Мэта затошнило. Он шел, сам не зная куда, не смотря по сторонам и избегая взглядов людей, попадающихся на пути.
«То есть как этот человек не сделал ему ничего плохого? – сам с собой разговаривал Мэт. – Он стрелял в меня! Он взял в руки оружие и, направив в мою сторону, стрелял в меня, желая меня убить», – рассуждал про себя Мэт. Но кто он, этот его враг, его жертва? Он даже не видел его лица. По правде сказать, он видел только его каску и небольшой, едва различимый силуэт в окопе. Как его имя? Мэт оборвал сам себя: «Зачем мне знать его имя?» Для него это солдат вражеской армии, то есть его враг. Не нужно ему знать никаких имен. Идет война, и на войне погибают солдаты. Тот солдат, тот человек знал, куда шел, когда брал в руки оружие, точно так же, как и Мэт знал, когда шел записываться на фронт в призывной пункт, что на войне придется стрелять и убивать людей.
Мэтью глубоко вдохнул и выдохнул. Да и вообще, на таком большом расстоянии невозможно было точно определить, кто именно в кого попал, так как все остальные солдаты палили, не целясь.
«А может, я просто ранил его?» – не унимался Мэт. Он как будто спорил сам с собой и пытался себя убедить в чем-то. Да, скорее всего, так и есть. Он ранил его. Убить с такого расстояния новичку вряд ли удалось бы. Он точно ранил кого-то.
Так Мэт ходил по лагерю, разговаривая и споря сам с собой, пока не обратил внимания на то, что некоторые солдаты собирают вещи и строятся в шеренги.
Вот черт! Он совсем забыл про Колина! Взвод ьрата сегодня рано утром выдвинулся куда-то дальше. А вдруг Колин попадет в такой же бой? Вдруг его ранят? Мысли о гибели младшего брата Мэтью отгонял сразу.
Они не успели сходить к капитану. Что же делать? Как выручить Колина?
Все эти вопросы ввергли Мэта в еще больший стресс. Как он мог так подставить свою семью и своего любимого младшего брата и подвергнуть его такой смертельной опасности?
Оглядевшись, Мэт понял, что находится в дальней части лагеря, в противоположной стороне от своей казармы. Он развернулся и побрел к своим, не зная, что ему делать дальше. Мэтью чувствовал тревогу, которая не давала ему покоя, будто он потерял что-то очень важное.
В это самое время, пока Мэт шел в направлении своей казармы, в другой части лагеря один капитан зашел в палатку капитана Смита.
– Смит, не сильно отвлеку? – заходя, спросил капитан сидящего за столом капитана Смита.
– Заходи, конечно! – капитан Смит встал со стула. – Ты как? Не ранен? Все-таки был в самой гуще событий.
– Ни царапины. Мне повезло больше, чем сорока семи бедолагам.
– Понимаю. Говорят, там была настоящая мясорубка.
– Да. Потрепали знатно. Но могло быть гораздо хуже, и я, собственно, пришел к тебе именно по этому поводу.
– Слушаю.
– Тебе знакома фамилия Аллистер?
8
– Парни, а Мэтью у нас первый, так сказать, лишился боевой девственности! – широко улыбаясь, сказал Огаст собравшимся в казарме солдатам. – Первый из нас, кто принял участие в настоящем бою!
Ребята дружно загудели: кто-то поздравлял, кто-то захлопал. Мэт, который в это время сидел за небольшим письменным столом, смущаясь, улыбался. Он пытался написать письмо домой, объяснить, как Колин попал на фронт, но беспокоиться причин нет. У него ничего не получалось. Стоит ли вообще писать про Колина и волновать родителей? Если бы ему только удалось вернуть младшего брата домой в целости, то, возможно, и писать про этот инцидент не стоило бы вообще. Но правильно ли так поступать?
В итоге Мэт решил, что написать все-таки нужно, что неправильно скрывать от родителей такое, тем более что во всем этом виноват именно он. Но каждый раз, когда он брал в руки затупленный карандаш и заносил его над белым клочком бумаги, рука начинала трястись. Он даже не знал, как начать письмо. С извинений. Но за что? За то, что сбежал из дома и потянул младшего брата за собой на войну? Или просто изложить все, как есть на самом деле? Мысли путались. Он отложил карандаш.
