Корректор. Книга четвертая. Река меж зеленых холмов

– Нет, госпожа, – Тришши почувствовал, как в нем нарастает раздражение, не в последнюю очередь из-за того, что прохожие начали на них оглядываться, многие – неодобрительно. – Не получится. Извини, я тороплюсь.

Проститутка шагнула к нему и положила руки на плечи.

– И все-таки ты очень хочешь поразвлечься, – склонившись, прошептала она на ухо вкрадчивым тоном, разительно отличающимся от предыдущего скулежа. – Я совершенно точно знаю, господин Тришши. Кара, по крайней мере, абсолютно в том уверена. А заодно она просила передать тебе самый горячий привет.

Кара.

От неожиданности и от густого резкого запаха духов, ставшего совершенно невыносимым, следователь закашлялся и чихнул.

– Госпожа Яна, – удивленно спросил он, – что за балаган ты устроила? И потом, разве ты не в Сураграше?

– Может, поговорим в другом месте, более интимном? – шаловливо переспросила Яна. Она легонько щелкнула орка по носу, после чего, покачивая бедрами, обошла автомобиль и нахально уселась на пассажирское сиденье. У Тришши от удивления уши стрелками склонились вперед, а кожа на лбу собралась складками, оттягивая веки и делая глаза совершенно круглыми. Он снова чихнул, помотал головой и залез в машину. Первым делом он на полную мощность включил вытяжную вентиляцию.

– Ну и? – осведомился он, заводя мотор и выруливая со стоянки перед магазином. – Э-э-э… прошу прощения за невежливость, госпожа Яна, но ты свалилась мне на голову, как… как…

– Как кирпич, – любезно подсказала та. – Я специально. Мы с тобой раньше виделись… сколько раз? Три? Четыре? А у тебя профессиональная память даже на человеческие лица. Вот мне и хотелось проверить, узнаешь ли ты меня.

– Не узнал. И что?

– Значит, и другие не смогут. Надеюсь, подпольные сутенеры не смотрели дурацкую передачу, в которой скотина Вай засветил нашу семейную фотографию. А если и смотрели, то не всматривались.

– Подпольные сутенеры? – Тришши насторожился. – Госпожа Яна, в какие игры ты играешь теперь? Выручать Кару из плена – ладно, семейные узы, родственные чувства, тут я понимаю. Но что связывает тебя с незаконной проституцией? Ты решила подзаработать, не платя налогов? Из рассказов Кары у меня сложилось впечатление, что это не совсем твой стиль. И проституция, я имею в виду, и уклонение от налогов.

– Считаешь, с клиентами будет туго? – озабоченно переспросила Яна.

– Понятия не имею. Я все-таки орк, если ты не забыла, причем с нормальной ориентацией, уж извини. Я не знаю, как ваши самцы воспринимают самок. По мне, так все вы голые обезьяны разной степени непривлекательности. А от вони твоих духов я сейчас, наверное, сознание потеряю. Нюх на неделю – уж точно. Ты весь пузырек на себя вылила? Или хотя бы на донышке осталось?

– Ну вот, и разговаривай после такого с кошаками о политесах, – Яна состроила недовольно-капризную мордочку, но тут же не выдержала и рассмеялась. – Господин Тришши, я понимаю, что мы плохо знаем друг друга. Но Кара сейчас занята – она только-только добралась до Сураграша и сейчас занимается протокольно-чудотворным турне по стране, отбиваясь от толп поклонников с копьями и пистолетами. В ближайшие несколько периодов она вряд ли сумеет заняться чем-то еще. А я пока что не слишком занята. Так что по ее просьбе я бросила все и прилетела сюда из Грашграда. Мы его осматриваем от нечего делать, и мне он уже все равно изрядно поднадоел. Хочу новых приключений на нижние девяносто.

– А именно? К-сссо!.. – Тришши резко нажал на тормоз, избегая столкновения с внезапно вырулившей из соседнего ряда машиной, длинно выругался сквозь зубы и возмущенно засигналил. – Если соскучилась, устройся таксистом. Десяток таких вот дятлов за день, и критическая масса острых ощущений обеспечена.

