– (Сосредоточенно) Да так… По большей части… ничего…
– Во-о-от, а мог бы уже давно полезным инструментом служить. Кажись, у тебя там… доступ в архив есть? Ну вот, – хлопнул ладонью по колену, – чем тебе не кладезь бессмертной информации? Изучай, бедолага. Изучай. Мозги бездарные свои качай. Авось подчерпнёшь для себя чего полезно. Как не нужно, – нахмурил брови, – дела в чужие нос совать, – повернулся обратно. – Будь ты, хоть на толику умён, давно бы пробил про нас инфу. Кто, что, чего, зачем… Хотя бы минимум, но тебе смотрю… всё равно… Вообще, не понимаю, как такого идиота приставили к нам. Скорее, – улыбнулся, – выперли свои, чтобы мозги им поменьше ебал, хотя-я-я… полудурков в вашей организации и так полно. Нихера не знают о ситуации. Кто они? Какова их истинная цель? Какими ресурсами эти черти обладают? Место, ну хотя бы… ну приблизительной дислокации. Нет. Нихера вообще. Разведданные – абсолютно на нуле. Так, может, этих, – стал вращать пальцем, – невидимых гадов и вовсе не существует? Ага, – улыбнулся, – хрен там. Заметать следы эти ублюдки пока не научились. Они устраняют важных персон по бизнесу, политическому и судебному делу. Квалифицированных врачей. Гениальных учёных. Причиняют в общей сложности больше вреда, чем все остальные придурки. Как же это бесит… Ниточки тянутся к нескольким жертвам, но увы, почему-то избегают меня. Ничего не сходится, а среди семей пострадавших…
– (Нервно) Стоп, хватит! Я не могу больше это слушать! Не могу!!
– В принципе, – покосился, – ты продержалась достаточно долго. Молодец. Отдельная моя похвала… Вот и солнышко выглянуло. Сейчас немного остынешь и дальше, как положено заживёшь. Двигай в частный сектор, – кивнул водителю. – Проедемся через ещё один завод.
– (Злобно) Вы… вы хоть понимаете, что любому нормальному человеку не понравиться ни один ваш рассказ?! Вы повёрнутый на смертях вояка! Вы… в-в-вы сбрендивший от насилия человек! (Истерично) Хватит, хватит! Как я, по-вашему, должна реагировать после всей этой вашей… жути?! В голове не укладывается! Не укладывается!! Нам не обязательно знать ваши подробности и злоприключения! Хватит! (Отвращённо) Вы как… специально придумали эти глупые, вымышленные истории. Лишь бы нас, детишек, лишний раз попугать! Что за ерунда такая? Как же меня это бесит… – поёжилась. – Вы бесите!
– Да неужели? – полностью развернулся. – Думаешь, – расправил галстук, –стал бы я тратить на вас время, впустую сочиняя дурацкие события? Как бы не так. Каждый кусочек рассказанной вам истории – (звучно) это вырезка, цитата из моей жизни и да, там очень мало прикрас, любви и человеческой дружбы. Я поделился не потому, что хочу напугать, а хочу… рассказать… Открыть глаза и взбудоражить сознание. Показать жестокую действительность, которую вы не знали и не хотели узнать. У меня нет задачи испортить вам настроение. Я планирую просто сравнить. Сопоставить ваше положение относительно чужих. Радуйтесь, что не родились под кустом в лесу или не на выжженной напалмом плантации песчаной поляны. Вам не приходится с малых лет выживать или оборонять свой дом. (Надменно) Голодать, страдать от нескончаемых болезней. Радуйтесь тому, что у вас есть. Не надо искать причину в своей «несчастной судьбе». Решайте свои «проблемы» и живите дальше. Радуйтесь. Радуйтесь, что вы не на той стороне. Вы банально не осознаёте счастья. Ни капли не цените мир, а лишь… эксплуатируете чужие блага и вечно ноете, как несправедливо общество обходится с вами. Как же я устал это слышать. Устал…
Бургунд готов было отвернуться, но почему-то застыл в ожидании реакции. Он нарочито ждал. Ждал, что я ему скажу.
