Формула порока

– Знаете, где работает мама?

– В какой-то маленькой фирме, едет каждое утро на троллейбусе, да ещё с пересадкой, – слукавил Владимир совершенно спокойным голосом.

Что-то определённо насторожило его, когда речь зашла о финансовых возможностях предков. Он отлично знал, в каком известном всероссийском банке трудится мать и что её с работы и на работу, за редким исключением, возили на престижном автомобиле.

– У вас имеются ещё родственники или вы проживаете только с мамой?

– Родных у меня, получается, только мать с отцом, а живу я один в коммунальной квартире, потому что у матери своя новая семья уже года два.

– Каковы ваши взаимоотношения с новым супругом вашей мамы?

– С ним у меня получаются трения.

– Вы ревнуете, – заинтересовалась заведующая, чуть прищурив глаза, – или какие-то его личные качества вызывают у вас антипатию?

– Я его мало знаю, мы с ним редко встречались, – ответил Владимир.

– Расскажите о соседях по коммунальной квартире.

– Муж да жена, молодые, надо думать, ему уже за тридцать, и он часто уходит в море на гражданском судне. Вполне приличные люди.

Владимиру начали надоедать бесконечные вопросы, и он устремил утомлённый взгляд себе под ноги в дореволюционный паркет – рассохшийся, истёртый ногами медперсонала и многочисленных хронических алкоголиков.

– Пожалуйста, Владимир, поймите меня правильно. То, что я пытаюсь выяснить, имеет большое значение, – тоном удава Каа произнесла Зоя Степановна, уловив излишнюю формальность в ответах пациента. – Дело в том, что на возникновение и протекание заболевания, именуемого алкоголизмом, значительное влияние оказывает социальное окружение. В первую очередь это семья, близкие родственники, соседи, сослуживцы. Как у вас на работе относятся к употреблению алкоголя?

– Отрицательно.

– Бывают ли случаи употребления спиртных напитков вами и вашими сослуживцами на работе в рабочее время?

– Только после окончания рабочей смены. Даже праздники и дни рождения у нас категорически предписывается справлять дома или в кафе, – встал на защиту родного предприятия грузчик.

– Но после смены случаются употребления спиртного на работе?

– Если две смены подряд работаю, мне разрешено употребить горькую после второго дня, чтоб исключить прогул во второй день. У нас в магазине с этим крайне строго.

Владимир улыбнулся витиеватости своей правдивой фразы, которая в то же время помогла уйти от конкретного положительного ответа.

– Теперь я понимаю, почему терапевту медицинской комиссии райвоенкомата вы сказали, что четыре или пять дней в неделю употребляете спиртосодержащие изделия.

Настала очередь удивляться Владимиру, и сухость во рту как рукой сняло, утомлённости и след простыл. Со слов заведующей выходило, что то, о чём он говорил на медкомиссии менее часа назад, уже известно заведующей отделением наркологического диспансера.

«Странно, быстро же работает система оповещения. Получается, я под колпаком у Мюллера!» – думал изумлённый Владимир.

Его слух обострился. Чуть опустив плечи, он принялся вспоминать, что ещё мог наговорить медикам военкомата.

– Значит, после второй рабочей смены и по выходным дням вы употребляете спиртное?

– В основном, – ответил сокрушённо Владимир.

– Что же вы предпочитаете пить?

– Пиво.

Раздался телефонный звонок, и Зоя Степановна, медленно снимая бежевую трубку, торопливо закончила беседу:

– Давайте считать, что наше с вами знакомство состоялось. Вашим лечащим доктором назначается Татьяна Павловна, а сейчас обратитесь к сёстрам, они укажут вашу койку.

Заведующая лечебным отделением кивнула Владимиру и повернулась к одному из двух телефонов:

– Алло, слушаю вас внимательно.

Из кабинета его проводила улыбка Аллы Пугачёвой, наблюдавшей за допросом с крупногабаритного цветастого рекламного плаката, прикреплённого скотчем к стене рядом с новой, изящной, сверкающей белизной дверью.