– Господин Тришши, – голос Яны стал деловым, – проблема, тем не менее, вполне реальна и имеет международные корни. Кара сообщила, что рассказывала тебе, как ее в ЧК за катонийскую проститутку приняли. Рассказывала?

– Да. И даже переслала контакт – какой-то тамошний аристократ из Агентства криминальных расследований. Как я понимаю, что-то вроде нашей СОБ. Но она просила пока с ним не связываться.

– Все верно, до сегодняшнего дня не следовало. С учетом текущих межгосударственных отношений ему придется скверно, если до начальства дойдет, как он без разрешения с нашей полицией общается. Мы проработали схему вашего общения, которая позволит вам не оставлять лишних следов без нужды.

– Схему? – фыркнул Тришши. – Госпожа Яна, ты хоть представляешь, насколько нереально в современном государстве укрыть звонок от систем слежения?

– Да. Однако не забывай, что наш отель в Масарии – самая натуральная Цитадель Демиурга. И в качестве таковой содержит массу любопытной техники, в том числе универсальный коммутатор, позволяющий устанавливать неотслеживаемые каналы с чем угодно. В том числе – с сотовыми станциями в ЧК. Так что чуть погодя я сброшу тебе на пелефон код, с помощью которого ты сможешь связываться со своим коллегой. Но сейчас меня волнует другое. Госпожа Мидара – та девушка, которую Кара выручила – как оказывается, тоже из Крестоцина. Она назвала человека, который уговорил ее отправиться в ЧК на заработки. Я хочу, чтобы он «завербовал» и меня. Сутенера госпожи Мидары в Каменном Острове арестовали, но показания он пока не дает – почему-то он очень уверен, что его выручат, так что с того конца цепочка пока оборвана. Господин Павай пообещал, что его обязательно разговорят, но потребуется время. Но арестованный сутенер наверняка не единственный. Я хочу, чтобы меня приняли за проститутку и отправили в ЧК к тамошним жуликам. А дальше мне необходимо по той же цепочке переправиться в Граш в аналогичные заведения.

Тришши зашипел сквозь зубы и резко вырулил к обочине через сразу две полосы, подрезав несколько возмущенно засигналивших автомобилей. Он припарковался колесами на тротуаре, выключил двигатель и развернулся к Яне.

– Ты что, рехнулась, дура? – в упор спросил он. – Жить надоело? У вас с Карой в Граше от жары окончательно мозги сварились?

– Не кипятись, господин Тришши, – спокойно ответила Яна. – Уверяю тебя, мне лично ничего не угрожает, даже если чекашные или грашские жулики узнают, кто я такая. Не забывай, я девиант первой категории, эмпат и дочь своего приемного папочки-Демиурга с массой неафишируемых талантов. Кроме того, все, что ты можешь мне сказать, господин Павай уже высказал Каре, а она передала суть мне, так что ничего нового я от тебя не узнаю. Только время зря потратим. Так что я в данной операции участвую, а тебя лишь информирую, что ту сволочь, вербовщика, нужно взять после моего отъезда. Но не сразу, чтобы в ЧК у меня осталось время нащупать грашскую цепочку. Скажем, недели через две, иначе тамошние преступники могут меня заподозрить, и мне придется прибегать к… жестким мерам. Я просигналю, когда можно. И еще нужно как-то устроить, чтобы он больше никого не сумел сагитировать до самого ареста.

Тришши заурчал от избытка эмоций, прижимая уши к голове.

– Я могу сделать проще, госпожа Яна, – зло сказал он. – Просто арестовать тебя. Повод найдем, не сомневайся. Посидишь под домашним арестом пару недель, авось одумаешься. И расскажешь мне все, что знаешь, как свидетель по официальному уголовному делу. А не расскажешь – засуну в камеру за противодействие следствию, чтобы жизни поучилась. По крайней мере, жива останешься.

– Тогда Кара устроит международный скандал, – Яна показала ему язык. – А она особа, обласканная Президентом и популярная в народе. И еще она скажет тебе что-нибудь плохое, и ты от огорчения завянешь. Господин Тришши, – она снова посерьезнела, – я понимаю и принимаю твою заботу обо мне, но сейчас она излишня. Не стоит защищать боевой танк от детишек с деревянными саблями.

