– Не-ет, – живо забегал глазами. – Продолжайте. Мне всё… нравится…
– (Скептически) А по выражению лица, кажется, что не очень…
– Всё потому, что я неудобно… лежу… Вот вам и мерещется… Всякое…
– (Скептически) Нет, – покачал головой, – не мерещется.
– Тогда не знаю, чем вам помочь… Очки купите.
– Ишь ты как оборзел. Выпрыгнул с машины, так теперь всё? Покрутел?
– (Сдержанно) Не-ет… Если бы все ваши рассказы, хоть чуточку содержали добра, тогда и вопросы бы отпали. Одна история краше другой. Если не калечите, то убиваете… людей.
– Ох, прямо чувствую, от кого ты поднабрался хороших слов… Тебе, хоть интересно, что стало с ней?
– Что? – подорвался. – Что случилось?!
– Да лежи ты, – дистанционно пальцем на землю уложил, – лежи. Обошлось всё. Смятая помада и причёска, вот её удел.
– Ладно, – лёг обратно. – Хорошо…
– Ну и где там, – задрал голову повыше, – наш медик?.. Где она шляется?.. Ладно, пока её нет, так и быть, концовку дорасскажу. Включим режим для детей.
Бургунд подумал. Привстал. Оценил обстановку и обратно сел.
– В общем, – подвернул края пиджака на второй слой, – запомни, хорошие санки – это шкатулка дьявола. Разгонят так тебя, что с горы на проезжую часть унесут или того хуже… прямо под колёса автобуса… Дорога от нас была далеко, так что моим препятствием… снова стал мусорный бак. Опять история из детства, помнишь? Вот и мотай себе на ус… Первая наша заруба произошла ещё в те годы детства. Если скатываешься на своих двоих, то дальность твоя после горки, ну максимум метра два. С натяжкой три. Санки же дают и дистанцию, и скорость. Первые секунды летишь как не в себе, а потом резко ударяешься в металлический бак. Хрен бы с ним ляпнуться башкой. Если точечно зарядить дверной ручкой в лоб на выходе из школы, то лежать в больнице не больше двух недель… У меня же корпус был смещён. Назад… Старые, реечные сани… Деревяшка, так сильно впилась в бедро, что я буквально охуел. Те же две недели, вообще не мог ходить, а оставшийся месяц тупо хромал. Вот такое, – вытянул правую ногу, обводя круг пальцами, – было пятно. На всё бедро. Нога отнялась практически сразу. Орал как не в себя. Самое паскудное, что санки при такой ситуации, я потерял. Еле дополз к дому, благо тот рядом стоял. Ни одна падла не соизволила вернуть чужое добро. Всем двором друг друга знали, и всё равно одна крыса нашлась. Это сейчас друг на друга откровенно похуй и насрать, но тогда, люди считались с чужим мнением и отвечали за базар. Жаль, времена прошли… и детство кончилось быстро.
– (Неловко) И-и-и… как часто у вас… случались такие события?
– Да почти всегда. Чуть ли не каждый день. То шприцы, то поджёги. Ближе к вечеру пьяные драки и ворованное бухло, чтобы на утро было чем похмелиться. Удивительно, как я вообще дожил до своих лет.
Своего рода пикничок, был бы гораздо лучше, если бы помимо асфальта, на дороге ещё лежало минимальное покрытие травы. Изумительное положение – небольшое количество еды. Плюс, незначительная бутылочка воды. После всех мук очень хочется пить.
Долго разлёживаться Бургунд не стал. Каждая косточка отчётливо ощущала новый приток спазмов, протирая задницей ягодичную ткань. Живёхонько встал, встряхнул пиджак. Запрокинул за плечо. Уставился на лежачего. Кай с закрытыми глазами напоминал скорее мёртвого. На долю секунды мужчину передёрнуло.
– (Устало) Не могу больше так… – приподнял вверх туловище. – У меня спина вся болит. Не разрешаете вставать? Тогда готовьте… кровать. Если нет, – привстал на одно колено, – катитесь к чёрту. Нет сил больше лежать, – полностью поднялся. – Озноб… Колотит… Есть чем, – обнял локти, – согреться?
