Период четвёртый. Сельские студенты (производство)

Со способностями костоправов, из рассказов хозяйки квартиры ещё мог согласиться. Потому, что помнил, как меня совсем маленького возили на лошадях в Михайловку к костоправу, когда я выбил руку из плечевого сустава, и она два дня болталась у меня как верёвка и я не мог её ни согнуть, ни повернуть. Понимал, что тот старик просто знал, как у людей кости расположены и умел их вставлять в суставы в правильном положении. Но при всём моём уважении к Феодосии Евстратовне, её описание необычных способностей всяких ворожей и повитух считал просто пересказом чьих-нибудь выдумок.

Как комсомолец знал, что всякие религиозные ухищрения направлены на одурачивание населения. И понимал, что молитва не может, ни вылечить человека, ни помочь роженице родить ребёнка. Скорее всего, такая знахарка, просто сидела, бубнила свои молитвы и ждала пока женщина родит, чтобы плату запросить.

Комсомольцем я был идейным и поэтому посчитал необходимым попробовать даже батюшку из церкви, которая была недалеко от моей квартиры убедить в его заблуждениях относительно Бога. Заметив его отдыхающим на скамейке подошёл, поздоровался и вежливо спросил:

– Вы не обидитесь, если я уточню некоторые вещи, в связи с достижениями советской космонавтики?

– Думаю не обижусь. Спрашивай, – разрешил батюшка.

– Скажите, а как Вы объясняете тем бабкам которых ходят молится в церковь, почему теперь по небу спутники летают. И космонавты уже не по одному дню могут там находится, а потом опять на землю возвращаются.

– Так же как своим прихожанам, так и тебе молодой человек могу пояснить, что значит Богу было угодно это дело. С его благословения и с его помощью вначале людям позволено было научиться летать на самолётах, а теперь вот их допустили ещё выше.

– При чём здесь самолёты? – кипятился я. – Теперь же в космос спутники запускают. Ведь в религиях утверждается, что Бог на небе. Но космонавты не обнаружили ж там никакого Бога. Выходит, врала религия народу, про то, что он на небе?

– Должен тебе заметить молодой человек, что слова твои показывают примитивность мышления. Святые старцы, глубоко верующие люди и служители церкви, описывая, что то триединство, которое ты по незнанию объединяешь под одним словом Бог, находится гораздо выше понимания человеческого разума. Выше не в километрах над земною поверхностью, а выше возможностей человеческого ума.

Спорить с попом оказалось сложно. Не мог согласиться с ним и понять его доводы, а он находил свои религиозные объяснения всем моим нападкам. Никакого удовлетворения от попытеи выполнить свой комсомольский долг после довольно продолжительного разговора с попом не испытывал. Даже никому не стал рассказывать об этой неудачной затее.

При посещении колхозов своего района познакомился и даже подружился с двумя молодыми специалистами в соседних с нашим сёлах – в Валентиновке, и в Фисенково. Агрономами в этих колхозах работали прошлогодние выпускницы Берёзовского техникума две Валентины. Обе заверяли, что окажут максимально возможную поддержку моим усилиям. Помогли встретиться с шелководами из моего списка. Женщины из обоих колхозов уверяли, что проблем с помещениями у них не возникнет. Но просили похлопотать перед председателями, чтобы те после освобождения коровников от скота при переводе стада в летние лагеря не забыли выделить пиломатериал и плотника для изготовления стеллажей.

Было огромное желание по примеру россошанских шелководов привлечь к выращиванию шелкопряда частников. Пробовал сагитировать и Аккулину Васильеву – мать Федьки Ковалёва и Нелькину мать. Соблазнял их и дополнительным заработком, и освобождением от обязательных работ в колхозе. Но они благоразумно рассуждали, что такое занятие будет рискованным из-за отсутствия тутовых насаждений. Тётя Ульяна убеждала:

– Хорошо. Могу поверить, что на первую неделю этим червякам будет хватать по несколько листочков. И их можно будет нарвать с шелковицы у огорода Моториных. И то хозяева могут и накричать за такое.

