Тайна Кораллового города

– Ах ты гад! – взвился Сухарто. – Хочешь сказать, я ничего про тебя не знаю?! Ты, предатель, зарезал офицера и своего командира из-за чего? Из-за карточного долга! Подлец! Убийца!

Выкрикнув что-то нечленораздельное, Тайпен налетел на Сухарто, да так встряхнул его, что чуть не порвал фартук. Две крысы сцепились, и не миновать бы крови, но в трюме появился дневальный матрос:

– Чёртово семя! Вы что тут устроили?! Скажу капитану, и он пропишет вам двадцать примиряющих ударов плетью. Посмотрим, как затрещат ваши шкуры да отвалятся хвосты!

Тяжело дыша и обжигая друг друга взглядами, полными ненависти, крысы разошлись по сторонам. Повар налил похлёбку и понёс капитану долгожданный обед. А Тайпен с угрозой в голосе сказал Мауи:

– Не вздумай вылезти наружу, кокосовое отребье! – и тут же хохотнул, точно вспомнив что-то смешное: – А везёт нам на рыбачков! Ловим вас пачками. Помню, недавно продали нескольких Мусорному Барону. За них щедро заплатили. Хоть они и меньше крыс, зато сильные и здоровые. Эти в Трюме протянут долго, пока не передохнут от сырости, голода и побоев. А нам-то что? Мы на те деньги пьянствовали неделю!

Увлечённый своими рассуждениями, дезертир не заметил, как округлились глаза Мауи и как тот задрожал.

– Постой! – крикнул мышак. – Вы схватили рыбаков с такими же рисунками, как у меня?!

– Разводы на мордах у них были – это точно, – кивнул Тайпен. – А больше ничего не помню. Какая разница?

С этими словами он захлопнул дверь перед носом Мауи, и все остальные вопросы застряли у того в горле. Неужели отца с соплеменниками захватила эта же банда?! Может ли быть такое, что их не убили, как друзей Сухарто, а продали какому-то Мусорному Барону в трюмные рабы? И кто такой этот Барон?

Мауи сел на пол, приводя в порядок мысли. Пока корабль не доберётся до цели, вряд ли удастся выяснить что-либо ещё. В мышином сердце искрой вспыхнула надежда, что папа жив и обязательно отыщется. А уж он, Мауи, постарается вызволить отца из плена и вернуть домой. Правда, для начала нужно вырваться из неволи самому.

«Больше никаких слёз!» – решил Мауи. Он заметил, что Сухарто, сцепившись с Тайпеном, совершенно позабыл про миску и ложку. Мышак спрятал ложку за пояс своей юбки и пнул миску подальше с глаз в тёмный угол.

И снова потянулись часы одиночества. От скуки мышак обследовал темницу и нашёл маленькую щель в корпусе судна у самого пола. Он лёг рядом с ней и смотрел на море.

Посвежело. Лёгкие облачка приняли оттенок папайи с красноватым отливом, а сердце защемила тоска по дому.

«Вот уже и вечер, – подумал Мауи. – Наверное, сейчас мама сидит на пёстром камне и гадает, доплыл ли я до Тараваи. Или к ней зашёл Момо и прожужжал уши о моих проводах».

Он усмехнулся: дядя может до смерти заболтать даже морскую губку. Хотя как раз это и нужно матери, оставшейся без сына и мужа.

Мышак неловко повернулся, и в живот ему ткнулось что-то твёрдое.

– Как же я мог забыть про ложку! – воскликнул он и тут же зажал рот лапами, испугавшись, как бы его не услыхали пираты.

За дверью было тихо – видимо, все заняты на палубе. Тогда Мауи сел в уголок и принялся точить ложку о суповую миску. Свет, сочившийся через щели, угас. Стемнело.

В кубрике послышался шум, настороживший Мауи. Не за ним ли явились пираты? Мышак нашёл маленькую дырочку в двери и прильнул к ней.

В трюм пришли матросы, окончив вахту. Переругиваясь и толкаясь в тесноте, они стали разворачивать гамаки. И вокруг одного из них – совсем маленького хомячка с рыже-кремовой шерстью – разгорелся скандал. Верховодил всеми Тайпен. Похоже, склочный негодяй нашёл, за что придраться к рыжему малышу.

