9
– Ты мерзавец! – кричал мужской голос. – Это ты во всем виноват!
Мэтью стоял в богато обставленной комнате, похожей на гостиную. Он огляделся. В комнате больше никого не было, только он один.
– Что ты натворил?! – голос кричал так громко, что все содрогалось.
От страха у Мэта по шее побежали мурашки. Он не понимал, что происходит. Место казалось ему очень знакомым, но он никак не мог вспомнить, где уже видел его. Уверен он был только в одном: голос обращался именно к нему.
– Ненавижу тебя! – голос доносился все громче и громче, как будто кричали со всех сторон сразу.
Мэт не мог пошевелиться. Он был парализован. Мог только смотреть по сторонам. Где же он? Казалось, что он уже бывал здесь.
Точно! Это же гостиная его дома! Как он мог сразу не узнать это место?! Он попытался позвать отца или мать, но, как бы он ни старался, слова не выходили из него. Он мог только мычать.
– Что же ты наделал?!
Холодный страх окутал его всего. Что же происходит?!
Вдруг он услышал громкий приближающийся топот. Как будто великан бежал прямо на него. Мэт попробовал пошевелиться, но все тщетно. Внезапно дверь напротив него отворилась с такой силой и грохотом, будто ее выбили. На пороге стоял его отец. Он смотрел на него со злобой и ненавистью, будто это не Мэт стоял перед ним, а самый настоящий враг.
– Отвечай! Зачем ты это сделал?! – кричал со злобой отец, голос его все так же громом раздавался со всех сторон.
Мэт заметил какое-то движение за спиной отца. Люди бегали из стороны в сторону. Он не мог разглядеть, что именно там происходит.
Отец медленно зашагал к Мэту, смотря прямо ему в глаза. Каждый шаг с грохотом раздавался по всей комнате. И чем ближе отец подходил к обездвиженному Мэту, тем сильнее все тряслось и тем громче были шаги. Мэт выпучил глаза на приближающегося отца. Он сильно боялся. От страха Мэт зажмурил глаза.
– Ответь мне, зачем? – тихо проговорил отец, всхлипывая от плача.
Мэт открыл глаза и увидел, что отец стоит прямо перед ним, его руки были в крови.
– За что ты так со мной? – отец плакал. Мэт никогда не видел, как плачет отец, и от этого ему стало еще страшнее. – Почему ты так поступил?
Мэт никак не мог понять, что происходит и почему отец плачет. Он смотрел на его окровавленные руки, его рубашка и жилет также были испачканы кровью. Но чьей? Отец плакал и смотрел на свои ладони.
– Ты мерзавец! Как ты мог так поступить с ним?
Колин! Отец говорит про Колина! Но кровь… Откуда тогда кровь? Мэта охватила паника. Неужели там, за спиной отца, откуда он только что пришел, был Колин? Что с ним случилось?
– Ты понимаешь, что ты натворил? – отец зарыдал. – Ты убил его!
Мэт попытался сдвинуться с места, но ничего не получалось. Он изо всех сил попытался закричать, но вместо этого мычал.
Вдруг отец посмотрел ему в глаза, протянул окровавленные руки к его горлу и начал душить. Хватка была настолько сильной, что на секунду Мэту показалось: он может умереть не от удушения, а скорее от сломанной шеи. Мэт попытался защититься, но руки не слушались его. Отец со злобой смотрел прямо ему в глаза и душил его.
– Ненавижу тебя! – рычал он. – Ненавижу тебя, Аллистер!
– Аллистер.
– Аллистер.
Мэт открыл глаза, ничего не понимая. Он был в поту.
– Аллистер! Вставай!
Капитан Смит ходил среди коек и объявлял сбор:
– Выдвигаемся через пятнадцать минут!
10
В лагере царила суматоха. Все бегали из стороны в сторону. Капитаны кричали на капралов, чтобы те поторапливались и собирались. Солдаты болтали друг с другом, шутили и смеялись. Обстановка больше походила на народные гуляния где-нибудь в парке, чем на фронт военных действий. Никто не хотел вспоминать о том, что последние два дня лагерь подвергался атакам и гибли люди. Одни взводы солдат выдвигались дальше на северо-восток, другие взводы новоприбывших только приезжали в лагерь. Военный круговорот продолжался, и ничто не могло его остановить.
Мэт проснулся в дурном настроении. Сон никак не выходил из головы. Сказывались переживания за брата.
