ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кир спал, и ему снилось, что он снова участвует в гонке со своим братом. Только в этот раз Кир летел с немыслимой скоростью и легко вначале догнал Нура, а потом и перегнал.
– Эй! Стой! – закричал вслед брат.
Но Кир и не думал останавливаться, а лишь увеличивал скорость.
– Стой! – снова донесся крик, на этот раз ближе.
Кир ускорился еще.
– Стой! Стой же! – совсем рядом.
Бесенок попытался увеличить скорость хоть немного, но в этот момент прямо перед его мордочкой выросло дерево.
Кир открыл глаза и отшатнулся от дерева, которые действительно было прямо перед ним. От резкого движения он сорвался с ветки и полетел вниз, как перезревший плод.
Бесенок попытался махать крыльями, но совершенно забыл о том, что одно из них сломано. Несколько неуклюжих взмахов лишь придали его телу вращение.
«Как глупо», – успел подумать Кир, прежде чем шмякнуться на землю. К счастью, у основания дерева рос густой куст лопуха, который любезно открыл гостю объятия.
– Стой!
Снова этот крик!
Кир огляделся, насколько позволяли заросли. Вокруг никого не было, но за кустами шумела река – крики шли оттуда.
– Стой… пожалуйста, – на этот раз крик больше напоминал вопль отчаяния.
Отчаянно барахтаясь, Кир выбрался из куста и побежал к реке. Эх, как же неудобно без крыльев! Бесенок в который раз укорил себя за невнимательность.
Когда Кир очнулся, гроза уже закончилась. Он попытался взлететь, но одно крыло никуда не годилось. Только тогда Кир понял, что понятия не имеет, в какой стороне его дом. Он знать не знал, где находится: привыкший смотреть на наш мир с высоты облаков, он впервые оказался на земле. И вокруг никого, кто мог бы указать дорогу домой.
Половину ночи и половину дня пробирался он сквозь лес, с тоской поглядывая на небо. Робко надеясь, что очередная промелькнувшая в небосводе точка окажется не случайной птицей, а братом или сестрой, которые наверняка разыскивают его повсюду. Но тщетно.
Бесенок брел без цели и без надежды, пока его короткие лапки, совсем не привыкшие к ходьбе, не отказались повиноваться. Тогда Кир забрался на дерево и уснул. Спал он крепко и, возможно, проспал бы до самой ночи, не разбуди его этот крик.
– Ах ты, непослушная старая деревяшка!
Ну вот, опять. Кир прибавил ходу и вскоре вышел к реке. На миг бесенок застыл. Наполовину ослепленный ярким солнцем, наполовину пораженный зрелищем. Сверху река казалась тонкой полоской, извивающейся, точно хвост ветродемона. Вблизи же она напоминала облако, которое вместо того, чтобы летать по небу, решило вдруг поползать.
Вода пенилась и бурлила. То в одном месте, то в другом появлялись водовороты, а посередине, в ловушке из двух камней застряло бревно, теперь крутящееся вокруг своей оси. Но самым странным было то, что на бревне сидит мокрое существо и отчаянно пытается не свалиться в ревущий водный поток.
Бесенок с интересом разглядывал странное создание. Человек. Маленький какой-то. Едва ли крупнее самого Кира. Бесенок думал, что люди больше. Хотя ему никогда не доводилось видеть их так близко. С высоты было трудно отличить одного жителя поверхности от другого. Все они казались козявками да букашками.
Но сейчас можно было как следует рассмотреть это животное, которое для передвижения использует всего две ноги и, по всей видимости, совершенно не умеет плавать. Ни хвоста, ни когтей, ни острых зубов. Ни, тем более, крыльев.