– Эй, Мэт, расскажи, как это было?
– Тебе было страшно?
– Немцы и правда воюют как звери?
Ребята не унимались и со всех сторон заваливали его вопросами.
– Эй, эй, ну-ка, давайте по очереди! – перекричал всех Огаст. – Мэтью, скажи-ка для начала, скольких немцев ты подстрелил? – манерно спросил Огаст, садясь на стол, за которым сидел Мэт. Все замолчали и с любопытством смотрели на них.
– По правде говоря, думаю, ни одного, – робко ответил Мэт. – То есть мне кажется, что я мог попасть в одного, но вряд ли убить. Там ведь не так все просто было.
Все слушали, затаив дыхание. Мэт продолжал:
– Их окоп в ста метрах от нашего, они там шныряли из стороны в сторону, так что прицельно вести огонь, как нас учили, не получалось. К тому же все сливалось: грязь, их форма, каски. Ничего не разглядеть.
– Я слышал от капрала, который выносил из окопа трупы, что на тех, в кого попал пулемет, не осталось живого места, – шепотом проговорил Чарли.
Мэт вспомнил того парня, винтовку которого он подобрал. Перед его глазами опять возникло красное месиво в разорванной груди с торчащими ребрами. Он поежился.
– Я слышал, что одному бедняге пулеметом снесло голову, – подхватил кто-то из ребят.
Все молчали, представляя эти картины. По лицам ребят было понятно, что они только сейчас всерьез задумались о том, где они оказались на самом деле и что каждый из них может погибнуть. Конечно, все понимали, куда шли, и понимали, что могут быть убиты в любой момент. Правда никто из них не думал, что такое произойдет именно с ним.
Но теперь, когда за два дня на фронте они подверглись сначала артиллерийскому обстрелу, а потом и атаке немцев, все невольно стали задумываться о том, что погибнуть на этой войне можно вполне реально.
– Как тебе удалось выжить?
– Да! Поделись советом. Что ты делал?
Мэт пожал плечами.
– Честно сказать, даже не знаю, что посоветовать. – Он немного подумал. – Чаще пригибайтесь и лишний раз не высовывайтесь. Как-то так. – Он попытался улыбнуться.
– Спасибо за такой интереснейший, такой подробный и детальный рассказ о твоем первом боевом опыте. Думаю, твои дети уснут со скуки, когда ты будешь им это рассказывать, – манерно сказал Огаст, глядя на ребят.
Ребята засмеялись и начали хлопать в ладоши. Мэт, засмущавшись, пожал плечами. Он не мог ничего из себя выдавить. Мысли путались и не давали сосредоточиться. Перед его глазами постоянно менялись всплывающие воспоминания то о Колине, то горящий танк, то мертвые солдаты в окопе.
Все продолжили обсуждать предстоящее продвижение войск дальше на северо-восток.
– Рад, что ты жив, Мэт, – уже нормальным голосом сказал Огаст, вставая со стола. Он посмотрел Мэту в глаза. – Не хотелось бы оплакивать тебя в первые же дни на фронте.
– Спасибо. – Мэтью улыбнулся в ответ.
– Как, собственно, и никого из этих придурков. – Огаст широко улыбнулся и ушел, оставив Мэта сидеть за столом перед пустым листом бумаги и карандашом.
Мэт посмотрел вслед Огасту и подумал, что с удовольствием дружил бы с ним после войны. Огаст – отличный и веселый парень, как и Чарли. Именно этого и ожидал Мэт, когда сбегал из дома и записывался на фронт: встретить настоящих друзей, вместе пройти все трудности войны, выжить и после всего дружить еще всю жизнь. В принципе все это он и получает. Но, ко всему прочему, он потянул Колина за собой.
От этих мыслей и оттого, что он никак не может узнать, что сейчас происходит с братом, тревога опять вернулась к нему. На этот раз беспокойство смешалась со злостью от того, что он не в состоянии повлиять на ситуацию.
