Бессмертные. Путь Свободы

4 Лизз

Раздражение праведным огнём разгоралось все сильнее и сильнее. Лизз сверлила глазами Михаила, а тот строил непричастное лицо.

– Данный манёвр не вписывается в трудовое законодательство и положение о Союзах, – сказала Лизз, уставившись на Михаила.

– Может хватит повторять одно и тоже, – спокойно обратился к ней мужчина средних лет, который сидел во главе стола, справа от Лизз.

Лизз выдохнула и перевела на него взгляд. Тонкая прядь волос выпала из хвоста и предательски нависла над глазом. Женщина поправила её за ухо и сказала:

– Не хватит. Вы пытаетесь пропихнуть это решение для увеличения нормы прибыли. С этим вы спорить не станете? – Она пробежалась по глазам заседающих, не встретив возражения. – Я не против увеличения, как такового, но все упирается в протестные настроения, которые неизбежно повысятся после принятия данного решения.

– Это мы тоже слышали, – возразил мужчина средних лет, – и не раз. Мы здесь для того, чтобы выработать решение. Конкретное, со сроками и задачами, а не для разглагольствования. Повышение будет и точка, так решило большинство абсолютных акционеров и ни нам его оспаривать. Нужен конкретный диапазон значений, в котором будет производиться расчёт.

Лизз резко встала, навалившись на стол руками. Её спина выпрямилась, причинное место смесилось назад. Бесстрастное лицо не выдавало эмоций, но пожар внутри перешёл в стадию не локализуемого, хотя говорила женщина спокойно.

– Нас устроит диапазон от нуля до нуля. Ничто другое я не подпишу. Правила Вам, господин Крестнер, известны – этот вопрос пойдёт на совет. У меня всё, до завтра, уважаемые.

Не дожидаясь ответа, Лизз развернулась и вышла. Прохладный воздух коридора приятно освежил лицо, она улыбнулась уголками губ.

Лизз возвращалась в кабинет, представляя, как сейчас трясёт Крестнера. Не снаружи, конечно – он не хуже неё скрывает эмоции, когда это необходимо. Внутри же у него явно дикое желание прибить возмутителя спокойствия, а ещё воспользоваться тем местом, которое она некоторое время назад отклянчила, озаботившись чтобы Крестнер его как следует разглядел.

Лизз и Дэниел Крестнер более семи лет вместе облучались в университете. Это был завершающий этап их подготовки как руководителей высшего ранга. Дэниел с первого дня положил глаз на Лизз, но та симпатию не разделила. Интуиция девушки почти безошибочно делала выводы о людях после минутных знакомств. С Дэниелом произошло также и Лизз сразу же дистанцировалась от парня, но тот не оставлял надежд и до сего момента.

Крестнер был человеком завистливым, злым, мелочным и нечестолюбивым. Он не гнушался заискиванием и был участникам множества интриг, глубина и сложность которых с возрастом увеличивалась чуть ли не в геометрической прогрессии. Тут стоит сказать, что и Лизз ангелом во плоти не являлась, но до уровня Крестнера она бы никогда не опустилась.

Женщина состояла в должности секретаря совета, начальника департамента трудовой дисциплины. Данный департамент появился в составе совета после «Восстания Мелочи» – кровавой реакции отстранённых от власти старых владельцев капиталов. Его появление было одним из условий молодых капиталов, во время переговоров. Департамент получил как право отклонить любое решение совета, так и ключ от всех дверей. Первые руководители департамента приняли активное участие в усмирении бунтующей галактики, уверяя людей в появлении тех, кто сможет защитить простого человека от гнета власть предержащих.

Тогда, возможно, так и было, но не сейчас. Сколько бы Лизз не противопоставляла себя Крестнеру, она была полностью на стороне абсолютных акционеров по поводу эксплуатации и притеснения людей. Ей, точнее её подчинённым, приходилось просчитывать реакции и последствия решений, и сейчас существовала большая вероятность серьёзно поджечь галактику. Лишь это заставило её вынести решение на общее обсуждение. Это было её работой и прямой обязанностью.