– Эй, Шульц! – крикнул он. – Кажется, ты собрался на боковую, якорь тебе в глотку! А не рано ли? Ведь это из-за тебя мы сейчас болтаемся по морям, а не веселимся в «Безногом крабе»¹⁴!

– Позвольте, в чём же я виноват?! – удивился хомячишко. Он сжался от страха, когда пираты обступили его.

– А кто неверно проложил курс?! – не унимался Тайпен.

– С тех пор, как ты погнул секстант¹⁵, я не могу точно определить наши координаты, – оправдывался Шульц. – Я пробовал учитывать погрешность в несколько угловых минут. Не помогло, потому что ты, Тайпен, не только погнул прибор, но и потоптался на нём. Теперь секстант ни на что не годен.

Навигатор сказал правду и тотчас поплатился, потому что крыс набросился на него и стал шлепать ладонями по ушам и по голове. Вроде бы не больно, но обидно.

– Ты ещё поумничай! Поговори мне тут! – кричал Тайпен. – Я тебя на куски порежу и отправлю твоей невесте в Баварию посылкой через Сингапур. До востребования! – он захохотал.

А Шульц почёл за лучшее сбежать из кубрика подальше от драчливого крыса.

– Иди-иди! – кричал Тайпен ему вслед. – Стой хоть всю ночь напролёт, но определи, где мы сейчас и куда нам плыть!

Мауи отошёл от двери, сел на пол и обхватил голову лапами.

«Как сильно они ненавидят друг друга. Почему? Ведь это одна команда. Все вместе либо доплывут до цели, либо погибнут в море!»

Порядки на пиратском корабле были самые дрянные. Так непохоже на Араутаку! Хоть мыши порой ссорились, до настоящих драк доходило редко. Злоба к сородичам порицалась. А уважению учили с детства по сказкам и народным преданиям. Если кто-то преступал закон, то селяне избирали судей из самых уважаемых мышей, и те назначали наказание.

Понемногу кубрик затихал. Погасли все светильники, кроме одного на крючке у лестницы. Вскоре Мауи услышал густой храп, вырывающийся из крысиных глоток, подобно львиному рыку. Пираты спали, кто-то бормотал во сне, поскрипывал корпус, в щели тянуло солёным запахом воды.

Мышак решил, что пираты крепко спят, а их храп заглушит любой звук, если даже запеть. Потому он снова принялся острить заточку. Вдруг что-то сильно бухнуло в дверь. От неожиданности пленник аж подскочил и выронил ложку.

– Эй ты, там! – раздался окрик Тайпена. – Кончай скрестись! Дверь крепкая, и даже если сточишь об неё все зубы, то ни за что не откроешь! Тихо! Больше сапог бросать не буду – приду лично и отрежу хвост!

Поразительно, насколько чуткий слух у бандита. Делать было нечего, и мышак стал укладываться спать, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее. Ему долго не удавалось найти удобную позу на жёстких досках. В каморке не нашлось плетёного коврика, которые мыши так любят класть на пол и вешать на стены в своих домах. Наконец Мауи свернулся клубочком, пригрелся в шерсти и засопел.

Рано утром его разбудил звук отпираемой двери. Снова появился повар и протянул ему сухарь и кружку воды. Мауи поблагодарил крыса, начал есть и внезапно понял, что Сухарто пристально смотрит на перевёрнутую миску посреди каморки.

«Ой! – Мауи едва не подавился. – Я совершенно забыл её спрятать!»

На жестяном боку густо блестели царапины от заточки. Только полный дурак не понял бы очевидного. А Сухарто дураком не был. Он поднял тарелку, повертел в лапах и сказал:

– Совсем испортилась. При удобном случае выброшу её за борт.

И ушёл, прихватив с собой посуду.

Скоро дверь снова открылась. Явился незнакомый пират. Он велел Мауи опорожнить за борт ведро, послужившее пленному ночным горшком. А потом мышаку пришлось выливать остальные вёдра, что поджидали его в кубрике, и чистить их пучком травы, морщась от тухлого запаха крысиного помёта.