Его сослуживцы уже собрали свои вещи и готовились к отправлению. Как им успели сообщить, их взвод объединили другими в одну роту под командованием капитана Смита. И уже вместе они должны были выдвинуться дальше к небольшому городу, название которого никто не мог выговорить правильно.
У большинства было приподнятое настроение, многие собрались в небольшие группы и пытались вспомнить какие-то фразы на французском, чтобы изъясняться с местными жителями. Часть пути они должны были пройти пешком, так как дороги были сильно повреждены артиллерией. Дальше им обещали грузовики, на которых их повезут в город.
Мэт решил во что бы то ни стало поговорить с капитаном о Колине до того, как они выдвинутся, другого шанса встретиться с глазу на глаз может и не выпасть.
Надев свою походную сумку, он вышел из палатки. Мэт решил сразу идти к офицерской палатке, надеясь там отыскать капитана Смита. Оказалось, что палатку уже разобрали, на том месте устанавливали казарму для новоприбывших.
Мэт даже не знал, у кого спросить, где искать капитана, так как всех, кого он встречал на пути, раньше не видел. «Должно быть, это новые прибывшие», – подумал он.
Решив, что может попытать счастье у палатки генерала Пэка, он направился туда. И Мэт не ошибся: около входа стоял капитан Смит и вместе с другими капитанами что-то озабоченно обсуждал.
Мэтью не стал подходить слишком близко, решив дождаться, когда офицеры закончат разговор. Как только они начали расходиться, он сразу подошел к капитану.
– Капитан Смит, разрешите обратиться!
– Аллистер! Разве я не приказывал тебе собираться и готовиться к отправлению?! – не останавливаясь, рявкнул капитан.
– Так точно, сэр! Но я хотел спросить, нет ли новостей о моем брате и его взводе, сэр.
– Тогда какого черта ты не выполняешь приказ своего командира? Если ты думаешь, что раз тебя похвалил генерал, то тебе можно не выполнять приказы, ты очень сильно ошибаешься.
– Сэр, прошу прощения, но мне правда надо знать, есть ли какие-то вести о моем брате. Помните? Я о нем рассказывал. Колин.
– Я помню о твоем брате, Аллистер. Я также помню, что ты любишь надоедать мне со своими догадками. – Он остановился и повернулся к Мэту. – По последним данным, капитан Роджерс со своим взводом должен занять ту деревню сегодня. Это все. – Он смотрел на Мэта, готовый взорваться от злости.
– Спасибо, сэр.
– Что-нибудь еще? – демонстративно вежливо, но со злобой спросил капитан.
– Извините, сэр. Это все.
– Аллистер, ты вроде не глупый парень. Я прочитал твое досье: хорошая, уважаемая семья, образование. К тому же оказалось, что ты неплохо умеешь стрелять. Но с дисциплиной и субординацией у тебя серьезные проблемы. Позволю себе предположить, что твоему отцу очень непросто с тобой.
– Вы как всегда правы, сэр, – понизив голос, ответил Мэт и опустил глаза.
Вздохнув, капитан Смит добавил:
– Сделаем вот как. Когда мы доберемся до города, я свяжусь с капитаном Роджерсом и уточню про твоего брата. Это все, учитывая, какая ты заноза в заднице, это и так слишком много.
– Сэр, спасибо вам большое! Вы не представляете, как это важно для меня!
– Представляю, у меня у самого есть братья, – на этих словах он развернулся и зашагал в ту сторону, куда шел.
Мэт последовал за ним.
– А теперь приказываю тебе еще раз: возвращайся к своему взводу и готовься отправляться. У меня и так сейчас полно проблем. Надо еще разобраться с этим повешенным.
– Повешенным, сэр? – Мэт быстро шагал за капитаном.
– Да, утром нашли одного капрала повешенным на своем ремне.
– О господи, – негромко проговорил Мэт. – Он сам это сделал?
– Надо полагать, что да. Во всяком случае, в этом деле будет разбираться генерал. – Капитан грозно посмотрел на Мэта.
Уловив его взгляд, Мэт остановился.
– Есть вернуться к своему взводу, сэр, – на этих словах он поспешил к своей казарме.
Мэт добился чего хотел: капитан Смит обещал узнать про Колина, когда они доберутся до этого города. Но что-то Мэту не давало покоя. Странное чувство охватило его, какая-то тревога. То ли из-за новости о самоубийстве, то ли еще из-за чего, но ему стало не по себе.