Владимир присел на кровать с панцирной пружинной сеткой, и она тут же прогнулась, приняв форму гамака.

«Этим инвентарём только позвоночники калечить», – возмущённо успел подумать новоиспечённый обитатель второй палаты.

Сразу же он услышал металлический женский голос:

– В отделении обед.

Дважды повторялось объявление, и как оказалось впоследствии, все сообщения в отделении повторялись репродукторами дважды.

Один из обитателей палаты с пасмурным лицом любезно предложил показать дорогу в общепит. Но Владимир предварительно зашёл в сестринскую комнату – узнать, имеет ли он право идти со всеми вместе на обед. Ведь при расчёте количества пайков его скромную персону учесть могли лишь опытные предсказатели. Владимир получил исчерпывающий ответ: он и должен идти на обед вместе со всеми в целях соблюдения режима учреждения.

Он размышлял: «Только высший разум мог предвидеть моё появление здесь, и получается, все это угодно провидению. Высшие силы ведут меня по судьбе!».

В старой гнутой алюминиевой миске бултыхалась баланда, состав которой определить смогла бы только самая тщательная химическая экспертиза. Под почти прозрачной жидкостью на дне миски обнаруживался ил жёлто-коричневого цвета, однако у жидкости было существенное преимущество: она ощущалась горячей. От супа, а это оказался именно он, пахло паром. Владимир влил в себя дюжину ложек горячей поверхностной жижи, но воздержался от риска употребить осадок, прилипший вскоре ко дну миски.

Следующим номером изысканного обеда являлась традиционная английская овсянка, и она тоже оказалась огнедышащей. По запаху Владимир предположил, что вкус ему вряд ли понравится. Кашу он даже ложкой потрогать воздержался. Просто посидел рядом с остывающей тарелкой, и под его тяжёлым пристальным взглядом при естественном остывании горячая каша перевоплотилась в холодный блин. Почему-то вспомнился ветеран-алкоголик в приёмном покое, который безгранично расточал чистосердечные похвалы и благодарности персоналу бесплатного чудодейственного учреждения.

«Лихая им досталась доля», – думал Владимир о прежних поколениях.

То, что в меню назвалось чаем, оказалось жидкостью тоже высокотемпературной. Владимир почувствовал облегчение после горячего наваристого бульона, поэтому и чаю суждено было отправиться в засыхающий, как пустыня Сахара, желудок. Этот орган пылал и просил воды даже настойчивее, чем когда-то батальоны просили огня.

Он вернулся на койку после обильной трапезы и вспомнил насыщенный вчерашний вечер, астролога Оксану. Обдумывал, что произойдёт, если дальнейшие события пойдут худшим вариантом, предрекаемым строгим седым районным военкомом.

За этими благовидными мыслями его и застала красивая женщина.

– Привет, Володя!

– Салют, – на душе у него скребли пумы и рыси.

– Я принесла один пакет с одеждой и один пакет с едой.

– А с водой?

– Вот двухлитровая бутыль минеральной воды, а лимонад мне посоветовали взять лишь после консультации с врачом. Может, здесь запрещены какие-то напитки, но минводу всегда разрешат. И то вопрос: дозволяется ли газированная вода?

– Спасибо. Забери себе мой паспорт и кошелёк.

– А если тебе что-то потребуется купить?

– Я оставил себе пять червонцев на всякий случай.

– Кстати, в пакете есть и блок сигарет.

– Большое спасибо, всё великолепно, – Владимир сделал паузу, проглатывая холодное содержимое большой пластиковой бутылки и, отведя глаза в сторону одного из двух зарешеченных окон, сказал: – Кормят здесь вполне прилично. Воду с сигаретами да что-нибудь домашнее ты мне, надо думать, принесёшь. При лучшем варианте я здесь отдохну неделю или две, а при худшем – могут притормозить.

– Неужели?

– Пойдём в коридор, поговорим о делах наших скорбных.