В это время на палубе разыгралась драма. Несчастного навигатора Шульца обступили пираты во главе с Гунтуром и Тайпеном. Заикаясь от страха, хомячок оправдывался:

– Я был совершенно уверен, что взял правильную поправку. А Остров! Остров постоянно движется. Он совсем не там, где был сутки назад. Направление и скорость его движения – военная тайна. Как прикажете работать? Нам же не сообщают! Да войдите в моё положение, наконец! – пискнул он в отчаянии.

Хоть он говорил честно и был по-своему прав, пираты разозлились ещё сильнее. И быть ему выброшенным за борт, если бы марсовый¹⁶ матрос не закричал с вышины:

– Птицы! Вижу птиц слева по борту!

Гунтур оттолкнул Шульца, прошёл на левый борт и вперился в морскую даль. По его приказу рулевой сменил курс.

Через некоторое время Мауи увидел вдали тёмную массу, мало похожую на привычную полоску земли. Корабль шёл к ней на всех парусах, и скоро мышак убедился, что это совсем не атолл Матубару. Из моря вырастала куча мусора невероятных размеров, закрывавшая горизонт. Над ней носились птицы. Они непрерывно галдели, падали вниз и подхватывали что-то, а затем взмывали в небо.

Воздух наполнился прелью и тухлятиной. Чем ближе к острову подходил корабль, тем страшнее воняло. Вонь забиралась в шерсть и проникала даже сквозь пальцы, которыми Мауи зажал чувствительный мышиный нос. «Если я ступлю на сушу, то пропитаюсь зловонием и никогда не смогу отмыться», – в отчаянии подумал он.

Пока Мауи стоял, прикрыв слезящиеся глаза и сдерживая тошноту, к нему тихо подошёл Тайпен и сказал с привычной издёвкой:

– Неужели аромат нашей родины режет нежные глазки, рыбачок? Хе-хе! Ничего, привыкнешь, обживёшься. Полюбишь эту юдоль скорби и отчаяния для таких, как ты.

Стена прессованного мусора поднялась перед шебекой на недосягаемую высоту. В горе имелся проход, обозначенный исполинскими шинами от карьерного самосвала. Они стерегли вход в бухту.

– Впечатляет, да? – Тайпен упивался своей властью над пленником. – Вот она – зримая мощь нашей цивилизации! Куда вам до нас, жалкие дикари! Вы, поди, не встречали ничего сложнее банана?

Корабль шёл внутри просторного ущелья между мусорных кряжей, где перемигивались стеклянные бутылки и донышки консервных банок.

Позади остались голубые волны и окна в глубину. А тут вода как трупная жижа: в ней плавали пластиковые пакеты, гнилые водоросли и разбухшие плюшевые игрушки. Шебека бодро протолкалась среди всякой дряни и вышла в широкую бухту, окружённую мусорными валами со всех сторон. Здесь, в удобной гавани, «Мару» бросил якорь.

Глава четвёртая. Прибытие на Мусорный Остров

Гунтур отдал команду, и матросы забегали, убирая паруса и приготовляя крепкие канаты с петлями на концах. В суете про Мауи забыли. Он с любопытством разглядывал место, куда занесла его судьба.

В порту были причалы из камней и прессованного мусора. Их покрывали куски пластика, нарезанные из разных упаковок. Это придавало причалам пёстрый, аляповатый вид.

К шебеке резво бежали крысы в грязном тряпье. А за ними трусил зверь, какого Мауи никогда не видывал. Он походил на крысу, но был раза в два крупнее. На заросшей рыжим мехом морде едва просвечивали чёрные блестящие глаза. А мощные резцы, выступавшие из-под верхней губы, внушали Мауи трепет. Похоже, крупный зверь был тут за главного.

Мауи не ошибся – бригадой портовых рабочих руководила нутрия по имени Августа. Её история примечательна и стоит подробного рассказа.

Когда-то Августа жила на вилле американского дипломата в Сиднее¹⁷ и была любимицей его дочери. Хотя нутрия имела всё, чего можно хотеть, приёмную семью она не жаловала. Однажды дипломат с семьёй отправился из Сиднея в Порт-Морсби – столицу Папуа – Новой Гвинеи. При первой же возможности Августа сбежала.