Вернувшись к своим товарищам, он обнаружил, что те уже построились в колонну и готовятся к отправлению. Мэт подбежал к концу и встал сзади. Чарли, стоявший где-то в середине, увидел его и присоединился к нему, добежав до конца колонны.
– Куда ты все время пропадаешь? – спросил Чарли и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты уже слышал новости? Утром нашли труп какого-то парня. Вроде не из наших. Никто его толком не знал. А самое интересное, что помер он не от пули или вражеского снаряда.
Чарли перешел на шепот:
– Говорят, что он повесился на собственном ремне. Представляешь?
– Да, я только что узнал. Не знаешь, как его звали?
– Нет, не из нашего взвода точно. Говорят, какой-то капрал. Вроде бы его видели ночью, и он был еще живой. А утром, когда все проснулись, то обнаружили его висящим на своем собственном ремне в какой-то палатке.
– Жуть какая-то.
– Вот и я о том же. Зачем он это сделал?
– Может, не выдержал всего этого. Все-таки война идет. Может, он так сильно боялся за свою жизнь, боялся, что он может погибнуть в мучениях или стать навсегда инвалидом, что решил сам наложить на себя руки.
– Может, ты и прав. Только зачем ремень? Есть же винтовка. В конце концов, он мог просто застрелиться.
Мэт еще больше начал переживать, сам не понимая, почему именно. В словах Чарли была логика. Действительно, зачем накладывать на себя руки именно таким способом? Хотя, если он не хотел никого тревожить и хотел уйти тихо, то это единственный способ. Если только…
– Парни, которые нашли его, сказали, что он висел с открытыми глазами и высунутым языком, – продолжал Чарли.
– Слушай, давай закончим, а то мне не по себе от всего этого.
– Давай. Но в таком случае тебе стоит придумать тему для разговора, так как идти нам до этих грузовиков, как я понял, целый день.
Вскоре они услышали свисток и приказ капитана выдвигаться. Их колонна медленно тронулась с места.
Путь до того места, где их ждали грузовики, пролегал через поля. Местами дорогу заменяли деревянные доски, выложенные в узкий мост. В основном там, где земля смешалась с грязью после бомбежек. Такие места были достаточно опасны, так как представляли собой нечто среднее между болотом и зыбучим песком. Эта черная, липкая, влажная масса засасывала и не отпускала ничего, что в нее попадало. Если в такое место случайно попадала техника, то ее уже почти невозможно было вытащить. Именно поэтому такие участки проходились в основном пешком.
Иногда, проходя, солдаты видели трупы застрявших в этой массе людей. Тяжело было сказать, от чего именно они умерли, так как тела были настолько обезображены разложением, что зачастую невозможно было определить, какой именно армии этот солдат принадлежал.
Проходя мимо таких тел, все замолкали, кто-то крестился и молился, кто-то просто молча смотрел, но все до единого думали, что, скорее всего, эти тела так и останутся навсегда погребены в этой черной каше и никто не сможет их достать оттуда. Ужасная неправильная могила.
Колонна солдат растянулась на несколько сотен метров. Все о чем-то говорили и смеялись. Для многих это все было словно походом с друзьями. Словно приключение. В такие моменты забывалось, что все они на войне.
Мэтью шел рядом с Чарли. Настроение у него было паршивое. Он думал обо всем, что с ним произошло. О Колине, об убитых им солдатах, о Джордже. Все это перемешалось в его голове и не отпускало. Тревога засела глубоко внутри него.
В конце концов, думал Мэт, он оказался именно там, где и хотел быть. На фронте. Полноценный участник этой войны. Он пытался вспомнить, что именно он представлял себе о войне еще несколько недель назад, когда был дома. Представлял себе перестрелки, бои, когда две армии бегут друг на друга и кричат, героическое спасение своих боевых товарищей и многое другое, что он знал по книгам и листовкам с призывами.
На самом деле все оказалось не таким. В тех книгах, что он читал, и в листовках не говорилось о том, что им придется много ходить, а также много работать. Физический труд не страшил его, но он не предполагал, что он будет укреплять окопы или что-то в этом роде. И уж тем более в тех книгах не говорилось о том, что тебя в любую минуту могут убить. Ничего там не было сказано и о муках совести после совершенных убийств. Наверное, потому что муки испытывают не все. Для кого-то убийство человека – это пустяк, а для кого-то – метка на всю оставшуюся жизнь. Мэт раньше никогда не думал о том, как невероятно тяжело отнимать жизни. На охоте стрелять в животных – это одно, но тут совсем другое. Живые люди. Ну и что, что они в другой форме и под другим флагом? Это люди.
