Угаснут солнца, потухнет и луна

– Гастон.

– Да?

– Мы не спим?

– Не знаю, Седрик.

– И я не знаю.

Вновь повисла напрягающая тишина. Мы с другом даже не смотрели по сторонам, уставившись каждый в свою выбранную точку.

– Нет, судя по тому, что мне больно, когда я себя щипаю – не спим.

– Да, ты прав. И что это значит?

– Я ещё не совсем понял, но есть предположение, что мы богаты!

– Т-с-с-с! Тише! Не говори это вслух – спугнёшь.

– Тьфу, тьфу, тьфу! Не хотелось бы.

– Да. Представь, сколько помощи мы сможем оказать?

– Даже не могу представить.

– Я тоже. Но много. Очень много…. Как ты думаешь, я смог бы стать агентом?

– Уверен, что не просто смог бы, а станешь.

– Правда?

– Конечно. Я буду твоим первым клиентом. Более надёжного, и честного человека мне вовеки не сыскать. Тем более мне как-то неловко, что я украл твою мечту.

– Неловко? Не глупи. Ты оказался талантливее, чем я. Всё справедливо. Зато во мне, может быть, есть предпринимательская жилка. Я буду выбивать для тебя лучшие условия, нам же нужны будут деньги на наши задумки из детства. Кстати, спасибо за то, что так думаешь обо мне.

– Спасибо, что ты рядом, Гастон! Только благодаря тебе мы оказались здесь.

– Да не за что! Тебе спасибо, что поддался на уговоры.

– Что будем делать?

– Не знаю…. Я есть хочу….

– Тоже не смог нормально есть в ресторане?

– Ага. Наверное, мы ещё не прониклись нужным духом.

– Точно. Давай перекусим. Потом нам нужно будет ознакомиться со сценарием, и ещё раз просмотреть контракт, чтобы не оказалось подводных камней.

Неожиданно раздался стук в дверь. Мы с Гастоном притаились. Со стороны это было, наверное, странно, но нам было страшно. Причины страха были не совсем ясны. Может быть, мы боялись, что Адамс нас подставил, и мы понесём наказание за вторжение в частную собственность.

– Мистер, Санчес. Вы у себя? Я от мистера Адамса! – стук повторился, и из-за двери раздался голос.

– Нужно открыть. – Я подошёл к двери, и повернул замок.

– О! Мистер Санчес. Хорошо, что вы дома. – За дверью стоял вышколенный коридорный, в соответствующей одежде. В его руках было несколько пакетов.

– Вы говорите от мистера Адамса?

– Да. Его шофёр привёз эти посылки, и попросил передать вам.

– Большое спасибо! – я взял пакеты, и пошарив в карманах, нашёл смятую купюру.

– Нет-нет, что вы?! Ничего не нужно. Мистер Адамс уже обо всём позаботился. – Коридорный улыбнулся, и развернувшись, удалился по своим делам.

– Что там, Седрик?

– Я не знаю, но пахнет аппетитно.

–Наверное, для Чарльза не осталось незамеченным наше отношение к закускам в ресторане. Неловко вышло.

Мы с Гастоном с интересом получивших новогодние подарки малышей, принялись изучать содержимое пакетов. Пара смачных гамбургеров, картофель фри, сэндвичи с индейкой, фрукты, и напитки. Количество еды было таким, что можно было накормить не двух, а минимум четверых человек.

– Щедро. Я ж лопну, если съем это! А ты что скажешь, Гастон? Гастон, Ты слышишь? – мой друг не отвечал. Я обернулся. Он сидел, и держал в руках две коробочки. Сначала я даже не понял, что это было. Подойдя ближе, я аналогично другу застыл.

– Это то, о чём я думаю?

– Да.

– Не может быть! Я никогда раньше не держал в руках мобильный телефон.

– Я тоже. Мне казалось это непозволительной роскошью.

– Видимо Чарльз считает, что они нам нужны. – Как будто в подтверждение слов, одна из коробок вдруг завибрировала, и из неё раздался звук вызова. Гастон от неожиданности выронил коробку из рук.

– Что делать?

– Как что? Открывай коробку, нам звонят.

В руке Гастона появился блестящий мобильный телефон, в алюминиевом корпусе. Я такой видел на рекламном плакате в городе. Это была самая последняя, и дорогая модель. Адамс не скупился на подарки.