– Естественно, пойдём, – самая лучшая в мире женщина последовала за новым пациентом наркодиспансера.

Володя был выше матери на голову. Они устроились на обитом дерматином старом топчане возле входной двери, и Владимир подробно рассказал о медицинской комиссии и о разговоре с заведующей данным отделением.

– Я сообщил, что ты работаешь в мелкой фирме бухгалтером.

– Скромность украшает, поэтому ты правильно сказал. Я постараюсь тебя поддержать. И про отца ты все правильно сказал, – мать старалась подбирать приемлемые к ситуации слова. – Давай выглядеть проще, пока имеем дело с малопонятными людьми. Позже, вполне возможно, всё это приведёт к положительному результату. Организм у тебя молодой, крепкий, но, Володя, надо согласиться с тем, что к спиртному у тебя проявилась малопонятная любовь. А сейчас ты немножко подожди, пока я попробую более подробнее побеседовать с Татьяной Павловной.

За полчаса Владимир покурил, трижды попил минеральной воды и успел посмотреть отрывки футбольного репортажа с матча любимого «Зенита», руководимого знаменитым тренером.

– Все в порядке, Володя. Я поняла, что Татьяна Павловна хороший специалист, прекрасная женщина, и она за тебя возьмётся серьёзно. Первое и главное, что требуется от нас – это полное безоговорочное соблюдение режима, железная дисциплина. Кстати, в последнее время оказалось нулевым финансирование лекарств, даже ставится вопрос вообще о полном закрытии данного богоугодного заведения. Поэтому администрация сейчас обязывает пациентов прикупить в аптеках города лекарств на сто руб лей по выдаваемому списку. Завтра после работы я найду и приобрету нужные лекарства. А послезавтра, в среду, я их привезу вместе с водой. Что ещё тебе, Володя, здесь обязательно понадобится?

– Спасибо. Если что-то экстренно понадобится здесь, думаю, позвонят. Об остальном я скажу тебе при встрече. А как встретила тебя Елизавета?

– Ей повезло, что она куда-то испарилась.

– Чем она тебя смущает?

– Как чем? Наверняка это с ней ты вчера назюзюкался!

– Успокойся, ма.

– Cherchez la femme.

– Это все пустяки.

– Лучше бы тебе понять, что всё складывается из мелких пустяков, – мать рукой указала на потёртый драный линолеум.

– Я прошу тебя, ма, позвони ей вечером и объясни ситуацию. Только, пожалуйста, без скандалов, хорошо?

– С этой беспорочной овечкой я – сама дипломатическая корректность!

– И передай, что приезжать ей сюда, надо думать, вряд ли стоит.

– Вот это обязательно передам!

– Хорошо?

– Обещаю тебе.

– Только скажи, что именно я просил об этом!

– Договорились.

– Надо бы и на работу позвонить, как считаешь?

– Я сообщу вам в отдел и скажу, что ты в больнице на обследовании с пока туманным диагнозом. И чтоб ждали тебя только через две недели или позже. Ну что ж, Володя, крепись, держись.

– Давай, ма, обходиться без слёз, – попросил он, увидев, как у деятельной матери вдруг сделались влажными глаза и зашевелились губы.

– Как всё это быстро случилось!

– Мне и без того тошнит от военкомовских угроз.

Они простились. Владимир отправился в палату, присел на кровать, послушал уже знакомую скрипичную мелодию, попил водицы. Затем облачился в тренировочный костюм и пошёл сдавать сестре-хозяйке на хранение пакет со своей одеждой.

Закончив хлопоты, он готовился прилечь, но динамики чётко объявили:

– В отделении ужин, пройдите в столовую. В отделении ужин…

В столовой у раздаточной амбразуры он спросил истерзанных процедурами пациентов:

– Что будет на ужин?

– Овсянка, сэр! – сообщили ему сразу трое, которые стояли первыми.

Замученные пациенты казались довольными своей осведомлённостью и своим ответом новому пациенту. По крайней мере, они попытались изобразить радостные улыбки на своих лицах. Получалась же гримаса, какой пугают маленьких детей. В улыбке всех троих наблюдалось что-то общее, что-то от Бармалея.