– Чего ради они будут кричать? Ведь шелковица не в огороде растёт, а у дороги, – возражал я.

– Согласна, с Моториными я смогу договориться. Но потом же сам пояснял придётся целые ветки класть для корма.

– Так я ж и говорю, что до фисенковского тутовника от нас совсем не далеко. Вы на велосипеде можете всего час затратить. Съездить нарезать веток и привезти столько, что на целый день хватит и на ночь даже.

– А они, что ночью не спят?

– Нет они спят раз в несколько дней. А когда проснутся то вылезают из старой шкуры и становятся сразу немного больше. Это у них называется следующий возраст. Таких возрастов у них всего пять. Поэтому спать за всё время они будут только четыре раза.

– Ты говоришь велосипедом. А если дождь? Тогда как? Сам же говорил, что они вялых листьев не едят.

– Ну, так у Вас Юрка на машине работает. Он по любой погоде может в Фисенково смотаться и привести хоть целую гору веток свежих.

– На Юрика надейся! Он домой не каждый день ночевать является, а ты предлагаешь его ещё и к червякам приспособить.

Акулина Васильевна тоже не соглашалась. Признавала, что на конюшне у дяди Игната всегда найдётся пара свободных лошадей. Но он сам не сможет оторваться для поездки за ветками тутовника в Фисенково. А она после того, как её облучали от ракового заболевания, не переносит долгое пребывание на солнце.

В Дерезовке Богучарского района агроном колхоза повёл меня на плантацию тутовника и показал такую меру ухода за плантацией как «омоложение на пень». Я о такой мере ничего не слышал. А он тоже оказывается в прошлом году случайно увидел такую процедуру в киножурнале про шелководство в какой-то из среднеазиатских наших республиках. Оказывается, что тутовник даёт очень много молодых хорошо облиственных веток при таком омоложении. И заготавливать корм легче, потому, что отпадает необходимость залезать высоко на стволы деревьев, а можно срезать кормовые ветки с земли. Теперь у них третья часть плантации была спилена на пень высотой от 80 сантиметров до метра. Летом деревья должны дать мощную молодую поросль. А осенью он опять организует такую работу на следующей трети плантации. При этом даже денег колхоз не тратил на такое мероприятия. Потому, что жители бесплатно пилят стволы на отмеченную высоту, а деревья забирают себе на дрова.

Идея мне понравилась. Когда рассказал об этом опыте в управлении, Сергей Федорович и Лидия Васильевна добавили много своих доводов в пользу такой процедуры и удивлялись, почему раньше у нас в области никто не додумался до такого полезного мероприятия. Я же в свою очередь заверил, что осенью организую во всех колхозах имеющих плантации тутовника такое постепенное омоложение насаждений. Обсудили мы с ними и мою мечту привлечь побольше частников, к выращиванию гусениц. Я жаловался на отсутствие тутовых деревьев в тех местах, где люди могут и желают участвовать в этом выгодном и не трудном деле. Но думал, что для создания пригодных к эксплуатации насаждений потребуется много лет пока из крошечного семени тутовой ягоды вырастет дерево. Но Сергей Фёдорович обрадовал, заверяя, что вегетативным способом можно за два года вырастить растения пригодные для использования на корм гусеницам. Он заявил:

– Здесь вообще никаких проблем не вижу. В академии я запомнил из курса шелководства, что самым распространённым способом расширения площадей является вегетативный.

– Это как? – не понял я.

– Их несколько видов. А словосочетание «вегетативный способ» обозначает, что для размножения используют не семена, а часть взрослого растения.

– Ветки пригибают и прикапывают как у смородины?

– Наверно можно и так, но в твоём случае можно попробовать способ гораздо результативней. Можно осенью посадить на укоренение черенки тутовника, а летом они дадут уже готовые саженцы. В той же Дерезовке к осени образуется миллионы новых побегов, на омоложенных деревьях. Из них можно заготовить любое количество черенков для укоренения.