Коротко взвыла сирена, и у тротуара перед ними неторопливо припарковалась полицейская машина. Оттуда выбрался толстый патрульный и вразвалку пошел к ним.

– Сейчас еще и с этим объясняться! – проворчал орк. – Госпожа Яна…

Патрульный постучал в окно, и Тришши, раздраженно урча, обернулся, опустил стекло и сунул ему руку со служебным удостоверением.

– И все равно нарушаем, блистательный господин Тришши Таххарага, – индифферентно откликнулся полицейский. – А закон един для всех. – Он достал планшет, махнул им возле удостоверения, считывая код, и принялся стучать пальцами по экрану, составляя протокол. – Штраф придется заплатить…

– Да иди ты лесом, жирный кусоед! – рявкнул орк.

– Нарушение правил маневрирования на дороге, – невозмутимо перечислил полицейский, – нарушение правил парковки и оскорбление офицера дорожной полиции при исполнении им служебных обязанностей. Про последнее я, так и быть, забуду, а остальное на полторы тысячи тянет.

Он вытащил из планшета распечатанную квитанцию, сунул ее Тришши, козырнул и так же вразвалочку направился к своей машине. Орк зарычал во весь голос, прижимая уши к затылку, и впился когтями в затрещавшую обивку руля.

– Я заплачу, господин Тришши, – торопливо сказала Яна. – Я приношу нижайшие извинения за то, что невольно стала причиной неприятностей.

Следователь медленно повернулся к ней и резко выдохнул воздух через ноздри. Несколько страшно долгих секунд он заставлял себя успокоиться и перестать видеть мир через зеленую пелену ярости, попутно буравя Яну немигающим взглядом флуоресцирующих зрачков (та осталась совершенно спокойной и, кажется, даже зевнула, не разжимая челюстей).

– А чего ты хочешь от меня, госпожа Яна? – проскрежетал он наконец. – Ты ведь уже все решила и все знаешь сама.

– О, деловой разговор! – обрадовалась вздорная девица. – Господин Тришши, ты самый достойный орк, которого я когда-либо видела. Любой другой на твоем месте меня, наверное, пополам бы разгрыз, а ты даже в ухо не плюнул ни разу. Значит, так. Во-первых, мне нужна официальная лицензия на занятие проституцией, а также новый паспорт и заполненная медицинская карта. И то, и другое – на чужое имя, разумеется. Я уже псевдоним себе придумала – Аяма Гайсё. Аяма – почти как Яна, легче в роль вживаться. Документы нужны подлинные. Причем в течение пары дней как максимум, желательно – уже завтра. Ты ведь у нас целый директор уголовно-следственного отдела, наверняка все ходы-выходы знаешь, тебе несложно. Во-вторых, как я уже сказала, я хочу, чтобы ты арестовал того подонка-вербовщика. В-третьих, тебе нужно пообщаться с господином Паваем – он хороший человек, как кажется, и вполне профессионален – и получить от него сведения о нелегальных катонийских проститутках в ЧК. На их основании ты или кто-то еще в полиции составите предупреждение для наших девушек, описывающее методы вербовки. Его нужно распространить как минимум во всех «мокрых домах» страны, а лучше – и публично, по телевидению, в газетах, в Сети. Наверняка вербовщики работают и с любительницами, их тоже следует оповестить. Пока все.

– Госпожа Яна, ты такая же шизанутая, как и Кара, – сухо сказал орк. – Похоже, оно у вас семейное. Не знаю, как разные там Демиурги воспитывают приемышей, но Саматте я бы уши пообкусывал…

– На нас с Карой Лика дурно влияет, – заявила Яна. – В нем нахальства на десятерых девиантов хватит, даром что стопроцентный нормал. Наверное, тяжелое детдомовское детство сказывается. Ну так что, господин Тришши? Ты мне поможешь? Документы, арест и пресс-релиз. А? Я могу и в СОБ пойти, но они мне не нравятся, а ты свой человек. Ну, кошак, неважно.

– И комплименты ты делаешь ничуть не лучше Кары, – резюмировал следователь. – Госпожа Яна, и все-таки – ты понимаешь, что на полном серьезе рискуешь жизнью? Причем по большому счету впустую?