Лизз сидела в своём кабинете и читала отчёты. Панорамные окна оставались прозрачными, но яркие солнечные лучи проникали внутрь лишь отчасти. Она откинулась на кресле и выдохнула, сложив руки на кожаные подлокотники. Коричневая гладкая кожа была приятной и прохладной. Лизз повернулась к окну, уставилась на небо. Несколько белоснежных облаков медленно следовали в неизвестность; две большие серые точки висели в отведённых им местах; поодаль стояло здание Совета Семи.

Раздался вызов, Лизз ответила:

– Да, Жардин.

– Господин Крестнер…

– Пусть проходит, – не дала ей закончить Лизз.

Лизз перебрала в голове причины появления Крестнера. Их было предостаточно и ко всем она была готова.

В дверях появилось квадратное тело Крестнера. Лизз взглянула на гладкое смуглое лицо, вытянутый нос, высокий лоб и короткие чёрные волосы. Если не знать этого мужчину, то можно посчитать его даже красивым, подумала Лизз, но это только до момента как он откроет рот или подаст свою маленькую вялую ручонку.

– Нам нужно поговорить, – неким властными тоном сказал Крестнер, направляясь к стулу.

– Присаживайтесь, господин Крестнер. Выпьете чего-нибудь? – с издевкой сказала Лизз.

– О, нет, нет, благодарю и хватит ёрничать.

Крестнер сел, поправил костюм. У него была идеальная осанка и белоснежные ровные зубы, которые он показывал когда нужно и ненужно. Его большие глаза уверенно смотрели на Лизз, не бегая по телу.

Лизз понравилось, что Крестнера задевает её поведение. Хотя она специально этого и не добивалась.

– О чем поговорим? Если ты сам сюда пришёл, то это очень серьёзно, поэтому я переключаюсь в рабочее положение.

Крестнер вздохнул, злясь на Лизз за её язык.

– Повышение нормы автоматизации – решение на уровне абсолютных акционеров и выдвинутое ими же самими.

Лизз на некоторое время задумалась, перебирая в голове варианты.

– Стюрт?

– Да, – с некой неподдельной грустью ответил Крестнер.

Это было плохо. Очень. Саманта Джессика Стюрт могла продавить все что ей заблагорассудиться, и никто бы не смог ей помешать.

– Железная Стюрт, – задумчиво произнесла Лизз.

На удивление Крестнер не праздновал свою победу, но это ничего не значило – этот человек прожжен в делах власти и может легко разыгрывать длинную партию с парой сотен событий.

– Совет произойдёт; все акционеры лично посетят его. Почти все, —сказал Крестнер и стал ожидать реакции от Лизз. Та не растерялась и почти сразу сказала:

– Более миллиарда людей опуститься в бедность…

– Более миллиарда на пятидесяти двух планетах, – не дал ей закончить Крестнер.

– Уровень напряжённости слишком высок, убытки в случае пожара не отобьются и за тысячу лет.

– Это всё лишь модель, в которой не учитывается скорость подавления толпы силами совета.

– Фантастика, – чуть ли не воскликнула Лизз, но удержала свой пыл. – Войны света на страже золотых горшков. Себя то послушай. Я здесь не для того, чтобы поддерживать бедных и помогать слабым. Моя задача как начальника – сохранение баланса сил и удержание цивилизации в цивилизованных рамках.

– Я понимаю, но это решение от нас не зависит.

– Ты знаешь, как был создан мой департамент и отчего он обладает столь обширными полномочиями?

– Естественно знаю, поэтому и сижу здесь. Пойми, Лизз… мы давно знакомы и сейчас я хочу только предупредить тебя – сделать ты ничего не можешь.

Лизз немного подумала и сказала:

– Думаю, что могу. У меня есть определённый набор обязанностей, который необходимо выполнять. Так было до меня, так будет после.

Её тон давал понять, что это окончательное решение и по-другому быть не может. Поэтому Крестнер опустил голову и покачал ей некоторое время. Затем поднял на Лизз взгляд и несколько резко бросил:

– Я предупредил и сделал все что в моих силах.

Он встал и пошёл. У двери его остановила Лизз.

– Дэниел, если это был искренний поступок, то спасибо.

Крестнер не поворачивался.

– Не надо благодарить, – сказал он и покинул кабинет.