– Алло.

– О, Гастон. Я уж думал, ещё не доехала посылка. Запишите номер, с которого я звоню. Он вам может пригодиться, да и всегда будете знать, что это я.

– Я не умею, Чарльз.

– Ничего, разберётесь. Вы ребята смышлёные. Ну, всё, мне пора, позвоню вам позже. Если вдруг что-то понадобиться, теперь вам очень просто меня найти.

С телефоном мы справились быстро, как и говорил Чарльз. Нет, не так. С телефон я справился быстро. Гастон был действительно умён. Он был хорошим стратегом, у него была хорошая хватка, и талант в бизнесе…. Но общение с техникой было явно слабой стороной. Я истратил большую часть нервных клеток, чтобы научить его хотя бы просто звонить.

Впрочем, это всё было мелочью, по сравнению с тем, что мы с Гастоном вырвались из состояния перманентной кабалы. На следующее утро после чудесного кастинга, мы подписали контракт с Адамсом, и его компанией. Если честно, мы даже не ознакомились толком со сценарием, лишь мельком пробежали по страницам. Не обнаружив там чего-то непристойного, и недопустимого, мы решили не тянуть время. Я был всё ещё одним из тысяч перспективных ребят, и упустить шанс было бы непростительно.

Возможность не была потеряна, и спустя месяц, я уже активно готовился к съёмкам своего дебютного фильма. Разумеется, меня долго готовили, обучали, натаскивали. Наконец, я был готов. Съёмки начались.

Именно в то время я начал познавать настоящий мир киноиндустрии. Всё оказалось не так гладко, и приятно. Было бы всё сказочно наяву, не имело бы смысла останавливаться, и уделять этой теме столько внимания. Но ярких событий было предостаточно. И они не могли не отразиться на моём человеческом сознание.

Свой относительно долгий поход в сфере лицедейства, я начал с роли студента медицинского института. И если я бы почитал сценарий изначально как положено – вдумчиво, то вероятно не так сильно бы удивился, узнавая подробности о своём персонаже. Я и подозревать не мог, что кто-то может быть таким жестоким, и изощрённым садистом. Мой герой был обычным, как таких называют, «ботаником». Тихим, скромным, и незаметным, но при этом очень умным. Этим пользовались его сверстники , которые не только пользовались им как шпаргалкой, но постоянно унижая его, оскорбляя, и даже избивая. Он молчал, никогда не жаловался, а лишь наслаждался мыслями о милой девушке, которая всегда его жалела, и поддерживала. Она ему очень нравилась, но он стеснялся, и боялся, что она не захочет встречаться с таким как он. Вся скромность, и пугливость проходила у моего героя, стоило солнцу спуститься за горизонт. На охоту выходил зверь. Никому не было под силу укрыться, или остановить его. Он был умён, расчётлив, и до крайности безжалостен. Тихий «ботаник» умерщвлял своих жертв чрезвычайно жестокими способами. Но самое страшное было то, что он из их останков мастерил сувениры для своей возлюбленной.

Мой персонаж был ужасен, но он был лишь вымышленным героем. Чего нельзя сказать о людях, с кем мне пришлось работать. Эти личности заслуживают отдельной остановки, и приведения нескольких примеров.

– Камилла! Что опять случилось? – режиссёр, в очередной раз остановил съёмку, но теперь уже не смог сидеть на месте, и вскочил на ноги, бросив кепку на землю.

– Что случилось?! Ты ещё спрашиваешь Пол? По-моему, всё предельно ясно!

– Что мне должно быть ясно? То тебе свет в глаза бьёт, то тебе жарко, то ты проголодалась…. На этот раз-то что случилось? – голос режиссёра вот-вот должен был перейти на умоляющий, но держался.

– Пол, ты меня разочаровываешь! На меня будут смотреть миллионы глаз, и я не могу появляться в кадре с такими страшными ногтями! Где Флора?!

– Тьфу-ты! Какие ногти, Камилла? На тебя маньяк напал, кто будет смотреть на качество маникюра?! Не морочь мне голову, и продолжай.

– Нет! Пока я не выпью кофе, и мне не поправят ногти, я пальцем не пошевелю!