– А как их заготавливать?

– Проще простого! Побеги будут волчкового характера – длинные и прямые. Отрезай их и отсекай от каждого черенки длиной, допустим, двадцать или пятнадцать сантиметров. И всё!

– А потом?

– Паши участок. В крайнюю борозду втыкай сантиметров через десять черенки. Только следи, чтобы нижней частью в землю и сверху, чтобы одна-две почки оставалось и не больше. А следующим проходом плуга приваливаешь, эти черенки землёй и готовишь место для следующего ряда?

– И всё? Ничего больше не потребуется?

– Весной гарантированно процентов девяносто черенков приживутся и при наличии дождей дадут очень даже приличную поросль. Потому, что тутовник относится к быстрорастущим породам деревьев.

– А почему так густо сажать. В колхозах деревья через два метра посажены?

– Я тебе рекомендую организацию быстрого выращивания саженцев. А имея готовые саженцы можно в тех хозяйствах, где нет плантаций, осуществить посадку небольших участков тутовника. Пустырей и выгонов в наших хозяйствах полно. И руководители не будут возражать, даже хотя бы потому, что ребятишкам не лето лакомство будет обеспечено. А если кто не послушает тебя, я с удовольствием подключусь. И райком можно привлечь!

– Вы так меня заразили своими разъяснениями. Осенью обязательно сам займусь таким делом. Можно ж нарезать веток в Дерезовке, а черенки делать и сажать их, к примеру, у нас в имени «Шевченко»?

– Конечно можно.

– Я тогда договорюсь в огородной бригаде распахать под черенки у Ривчака. Чтобы если дождей не будет поливать можно летом.

Меня радовало, что в агроотделе специалисты ни коем образом не демонстрировали своё превосходство и даже наоборот всячески подчёркивали наше равенство. Понимал, конечно и знал, что у них и знаний и опыта несравненно больше и образование у них всех троих высшее, но такие отношения очень даже льстили мне. А я в свою очередь старался быть им полезным, в чём мог. Когда интересовались, описывал особенности различных видов спорта. Демонстрировал глубокие знания устройства и особенностей эксплуатации новейших марок тракторов, комбайнов и других сельскохозяйственных машин. Удивлял тем, что накопил приличный запас брошюр по агротехнике основных культур возделываемых в нашей зоне. А таблицами и способами расчётов из моего справочника председателя колхоза, пользовались не только агрономы и экономист, но интересовались примерами таких расчётов даже из отдела животноводства.

Работали в агроотделе с задором, весело и дружно. Если у кого возникала напряжённая ситуация, все старались помочь, поучаствовать в поисках решения. Даже когда от экономиста требовали предоставления большого количества бумаг с расчётами. Мы откладывали свои не срочные дела и помогали её делать расчёты. При этом они втроём использовали арифмометры и счёты, а я складывал и вычислял на счётах, а умножение и деление приспособился с большой точностью делать на логарифмической линейке.

Для успехов в своей должности, как и советовала бухгалтерша, старался убедиться в наличии достаточного количество помещений для выращивания гусениц. И сразу же выяснилось, что в Богучарском районе почти все шелководы намерены в этом году уменьшить количество принимаемых для выращивания личинок. Мотивировали тем, что в прошлом году их убедили взять большее количество, чем обычно и на заключительном этапе пришлось не по одному, а по два раза в день ездить на заготовку веток, а потом ещё и места в помещениях оказалось недостаточно. Мои доводы о том, что помещения можно переоборудовать под гусениц в освобождающихся на лето коровниках, как в Кантемировском районе. О том, что при выращивании большего количества их колхозы получат гораздо большую прибыль – не давали результата. Женщины заявляли, что они привыкли выращивать гусениц в тех помещениях, где выращивали все последние годы. Что в коровниках может запах навоза не выветриться и неизвестно как это скажется на капризных гусеницах. И что им оплата установлена постоянная, и никто не будет доплачивать ни за дополнительные вечерние поездки за ветками тутовника, ни за сдачу дополнительных килограммов коконов.