Бургунд без промедления накинул на плечи свой пиджак и молниеносно стал осматривать со всех сторон. Любое, даже минимальное давление на мышцы, должно было вызвать резонанс. Уж Кай то точно не станет скрывать болезненный писк. Постепенно. По чуть-чуть. Осторожно двумя пальцами. Голова, шея, торс. Руки. Спина. Бока. Коленные чашечки и бёдра. Максимум, что удалось приметить – шишку на лбу и слега повышенную температуру. С последним диагнозом легко оплошать. Всё остальное не подавало виду за исключением лохмотья и следов от шин. Ушибы и мелкие порезы добавляли только мужести. Сквозь остатки рубахи и порванного фрака виднелось пятно.
– (Спокойно) Ты это, – застегнул еле уцелевшие пуговички, – пятном своим особо не святись. Не надо никому, ничего показывать, договорились? Люди у нас глупые, – поправил воротничок. – Не поймут… (Сомнительно) А ты-ы-ы… точно сможешь идти? Лапти-то у тебя, – кивнул, – почти босые…
– Думаю да, – снял одинокий ботинок. – Смогу… – попытался сделать шаг.
– Погоди… – остановил. – А-а-а… голова не кружится? Нормально всё?
– (Приторможенно) Да… – сделал ещё один шаг, – нормально… всё…
– Давай-ка я лучше до машины тебя донесу.
– (Приторможенно) Не… надо. Как я буду выглядеть потом? Крайне глупо.
– Ты и сейчас ничем, ни лучше выглядишь.
– (Приторможенно) Ну… да, – посмотрел под ноги. – Немного… Наверное.
– Давай-ка, хотя бы клешню свою, – протянул ладонь. – Давай-давай, иначе понесу как маленького на руках. Или за ручку, или на ручках. Выбирай.
Кай нехотя, но согласился. Его миниатюрная ладонь полностью исчезла под кулаком. Так, они более или менее пошли.
С некоторыми трудностями пришлось столкнуться по пути. Новый костюм превратился в нарезанную тряпку лоскутков. Загубили дорогой покрой. Повсюду торчат распоротые, позолоченные нити. Вместо элитарной, белоснежной ткани, красуется сплошное, чёрно-серое месиво. С горем пополам еле держится рукав, оторванный до локтя с выпирающей, голубой подкладкой. Вторая половинка выглядит на порядок хуже. Её попросту нет. Следом «белая» рубашка, источенная частыми, рваными линиями. Вспоротые швы и разрозненные куски. Бахрома из тонко наструганных полос. Где-то толще. Где-то длиннее. Где-то укорочена под ноль. Выглядит поделка ровным счётом убого. Из бриллианта смастерили калл.
С брюками дело обстоит несколько наоборот. На удивление гладко сидят. Обе штанины есть, правда, разорваны как вдоль, так и поперёк. По разным местам рассечён шёлк. Одна половина блистает вплоть до трусов. Туда, куда улетучилась дверь от автомобиля, заодно сбежал и ботинок. Остался едва ли нужный, дырявый носок. На втором грязная пятка. Можно смело теперь милостыню просить. Только заросшей бороды для эффекта не хватает. Одна пакость заменяет другую. Бургунд вовремя внимание обратил:
– Но всё-таки, – остановился, – что-то же болит? Нога? – кивнул. – Пальцы?
– Да не, просто… иди в одном носке… неудобно. Что-то… колет в нём…
– Так сними его. Какая сейчас, к чёрту, разница? Иди полностью босиком. Пускай кожа дышит. Только под ноги гляди. Куча хлама всюду валяется.
Кай без проблем снял порванный носок. Осмотрелся по сторонам, похлопал рваные штаны и улыбнулся. Без всяких осложнений дальше возобновился ход.
– (Заинтересованно) А куда мы теперь… поедем?
– Никуда. Домой вас развезу. Весь график, – выдохнул, – похерен на корню. Ты чего, – замедлил шаг, – остановился. Больно стало?
– (Жалобно) Не-е-ет… – заревел. – Я всё… – вырвал руку, – засрал…
– Тц, – недовольно цокнул, – да бля… Только не начинай… Хуже женских соплей, только… мужские…
– (Жалобно) У-у-у-у… – ещё сильнее завыл. – У-у-у-у…
– (Злобно) А чего ты хотел? Хотел по-своему? На, получай. Всё пиршество теперь закончено. Кинем кость прессе, что вы на закрытой вечеринке и по домам. Вся конспирация нафиг слетела. Своими людьми ради твоей, секундной прихоти, я не намерен рисковать. Всё, – махнул. – Пошли.
Кай ещё больше стал захлёбыватся в плаче. Начало сильнее знобить.