Взяв в руки карандаш, он уставился в чистый лист бумаги. «Я не знаю, ни как начать, ни что писать», – говорил он про себя. Занеся карандаш над бумагой, перед его глазами вновь возник горящий танк. Ему виделись заживо горящие люди в этом танке. То, как они сидят в неудобных позах внутри машины и дергаются в агонии. Сидя за столом в тихой казарме, Мэт отчетливо слышал их вопли и треск огня. Ему самому стало жарко, словно он был рядом с раскаленной печкой. Мэта затошнило.
– Здесь есть Аллистер?
Мэт вздрогнул, словно выпадая из своих мыслей обратно в реальный мир.
– Это я.
– Аллистер, тебя вызывают в офицерскую палатку! – позвал Мэта капрал, заглянувший в их казарму.
«Может, новости про Колина?» – подумал Мэт.
Он вышел и направился за капралом, идущим в сторону офицерской палатки. Вечерело, и в лагере стало тихо.
Мэт надеялся, что сейчас ему скажут, что с братом все хорошо и он уже отправлен домой в Англию. «С чего бы кому-то так быстро отправлять моего брата домой?» – спорил он сам с собой. Или, может, он зайдет в палатку – и там будет сам Колин. Может, они отыскали его и решили вернуть брату. Он готов был представить что угодно, лишь бы отогнать мысли о возможной новости о гибели младшего брата. От этих мыслей Мэт похолодел, сердце забилось быстрее.
Подойдя к палатке, капрал остановился у входа, пропуская Мэта вперед. Когда тот зашел внутрь, сразу увидел того здорового капрала, с которым у него была ссора прямо перед началом боя. Тот стоял по центру палатки, напротив были четверо капитанов, в том числе и их взводный – капитан Смит. Остальных капитанов Мэт не знал, но вспомнил того, который в окопе отдавал приказы отстреливаться. Во главе стоял генерал Пэк. Вид у всех был серьезный. Мэту даже показалось, что здоровый капрал был взволнован.
Генерал Пэк – пожилой мужчина с пышными седыми усами. Трудно было сказать, сколько именно ему лет, так как выглядел он вполне хорошо. Он был худощав и высок.
Увидев вошедшего Мэта, он поприветствовал его:
– А вот и он! – сказал генерал. – Проходи, капрал, – он жестом указал на место рядом с высоким капралом со шрамом на голове. Тот, щурясь, смотрел на Мэта. Остальные капитаны стояли с руками, собранными сзади, и смотрели на генерала.
Мэтью догадывался, о чем пойдет речь. Он вспомнил, что капитан Смит сказал ему утром: они не нашли украденные вещи. Даже если он успел куда-то их спрятать, доказательств этому все равно у Мэта нет. А раз так, то получается, что он оговорил капрала. Мэт был уверен, что сейчас последует наказание за его ложный донос, не зря их двоих позвали, собрали офицерский состав, да еще и сам генерал тут.
Мэт понимал, что сейчас от него потребуют объясниться и извиниться перед этим мародером. Мэт вспомнил их встречу и все то, что тот наговорил ему. И после всего этого ему еще надо извиниться перед ним? Единственное, чего сейчас боялся Мэт, так это того, что его в наказание за клевету отправят в Англию и он не успеет спасти Колина.
Генерал взял какие-то бумаги со стола, расположенного за ними, и повернулся к капралам.
– Капрал Аллистер и капрал Коул! – официальным тоном начал генерал. – Я вызвал вас двоих сюда по очень важному обстоятельству, которое не может остаться не замеченным.
Мэт глубоко вдохнул и выпрямился. Генерал пристально посмотрел на них. «Ну, сейчас начнется», – подумал Мэт.
– Вы двое продемонстрировали то, как должен вести себя настоящий солдат на поле боя. Сегодняшняя немецкая атака застала всех нас врасплох. Наши разведданные говорили о том, что немцы покинули свои позиции и отступили, однако один отряд все-таки остался и даже пошел от отчаяния в атаку. К сожалению, мы оказались не готовы к такой дерзкой выходке, о чем свидетельствуют погибшие. Однако благодаря таким солдатам, как вы двое, наша армия дала достойный отпор врагу, и погибших могло быть гораздо больше. То, что я сейчас обращаюсь именно к молодым капралам, вселяет в меня гордость и уверенность в светлом будущем нашей доблестной армии.
