А заодно отгонять от тоже павшей на ветру перемен мёртвой деревни нечистую силу.
Дед Серебрентий точно знал, что в убитых местах России зловредная нечисть обязательно селится.
И тогда никогда и ничто здесь уже не оживёт.
А если нечисть разогнать, глядишь, может и люди вернутся.
Во всяком случае, душам, погребённым на здешнем кладбище, не так душно будет. Странно, но деду Серебрентию святая эта забава удалась.
Стену он сам сложил из ненужного печного кирпича, собранного по деревне, колокол отлили умельцы, соскучившиеся по культмассовой халтуре, из тех же бывших районных мастерских. По вполне божеской цене, с ветеранской даже скидкой на изделие. Денег как раз хватило.
Привезли и газ в красном баллоне. Выделили его растроганные на мгновение магнаты районного масштаба.
Через неделю баллон закончился, закончился и лимит на вечный огонь в бывшем хлебном селе.
К этому времени местные набобы исчерпали наличные запасы доброты и участия.
Деду возить из района на казённой машине покупной газ оказалось не по карману.
Вечный огонь кончился.
Как-то вечером ударил дед в колокол в память всего русского воинства, павшего во всех битвах во славу Отечества, послушал, как отразился этот звук от заречного леса и как пропал он в неоглядной российской страдающей дали.
Проснулся утром дед, а колокола уже нет.
Районные юные в скуке зачатые вандалы на старом драндулете увезли его в пункт приёма цветных металлов. Бутылки на две хватит.
Дед и не слышал, как они изловчились.
Потом приехал к деду Серебрентию из районного центра местный столп рыночных отношений, некий Кичин. Остановил свой блестящий иностранной выделки сарай на колёсах против окон, поманил деда и велел ему убираться из деревни на все четыре стороны. Объявил, что земля из-под мёртвой деревни выкуплена им для развития игорного и развлекательного дела, без которых жить в нынешней России совершенно уже невозможно.
Дед должен понять это незамедлительно и не стоять поперёк пути нестерпимо ясного будущего.
А остатки домов и скворешен подлежат полнейшему и немедленному сносу.
Старый дед Серебрентий побежал было за вилами, единственным в этих условиях аргументом ретрограда, но районный воротила, как говорится, успел слинять.