– А… – Мизза замолчала. Она совершенно не понимала, откуда взялся странный голый парень и как с ним себя вести. Он чужак, точно, а все чужаки опасны. Мама всегда так говорила. Значит, следует держаться от него подальше. Но ведь здесь ненастоящий мир. Сон. Может, здесь безопасно с ним разговаривать? Куда пропала Бокува?

– Понятно, – констатировал парень. – Новенькая и совсем ничего не понимаешь. Ты вообще откуда? Где живешь в настоящем мире?

– В Камитаре…

– Никогда не слышал, – нахмурился парень. – Где твой Камитар находится? В какой местности?

– Ну… В Мураташе. Это такая провинция на западе.

– На западе чего?

– Граша, конечно! – внезапно озлилась Мизза. Чего он на нее смотрит, как на дурочку малолетнюю? – Не Княжеств же!

– Ух ты! – парень снова просиял улыбкой. – Класс! Значит, ты из Граша? Ты первая такая, остальные из Катонии, только двое из Княжеств. Я не знал, что куклы и в Граше есть. Так как тебя зовут?

– Мизза, – буркнула девочка. – Мизза Миранаха. Между прочим, мой папа – Повелитель ветра. И дядя – тоже, он самый главный Повелитель ветра в Мураташе! А ты чего голый гуляешь?

– Голый? – удивился Омо, оглядывая себя. – По-моему, даже слишком одетый – на тот случай, если с девчонками-княженкам встречусь. А, понял. У вас ведь в Граше, говорят, при людях даже до трусов раздеваться запрещено, как и в ЧК. Я тебя что, смущаю?

– Вот еще! – Мизза фыркнула, отчаянно стараясь выглядеть безразлично-высокомерной. – Хоть совсем разденься, мне-то что. Всем известно, что восточные варвары никаких приличий не знают.

– Ну, извини, – Омо пожал плечами. – Не ожидал я никого из Граша встретить. Сейчас переоденусь.

Он выпрямился во весь рост, оказавшись высоким и широкоплечим, закрыл глаза и слегка приподнялся над землей. По его телу заструилась рябь, и тут же оно изменилось. Точнее, изменилась одежда: теперь парень носил длинные синие штаны, какие-то странные гунки со шнурками и толстой рубчатой подошвой и рубашку с короткими рукавами.

– Так лучше? – озабоченно спросил он, опускаясь на землю. – У меня других заготовок для Ракуэна нет, рисовать надо, так-то я здесь голый обычно. Извини еще раз. Значит, ты Мизза из Граша, да? А я из Масарии. Это такой портовый город в Катонии, на юго-восточном побережье. Как твою куклу зовут?

– Бокува, – хотя Мизза и старалась не подавать виду, одетым Омо беспокоил ее куда меньше. Кто их знает, варваров, вдруг бы ему захотелось на нее напасть и изнасиловать? – А твою?

– Мириэра. Только мы с ней давно уже расстались, года три как. Мне строить надоело, ну, мы и разошлись. Сейчас она с… – Он почесал в затылке. – Как ее? А, с Умайей. Умайя Сугой. Она ничего себе девчонка, только несерьезная какая-то, даром что вторая категория. Ну, что со среднешкольницы взять! Я иногда к ним в гости заглядываю, поболтать. Слушай, ты давно рисованием занимаешься?

– Что такое «рисование»? – осторожно осведомилась Мизза.

– Ну, вот это все, – парень обвел рукой окружающий мир: степь, небо, несколько домов, выдуманных Миззой сегодня. – Когда представляешь, и оно появляется.

– А, строю! – сообразила Мизза. – Три периода. Это давно, или как?

– Вообще нисколько! – рассмеялся парень. – Я четыре года с Мириэрой сюда ходил, пока не надоело окончательно. А парочка наших уже лет по шесть или семь занимается, они вообще упертые девчата. Слушай, а категория у тебя какая?

– Что?

– Только не говори мне, что не девиант. Не поверю. Все, кто сюда попадает, девианты. Мириэра говорила, что иначе и быть не может, в виртуальность можно попасть только с помощью развитого эффектора, обеспечивающего нейроинтерфейс. Нормалу сюда хода нет, даже с пятой категорией не подключиться, только с четвертой и выше. Так какая?