(Злобно) Твою-ю-ю… ма-а-ать… – сдавил челюсть. – Хорошо, я что-нибудь придумаю, но только прекращай мне, – наставил палец, – реветь. Живо…
– (Плаксиво) Т-точно? – стал растирать глаза. – Не… обманываете?..
– (Сдержанно) Не-е-ет. Сейчас быстренько осмотрит Мико, и мы поедем.
– (Плаксиво) А-а-а… – потихоньку зашагал, – к-куда?
– Не знаю. Как можно дальше отсюда. Пожалуйста, – вздохнул, – соберись.
Парнишка ещё быстрее заковылял в меру своих особенностей, почёсывая между делом живот.
Группа лиц в чёрном откровенно напряжена. Пока большая часть работает, последние два ждут прямого приказа. Как только Бург подошёл к новой машине, он озвучил свои слова:
– Алесь, – подпихнул ближе негодяя, – быстренько проверь этого мерзавца. Нам нужно сматываться отсюда. Как можно скорее.
– Мрх, – недовольно цвиркнула глазами, – садись на капот… Да садись ты, – вдавливая в плечи, усадила на кузов, – уже… Рот открой… (Злобно) Открой рот.
Кай противился, но после второй фразы подчинился. Мико смотрелась сущей сатаной.
– И как там? – поинтересовался Бург. – Зубы не побил? Язык не перегрыз?
– (Сосредоточенно) Нет… Закрывай. Голову нагни.
Мико резво стала перебирать волосы, словно обезьяна копается в сородиче, в поисках блохинки.
– (Сосредоточенно) Ран нет… Гематом, – прощупала сильнее, – тоже… Капилляры… – подняла голову двумя руками. – Глазами поворочай… Нормально. Не полопались. Выпрямись теперь, – полезла в походную сумочку на пояснице.
– (Взвалнованно) А с Лоей что? Нормально… – запнулся, – всё?
– (Сосредоточенно) Нормально, – достала спрей и ватные диски. – Жива.
– Ну вот. А ты боялся. И чего стоим, – обратил внимание на коллегу рядом, – Каштанка? Иди работай. Потом поговорим.
Парень в бежевом костюме сделал противную рожу и в сторону ушёл. Мико не теряя времени стала разрывать последние останки рубахи, обнажая свежую кровь. Последующий пшик обработал ранку.
– Тц… – неприятно цокнул, – больно…
– (Сосредоточенно) Терпи.
После двух крупных пятен на торсе, следующий нашёлся на спине. По парочке мелких на руках. Ноги и вовсе остались нетронутыми за исключением подранной кожи. Далее пошли ватные диски. Быстро и аккуратно убрали сгустки. На каждую ссадину лёг заранее приготовленный пластырь. Последний охотно закрепился на коленке. С большего убрали грязь с лица. От полос резины на пальцах не осталось и следа. Лишний раз обработали пятки. Даже бинтовать не пришлось. Костюм принял на себя весь удар.
– Готово, – сложила остатки. – Забирай.
– (Недовольно) А военную аптечку, – бегло осмотрел парня, – тяжело было взять с собой, да? Идеальная подготовка, – покачал головой. – Понимаю…
– (Злобно) Слушай, Бург, – цвиркнула глазами, – не беси меня, хорошо? В следующий раз сам будешь его бинтовать. Всё, – поправила сумку, – валим уже.
– Ну а ты малой, – взял того на руки, – только посмей мне пискнуть. Мигом увезу домой. Алесь, – кивнул, – приоткрой дверку.
– Тц, – раздражённо цокнула, – опять… Мы же с тобой договорились?
– Извини, – положил внутрь парня. – Никогда не привыкну, – закрыл дверь. – Кац, – почесал за ухом золотую примочку, – дуй сюда и приблуду свою тащи.
Из совершенно посторонней машины вылез молодой человек. Серебристый фургон отставал метров на 200, но ввиду обстоятельств, своё расстояние быстро сократил. Умного вида лицо. Стандартные, непримечательные черты. Слиться с рядовой массой, изначально ему дано. Носит обычные на вид, прозрачные очки, однако утолщённые дужки, представляют из себя что-то ещё. Простая стрижка русых волос, укрывает от взгляда истинное положение вещей. Повседневный аромат табака и сена слился в странный, непривычный парфюм. Запахи детства и пропащей, увядающей мечты. В отличие от Степа не имеет ярко выраженной мочки уха, лишая себя возможности носить серьгу. Аксессуаров по минимуму. Тёмная сумка на плече, провод от которой тянется к левой руке. Там же держит военный планшет толщиной с обычную книжку. Она едва помещается на ладони. Из более привычных вещей чуть ранее носил серебристо-чёрное кольцо. На этом всё. Замыкает скрытый на виду образ статического середняка, поджарая фигура, покрытая строгим костюмом. За пару секунд между коллегами сократился путь.