Человек выглядел довольно жалко. Вместо шерсти тело существа покрывали куски ткани, которые намокли и прилипли к тонким ручкам и ножкам. Впрочем, кое-где шерсть все же росла – голову покрывал плотный покров длинных темных волос. Но они спутались и мешали смотреть, облепив лицо. Бревно танцевало и крутилось, но, тем не менее, неуклюжее создание каким-то образом умудрялось держаться сверху. Хотя вряд ли это продлится слишком долго – одно неверное движение, и вода проглотит несчастное существо.
Кир попытался вспомнить, что ему рассказывали о людях. Это оказалось не так уж легко. Когда ты летаешь там, высоко в небе, какое тебе дело до несчастных, что копошатся далеко внизу? Кажется, они живут племенами… Но почему тогда это существо было одно, без присмотра остальных? Еще вроде бы людям полагается жить в тесных и грубых домах. Кир огляделся. Вокруг только лес. Они могут зажигать огонь. Эка невидаль! При желании Кир мог бы спалить половину леса. Еще, вроде бы, он слышал, что люди опасны. Что к ним лучше не приближаться… Кир еще раз оглядел маленького человека. Да это же ребенок! И он совершенно не выглядел опасным. Скорее напуганным, замерзшим и мокрым. И отчаянно нуждающимся в помощи. Кир представил себя на месте несчастного маленького человека. Это было несложно, наверное, потому что бесенок и сам был в большой беде и с каждым часом, проведенным на земле, им все сильнее завладевало отчаяние.
«Нужно ему помочь!» – решил Кир и, больше не теряя времени, побежал вперед.
Приблизившись, бесенок увидел, что человек на бревне был не один. Вернее, на самом бревне никого, кроме маленького дрожащего человечка не было, но зато в воде плавали три крупных существа. Возможно – рыбы, но Кир не был уверен. Насколько он помнил, у рыб не бывает рук, а эти твари своими длинными руками хватались за бревно и намеренно его раскачивали, пытаясь свалить несчастного человека в реку.
Да как же так можно?! Кир рассвирепел. Воздух вокруг него затрещал от расходящихся в стороны электрических разрядов.
– Эй! Сейчас же прекратите! – потребовал он.
Три странных рыбины повернулись к нему и уставились круглыми глазами. Ни одна ничего не сказала вслух, но Киру показалось, что каким-то образом они все же общаются между собой. Затем все трое совершенно беззвучно ушли под воду.
– Привет, – поздоровался бесенок.
Маленький человек на миг прекратил свою борьбу с крутящимся бревном. Прямо на Кира уставилась пара большущих и напуганных детских глаз.
– П-привет, – ответил мокрый детеныш. Голос его дрожал, то ли от холода, то ли от страха.
Нужно срочно вытащить его с этого бревна. Еще чуть-чуть, и малыш сам свалится с него, без помощи всяких полурыб.
Вот только как помочь?! Бесенок задумался. О том, чтобы взлететь, и речи быть не могло. Если же полезть в воду, бурный поток унесет его раньше, чем он доберется до человечка. Что делать?!
Если только… Думать некогда, нужно действовать.
– Ты человек? – на всякий случай решил уточнить Кир.
Детеныш с таким интересом разглядывал Кира, что, казалось, позабыл о своей проблеме.
– Эй, – снова крикнул бесенок, – будешь и дальше сидеть на своем бревне, или попытаемся вытащить тебя?
Это привело существо в чувство. Оно энергично закивало, тряся мокрой шерстью.
– Меня зовут Арика, – неуверенно сказало существо, – и да, я – человек. Т-точнее, девочка.
– Я – Кир, – представился бесенок.
– Ай! – вскрикнула девочка от очередной волны, прокатившейся по бревну, а заодно окатившей и ее саму.
– Как насчет того, чтобы перебраться сюда, на берег, Арика-девочка? – спросил Кир.
Вместо ответа Арика лишь кивнула. Она уже основательно замерзла, и ее дрожащие губы стали фиолетового цвета.
– Хорошо, – сказал Кир, – сможешь перелезть на самый край бревна? Тот, что ближе ко мне.