– Ты нормально говорить можешь? – буркнула Мизза, отворачиваясь. – Не знаю я, что такое «девиант». И что такое «категория», тоже.

– Да? – озадаченно наморщил лоб парень. – А, вспомнил. У вас в Граше девиантов, кажется, «синомэ» называют. «Взгляд смерти» на каком-то вашем языке. Ты синомэ, верно? Да не бойся ты, я ведь тоже девиант. Правда, категория у меня только четвертая, зато я пальцами могу цвета различать. И с пластика и бумаги ими читать умею. До старшей школы так классно было со шпаргалками – сидишь на контрольной, в дисплей уставившись, одной рукой на тест отвечаешь, а другой в кармане в шпору подсматриваешь! Потом, правда, учителя фишку просекли, чуть из школы не выгнали, когда поймали. Хорошо, директор вступился, господин Сэки, Сэки Арикуй. Ему под семьдесят, но он классный дедуля. У него самого, говорят, племянник девиант. Ты не думай, я не сплетничаю, – поспешно добавил он. – Все и так знают. Между прочим, у нас в школе училась сама Карина Мураций. Ну, не совсем училась, только экзамены экстерном сдавала, зато ее брат с сестрой учились по-настоящему. Фотка Яны Мураций до сих пор на доске почета висит как лучшей ученицы десятилетия. Э… так что ты умеешь? Ты вообще насколько сильная? Сколько килограммов манипуляторами поднять можешь?

Мизза в сомнении посмотрела на него. Синомэ? Он тоже синомэ? И он учится в настоящей школе? И учителя там знают, что он синомэ?

Значит, на Востоке синомэ не ненавидят? И не боятся?

– Я невидимыми руками только пятнадцать килограммов поднимаю, – призналась она. – Хорошо, что я слабая. Была бы сильной, наверное, убили бы сразу.

– Убили? – поразился Омо. – Тебя? За что? За высокую категорию?

– Ну да, – Мизза удивленно взглянула на него. – Сильные синомэ сразу с ума сходят, это всем известно. Их убивают, когда они все крушить начинают. У сана Сифата дочку убили в прошлом году, она весь дом разнесла и двух слуг искалечила.

– Не понял, – Омо потряс головой. – У вас что, регулярный скрининг не проводится? Ну, не определяют, у кого эффектор вот-вот проснется? У нас в возрасте от восьми до десяти малышню каждые три периода поголовно через сканеры прогоняют. Если кого с пробуждающимся эффектором выявляют, сразу отправляют в специальный интернат, где они в ошейниках живут, пока эффектор полностью не проснется. А потом учат с ним управляться. Я в таком два периода проторчал, пока у меня не прорезался. Некоторых, правда, заранее не выявляют, у них внезапно просыпается, но такое редкость. Один случай в год или два на всю Катонию, и категория всегда не выше второй. С первой, кажется, еще ни разу никого не пропустили. И мелких заранее учат, как дел не натворить – ну, там лечь на пол, закрыть глаза, расслабиться и не пытаться двигаться, пока ошейник не наденут.

Мизза села на траву спиной к нему, обхватила коленки руками и угрюмо уткнулась носом в колени. Значит, все действительно может быть иначе? Значит, тот здоровяк, Саматта, не соврал, что у него есть дочери-синомэ? Нет, он не врал, она же видела, но она не верила ему сердцем. А теперь… Значит, у них там, за морем, она могла бы жить, как и другие люди, не скрывая своего уродства? В глазах защипало.

– Эй, ты чего? – парень тронул ее за плечо, и она вздрогнула и сжалась. – Мизза? Ты чего, расстроилась? Нижайше извиняюсь. Что-то я сегодня все время не то говорю. Ну, не плачь. Ты ведь жива. Хочешь, я тебя с остальными операторами познакомлю?

Мизза покосилась на него через плечо.

