лоскутова? Можно подумать, право изничтожать Ильку принадлежит исключительно тебе одному, а ежели кто вмешался, то вендетту им объявим, гадам! Чтоб, значит, неповадно всяким было, вот.
– Удачи.
И счастье ему личного большого! Можно даже неподъемного. Чтоб надорвался перетаскивать. Сидит, пыхтит, что дальше-то? Ты это… выдыхай, бобер, выдыхай!
– Мне вот интересно… кто из вас с Настасьей кого нашел?
– Аська – меня. Ей понадобилось заблаговременно договориться с сестрой – потенциальным практически идеальным донором биоматериала.
– Кстати, если ты надеешься что-то получить от меня по причине якобы нашего родства…
– Не дождетесь! Мне от Вас ничего не нужно. Я Вас не знаю, и знать не хочу!
– Даже так?
– Да, вот так.
– Может, ты принципиальный аскет? Или не любишь богатых новых русских?
– Я убежденная интернационалистка! Я никого не люблю!
– Допустим. И почему тебе, такой никого не привечающей на выручку пришли настолько серьезные люди?
– Это не моя тайна.
– Это не важно, рассказать все равно придется. Иначе…
– Иначе меня уберут вместе с Вами. А чтоб Вы не сомневались… мне нужно сделать один звонок.
– И что будет?
– Возможно, рассказывать не придется.
– Ну-ну. Звони.
Я набрала номер Артура Леонидовича, молясь, чтоб по результатам разговора не прилетело уже мне за длинный язык, и, описав ситуацию, передала Вячеславу Аркадьевичу трубу. Через минуту монолога био-папа ответил «Понял» и уставился на меня с нехорошим таким прищуром.
– Интересные у тебя знакомства…
Ну уж, какие есть. Один из лучших московских адвокатов по уголовным делам не мог тебе четко не разъяснить куда именно никак не следует лапы тянуть. Может, теперь мы уже, наконец, закончим этот малоприятный разговор и мирно разойдемся? Ой, кажется все-таки опять нет.
– Но я не собираюсь так просто отсиживаться, кто бы там не пытался мне указывать!
Вот он, принцип бумеранга во всей красе. Как самому затыкать варежку неудобным особям, так это в порядке вещей. А как тебя поставили в угол как маленького, так мы обиделись и развопились.
Какой, понимаешь, пердюмонокль, только он собрался со всей дури повоспитывать окружающих, как вмешались тут незнамо кто и не удалось поставить на вид внезапно выползшей из грязи наглой приблудной дочурке! Ну так что теперь, морду состоим и истерику устроим? Кстати, неубедительно гневаешься, па-па-ша! Как говаривала моя покойная бабуля: «И шо ж ты так убиваешься, ты ж так не убьешься!» Давай, разбежался – и заряди башкой в стенку со всей дури, вот тогда, глядишь, в серое вещество чего-то и прокрадется.
Воистину, дураков на свете, может, и немного, зато расставлены они по жизни ну так грамотно, что встречаются практически на каждом шагу…
– Я все равно это так не оставлю!
Не оставляй. Вот лично мне по барабану и по литаврам. И даже по гамбангу[53], если, конечно, ты знаком с таким названием. Еле ушла молча, не обматерив последними словами эту жирную тушу, до такой степени не хотелось находиться с ним в одном жизненном пространстве…
Ну и денек… Так, не раскисать! Каким бы этот день ни был, это твой день, и только тебе решать, как ты его проживешь. Поэтому быстро упихали свои «пер-живания» поглубже и пошли дальше… украшать мир, во! А кто будет мешать, тем будем его пакостить. И вообще, мне еще на работу надо пришкандыбать, добыть один препарат, а то у меня закончился.
А на работе пришлось рассказать обстоятельства собственного умыкания, сгладив некоторые подробности.
– Что вот прямо так связали и приковали? А дальше?
– А потом этот хрен в галошах…
– Конь в пальто, – автоматически поправила Маська.
Это еще поче… а… ну, да, на нем не галоши, а просто ботинки были… и пальто наличествовало…
– И все равно, этот хрен в пальто… начал лапы распускать.