Помыкавшись некоторое время среди трюмных крыс, она перебралась в гостеприимное семейство вомбатов¹⁸. Общество добрых, но недалёких зверьков быстро наскучило Августе, и нутрия сошла на берег в Порт-Вила¹⁹. Там пароход делал остановку, чтобы принять на борт пассажиров и уголь. Затем судно отправилось дальше, увозя в закат безутешную дочь американского дипломата, скучавшую по пропавшей зверушке. А между тем эта зверушка стояла на причале и полной грудью вдыхала воздух свободы.

Однако чуда не случилось. Нутрия хваталась то за одно дело, то за другое, не останавливаясь ни на чём достаточно долго, чтобы затраченные усилия превратились в результат. Скука и досада, помноженные на сварливый характер, в итоге привели её за стойку бара, где она глушила стаканами дрянную банановую водку. Августа обвиняла во всём людей, из-за которых её жизнь не сложилась, совершенно забывая про свою собственную лень. Здесь-то её и нашли вербовщики Мусорного Барона, по достоинству оценив размеры и физическую силу будущей наёмницы. Они предложили ей очень выгодный контракт, от которого спившейся нутрии было трудно отказаться.

Прибыв на новое место службы, Августа устроила себе хатку прямо в грязной воде Южного порта, поскольку ей было лень искать жильё получше. Верная себе, нутрия запугала крыс, отчего те лишний раз боялись побеспокоить её – настолько она ненавидела труд.

Нынче выбраться из хатки всё-таки пришлось, потому что крысы не смогли бы пришвартовать тяжёлый «Мару» и лодку с рыбьим косяком. Когда портовые рабочие привязали корабль к причальным тумбам, настал черёд Августы. Она поплевала на ладоши, упёрлась задними лапами и потянула центральный канат. Все с восхищением смотрели на бугрящиеся мускулы сильной женщины и на то, как «Мару» подвигается к причалу. Раздался глухой удар, возвестивший об окончании швартовки. Августа бросила канат подоспевшему помощнику.

– Прими плату от капитана, бездельник, – она широко зевнула. И, не попрощавшись, лениво поплелась в свою хатку. Сегодня ей больше не хотелось работать.

Мауи так увлёкся, что не сразу заметил появление толстой мыши в зелёном мундире. На лацкане отличительным знаком красовался кусочек пластикового пакета из продуктового магазина. Мышь несла на спине деревянный ящик, просунув лапы в постромки.

Она была старше Мату и поднималась по сходням с такой уверенностью, что Мауи решил, будто мышь имеет власть и авторитет. А значит – непременно прикажет пиратам освободить своего сородича, и те исполнят приказание.

Пираты и впрямь отошли, уступая ей дорогу. Мышь остановилась около грот-мачты, сняла с плеч ящик и поставила его на палубу. Потом смерила крыс хмурым взглядом снизу вверх. Бандиты поёжились.

Показав, кто тут главный, мышь стала потрошить свой ящик. Оттуда появились табурет, письменный набор и большая печать. Разложив все это на ящике, как на столе, мышь устроилась на табурете, свесив хвост.

– Кто капитан? – буркнула она.

Гунтур шагнул вперёд. Мышь посмотрела на него особым взглядом, в котором читалась усталость от ежедневного общения с недалёкой матроснёй – так бездарно тратились лучшие годы её жизни! Молчание затянулось. Взгляд мыши давил на Гунтура паровым катком. Лихой пират неуверенно заёрзал.

– Ну? Долго ждать документы на корабль и ваше задание? – тяжко вздохнула мышь.

– Простите, госпожа таможенный чиновник, – смутился Гунтур.

Он махнул Тайпену, который держал наготове стопку жёлтой бумаги. Мышь приняла документы и, щуря глаза, принялась медленно читать. И всё это время пираты стояли по струнке, боясь лишний раз вздохнуть.

– Та-а-ак, – протянула госпожа чиновник, поднимая взгляд на капитана. – Тут написано, что вас послали на фуражировку. И где же ваша добыча? – она обвела лапой палубу, словно ожидая увидеть горы разной снеди. – Или вы вернулись, не выполнив задание, порученное вам государством?!

– Что вы, что вы! Как можно! – замахал лапами Гунтур. И Мауи удивился, насколько лихой капер не похож на себя самого.