– Кто такие операторы? – спросила она, лишь бы что-то сказать. Иначе она разревется – а она не хочет реветь перед незнакомым парнем. В конце концов, она уже почти взрослая.

– Ну, люди, которые с куклами связаны. Как ты.

– И как ты?

– Нет, я больше не оператор. Я могу сюда приходить, канал мне оставили, но строить – уже нет. Надоело, вот Мириэра и ушла к Умайе. А где твоя кукла? Куда она делась? Меня Мириэра дольше, чем на десять минут, одного не оставляла.

– Она ищет, – в коленки пробурчала Мизза. – Тех, кто горы строил. И деревни, которые мы не делали. Летает взад и вперед, высматривает. Сказала, чтобы я за ней хвостиком не таскалась, а занималась делом.

– Летает? – поразился Омо. – Высматривает? Зачем? Она же может в любой момент с кем угодно связаться! Она у тебя что, дефектная?.. Ой, извини еще раз. Язык у меня сегодня какой-то слишком длинный. Давай я Мириэру позову, а уж она пусть разбирается. Она у нас координатор, самая умная и все знает. Мириэра! – его голос внезапно завибрировал и заполнил весь мир. – Мириэра! Появись, пожалуйста. Ты нужна.

Мизза вскочила на ноги и отпрыгнула от парня в сторону, сжимая кулаки.

– Ты чего? – ошеломленно спросил тот.

– Это ты чего?! – огрызнулась она. – Ты что сделал?

– Ничего, – пожал тот плечами. – Мириэру позвал. Мизза, ты, главное, не бойся. Все нормально. Здесь же виртуальность, здесь с тобой ничего случиться не может.

Переспросить, что такое «виртуальность», Мизза не успела. Нежно прозвенели невидимые колокольчики, и в воздухе возникло золотистое сияние. Когда оно исчезло, перед ней висели две девочки. Одна – лет десяти или одиннадцати, худая, с длинными волосами, собранными на затылке в конский хвост, с кожей того же цвета, что у Омо, и совершенно голая. Вторая казалась заметно старше. Она носила странное длинное платье из блестящей синей материи, все в складках, сборках и кружевах. На ее груди блестела большая золотая брошь с красным камнем, а темя охватывал серебряный обруч. Белокурые волосы свободно ниспадали по спине до самых пят, а зрачки карих глаз на бледном, как у северян, лице горели ровным зеленым светом.

– День, Омо, – произнесла одетая таким же звенящим серебристым голосом, что и возвестившие ее появление колокольчики. – Рада тебя видеть. О, у нас новенькая. Здравствуй, молодая госпожа. Меня зовут Мириэра.

– Здравствуй, момбацу сама, – несмело проговорила Мизза, рассматривая ее широко распахнутыми глазами. – Я… – Она запнулась.

– Ее зовут Мизза, она из Граша, и она ничего не знает, – встрял Омо. – А ее кукла…

– Между прочим, Омо, она и сама может сказать, – голая девчонка подбоченилась. – А ты со мной не поздоровался, нахал. Раз в полгода заглядываешь, и даже «здрасьте» забываешь сказать! Ты как, уже перестал играть с куклами своей сестры?

– Умайя, – прозвенела Мириэра, – оденься. Ты смущаешь госпожу Миззу.

– Да? – девчонка удивленно посмотрела на куклу. – Ну, как скажешь… – Она окуталась дымкой и вдруг оказалась одетой в короткие трусы и майку. – Так лучше?

Умайя плавно опустилась на траву, сложила руки перед животом и низко поклонилась.

– Госпожа Мизза, – проговорила она, выпрямляясь. – Я рада приветствовать тебя в Ракуэне. Всегда хорошо, когда видишь здесь новые лица, особенно персон из новой страны. У нас еще никого не было из Граша, ты первая. Ничего не бойся. Здесь ты в безопасности и среди друзей. Никто и ничто не причинит тебе вреда.

– Спасибо, момбацу сама… – ошеломленная, Мизза запнулась. Она поняла, что забыла, как зовут куклу.