– (Обиженно) Вы не правы. Здесь вы… категорически… не правы… Почему, как только хорошо или плохо, нужно обязательно сравнить с тем, где… откровенно говоря, в разы хуже? Зачем? Правда, зачем? Почему нельзя сравнить с развитыми странами, где уже на их фоне, мы выглядим как низкосортный, малоразвитый и… обнищалый люд? Для чего нужен такой яркий, эмоциональный окрас нищеты? Для каких целей? Чтобы убедиться в собственном превосходстве? Или что, обязательно нужно смягчить пилюлей горечь от того, кому не повезло родиться в другом месте без банальных, человеческих благ?.. Зачем всё это? К чему всё это?!
Голос дрожал, но я не собиралась останавливаться, иначе больше не смогу.
– (Грустно) Хотели меня упрекнуть? Что ж-ж, у вас отлично получилось. Так, мне, видимо, и надо, раз я должна расплачиваться за поступки близких людей. Всё правильно. Действительно, я же недостаточно в жизни настрадалась. Всё будущее впереди… Наверняка нужно было родиться в голодной провинции, чтобы… хотя бы наполовину списать этот ворох грехов. Возможно, тогда бы я стала счастливее, но… (Уверенно) Разве правильно, всё оставить как есть? А как же другое сословие? Зажиточные личности? В таком случае на их фоне – это мы уже бедные, голодные и несчастные, вынужденные бороться каждый день за выживание. Пропитание… Разве это не так?! Неужели мы лучше или хуже друг друга из-за того, что кому-то тупо повезло родиться с достатком в нужной семье? Зачем такая несправедливость? (Расстроенно) Кому-то всё и сразу, а другой… полвека отдаст и ничего в итоге не добьётся. Разве это правильно? Справедливо?! Жизнь – ещё та миска супа. Что тебе нальют, то и будешь хлебать…
Я… Я еле сдержалась, чтобы договорить и вконец не разрыдаться. Голос так ослабел, что стал тихим и немного пискучим. По привычке, сжала колени ладонями в надежде на то, что боль скоро пройдёт… Не прошла… Крайне паскудно на душе.
– Ты хорошая девочка. Правда. Жаль, что просто быть хорошим, не означает добиться конечного результата. Это суровый и грязный мир. Нужно быть эгоистом, чтобы выжить самому. Быть хорошим – значит проявить слабость. Всюду уступать и всем помогать. Определённо кто-то этим обязательно воспользуется. Ты будешь решать только чужие проблемы, а на твою, всем будет глубоко плевать. Я искренне считаю, что это не так. Надеюсь, люди в этом городе не сошли с ума. Будет видно.
Я чувствовала, как он смотрит на меня, но поднять голову в ответ не смогла.
– Если ты не заметила Лоя, – отвернулся, – жизнь так-то… несправедливая штука получается. Как ты говоришь: «Кому-то всё, а другому ничего». Это верно. Жизнь – та ещё тарелка дерьма и каждый в неё сунет нос рано или поздно. Хочешь того или нет, но страдают абсолютно все. Неважно отчего и как часто. Больные и взрослые. Малые и богатые. Бедные и несчастные. Даже счастливые, и те всё равно страдают. Не бывает незыблемого блаженства. Как физически, так и морально. Это мир агонии и боли. Тот, кто не видит проблем и не понимает – счастливый человек. Я не собирался тешить вас этими историями просто… прими всё как есть. Двигайся дальше. Просто радуйтесь, что вы не на той стороне.
– (Печально) Но зачем? Зачем именно в таком ключе? Настолько гротескно и грубо. Разве нельзя, скажем сгладить… углы некоторых проблем?
– (Опечаленно) Ты не понимаешь меня или специально не хочешь понять…
Охранник, по-видимому, хотел закончить и расслабиться, но моё навязчивое упорство чуточку рассердило его. Опять с полтычка завёлся.
– (Злобно) Так ты говоришь, что я безмозглый вояка, да? Помешенный псих на убийстве? Я, прав?
– Нет. Это совсем не так звучало.