Лизз долго не могла взять себя в руки. Некое предчувствие чего-то плохого или сложного не давало покоя и не покидало её, с учётом того, что за её жизнь ей приходилось исполнять задачи крайне сложные и важные. Она никак не могла понять для чего так необходимо это повышение и почему так поспешно. Все её мысли по этому поводу упирались в стену недостатка образования или его качества.

Лизз ещё со времен студенчества волновал вопрос о единственности «правильности», которое преподносилось, как истина, без возможности оспорить. Почему только такая экономика, политика, социальное устройство? Тысячи лет развития, всё отшлифовано, подогнано твердили преподаватели. Но это было не так. Доступная ей информация говорила об обратном – устройство цивилизации последние тысячелетия медленно, но верно менялось. Почти всегда незаметно и лишь изредка выливаясь в такие потрясения как «Восстания Мелочи». Это наталкивало её на мысль, что стремительное развитие искусственно затормозили, преследуя неизвестные ей цели. Нет, конечно, ей приходила в голову мысль, что реально власть предержащие таким образом сохраняют её – власть в своих руках, продолжая жить в роскоши и достатке, но её этот ответ не удовлетворял. Лизз думала, что при нынешнем развитии сложно управлять человечеством, прибегая к такой крамоле, как искусственная остановка развития, да и реализовать данное действо по её разумению было затруднительно. Выработанное системное мышление подсказывало – данный путь ведёт в никуда. Он заставляет деятельное сознание свободного человека топтаться на месте; вырождается генофонд; убивает будущее миллиардов людей и через поколения перестаёт работать ведь это всё действует не только на обывателя и его потомство, но и на потомство самих властителей, что в конечном итоге выльется в катастрофу галактического масштаба.

Лизз шла по длинному коридору ведущему к лифту. Вдоль стен стояли большие серые горшки с древовидными белыми розами. Они излучали чудесный аромат, а небольшой каблук чеканил шаг по гладкому камню.

Лизз вспомнила, как впервые попала в это здание. Она была в обуви на высоком каблуке и строгом, отдающим синим отблеском, костюме. Швы на нем были качественными, ткань крепкой, но плохо тянулась. В один момент прямо перед её кабинетом правая нога поехала и, тогда ещё девушка, рухнула на пол. Шов на заднице расползся на самом видном месте, вогнав в краску. Крестнер шёл с ней и помог ей подняться. Как ей казалось он сделал вид что не слышал треска, который не услышать было невозможно и довёл неуклюжую красавицу до её кабинета. Внутрь Крестнер вошёл первым, Лизз остановилась у двери. В кабинете было три рабочих места – два занято, третье, – у двери, – пустовало. От тех двух женщин средних лет Лизз давно избавилась, сослав в другой департамент, по причине их полнейшей профессиональной непригодности, но тогда она благодарила все на свете за то, что именно они занимали свои места. В тот день Лизз просидела на работе до ночи и покинула здание в гордом одиночестве, а её зад могла увидеть только система объективного контроля, но это было не страшно. С тех пор женщина носила только нескользкую обувь и только на небольшом каблуке.

Будучи трудоголиком, она частенько засиживалась на работе допоздна. Сегодняшний день исключением не стал. Роскошный скоростной лифт опустил её на второй парковочный уровень, и через некоторое время, по пустой стоянке она дошла до своего гравкара. Обтекаемый белый силуэт встретил её отблесками света, постепенно загорающегося на потолке по мере её продвижения по уровню. Как только Лизз приблизилась к своему роскошном средству передвижения, дверь пилота сложилась вдвое и открылась вверх.

– Добрый вечер, госпожа Демеруг. Домой? – спросил приятный мужской голос.

Лизз плюхнулась на сиденье. Его прохладная кожа и анатомическая форма заставили тело расслабиться и сбросить напряжение. Некоторое время она молча сидела и наслаждалась моментом – так происходило ежедневно на протяжении многих лет, затем собралась с силами и сказала:

– Домой.

Дверь закрылась, в кабине стало темно. Система автоматического пилотирования, управляющая передвижением гравкаров по Земле, плавно подняла гравкар и повела на поверхность.