– Ах, ты ж!.. А дальше?
– В этот момент настоящая женщина должна была взять тяжелый предмет и показать этим похитителям «мать Кузьмы»! И лучше всего для этого подойдет ключ ударный рожковый на 50. Материал – сталь, вес – полтора кило, длина – 27,5 сантиметров.
– Да не так! Настоящая женщина должна спилить дерево, разрушить дом и вырастить дочь!
– Настоящая женщина должна быть красивой, любимой и финансово независимой. А больше она никому ничего не должна!
– Потом разберетесь кто кому и чего должен, дайте ей закончить, дальше-то что?
– А дальше – набежали маски-шоу и всех спасли.
Пока остальные перекрикивая друг друга, подбирали термины для определения предмета спора, я для вящего успокоения организма гладила нашу приблудную кошку Глюкозу, которую никто в клинику, что интересно, не приносил, сама прибилась. И не надо так кривиться по поводу кликухи, она тоже блондинка. И тоже наглая. До того спокойно лежавшая на моих коленях Глюка вдруг встрепенулась, облизнула переднюю лапку и начала «полировать» ухо. Маська тут же вспомнила старую примету:
– Если кошка умывается – жди гостей.
– Угу, – согласился Женька. – А если кошка еще при этом чистит зубы зубной щеткой с пастой Блендамед – гости, как пить дать, будут в белых халатах.
Мои ж вы прелести…
– Вот извращенец ты все-таки, – одобрительно заметила Ленка.
– Я бы попросил! Я, в крайнем случае – изверг! А те, которые извращенцы, на сегодняшний день – просто альтернативно сексуальные особи.
– И не говори… скоро в извращенцев запишут тех, кто протестует по поводу проведения гей-парадов, ущемляя их права. Хотя основания для протеста есть, обидно, периодически до соплей, какой генофонд пропадает!
– Ты для начала правильно формулируй! Не пошлое «ущемление геев», а осознанная пидорасовая дискриминация! А насчет материала… не так уж он и пропадает. Вон Элтон Джон с 2014 года официально женат на этом… этой… не знаю, как оно правильно называется!
– Дэвид Ферниш оно называется.
– Да хоть бы и Боря Моисеев или какое другое голубое. Важно другое. Заметь, этот брак – абсолютно законный по законам страны проживания. И они даже пару сынишек от суррогатных матерей умудрились настрогать. Геи, не геи, а размножаться хотят не меньше, чем гетеросексуалы.
– И вообще, – мрачно заключила я, – для того, чтоб быть геем, всегда нужен еще один гей, а вот пидорасом можно быть и в одиночку…
Димка аж слег на пол, но сквозь хохот сумел простонать:
– Все-таки умеешь ты, Янка, правильно формулировать…
– Народ, а теперь, когда я вас повеселила, как бы мне все-таки разжиться болеутоляющим?
Кто б сомневался, что они сразу решили, что лекарство нужно мне и посыпались советы. Прям зла на них не хватает, где бы прикупить?
– Анечку[54]!
– Димочку[55]!
– Да сразу Анну Дмитриевну[56]!
– Мне бы просто лидокаина… для котешки…
Вот для кота, что характерно, мгновенно нашелся флакон с аэрозолем. Поганцы от ветеринарии… Ладно, переживать будем потом, а пока надо к Маргоше прогуляться, причем, желательно проявиться в их коттедже именно тогда, когда ее мужик будет в открытом доступе. Вопросы у меня к нему накопились…
Драгоценный Сергей Викентьевич у себя дома нашелся и участие в беседе принял. Правда, пока я живописала случившиеся страсти-мордасти, у меня сложилось интересное ощущение, что он тоже очень хочет о чем-то меня спросить, но почему-то не отваживается… Пришлось самой аккуратно, мягко и ненавязчиво переводить разговор на тему о социальной компетентности[57]. И о восприятии чужих поступков партнерами по общению. Потому что надо понять, как именно я должна расценивать стремление своих знакомых подослать для моего спасения группу профессиональных Чипов и Дейлов? И, главное, откуда бы ему знать, что я в этом спасении именно в тот момент нуждалась? Жуть как интересно. Поэтому пора ему ответить на некоторые вопросы…
– А теперь, когда все в курсе истории о похищении, не будет ли любезен уважаемый джинн рассказать, откуда взялся ОМОН при моем вызволении? И прежде чем захочется соврать, должна сразу обозначить, они успели протрепаться, что их заказчик из Газпрома. Ну так как, уважаемый Сергей Викентьевич?