– Господин Тришши, – Яна развернулась к нему всем телом и наклонилась, посмотрев в глаза. – Пожалуйста, поверь: я не рискую вообще ничем. Во-об-ще. Разве что самолюбием, если дело провалится. Когда-нибудь, возможно, ты поймешь. Сейчас же просто поверь, ладно?

Тришши задумчиво пошипел сквозь зубы.

– Кто вербовщик? – наконец спросил он.

– Ну уж нет! Я, может, и дурочка, но не настолько. Сначала документы и моя отправка, а потом – имя.

– Если я тебе откажу, ты действительно сунешься в СОБ, – проворчал орк. – А если откажут и там, начнешь действовать самостоятельно. Ладно, помогу, что с тобой делать… Госпожа Яна, если с тобой что-то случится и я помру от огорчения, я до конца твоей жизни стану являться тебе ночами в виде укоризненного духа.

– Заметано. Только я в духов не верю, так что тебя не увижу, даже если и явишься. Придется тебе излучать укоризну впустую. Не забудь – Аяма Гайсё. А теперь отвези меня, пожалуйста, на угол Огуречной и Зимнего бульвара, если не сложно.

– Так и быть, отвезу. Только штраф за меня ты действительно заплатишь. На, держи, – мстительно сказал орк, бросая ей на колени квитанцию, заводя мотор и вливаясь в поток дорожного движения. – Будешь знать, как меня в качестве таксиста использовать. А что там… стоп. Там же «Ююкака» расположена. Ты в нее?

– Для орка ты на удивление хорошо осведомлен о расположении человеческих «мокрых домов», – усмехнулась Яна.

– А других не бывает, – парировал орк. – Только обезьяны и способны проституцию за деньги выдумать. Ни у кошек, ни у ящеров фантазии не хватило. Что, всерьез новой профессии обучиться задумала?

– Ага. У Кары там хорошая знакомая работает. Кара ее оперировала пару лет назад по поводу чего-то невыговариваемого с селезенкой, а та ей потом уроки давала. Ну, которые из серии «секс для домохозяек» – уж и не знаю, зачем они Каре-домоседке. Я поработаю там два-три дня в качестве стажерки, а то у меня с мужчинами маловато опыта, во время операции могу легенду провалить. Заодно макияж научусь накладывать как следует. Так, с тобой я поговорила, – она начала загибать пальцы, – самоучители нашла, с девочками договорилась, перед вербовщиком на первый раз засветилась… Вроде ничего не забыла. Осталось только реквизит прикупить – белье там красивое, помады всякие…

– Обеспечим мы тебя реквизитом, – буркнул орк.

– Нет. Господин Тришши, я не хочу, чтобы операция проводилась официально. Во-первых, кто его знает – вдруг у вербовщиков есть сообщники в полиции? Кара за тебя головой ручается, так что тебе я верю. А вот остальным – не очень. Во-вторых, тебя за согласие меня использовать как агента просто четвертуют независимо от того, от кого исходила инициатива. В-третьих, операция получается международная, а обстановка сейчас такая, что я не уверена в целесообразности ее афиширования. Крайними в случае чего вполне можете оказаться вы с господином Паваем. Не стоит. Моя частная инициатива, и все тут. Ты не при делах, все постфактум узнал. Я тебе письмо написала. А паспорт сама подделала.

Тришши только покачал головой. Ну и девка! Никак не поймешь, то ли действительно больная на всю голову, то ли гениальна на свой манер, как Карина. Однако же насчет сообщников она права. Такие нелегальные операции обязательно должны иметь какое-то прикрытие – в полиции, а возможно, и в СОБ. А ведь если аккуратно потянуть за эту ниточку, возможно, удастся выйти и на связи вербовщиков с контрабандистами…

Одна его часть все еще кипела от возмущения глупостью и неразумностью Яны, в то время как другая, профессионально-полицейская, уже быстро просчитывала варианты. Кого, интересно, можно привлечь из своих, доверенных и надежных, чтобы все прошло тихо и эффективно?..