Вечерний город горел множеством разномастных огней. Полосы всех уровней были заполнены ручейками гравкаров. Небоскрёбы стояли друг от друга на небольшом расстоянии и маленькие точки всюду поднимались и опускались, вклиниваясь в потоки.

Автопилот выбрал один из средних уровней и повёз тело своей хозяйки домой. Лизз прикрыла глаза, уставшие от дневной суеты, и на мгновение задремала, а в следующую секунду её разбудил тактичный автопилот.

– Госпожа Демеруг, – тихо сказал он, пытаясь не ввергнуть Лизз в состояние маленькой, вечно злой и трясущейся собачки.

– Да. – Лизз приоткрыла глаза.

– Письмо из совета.

– В десять вечера!? – удивилась Лизз и резко выпрямила размякшую спину. Она почувствовала неладное – так поздно от совета ещё никогда ничего не приходило. – Давай.

На лобовом стекле появился небольшой экранчик, а на нём документ. Лизз быстро пробежалась по символике и с виду она вопросов не вызвала. Создан документ был примерно через тридцать минут после ухода Крестнера, им же самим. Она опустила взгляд вниз и во всех графах напротив фамилий стояли подписи. И лишь в одной не было – напротив её. Лизз быстро прочитала основную часть, в которой её благодарили за долгую и верную службу совету, исполнительность и компетентность. Её направляли куратором от Совета Семи на Радугу. По их мнению, данная должность должны была ещё в большей степени раскрыть возможности столь ценнейшего сотрудника как Лизз Демеруг.

Дочитав полный лицемерных строк документ, она тихо выругалась.

– Сменить маршрут? – спросил автопилот.

– Нет, – резко ответила Лизз.

Сегодня Крестнер дал мне последнюю попытку, думала Лизз, и походу про железную Стюрт не врал. Конечно, не врал – сам он такое провернуть не способен.

– Седьмая башня, тринадцатый сектор, – скомандовала Лизз.

– Будет сделано, – отозвался автопилот.

Она хотела было объясниться, вытянуть из Крестнера ещё что-нибудь, но почувствовала резкое отвращение ко всему происходящему. Ей стало противно от самой себя, всю взрослую жизнь, варящуюся в одной кастрюле с дерьмом и отрепьем. На секунду к горлу подступил комок, а к глазам слезы, но внутренний стержень приказал им немедленно отступить, не желая участвовать в акте страданий.

– Нет, домой, – сказала Лизз.

– Будет сделано, – ответил автопилот, хотя все ещё не сменил маршрут.

– Ты знал, что так будет? – спросила Лизз, отвлекшись от своих рабочих дум на странное поведение автопилота.

– На основе вашего эмоционального состояния система построила маршрут через Ваш сектор.

– У меня стоит запрет на передачу данных с анализатора, – смутилась Лизз.

– Вы ошибаетесь – запрет отсутствует.

– Когда снят и какой уровень доступа? – быстро спросила Лизз, зная ответы.

– Через семь минут после убытия из Башни Совета. Уровень доступа к анализатору – временно полный.

– Пока я не покину планету, – Лизз произнесла мысли в слух.

– Информация отсутствует.

Лизз проигнорировала автопилот. Она дала согласие на подписание документа и закрыла его

Крестнер подсуетился быстро и прижал ей хвост. Этот акт он выиграл, но кто знает, что будет через десяток лет. К тому же куратор планеты должность неплохая, конечно, не начальник департамента совета, но и на том спасибо. Ей требовался отдых и смена обстановки, а то таким темпом и до первой реновации было не дожить.

Настроив себя на позитивный лад, она прикрыла глаза и откинулась на кресло. Крестнер все ещё на что-то надеялся, думала Лизз. Столько лет, а в его голове теплиться надежда. Хотя надежда слишком громкое слово для этого человека, скорее цель, которой он достичь пока ещё не смог. «Пока» – это для него, а для жизни – «никогда». А если быть полностью честным перед реальностью, то она – Лизз сделала для Крестнера всё. Благодаря ей появилась цель, и эта цель воплотилась в должность главного секретаря совета, что само собой уже великое достижение для столь убогой душонки. А может убогая душонка и есть нужный навык для этой должности?