Мэт уставился на генерала, ничего не понимая. Так наказывать его не собираются? Генерал продолжал:
– Сейчас очень трудное время для всех нас. Тяжелое время. Война, очевидно, подходит к концу. Мы потеряли очень много хороших и достойных людей. Мы все устали. Но такие парни, как вы, на своем примере показывают, что у нас еще есть силы биться! – он повысил голос и поднял сжатый кулак вверх. – Есть силы победить!
Генерал обратился к капралу со шрамом:
– Капрал Джордж Коул, ты сегодня показал себя как смелого и отважного солдата, одним из первых побежав в атаку на позиции врага. Капитан говорит, что ты сражался как настоящий воин. – Капрал выпрямился и молча кивнул, улыбаясь.
Затем генерал Пэк обратился к Мэту:
– Капрал Мэтью Аллистер, ты продемонстрировал отменные способности в стрельбе, убив восемь вражеских солдат, включая пулеметчика, который не давал нашим ребятам высунуться из окопа и атаковать. Капитан Маккормак лично наблюдал все это из бинокля. – Он обернулся и взглянул на капитана, которого Мэт видел в окопе. Тот учтиво кивнул.
На этих словах Мэта вырвало. Он согнулся пополам и, кашляя, не мог разогнуться. В горле был привкус горькой кислоты. Голова закружилась, а ноги стали как будто ватными. «Как восемь человек? – думал он. – Восемь человек?
Капитан Смит подошел к Мэту и, положив руку ему на плечо, что-то спросил. Но Мэт ничего не слышал. Единственное, что он слышал до сих пор, – это повторяющиеся слова генерала: «убив восемь вражеских солдат».
– Все в порядке, сэр, – наконец проговорил Мэт, придя в себя. – Генерал, прошу меня простить за это, мне так стыдно. – Мэт покраснел и от того, что его только что рвало, и от смущения, что это произошло на глазах у командного состава.
– Все в порядке, сынок, – спокойно сказал генерал. – Тебе не за что извиняться. Мы все прекрасно понимаем, через что вы оба прошли сегодня. У тебя стресс. Это пройдет. Не переживай.
Но Мэт и этого не слышал, он смотрел на генерала и на капитанов, а в голове были только одни слова: «восемь человек». Он не мог поверить, что он один мог убить восемь человек.
– Я горд лично поблагодарить вас за то, что вы сегодня сделали, – продолжал генерал. – Продолжайте в том же духе и будьте примером для остальных. Ваши подвиги не останутся незамеченными.
Капитаны дали знак, что прием окончен. Мэт и Джордж поблагодарили генерала и капитанов и вышли из палатки.
Оказавшись на свежем воздухе, Мэт сразу сделал глубокий вдох прохладного вечернего воздуха.
Джордж остановился и посмотрел на Мэта.
– Да ты у нас, оказывается, настоящий убийца, – зло улыбаясь, проговорил он.
Мэта опять затошнило. Он оперся рукой о сложенные ящики и глубоко задышал. Джордж громко рассмеялся и пошел куда-то в сторону.
Восемь человек.
Мэт не мог поверить в то, что услышал. До этого он думал, что, скорее всего, ранил одного немца, а теперь выясняется, что он убил восемь человек! Неужели он был в таком стрессе, что не понял этого сразу?
Он отнял жизнь не у одного, а у восьми человек.
Мэта охватила паника. Он не знал, что ему теперь делать. Как смотреть людям в глаза, когда он вернется домой? Что он скажет матери? «Мама, твой сын – настоящий убийца. Да, была война, и в первый день твой сын убил восемь человек», – прокручивал он в голове.
В учебке их учили, как правильно обращаться с оружием, как целиться и стрелять. Их учили, как убивать, но никто не объяснял, как потом с этим жить. Как справляться с этим и что делать. Как дальше жить с таким грузом.