– Мириэра. Мое имя – Мириэра. Оно для тебя непривычно, так что не волнуйся, если не запомнишь сразу. Мой нынешний оператор – Умайя Сугой из Масарии, юноша рядом с тобой – мой предыдущий оператор, Омо Сирой из того же города. В Катонии, как и в Граше, принято называть людей по имени, так что зови их Умайя и Омо. Рада знакомству, госпожа Мизза. Прошу благосклонности.

– Между прочим, я тоже рада знакомству, и меня можно звать просто Ума, потому что Умайя – слишком длинно, – девчонка опустилась на траву рядом с куклой. – Но я не знала, что кто-то из Художниц сменил оператора.

– Я тоже, – кивнула Мириэра. – Еще на днях и речи о том не шло. Госпожа Мизза, а как зовут твою куклу?

– Бокува… – растерянно проговорила Мизза – и отпрянула, когда глаза Мириэры вдруг вспыхнули ярким пламенем.

– Бокува?! – радостно зазвенела кукла. – Неужели она проснулась и смогла подключиться? Госпожа Мизза, я так рада! Наконец-то мы ее нашли! О, мы так рады! Я оповещаю всех… но где же она? Почему ее здесь нет?

– Я здесь, Мириэра, – голос Бокува обрушился сверху словно ледяной водопад.

Кукла висела в сажени над ними, и небо над ней стремительно темнело, наливаясь угрожающим багровым мраком. В ее руках громко гудели желтые мечи, и таким же желтым пламенем горели глазницы.

– Я здесь, Мириэра, – повторила Бокува, и ее блуза затрепетала под налетевшим порывом ураганного ветра. – Приготовься умереть.

– Бокува! – растерянно прозвенела Мириэра. – Что ты говоришь? Когда ты пропала, мы долго тебя искали, но канал не устанавливался…

– Умри! – крикнула Бокува – и разъяренным коршуном рухнула вниз с клинками, нацеленными на Мириэру. Та не успела даже пошевелиться, когда огненные мечи вонзились в нее – и в тот же миг пространство вокруг Миззы взорвалось водоворотом ослепительных красок и какофонии пронзительных звуков. Ее закрутило и завертело во все стороны, и она завизжала, зажимая руки ушами и зажмуриваясь, чтобы спастись от взбесившегося мира.

И тут все кончилось.

Мизза осторожно приоткрыла глаза. Она висела посреди бесконечной во все стороны жемчужной серости без малейших признаков холмов, домов, деревьев и даже гор вдалеке. Вокруг царила абсолютная тишина, и девочка на мгновение испугалась, что совсем оглохла. Она испуганно кашлянула, и звук глухо отдался в окружающем воздухе. Нет, не оглохла. Она завертела головой. Бокува безжизненно висела чуть в стороне. Ее разноцветные глаза оставались открытыми, но совершенно безжизненными, бессмысленно вперившимися в никуда.

Мизза подплыла к ней и осторожно потрясла за плечо.

– Бокува! – позвала она. – Бокува, проснись! Ты меня слышишь?

Бокува не реагировала. Она все так же безжизненно смотрела в окружающее их ничто, и ее неподвижное лицо впервые стало похожим на лик деревянного идола.

– Бокува! – Мизза тихонько всхлипнула. – Ну зачем ты снова…

Серый мир вокруг мигнул – и погас окончательно.

Мизза открыла глаза. Она лежала у себя на кровати, прижимая куклу к груди, и Изумруд Фибулы Назины высоко в небе мерцал тем же зеленым светом, что и глаза куклы Мириэры.

18.07.858, земледень. Четыре Княжества, город Каменный Остров

Отсюда, с крыши склада, в зеленовато-желтой мгле прибора ночного видения детали разбирались плохо. Человеческие фигуры в темном переулке выглядели бесформенными силуэтами, а голоса в наушнике направленного микрофона казались искаженными и механическими, словно скверно синтезированные компьютером. Ну ничего. Заранее укрытые в переулке камеры дадут картинку, вполне пригодную для следственных действий. От завода несло острыми химическими запахами – похоже, директор знал, кому и сколько давать, чтобы они смотрели в другую сторону от изношенных фильтров. Павай пошевелился, устраиваясь поудобнее на жестком покрытии, чем заработал неодобрительный косой взгляд лежащего рядом оперативника. Да, все-таки возраст чем дальше, тем больше дает о себе знать, и проторчать несколько часов холодной ночью в засаде для него уже совсем не так просто, как раньше.