– Камилла…. Мы работаем всего два часа сегодня, а ты четыре раза останавливала съёмку. То у тебя ресница отклеилась, то тебе в дамскую комнату нужно! Ты решила испытать моё терпение? Так вот, знай, у тебя ничего не выйдет! И не с такими работал.

– Мне плевать с кем, и где ты работал. Я хочу поправить ногти. Если мои подруги увидят вот «ЭТО» на большом экране – засмеют. Тащите сюда Флору.

– Да откуда же я тебе её вытащу? Ты же знаешь, что у неё мать умерла, домой она уехала!

– Подумаешь, большое дело! Отправьте шофёра за ней. Скажите, что мать точно уже никуда не сбежит, а мне она тут очень нужна. Она прислуга или как?! Она должна выполнять все прихоти хозяев!

– Простите, мисс Спенсер…. Мне кажется, что не стоит произносить такие слова. Они могут кого-то задеть. – Говорила мне мама не встревать, куда не следует, так нет, я же упрямый.

– Что?! Кто это там протявкал? Ты?! Ты вообще кто такой? Посредственный актёришка, попавший сюда каким-то чудным образом. Ты даже мизинца моего таланта не стоишь. Стой молча, пока взрослые разговаривают….

Пересказывать все «приятности» которые в порыве неоправданного гнева вылила на меня «звезда» несколько болезненно для моего мужского эго. Было униженно моё достоинство, не только как мужчины, но актёра, и вообще человека. Некоторых слов не знал даже заядлый пьяница сантехник, а они сыпались из пухлых губ, прелестной барышни. Я стоял, как будто в рот воды набрал, и не мог вставить ни единой фразы в свою защиту. Вся съёмочная команда откровенно потешалась надо мной, даже не пытаясь скрыть взгляды презрения к моей наивности. Они-то явно привыкли к подобным «закидонам» состоявшихся актрис, и им было смешно смотреть на новичка.

– Нет, ты послушай меня, Гастон! Я так не могу. Я не могу работать в такой атмосфере. Каждый, с кем я сталкивался за время работы, пропитан злобой, ненавистью, крайней степенью цинизма…. И это только на первый взгляд. Они норовят при любом удобном случае поиздеваться над тем, кто не может дать отпор. Это ужасно. Лучше мы будем пытаться добиться всего сами.

– Седрик, не горячись ты так! Я тебя не осуждаю. Понимаю твои чувства. Я, как твой агент тоже часто бываю в местах съёмок, и в компаниях жутких людей. Если бы я не сдерживался, то набросился бы на кого-нибудь, а потом сам себя задушил. Но я терплю. Ради нашей с тобой общей цели. И ты должен терпеть.

– Я не могу. Меня мучают постоянные головные боли. Они все справляются с этим при помощи алкоголя, антидепрессантов, и прочей химии, но я не желаю терять здравый рассудок. Нельзя. И как мне быть?

– Седрик! Дорогой мой друг! Потерпи. Возьми пару выходных. Поедем куда-нибудь развеемся? Только не бросай всё! Тебе остался последний шаг, трудный, но короткий. Сделаешь его, и по условиям контракта, получишь всю сумму. С такими деньгами мы сможем осуществить мечту: привезти родителей, купить жильё, и основать свой благотворительный фонд. Мы сделаем то, к чему идём много лет, Седрик. Не бросай всё.

– Гастон…. Как я счастлив, что ты рядом со мной, Гастон.

Мой друг был последним рубежом перед моим побегом из мира кино. Он всегда отговаривал меня от необдуманных действий, и поспешных решений. Был не просто моим агентом, но и человеком, способным снять стресс, выслушать, и помочь найти в себе силы. Только благодаря ему я пересилил себя, и закончил работу над своим первым фильмом.