Снова кивок.
– Отлично. Вот, что мы сделаем. Ты перелезешь на край бревна. А потом… – Кир распрямил свой хвост и метнул его в воду на манер веревки.
Хотя Кир гордился своим хвостом, его длины едва хватило на половину расстояния до бревна. Бесенок поежился. Вода была жутко холодной. Неудивительно, что промокший человек так дрожал.
Кир спустился чуть ниже и снова забросил хвост. Ближе, но ненамного. Кир сделал еще несколько шажков к реке. Теперь лапы утопали в грязи, а брызги воды летели в прямо мордочку. Новый бросок хвоста. Плюх! И все равно до бревна оставалось приличное расстояние.
Бесенок отряхнул хвост и помахал им в воздухе, чтобы просушить.
– …А потом прыгай и хватайся за мой хвост, – закончил он описывать наспех придуманный план спасения, который теперь казался самому бесенку не слишком удачным.
Но что еще можно сделать? Времени думать не осталось. Бревно крутнулось в очередной раз, окунув девочку в воду по пояс, отчего та завизжала.
– Х-х-хорошо, – хриплым голосом согласилась Арика. Слова едва можно было разобрать из-за цокота стучащих зубов.
Девочка, обхватив бревно руками и ногами, больше не пытаясь избегать воды, принялась ползти. Новая волна накрыла ее с головой, и Киру почудилось, что, отхлынув, вода унесла с собой и ребенка. Но каким-то образом Арике удалось остаться на бревне.
Дождавшись, пока ненадежное плавательное средство станет болтаться чуточку меньше, она продолжила путь. Медленно, но верно посиневшие от холода пальчики перебирали влажную древесину, цепляясь за углубления в коре.
Новая волна. И снова девочке удалось удержаться, хотя на этот раз и с гораздо большим трудом. Тем не менее, она откинула с лица мокрые волосы, откашлялась и поползла дальше.
Тут стал очевидным еще один просчет в и без того рискованном плане спасения. Чем ближе к краю продвигалась девочка, тем сильнее раскачивалось бревно.
После каждой новой волны Кир с замиранием сердца следил за тем, как отчаянно Арика хватается негнущимися пальцами за скользкое, норовящее ускользнуть дерево. Но понимал, что помочь ничем не может. Этот путь ей предстояло проделать самой.
Бесенок сбился со счету, сколько раз девочке пришлось искупаться, а один раз дерево перевернулось прямо вместе с пассажиром. Удивительно, но Арика удержалась и тогда. Несмотря на все попытки бревна сбросить ее в пучину, девочка смогла добраться. Кир почувствовал, что проникается уважением к своей новой знакомой.
Но самая важная и вместе с тем самая рискованная часть плана была еще впереди.
Прыжок.
Девочка должна прыгнуть изо всех оставшихся сил. А Киру нужно именно в этот момент бросить ей хвост. У них будет всего одна попытка, или… Бесенок отогнал от себя мысли о том, что случится, если хоть один из них не справится с задачей. Он покрепче ухватился передними лапами за росший на берегу куст.
– Готова? – спросил он.
– Да, – попыталась перекричать шум воды девочка.
– На счет три, – сказал он.
Только бы река не послала новую волну.
– Раз.
Вода словно услышала немую просьбу. Даже течение стало не таким бурным.
– Два, – бесенок встретился взглядом с девочкой. Несмотря на все невзгоды, на лице ее читалась решимость.
Еще всего пару мгновений…
– Три!
Кир резко повернулся, распрямляя хвост. Он уже не видел девочку, но услышал всплеск, а в следующий миг хваткие пальцы вцепились в кончик его хвоста.