Лизз в определённый момент задремала, а проснулась уже на парковке. Спокойным тихим голосом её разбудил автопилот:

– Мы прибыли.

– Ага, – сквозь пробуждение пробормотала Лизз.

– Вам письмо от Дэниела Крестнера.

– Покажи.

Протерев глаза, она выпрямила спину и сосредоточилась. Дорожная карта, сертификат соответствия и письмо о назначении. Все подписи были на месте, а подлинность документов не вызывала сомнений. Открыв дорожную карту, Лизз улыбнулась – прямой маршрут, без пересадок и всего две остановки, хотя она надеялась минимум на десять смен кораблей. Вылет завтра в десять, седьмая площадка, космопорт совета.

Дав команду на загрузку документов в анализатор, она покинула гравкар. Её встретила полная парковка и включающиеся по мере движения лампы. Шёл уже двенадцатый час, но отчего-то ей страшно захотелось есть. Возможно, от того, что сегодня последний день на Земле, возможно от того, что ужин был в шесть вечера.

Можно было заказать еду в квартиру, но Лизз захотелось немного прогуляться, подышать минуту земным воздухом, не в последний, но крайний раз.

Лифт поднял её на первый этаж. Открывшиеся створки впустили отдалённо пахнущий гарью воздух. Это Лизз показалось странным ведь в здание воздух поступал очищенным. В фойе она увидела причину – открытые центральные двери и пару мужчин рядом с ними. Мужчины были в спецовках и что-то ремонтировали. Когда она проходила мимо них, те бросил взгляд, но сразу переключились на свои дела. «Работайте, работайте, пока можете, – подумала Лизз. – Скоро вас заменят роботы, а вы будете затоптаны толпой, убегающей от войск совета».

Снаружи её встретил тёплый ветерок и ночь. Выйдя из здания, Лизз повернула направо и через минуту была на месте. Открыв дверь под цвет здания, она вошла внутрь. Здесь её встретил запах хлеба и кофе, заставив живот предательски заурчать. За прилавком стоял господин Линдер.

– Добрый вечер, госпожа Демеруг, – пожилой мужчина улыбнулся.

– Добрый вечер, господин Линдер. Что это Вы так поздно на работе? – она подошла к стойке.

– О, Трили взяла отпуск, она беременна. А мне не спиться, вот и топчусь тут понемногу.

Лизз как-то не очень хотелось слушать про Трили, тем более эта нерасторопная молодая барышня ей не нравилась.

– Можно мне ужин и большой кофе? – попросила Лизз.

– Да, да.

– Я сама донесу.

– Как Вам будет угодно госпожа Демеруг.

Линдер взял три серых коробочки, большой герметичный стакан и сложил все в бумажный пакет с белыми ручками.

– Возьмите, – он передал пакет через прилавок. Лизз взяла пакет и дала разрешение на списание. – Перевод выполнен. Доброй ночи, госпожа Демеруг.

– И Вам того же, господин Линдер.

Они друг другу улыбнулись и Лизз пошла домой.

Уже дома, в своих богатых убранствах, она сидела и ела невкусную лапшу с сухим мясом, а из глаз текли крупные слезы одинокой женщины, выбравшей путь успеха и почти прошедшей этот путь. Она вытирала их тыльной стороной ладони, громко отпивала кофе и ни разу жалостно не всхлипнула, давая понять миру что ещё не все потеряно, а сейчас лишь небольшая, запутанная развилка.

5 Кирк

Кирк протиснулся в дверь.

– Вечер перестаёт быть томным. Товарищ Кирк, – сказал седой мужчина и кивнул головой. Он не был стар. Прямые формы лица, крупная, не толстая фигура и высокий рост придавали ему серьёзность и уверенность. Седой сидел у большого стола, заваленного различными деталями.

– Привет, Седой. Здравствуйте, госпожа Ольга, – обратился Кирк к красивой рыжеволосой женщине, впустившей его в помещение.

– Ой! Только вот без этого давай. Привёл за собой корпусных, а теперь – госпожа! – Ольга обладала приятным, немного грудным голосом.