А отвечать-то ему, я смотрю, явно не хочется. А придется, иначе подключится Маргошка, которая может усмотреть в факте слежке за мной его подчиненными некий марьяжный интерес и тогда мужу мало не покажется. Раскололся он быстро. Объяснил, что начальник его охраны Геннадий, сопровождавший нас в издательство, засек за нами слежку и взволновался. Его мальчики немедленно «сели на хвост» следящим, потому как неизвестно кто из нас, я или Маргоша, их интересует и неизвестно что именно они могут предпринять. А уж когда они меня похитили, он тем более решил не пускать это дело на самотек и прислал вызволителей. Жаль, что их умения не понадобились.
– Ну… тогда понятно. И… спасибо.
– Но теперь есть вопрос и у меня. Ну, ладно, ОМОН – моя идея. А откуда нарисовались остальные спасатели?
– Полиция принеслась по вызову моего давно пропавшего био-папани. А вот насчет «Альфы» я пока не в курсе, но догадываюсь, кто мог это сделать. Я его тоже спрошу. И от ответа он тоже не отвертится…
– А что там по поводу обнаруженного трупа?
– Ой, Маргош, ты себе не представляешь, что там было! Меня в отделении отпоили успокоительным, привезли домой, я уже думала, что все хорошо и все позади, а там, прямо посреди комнаты – объявленный в розыск труп! В смысле, когда его объявляли, он еще трупом не был, нет не так, трупом он уже был, но никто об этом не знал… Черт, не знаю я, как правильно объяснить, но, короче, тот, по чьей указке меня похитили, умудрился по дороге помереть, причем именно в моей квартире в процессе уничтожения данных с моего ноута.
– И отчего он умер?
– Я знаю?! В полиции потом сказали, что он погиб от остановки дыхания… хотя совершенно непонятно, с чего бы у него дыханию останавливаться… не от стыда же за все содеянное.
– И… что теперь?
– А то, что меня сначала полицаи доставали так, что мало не показалось, а потом еще всякие приблудные рожи на дополнительные беседы повадились дергать! Да еще такие приблудные, которых при моем освобождении вообще рядом не стояло! И не просто сами, а с какими-то дополнительными хмырями! Которые начали не просто въедаться в мозг, а еще и меня осматривать! Причем, ладно бы просто с одобрением поглядывал, но ведь пялился, поганец, как на купленное!
– Может, понравилась…
– И вот какого черта этот приблудный деятель мою пятую точку глазенками проедает, если любому ёжику понятно, что клиент давно является жителем сказочной страны импотенции?
– Так это тебе понятно и ёжикам, а у него внутрях организма память о прошлом осталась.
– Рефлекторная, ага.
– Короче, успокойся, и не бери дурного в голову… – посоветовал Сергей.
– И тяжелого в руки… – добавила Маргоша.
– А грязного – в рот, – припечатала я.
Результативно поговорили… Часть информации у меня есть, но самое интересное впереди… шкуркой чую… Девятнадцатого марта на новую почту пришло сообщение от Вика, насчет встретиться завтра в полдень на нашем старом месте. Нужно поговорить. Нужно, кто же спорит…
А наше старое место – это ландшафтный музей-заповедник Царицыно. Сколько раз мы там гуляли когда-то… Что у нас там сейчас согласно Интернету, происходит? Ух, ты, «выставка-перформанс 21 октября 2020 – 25 апреля 2021. Новая часть проекта «Роман готического вкуса», посвященная птицам-вестникам, птицам-аллегориям и птицам-символам».