07.07.858, древодень. Юго-западная граница Четырех Княжеств

Погранзаставу Вооруженных сил Четырех Княжеств на северо-восточной границе области Чукамба обстреляли на рассвете. Огонь велся из ручного автоматического оружия и легких противопехотных гранатометов откуда-то из лесных зарослей на склонах безымянной сопки с номером 22-19. В это время на заставе как раз собирались на развод несколько смен пограничников, и две гранаты, разорвавшиеся прямо посредине двора, убили троих и ранили восьмерых солдат и одного офицера.

Обстрел застал заставу врасплох. Командиры и погранвойск ЧК, и клана Снежных Вершин, контролирующего Чукамбу, за десятилетия приучились жить в относительном мире, не доставляя друг другу особых хлопот. Княжичи не горели служебным рвением в прочесывании окрестностей границы, чтобы ненароком не нарваться на пулю из «зеленки». Местный же Дракон особенно не рвался нарушать формальную границу, поскольку Снежные Вершины жили не столько за счет производства маяки, которая в местном климате практически не росла, сколько взиманием девяностопятипроцентных «налогов» с мытчиков золота на горных россыпях. Неофициальный товарообмен между Чукамбой (в которой помимо боевиков Дракона обитало еще около трехсот тысяч человек и почти три тысячи орков в четырех общинах) осуществлялся с ведома и под контролем командиров застав, имевших с него немалую выгоду в довесок к не слишком высокому офицерскому жалованию. В нарушении вооруженного нейтралитета не была заинтересована ни одна сторона, а потому атаки на заставе не ждал никто.

Обстрел продолжался недолго, но его последствия оказались весьма серьезными – и не только из-за напрямую причиненного ущерба.

Беспорядочный ответный огонь по сопке застава открыла через пятнадцать минут после того, как обстрел закончился. У княжичей также имелись противопехотные гранатометы, но, в отличие от противника, они не имели перед собой четкой цели. Град пуль и снарядов, обрушившихся на лес, безвременно унес жизни тысяч и тысяч древесных листьев и нескольких десятков деревьев, но не задел ни одного из стрелявших, которые к тому моменту оказались уже в полутора верстах. Однако час спустя посланная разведгруппа обнаружила на склоне три трупа в камуфляже с криво вышитой эмблемой клана Дракона – двумя белыми горными пиками, а рядом валялись два старых полуавтоматических карабина Абунакала, снятых с вооружения армии ЧК примерно тридцать лет назад. Все трое погибли от прямого попадания пули в сердце, и пулевые отверстия на одежде обрамлялись черными кружками сгоревшего пороха. У всех троих также имелись густые неопрятные бороды и грубые руки земледельцев.

Проводить детальную экспертизу личностей, разумеется, никто не стал. Два часа спустя после обстрела штурмовики Второй воздушной армии, следуя полученным из Генштаба приказам, нанесли беспорядочные ракетно-бомбовые удары по двум крупным и четырем мелким базам клана Снежных Вершин, а также по двум десяткам горных деревень, в которых располагались его более-менее крупные контрольные пункты и склады. Поскольку во всех случаях применялись зажигательные смеси и боеприпасы объемного взрыва, количество жертв среди ни в чем не повинных жителей впоследствии было официально засекречено (злые языки утверждали, что не менее полутора тысяч человек, но кто им поверит без доказательств?) Еще полчаса спустя транспортные вертолеты начали выбрасывать в долине и на склонах окружающих ее гор мотопехоту и боевую технику, которые по счастливой случайности в тот день участвовали в учениях неподалеку от границы и оказались полностью снаряженными и готовыми к боевым действиям.

К вечеру так неудачно начавшегося дня пресс-секретарь Генштаба зачитал перед журналистами официальное коммюнике, в котором объявлялось о полном установлении контроля за областью Чукамба.

К полуночи оправившийся от неожиданного удара клан Снежных Вершин, потерявший значительную часть личного состава своей армии, но сохранивший практически все замаскированные в горах склады оружия, нанес ответные удары по всей Чукамбе. Прекрасно знающие местность и еще лучше экипированные для ночных действий в горах, боевики Дракона, впервые за полвека получившие полную и безоговорочную поддержку местного населения, под покровом темноты хладнокровно, как в тире, расстреляли из огнеметов и гранатометов не менее трех четвертей еще не завершенных укрепрайонов княжичей, после чего огнем из ручного оружия добили уцелевших солдат.