– (Удивлённо) О, – заметил знакомую персону, – Заяц прибежал. А Кац где? Почему не вышел?
– (Спокойно) Он сейчас немного… занят. Аппаратуру разгружает. Машину надо срочно менять.
– Ладно. Чуть позже обсудим… Ну что там? – кивнул. – Видно что-нибудь?
– (Спокойно) Нет. Пока всё тихо. Сами убедитесь, – протянул планшет.
Бургунд не стал брать в руки. Бегло со стороны оценил положение вещей. Охранник смотрел на изображение с верху в монохромной гамме контраста.
– (Спокойно) Отменить… вообще всё или только… обед?
– (Злобно) Отменяй… вообще всё. Пускай всё катится в пизду… А это что за кучка людей? – переключил кадр с квадрокоптеров. – В километре на углу.
– (Спокойно) Это столики открытого кафе, а там, – пальцем ткнул в другую точку, – парковая зона, точнее, полоса. Осмотрено всё кругом. Периметр крыши наши люди держат. Вон, – кивнул, – зелёные точки везде горят. Единственное, – отдалил область, – нелюдь в пробке начала буянить. Из машин повылезали, а так вроде… ничего не упускаем. На каждом пункте дежурит свой человек.
Монотонный голос звучал чересчур спокойно, будто всегда подавлен драже. Зайца просто невозможно застать врасплох.
– Отлично. Хоть в этом плане я доволен. Значит так, – посмотрел на Мико, – Фиолетовый, Курд, Заяц и Кац едут за нами. Остальные, разруливают ситуацию. Ну, справишься без меня? Сдюжишь?
– (Недовольно) А если с ним что случится? Вдруг у него внутренний орган потечёт? С этими болванами я не останусь. Я не позволю похерить мои дела.
– Ничего страшного. С нами Заяц. Если что-то случится – на ходу лапку ему пришьёт. Всё, что касается внутренностей – не должно тебя волновать.
– Как скажете, – нахмурилась. – Бесполезно перечить мяснику.
Заяц и близко не подал виду. Мико уставилась в пустоту.
– (Недовольно) Хорошо. Звони сестре. Пускай подберёт тебя на санитарке. Берите только нормальную без опознавательных знаков. Держать дистанцию в том же ключе.
– Понятно, – немного оживилась. – Всё понятно.
– Хорошо… – обратился к Зайцу. – Сделай тогда запрос на другую модель. За пять минут управитесь по пути?
– (Спокойно) Управимся за две. Желательно, конечно, попасть в гараж, но и дворик убитый тоже подойдёт.
– Хорошо, – открыл дверцу. – По местам.
Молодёжь кивнула и быстро смылась. Бург нехотя сел в машину. С заднего сиденья уже плотно сыпались оскорбительные слова.
– (Яростно) Как ты посмел скотина!! Ты же мог умереть!!! – пролетел шквал хаотичных шлепков. – Ты хоть понимаешь, что натворил?!! (Истерично) Я думала – ты мёртв!!! МЁРТВ!!! Разбился у меня на глазах… (Медленно) Ах ты сволочь!!! – стала колотить руками. – Я чуть сама от приступа не умерла!!! Я тебя ненавижу! Ненавижу!!
Посмотрев в зеркальце заднего вида, улыбнулся и завёл мотор. Пристегнул ремень. Отъехал в сторону. Всё могло закончиться гораздо хуже. Пронесло.
– Давай, – развязал галстук. – Пизди его. Хорошенько приложись.
Лоя продолжала нещадно дубасить. Смотрелась подобная сценка, как акт измены будущих супругов перед венчанием. Один во лже уличил другого. Второй принимал удар, понуро свесив голову вниз. Гнев бурлил. Ладони с каждым разом становились горячее.