– Традиционная овсянка, это хорошо, превосходно, это по-нашенски, по-пролетарски, – возрадовался Владимир.

Затем он развернулся и возвратился в палату, чтобы посмотреть на продукты, принесённые матерью. И правильно сделал. В пакете оказались сметана, острый сыр с дырочками, пирожки с картошкой, которые требовали безотлагательной заботы по причине их срока годности. Имелись и продукты, которые могли подождать: яблоки, кусок сервелата, очищенные грецкие орехи. Мать привезла каравай круглого чёрного ржаного хлеба и белую плетёнку с маком. Находился в пакете и набор стальных инструментов. По этикеткам выходило, что столовые приборы только что куплены в магазине. В комплект входили: столовая и чайная ложки, вилка и тупой столовый нож.

Слегка перекусив в столовой за ужином, Владимир проделал очередную попытку отвлечься телевизором от назойливых радужных мыслей о перспективах своего светлого будущего.

В большой комнате пациенты вдохновенно смотрели фильм о том, как изощрённая мафия обводит вокруг пальца честных полицейских. Мафиози обладали всем, чего душа пожелает, а полицейские имели только старомодную дряхлую форму, кучу жизненных проблем, целомудренные идеи да столетние устаревшие наганы. Чем закончится фильм, было ясно уже после первых кадров. Предполагалось очевидное: что деревенского вида полицейский в финальных кадрах арестует всех главарей мафии, оставшихся в живых после его снайперских выстрелов. И, естественно, передаст их справедливой женщине с завязанными глазами. Однако звуковые и визуальные эффекты в сочетании с классной работой трюкачей задержали на полчаса у телевизора и Владимира. Но все-таки мысли о будущем бытии будоражили и буравили его мозг. Он возвратился в палату, разделся и лёг, чтобы ещё раз обдумать произошедшие сегодня бурные события.

Как и когда он заснул, осталось для него загадкой. Измотанное и изнурённое бесконечными раздумьями и переживаниями серое мозговое вещество самостоятельно решило, что организму следует перейти в наилучший режим – отдыха и восстановления утраченных сил. Он купался в ароматном сне, в мире подсознания, где объективные ощущения полностью исключены.

III. Вторник

Зоопарк Владимир посещал много раз и всегда радостно вспоминал, как впервые с другими детьми катался по аллеям в разноцветной тележке, в какую взрослым садиться запрещалось. Возила тележку с детьми по кругу маленькая лошадка по имени Пони.

На сей раз Владимир мечтал пообщаться с хищниками в полосатых купальниках, это и являлось причиной посещения зоосада. По восточным календарям в этом году господствовала дикая кошка, и он решил посчитать, каких полос на тигре больше. Ему хотелось узнать, почему в этом году чёрная полоса стала преобладать в его судьбе. Возможно, полосатый зверь объяснит сложные жизненные перипетии.

Сначала мать, затеяв многоквартирный обмен, окончательно переехала к своему возлюбленному, а Владимир совершенно случайно, из-за скоропостижной кончины последнего участника обмена, очутился в квартире с Лизой. Её муж сразу же проявил кипучую деятельность по завершению обмена, но однажды они втроём засиделись вечером за настоящим шотландским виски, который запивали венгерским «Токаем». Владимир понравился и Лизе, и её мужу, которому стало спокойнее отправляться в плавание, зная, что его прелестница, оставленная на берегу, имеет надёжную поддержку. Обмен обоюдно решили отложить. Весной, в период призыва Владимир провалялся в больнице с подозрением на дизентерию. Сейчас же из-за случайности может угодить под уголовную статью. Всего этого слишком много для одного года!