– Это звучало именно так. Не нужно сейчас слова перебирать. Ты довольно точно сказала, что я – конченый мудак. Ничего, всё нормально. Я на такие вещи не обижаюсь. Зачем винить людей неспособных адекватно судить? Только нервы за зря потрепаешь. Лучше скажи, а что будет, если назавтра, вдруг случится война? Ты считаешь, что такие, как я, не нужны своей родине? Ладно, пускай, но потом не удивляйся, когда в твой дом ворвутся незнакомые люди. Бог знает, ради какой цели они кровью покроют стены, но потом… потом уже будет поздно. Хочешь того или нет, но без таких, как мы… не я заметь, а мы… Нас бы имели вообще кто хотел. Абсолютно во все щели. Мы даже и не существовали бы… Представь себя на моём месте. Представь. Это не сложно. Вот, – сложил руки, – что ты чувствуешь, когда враг, может и хочет у тебя отнять самое дорогое? Ты машинально стараешься это защитить, верно? Неважно кто, где и когда, но принцип не изменится. Оборона или нападение. Порой нужно поступать так, чтобы зараз недругу заткнуть рот. Чтобы остальным неповадно было. Чтобы жопу не совать сюда. Иногда нужно показывать силу, и не всегда это морально-этически с людской стороны. Жертвы были, есть и будут. Смертей не избежать, но нужно хотя бы стараться минимизировать ущерб, – тяжело вздохнул. – Взорвать… не целую улицу, а конкретный дом… Я прекрасно понимаю людей, далёких от мира военных действий. В их глазах – мы сплошное зло, сеющее хаос, смерть и разруху. Отнимающие по щелчку человеческие жизни. Истребляющие само понятие жизнь и неважно под каким предлогом. Мы навсегда останемся просто убийцами… Мы не люди. Мы – инструмент.
Бургунд спустился по креслу вниз, на сколько позволяли колени. Устроился поудобнее. Поёрзал и, наконец, уселся. Ему было что сказать.
– …Обидно на самом деле. Я много знал хороших и откровенно аморальных людей. За первых, обиднее всего. Эта скотская погань так или иначе, найдёт свою участь, ровно так же, как и нормальный человек. Недавно говорили, смеялись, а спустя час, перелезаю по канаве через его труп. Кругом грязь, кишки, оторванные ботинки… а ты… как… ссыкливое чмо, пытаешься в слезах выжить. Ползёшь куда угодно лишь бы миновать… свою смерть. Люди идут воевать по разным причинам и порой их мотивы куда приземистее благородных целей… Я не стану оправдать насилие или осуждать. Я хочу рассказать так, как оно есть. Без прикрас, пафоса и геройства. Без лицемерства. Бессмысленный и беспощадный террор, без которого, увы, до сих пор не обойтись. Не научились ещё… Не научились…
– (Тихо) Насколько всё… ужасно?
– Война сама по себе вещь ужасная, будь мелкая, междоусобная резня, либо полномасштабное наступление среди воинских коалиций. Везде страдают и гибнут люди. Каждый бой – это нечто страшное. Мерзкое. Сперва, так и, кажется. Это уже потом чувства притупляются ну или… едешь головой. Кругом умирают люди, а ты цепенеешь в кустах от страха. В любой момент ниточка жизни может оборваться. Именно поэтому нужна стойкая мотивация двигаться вперёд. Если сбежать сейчас, то на завтра, враг уже стоит у ворот. Послезавтра – зайдут на порог. Если сам менее стойкий – тут поможет воинский эшелон. Комплекс ругательных и специфических действий от сугубо психически, стойких личностей. Кто, как не они способны тебя на дело воодушевить. То сержант поджопник даст с криком: «Хуярь, вперёд!», то лейтенант шуткой подбодрит. Капитан перед боем задвинет пламенную речь. Чем выше статус, тем больше обязательств и ответственности. Уж эти люди, ну просто должны быть в ладах со своими эмоциями. На ровне с водкой закаляют да так, что и смерть, кажется, нипочём. Иначе быть просто не может. По-другому, едва ли дело пойдёт. Это как нужно затмить человечность в себе, чтобы с приказом начальства, отправлять людей на верную смерть? Штабные крысы – им всё равно. В этом плане гораздо проще. Они не принимают прямого участия. Косвенно дают распоряжение на смерть. Каждый боец так или иначе, в рамках приказа, отвечает за свою личную сохранность. В твоих же интересах вернуться домой. Вот и старайся. Выживай…
Притих. Достал из кармана платок и выкинул аккуратно за окно последние кусочки стекла. Локоть свободно лёг на платформу подъёмника.