– (Грозно) Я блин дура, оплакивала тебя! – шлёпнула по плечу. – Погибшим считала тебя! Почём зря, а ты… ты… Как же я ненавижу… Тебя…
Последний, хаотичный шлепок, отправил юношу в нокаут. Упал на сиденье и помёр. От злости Лою знобило. Трещали зубы. Дрожали пальцы рук. Костяшки нещадно искали успокоения в подмышках, однако подобная тишина очень быстро прошла. Вновь готова кинуться в бой. На другого.
– (Злобно) Как же я ненавижу вас… И какой чёрт меня дёрнул поехать… (Плаксиво) Ненавижу вас… Ненавижу!!! Не хочу больше видеть!!
– Ну-у-у, это легко можно устроить. Только скажи.
– (Сдержано) Обойдёшься, – всхлипнула. – Я и не такую херню в жизни терпела. Это ещё цветочки, – пальцем подтёрла подтёкший макияж. – Подобная хрень вообще не испортит настроение… Вы мне ещё заплатите. Ой как заплатите. Оба. (Обидчиво) Ненавижу… – отвернулась к окну.
Машина быстро удалялась от места происшествия. Кай тихонько лежал в стороне. Стараясь меньше привлекать внимания, лицо закрыл рукав пиджака. Из-за длинны кроя, едва ли выглядывали кончики пальцев, а общий фасон тянулся чуть ли не до колен. Молча уткнувшись в обивку, упала слеза. На душе тоскливо и больно. Невозможно сдержать порывистый наплыв. Тихий скулёж понемногу начал пробирать.
Никчёмные попытки социализации, ни к чему хорошему в итоге не привели. Не получается нормально наладить контакт с людьми. Сплошная неудача. Я знаю, кто виноват. Вечно виноваты они. Те самые, никчёмные люди. Весь окружающий сброд. Подобный опыт лишний раз подтверждает: я был прав. Всегда, но меня просто не слушали. Мда… Ему гораздо лучше было бы со мной, но… кто я такой, чтобы поголовное стадо баранов судить? Правильно, больше никто. Пустое место. Ноль. Да, безусловно, жаль, но-о… это и его выбор тоже. Мы-ы… определённо… чувствовали некую связь, но… он сам контакта не захотел. Она в первую очередь близости не хотела. Слишком много эгоизма в ней. Пристрастилась этой сладкой пилюлей человечества. Всё хорошее – банально не отнять. Капризный ребёнок, жаждущий бесконечных благ. Излишеств внимания и подарков судьбы. Любое, позитивное качество приумножает. Нещадно борется с плохим. Отставим её. Речь сегодня не об этом. Как-нибудь в другой раз расскажу.
Что касается… этого бедолаги, отвечу кратко. Оптимальным решением для тебя – больше никогда не двигаться в его направлении. Лучше остаться наедине с собой, чем испытывать боль, с которой, не в силах совладать. Слишком много факторов. Чересчур острая привязанность. Гораздо проще окунуться в себя… и на всё наплевать. Спрятать своё никчёмное существование в 4 стенах. Там навсегда и замуроваться. Тебе по большому счёту насрать. У тебя есть тесный мирок в твоей голове, где существушь только ты и больше никого. Этого вполне достаточно. Фантазия рисует такие картинки, что я и сам бы не против пожить в его мозгах. Воплощение мыслей и безумных идей. Больше ничего. У тебя схожий опыт, но… всё-таки далёк до изоляции и полного отречения. По крайней мере, вы оба нашли мизерное ощущение… свободы в себе. От всего хоть и… ненадолго.
После нескольких минут затишья Лоя снова стала активничать. На что не смотри, бесит всё. Особенно Кай. Жалкая попытка мужской особи. Неспособный самостоятельно мыслить. Неприспособленный выживать.
– Чё молчишь? – грозно уставилась. – Давай поговорим… (Раздражённо) Отвечай, – дёрнула за ногу. – Отвечай, когда спрашивают… Хватит вести себя как ребёнок! Прекращай ныть и вечно страдать. Это я жертва, а не ты… Защищайся, – ударила кулаком по бедру. – Защищайся!
– Отстань от него. Он своё уже получил… С достатком.
– Пошёл ты! – злобно огрызнулась. – (Медленно) По-шёл… ты-ы-ы!! Я не успокоюсь, пока не услышу вменяемого ответа. За всё, (слезливо) за всё! Вставай! – ударила по бочине. – Вставай… Вставай!
– Лоя твою мать! – обернулся в полголовы. – А ну, успокойся! Живо я сказал! Не дай бог, всё начнётся по новой! Ну что за детский сад? Руки, убери!
