И вот как-то раз жарким весенним утром зашёл к нему богатый купец. («Динь-дон» – поздоровались колокольчики над дверью). Ну то есть как зашёл – забежал, будто ветром его занесло и будто сама Смерть гналась за ним. Джафар тут же отложил работу, предупредительно поднялся на ноги, сложил руки в восточном приветствии и поклонился.
– ас салам алейкум, дорогой – произнёс Джафар. – Позволь предложить тебе чай?
– а.. аа… арррр… ааккркххх… – купец держался за дверной косяк и всё никак не мог перевести дыхание. Лицо его было искажено ужасом, глаза вылазили из орбит. – алейкум… ас салам… кхкхкх.. – наконец справился с ответным приветствием купец. – Что? Чай?
– да-да, прекрасный ароматный чай из самой Самарры, жена вчера купила на рынке у Аль-Бубакару, который с двумя бородавками на левой щеке, и сын у него старший женился недавно, слава Аллаху, и он ещё два месяца назад…
– Самарра! – вдруг дико закричал купец. – Самарра!… и вылетел из лавки, как ишак вылетает из куста с колючками, разве что ишак не учён захлопывать за собой дверь.
– да хранит тебя Аллах – только и успел сказать вслед ему медник, и уселся работать дальше.
«Динь-дон» – снова прозвенели дверные колокольчики на двери лавки Джафара спустя некоторое время. Это была женщина в накидке лазурного цвета. И что-то в ней было такое, что заставило Джафара снова встать и поклониться, хотя на Востоке и сейчас не принято приветствовать женщин так же, как мужчин, и тем более не было принято в те далёкие времена.
– ас салам алейкум, ханум – сообщил Джафар, украдкой разглядывая незнакомку.
Незнакомка…. Не была она особенно молодой, но и старой тоже не была. В уголках глаз прятались едва заметные морщинки, ресницы были длинными, а сами глаза… Они притягивали к себе, как притягивают вино и гурии к себе нечестивцев, хотя бы единожды поправших аяты Корана. Они менялись каждую секунду – без возможности заметить изменения. В один миг они приобретали синеватый оттенок крыла маленькой барханной бабочки, во второй – оттенок дорогого римского пурпура, а ещё через миг – они сияли грозной дамасской сталью. Они были и молодыми и старыми, детскими и взрослыми одновременно и попеременно.