Отдышавшись, он постепенно приходил в себя. Тошнота и головокружение отступали. Он медленно побрел в сторону своей казармы. Был уже глубокий вечер, так что по пути он почти никого не встречал, только дозорных иногда. Он шел, вдыхая прохладный свежий воздух, и пытался отогнать плохие мысли. Ему казалось, что к нему прицепили флаг с надписью «убийца» и все видят, что он натворил.
Восемь человек.
Он представил перед собой восемь человеческих фигур, чтобы понять, много ли это людей.
Пытаясь успокоиться, он начал задавать себе вопросы. «А почему вообще я так переживаю? В конце концов, идет война, и это враги, которые стреляли в него и хотели меня самого убить», – рассуждал он. Как вообще ему удалось подстрелить восемь человек? Не одного, не двух.
Восемь человек.
Мысли путались. Он понял, что заблудился. Ночью лагерь выглядит не так, как днем. Опять он блуждал по лагерю, погруженный в свои переживания.
«Надо быстрее найти свою казарму», – подумал Мэтью. Проходя мимо одной из палаток, он услышал голоса, доносящиеся из одной из них. Один из голосов Мэту показался знакомым – хриплый, резкий. Это был тот самый мародер – капрал Джордж Коул.
Решив, что лучше не попадаться ему на глаза, тем более ночью, Мэт собрался обойти палатку так, чтобы его не заметили, как вдруг он услышал.
– Ты представляешь, сам генерал, как его там, нахваливал меня сегодня! – говорил Джордж.
Собеседника, как и самого Джорджа, Мэт не видел.
– Говорил, что я пример для армии и все такое. Что я хорошо сражался. Я и правда подстрелил нескольких немцев, когда с остальными идиотами добежал до их окопа! Один немец бросил свою винтовку и поднял руки вверх, что-то там залепетав на своем поганом языке, так я его одним выстрелом прикончил, – он хрипло засмеялся. – Бам! Прямо промеж глаз!
Мэт, замерев и затаив дыхание, слушал Джорджа.
– Там был какой-то офицеришка. На нем-то патроны в винтовке и закончились, так я его прикладом вырубил. Короче, он жив остался, а так бы я его в расход пустил сразу. Потом оказалось, что он какой-то ценный. Знает многое или типа того. Короче, меня за него капитан поблагодарил. Сказал, что я у него на хорошем счету теперь.
Слышно было, как Джордж затянулся сигаретой и выпустил дым.
– Правда, я подстрелил не восьмерых, как тот второй ублюдок. Но ничего, война для меня только началась. У меня счет точно будет больше. Интересно, где он так научился стрелять?
– Кто? – спросил незнакомый голос.
– Да есть там один кретин. Крыса. С виду хиляк, но оказалось, что стрелять он умеет. Уложил восьмерых. Вроде как один капитан лично видел и подтвердил это. Знал бы этот маразматик генерал, что, в отличие от всех этих малолетних недоносков, у которых еще молоко на губах не обсохло, у меня больше опыта в убийствах, чем у многих сраных капитанов здесь. Тогда точно дали бы мне звание повыше, – он зло рассмеялся.
– Ты о чем?
– Я о том, что до войны я успел побывать в разных передрягах, – он сделал паузу. – Собственно, из-за одной из таких я здесь и оказался.
– Давай рассказывай подробности! – заинтересовался собеседник.
– Ты смотри не сболтни никому, а то я тебя быстро заткну, – грозно прохрипел Джордж.
– Давай не пугай, я не из болтливых. Что там у тебя за история?
– Там в Англии я как-то подстрелил одного тупицу. Констебля.
– Ого! Насмерть?
– Да.
– Как это произошло?
– Да ничего особенного. Я вписался в одно дело. Ограбление. Понимаешь? Склад один. Все должно было пройти гладко. Мы подгадали, чтоб никого не было рядом. Ночью пошли. Но этот хрен решил, что надо патрулировать именно там, где был склад, который мы брали. Как раз когда мы выходили с добром, он заметил нас и начал свистеть в свой поганый свисток! Чтоб заткнуть его, я ему вмазал хорошенько, но он оказался крепким. Короче, завязалась драка, я выхватил пистолет и пару раз пальнул ему в брюхо. Он сдох сразу же. Остальные, с кем я был, разбежались. К тому моменту, когда я понял, что произошло, ко мне бежали еще несколько полицейских. Видать, услышали выстрелы или его поганый свисток.