– Бесконечный стресс или закаляет, или, наоборот, гонит в петлю. Жалость, сочувствие, совесть. Сострадание. Или ты, или тебя. На деле же всё ненужное тупо отсекается. Остаются сугубо животные инстинкты: пожрать, поспать, посрать и потрахаться, хотя конкретно к траханью, позиции ослабевают. Тут про выживание нужно думать, а не про животный кайф. Главное – не подохнуть. Остальное может потесниться позади. Ни за какие средства мира не получиться купить новую жизнь с того света, так что… хотя бы здесь, на земле, приходится её ценить. Хотя бы свою. Не могу смириться лишь с одним. Война – это игра для взрослых мужчин, но, когда в неё ввязываются остальные… становится… не по себе… Дальше слушать ты не захочешь. Оно тебе и не нужно.
– (Печально) Вы… Вам… приходилось убивать… детей… верно?
Обстановка достигла пика. Даже Кай ожил. Пришёл в себя. Заинтересованно зрачками завилял. Я же в свою очередь продолжала сидеть смирно, намертво держа коленки. Сердечко, изнурённо сжалось от боли, но я должна. Обязана выслушать до конца. «Эта правда, которую нужно принять, но не смириться».
– Ты точно хочешь это услышать? Правду? – скептически произнёс в конце.
Он говорил так, словно учинил резню в детском саду. Я не могла нормально ответить. Я сама такое чувство вот-вот умру. Нашла в себе силы и едва кивнула.
– (Вдумчиво) Хорошо, – почесал подбородок. – …Есть такие вещи… которые можно разглашать. Никто не запретит придать информацию огласке прилюдно. За это тебе ничего не будет, хотя и по головке навряд ли погладят. Люди скорее всего, не поверят либо очень быстро забудут. Всему своё место и время… а есть то, за что далеко увезут и имени твоего не спросят. Я знаю различие между рассказом, чтобы скоротать время, и той самой отправкой в никуда и надолго. Точнее, навсегда.
Волнение подпрыгнуло к горлу. Стало только хуже.
– Касательно детишек, всё гораздо проще. Большинству попросту… насрать, что происходит вокруг. Вот только не нужно сейчас морщиться. Не надо врать себе. Пустые слова сожаления, никому нахуй не нужны. Сделай, помоги, а не трепи без толку языком. Сделай хоть что-нибудь полезное. Сделай. Ну, сделай. Если ты такой благородный, хотя бы себе докажи. От волонтёров, по-моему, ещё никто в здравом уме не отказывался, а если нет – то иди в жопу. Пожертвуй хотя бы пару ампир и вали в пизду. Всегда найдутся люди получше тебя. Во всём. Будь таких граждан большинство – никакого говна в мире не происходило. У нас же наоборот. Кругом говнюки. Когда начинается очередная война, ты не задумываешься особо, сколько будет убито гражданских. Банально не получиться всех обойти. У тебя есть главная цель, а в руках пулемёт. Всё остальное смежное. Если всё удастся – за храбрость дадут медаль. Нет – значит, получишь её посмертно… Чего стоит отлить металл? Гроши по сравнению с человеческой жизнью. Расти, учи, вкладывай. Куча ресурсов и времени тратиться, чтобы в черепной коробке устаканились мозги, а тут одна пуля и кирдык. Цикл закончился… Если будешь скоробить по каждой утраченной жизни – века не хватит, чтобы простить себя. Здесь тупо выбирать не приходится. Сбежать из реальности не получится. Лики войны везде доберутся до тебя. Дома или с проституткой в отеле. Всегда всё сводится к одному. Если не примешь свою загубленную душу, то депрессия обратно загонит в петлю. Считай кобзда. Раньше думать нужно было. Мда… Выпить есть?
– А? – отреагировал шофёр. – Н-нет, – пробежался по карманам. – Точно нет.