Это чё, всяким там Сиринам и Алконостам? Гамаюн опять же какой-то в голову лезет… Феникс… или это не оттуда? Ладно, главное, чтоб меня там не попытались припахать к выполнению профессиональных обязанностей, а полюбоваться на этих перманентно гадящих созданий издали… и только издали! Вполне можно.
Ни к каким птичкам мы, понятно, не пошли. Обошлись скамеечкой. Да ладно, дождя нет, чуть больше ноля, солнышко периодически проглядывает, чего бы и не посидеть с сигареткой в парке в собственное удовольствие?
– И как жизнь, Ящер[58]?
– Обижаешь, Лу́ни. Давно Панголин.
Лу́ни, не забыл, значит. Да уж, если вспомнить за какие именно безбашенные выходки мадемуазель Лунёва этой кличкой обзавелась… гм, не будем о прошлом.
Панголин, говоришь… скорее, Pangolin… и что по этому поводу нам хочет сказать Интернет? «Панголи'ны, или я'щеры (лат. Pholidota), отряд плацентарных млекопитающих. Единственное на планете млекопитающее, полностью укрытое чешуей. Название панголины происходит от малайск. pengguling – «сворачивающийся в шар». Ведут ночной образ жизни, днём прячутся в глубоких (до 7,5 м) норах или дуплах и кронах деревьев. При опасности панголины сворачиваются в клубок. Развернуть его под силу только крупному хищнику – например, тигру или леопарду. Однако если зверь почувствует это, то он испускает из анальных желёз жидкость с отвратительным запахом, отпугивающую врагов. У панголинов плохое зрение и слух, но прекрасное обоняние». И что изменилось? Опять нечто ящеровидное, у которого все как раньше: и ночной образ жизни, и склонность прятаться в нору, и талант к вонизму.
– Не вижу мощных отличий…
– Зато я вижу: они сидят, а я гуляю.
Хм, согласились.
– Как Марфа Ивановна?
– Нормально, в санаторий практически переехала. Кстати, спасибо, что Пашку напрягла за ней без меня присмотреть.
– Скорее за то, что Марата напрягла Пашку проконтролировать.
– И за это тоже…
– Когда ты вышел?
– Через два года по УДО.
– Быстро…
– Специалисты моего уровня долго за решеткой не задерживаются. Специалисты высокого уровня за решетку вообще не попадают, если уж на то пошло.
– То-то утречком Рамблер сообщил о том, что штатники наконец приговорили к заключению 33-летнего россиянина Сергея Медведева. Его признали виновным в киберпреступлениях и отправили в тюрьму на 10 лет. А вместе с Медведевым осудили еще и 31-летнего Марко Леопарда из Северной Македонии на 5 лет[59]. А вроде какие классные специалисты были…
– Да слышал я про этих красавцев. Зарвались они и позволили себя взять за жабры, дурачье…
– А ты не позволил?
– В первый и последний раз. И не тебе напоминать, почему так получилось!
Черт, ну кто меня за язык тянул?! Хотя моей прямой вины в его посадке нет. Разве что косвенная, это да.
– И не мне тебе говорить, что я тебя не отговаривала!
– Это да… Как у тебя жизнь?
– Обыкновенно… Вернулась, лечу скотинок, сочиняю фантастику, ничего интересного…
– А я уж думал, ты там так и останешься.
– Зря думал. Меня не устроило пребывание в Великобритании.
– Ну да, ну да… а мне казалось, что тебя не устроил муж.
Вот на сей счет я уж точно не собираюсь откровенничать. Зато этим собрался заняться Вик.
– Семен Голдберг, российский эмигрант, ныне Саймон Берг, подданный Соединенного королевства. Место проживания – Лондон, Найтсбридж, место работы – больница Королевского колледжа. Образование – гинеколог. Доход около сорока пяти тысяч фунтов в год. Не судим и не привлекался. Разведен.
Подготовился, значит, к разговору, порылся в Паутине. И что? Всю эту информацию легко можно почерпнуть из соцсетей. А если он ждет моей реакции, то у меня, как говорится, нет комментариев. И не будет.