Трёхметровый хищник ходил по клетке мощными шагами. Казалось, он ждал случая кинуться на посетителя. Тигр тренировался перед очередным броском и вынашивал планы, кем и как он будет лакомиться. При ходьбе временами открывалась мощная пасть, и обнажались клыки и шершавый язык. Оскалом хищник намеревался нагнать страха на жертву. Его глаза источали ярость и жестокость. Тигр следил за всеми людьми. По публике его глаза скользили при разворотах, но если бы он пристально посмотрел на кого-либо, это доставило бы хлопот человеку. Вполне возможно, подобным взглядом навешивается на человека сглаз и порча. Тигр приостановился, протяжно зевнул, продемонстрировав полный состав здоровых желтоватых зубов. Как он обходился без паст, рекламируемых с телеэкрана? Похоже, монстр кариес сам боялся тигриных саблезубых клыков.

Когда тигр на воле, трудно определить, охотится он, чтобы жить, или живёт, чтобы охотиться, а в джунглях тигры нападают на людей. Отведав человечины, хозяин джунглей уже сам приходит к деревне с целью полакомиться людьми, поэтому в Индии тигров-людоедов истребляют, устраивая на них облавы. В целях предохранения от нападений тигров индийские лесорубы надевают на затылок маску с изображением человеческого лица, а в зоопарке публику спасали решётки. Если представить, что тигр вырвался на волю, то публика впала бы в панику. Напрасно было бы от него прятаться, потому что чуткий слух помогает ему установить место жертвы. Тигр выказал бы величайшее проворство в погоне и познакомил бы людей с наточенными когтями и со смертельным укусом, поэтому полосатый убийца натворил бы много бед. Может быть, и прежде кто-то выпускал тигра на волю.

Вдруг раздался рёв. Но тигр ходил по клетке, по-прежнему при разворотах ударяя стену хвостом. Рычал другой хищник, и похоже, это решил проявить себя лев, что дотоле, помахивая кисточкой хвоста, лениво дремал с полузакрытыми глазами в соседней клетке. Заставляя вибрировать хрящ в горле, он давал всем понять, кто здесь главный. Иногда сквозь рычания можно было разобрать звуки, слагаемые в слова, а вскоре рёв перешёл в родной семиэтажный русский мат.

Чтобы разобраться, в чем дело, Владимир повернулся ко льву. Раздался скрип, это о себе дали знать пружины койки. Зоопарк и все звери бесследно исчезли, а открыв глаза, Володя увидел, что находится в палате, и память воскресила череду событий вчерашнего дня.

Двери в палату отсутствовали, и сквозь дверной проем палату тускло освещала лампа коридора. На двух зарешеченных окнах отсутствовали занавески, благодаря чему уличный сумрачный свет струился в помещение с противоположной стороны.

Слушая выразительную родную речь, обитатели палаты ворочались и пробуждались, и Владимир подумал, что оказывается, он поступил благоразумно, залёгши в постель пораньше.

На соседней койке извивался в конвульсиях и источал вопли парень кавказского происхождения. Днём Владимир видел, как тот спал спокойно, но сейчас его руки и ноги двигались хаотично, принимая причудливые положения. Это был высокий брюнет, на вид старше двадцати лет. Густые брови соседа были сдвинуты вместе и нахмурены, глаза зажмурены, губы он сжимал и закусывал, но они открывались, чтобы простонать и произнести очередную хвалу в адрес медицины и всего мира.

Хлебнув минеральной воды, Владимир оделся. Из комнаты медсестёр струился яркий белый свет, и он понял, что персоналу и слышно, и известно о проблемах загорелого пациента. Он зашёл в туалет, на двери которого отсутствовали крючок или задвижка, а также всякие другие приспособления, чтобы можно было закрыться изнутри. Вечером он обратил внимание: когда одна пациентка зашла в данное заведение, другая осталась снаружи караулить дверь, затем они поменялись ролями.

«Конечно, всё здесь развалено, и сделать ремонт стоит круглую сумму, но на крючок-то в туалете денег мог бы найти каждый. Если у меня всё пройдёт более-менее благополучно, обязательно куплю задвижку для туалета и сам привинчу, даю себе слово», – зарёкся тогда Владимир.