Обеспокоенный таким настроем колхозниц, во время очередной поездки за зарплатой подробно рассказал обо всём директору коконосушилки. Он согласился с моим беспокойством об увеличении помещений, а требование уменьшить количество принятых на выращивание гусениц посчитал не важным:

– Сколько нужно столько и передадим. Мы ж не с потолка будем распределять план производства, а исходя из наличия площадей тутовника.

Я пытался пояснить, что шелководы настроены решительно, и заявляют, что примут личинок меньше прошлогоднего:

– Понимаете почти во всех колхозах Богучарского района колхозницы как сговорились. Доказывают, что в этом году не возьмут столько гусениц, сколько брали в прошлом году. Каждая кучу доводов приводят, чтобы уменьшить количество до уровня позапрошлого года, а то и ещё меньше хотят брать.

– Не хватало ещё, чтобы колхозные бабы указывали мне кому сколько грены передавать. Ты их лучше настраивай помещения расширять.

– Так они о дополнительных помещениях не желают даже вести разговор. Потому что привыкли в старых хатах выращивать гусениц, в которые даже печи протопить можно. А про другие помещения и слушать не хотят. Коллективы у всех устоявшиеся. К тем объемам, которые раньше были они приспособились и лишних хлопот не хотят.

– Здесь явная твоя недоработка. Встречайся с председателями колхозов. Обязуй их увеличивать штат шелководов и расширять помещения.

– Председатели отмахиваются от шелководства. Утверждают, что у них ни времени, ни желания нет вникать в эту проблему. Что все годы этими делами занимаются постоянные женщины, которым легкий труд положен, и они на них надеются.

– Тогда иди в райком. Пусть по партийной линии принимают меры к нерадивым председателям.

К лету возникла ещё одна проблема. Из коконосушилки позвонила бухгалтерша и объявила, что директор задумал нововведение. Решил экономить фонд заработной платы. Раньше они весной укомплектовывали штат рабочих для обслуживания цеха и подготовки его к сушке коконов. Эти же люди имели опыт и занимались инкубацией яичек в разные сроки для разных районов. Потому, что машина для доставки личинок одна на оба куста. А теперь директор решил, что инкубацию должны проводить кустовые агрономы сами в своих районах. Хотел даже дать команду одновременно инкубацию вести, но его убедили, что тогда часть выводка пропадёт, потому что на доставку личинок в каждом кусту приходится от семи до десяти дней. И что даже для одного куста раньше старались растянуть срок инкубации. Потому, что пока довезут личинок в один колхоз, пока документы оформят, пока вернутся за новой партией личинок – в другой везти уже поздно.

Меня такой расклад поверг в уныние. Потому, что даже и примерно не знал, как осуществляется инкубация шелкопряда. Про птичьи инкубаторы нам кратко рассказывали на уроках механизации. Там специальные камеры с постоянной температурой. И яйца птичьи переворачивать нужно. А как поступать с такими микроскопическими яичками я не знал. Поэтому настойчиво потребовал, чтобы меня предварительно отправили на какие-нибудь курсы по этой теме. Директор заявил, что таких курсов не только в нашей, но и в соседних областях он не нашёл.

Выручила бухгалтерша. Она сказала, что пригласит старого мастера коконосушилки, и он подробно расскажет, что и как делать. Потому, что он раньше всё время занимался этим делом и всегда выводил точно к заданному дню требуемое количество коробок личинки. По приезду мне показали и эти коробки картонные с невысокими бортиками. И рассказали, как в каждую следует равномерно распределять точное до миллиграмма количество яичек. Какую температуру поддерживать в помещении с точностью до двух градусов. Как измерять и поддерживать требуемую влажность воздуха.