– А еще, судя по некоторым источникам, парень имеет весьма нестандартные сексуальные пристрастия. Молчишь… Что, с богатым импортным извращенцем оказалось слаще, чем с обычным парнем?!
Стыдить он меня собрался, ах, ты ж, поганец! А ничего так, что я давно совершеннолетняя и уж как-нибудь имею право сама распоряжаться своей жизнью, свободой и даже половыми органами?
– А вот теперь – заткнись! И вспомни, почему мне пришлось согласиться! И все, я отказываюсь обсуждать мое темное прошлое!
– Даже так… ладно, поговорим о настоящем. С тебя причитается за добытую информацию. И за то, что я отслеживал твои перемещения по камерам и вовремя слил инфу о похищении кураевской службе безопасности.
Вот теперь с моим освобождением все окончательно встало на свои места, и последняя часть паззла заняла свое место. Итак, мне на помощь кинулось три группы. ОМОН вызвал маргошин муж, когда слежка за пахомовскими амбалами дала плоды в виде моего похищения, полицию подняли на ноги спецы Кураева, получив сообщение от Вика, следившего за моим отключившимся мобильным и окрестными камерами, а «Альфу» подогнали ребята от Клуба, точно знавшие мои перемещения, потому что фитнес-браслет с GPS-трекером слежения давно заменен на подкожный чип.
– И сколько ты хочешь?
– Я хочу все вернуть. Я хочу тебя.
Опя-ять! Ты хочешь, чтоб я сначала слушала до посреди ночи твои вопли при прохождении очередной компьютерной игрушки, а потом терпела пяти-десятиминутные судороги, которые меня не слишком устраивали семь лет назад. А потом ты будешь засыпать, обнимая меня как самого любимого плюшевого мишку. Как приз. И при этом сопеть, и храпеть, а то еще и дергаться во сне, от чего я буду нервно вздрагивать и просыпаться по пять раз за ночь, не понимая, почему мне не дают спокойно досмотреть очередной сон. Хорошо, хоть с Саем у нас были разные спальни и у меня была возможность остаться одной и постараться собрать свои в очередной раз подранные эмоции в кучку, не отвлекаясь на окружающих. От тебя я такого разъединения явно не дождусь.
– Я к этому не готова. И готовиться не хочу.
– Ну почему с тобой всегда так сложно!
А ты как хотел? Чтоб я завопила «Ваня, я Ваша навеки!» Оно и в мультике-то не смотрелось, а по жизни так и вовсе… не выглядит.
– Возможно потому, что я повзрослела. А еще потому, что я не испытываю ни малейшего желания расплачиваться собственной шкуркой с кем бы то ни было. Даже с тобой.
– Ты же была нормальная! Ты же не такая стерва!
Ой, дура-ак! Конечно, я не такая! Я гораздо хуже. И существенно сообразительней, с такими-то учителями. Ты б хоть задумался, с чего мне соглашаться на твои предложения. Семь лет прошло, Вик. Семь. И все, что в них вместилось, сделало меня другой. А ты сейчас мне сейчас пытаешься подсунуть изрядно подтухший вариант прошлого, предполагая, что эти годы я провела как та самая муха в янтаре, застыв на моменте нашего расставания. Извиняй, дарлинг, меня это не устраивает. Равно как и не лучшим образом попахивающие останки прежней жизни.
У меня давно новая жизнь и в ней новые приоритеты. Новая внешность, новые знакомые, новые интересы. Я в знак перемены сущности даже алую татушку себе набила в виде поцелуя на задней части. Если что, смогу предъявлять ее в качестве последнего аргумента в беседе, мол, «поцелуйте меня в зад»! А тут ты нарисовался с мумифицированными чувствами, или что у тебя там. Так вот, желаете заниматься эксгумацией – кто я такая, чтоб мешать? Только без меня.
Ой, что-то он там себе надумал, сейчас, не иначе, грозить начнет.
– Слушай… а ты не боишься, что Пахомов-старший назначит крайнего и до тебя из мести дотянется?
– Ты меня не стращай, лучше филатовского «Стрельца» вспомни! «Я – фольклорный элемент, у меня есть документ. Я вообче могу отседа улететь в любой момент!»