Седой встал, подошёл к Кирку и протянул руку. На его лице появилась ели заметная улыбка, глаза уверенно смотрели на Кирка. Тот пожал поданную руку.

– Работа сделана, моя часть, – сказал Кирк.

– Отлично. Эд в курсе? – осведомился Седой, а Кирк кивнул.

– Я сообщу куда надо, – сказала Ольга и пошла к верстаку по правую стену от двери.

–Присаживайся в кресло, – указал Седой на большое кресло слева от двери. Оно было похоже на стоматологическое, а рядом стояло несколько передвижных стоек с неизвестными Кирку приборами. Рюкзак он поставил на пол, снял куртку и положил рядом с ним.

Несколько секунд Кирк стоял, затем пошёл и сел. Седой встал рядом.

– Да не бойся ты – герой. Пара болтов и все с твоей головой будет хорошо, – сказала Ольга и туго затянула ремень, похожий на тот которым измеряют давление, на плече. Ремень набух, от него шло несколько трубок и средней толщины провод.

– А шапочка или шлем? – съязвил Кирк.

– Есть только ведро. Будешь? – предложила Ольга.

– В него блюют? – продолжал язвить Кирк, пока Седой настраивал аппараты.

– Было дело и ни раз, но я его мыла, так что не воняет. Пока…

– Ну поставь рядом, мало ли.

– Всё, молчи и не сопротивляйся, – сказал Седой, пододвинул стул и сел напротив небольшого квадратного монитора.

Кирк расслабился. Через пару минут он почувствовал, что-то не ладное у себя в голове. Будто кто-то залез в мысли и хочет что-то найти. Поначалу было терпимо, но паника возрастала. Вдруг стало нестерпимо страшно, и он спросил:

– Скоро уже? Уже прям тяжело терпеть!

– Молчи, – зашипела Ольга, которая внимательно смотрела в тот-же монитор что и Седой.

Кирк замолчал. Он как мог расслабился и пытался не сопротивляться, но мозг хотел другого. Внутри множилось и усиливалось желание бежать отсюда, как можно дальше. В груди что-то давило, под ложечкой сосало. Его глаза бегали не в силах сосредоточиться на одном предмете.

– Не сопротивляйся! – приказал Седой.

– Я стараюсь! – чуть ли не закричал Кирк. – Ольга, мне нужно расслабиться.

– У тебя левая рука свободна, так что все в твоих руках.

– Я правша, – возмутился Кирк.

– А меня тошнит при виде тебя.

– Мы же в одной лодке, а значит надо помогать друг другу, – Кирк пытался отвлечься.

– Отличный способ отвлечься, но пожалуйста, думай не о моей жопе! – возмутилась Ольга.

– А у него старая! – Кирк улыбнулся.

– Ни такая уж и старая. Потрогаешь? – спросил Седой.

– Не, не, спасибо. Выбор между вами очевиден и не в твою пользу, старина. Хотя…

– Всё, ты спасён, – сказала Ольга.

– Да я чувствую, что отпустило. Прошили?

– Да, теперь ты свободный человек, поздравляю, – сказала Ольга и сняла ремень с плеча Кирка.

– Как и ты, солнышко.

– Господи! Я блевану от твоих слов, дай ведро!

– Поздравляю! – сказал Седой и подал Кирку руку. Тот её пожал и сел.

– И каковы обязанности? Они ведь следуют за получением прав? – спросил Кирк.

– Носить очки, заучить новую личность, не быть уродом, – с толком и расстановками произнесла Ольга, загибая пальцы правой руки.

– А новая личность будет как-то связана с тобой? Может мы будем в браке? Детей заведём?

– Господи! – Ольга закатила глаза. – Прах Первого при твоих словах завибрировал.

– Ну уж не так всё плохо, солнышко.

– О, для тебя я сварганю просто великолепную историю, вот только дистанцированную от меня. В ней ты будешь импотент, а я фригидна.

– Очень плохо, очень! Давай лучше у тебя будет переизбыток желания ко мне, и ты будешь бросаться на меня каждый раз как видишь?!

– Все мужчины мечтают о такой женщине, – улыбаясь сказал Седой. – Конечно, до того момента, пока не встретят такую на свою голову.