Слова никак не повлияли на исход. Продолжала и дальше колотить.
– (Сердито) Что за дебильный возраст… Опять, опять сотое подтверждение этой ёбанной хуйни. Ну бляа-а-ть… Ну блять! – хлопнул по рулю.
– Вставай, – ударила, – вставай. Вставай. (Ожесточённо) Вставай, вставай!!
После нескольких истеричных шлепков всё же удалось призвать поганца к ответственности. Обвиняемый полностью сдался. Чреда сокрушительных нападок добила. Крепко сжимая кулачок, совсем не такого эффекта хотелось добиться.
– Ты что, плачешь?.. Серьёзно?! Это мне больно! Мне! Не тебе! Это ты у нас бесчувственная скотина!!
Паренёк в ответ разве что неуклюже отмахнулся, попав по губе и смазав тем самым немного помады. Ничего не сказал. Ещё больше зажался в себе.
Последняя капля моего терпения испарилась. Взмахнула и-и-и… не помню, конкретно попала куда, но-о… этого хватило. Кай… упал. Мягко сказано упал… Скорее… грохнулся с сиденья. Бли-ин, головой о дверь… Я в ужасе от себя, если честно… Совершенно не так хотелось высказаться. В любом другом ключе. Без насилия. Увы, всё пошло совершенно не так. Как всегда. Ничего нового.
– (Грозно) Бля-я-ть!!! – остановился у обочины. – Я сейчас вас удавлю! – развернулся. – Прекратили падла истерику!! Отсядь от него!! Я сказал ОТСЯДЬ!!! (Измождённо) Боже… – протёр глаза, – бо-оже-е-е… За что? Ну за что…
Стало чуточку стыдно… Да какую там чуточку. Максимально стыдно. Не от слов Бургунда. От себя. От своих постулатов и действий… Впервые в жизни я была неправа. Ещё как неправа. Меня автоматически тянуло к нему. Всему виной – вина, как бы банально это ни звучало, хотя… сам Пиранг провинился ничуть не меньше. Даже больше, но всё же… я сама перегнула и-и-и… обожглась. Стоило всё исправить и попросить прощения. Не знаю, что на меня нашло. Одного раза на исправление оказалось… недостаточно.
Первые несколько попыток, Бург действительно пробовал нас разделить, но я всё время сближалась. Единственный выход, который упоминался: «Связать по рукам и ногам. Бросить в багажник». Хорошо, что дело так и не дошло, правда, по выражению лица хотелось. Очень. Навряд ли он способен дойти до крайности, но взять, и скажем, отправить домой, точно не стоило труда. Щёлкнуть пальцами и увезти. Как пить дать, просто… повезло в который раз… Фигурально плюнул и поехал своей дорогой. Хотя бы за это я частично благодарна. На мне весел прямой груз ответственности.
Даже после всего, что я сделала – Кай спокойно поднялся, сел и вжался в самый краешек сиденья. Лишь бы не тревожили. Я-я-я… машинально стараюсь загладить вину, но в ответ… всегда получаю агрессию. Так мне и надо. За всё.
Следующая оплеуха не заставила себя долго ждать. Залетела в шею… таким болючим горчичником, что аж кожу зажгло. Успокоить, практически невозможно. Попытки хоть как-то сгладить положение, вечно оборачивались не той стороной. Отвергал, бил. По началу первые лёгкие шлепки. Потом пинки. Отталкивания, но под конец, они переросли в неосторожные, хаотичные удары. Истерика набирала обороты. Если не приложить достаточно силы, боль не закончится. Никогда. Уж я-то по себе знаю. Приходилось – тупо терпеть. Иного спасения банально нет… Да, оплошала. Я просто… обязана любой ценой оборвать круг боли…
– (Слезливо) Отпусти, СУКА!!! Отпусти!!!
Сквозь слёзы проносились обидные слова, но если дать слабину, то никогда себе не прощу. Как бы ни было больно – я смогу. Я… обязана…
– (Истерично) ОТПУСТИ ТВАРЬ!!! Я хочу домой!!! ДОМОЙ!!!
Ужасный вопль пробирает до самого сердца. Подмоги ждать неоткуда. Бург без конца косится, но влезать, пока не спешит. В случае чего он в любой момент остановит машину, и всё. Конец. Нельзя отступать, бросая дело на полпути.