Кир успел испытать мимолетную радость, а затем завопил от боли. Но в следующий миг и это стало не важным. Бесенок почувствовал, что летит вместе с кустом, который оказался вовсе не такой надежной опорой. В отчаянии Кир несколько раз взмахнул крыльями – естественно, тщетно. Вода, обжигающе холодная, закрутила его, унося прочь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Арику крутило, топило, выплевывало на поверхность, подбрасывало на волнах, затем снова крутило. Но она не выпускала из рук тонкий хвост диковинного говорящего зверька.
Когда после катания по горной речке на вертящемся бревне девочка увидела это существо – кажется, оно называло себя Кир – то подумала, что бредит. Еще бы! Какой-то меховой комок, напоминающий собаку с крыльями, разговаривал на чистом человеческом языке.
Однако, ни моргание, ни умывание холодной водой не заставили существо исчезнуть. Более того, неизвестный зверь (Кир! Точно, так его зовут) не просто болтал какую-то чушь, а предлагал спастись, уцепившись за его хвост.
Арика понимала, что доверять первому попавшемуся лесному жителю – не лучшая идея. Но что ей оставалось? Ждать, пока смоет волной? А если нет – когда замерзнет насмерть на этом треклятом бревне?
«Будь, что будет», – решила Арика. К тому же Кир не выглядел очень уж опасным. Скорее – несчастным. В больших круглых глазах таилась печаль. Не ускользнуло от внимательного взгляда девочки и то, что одно крыло летающего пса было странным образом вывернуто, возможно, сломано. Так что, может, они смогут помочь друг другу?
Естественно, все эти мысли крутились в голове Арики лишь до тех пор, пока над ней не сомкнулась ледяная вода. Тогда единственной связью с внешним миром остался зажатый в руках хвост, а все остальные мысли вытеснило одно единственное слово.
Держись!
И Арика держалась. Как ни пыталась бурная речка вырвать хвост из рук, девочка его не выпускала.
Бедняга Кир тоже барахтался изо всех сил, но река не обращала на его старания никакого внимания. Знай себе несла двух заблудившихся детей в одной ей ведомую даль.
***
Возможно, ни Арику, ни Кира так никогда и не нашли бы, не вмешайся случайно в их судьбу еще одно существо. Ведь именно этим днем горный тролль по имени Ютул решил порыбачить.
Но для начала следует хоть немного рассказать о том, кто такие тролли. Издалека они напоминают человека. Только самые приземистые из их породы будут повыше самых рослых людей. Да и лицо обычно грубее человеческого: глаза навыкат, огромный нос картофелиной, а губы словно расплющены. На ногах и руках у них по четыре пальца вместо пяти, а главное отличие от человека – хвост, похожий на коровий. Иногда у старых троллей на голове вместо волос вырастают кусты, а вместо бороды мох, но у тех, что помоложе, ничего такого не наблюдается.
Считается, что тролли превращаются в камень от солнечных лучей, но и это не так. Просто оттого, что живут они обычно под землей или в темных пещерах, глаза их очень чувствительны к свету. И днем они часто слепнут, стоят долго на одном месте и пытаются понять, куда идти.
Бывают тролли злобными – как, впрочем, и люди – но попадаются и вполне миролюбивые. Ютул не относился ни к тем, ни к другим. Большого зла не творил, деревни не грабил и девиц в пещеру свою не уносил, но овцу или корову под покровом ночи вполне умыкнуть мог. Однако, как и все тролли, был жадным. Копил в пещере своей добро всякое – ох, чего там только не было! – и бдительно стерег накопленное.
И именно сегодня утром – в то время, когда Арика накрывала завтрак для отца и только готовилась отправиться по грибы, а бедняга Кир пробирался по лесу, осваиваясь с землей под ногами – Ютул, в очередной раз перебирая свои богатства, нашел среди них старую и рваную рыболовецкую сеть.
– А не сходить ли мне на рыбалку? – спросил сам себя тролль.