Мэт был в замешательстве, он прекрасно понимал, что война – это не бесконечная пальба друг в друга. Но там, в Англии, когда он читал в газетах о ходе боевых действий, он представлял себе страны, воюющие друг с другом за свои флаги и знамена. Представлял наступление своей армии и то, как враги бегут прочь от нее. Представлял границы государств, министров и политиков, которые комментировали эту войну, и много чего еще, того, чего здесь не видит. Здесь он не видит ни политиков, ни границ. Все, что он видит, – это бескрайние поля, окопы и грязь, много молодых ребят, которые не совсем понимают, куда попали. Он видит много обезображенных тел, крови и раненых.
Раненые – это самое страшное, с чем он столкнулся. Раненые и покалеченные постоянно кричат и стонут от боли. Лекарств на всех не хватает. Мэт был уверен, что каждый солдат, думая о смерти на поле боя, мечтал умереть быстро и не мучаясь. Не дай Бог остаться инвалидом и вернуться домой с оторванными ногами или руками. Он слышал, как некоторые солдаты просили товарищей пристрелить их сразу на поле боя, если с ними произойдет что-то подобное. Никто не хотел жить в мучениях.
Конечно, в газетах об этом ничего не писали. В них также не писали о том, что ты можешь погибнуть и твое тело так и останется в грязной жиже и будет гнить, пока земля не поглотит тебя.
Мэт почувствовал, что от этих размышлений он сильно устал. Он упрекнул себя в том, что слишком много думает и переживает по каждому поводу. Ему надо быть начеку, так как где-то поблизости может быть Джордж. Но после того, как он узнал о том, что Джордж Коул на самом деле беглый преступник, Мэт уже не мог быть уверен, что тот не захочет с ним поквитаться. К тому же Мэт не был до конца уверен, заметил ли Джордж его ночью.
И тут Мэта как будто окатили ледяной водой, и его бросило в холодный пот. Он понял. Как он раньше не сообразил? Все же было понятно с самого начала!
Тот капрал, которого нашли повешенным. Это же тот собеседник Джорджа, который интересовался деталями того, как он оказался на фронте.
Мэт неосознанно сбавил шаг, и сразу его подтолкнули идущие сзади солдаты.
Получается, что Джордж мог подстроить самоубийство, чтобы тот его не выдал. «Неужели так оно и было?» – думал Мэт, или у него слишком сильно разыгралось воображение, и он преувеличивает. Во всяком случае, Джордж уже убивал, и, возможно, не раз, так что ему не составило бы труда сделать это еще раз. Может, он понял, что рассказал тому капралу слишком много, и подумал о последствиях. Такая версия казалась Мэту вполне убедительной.
Но что же делать? Опять идти к капитану Смиту? Да он даже слушать не станет, особенно после того, как его обвинения в мародерстве не нашли подтверждений. Особенно после того, как Джорджа хвалил сам генерал Пэк.
Мэт почувствовал холодную тяжесть в груди, его голова закружилась. Что если Джордж все-таки заметил его вчера ночью? Тогда он точно в опасности. Скорее всего, Джордж захочет избавиться и от него тоже, чтобы быть уверенным в том, что его секрет никто не выдаст и не узнает.
Он повернулся к Чарли, который разговаривал с кем-то, и уже почти позвал его, как вдруг резко замолчал. Может, не стоит рассказывать кому-то еще об этом, чтобы не подвергать никого такой опасности? Мэт совсем запутался, он не знал, что делать. Мысли путались. Да, лучше никого больше не втягивать в такое. Мэт сам разберется со всем этим. Как-нибудь. Наверное.
– Что с тобой? – спросил Чарли, заметив, как Мэт на него смотрит. – Ты как будто привидение увидел.
– Все хорошо, – быстро ответил Мэт.
– Ты какой-то странный. Точно все в порядке? Не хочешь рассказать?
– Нет, Чак. Правда, все хорошо. Просто последние события меня измотали совсем.
– Представляю. Сначала эта бомбежка, потом брата своего встретил, потом еще та перестрелка. Свихнуться можно. Кстати, есть какие-нибудь новости о брате?
Мэт замялся, до сих пор пребывая во власти переживаний.
– Капитан Смит сказал, что его взвод должен добраться до какой-то деревни. Вроде не должно быть проблем.