Судя по описанию процесс, казался не сложным. Пугало только полное отсутствие опыта. Ведь мне даже на картинке не показали, какой вид будут иметь вылупившиеся гусеницы. Пояснили только, что в первый день им на корм целые листья давать не желательно. Их лучше измельчить ножницами на полоски, и раскладывать очень тонким слоем поверх вылупившихся гусениц. Что пока буду развозить коробки по колхозам, кормить гусениц придётся самому. Но для этого будет достаточно срезать одну молодую веточку шелковицы. Советовали распределить сроки вывода на два три или даже четыре этапа. С тем чтобы пока передам в колхозы первых, следующие только вылупились.

После инструктажа снабдили коробками в количестве, превышающем мою теоретическую потребность. Выдали психрометр, Аптекарские весы и миллиграммовые разновесы к ним. А яички для инкубации пообещали привезти сразу, как только они поступят в коконосушилку. Директор категорически потребовал, чтобы я всё оставшееся время использовал на поиски подходящего отапливаемого помещения для инкубации. Потому, что не только ночные, но и дневные температуры пока не достаточные для инкубации. Советовал для этого, через райком «нажать» на одного из председателей колхозов:

– Если райком прижмёт, в любом колхозе могут в конторе бригадной комнату с печкой освободить. Или может где в детском садике комната пустует. Садиков заставили настроить, а колхозники не привыкли жить по-городскому и не ведут детей в садики.

Посоветовавшись с родителями, решил устроить инкубатор для шелкопряда у себя дома в нашей отдельной кухне. Когда дедушка был ещё жив, у нас весной завалилась одна стена омшаника. А в это время у тех, кто побогаче стало модным, строить небольшие помещения под кухню летнюю. Там можно было и телят после отёла держать до тепла. И бельё кипятить. И пойло варить коровам да телятам. Построил на краю пасеки такую кухню из двух небольших комнат и дедушка. Его знакомый печник из Фисенково сложил нам очень удачную печку с плитой. Дедушка переносил туда ульи на зимовку, и в это время не позволял никому туда заходить, чтобы стуком не потревожили пчёл. Теперь пасеки у нас не стало, и я уговорил бабушку с мамой на период инкубации гусениц не заниматься приготовлением в кухне еды, стиркой и другими делами, а отдать её в моё распоряжение.

Ещё до поступления яичек уточнил, что в УАЗике, который все называли «буханкой» в салоне можно поддерживать необходимую температуру, чтобы разместить коробки с личинками сразу для нескольких колхозов и не возвращаться каждый раз за новой партией. Днём и ночью думал как мне лучше устроить инкубацию и передачу личинок в колхозы. Машину с водителем пообещали прикомандировать на неделю. И если не управлюсь передать все коробки шелководам – могу ещё задержать её на один-два дня.

Взвесив всё, решил рискнуть и заложить на инкубацию сразу всю партию яичек. Прикинул, что на машине, если выехать с утра, сможем до вечера развести все коробки и в нашем, и в Богучатском районе. А если даже не успею, то вернёмся домой, поставим оставшиеся коробки в кухню с нужной температурой, добавим резаных листьев на ночь и утром развезём в оставшиеся колхозы. Сообразил даже накладные на передачу требуемого количества грены заранее выписать по три экземпляра для каждого коллектива шелководов.

Переживал только из-за упрямства богучарских колхозниц. Мало того, что они настойчиво протестовали против прошлогоднего количества переданных им на выращивание гусениц. Так в этом году оказалось, что задание опять увеличили, и коконосушилка пропорционально площадей тутовника увеличила выдачу личинок по всем колхозам. Заполнил накладные для богучарских колхозов в тех количествах грены, которое мне указали в задании. А на всякий случай приготовил ещё и пустые бланки, если не сумею передать запланированное количество. Хотя совершенно не представлял, кого смогу потом уговорить принять лишнее. Мама сказала, что лишние пусть растут в нашей кухне, пока не вырастут. Они с бабушкой спокойно обойдутся и без кухни, да ещё и денег можно будет заработать. Но когда я пояснил, что вскоре для гусениц потребуются десятки, а может и сотни квадратных метров стеллажей – поняла бесперспективность такого дела.