– Что-то я раньше тебя не видел, – проскрежетал в наушнике голос бандита. – Где Михай?

– Курит в прохладе, – буркнул изображающий из себя сутенера охранец. – Взяли период назад. Слышь, ты не по делу базаришь много. Берешь или нет?

– Старая она какая-то. И толстая, – в переулке на мгновение мелькнул свет фонаря. – Чё сами-то не пользуете? Клиенты нос воротят?

– Упрямая слишком. Дважды пыталась к ищейкам рвануть, во второй раз еле перехватили. Да какая старая, ты чё бухтишь, в натуре? Во, паспорт ее, видишь? Написано же – двадцать два.

– Вон, на стене тоже написано… Сколько хочешь?

– Двести.

– Да ты совсем шизанулся? Двести кусков за такую? Я ее и за сотню не толкну. Пятьдесят.

– Да ты ее за триста сдашь. Ладно, сто восемьдесят.

– Да за какие триста? Старая, жирная и строптивая. Семьдесят.

– А может, я за нее еще и доплатить должен? Да меня завалят, если я тебе ее даром отдам! Сто пятьдесят.

– Сто.

– Сто тридцать. Это последнее слово, я сказал. Не хочешь – ты не один в деле.

– Ладно, сто тридцать. По обычной схеме.

– Нет. Сказано же – бумагой. Прямо сейчас. Ты чё, не принес?

– …! Задрал. На, подавись.

– …смотри-ка, не кукла. Все, бери эту дырку, а я валю отсюда.

Оперативник грубо пихнул ногой скорчившуюся у его ног женскую фигуру, сел в машину и, не включая фар и габаритных огней, вырулил из переулка. Микрофон донес до Павая тихий женский стон.

– Ты, прошмандовка! На ноги встала, быстро. В машину! – скомандовал бандит. – Дернешься или пискнешь – морду попорчу. Авось до Граша заживет.

Женская фигурка покорно поднялась на ноги, неуклюже из-за скованных за спиной рук, и, шатаясь, поплелась к небольшому фургончику. Хлопнула дверь, затарахтел мотор, и фургон вырулил на дорогу.

– Здесь Та-3, веду объект, – прошелестело в наушниках.

– Первый – всем группам, – тихо откликнулся лежащий рядом с Паваем оперативник. – Работаем «карусель» по основному плану. Третий, держись на пределе дальности. Отбой.

Охранец поднялся, бесцеремонно сдернул с Павая наушник и, подхватив «пушку» микрофона, затрусил к миниатюрному вертолету слежения, уже начинавшему бесшумно раскручивать лопасти. Паваю он не сказал ни слова, чему тот нимало не огорчился. Он и так напросился в операцию балластом – просто чтобы лично убедиться в безопасности вздорной девчонки. Его дальнейшее участие в слежке не предполагалось. Вся операция вообще была задумана и проведена наперекор желанию Яны, настаивавшей, что сумеет самостоятельно просигналить о своем местоположении. Ох уж эта самоуверенная молодежь, которой море выпить – что чихнуть!

Самоуверенная?

Запись допроса сутенера он просмотрел на три раза, постоянно отматывая назад и пересматривая некоторые эпизоды. Ужас. Панический ужас – вот что читалось на лице ублюдка каждый раз, когда он осмеливался оторвать взгляд от пола. Катонийца буквально трясло от одного звука голоса Яны – самого обычного женского голоса, спокойного и без малейших следов угрожающих ноток. Как она сумела так сильно его запугать? Павай знал этот тип преступников – самоуверенные и дерзкие, они продолжали нагличать, даже давая показания, бравируя собственными жестокостью и безжалостностью. Чтобы сломать его до такой степени, не оставив на теле следов, даже опытному следователю пришлось бы изрядно поработать – с применением методов, о которых писать в газетах не принято. Пара часов тяжелой и неприятной работы, не меньше. Она же, не имея никакого опыта, управилась за… полчаса? тридцать минут? Или даже быстрее?