Потери армии ЧК той ночью – и в технике, и в живой силе – также были засекречены.

На следующее утро пресс-секретарь Кремля объявил об отмене назначенного на этот же день выступления Верховного Князя Тайлаша Полевки перед объединенными Палатами.

08.07.858, златодень. Мир, которого не существует

Дорогу заметила Мизза.

Она как раз сидела в траве на вершине холма, скрестив ноги, и пыталась вообразить себе дом. Не обычный глинобитный дом, какие сотнями стояли в ее родном городе, а такой, какие она видела в Паллахе, куда ее год назад брали на большую ярмарку. Там дома строили не из глиняных кирпичей, обожженных на солнце, а из дерева – неподалеку начинались леса, и с материалом проблем не было. Их приподнимали на сваях, чтобы меньше заползали опасные насекомые, полы и стены делали из грубо оструганных досок, а крышу покрывали широкими длинными пластами коры, снимаемыми с какого-то неизвестного дерева и накладываемыми друг на друга толстым слоем. Стекла в окнах там стояли тоже только в богатых домах, в остальных же проемы заделывались какими-то странными листьями: плотными, широкими, прозрачно-зеленоватыми, с густой сетью темно-коричневых прожилок. Внутри таких домов – Мизза тайком заглядывала – царил загадочный зеленый полумрак. Наверное, совсем такой, какой стоит в далеких джунглях на западе, где по деревьям скачут стаи обезьян, на каждом дереве растут вкусные сочные фрукты, а солнце никогда не палит безжалостно с неба, иссушая тело даже сквозь одежду.

Сейчас она пыталась вообразить такой дом. Получалось плохо. Перед ней колыхался широкий короткий ком серого тумана, в котором временами проглядывали и тут же растворялись то дверь, то окно, то опорная свая. Когда Мизза думала небо, она уже привыкла, что облака получаются совсем не такими, какими она пытается их себе представить. Но все-таки хоть что-то да получалось! А здесь – кусок тумана, и все.

Она сердито швыркнула носом и отвернулась. Дурацкая затея. Строить дома – дело мужчин, а женское занятие – обжить построенный дом, сделать его уютным и приветливым для детей и мужа.

– Какой-то ты странный дом думаешь, – Бокува неслышно спустилась сверху и зависла в полусажени над землей, разглядывая туманный ком. – Я такого никогда не видела. Он же совсем другой, чем тот, в котором ты живешь.

– Ты что, видишь? – подозрительно спросила Мизза. – Тут же нет ничего.

– Как – нет? Есть. Только не закончено. Наверное, ты просто не можешь видеть то, что еще не готово к рождению. И все-таки – зачем ты думаешь странный дом? Я же сказала – обычный. Самый обычный. Самый простой.

– Простой неинтересно. Вон их сколько вокруг – обычных. Выйди на улицу и смотри.

– Здесь нет улицы. Здесь есть только то, что мы строим. Не выдумывай и делай то, что сказано.

Мизза надулась. Потом она вспомнила, что обещала Бокува строить мир, как той надо, и вздохнула. Ну ладно. Обычный так обычный. Она сосредоточилась, но тут же удивленно распахнула глаза во всю ширь.

– А откуда взялась дорога? – спросила она. – Только что не было. Ты ее построила?

– Какая дорога? – Бокува недовольно покосилась на нее своими разноцветными глазами. – Нет тут никакой дороги. Не выдумывай.

– Ну как же нет? Ты что, не видишь? Ты же прямо над ней висишь.

Бокува быстро глянула под ноги.

– Нет тут дороги, – уверенности в ее голосе, однако, поубавилось. – Не вижу. Ты, наверное, врешь.

– Да вот же! – Мизза вскочила и подбежала к двойной колее, тянущейся с вершины вниз по склону, петляющей между холмами и теряющейся в бледной дымке. Она ухватила пригоршню сухой глинистой почвы из колеи и протянула ее девочке-кукле на раскрытой ладони. – Бокува, ты что?

Кукла поглядела на ее ладонь с таким видом, словно подозревала злую шутку, и внезапно глаза ее тоже распахнулись.

– Земля… Дорога… – прошептала она, отпрянув. – Теперь вижу. Откуда?..