Жил он один, к людям ходил от силы раз в год— на ярмарку или праздник какой-нибудь, обычно, с целью выменять или продать что-то, украденное у них же парой лет ранее – а с другими троллями встречался и того реже. Поэтому Ютул часто говорил сам с собой. Не то чтобы он страдал от одиночества – тролли существа скрытные и не любят компанию, к тому же, многие из их числа не брезгуют воровством – просто ему нравился звук собственного голоса. Он казался ему певучим и мелодичным – да, да этот тролль к тому же любил петь. Кто знает, возможно, для тролльего уха так и было, но для человека напоминали его завывания, скорее, воронье карканье.
– А почему бы и не сходить! – ответил Ютул сам себе.
– Вот поймаю рыбку, будет на ужин уха…
– Или лучше пожарить на углях…
– А можно засолить на потом, – тут же разразился спор с самим собой.
– Ай-ай-ай, – тролль схватился за голову одной рукой, а другой принялся разворачивать сеть, – сколько же здесь дыр! Надо бы починить…
Нужно отметить, что, как и большинство соплеменников, Ютул был жутким лентяем. Почти все, за что брался, он делал лишь наполовину, а то и на четверть. Придумывал себе различные оправдания, лишь бы перенести работу на другой день, а лучше – оставить недоделанной.
Так вышло и с сетью. Неумело сжимая иглу пальцами, похожими на сардельки, после часа работы он пожаловался себе на плохое зрение, а потом решил, что дырявая сеть даже лучше:
– Так маленькая костлявая рыбка проскочит, а большая и вкусная застрянет.
Дойдя до реки, Ютул расставил сеть и принялся ждать. Его размышления оказались верными. Частично.
Рыбешки, не только мелкие, но и вообще все, с легкостью проплывали сквозь сеть, сверкая на прощание серебристыми спинами, а некоторые, особенно наглые, даже выпрыгивали из воды и махали плавниками и хвостами.
Ютул бегал по берегу, бранился, даже заходил в воду и пытался выловить рыбу своими огромными лапами, но тщетно. Тогда, в очередной раз обругав все вокруг, он решил снять сеть и отнести ее домой – до лучших времен. Не пропадать же добру. Он уже взялся за одну боковину, как неожиданно сеть натянулась и внутри что-то затрепыхалось.
Тролль подпрыгнул от неожиданности и едва не разжал руки, но вовремя спохватился. Медленно и осторожно он начал сворачивать сеть.
– Рыбка. Уха. Вкусная, – бормотал он себе под нос.
Свернув второй конец сети, он сделал подобие мешка и уже более уверенно потащил свой улов на берег.
А ведь рыба попалась крупная. Возможно, самая крупная во всей реке! Пока Ютул выбирался на сушу, у него даже устала рука.
– Ну, кто тут у нас, покажись! – проревел тролль, вытряхивая улов.
На траву вывалились две рыбины. Очень странные рыбины. Одна была вся покрыта шерстью вместо чешуи, а вторая так и вовсе – даже носила платье.
Ютул плюхнулся на задницу и почесал затылок.
– Рыба то и не рыба вовсе, – пробормотал он.
Тролль привстал, наклонился над своей добычей и понюхал – вначале девочку, а затем неизвестного зверя. Оба живы. Наверное, просто воды наглотались.
Но что же теперь с ними делать? Зверь опасений не вызывал: он напоминал то ли крысу, то ли собаку, но в любом случае не выглядел очень свирепым. А его маленькие острые зубки вряд ли были способны прокусить толстую шкуру тролля.
Но вот маленький человек… Это был определенно плохой улов. Поодиночке люди —жуткие слабаки, но стоит им собраться в кучу, и они уже – угроза. Не один тролль стал жертвой их облав с факелами, собаками и бряцающим железом. Не придет ли на поиски этой девочки половина деревни во главе с ее разозленными родителями? Ютул сплюнул.
Тролль огляделся. С другой стороны, больше он никого не видел. Что если эта девочка просто заблудилась, а затем ее унесла река? Тогда, если ее и станут искать, то далеко отсюда.