– Жаль, – нахмурил брови. – Очень жаль. Да, безусловно, грустно смотреть на голодных детишек, просящих еду. Накормить маленькую свору не жалко мне. С радостью отдам свой паёк. Поделятся 100% и другие, но, когда этот же мальчик, убивает вечером твоего соратника… дело уже не до скорби. Возраст роли не играет. Это враг. Твою судьбу решает сугубо месть. Она тебя и подпитывает, и мотивирует. Хоть, – устало выдохнул, – сигаретка есть?
– (Нервно) Да-а, – достал пачку из кармана брюк.
– Спасибо, – вытащил одну.
Бургунд поёрзал глазами по панелям автомобиля, но так и не нашёл выемку прикуривателя. Шофёр быстро достал фирменную зажигалку из того же места. Он с радостью принял её из рук.
– Красивая… – повертел по сторонам. – Где купил? – поджёг.
– П-подарили.
– Ничего такая… – пощёлкал крышкой. – Береги, – отдал обратно.
Лёгкие постепенно насыщались дымом. С виду стало… более-менее хорошо.
– За-а-а… павшего товарища, можно много чего дурного намутить, особенно когда за его трупом, остаётся осиротевшая семья… Это ни хорошо, ни плохо. Это факт, – затянулся. – Все мы идём на такой риск. Чего уж таить – не забесплатно вояки отдают свою жизнь. Все мы суицидники, просто до некоторых это не дошло. Не знаю, что важнее. Деньги, безнаказанность или адреналин. Пожалуй, всё вместе. В начале тебя покупают, потом обещают, а после ты сам в погоне за кайфом идёшь на поводке. Какие там ценности, – сбил пепел, – боже ты мой. Это отбитые люди. Кто-то на целую, а кто-то на половину башки. Где ты ещё можешь творить бедлам, как не на чужой земле? Вы этого не видели. Вы не понимаете, что означает полное превосходство над врагом. Ты как царь идёшь и берёшь, что нравиться. Богатства, реликты. Красивых женщин… Нормальный человек ценит и свою жизнь, и жизнь окружающих. Больной же – будет пытаться всячески её отнять. Военное время… полностью меняет ориентиры и морали. Только успевай крышки гроба закрывать.
С каждой затяжкой от сигареты оставалось всё меньше. Ещё парочку таких вздохов, и до фильтра можно докурить.
– …Жизнь – она как разменная монета. Кто богаче тот и победил. В порядке вещей на поле брани умирать. (Недовольно) Другое дело в мирное время… Лютый пиздец. По своей дурости, ни за что сука гибнут. Этого в природе быть вообще не должно. Вот же безмозглые твари… Им нужно денёк пообсираться в окопе. Сразу начнёшь свою никчёмную жизнь ценить, – затянулся. – Тупо отключаешь жалость к врагу и до победного прёшь вперёд. (Спокойно) На войне, в принципе не должно быть жалости, иначе, какой толк тогда начинать?.. У большинства есть папа, мама. Хотя бы один из родителей. Тебя в любом случае хоть кто-то, да растил. А там ещё братики, сестрички. Было бы очень негуманно убивать тебя, но, как видите, войны всё ещё существуют. Люди бесконечно умирают, а значит милосердия становиться гораздо меньше. Просто сдастся и попасть в плен, не обозначает, что тебя простили. Будешь вкалывать до седьмого пота как домашний раб, пока за кайлом не умрёшь. Отдых только по ночам будет сниться. Такова цена проигрыша… На мой взгляд, не худший вариант, нежели чем гнить как остальные, – затянулся. – Мда… В закат уходят такие поля, до отвала забитые… юнцами. Нет времени, чтобы банально, по-человечески похоронить. Куда уж там почестям. Они… больше никогда вырастут. Они на всего… потеряются в братских… могилах…
Лоя не выдержала. Буря потоком вырвалась из глаз. На душе тоскливо и плохо. Умереть хотелось в который раз.