И вот, только когда мой счёт пополнился, я стал свободным в решениях, и действиях, я понял, какой огромный подарок от судьбы получил. Долгими, нудными уговорами, нам удалось перевезти свои семьи на новое место. Мы приобрели большой дом в тихом пригороде, и все вместе поселились там. Но самое важно, что мы в действительности организовали благотворительный фонд. Назвали его «Сохраним всех». Мы купили помещение, в котором обустроили офис. Оформили все документы, распланировали предварительную программу действий на ближайшее время, но потом с сожалением поняли, что вырученных от фильма средств вряд ли хватит на долгое существование. Мне посыпались весьма заманчивые предложения, на которые я первое время отвечал тактичным отказом, и надеялся, что удастся привлечь спонсоров в наш проект. Да, мой фильм не провалился в прокате, и даже вышел в лидеры по сборам. Вот только я с этого ничего имел. Мне полагался лишь разовый гонорар, и никаких процентов. Когда стало ясно, что, не смотря на обилие более чем обеспеченных людей в новом кругу знакомых, нам не удастся собрать хоть какую-то приличную сумму, я задумался. Раздумья были не долгими, тем более мне как всегда на помощь пришёл «второй мозг», Гастон. Совместно мы рассмотрели все поступившие предложения. Не забыли, конечно, узнать мнение Чарльза, ставшего нам своего рода наставником. Выбор был сделан. И был он правильный. Совсем другая команда, другие коллеги по съёмочной площадке, и другой жанр. Возможно все эти факторы, возможно, осознание необходимости работать, но мне не было уже настолько тошнотворно играть на камеру. Не сказать, что люди были добрыми, и работать с ними было легко, но не было желания всё бросить и сбежать.

Моя карьера шла в гору. Гонорары росли, и к ним добавлялись бонусы. Благотворительный фонд развивался. Помимо этого мы развернули сеть общественного питания эконом класса, которая за счёт низких цен, и сносного качества, делал приличные обороты, с которых мы получали весомые прибавки к жалованью. Естественно у меня, как и у Гастона, не выходило уделять много времени непосредственно благотворительным акциям. Мы лишь выступали спонсорами. Руководством же основных направлений занимались два человека, которым мы могли доверять – мой отец, и мистер Эрман Альберман, которого посоветовал нам всё тот же Чарльз Адамс. Всё функционировало в целом хорошо, и для этой истории, может быть, и не нашлось бы повода…. Но человеческим слабостям подвержен каждый. Не стал исключением и я. Именно благодаря, или по вине того, что я начал меняться не в лучшую сторону, история получила неожиданный, и опасный поворот.

С момента моего случайного кастинга прошло почти семь лет. Я был знаменит, богат, и…. глуп. Я не только женился, мягко говоря, на не самой порядочной девушке, но и сам стал во многом похож на неё. К счастью, Гастон, и в этой ситуации остался прежним здравомыслящим юношей, с огромным сердцем.

– Седрик! Ты опять напился? – догадаться было не сложно. Я ввалился в квартиру, в которой мы жили в то время, когда проходили съёмки.

– И? Тебе-то какое дело, Гастон? Надумал мне нотации читать? Так вот, знай, ты мне не начальник! И вообще, не называй меня Седрик. Желаю, чтобы меня звали Себастьян!

– Посмотри на себя! В кого ты превращаешься?

– Ты на себя посмотри! Ты вообще лишь прислуга, а ну пошёл вон отсюда, и не мешай мне с мужем наслаждаться жизнью.

– Закрой рот, Камилла. С тобой вообще никто не разговаривает. Иди в свою комнату, и сиди там, пока я не передумал, и не прекратил поиски хоть какого-то работодателя для тебя! – Да, всё верно. Я каким-то чудным образом женился на той самой Камилле, с которой снимался в своей первой киноленте. Случилось это всего несколько месяцев назад, именно в тот момент, когда «звёздная болезнь» особенно сильно ударила мне в голову. Камилла к тому времени из-за своего скверного характера потеряла все контракты, и никто не желал с ней работать. Тогда-то она и вспомнила про молодого, и перспективного…. Меня.

– Да как ты смеешь, так говорить с моей принцессой! Ну-ка извинись, или пожалеешь! Камилла, дорогая, иди спать, я скоро приду! – я с трудом стоял в холле, и уперев руки в бока, осуждающе смотрел на своего друга.

– Дорогой друг, что же с тобой твориться? Ты же не был таким. Я знаю тебя совсем другого.

– Нет того слабака больше! Теперь есть я! Тот, кто берёт от жизни всё. Я устал пахать сутками, и быть примерным мальчиком. Я хочу пожить для себя.

– Седрик, мы же не этого хотели! Никто не мешает нам радоваться жизни, но не забывай, зачем всё это было.