– Точно, у тебя же двойное гражданство!
– Не так все просто. Оно не двойное, а второе. Как в России, так и в Великобритании разрешено иметь более одного гражданства. Однако соответствующего международного договора по поводу двойного гражданства между нашими государствами не заключено. Поэтому собственно двойное гражданство (бипатризм) в данном случае не представляется возможным, но получить британское гражданство в дополнение к российскому закон не запрещает. Вот это и называется второе гражданство.
– А какая разница?
– Как всегда, в бабле! Гражданств – два, а налогоплательщик – один. Ну так кому и сколько можно с него слупить? В случае с налогами роль играет не второе гражданство, а резидентство. Если человек находится за пределами РФ более 183 дней в течение двенадцати месяцев подряд, он становится налоговым нерезидентом и платит НДФЛ по ставке 30 % вместо 13 %. Получили доход в России, но не живете там больше 183 календарных дней в году – платите с дохода 30 %.
– А, ну тогда понятно… и что ты теперь делать собираешься? Смотаться в Англию?
– Для начала в Пензу хочу съездить. В гости к семейной паре Александру и Марии Дмитриевым.
– А они кто такие? И ждут ли они тебя?
– Они – те, кто приютили и выходили больного пумёнка. А с 2017 года ведут канал на Ютюбе о своем пуме Месси[60]. А насчет ждут… так я ж не просто так собираюсь свалиться к ним на голову, чтоб тупо глаза таращить. Как думаешь, заведя пуму и гепарда, они откажутся за ненадобностью от визита столичного ветеринара, готового осмотреть, а тои подлечить их котиков забесплатно?
– Вряд ли…
– Вот и я так думаю. Озвучивай цену, Вик, и помни, что некромантия – не самое лучшее занятие…
Денег я ему перевела и с облегчением ушла. Не так я хотела с ним расстаться, не так. Ну кто же знал, что у него возникнет идея о воскрешении… неизвестно чего. И ведь понятно, что сама по себе я ему ни к чему, но попытка воссоздать ту самую старую атмосферу, те самые прежние ощущения – это и есть то, ради чего делалось это глупое предложение. А неприятнее всего то, что он был уверен в моем согласии покорно раздвинуть ноги и побыть детонатором воспоминаний. Мерзость какая. После таких разговоров больше всего хочется отмыться. До скрипа.
И не надо напоминать, что мне уже приходилось это делать, причем далеко не за бесценок. Мой же собственный брак напоминал ту самую узаконенную проституцию. Только не хочется мне больше валяться в грязи, хватит, и без того нахлебалась по максимуму.
С другой стороны, любая оценка чего бы-то ни было – вещь индивидуальная. И наше отношение к ней – тоже. А взять классиков, вспомнить Голсуорси и его семью Форсайтов, так от прочитанного просто оторопь берет. Никогда не могла понять этого пиетета при описании Ирэн. Ну не было у красотки денег, зато были отцовские долги – и проблема быстро решилась через замужество. Ее что-то никто не упрекал в таком выходе из положения. Более того, ее нежелание исполнять свои супружеские обязанности преподносилось чуть ли не как абсолютно правильное отношение к нелюбимому мужчине. А единственный раз настоявший на своих правах муж рассматривался как насильник и мерзавец. Лихо. А как насчет данных ею у алтаря клятв насчет «в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности» и что там еще обещают? Причем клятвы вроде как приносятся не просто партнеру, а именно будущему супругу перед воплощением и представителем некого божества, если я ничего не путаю. И вот интересно мне, а с какого перепугу она сначала клялась, а потом на эту клятву наплевала? И от мужа довольно быстро удрала, не постеснявшись воспользоваться некой суммой, выделенной ей им же на проживание. Зато, когда ей занадобился Джолион, мужнин же, кажется, двоюродный брат, или какая у них там степень родства? она легко прыгнула к нему в постель. И скандал с разводом с Сомсом бодро спихнула на будущего мужа, ибо не ей же воздушной и красивой заниматься столь приземленной утомительной суетой.