Мэт не мог поверить в то, что сейчас слышал. Теперь многое становилось на свои места.
– Ну, я рванул убегать от них. Затаился. Прятался несколько дней по подворотням и канавам, пока в один день не проходил мимо призывного пункта. Думаю: чем черт не шутит? Вряд ли меня будут искать в армии. Ну и зашел записаться. Прикинул, что смогу отсидеться, пока шумиха не уляжется. Представляешь, кретин, который меня записывал, даже не потребовал показать мои документы. Я ему сказал, что потерял, так он поверил мне на слово и записал.
– Ну ты даешь!
– Оказалось, что здесь не так уж и плохо, как все говорили. Дали одежу, кормят нормально, всяко лучше, чем в тюрьме, даже денег обещали. К тому же есть возможность поживиться, если ты понимаешь, о чем я, – Джордж зло захихикал.
– Кажется, понимаю, – подхватил второй и тоже засмеялся.
Мэт понял, что не ошибся в этом капрале с самого начала. Подумав, что услышал уже достаточно, он решил скрыться, пока его не заметили. Развернувшись, стараясь не шуметь, он подпрыгнул от неожиданности.
– Эй, что ты здесь делаешь в такое время? – перед Мэтом стоял патрульный.
Его голос прозвучал так резко и громко, словно прогремел оглушительный гром где-то над головой.
– Ничего! – быстро шепотом выпалил Мэт.
Понимая, что это привлекло внимание Джорджа и его собеседника, которые были в палатке всего в паре метров от него, Мэт быстро шагом зашел за угол палатки, так чтобы его не заметили, побежал в сторону своей казармы.
– Так! А вы что тут забыли? Кухня давно не работает! – слышал за спиной Мэт голос патрульного. Вероятно, он заметил Джорджа и его друга.
Стараясь не привлекать внимание, Мэт бежал, огибая палатки и тенты, подальше от того места, где он подслушивал признание Джорджа. Интересно, заметил его Джордж или нет? Понял ли он, что Мэт все слышал про него? Сердце Мэта забилось.
Мэт добежал до знакомого места. Вероятно, где-то поблизости должна быть его казарма. Точно! Вот она! Тяжело дыша, он перешел с бега на быстрый шаг. Мэтью весь горел от жара, одежда прилипала к телу. Подойдя к натянутому тенту своей казармы, он огляделся, чтобы удостовериться, что за ним никто не следит. Затем, убедившись, что все тихо, быстро нырнул внутрь. Стараясь не разбудить уже спящих солдат, Мэт прошел к своей койке.
Как можно тише положив собранный рюкзак на землю, он аккуратно лег на койку прямо в одежде. Пульсация в голове не давала успокоиться. Казалось, что тяжелым сердцебиением он разбудит своих друзей. Тихо и глубоко дыша открытым ртом, он лежал на спине и смотрел в потолок, обдумывая все, что невольно услышал от Джорджа.
Он не просто преступник, а убийца полицейского. Теперь многое стало понятным. Джордж пытается избежать правосудия за совершенные преступления, прячась на войне. Но он себя выдал. Все-таки Мэт был прав относительно него с самого начала. Теперь необходимо как-то рассказать капитану Смиту или генералу Пэку об этом. Но как? После того случая с украденными вещами вряд ли ему кто-то поверит, тем более в такую невероятную историю. Но что-то сделать точно надо. Этот человек очень опасен и может легко кому-нибудь навредить.
Вот черт! Он опять забыл про Колина! Как же так?! Надо срочно узнать, есть ли какие-то новости от них. Завтра же Мэт пойдет к капитану или даже к генералу и выяснит, что можно сделать.
Мэт лежал, смотря в потолок, и думал, как же много на него навалилось всего за каких-то два дня. Необходимо сообщить начальству про Джорджа и каким-то образом отправить Колина домой. При всем этом их взвод завтра утром выступает дальше. Как все успеть? Тревожные мысли не покидали его. Глаза Мэта медленно закрывались, пока он совсем не провалился в сон.