– Если бы это была ты, я бы терпел, – сказал Кирк, глядя на Ольгу.

– Ну, может недельку бы и пережил, не больше, – усмехнулся Седой.

– Три секунды, – сказала Ольга, а в дверь отбили паролем.

Троица замолчала. Седой повернулся к монитору и включил видео с камеры у двери. На нем был Эд.

– Открывай, – скомандовал Седой Ольге. Та подошла к двери и быстрыми манипуляциями разблокировала замок.

– Че так долго? Обосрались чутка? – спросил Эд со свойственной ему манерой.

– Только твой дружок, – ответила Ольга.

– Этот может, – сказал Эд и примостил свое причинное место к верстаку. – Притащил корпусных, ещё и из страшного отдела. Лови! – Он кинул Кирку мультифон, который тот без труда поймал.

– Что спрашивали? – осведомился Кирк.

– Да по стандарту: кто такой, что такое, зачем. – ответил Эд.

– Ну, раз ты здесь, то алгоритм отработал верно, – сказал Седой.

– Старшой сразу выкачал логи с анализатора. Походу под нас роют. Кто-то прокололся.

– Возможно, – задумчиво произнесла Ольга.

– Что это значит? – спросил Кирк, и все уставилась на Ольгу.

– Че вылупились? Констатирую факт! Да и это потом, – женщина серьёзно посмотрела на Седого.

– Секретики, – быстро произнёс Эд и покачал головой.

– Ага, если тебя загребут, то может мы спасёмся, – резко ответила Ольга.

– Да ладно тебе, будь немного проще. А то я не понимаю? – по выражению лица Эда, складывалось впечатление, что его достали её чересчур резкие выпады.

– Так, хватит. Наступает кульминация нашей работы на Радуге. Ольга доведёт до тебя, – он посмотрел на Кирка, – твоё новое «я». Двое суток на изучение – должен знать как себя! Эд – продолжаешь работать. Я подготавливаю последний этап.

– А мы останемся наедине? – спросил Кирк с хитрым лицом, пристально взглянув на Ольгу.

Та закатила глаза и цокнула, но, когда вернула их на место, Кирк разглядел намёк, на некую радость, от столь бурной симпатии к её персоне. Хотя это могло ему только показать, но он уже возвел себя в ранг не ниже альфа-самца с правом на любую самку в галактике.

– Расходимся, – сказал Седой. Он пожал Эду с Кирком руки, обнял Ольгу. Кирк заметил, как в ее прикрытых глазах промелькнули страх и нежелание отпускать Седого. Это были глаза сестры, которая боится потерять брата, никак не меньше, но и никак не больше.

Эд вернулся в бар, Седой же вышел в другую дверь.

– Эта куда ведёт? – спросил Кирк, кивком указывая на дверь.

– Там пара комнат и запасной выход. Садись, объясню, что к чему. – Ольга указала на стул возле монитора, у которого сидел Седой во время экзекуции.

– У нас много времени? Ну, в смысле вдвоём? – Кирк замялся. – На обучение, в общем.

– Да успокойся ты. Двое суток с минимумом сна. Дело предстоит серьёзное и не хотелось бы из-за тебя всё слить.

– А нас много?

– Много.

Кирк сел. Ольга взяла стул и села рядом с ним, но не в плотную.

Из нижнего ящика она достала небольшие, с виду обычные очки и передала их Кирку. В ящике они лежали на небольшой чёрной подставке.

– Волновой проектор, – сказала она. – Идеально скрывает лицо от объективного контроля. Пока ты в них система тебя не узнает, но не люди, как ты понимаешь, хотя для этого им будет нужен зрительный контакт. Они пригодятся здесь – на Радуге. С другими планетам могут возникнуть проблемы. Хотя они вряд ли тебе понадобятся. – Ольга говорила спокойно и вдумчиво. Кирк видел её такой впервые и поэтому был слегка поражён. Он надел очки и спросил:

– Питание?

– Две микробатарейки, около ста пятидесяти дней работы, прямая связь с твоим анализатором.

– Сразу прошили?

– Ага, там подставка.