– Ну, слава богу. Я слышал от ребят, что местные жители очень добры и гостеприимны к нам. Мы все-таки освободители как-никак, – Чарли гордо улыбнулся. – Может, в той деревне твой брат повстречает какую-нибудь прекрасную француженку.
Чарли локтем толкнул Мэта в бок и расхохотался.
– Представляешь? Дочку какого-нибудь фермера. И они влюбятся друг в друга.
– Да, – отстраненно ответил Мэт.
– Эй! Что там за романтические разговоры у вас двоих? – к ним присоединились Огаст со Скоттом, шедшие неподалеку. Рыжая копна непослушных и вечно растрепанных волос Огаста выделялась из толпы.
– Огаст, ты говоришь на французском? – спросил его Чарли.
– Нет, а что?
– Хочу выучить несколько фраз, пока будем добираться до города, чтобы общаться с местными. Вдруг встречу красивую француженку, а выговорить ничего не смогу? А так хотя бы сумею представиться и рассказать о себе. Может, даже вернусь домой с красивой невестой.
Они засмеялись. Мэт, все еще погруженный в свои мысли, шел, глядя себе под ноги.
– Ага! Размечтался. Ты записался на фронт, чтобы найти себе подругу или победить врага?
– Одно другому не мешает. В книгах герой всегда побеждает врага и находит свою любовь, – деловито ответил Чарли.
– Уж не знаю, какие ты там любовные романы обычно читаешь, только мы не в твоих книжках, дурень!
– Смейтесь, смейтесь. Еще завидовать мне будете! На свадьбу вас не приглашу.
Чарли, Огаст и еще несколько ребят рядом разразились громким хохотом.
– Что смеетесь? – спросил высокий коротко стриженный капрал, шедший неподалеку.
– Да вот, оказывается, провожаем нашего друга на свадьбу, – хохоча, ответил Огаст.
Высокий и крупный капрал был из другого взвода. Его звали Генри Бригс. Рядом с ним шли его сослуживцы.
– Вообще-то идет война, – пренебрежительно сказал он. – Мы поэтому и не можем быстро победить врага из-за таких вот, как вы, сосунков и клоунов. Вам бы все шутки шутить и на девок глазеть.
Огаст, Скотт и Чарли непонимающе уставились на него.
– Это каких таких, как мы? – спросил Огаст. – Чем мы тебя не устроили?
– Вы все зеленые еще. Войны не выигрываются детьми. Они выигрываются солдатами. Воинами, – гордо сказал Бригс, проговаривая каждое слово.
– Ты кто такой? – спросил его Огаст. – Сам-то давно на фронте?
– Капрал Бригс. К твоему сведению, уже несколько недель. Подольше, чем вы, – он с презрением посмотрел на Огаста.
– Да что ты говоришь? Целых несколько недель? И как служится? Ты сам-то много немцев подстрелил?
– Еще успею. Я укреплял окопы и рыл траншеи, пока вы учились штаны надевать. Наконец-то мы вышли из этого лагеря и направились на настоящий фронт.
– А где ты был последние несколько дней? Вообще-то нас бомбили и атаковали. Наверное, слишком был занят рытьем нор? – усмехнулся Огаст.
Бригс кинулся к Огасту и схватил его за куртку. Окружающие начали разнимать их.
– Закрой свой рот! Я тебе покажу нору!
В конце концов он отпустил Огаста, и их развели в разные стороны.
– Я, между прочим, сам добровольно записался на фронт!
– Как и мы все, дубина, – хихикнул Огаст.
Ребята расхохотались.
– Что ты знаешь о войне? У меня двое старших братьев служат. Я потомственный военный. А вы все кто? Дети фермеров и дворников? Что вы можете здесь сделать? Ваша задача не мешать настоящим воинам воевать и не путаться под ногами.
– Вы только посмотрите на него! Перед нами настоящий герой! И чем же ты лучше остальных?
– Чтоб ты знал, я был лучшим в учебном лагере! Лучше всех стрелял и бегал. А ты, дохляк, наверное, и винтовку не поднимешь.
– Куда уж мне тягаться с таким примерным солдатом, как ты.
– Вот и закрой свой рот! Я пошел на фронт бить врага, а не шутки шутить! Англия должна победить! Мы уже несколько лет втянуты в эту войну и все никак не можем добить врага.
Мэт уже несколько минут внимательно слушал Бригса. То, что говорил этот капрал, раньше говорил сам Мэт. «Неужели со стороны я выглядел таким же агрессивным и дурным?» – думал Мэтью.