Личинки должны были вылупиться в среду. А во вторник ко мне приехал похожий на «Скорую помощь» защитного цвета УАЗ с водителем. Водителя звали Виктором, он был старше меня, но не намного. Женат он был уже три года, а детей у них с женой ещё почему-то не было. По дороге от Пасеково, он подвёз в село Нинку Гузеву. Она училась в Воронеже на железнодорожного диспетчера и приехала на каникулы. Она ему и показала где находится наша хата. А он довёз её до их хаты и даже договорился вечером встретиться и погулять.

Ближе к вечеру начали вылупляться отдельные личинки. На машине мы с Виктором съездили к огороду Моториных и я срезал молодой побег шелковицы с сочными листьями, чтобы нарезать в коробки по немного корма. Потом поехали на почту и дозвонился своим знакомым агрономам в соседние сёла, чтобы они с вечера предупредили шелководов, что завтра я очень рано привезу им коробки с личинками. Девочки обещали помочь.

Виктор охотно поужинал с нами, но категорически отказался ночевать в хате. Сказал, что у него в машине припасены: и матрац, и одеяло, и подушка. И что он даже зимой ночует в машине, если его посылают по делам в Воронеж или в Липецк. Когда стемнело, он пояснил, что собирается поехать взять Нинку и съездит с ней в кино и при этом поинтересовался:

– У неё нет случайно в селе ревнивого поклонника?

– А тебе какая разница? Если она согласилась гулять с тобою, так пусть хоть сто поклонников страдает, – заметил я.

– А вдруг найдётся такой ревнивец, что скаты проколет, пока мы кино будем смотреть. Тогда завтра до обеда вулканизировать придётся.

– Думаю, у нас такого не должно случится. Да и Нинка вроде бы ни с кем из наших не дружила. Только ты смотри после кино не слишком задерживайся. Нам завтра нужно часов в пять выехать. А может даже и раньше сумеем собраться.

– В такую рань, даже в колхозах только доярки на работе, а остальные ещё по домам.

– Не, я договорился с Вальками, чтобы нас с рассветом ждали.

Утром пока Виктор прогревал салон, пока укладывали на сиденья и на матрац коробки, так, чтобы они не перевернулись от тряски – уже рассвело. Вылупившиеся гусеницы за ночь сожрали все полоски листьев, а оставшиеся на ветке завяли. Поэтому пришлось опять ехать к Мотроиным и срезать новую ветку. Ножницы захватил с собою, и пока ехали в Фисенково, нарезал в каждую коробку побольше кормов. Там у шелковичного сарая нас уже ждала Валя Виноградова со всеми колхозными шелководами. Когда колхозницы узнали, что в этом году задание опять увеличили, и я привёз им не пять, а семь коробок, они начали было возмущаться. Но Валентина, пристыдила женщин и пообещала им всяческую помощь в транспорте и в увеличении стеллажей. И звеньевая подписала накладные.

В Валентиновке тоже больших трудностей не возникло. Агроном меня не дождалась, но женщины, когда я пояснил, что в Фесенково взяли семь коробок, а плантация у них не больше чем в «Искре» тоже приняли пять коробок, хотя в прошлом году им выдали четыре. К половине двенадцатого кантемировским колхозам выдали всех причитающихся личинок. Радовало то, что шелководы даже не слишком возражали против повышения количества личинок для выращивания. Воодушевлённые успехом решили заехать к нам домой пообедать, и срезать свежую ветку шелковицы для кормления личинок. Они оказались невероятно прожорливыми. Каждая едва заметна А к обеду превратили все полоски в тонкую прозрачную сеточку и даже было видно как они поднимали головы свои крохотные в поиске новой пищи.