Он отправился в комнату для курения, там дымили шестеро пациентов, также разбуженных львиным рёвом. Они сидели вдоль стен ближе к окну на длинных лавках, выполненных из оструганных черепных брусков. Между скамьями расположился на четырёх чёрных железных ногах просторный длинный стол с хаотично разбросанными на его коричневой фанерной поверхности белыми костяшками домино.

Здесь были люди лет сорока-пятидесяти, и каждый имел что-то общее с Бармалеем из кинофильма «Айболит-66», создатели которого, видимо, благосклонно относились к употреблению спиртных изделий.

Причёску того разбойника носил один курильщик. Другой имел глаза, третий – брови, четвёртый – уши, пятый кривился, подражая Бармалею. И если бы соединить эти части лиц вместе, получился бы тот самый герой, что доставил массу хлопот доброму доктору Айболиту. Но сейчас Бармалей размножился, наградив разных людей элементами своей внешности, и стал одновременно действовать во многих людях. Соединись он своими частями, обязательно стал бы вновь злобен, коварен и беспощаден к домашним животным, зверятам и чудесному ветеринару.

Стены комнаты выглядели чёрными из-за отложений табачного дыма, любой микрон поверхности комнаты содержал никотин. Потолок был чуть светлее стен, его колер насыщали тёмно-коричневые тона. Эти же тона источала маленькая круглая лампочка, едва различимая в табачном дыму под высоким потолком. Временами за стеной громогласно дребезжал мотор, пока в соседнем помещении работал вытяжной вентилятор. Отсосав из курительной комнаты почти весь дым минут за пять, вентилятор успокаивался и отдыхал. Его реле времени начинало отсчитывать секунды и минуты до момента, когда вновь состыкуются контакты и подадут гибельное для человека, но рабочее для мотора электрическое напряжение.

Внимательно разглядывая сумрачное помещение и мрачные, а в чем-то даже карикатурные или сказочные лица собравшихся в курительной комнате пациентов, Владимир спросил:

– Господа присяжные заседатели, о чём смолим?

Ближе к нему находился Бармалей с большими печальными глазами, одетый в зелёный простой толстой пряжи джемпер, из-под которого поднималась зелёная водолазка, плотно обрамлявшая шею.

Несколько равнодушно он ответил:

– О пользе и вреде курения, молодой человек.

– Разве есть польза от этого зелья?

– Хм, а где бы ты сейчас находился, на? Лежал бы и слушал русскую лексику испорченного абрека? – спросил Бармалей с двумя полосами пластыря на подбитой брови.

Из-под пластыря зиял роскошный синяк; под глазами курильщика красовались одутловатые синеватые мешки, с которыми гармонировала синяя безрукавка. Она обнажала выраженные бицепсы, которые говорили о развитости мускулатуры тела.

– Мне в школе говорили, что курить вредно. При этом подрывается здоровье своё и здоровье других людей, загрязняется окружающая среда.

– Кругом все загрязняется – это точно, и, похоже, что все в душе являются дикарями. Когда вчера убирал коридор и телевизионную комнату, на, вымел гору окурков и горелых спичек, – поделился синий Бармалей и спросил: – А чему ещё учили педагоги в общеобразовательной школе?

– Что курят, как правило, заблудшие и безнадёжно больные люди, у которых не хватает рассудительности справиться с дурной привычкой. И те, кто курит, вряд ли по-настоящему осознают, что делают. А если бы понимали, разве делали бы?

Печальный хронический алкоголик с расширенной над висками головой прокомментировал сказанное:

– Без сомнений, ваши учителя имели благородные намерения, хотя многие люди курение считают хобби или пикантностью. Курение говорит об ущербности прохождения оральной стадии психосексуального развития и о внутреннем конфликте, когда подавляется суммарное напряжение, образованное стрессами.

– Выходит, Василий Павлович, человек в своём развитии должен, на, своевременно преодолевать шаг за шагом все стадии развития и уметь решать поставленные жизнью проблемы.