Она раскинула руки и медленно повернулась вокруг своей оси, вглядываясь в мир.

– Я ее не думала, – наконец сказала она. – И ты тоже. Откуда она? Мизза, расскажи мне, что ты видишь.

– На дороге? – неуверенно спросила девочка.

– Везде. Я хочу знать, что еще видишь ты, но не вижу я.

– Ну… степь. Вон туда она растет, как обычно. Холмы, трава. Цветы вон на том холме, такие белые, видишь? Облака в небе, вон то совсем как элефант, а вон то – как подушка. Деревья на тех холмах.

– Все?

– Все.

– А горы?

– Горы? Я не вижу никаких гор, – озадаченно проговорила Мизза. – Ты видишь?

– Да. Вон там, – Бокува махнула рукой в сторону, противоположной растущей степи. – Далекие, синие, с белыми вершинами.

– Не… – Мизза осеклась. Теперь она отчетливо увидела далекий горный хребет, маленький, словно игрушечный. Внезапно она осознала, что он был там всегда – только почему-то раньше она совсем не обращала на него внимания. – Но ведь… Бокува, почему я не видела его раньше?

– А почему я не видела дорогу? – вопросом на вопрос откликнулась та. – Мизза, значит, этот мир строим не только мы. Кто-то еще думает его вместе с нами. Я считала, что мои сестры строят другие миры, но я, похоже, ошибалась. Полетели.

– Куда? – Мизза поежилась.

– Куда ведет дорога. Раз есть дорога, она куда-то приведет. Летим. Да быстрее же!

– Но я не умею летать!

– Как – не умеешь? – удивилась кукла. – Ты что глупости говоришь? Просто думай, что летишь, и лети. Ну же!

Девочка не успела даже открыть рот, как осознала, что парит в сажени над землей. Она отчаянно завизжала и забарахталась в воздухе, пытаясь ухватиться хоть за что-то.

– Ты чего кричишь? – недовольно спросила кукла, и Миззу развернуло к ней лицом. – И руками машешь совершенно глупо. Ты что, в самом деле не знаешь, что можешь здесь летать? Да замолчи же, дурочка!

Мизза послушно умолкла, жадно хватая ртом воздух. Она осознала, что неведомая сила вроде бы не собирается ронять ее на землю. В конце концов, все вокруг – только сон, сообразила она. А во сне она летала и раньше. И ни разу не падала и не разбивалась. Она осторожно раскинула руки – и медленно воспарила чуть вверх.

– Ну вот, а говорила… – буркнула Бокува. – Давай за мной.

Она вытянулась в струнку, склонилась и стрелой прянула вдоль дороги, почти мгновенно растаяв вдали. Мизза раскрыла рот, чтобы остановить ее, но опоздала. Тогда она зажмурилась и представила, как дорога все быстрее и быстрее скользит под ней назад, и тут же в лицо ударил упругий ветер. Она осторожно приоткрыла один глаз – она действительно летела! Летела! Она радостно засмеялась и распахнула глаза, позволив ветру обнять себя и увлечь вперед, в дымчатую даль.

Бокува она нашла минут через десять полета. Та парила высоко над деревней из двух десятков странных домов, рассматривая ее сверху.

– Что ты видишь? – нетерпеливо спросила она. – Опиши.

– Ну… – Мизза повисла рядом с ней, осторожно балансируя на всякий случай раскинутыми руками. – Дома. Странные какие-то. Стены прямые и гладкие – слушай, а разве бывают деревья с такими квадратными стволами? Крыша острая и высокая, вся волнистая. И торчит из нее какая-то квадратная штука. И окна… Ой, вон там рама из двух половинок, и они обе наружу торчат. Почему?

– Падвийская государственная академия гражданского строительства, типовой проект «Автономный коттедж, модель номер восемь», – отстраненно проговорила Бокува. Мизза искоса глянула на нее, но промолчала – она уже привыкла к тому, что ее подруга временами изъясняется непонятно. – Три жилых комнаты, кухня, подвал, полузамкнутая система циркуляции воды, совмещенный санузел, мини-котельная, она же электрогенератор с тройным питанием – на дизельном топливе, угольных брикетах и природном газе. Газовый камин. Автоматическая газовая система пожаротушения. Средняя смета строительства, включая бурение артезианской скважины на глубину до десяти саженей – двадцать пять миллионов гривен. Предназначена для эксплуатации в климатических поясах до восьмого включительно, проектный срок службы без капитального ремонта – тридцать лет. – Она замолчала.