– К твоему сведению, среди нас есть парни, которые уже участвовали в перестрелке с врагом и отличились! Вот они – настоящие солдаты.
– Это все детский лепет! Я на хорошем счету у командиров, так что, как только подвернется возможность, я проявлю себя в полной мере и покажу, кто тут настоящий воин.
– Очень надеюсь на это посмотреть!
Лицо Бригса покраснело от злобы. Уставившись на Огаста, он плюнул на землю.
– Еще увидимся. Когда я буду хоронить ваши холодные трупы.
На этих словах Бригс со своими товарищами отдалились и пошли в другую часть колонны.
Огаст, Чарли Мэт и Скотт переглядывались.
– Нет, ну вы видели это? Наши холодные трупы? – с недоумением спросил Чарли.
– Что ты? Он же настоящий воин. Ему виднее, – как можно более серьезно проговорил Огаст.
Ребята рассмеялись. Все, кроме Мэта. Он размышлял, сильно ли похож на Бригса в своих рассуждениях о войне. Он надеялся, что не похож. Хотя Мэт с удивлением для себя заметил, что немного завидует ему. Потомственный военный, братья тоже служат. Явно он попал на войну не так, как Мэтью, тайком убегая ночью из дома, как какой-то преступник. Скорее всего, его провожали на фронт всей семьей с пожеланиями хорошей службы и родительскими слезами гордости за сына. Мать Мэта тоже рыдает, и, скорее всего, до сих пор, но не от гордости, а от страха за него и Колина. Он вспомнил миловидное лицо младшего брата и подумал: не страшно ли Бригсу за своих братьев? Что с ними может что-то случиться. А родителям Бригса не страшно ли за своих детей? Все-таки какие же разные семьи и традиции.
Нескончаемая колонна солдат продолжала движение вперед, как один большой длинный организм, растянувшись на несколько миль. Они шли по холмам и полям, иногда через грязь. В конце концов они вышли на более-менее хорошую, протоптанную дорогу, покрытую сухой землей и пылью, но все же не такую, чтобы по ней смогли проехать грузовики. По обе стороны от дороги земля была черная от грязи и болот. Вдоль стояли обгоревшие деревья с опаленными и обломанными голыми ветками. Они, словно большие и кривые кресты, тянулись к горизонту.
Мэт шел сквозь эти возвышающиеся деревья и представлял, что идет по кладбищу, а деревья как здоровые кресты на могилах тех солдат, что навеки погребены в этих болотах и грязи. Ему стало очень грустно.
Он не заметил, как тема разговора его друзей поменялась. Чарли опять что-то рассказывал:
– Как я уже говорил, никто из вас не задумывался, что такой, как эта война, еще в мире никогда не было.
– Что ты имеешь в виду? Войны идут постоянно. Люди постоянно воюют за что-то, – спросил Скотт.
– Так-то да. Но посуди сам: это первая война, в которую вовлечен почти весь мир. Это первая война, где применяются новые способы ведения боевых действий и уничтожения врага.
Все внимательно слушали.
– Еще каких-то десять лет назад Великобритания собрала свой первый самолет. Родители говорили, что об этом писали во всех газетах. Событие было. А сегодня? Сегодня самолеты превратились в оружие, их снабдили пулеметами, и они могут сбрасывать бомбы на врага. Да что там, на Англию сбрасывают бомбы немецкие самолеты! А гусеничные бронемашины? Танки! Такого вообще раньше не было. Обычные грузовики не пройдут по грязи и не изрытым траншеями местам. Но новая техника – танки – с легкостью преодолевает такие препятствия. Говорят, что Франция и Германия тоже начали производить свои модели. Такой технике не страшны ни пулеметы, ни винтовки. Она с легкостью может преодолеть линию фронта и высадить в самом центре вражеского лагеря своих солдат.
Слушая Чарли, Мэт вспомнил, как смотрел на танк, объятый пламенем.
– Танки, самолеты, газ, новые винтовки, новые бомбы. Война – это настоящий рывок в промышленности! А теперь представьте, что будет еще через несколько лет!
Дальше какое-то время все шли молча, обдумывая слова Чарли.
Вскоре они остановились и услышали капитана, отдающего приказы. Колонна дошла до грузовиков. Их было несколько десятков, стоявших вдоль дороги. Все по очереди садились в них, и те сразу отъезжали.
Подходя к грузовику, Мэт увидел капитана Смита. Тот направлялся в их сторону. Вид у него был очень встревоженный.