– Да, Толя, любой иной путь грозит малоприятными последствиями. Мне вспомнилась женщина, жаловавшаяся, что её сын лепит из песка на детской площадке с помощью формочек пирожки, различные куличики и пытается их съесть. «Вполне нормальный ребёнок», – поставил диагноз доктор. На что мать подавленно сокрушалась: «Но почему вы считаете, что это должно нравиться и мне, и его жене?».

Лица собравшихся в полумраке озарили улыбки, и все шестеро посмеялись, а кто-то крякнул.

– Получается замкнутый круг, и, пытаясь курением уйти от одних проблем, курильщик оставляет при себе старые, а также приобретает ещё и новые, – отметил Владимир.

– Вы здраво размышляете, – похвалил печальный Василий Павлович.

– Меня зовут Вова.

– Приятно познакомиться. Вы, Владимир, правы. Курение создаёт конфликтные ситуации в семье, на работе, в общественных местах, и фактически курение является одним из видов наркомании, а никотин является разрешённым наркотиком, впрочем, как и алкоголь. Оба эти вещества занимают достойное место в едином международном списке наркотиков, который пополняется ежегодно. Подобный список имеет и Россия, и в нём тоже присутствуют и алкоголь, и никотин, и кофеин.

– Если от папирос и сигарет один вред, то зачем государственные мужи разрешают их производить, продавать и использовать? – спросил Владимир.

– Быть может, чтобы полностью ввести население в зависимость или по иным не менее важным причинам.

Новому пациенту стало ещё тоскливее, что он родился и живёт в стране, где кое-какие люди иногда задаются вопросом, для чего их приучают к никотину и водке. Глаза наполнились слезами безысходности.

– Однако, надо думать, и в других странах табак выращивают и продают населению, а в Голландии свободно продают даже слабые наркотики, – вспомнил Владимир.

– Знаете ли, юноша, любые лёгкие и слабые наркотики приводят в обязательном порядке к сильным и тяжёлым, – прояснил ситуацию Василий Павлович. – Что же касается табака, привезённого в Европу каравеллами Колумба, распространению способствовало ложное представление о его целебных свойствах. Когда же первоначальный дурман рассеялся, на борьбу с курением встала христианская церковь. Выдыхание табачного дыма изо рта и ноздрей рассматривали в одном ряду с пособничеством дьяволу. А со слугами дьявола инквизиция расправлялась соответственно.

Дотоле сумрачный и молчаливый, Бармалей хилого телосложения с широким и высоким лбом прокашлялся. Глаза его оживились, в них появился блеск, хотя лицо продолжало оставаться спокойным. Его макушку покрывали длинные белые волосы, но у затылка они были аккуратно подстрижены.

Он, поглаживая седую бороду и шевеля белыми усами, заметил:

– Как известно, со слугами дьявола святые отцы разъяснительные речи вели в пыточных камерах, да на кострах.

– Истину глаголете, Иван Сергеевич, – выразил солидарность Василий Павлович и продолжил: – Но, когда королю Пруссии стало известно, что курильщику требуется меньше пищи, в прусской армии ввели обязательное курение для солдат. Как оказалось, впоследствии это был поворотный момент в легальном распространении ядовитого зелья. Причём другие европейские монархи последовали за Пруссией в целях экономии воинского провианта. Церковь тогда вынужденно смирилась.

– Это в средневековой Европе, однако к нам табак пришёл позже, – высказался Иван Сергеевич. – На Руси ещё в семнадцатом веке курение жестоко наказывалось, ясное дело, битием, а повторно замеченному в курении холопу аль купцу отрезали нос.

– Сурово, – Анатолий, проверяя все ли на месте, потрогал свой обширный боксёрский нос пальцами. – А когда же наши верхи повернулись к табаку?

– Насаждаться курение в России стало под влиянием Петра Великого, – ответил Василий Павлович. – Прорубая окно в Европу, Пётр Первый прививал на русской земле западные привычки, в том числе, как оказалось, и порочные.