– (Шёпотом) Кай… – повернулся. – Кай, твоюж-ж мать!! – дёрнул за краешек штанины. – А ну, живо утешь её. Обними, увалень. Ну хоть что-нибудь сделай!! – сжал челюсть. – Не хватало нам ещё лишних слёз. Пользуйся (медленно) моментом пока дают. Второго шанса… не будет…
На удивление всё верно понял. Одобрительно помотал головой. Приступил к делу. Деликатно и ласково. Тихонько прикоснулся к девушке проверить, насколько та будет обижена в ответ. Отрицательно. После, легонечко приобнял плечико и взял ручонку. Его ледяные пальцы прикоснулись к тёплым подушечкам ладони. Яркий резонанс ощущений контрастировал между обоими. Каждое движение осторожно, словно только что начудил. Поначалу хотелось отогнать мальчуганские потуги. Чем-нибудь тяжёлым запустить, однако временные ласки, делали свой рутинный союз. Продолжать ответную агрессию не хотелось. Именно она должна разорвать затяжной круг ненависти и злобы. Собственно, так и получилось. Дала полностью обнять себя. Молча погрузилась, не говоря ни слова. Под лёгким сопением затих салон. Бургунд смял окурок и положил в карман. Видимо, привычка.
По ощущениям прошла вечность, хотя на деле маршрут длился не больше пяти минут. Сектор из частных секций разбавлял здешний колорит. По сравнению с однотипными новостройками по окраинам, разнообразие здесь имело место быть. Один этаж. Два этажа. Три. У кого-то целая вилла. Все разграничения начинались от богатых до менее обеспеченных людей. Шире территория. Дом более ухожен. Вместо одной жены, 2 и всё в такой прогрессии по вниз уходящему типажу. Форма и цвет. Более сложные конструкции по аналогии средневекового замка и несколько проектов, вмещающих в себя ряд стилизованных зданий. Целый коллаж из архитектурных очередей. Пирамида. Спираль. Цветок. Волна. Завитушка. Дома, в виде стеклянных кубов. Ракушка. Яйцо. Объекты из сот. Сравнится по роскоши и разнообразию, могут разве что внутренние кольца центра. Это не многостаночник цель которого, вместить как можно больше тараканов в улей. Тут прослеживается дизайнерский подход. Уникальность подготовленной площадки и самих домов.
Границей богатых от менее состоятельных секторов, служит магистраль, деля район на две половинки. Первая – дорогие, разобщённые постройки. Вторые, гораздо менее помпезные. Усреднённые на вид, зато скреплены единым стилем. Все как один в 2 этажа. Обычной формы прямоугольники и кубы. Пастельные, смежные тона. Относительно маленький земляной надел, плюс высокая плотность друг к другу. Лишь искусственная фауна растительности, помогает разнообразить модели объектов, превращая местность в один задуманный план. Деревья и кусты имеют, схожу форму крон, повторяя прямоугольные черты. Всё вместе смотрится как единый, строительный тетрис со всеми его продуманными дырками повсюду. Из маленьких кусочков собирается цельный блок с протоками. Живые изгороди. Вся зелень выстругана под стать общей форме. Не всегда очевидно, где находится муляж. Настоящие деревца ведут себя по-другому, хотя и воткнуты в середину на задний план. На переднем красуется симметрия. Всё очарование видно под углом. Затея полностью раскрывается только свыше. Люди с высоток квартир, однозначно понимают её суть. Машина быстро сокращает по дороге путь.
После компактной планировки вновь хлынули разветвлённые пласты. Гряда типичных, жилых строек. Где-то колёса погрязли в почве. Где-то гравий ударил по стеклу. Немного расшаталась подвеска. Ближе ко второму кольца центра, наконец получилось выехать к последнему срезу. Плавный переход с задворок города на красочную аллею. Гостей встречает осень, замёрзшая кругом.
Кованный периметр ограды постепенно становится ближе. Обычный, старый домик в стиле охотничьей избушки, превращается с каждым метром в огромный комплекс по предложению услуг. Отель. Парковая зона. Для рыболовов удобный пруд. Планировка окрестности для пикников. Детские площадки. Крытые беседки для уединённых, отдельных пиршеств. Натыкано всякой всячины кругом. Ворота мигом распахнулись, едва ли шинам удалось вдвое сбавить темп. Далее, мощённая мелким камнем дорожка и несколько стоящих садовых фигур. По бокам клумбы цветы. Небольшая часть рощи. Кроны, как и предыдущих, простираются высоко.