– И что? – осторожно спросила Мизза, когда пауза затянулась.

– Неужели такое построил кто-то из моих сестер? Такое… такое… шаблонное мертвое убожество? – лицо девочки-куклы перекосило от отвращения. – Я смотреть на них не могу!

– Ну, они необычные… – пробормотала Мизза.

– Необычные? – яростно вскинулась Бокува. – Они отвратительны! Они не могут существовать!

В ее вскинутых к небу руках загудели желтые мечи.

– Я не допущу такого в моем мире! – зло сказала она. – Я их уничтожу!

И прежде чем Мизза успела ее остановить, она ринулась вниз.

Один из желтых клинков коснулся крыши странного дома – и в тот же момент мир взорвался. Миззу завертело чудовищным водоворотом ослепительных красок и звуков, и в следующий момент она резко села у себя на кровати, тяжело дыша, дико озираясь по сторонам и не понимая, где находится. Когда она немного пришла в себя, Бокува лежала на подоконнике, и ее голова мертво свешивалась вниз. Звездный свет играл на разноцветных пуговицах ее безжизненных глаз.

– Бокува… – Мизза осторожно дотронулась до игрушки. – Бокува! Ты в порядке? Ты меня слышишь?

Игрушка молчала. Мизза прижала ее к груди, тихо баюкая и чувствуя, как в носу начинает щипать. Только бы с ней ничего не случилось…

– Со мной все в порядке, – прошелестел голос в ее голове. – Не плачь.

– Бокува! – Мизза счастливо всхлипнула. – Ой, я так перепугалась! Что с нами случилось?

– Принудительный сброс основного интерфейса с прерыванием доступа. Не хватает данных для интерпретации полученной диагностики. Наверное, я не имею права ломать то, что сделал кто-то другой.

– Тогда не ломай. Ты ведь должна строить, да? Давай станем строить, а те дома – пусть себе стоят. Вдруг они тоже зачем-то нужны?

– Я не стану ломать, пока не пойму, кто их строил. Мизза, спи. Мне нужно подумать.

– Хорошо, что с тобой все в порядке, – прошептала девочка, откидываясь на кровать, по-прежнему прижимая куклу к груди. – Я так испугалась….

– Не бойся. Я тебя защищу. Все-таки там мой мир. И я в нем хозяйка.

На Миззу навалилась непреодолимая сонливость, и уже проваливаясь в сон, она увидела, как через стекло сияет, слегка ей подмигивая, Изумруд Фибулы Назины.

10.07.858, деньдень. Четыре Княжества, Южный аэропорт Каменного Острова

– Барсук-один, здесь Барсук-два. Оса прилетела. Повторяю, Оса прилетела.

– Барсук-два, здесь первый. Вижу. Что с пауками на рейсе?

– Барсук-один, ответ отрицательный. Никто из пауков пока не проявился, подходящих кандидатов не вижу.

– Хорошо. Продолжайте наблюдение.

Павай чуть повернулся, чтобы лучше видеть. Яна как раз протянула служащему погранконтроля пластинку паспорта и мило улыбнулась. Уполномоченный АКР по аэропорту видел, как молодой служащий внимательно сравнил ее изображение сначала с фотографией на пластинке, потом – в мониторе считывателя. Затем он начал копаться в терминале, проверяя в базах особые пометки. Со своего места (сразу за дверью за стойкой контроля) Павай хорошо видел и интерфейс системы поиска, и безмятежную физиономию Яны, и хмуро-напряженное выражение лица чиновника. Этот момент являлся самым опасным, потому что операция официально не проводилась, и службу контроля о происходящем не предупредили. Если сейчас парень завернет Яну как потенциальную проститутку, все пойдет псу под хвост. Впрочем, может, так и лучше. Сумасбродная девчонка! Лезет головой вперед в пасть гуару да еще и радуется. Небось, воображает себя сейчас супершпионкой…