Настал определяющий момент. Словила тычок. Подставила голову. Удар не сильный, правда стукнуло прямо по макушке. Хорошо загудело в ушах, зато я в ответ, крепко схватила за пиджак и прижала к себе, насколько это было возможно. Кай бесился, орал, пинался, но всё впустую. Максимум, что пострадали – рёбра и плечики. Пик активности постепенно спадал, но это ничего не значит. Он в любой момент, мог начать заново, соверши я очередную, мизерную оплошность. Левую руку, едва ли удавалось придерживать собой, в то время как другая, мотыляла в стороны. Тычки, что вслепую били по спине, и близко не сравнимы с замашками Гиля. То, как лупасили меня – земля и небо. Я реально могла погибнуть. За просто так. За обиду, которую причинила. За существование… как таковой на земле.
Злился. Злился как мог, кусая платье. Каждый последующий рывок казался слабее предыдущего. После нескольких попыток окончательно выдохся… Хвала богу сдался. Наконец. В итоге полностью расслабился и замолк. Озяб. Постепенно сполз ко мне на колени. Как же я паскудно ощущала себя… Как никогда, и всё же выстояла. Одержала победу, но какой ценой. Как же натянуто это звучит…
Единственное, на что реально хватало сил – слёзы. Боже-е-е… Тоскливо и тяжело. Самой хочется умереть, глядя на него. Может, где-то в глубине души за 7 печатями, кучей стенок и множества мудрёных лабиринтов, он жаждал обычной ласки, внимания и любви. Прямо как я. Как… каждый на планете человек. Не абсолютное множество, но большинство. Даже самый зажатый в себе скупердяй, хочет сокровенного и одновременно простого – чувств. Без чувств можно сойти с ума, ровным счётом как от одиночества. Вскрылся ещё один удручающий факт – он тщательно скрывал от всех настоящего себя. К сожалению, и от меня. Всегда холодный, чёрствый, хмурый. Вечно, кажется, без настроения и больным… Если быть до конца честной с собой – признайся бы он тогда, до начала крупной ссоры с Гилем, я бы его отшила. Я была уже влюблена… Не безумно, но достаточно для того, чтобы обменяться кольцами. Наверное, это бы окончательно разбило ему сердце. Даже хорошо, что наши контакты сводились к минимуму, но-о-о… только не в этот раз. На этот раз всё будет иначе. Я перепишу свою судьбу.
Истерика постепенно ушла. Кай окончательно сполз, пока голова плавно не легла на колени. Сперва осторожно прикоснулась, легонько проверить, насколько человек зол на меня. Очень хорошо, что реакции не последовало. Не задумываясь, провела ладонью по голове. Так, меня успокаивали в детстве. Должно помочь и на этот раз.
Одинокий мальчик лежал спокойно, не издавая ни звука, мирно погружаясь в сон. Сложно сказать, на кого Кай больше похож. На пугливого ребёнка или всё ещё взрослеющего подростка. Неоднозначным кажется всё. Снежные волосы в его возрасте задают болезненный тон. По прошествии лет сходится всё. Прогулы. Вялая активность. Апатичное настроение. Здоровье при этом хромает на каждом шагу. Даже при всех его минусах, некая… притягательность всё же есть. Человек будто с другой планеты, совершенно не приспособленный жить на земле. Я прямо чувствую, как, и что именно хочет сказать, но увы, пока не может. Просто… скопившийся груз переживаний, давит на горло. Очень тяжело напрямую кому-то открыться, если готовишься… умереть. Его сложности ничуть не меньше моих, а в каких-то местах даже больше. Счастье… иллюзорная вещь, хотя не грех к нему стремиться. Слишком… гнетущее перебирание монотонных полос.