– Мы захватили местного рыбака с большим уловом в сети, – начал объяснять Гунтур. – Там живая рыба, вместе с его лодкой. Желаете ли взглянуть?

– Ну что ж, показывайте, – снова вздохнула мышь, поднимаясь с табуретки. Мауи даже стало немного совестно, что такую уважаемую пожилую женщину вынуждают делать лишние шаги.

Гунтур повёл госпожу чиновника на корму и показал привязанную лодку и сеть. Увы, несколько рыб плавали кверху брюхом, отравившись грязной водой.

– Ясно, – кивнула государственная мышь. – Значит так. Улов сдадите приёмщикам, а лодку я конфискую в Фонд обороны.

– Как забираете лодку?! – непроизвольно вырвалось у Гунтура. Видно, он не ожидал такого поворота. – Нас же посылали за провиантом, а что добудем сверх того – всё наше.

– Кто вам такое сказал? – внимательно посмотрела на него мышь. – Оставьте ваши архаичные обычаи своим бабушкам. Мы живём в правовом государстве и строго соблюдаем законы. Родине требуется эта лодка, чтобы отражать атаки врагов на наш любимый остров.

– Так на нас же никто не нападает, – глупо ляпнул Тайпен.

Мышь повернулась к нему, зашуршав пластиковым пакетом, будто гремучая змея.

– Кажется, вы, матрос, заделались стратегом и ставите под сомнение мудрость нашего правителя?

– Нет-нет, что вы, – стушевался Тайпен и спрятался за спины моряков.

– Другие ценности удалось найти? – мышь снова впилась глазами в капитана.

– Никак нет, – соврал ей Гунтур. – Рыбак был беден и почти что гол, не считая юбки из пальмовых листьев.

– Где же он сам?

Ей показали Мауи, который всё так же стоял у борта и глупо улыбался, ещё надеясь на чудесное освобождение. На Араутаке мышь никогда не оставила бы в беде другую мышь. И он наивно думал, что госпожа чиновник, нагнав страху на пиратов, непременно сбросит с него оковы рабства, вернёт лодку и пожелает доброго пути домой.

– Ну, подойди же сюда, – мышь махнула лапой. – Или я должна за тобой ходить?

Мауи, смущаясь, подошёл к важной особе и замер в почтительном внимании, ожидая, что она ему скажет. А госпожа чиновник принялась внимательно осматривать мышака. В её взгляде не было сочувствия или радости от встречи с себе подобным, лишь тупая усталость. Она пощупала его мышцы, не поленилась залезть в рот и посмотреть зубы, поскребла узоры на его щеках и пробормотала: «Занятно!»

Покончив с осмотром, она вернулась за свой ящик, достала отпечатанный бланк и принялась заполнять пустые графы.

– Имя?

– Мауи.

– Откуда родом?

– Остров Араутака на атолле Матубару.

– Мабару… – старательно выводила мышь.

– Матубару, – осторожно поправил её Мауи.

– Да какая разница, – буркнула она, скрипя карандашом по бумаге. – Род занятий?

– Рыбий пастух.

– Чего? Не морочь мне голову. Запишем просто – «рыбак».

– Я бы хотел вас спросить, – решился мышак. – Мой отец и его друзья могли оказаться здесь. Они тоже рыбаки с атолла Матубару. Может быть, вы их встречали?

Госпожа чиновник раздражённо посмотрела на него, поджав губы.

– Разве упомнишь вас всех? Мабару, Матубару, Науру, Вануату, – недовольным голосом сказала она. – Вас много, а я одна. Не отвлекай меня больше глупыми вопросами!

Закончив с анкетой, государственная мышь порылась в ящике и достала толстый справочник. Она послюнявила палец и перелистала несколько страниц, бубня себе под нос:

– Редактор, резчик, рыцарь, а, вот – рыбак! – воскликнула она, уперев жёлтый коготь в нужную строчку. Отругав авторов книги за мелкий шрифт, мышь списала несколько цифр в анкету Мауи и шлёпнула печать поперёк бумаги, крякнув от натуги.

– Вот так, Гунтур, – мышь более не замечала Мауи. – Выписала тебе транзитные документы на пленника. Когда продашь его, пусть новый хозяин оплатит сбор за анкетирование и оформление. А ты не забудь подоходный налог, когда получишь с него деньги.