– Я Себастьян!

– Хорошо, Себастьян. Слушай меня внимательно, и запоминай. Когда ты проспишься, и выпустишь вновь на волю Седрика, мы с тобой хорошенько побеседуем. И поверь, разговор этот будет очень долгий.

– Вот уж нет, спасибо на добром слове. Пожалуй, ради такого, я и трезветь не буду. Хватит с меня твоего морализаторства! Я возвращаюсь в бар. Скажи Камилле, чтобы не теряла меня. – Я уже собрался покинуть квартиру, но Гастон схватил меня за шиворот, и что есть силы, швырнул в гостиную. Моё состояние было такого, что упав однажды, я уже не смог подняться. Кроватью в эту ночь для меня послужил мягкий коврик, у кофейного столика.

– Выспался?

– Ты издеваешься? Ты что специально сидел около меня всю ночь, чтобы начать пилить меня с самого утра?

– Нет, зачем? Это же глупо. Я ушёл спокойно спать. Выспался, позавтракал, поплавал в бассейне. Успел провести видеоконференцию. В общем, сделал много всего полезного, пока ты валялся как комнатная собачка под столом.

– Медаль тебе за это! Уйди с дороги…. – Я с трудом поднялся на ноги, и не желая выслушивать очередную порцию нравоучений, направился к холодильнику, за чем-нибудь холодным. Желательно алкогольным. Но пройти мимо Гастона я не смог. Он, не прикладывая особенных усилий, левой рукой толкнул меня на диван.

– Сядь!

– Не смей меня трогать!

– А ты помешай мне. – С этими словами Гастон влепил мне смачную пощёчину.

– Да как…. Да ты…. Ты работаешь на меня! – я подскочил, окончательно протрезвев от жгучей боли. Бросился в сторону Гастона…. Но опять был отброшен в сторону. Теперь уже правой рукой он оттолкнул меня так, что перевалился через спинку дивана, и рухнул на пол.

– Да, работаю, пока ещё. Но если ты не возьмёшься за ум, придёт конец не только нашему сотрудничеству, Седрик.

– Плевать! Ты изменился. Ты не тот друг, которым был раньше. Ты меня не понимаешь. У меня-то всё под контролем, а ты, дорвавшись до власти, тиранишь меня без повода!

– У тебя хватает совести такое говорить? Я изменился? Да, ты прав. Я изменился, только вот совсем в иную сторону, нежели ты. Я стал серьёзней, умней, и сильней. А ты…. Ты стал слабовольным, ленивым, зазнавшимся алкоголиком. Да к тому же ещё и подкаблучником. Исполняешь все прихоти этой потаскухи. Разве о такой жизни ты мечтал?

– Не лезь в мою жизнь. Я плачу тебе, плачу в фонд, всем плачу из своего кармана. Разве этого мало? Скажи мне, Гастон, этого не достаточно, для того чтобы от меня отстали, и позволили жить так, как я хочу?

– Не всё можно измерить в деньгах, Седрик. Мало, много. Это не важно. Деньги не решающий фактор….

– Слушать не желаю твоё брюзжание. Я хочу сменить агента. Подготовь документы. Я всё подпишу.

– Подпишешь, не волнуйся, обязательно подпишешь. Только сначала я выбью из тебя эту дурь! Посмотри во что ты превращаешься, Седрик! – Гастон вновь одарил меня звонким шлепком по лицу, и всучил мне в руки зеркало с каминной полки.

– Ты…. Ты не знаешь, с кем связался. Я тебя засужу. Я лишу тебя всего, чего ты добился за мой счёт. Не желаю тебя больше видеть. Проваливай!

– Хорошо. Я уйду, Седрик. Но прежде чем я покину эту квартиру, выслушай меня ещё один раз. Я расскажу тебе твою дальнейшую судьбу. Поверь, я не отниму много времени, ведь если ты не одумаешься, то история будет очень коротка. В постоянных загулах со своей «принцессой» ты потратишь всё, что заработал с огромным трудом очень быстро. Я не удивлюсь, если Камилла окажется даже умнее чем ты, и разведётся с тобой раньше банкротства. Она останется с деньгами, и будет жить припеваючи. А ты? Ты придёшь пару раз на съёмки в таком виде, и всё. Работа в хороших проектах для тебя будет заказана. Затем любые проекты будут для тебя закрыты. Ты будешь пить, затем принимать наркотики. И скоро, скорее, чем ты думаешь, ты будешь побираться на помойках вместе с теми, для кого мы вообще старались пробиться на вершину. Ты станешь лишь ещё одно звездой, упавшей с небосвода по собственной глупости. Тогда ты приползёшь ко мне с мольбой о помощи. Только помогу ли я? Это очень большой вопрос.