Мы ехали непонятно куда. Всё время куда-то сворачивали. Где-то просто стояли. До меня только сейчас дошло, на что наводит странная, неуместная аналогия. На что похожи непослушные, с завитками, белые волосы? На шерсть овечек. Очень характер точь-в-точь. Тот самый барашек в детстве, которому… так и не смогла помочь. Боже… Не люблю плохие ассоциации вспоминать. Условный балл или другое, праздничное событие. Люди, желающие отдохнуть… и поесть…
Однажды я… повстречала милую овечку, которую на миг спали от смерти. Это были те времена, когда родители позволяли прогуливать начальную школу, но только у них на работе. Мама на тот момент, плотно отдыхала домохозяйкой. Оставался отец. Как я поняла, для особых посетителей папиного ресторана, была отдельная сноска в меню по их хотелкам. Такая оказия существовала всегда. Без понятия, как устроен частный бизнес, но некоторые гости позволяли себе больше положенного, чем другие. Праздники. Концерты. Деловые встречи. Хрен знает, что может посетить ясную головушку. К примеру, отведать запрещённый во всём мире «деликатес». Лукавить и выёживаться нет смысла. Я – не вегетарианка. Я – трупоед. Я в жизни не куплю живую рыбу в магазине. У меня кровь стынет при одном только виде, а кому-то… всё равно. Курица и свинина – самый привычный рацион, где все оптимально свыклись с необходимым злом. Если бы любая каша имела букет пряностей копчёного или жареного мяса, я бы исключительно ела кашу, но увы, только пресный и без добавок вкус… Границы дозволенного всегда расширяются, когда уныло становится обыденностью пировать. Главным образом неизменно отличается сам подход. О гуманности речи не идёт.
Роскошь, с минимальной болью в конце, элитарным блюдам не поставим. За папой… ни разу такого не было замечено, но боюсь некоторые пожелания, он всё же исполнял. К примеру: черепаховый суп. Я почему-то никогда не задумывалась, отчего в аквариумах меняется фауна. Пример простой – короткий, жизненный цикл, правда, не в нашем случае. На людях, безусловно, никто опустошать сосуды не станет, однако заранее замариновать можно заказ. Вы даже… не представляете какой у меня культурный шок с детских лет… Одно дело за щеку лупить обычные сосиски из непонятно чего, а другое – приготовление живого блюда… на углях… Сволочи… Под видом: «Овечка скоро вернётся домой», запихивают в печку, и всё. Коптят… Недавно я её спасала. Пряталась на лужайке во дворе за углом, а потом всё… Забрали. Съели. Заживо. Кромешный пиздец. Уроды… Подробностей лучше не знать. Хочется… Расстрелять… Жертва… обязана быть беременной, а уже после готовки, вспарывается живот… Боже-е-е… Щас сблюю… Про… суп из той же черепахи… живодёрство чистой воды… Бедняжка перед смертью горячий бульон пьёт… Пытается… не знаю… температуру сократить. Сбежать. Пиздец… Люди… не то, что зажрались… Они на голову от излишков больны. То им мозгов обезьяны не хватает, чтобы интеллект до уровня примата поднять, то в иной раз не побрезгуют кошатинкой закусить. Или собачкой. Таким сволочам уже всё равно. Полнейшее протекание чердака лишь усугубляют их дивиантные вкусы.
– (Вымотано) Та-акс… – выключил мотор. – И что делать? Надо подумать…
Мы очутились где-то на парковочном месте энного этажа торгового центра. Кругом серые, бетонные блоки и другие авто. Мимо проходят люди с огромными тележками, забитые едой. Всего одна такая семья, но я сразу поняла, что мы возле магазина. Бургунд нехотя, но возобновил разговор:
– (Тихо) Вы… оба… Да ну вас… – лениво отмахнулся. – Везти вас туда… п-ф, а смысл? Дурацкая выходка. Более чем уверен, нам ещё аукнется это дерьмо, – разочарованным голосом произнёс. – Гораздо проще пойти в тот магаз, – ткнул большим пальцем в стекло. – Даже идти не надо. Проще заказать, чтобы люди не видели этот стыд… А потом, увы, да, по домам… (Искренне) Извини меня Лоя. Я не хотел, чтобы так вышло…
– (Тихо) Ничего. Я не зла на вас. А разве, других вариантов, нет?
– (Вдумчиво) Пожалуй, – пожал плечами, – нет… В таком состоянии вам категорически появляться нигде нельзя. Особенно в общественных местах. Даже малейшая концентрация людей, привлечёт ненужное внимание. Вы сейчас у всех на слуху… Можно, конечно… вы-ыбраться в столовую общепита или кафе, но ситуация легче отнюдь не станет… После этой передряги желательно вернуть вас назад по домам. До завтра из своей конуры вообще не вылезать. Пока шумиха не рассосётся. А лучше, и вовсе больничный взять. Отлежаться потиху… Остолопы рано или поздно, переключатся на что-то ещё. Ну-у-у, – повернулся, – что будем думать? Куда вас везти? Поесть, – кивнул, – мы можем в любой момент. Блюда доставят ничуть не хуже, чем в ресторане. Единственное, что придётся есть тут, в машине… Других вариантов у меня нет. Или так, или… по домам…