Криминалист, кряхтя, поднялся с крыши, отряхнулся и пошел к выходу на лестницу. ПНВ он отключил загодя, чтобы не поймать случайный луч света из приоткрытой двери, а потому в темноте дважды запинался о какой-то мусор. Спасибо, что дождь так и не собрался пойти, а то быть бы ему сейчас не только грязным и голодным, но еще и мокрым. Он сбежал на шесть пролетов вниз, кивнул сонному охраннику у входа и вышел на стоянку.

Его автомобиль стоял рядом со входом в здание. Свет от фонарей отражался от бокового стекла, и что в машине есть кто-то еще, он заметил, только когда опустился в водительское кресло. Темная фигура шевельнулась на сиденье рядом, и он замер, не успев выдернуть пистолет из-за отворота темной куртки, когда щелкнул выключатель верхнего света.

Графиня Циннана Подосиновик сладко потянулась и широко зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

– Между прочим, могли бы назначить операцию и на полдень, – с упреком сказала она. – А то сиди в этом гадком вонючем месте и жди ночь напролет. Фу, как низко!

– Дама Подосиновик… – пробормотал ошарашенный криминалист. – Как ты здесь…

– Мы же, кажется, давно накоротке, – графиня капризно надула губки. – Пава, милый, отвези меня куда-нибудь отсюда. – Она снова зевнула и прильнула к его плечу, поглаживая ладошкой по груди. – Ты такой сильный…

– Я еще и женат, дама Подосиновик, – отрезал криминалист, по возможности аккуратно отстраняя ее. – Между прочим, на женщине, от которой у меня трое совершеннолетних детей. Как ты оказалась в моей машине?

– Боба оказался настолько любезен, что объяснил, где ты сидишь в засаде, – графиня опять надулась. – Я оделась незаметно, как настоящий детектив, взяла такси и приехала сюда. А сторож у входа на завод посмотрел в другую сторону всего за тысячу, да еще и пообещал, что никому обо мне не скажет. А двери ты не запер. Я ведь все правильно сделала, милый?

Она выпрямилась на сиденье и покачала плечами, давая оценить свой наряд. Возможно, она действительно пыталась одеться поскромнее, но… Черные шелковые лосины и свитер тончайшей шерсти в обтяжку, тоже черный, но с серебряными блестками на груди, старательно подчеркивали все соблазнительные выпуклости и впадины ее фигуры – и тот факт, что лифчика она не носила. Незаметной в такой одежде она могла остаться только где-нибудь на конкурсе красоты – да и то лишь среди претенденток на первое место. А обулась она – спаси нас Единый! – в высокие черные сапоги на тончайших шпильках. Интересно, она никогда не задумывалась, что сыщикам иногда и бегать приходится?

– Дама Подосиновик! – сквозь зубы проговорил капитан. – Во-первых, перестань называть меня «милым», а графа Уцуя – «Боба». Во-вторых, у меня сейчас деловая встреча …

– Я Бобе говорила, что назначать встречи заполночь – дурной тон, – графиня фыркнула и задрала нос. – Но нет, он у нас сильный решительный мужчина – такой же сильный и решительный как ты, Павочка, – графиня игриво пихнула Павая локотком в бок. – А для решительного мужчины ночью самый разгар работы – банк ограбить, бандита поймать или просто в ресторане разгуляться… Ну что же, я, слабая ветреная женщина, вынуждена под вас подстраиваться. А станешь вредничать, – она грозно нахмурилась, – я вам никогда не скажу, что выяснила насчет «Финансового агентства Морока», вот так!

– «Агентства»? – напрягся Павай. – Что ты выяснила?

– Э, не-ет! – графиня Циннана шаловливо покачала пальчиком у него перед носом. – Сначала ты скажи, как меня зовут. Если назовешь еще раз «дамой Подосиновик», обижусь окончательно. Так как?

– Циннана, – подавив тяжелый вздох, сообщил капитан.