Хлопнула дверь, и я остался совсем один, в полной тишине. Я посмотрел в зеркало. То, что я в нём увидел было действительно ужасно. Некогда молодой, крепкий парень, превратился в небритого, осунувшегося, и набравшего лишний вес старика, с гигантскими мешками под глазами. Это был я, но не тот, который в старые времена легко подхватывал Гастона, и скидывал в бассейн, а тот, который не мог без отдышки подняться несколько лестничных пролётов. Меня разрывала на части злоба. Я судорожно пытался понять, на что, или на кого именно я злюсь. Ответа я не находил. Вернее подсознательно не хотел его обнаружить. Ведь винить я мог разве что себя самого. Свою слабость, невозможность противостоять грязным желаниям. Я был не готов признаться самому себе, что скатываясь по наклонной. А значит, я не мог сделать первый шаг – осознать проблему. Я просто злился, и ничего не мог поделать с этой злобой. Мне нужно было её срочно заглушить.

– Милый. Ты уже встал? А где мой кофе? Неужели ты его не сделал? – вывалившаяся из комнаты Камилла не доставила облегчения, совсем даже наоборот.

– Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время, чтобы требовать от меня кофе?

– Это ещё что за новости? Ты же знаешь, что я не могу начинать день без чашки крепкого кофе? Не можешь сделать сам, отведи меня в ресторан. Или тебе для меня и это будет сделать сложно? Ну, смотри сам тогда. Когда тебя вечером будут спрашивать, что за пугало рядом с тобой, когда мы придём на празднование в клуб, не удивляйся. Пока я не взбодрюсь, я не смогу привести себя в порядок. А ты знаешь, сколько времени мне нужно!

– Одевайся!

– Вот! Это уже другой разговор. Жди, я скоро.

Моя супруга удалилась вновь в комнату. А я всё так же сидел на полу с зеркалом в руках. Молча, не двигаясь, сидел и смотрел в свои же глаза. Я не видел в них себя. Озорной огонёк энтузиазма угас. Взгляд был мутным, и потерявшим смысл. Глаза были пустыми, чёрными, и очень усталыми. Зеркало моей души потрескалось, и вот-вот должно было разлететься на миллионы частиц.

Я был слеп, и не распознавал очевидных фактов. Жена меня не любила, а лишь использовала. Окружающие люди постепенно переходили из стана фанатов, в когорту тех, кому просто интересно наблюдать за рушащейся жизнью. Да и сам я, откровенно говоря, был хорош – не видел способа вернуть руководство судьбой в свои руки. Лучшим, что пришло мне в голову, был поход в ресторан с супругой. Она стала мне до боли ненавистна, но я не мог так просто разорвать отношения. Я не желал терять заработанные деньги. В качестве панацеи, от компании человека, которого терпеть не могу, выступал алкоголь. Сперва это был бокал вина, для снятия стресса. Но эффект от него быстро проходил, и мне пришлось переключить внимание на более крепкие напитки, норма которых так же неумолимо росла.

– Тебе не кажется, что тебе не стоит так налегать на бутылку? Кто же пьёт бурбон так рано? Это моветон! Не позорь меня, Себастьян, выпей вина лучше.

– Не вижу причин для паники, и тем более для отказа от стакана-другого!

– Себастьян! Я тебя прошу не позорить меня. Тебе этого мало?

– Много. Поэтому и пью.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты всё время меня о чём-то просишь, и ничего не даёшь взамен! Когда мы последний раз занимались сексом?

– Не поняла! Что это ещё за разговоры? Ты хочешь обвинить меня в меркантильности? Да как ты смеешь?! Я терплю от тебя все выходки, и получаю за это лишь скромное вознаграждение. К тому же, я не обязана ублажать тебя по первому зову. Я твоя законная супруга, но это не делает меня рабыней.