Быстро пообедав, поехали в Богучарский район. Начинать решили с самых отдалённых колхозов, расположенных на границе с Вернемамонским районом. Вначале решили заехать в расположенную у трассы Осетровку. И тут нас ждало огромное разочарование. Шелководы так решительно отказывались от предложенного количества личинок, что моё красноречие не имело на них никакого влияния. Нам удалось быстро найти председателя колхозы. Но этот пожилой и сердитый руководитель ни за что не хотел приказывать колхозницам взять намеченное коконосушилкой количество личинок. Он хоть и приехал с нами к помещению шелководов, но выслушав женщин важно заявил мне:

– Бабы во всём правы! И принуждать их на дополнительную заботу у меня нет никакого желания. И ты тоже должен был учесть, их слова, что в прошлом году и так пришлось под навес часть гусениц выносить. А ты в этом году им ещё больше припёр. К тому же Митрофановна заверяет, что ещё с зимы тебя предупреждали уменьшить количество.

Оставшись без поддержки, я хотел было уже переписать накладную, но эта самая Митрофановна натолкнула меня на шальную мысль обмануть возражающих. Дело в том, что все шелководы вели разговор о количестве коробок с личинками, которые они должны принять на выращивание. А в накладных указывалось количество грены в граммах. В этой стрессовой ситуации мгновенно сообразил, что поскольку они совершенно не обращают внимания на вес – я могу объединять личинок из двух коробок в одну. Эта мысль так меня воодушевила, что я с трудом сохранял вид расстроенного и обиженного человека. Сказал осетровским шелководам, что попробую излишки их задания отдать в другие колхозы, и к ним вернусь позже.

Когда переехали трасу в строну Дерезовки, велел Виктору остановиться и принял дописывать сведения о количестве коробок личинок в заранее заготовленные квитанции. К счастью в кармане даже авторучка оказалась с теми чернилами, которым я заполнял накладные дома. На первом экземпляре накладной, которая остаётся у колхозников, я дописывал ручкой, ниже указанного количества граммов ещё и количество коробок. Так дерезовцам, которым полагалось девять коробок, я написал шесть. В то время как в прошлом году им выдали семь коробок. При этом личинок из трёх коробок я равномерно пересыпал в эти шесть коробок. На двух других написанных под копировальную бумагу, накладных не стал делать никаких дополнений, чтобы в коконосушилке не догадались о моих махинациях. Подумал, что если спросят почему не указаны количество коробок на тех экземплярах в которых звеньевые расписываются в приёмке личинок, поясню, что для коконосушилки важен лишь вес грены.

Благодаря такой наглой хитрости, мы без проблем передали личинок и в Дерезовке. И в Осетровке «обрадовали» шелководов, тем, что им теперь досталось не семь, а всего четыре коробки личинок. К вечеру передали последних личинок и задержались в гостях у Федьки с Толиком. Они по распределению попали в Богучарский район, в совхоз «Радченский» агрономами на разные отделения. Мы вначале нашли Толика, а уже с ним приехали к Федьке. Федька работал на отделении центральной усадьбы. И успел заслужить славу музыкального виртуоза. Толик тоже и на баритоне в духовом оркестре техникума играл, и на мандолине, и на гитаре и даже на балалайке отлично играл и на слух и по нотам. Но Федька ещё и на гармошке мог и на аккордеоне, а на баяне не только играл известные мелодии, но и сам сочинял музыку.

Из рассказов парней выходило, что их в совхозе очень даже ценят, но не за агрономическую работу, а за участие в самодеятельности. Заведующий клубом души в них не чает. К тому же Федьке везёт ещё и в амурных делах. Местные девчонки даже по настоящему дрались, из-за того, кому с ним гулять. Сейчас он дружит с самой красивой девушкой совхоза, и она из-за Федька бросила парня, с которым до этого дружила почти год. Местные даже побить Федьку хотели, но завклубом им пообещал такого, что они отказались от этой затеи. Толик на мой вопрос, как у него обстоят дела на этой ниве, сказал, что ему нравятся аж две девочки с его отделения, но они обе дружат с другими парнями. А дружить с такой, которая не слишком нравится – он не хочет.