– Лучше б Пётр Алексеевич прорубил дверь, – выдал Иван Сергеевич.

– Дверь к нам пытались прорубать, нарушая заключённые договоры, шведы, французы, немцы с европейской сворой, – сказал Василий Павлович. – Но когда мы, гоня супостата, через проруб ленную дверь вступали с геройскими штандартами в Европу, хитрые западные дипломаты связывали Россию матушку обязательствами и проруб ленную дверь закрывали на засов да на замок от русского медведя.

– Они и ныне трусят, – Иван Сергеевич сильно вздохнул и перекрестился.

– Чего им бояться? – удивился Владимир. – Мы же в последнее время уничтожили и продали кучу своего оружия.

– Европейцы боятся нас, как куст малины медведя, – пояснил Иван Сергеевич. – Боятся, что медведь просто завалится на куст и сомнёт его!

– Сомнёт, – уверенно согласился Анатолий. – Я, помню, читал у Алексея Толстого, что на ассамблеях Пётр Великий заставлял провинившихся упиваться вином до чёртиков.

– Да, в старые годы, – подтвердил утомлённо Иван Сергеевич. – Царь Пётр забавлялся, заставляя напиваться даже безвинных трезвенных людей.

– И сейчас кто-то в погоне за корыстными выгодами продолжает ввергать наших доверчивых сограждан в пучину наркотической зависимости, – продолжил Василий Павлович.

– В зависимость, которая привносит беды и от какой избавиться крайне тяжко. И особенно больно за подрастающее поколение. А Министерство здравоохранения уклоняется от реальной миссии по борьбе с курением табака, – Иван Сергеевич погладил свою бороду и перекрестился, – потворствуя избиению младенцев.

Его слова сочились пессимизмом и безысходностью.

– Может быть, этому министерству нужно громаднейшее море больных людей? – предположил Анатолий. – Если все будут здоровы, то кому, на, будет нужна армия врачей?

– Когда практиковал доктором Антон Павлович Чехов, без нынешних познаний и открытий, когорта докторов выглядела гораздо скромнее, – рассуждал Иван Сергеевич. – Одними и теми же таблетками уездный лекарь исцелял от всех болезней, а в особо тяжёлых случаях ставил пиявки.

– А к этим кровососам врачи опять вернулись, – заметил Анатолий.

– Ну, это чтобы лишнюю лапшу навесить на уши, – пояснил своё видение вопроса Иван Сергеевич и продолжил: – Но в дореволюционные времена врачи славились тем, что вкладывали душу в процесс излечения. Тогда врачами становились для оказания помощи страждущим, и врач со вниманием и сочувствием относился к пациенту. Однако в те времена почти в каждой деревне у врача был конкурент – знахарь. Но красное колесо прокатилось и по духовенству всех мастей, и по народным целителям и врачевателям. Конкурс же сейчас в любой медицинский вуз держится на высоком уровне, а в стоматологи так вообще рвутся безо всякого удержу.

– По всей видимости, имеются люди, которым нравится копошиться в гнилых зубах, – предположил Владимир.

– Рвутся, чтобы обеспечить себе заработок. Конкурс на этот факультет колоссальный, но большинство абитуриентов, ясное дело, слабо подозревают, что стоимость поступления в медицинский университет имени академика Павлова стоит всего-навсего десять тысяч долларов. А если б знали, то меньше бы ломали копья в желании получить данное образование. Так что медики, уже приступая к учёбе, сталкиваются с меркантильными сюжетами, далёкими от сострадания к ближнему, – Иван Сергеевич прискорбно закивал бородой, как бы соглашаясь с произнесённым.

– Вы хотите сказать, что студентам прививают денежный интерес, – заметил Владимир. – Но бесплатным бывает только сыр в мышеловке, за все в нашей жизни приходится платить.

Анатолий выпалил жёстко:

– Страданиями народа в нашей стране лечение больных оплачено на столетия вперёд, и настанет час, когда грабители предстанут перед судом.