– Носишь их всегда, снимать только на время сна. Конструкция прочная, но все-же – будь аккуратнее, штука очень дорогая, – Ольга откинулась на спинку стула и выпрямилась. Кирк быстро окинул её глазами и сделал вывод – женщина великолепная. На ней были обтягивающие штаны из гладкой ткани темно-коричневого цвета и плотная кофта светло-коричневого, такая же обтягивающая. – Хватит пялиться! Если не можешь сосредоточиться сходи кулак разомни!

– Не поможет! Попроще кольчужку накинь, тогда и взглядов будет поменьше.

Кирку симпатизировала её манера общения. За свои годы он знавал не мало женщин и именно такие привлекали его больше всего. Свободолюбивая, сильная, деятельная и самое главное – очень умная. Ольга завербовала его около двух лет назад. Сделано это было по наводке Эда, который, уже давно был на их стороне. В то время она ещё работала, исполняя роль наладчика цеха подготовки руды – с техникой Ольга была на «ты». Вечера она проводила в баре и труда сблизиться с Кирком у неё не было. Медленно и методично она прощупывала почву, пытаясь понять нужен ли он для дела, сможет ли сделать то, что нужно и не предаст ли. Кирк же, в свою очередь, не предполагая столь серьёзного умысла с её стороны, поддался женским чарам Ольги и был помазан «кровью». Если быть точнее – убийств не было, он просто передал «честно» скачанные данные с предварительно взломанного сервера, чем уже намотался на невеселый остаток жизни на Тюрьме. В тот момент он этого не понимал, ведь за спиной стояла Ольга, томно вздыхая и распространяя свои флюиды по комнате. Ценность и секретность украденного он узнал тут же, от неё, что мужчину ненароком огорошило. Кирк был приглашён к Седому на следующий день и введён в курс дела на тот уровень, который ему был доступен. Ольга как-то сразу охладела к молодому инженеру. Тот понял, что его развели как мальчика, пожурил свое мужское нутро за слабину, но немного пораскинув мозгами пришёл к выводу, что все ни так уж и плохо. Жизнь сама предоставила ему шанс на изменения, и он им воспользовался.

– Пошли в столовую, – сказала Ольга и резко встала.

Кирк последовал за ней.

– Отличная идея. Одно «но» – мы ни на мгновение не продвинулись в изучении нового меня.

– Сначала еда.

Они зашли в дверь, через которую вышел Седой. За ней был длинный, прямой коридор с множеством дверей по обе стороны и одной в конце. Выкрашен он был полностью в серый цвет, а на потолке, редко, висели небольшие прямоугольные лампы.

– Ого, пара комнат! – чуть ли не воскликнул Кирк.

– Тихо! – скомандовала Ольга. – Тебе можно только сюда, – она указала на первую левую дверь, – и сюда, – она указала на первую правую. – Столовая и спальня, соответственно.

– Принял и понял, вопросов не задаю.

На двери в столовую висел небольшой экранчик, а рядом лампа, горевшая зелёным. Они зашли внутрь, Ольга сделала несколько нажатий на экран, и лампа загорелась красным.

– Если красная не заходишь, если зашёл включил красную. Понятно?

– Да! Чтобы не раскрывать лиц?

– Да.

Столовая была небольшой. По периметру располагались настенные и напольные шкафы – белые, с матов-серыми фасада и хромированными квадратными ручками. Пара больших холодильников, морозилка. На столешнице напольных шкафов стояли кухонные аппараты, было смонтировано две мойки.

– А туалет? – спросил Кирк.

– В спальне.

В середине комнаты стояли стол и шесть стульев цвета кухни.

– А Седой – главный? – спросил Кирк.

– Тебе зачем данная информация? – резковато спросила Ольга. – Смысла в обладании тобой знанием кто главный, а кто не очень, я не вижу, а вот проблем на твою голову это может навлечь. Вот тебе первое правило, точнее аксиома – если тебя загребают твоё действие самоустранение. Для этого в очках есть отдел для капсулки, а рядом кнопочка. Нажимаешь на неё три раза – только быстро, затем даёшь разрешение анализатору на ввод токсина. Несколько секунд и ты безболезненно умираешь. Под действием токсина внутренности очков сгорают, а твой мозг вместе с анализатором превращаются в водичку. А знаешь зачем это?