Осень, которой не должно быть, каким-то неимоверным образом застыла на водной глади. Отражение никак не обманывало. Краски не густели, но и не жухли. Облик природы замер. Сохранился. Учитывая бесконечное, отчасти прохладное лето, жёлто-красная палитра удивляла, хотя всё великолепие пейзажа оставалось за бортом. Только двое на сиденьях иногда поглядывали по сторонам. Одну подобное, сегодня не прельщало. Другой перенасытился колоритом военных миров.
Насладиться прелестями сие диковинного места, мешала банальная нехватка времени. Проезд напрямик упрощал. Атмосфера рушилась на корню. Всё осталась позади. Водоёмы. Листва. Ландшафт. Парочка женских фигур и вечерние фонари. Окружение смотрится утончённо и красиво, но оценивать некому. Нарочито рвутся вперёд. Магия рассеиваться. Исчезает. Планомерно остаётся позади миров.
Если бы Лоя взглянула хотя бы краешком глаза, то непременно вспомнила, как раньше бывала здесь. Первые чувства. Яркие эмоции. Немыслимая радость. Как мало нужно для впечатления хорошим. По отбившимся ощущениям оно стоило того. Да, цены везде кусаются, но вид, оправдывает всё. Чем запретнее казался недоступный плод, тем более обаятельным выглядел кавалер. С этого и началось.
Конечный этап пути почти достиг своей цели. Возле ещё одних, последних ворот, виднелась широкая, одноэтажная шайба. Ротонда, перегороженная листвой деревьев. Распознать монументальность, шик и блеск, мешали не только высокие ветки, но и сплошные колья забора. Смежная территория смотрится хуже всего. С лицевой стороны – это объект дизайнерской мысли, воплощённый в современном мире с учётом опыта прошлых поколений. Нестандартная форма ателье. Плавные переходы. Мелкие, барельефные выступы. Облагороженный ландшафт. С тыльной же стороны, наоборот. Приземисто и грустно. Безликие стены. Полумёртвая, сухая почва на которой, ничего больше не растёт. Сырость. Целые куски отвалившийся краски. Очень остро чувствуется переход за пределами ворот. Домашняя забота и городской быт. Прочувствовать по-другому не получится. Это нужно вкладывать собственный труд. Только так.
Последний, охранный пост. Калитка открылась. Автомобиль не сразу выехал на парковку для персонала. Перепад высот. Ничего примечательного на задворках нет. Самая обычная площадка без ничего. Разметка и столб для освещения. Урна возле двери забитая бычками. Парочку обычных машин, немного жжёной резины на асфальте, и всё. Урчание мотора постепенно стихло. Прозвучал голос Бурга:
– Ура, выходим. Просыпаемся, – хлопнул в ладоши, – просыпаемся.
Вышли все кроме водителя. Парочка ели поднялась с кресел. Поездка сильно разморила. Полусонные с трудом выползли на свежий воздух. Позевали. Размяли кости. Едва очухались, как всплыли старые обиды. Она не собиралась прощать. Всё началось по новой:
– (Ненавистно) Вы жестокий, – поймала взгляд Бурга. – Вы ничем не лучше всех этих ваших… бандитов… Как мне теперь успокоиться? Как?! – обняла руки.
– Я смотрю, – захлопнул дверь, – ты не собираешься зарывать топор войны… Ни-че-го, – улыбнулся, – броди с ним. Тащи, – направился к запасному выходу. – Давайте, вы потом выскажите все свои претензии леди, а пока, – махнул, – следуйте за мной.
Кай сделал неосторожный шаг, и его тут же освистали.
– Стоять!! – выхватила за руку. – (Раздражённо) Ты что, с ним заодно?!
– (Неуверенно) Не-ет? – скептически скорчил лицо.
– (Гневно) Ты мужик или нет в конце-то концов?! Ради бога, перестань его всегда и везде слушаться! Он же, – кивнула, – больной. Не смей, слышишь меня, – пригрозила пальцем, – не смей потакать ему. Ты главный, а не он. (Угрожающе) Не смей, слышишь меня… Не сме-е-ей… – повысила голос.
Бургунд развернулся обратно. Как же ему хотелось обглодать чьё-то лицо.
– Вот, так, – спряталась за спиной. – Посмотрим, что он теперь скажет.