– Не-а. Еще раз – как меня зовут, Павочка, милый?

– Цина, – покорно откликнулся Павай.

– Ура! – графиня победно махнула в воздухе кулачком. – Наконец-то! И не забывай больше. А теперь поехали.

Она погасила верхний свет, откинулась на спинку и деловито пристегнулась.

– Куда? – не понял Павай.

– На встречу с Бобой, разумеется, куда ты и намеревался. Ему тоже окажется интересно, милый, вот увидишь. А я, слабая глупая женщина, подремлю, пока мы едем.

Она поерзала и, склонившись вбок, устроила свою прелестную головку у Павая на плече. Тот скрежетнул зубами, но отпихивать ее не стал. Бесполезно. И как у скромных вежливых девочек наподобие сестер Мураций может иметься такая родственница-вертихвостка? Кстати, она так и не уточнила, в каком родстве с ними состоит. «Тетушка»? Разве что как фигура речи. Вряд ли у аристократки с такой рафинированной родословной может иметься брат или сестра в Катонии – не говоря уже, что, как широко известно, Карина и Яна Мураций – круглые сироты. И сколько графине лет, тоже непонятно. Судя по сторонним источникам, не меньше сорока, но фору даст и двадцатилетней – хоть по фигуре, хоть по энергичности, хоть по интеллекту, который она так скверно маскирует под маской вздорной глупой бабы. Ну ладно, пока она играет на правильной стороне, ее чудачества можно и стерпеть.

Он завел мотор и выехал со стоянки.

20.07.858, перидень. Четыре Княжества, город Каменный Остров

– Итак, я слушаю.

Ледяные нотки в голосе Верховного Князя могли бы заморозить даже полярных медведей. Сидящие вокруг большого круглого стола генералы синхронно поежились и уставились на светящуюся в центральном дисплее большую карту Северного Сураграша. Министр обороны, наоборот, плотно сжал губы и в упор уставился на оой-графа Белого Пика. Тот, однако, не обратил внимания на гримасу своего непосредственного начальника.

– Наши войска успешно удерживают занятые позиции, – напыщенно заявил начальник Генштаба. – Они отбивают все атаки бандитов, неся минимальные потери. На данный момент затраты на операцию ненамного превосходят ожидаемые, а большинство намеченных нами целей полностью достигнуты…

– Вот как? – перебил его Тайлаш Полевка. – Рыцарь Белый Пик, не пробежишься ли еще раз по списку этих целей и не расшифруешь ли, как именно они достигнуты?

– Да, Повелитель, – важно кивнул оой-генерал. – Одну минуту…

Он вызвал в свой персональный дисплей какие-то документы и принялся в них копаться.

– Цель первая – обеспечить полный контроль области Чукамба военными средствами, не допуская дальнейших провокаций со стороны противника. Цель вторая – ликвидировать основные опорные пункты бандформирований, лишив их снабжения оружием, боеприпасами и продовольствием. Цель третья – продемонстрировать местным жителям наши миролюбивые намерения с потенциальной возможностью проведения в будущем референдума о добровольном присоединении к Четырем Княжествам на правах провинции. Первая цель, как я уже упомянул, достигнута полностью – наши войска контролируют все стратегически важные точки. Ликвидация основных опорных пунктов боевиков также в основном завершена, только два из них продолжают оказывать сопротивление. Но операции по их зачистке завершатся не позднее сегодняшнего вечера. Кроме того, наши войска по возможности избегали потери среди мирного населения. Министерство внешних сношений, – он бросил недружелюбный взгляд на устроившегося на стуле у стены Кроша Сноповайку, – занимается проведением агитации, но эта деятельность уже меня не касается.

– Все?

– Да, Повелитель.

– Замечательно, – Верховный Князь обвел генералов нехорошим прищуренным взглядом. – Рыцарь Белый Пик, ты почти слово в слово повторил доклад Генштаба, который лег мне на стол вчера утром. Ничего не хочешь добавить от себя?

– Нет, Повелитель.

– Еще замечательней. А теперь позволь мне изложить свое мнение на данный счет.