– И все же ее будут искать, – сказал сам себе Ютул. – Но кто ее тут найдет? Наверняка подумают, что в реке утонула, да и делу конец.
Тролль задумался.
– А мне по хозяйству помощь не помешает. Все стены паутиной поросли, сажу из очага года два никто не выносил (на самом деле три), да и в кладовке, – так он называл дальний угол пещеры, куда сваливал различный хлам, – порядок навести не помешает.
Ютул живо представил, как засияет чистотой его жилище, как девочка будет готовить ему вкусную стряпню – ведь известно: уж в чем в чем, но в этом деле люди – мастера. А зверька можно на цепь посадить. Будет дом охранять.
Тролль взял в одну лапу Арику, в другую Кира и, весьма довольный результатом рыбалки, напевая себе под нос, поковылял домой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Арика почувствовала вонь еще до того, как окончательно пришла в себя. Так же пахло в загоне для свиней. Вначале она подумала, что по какой-то причине уснула в хлеву. Затем воспоминания нахлынули, точно волны: скользкое бревно, ледяная вода, пена, водовороты, острые камни… Быть может, кто-то все же ее нашел и отнес домой к отцу? А так как она была мокрой и грязной, то решили положить в хлев, пока не просохнет…
Нет. Отец никогда бы так не поступил.
– Пусть я окажусь дома, пусть я окажусь дома, пусть я окажусь дома, – тем не менее, шептала она, мечтая, чтобы ее злоключения остались позади.
Но место, в котором она очутилась, определенно не было ее домом. Вокруг виднелись каменные стены, а с потолка свисали толстые сталактиты. Пещера. Хотя кто-то здесь все же жил. Арика лежала не на голом полу, а на соломенном матрасе, запревшем с одной стороны, но, несомненно, более удобном, чем камни. В центре пещеры краснели остывающие угли гигантского очага. К сожалению, рассмотреть хоть что-то еще не вышло: головешки едва светились, а других источников света здесь не было.
Опираясь на стену, покрытую то ли сажей, то ли пылью, то ли всем сразу, Арика встала и шагнула в сторону очага. Тут же что-то звякнуло, металл больно врезался в лодыжку, и девочка споткнулась, едва не упав. Арика опустила взгляд. Кто-то снял с нее башмаки, а взамен пристроил на ногу металлическое кольцо. Девочка пробежала пальцами по неожиданной находке. К кольцу крепилась цепь, не очень толстая, но прочная – такую ни за что не порвать. Арика потянула за цепь. Вначале та шла легко, но затем резко натянулась. Девочка потянула сильнее. Неохотно цепь поддалась, но тянуть ее теперь стало тяжелее. К позвякиванию металла добавился еще один звук – скрежет камня о камень.
Наконец Арика нащупала то, что мешало ей идти. К противоположному концу цепи крепился булыжник. Девочка обхватила его руками и попыталась поднять. Мышцы спины и ног напряглись, такую тяжесть им поднимать еще не доводилось. На лбу выступила испарина от усилий, но камень все же оторвался от пола. Арика сделала один шаг, другой. На третьем ее пальцы разжались сами собой, и она едва успела отпрыгнуть в сторону, чтобы не размозжить проклятым булыжником себе стопу. Арика попробовала поднять камень снова, но в этот раз выронила его, едва взяв, и к тому же содрала ноготь на безымянном пальце.
Со всхлипом девочка опустилась на колени.
В этот момент от стены отделилась тень и направилась прямо к ней. Арика вскрикнула, забыла про содранный ноготь и попятилась, перебирая руками и ногами, точно паук. Тень, большая – выше любого известного Арике человека – и безобразная, приближалась. Девочка дернулась, но в этот момент цепь опять натянулась: она забыла о камне! Коротко вскрикнув, Арика распласталась на полу. В отчаянии она попыталась полуползти, полукрасться, волоча за собой ношу. Но с такой скоростью она не убежала бы даже от улитки.