Засиделись мы у них допоздна. Федьку приходили в клуб звать, но он объяснил, что у него важные гости. Парни всё время порывались сбегать за выпивкой, но мы с Виктором возражали. Ему ещё ехать за рулём, а я оставался признанным трезвенником. Уехали из гостей около полуночи. Дома Виктор опять отказался идти ночевать в хату. Нинку искать в такое время он тоже не стал, и постелил себе матрац в салоне у прохода рядом с тёплым двигателем.

Утром, я собрался ехать с Виктором в коконосушилку, чтобы доложить об удачном выполнении задания и похвастать, что рискнул провести инкубацию всей грены в один срок, и как сумел за один день передать личинок колхозникам. Но он задал хороший вопрос:

– А зачем ты спешишь машину вернуть в Россошь? Тебе, что не интересно поездить недельку со мною? Мне у вас нравиться и тебе можно объезды шелководов делать хоть каждый день. Или по своим каким делам можешь машину использовать. Мне талонов выдали целую кучу. Съездим на бензоколонку, заправим оба бака и хоть опять к твоим друзьям, хоть по колхозам.

Предложение понравилось. Решил даже пока не хвастать ни в управлении, ни в коконосушилку не звонить, что закончил выдачу личинок. Съездили в Кантемировку, залили бензин и масло. Заехал в управление и похвастал, что в моё распоряжение выделили УАЗ и теперь целую неделю буду на машине развозить личинки шелководам. Галина Васильевна спросила нельзя ли на этой машине отвезти домой из магазина диван, который она оплатила, а забрать не на чем. Поехали в магазин, погрузили и отвезли ей диван. Её мать предложила нам чаю, но мы отказались, а Галина Васильевна подумала, что из-за неё у нас срывается график работы. Хотела даже назад в управление идти пешком. Мы довезли её до площади, но признаваться не стал, что у нас теперь полно свободного времени.

Вернувшись в село, заехали в контору, чтобы забрать маму на обед. Для пущей важности спросил, не требуется ли ей съездить куда на машине? Она очень даже обрадовалась такому предложению. Попросила отвезти её в Митрофановку, чтобы передать какие-то расчёты её знакомому Гринёву, которые она почти целый месяц делала по его просьбе. Мама отпросившись у Николая Кондратьевича. Заехали домой покушать, и чтобы денег взяла – сделать необходимые покупки в митрофановских магазинах.

Из Митрофановки я скомандовал ехать через Валентиновку и Фисенково, чтобы проверить, как идут дела у шелководов. Всё у них было в порядке, да к тому же они и сами могли меня поучить как и что делать с гусеницами первого возраста. В Фисенково Виноградова похвастала, что с комсомольцами обустроила целый спортивный городок на выгоне. Пригласила на следующий день вечером приехать с молодёжью из нашего села и посоревноваться с ними. Предложение принял с радостью.

На следующий день собрали на нашей улице тех парней и девочек, которые были не заняты домашними делами и в колхозе не работали и поехали купаться на пруд в Журавлёв лес. Вода была ещё прохладной, но в машине можно было быстро согреться. Отдыхали на пруду почти до вечера. Тем которые умели плавать интересно было нырять с плотов. Плотами называли два толстенных, в два обхвата бревна. Ровный ствол с коротко обрубленными сучьями все называли «Маршал Жуков», а другой изогнутый дугою именовали «Крученый». На «Маршале» если грести ногами или руками можно было плыть прямо хоть до другого берега. Но зато на нём сложно было удержаться сверху, потому, сто он постоянно проворачивался под, чьим-нибудь весом. «Крученый» не проворачивался, и на него могли забираться даже те, которые плавать не умели. Вот только плыть далеко от берега он не желал. Всё время норовил повернуть в сторону. Наверно поэтому его так и назвали.