– К сожалению….

– Что?! Ты просто не в себе! Тебе нужно проспаться, и тогда ты всё осознаешь. Жду не дождусь, когда ты приползёшь извиняться с очередным кольцом.

– Да что же вам так всем приспичило, чтобы я приполз с извинениями?! Фетиш что ли новый?

– Кому это «всем»? У тебя есть ещё кто-то?

– Будто бы у тебя нет?

– Я женщина вольная! И не обязана отчитываться.

– Кто бы сомневался. А у меня вот никого нет, я про Гастона говорил.

– У меня тоже нет. Это я гипотетически, чтобы тебя позлить.

– Ну-ну. Ты и без подобных фраз меня злишь.

– Не беси меня в начале дня, Себастьян. Придём домой, я тебе устрою такое шоу, что мало не покажется.

– Устраивай. Только знай – у твоего «шоу» не будет главного зрителя.

– В каком смысле?

– В самом что ни на есть прямом!

– Не поняла! Ты что, уходишь от меня?

– Нет уж милая, я никуда не пойду.

– ?

– Пошла-ка ты вон из моей жизни, кровопийца ненасытная. Ты во всём виновата! Ты отравляешь мою и так не сладкую жизнь. Убирайся, пока я её держу себя в руках! Вон! – не знаю, то ли ей не повезло быть в тот момент рядом со мной, то ли я действительно что-то осознал, но именно Камилла была признана мной виновной во всём. Все расплывчатые рассуждения затуманенного разума заставляли меня ополчиться против жены. Я с трудом сдерживался от того, чтобы не выплеснуть содержимое стакана ей в лицо. Она, по всей видимости, понимая всю серьёзность ситуации, спешно ретировалась. Испуганные глаза, багряное лицо, и неловкие движения выдавали её страх. Мне это нравилось, так же как и то, что это произошло в довольно людном месте. Шаг был сделан, и пути к отступлению отрезаны. Общественность стала невольным свидетелем нашего разрыва. Я был ещё более-менее трезв, и вряд ли кто-то мог списать это представление на моё состояние.

Камилла, даже не повернувшись более в мою сторону, ушла. Я остался за столом один, и как ни в чём ни бывало, закончил поздний завтрак. Люди вокруг тихонько переговаривались, и без устали набирали текст на своих гаджетах. Я был рад, что информация уйдёт в массы так быстро. Изначально я боялся, что передумаю, и буду просить её прощения. Но создался такой ажиотаж, что отступление было хуже проигрыша.

– Допился? Я всё понимаю, но устраивать подобные представления на глазах у десятков уважаемых людей – это слишком. – Не успел я вернуться в квартиру, в слегка приподнятом расположении духа, как он снова рухнул.

– Ты ещё здесь? Я же сказал, чтобы ты убиралась из моего дома!

– Пошутили, и хватит, Себастьян! Хочешь секса? Пожалуйста, идём в спальню. Хочешь выпить? Вот, пожалуйста, твой любимый бурбон. Что тебе ещё нужно? – Камилла одной рукой распахнула шёлковый халат, обнажив слегка потрёпанное, но всё ещё аппетитное тело, а другой протянула мне стакан с золотисто-коричневым содержимым.

– Мне нужно, чтобы ты оставила меня в покое, и позволила вернуть жизнь в прежнее русло. Чтобы ты вернула жизнь мне. Я больше не желаю быть узником твоих желаний. По-хорошему прошу – уходи сейчас же!

– Из-за своих параноидальных мыслей, ты готов разрушить наш брак? Ах, нет! Как я сразу не поняла. Это Гастон тебя надоумил! Мелкий паразит. Я сотру его в порошок.

– Не смей приплетать сюда Гастона. Он единственный, кто играет честно. Говорит, что думает. И если он говорит, что я опускаюсь на дно, значит, так и есть. Мне нужно избавиться от балласта, Камилла. К сожалению, это ты…. И алкоголь! – я ходил вокруг полуобнажённой женщины, и угрожающе шептал. Я действительно был похож на человека, у которого плавно «поехала крыша». Договорив, я со всего маху тыльной стороной ладони выбил стакан из рук Камиллы. Она даже не успела вскрикнуть. Раздался звон хрусталя, и на стене осталось мокрое воспоминание на будущее.