– (Раздражённо) Лоя, – остановился в нескольких метрах, – лучше не беси… Не бери пример с него. Это плохо закончится для вас.
– Я не боюсь ваших… пустых угроз. Вы заплатите за всё. За всё… Боженька, всех вас грешников покарает. (Злобно) Ещё как.
– Ах, вот оно что, – подошёл почти вплотную. – Хорошо. Вот, что напоследок тебе скажу… (Злобно) Нахуй твоего бога, – нагнулся. – Нахуй этих святых. Нахуй эту вашу веру. Про кодекс – я вообще молчу. Ты просто… – прикусил губу, – не видела этого лицемерства. Когда твои «святоши» – пули со снарядами освящают. Делают… богоугодною войну… Вот так-то моя милочка, – выпрямился. – Подумай на досуге, что я говорю.
Юноша замер в одном положении разрываемый между двумя. Он чувствовал, как пульсируют вены на руке. Лоя очень плотно сжала кисть.
Бургунд договорил и двинул обратно. Прошёл парковку. Добрался до двери. Остановился. Осмотрелся. Поправил галстук. Бросил кислый взгляд на урну. Как же не хотелось расставаться с бычком. Понюхал напоследок пальцы и выбросил окурок. Никакого внимания парочке. Молодёжь готова начать очередной бунт.
– Ка-ай, – завязал плотно галстук, – слышишь меня!? В итоге ты получишь по загривку, а не она! Выбирай, – смахнул пыль с рукава.
– (Раздражённо) Слышишь, – дёрнула на себя, – не смей…
Нарастающий тон общему делу не помог. Кай неосторожно дёрнул клешнёй, отчего Лоя пошатнулась и чуть ли не упала на четвереньки в раскорячку. Цепкие пальчики перебирали асфальт, вслед за убегающем трусцой зайцем. Её подобный момент очень взбесил:
– (Тихо) Ах ты, – неуклюже поднялась, – жалкий трус… Я тебе покажу-у-у, – поправила причёску. – Ты-то у меня получишь…
Нехотя, но всё же пошла. Такая уставшая и неугомонная.
Охранник всё это время стоял неподвижно. Парнишка вовремя добежал.
– (Шёпотом) Ну что, – мельком осмотрел его, – ты готов?
– (Шёпотом) Ага, – немного отряхнулся.
– (Шёпотом) Слышишь, как бухтит паровозик? – улыбнулся, показывая за спину пальцем. – Сейчас взорвётся. Смотри…
Внезапно открылась дверь. Приятной внешности девушка вышла наружу. Бургунд не стал временить:
– Будь добра, проведи этих молодых… – осмотрелся по сторонам. – Лоя! – выкрикнул через плечо. – Шевели поршнями, иначе возле дурдома оставлю.
Подобный номер сильнее прежнего взбесил. Раздражённое ворчание быстро достигло ушей.
Своей манерной походкой, будто всем назло, ребёнок предельно медленно волочил хилую тушку, попутно кривляясь заодно. Старания не стоили того.
– Дети, – улыбнулся, – что с них взять. Хоть один-то у меня нормальный, – похлопал парня по плечу.
– Понимаю, – приятно улыбнулась. – Сама такой была. Эх-х-х… Го-оды…
Девица томно вздохнула, после чего троица обратила внимание на кривляку. Лоя за секунду покраснела как ошпаренный рак. На одном дыхании подскочила к остальным от стыда. Стала незаметно с краю, опустила голову в пол и застыла. Милёхонький натуры котёнок. Такому всё можно было простить.
– Одумалась. Ну, слава богу, – погладил её по голове. – Наконец, все в сборе. Можно начинать, – чуточку пододвинул парочку вперёд.
– Не переживай. Всё будет по высшему разряду. Обещаю.
– А я и не переживаю… Идите за дамой, – спрятал руки в карманы. – Она вам всё покажет и расскажет, а я, – осмотрелся по сторонам, – буду ждать вас… где-нибудь… здесь… Неподалёку. Ладно в общем. Идите.
Тройка незамедлительно вошла внутрь. Железная дверь закрылась.
– Вот и посмотрим… – медленно побрёл к машине.