– Не старайся, не выйдет, – сказала тень скрипучим голосом.
Трясясь от страха, Арика подняла взгляд.
Красноватый свет очага осветил только одну половину лица говорившего, но и этого было достаточно, чтобы горло сдавил ужас, а сердце заколотилось еще сильнее.
Прошлым летом Арика повадилась наблюдать за работой деревенского гончара – старого Йоруса. Старик брал небольшой кусок обычной глины, скатывал его в шарик, устанавливал на диск, а потом происходило настоящее волшебство – другими словами Арика назвать это не могла. Своими узловатыми пальцами Йорус мял, сдавливал и поглаживал шарик, который крутился на диске, и через некоторое время из ничем не примечательного куска глины получалась чашка, тарелка или что-нибудь еще. Йорус обжигал сделанную посуду в печи, и она становилась крепкой как камень.
Увидев интерес Арики, старый мастер предложил ей попробовать свои силы в гончарном деле. Девочка битый час мяла, раскатывала, поглаживала, постукивала и даже умоляла кусок глины. Но то, что получилось в итоге, по-прежнему напоминало бесформенный комок, только теперь с дыркой посередине, а никак не чашку или тарелку. Посудина вышла грубой, кривой и косой. Рядом с изделиями Йоруса получившееся нечто смотрелось как гусь среди лебедей – тем не менее, старый гончар похвалил Арику и даже позволил ей забрать эту поделку себе.
Так вот, лицо незнакомца напомнило девочке именно этот комок – то ли чашку, то ли тарелку – который у нее получился. Кто бы ни слепил эту физиономию, он явно встал за гончарный круг впервые. Как результат – лицо получилось грубым и кривым, напоминающим картофелину, выросшую до размеров хорошей тыквы. А закончив лепить, неведомый творила зачем-то приделал к этой морде совиные глаза. Такие же большие и круглые. С ними чудовище наверняка хорошо видело в темноте.
– Не нужно бояться, – сказал незнакомец, – Ютул добрый. Ютул хороший.
Он потянулся к девочке своей лапищей, медленно и осторожно, но Арика вскрикнула и в ужасе закрыла лицо ладонями.
– Девочка привыкнет, – спокойно добавил он.
Раздались шаги, и Арика нерешительно выглянула из своего крайне ненадежного убежища. Хозяин жилища стоял слегка поодаль. Красный отсвет освещал его широкую спину.
– Ютул, – дрожащим голосом позвала она. Великан замер, – верни меня домой, пожалуйста.
Ютул повернулся. Его рот оскалился, сверкнули большие и кривые зубы.
– Теперь дом девочки здесь, – сказал он.
Пройдя еще несколько шагов, великан снова остановился. Теперь в сумраке пещеры Арика различала лишь его неясный силуэт. Затем что-то скрипнуло, заскрежетало. В стене появилась щель, за которой темнота была еще гуще, но в то же время из нее повеяло свежим воздухом. Даже почти погасший костер обрадовался ветерку – на несколько мгновений вспыхнул, осветив стены и свод пещеры. Фигура Ютула мелькнула в проеме, потом скрежет раздался вновь, и поток свежего воздуха прекратился. Костер потух окончательно.
– Я не стану плакать, я не стану плакать… – твердила себе под нос Арика, пробираясь к выходу. Она тащила за собой тяжеленный камень, не обращая внимания на то, как больно цепь врезается в ее маленькие ладони.
Снаружи раздался приглушенный крик, еще один, затем визг, ругань – и все стихло.
Арика прибавила ходу, насколько это возможно с камнем, прикованным к ноге. Наконец она ощутила босыми ногами легкий, едва заметный сквозняк. Почти сразу рука, которую она благоразумно выставила вперед, наткнулась на стену. Девочка принялась ощупывать поверхность. Вначале ее пальцы не находили ничего интересного, но затем она обнаружила углубление. Вскоре нашлась и щель, откуда шел сквозняк.