Гунтур согласно закивал, и на его порубленной морде появилась улыбка. Пусть платит другой дурачок!

– В целом, он неплох, – добавила госпожа чиновник. – Можно его определить на государственные принудительные работы в Трюм, да неохота возиться с документами, карантином и службой надзора. На полдня писанины! Эй, Гунтур, вам сегодня повезло! Скажем, я решила, что этот пленный очень хилый и не годится ни в гребцы, ни в старатели. Все меня поняли? – она обвела взглядом команду, и каждый быстро закивал, преданно глядя ей в глаза.

– Ладно, – мышь тяжко вздохнула. – Пора мне. Скоро обед, а потом другие корабли придут. Столько возни с вами! – капризно воскликнула она.

Гунтур оказался тут как тут. Он помог упаковать вещи обратно в ящик. Перед тем как убрать большую печать, мышь негромко выругалась, снова порылась в пачке документов, выудила нужный и шлёпнула печатью по нему.

– Вот, едва не забыла. Утомили вы меня! – беззлобно проворчала мышь. – Заплатите в порту все нужные пошлины, не забудьте.

Гунтур улыбался и кивал, провожая её до трапа, а когда она сходила на берег, махал ей лапой, хоть чиновница и не думала оглядываться. Мауи всё смотрел ей вслед и хлопал глазами, не понимая, как можно было так с ним обойтись. Вместо того, чтобы спасти соплеменника, мышь выдала документ, который узаконивал его рабство.

Проводив госпожу чиновника, Гунтур вернулся к команде уже в своём привычном виде – нахмуренный и злой.

– Слушай меня! Всё получилось хуже, чем мы планировали. Лодку отнимут, и мы за неё не выручим и медного гроша. Пленника и крис я попробую продать Сюркуфу. Говорят, будто француз скупает туземное оружие за бесценок, везёт во Францию и продаёт там за миллионы.

Кто-то из моряков присвистнул.

– Если не получится продать дикаря, то сведу его в государственный приёмник. Там точно возьмут, хоть и задёшево. В любом случае, деньги поделим как положено.

Все согласно закивали. А Гунтур ощерился и прошипел:

– Не выболтайте про крис! Никому, даже своим жёнам и подружкам! Мы не сдали его государству как часть добычи, это подсудное дело. Причём, для всех! – он обвёл пальцем моряков. Те втягивали головы в плечи и прижимали уши, когда на них падал грозный взгляд капитана. – Да, вы все мои подельники! Утаили добычу от государства. Так что – ни звука, иначе всем крышка! Поняли?

И снова пираты закивали, так же искренне, как совсем недавно соглашались с госпожой таможенным чиновником.

– Дрозд и Трест, – Гунтур обратился к двум пиратам. – Вы остаётесь ждать приёмщиков рыбы. И лодку отдадите тому, кто за ней придёт. С каждого взять расписку! С печатью!

– Давайте выпустим рыбу в какой-то садок, – робко предложил Мауи. – Она же издохнет там. Жалко.

– А нам какая печаль? – отмахнулся Гунтур. – Мы своё дело сделали и подпись с печатью получили. Что с рыбой станется – уже не наша забота.

В который раз мышак подивился отличиям Мусорного Острова от родной Араутаки. Там любили море и не разбазаривали его дары.

Подошёл Тайпен и набросил на шею Мауи петлю. Другой конец верёвки он привязал к своей лапе.

– Не дёргайся, дикарь, – сказал он без злобы, даже миролюбиво. – Так положено водить рабов. Слышал же, что живём в правовом государстве, а потому порядок есть порядок.

Собрав свои пожитки, пираты попрощались с Дроздом и Трестом, которые остались сторожить корабль. Те с тоской смотрели им вослед. Они знали – матросы бросят якорь в «Безногом крабе» и там спустят вещи, отнятые у Мауи. А что поделать? Слово капитана – закон.

Из полузатопленной хатки раздавался могучий храп Августы. Умаявшись за утро, нутрия выпила пол-литра банановой водки и завалилась спать. Она рухнула на дно алкогольного колодца, из которого видно звёзды вместо унылой помойки.