– Значит, так ты решил всё закончить? Хм, жаль. Я, конечно, догадывалась, что ты не большого ума…. Но настолько? Отдаю тебе должное, ты меня удивил. Мог бы обойтись малой кровью, покрывая мои, скажем прямо, почти скромные запросы. Но нет, ты выбрал другой вариант – проигрышный. Теперь ты от меня так просто не отделаешься….

– Слушай, Камилла, оставь меня одного. Разведёмся, получишь свои деньги, и катись, куда душе угодно. А я вернусь к тому, ради чего вообще согласился на такую работу.

– Нет, уж, Седрик Санчес. Я не доставлю тебе такого удовольствия. Мирно я не уйду. Пока я не получу все твои деньги, и имущество, я не преподнесу тебе последний подарок. А покой тебе будет только сниться…. В тюрьме!

Далее события развивались совсем не так, как я планировал. Я и подумать не могу, что она пойдёт на такой шаг. Камилла под мой вопросительный взгляд, схватила хрустальный графин, из которого только что наливала мне. Её рука сделала со свистом дугу. Звон, вскрик, плеск, и глухой удар об пол. По комнате разнёсся насыщенный аромат дорогого алкоголя, а я стоял весь обрызганный, и не мог сообразить, что же всё-таки произошло.

Камилла лежала на полу, не подавая признаков жизни. Из раны на её голове текла кровь, и смешивалась с остатками алкоголя. Повсюду валялись осколки. Время будто остановилось. Я просто стоял, не решаясь что-то предпринять. Нужно было помочь, но внутренний искуситель твердил, что если она умрёт, будет гораздо проще избавиться от тела. Если же она выживет, то обвинит меня в покушении.

– И что? Вот так просто закончится моя сказка? Нет, этому не бывать. На себя такой груз вины я не собираюсь брать. А дальше? Дальше будем верить в справедливость.

Я набрал номер экстренной службы, и вызвал скорую помощь. Естественно вместе с ними должна была приехать полиция, и мне нужна была хоть какая-то поддержка. Выбора у меня не было, я набрал номер своего лучшего друга.

– Я надеюсь, ты не надумал в пьяном угаре мне что-то выговаривать? – по количеству гудков я понял, что Гастон колебался, прежде чем ответить на звонок.

– У меня проблемы, Гастон! Мне нужна помощь.

– Да, я знаю, что у тебя проблемы! Наконец, и до тебя это дошло. Не прошло и…. Стоп. Нет, год как раз и прошёл.

– Прошу тебя, поиздевайся позже, а сейчас срочно приезжай. Дело очень серьёзное.

– Еду!

Ещё один огромный плюс у моего друга – умение в нужной ситуации, вести себя подобающе. Какой бы я не был свиньёй, что бы ни происходило, он сначала поможет, а уже после вытрясет всю душу. С чувством, с мыслью, с расстановкой, но будет наказание лишь когда ситуация разрешиться. Меня такой вариант устраивал полностью, так как выслушивать высокоморальные речи я был просто не в состоянии.

Пока я раздумывал о своём туманном будущем, я пытался помочь Камилле, а именно – остановить кровь. Я намочил полотенце, и попытался зажать глубокую рану. Сработало не как шов хирурга, но всё же кровопотеря снизилась. Помогли ли мои действия, не знаю, но Камилла застонала. Это значило, что она жива, что меня обрадовало, и расстроило одновременно. Через несколько минут подоспели медики, и принялись ввозиться над пострадавшей. Лишних вопросов они не задавали, но по их взгляду я понял, что от допроса их коллегами я не уйду. Опасения подтвердились. Следом за скорой помощью приехали полицейские, и с порога взяли меня в оборот. Основная версия, которую они пытались подтвердить – бытовая ссора выпивших супругов привела к потасовке. Меня такой вариант не устраивал, но под давлением стресса, и полицейских, я не мог, как следует постоять за себя. К счастью, Гастон явился как раз вовремя. Юридическое образование, полученное за три года до этих событий, оказалось как раз кстати. Служители закона довольно быстро были поставлены на место, и уже не выглядели столь уверенными в себе. Осознав, что у них не получиться нахрапом решить дело, они решили пойти другим путём.