Похоже, вместо двери Ютул использовал огромный плоский камень, который отодвигал в сторону, когда ему требовалось войти в жилище или выйти из него.
Арика попыталась сдвинуть глыбу с места, но, естественно, та даже не шелохнулась.
– Эй! – крикнула девочка.
Тишина.
– Эй! Я здесь! Помогите!
Снова тишина.
– Кто-нибудь! – закричала она изо всех сил, тарабаня кулачками по камню.
Никакого ответа.
– Я не стану плакать, я не стану плакать, – твердила девочка, – я не стану…
Больше не в силах сдерживаться, Арика разрыдалась. Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, но даже потом еще долго всхлипывала во мраке. Наконец, волоча за собой камень, она доползла до соломенного матраса, свернулась клубочком и уснула. Но перед тем, как погрузиться в сон, Арика дала себе обещание, которое твердо намеревалась сдержать.
– Я обязательно сбегу! – вслух сказала она.
***
– Я обязательно сбегу! – прорычал Кир. Он был так зол, что шерсть вздыбилась, а по загривку то и дело пробегали электрические разряды.
Бесенок снова попытался содрать с себя ошейник, к которому крепилась цепь, затем порвать саму цепь, оторвать цепь от кольца, вбитого в тяжеленный валун, подняться в воздух вместе с валуном, и наконец – просто сдвинуть камень с места. Как и в предыдущие десять попыток освободиться, эта тоже оказалась напрасной. И цепь, и кольцо, и ошейник держались крепко, а валун даже не шелохнулся.
В ярости Кир пнул миску с наполовину обглоданными костями. Подумать только – его, словно какую-то псину, посадили на цепь и кормят объедками!
– Ну, погоди, – бормотал бесенок, в возбуждении бегая взад-вперед, отчего цепь тихонько позвякивала, – покажись мне только! Уж тогда я тебе покажу, что значит приручить молнию!
Тут огромный камень, закрывающий вход в пещеру, задрожал и пришел в движение. Похоже, настало время познакомиться с таинственным похитителем.
В предвкушении Кир обнажил клыки, затем свернулся клубочком и притворился спящим, осторожно поглядывая сквозь неплотно прикрытые веки. Вот камень откатился в сторону, открыв темный зев пещеры, и порог переступила ножища, обутая в потрепанный сапог. Вот к первой ноге присоединилась вторая. На этой сапог был изношен еще сильнее: подошва спереди начала отваливаться, а сквозь дыру виднелись пальцы. Вот сапоги, тяжело ступая, подошли прямо к Киру. Своими чуткими ушами бесенок слышал дыхание существа.
Вот похититель наклонился, и… Голубая молния метнулась от Кира прямо в дыру в сапоге!
– А-а-ай! – заорал неизвестный, когда бесенок разрядил в него сразу половину накопленного заряда. – Ой! – вторая молния попала точно в цель.
В воздухе запахло паленым. Кир вскочил на ноги, раздуваясь, накапливая энергию для следующего выстрела. Прежде чем он успел его выпустить, тяжелая рука отвесила ему такую оплеуху, что в голове зазвенело. Огромная лапища схватила за ошейник, и Кир почувствовал, что взлетает без всякой помощи крыльев.
На него уставилось безобразное лицо с большими и круглыми глазами.
– Плохой пес! Кусачий пес, – проревел похититель. – Ничего! Ютул научит песика быть хорошим!
Похититель грубо швырнул Кира на землю. Падение выбило у бесенка воздух из легких и желание продолжать эту драку.
– Песик будет голодный, – строго, но не злобно сказал Ютул, – будет голодный, пока не станет хорошим.
Уже теряя сознание, Кир увидел, как великан скрывается в гуще деревьев. Затем тьма накрыла бесенка целиком.