Тайлаш резко встал, так что его кресло на колесиках далеко откатилось назад, и принялся прохаживаться вдоль стола, заложив руки за спину.

– Рыцарь Белый Пик, ты заявил, что наши войска полностью контролируют область Чукамба. Контроль подразумевает как минимум, что движение войск противника там должно быть практически полностью прервано. Перемещаться могут только мелкие группы, пешком, ночью или же под прикрытием естественных укрытий – глубоких ущелий, густых лесов и так далее. Однако…

Он склонился к своей консоли и вызвал в центральный дисплей спутниковые снимки.

– Однако по фотографиям, сделанным не далее как вчера днем, прекрасно видно, что по Чукамбе активно перемещаются не то что мелкие группы, но и целые колонны грузовиков, принадлежащих отнюдь не нам – и даже наверняка не мирным жителям. А приданная группе вторжения авиация не делает ни малейших попыток накрыть эти колонны. И я хорошо ее понимаю – после того, как Седьмая воздушная армия потеряла от зенитных ракет восемнадцать штурмовиков и полтора десятка атакующих вертолетов, ее командованию хватило мудрости ограничить полеты в опасных зонах. Ах, да, прошу прощения, уже двадцать штурмовиков, если вспомнить о вчерашнем инциденте. Каждый из самолетов, если мне не изменяет память, стоит около восьмисот миллионов гривен, а вертолеты – около четырехсот пятидесяти. Сколько там получается в сумме?

Верховный Князь вскинул руку, предупреждая реплику начальника Генштаба.

– Рыцарь Белый Пик, ты уже сообщил, что тебе нечего добавить к официальной сводке. Так что пока что послушай меня. Далее, об опорных базах боевиков Дракона. По утверждению военной разведки, армия бомбовыми ударами и десантом ликвидировала пять основных баз, уничтожив по крайней мере четыреста боевиков, – Верховный Князь оторвался от консоли и неторопливо пошел вокруг стола в сторону оой-графа. – Если – если! – верить твоей разведке, на двух блокированных сейчас в горах базах Дракона находится еще до сотни. Итого – примерно пятьсот. Я не стану ставить эти цифры под сомнение. Однако даже по весенним данным и военной разведки, и СВР количество бойцов у клана Снежных Вершин, по самым осторожным оценкам, составляло не менее тысячи трехсот. Значит, не менее восьмисот боевиков сейчас свободно разгуливают по всей Чукамбе. Подчеркиваю – свободно разгуливают, пользуясь своим великолепным знанием территории. И местонахождение главы клана, Мара Сумумбая, равно как и его троих Старших Когтей, до сих пор не установлено. А наши войска по большей части не рискуют покидать собственные укрепленные лагеря и крупные селения – не в последнюю очередь из-за того, что идиотский выбор целей для воздушных ударов во время вторжения поголовно восстановил против нас и мирное население, которое оказывает бандитам активную поддержку. Так что заявления об установлении контроля над Чукамбой, равно как и об истреблении Дракона, рыцарь Белый Пик, являются, мягко говоря, необоснованными. Кое-кто мог бы даже сказать – намеренно вводящими меня в заблуждение. Ты можешь прокомментировать данную ситуацию?

Белый Пик промолчал.

– Тогда, возможно, ты сможешь ввести меня в курс вчерашней операции, – Тайлаш остановился за плечом Белого Пика. – Той, где Генштаб намеревался установить контроль над Трехгорным перевалом. Я слушаю, рыцарь Белый Пик.

– Никакой операции не проводилось, – резко ответил оой-генерал. – Несколько мобильных отрядов проводили рекогносцировку местности. Встретив сопротивление противника, они в строгом соответствии с полученными приказами не приняли бой и отступили.

– Вот как? – приподнял бровь Тайлаш. – А у меня имеются совсем иные сведения. С докладом СВР, полагаю, все присутствующие смогут ознакомиться сами. Возможно, кто-то даже обнаружит что-то новое для себя. Скажем, что наши солдаты просто разбежались от внезапных приступов панического ужаса. Или что они бросили средства спутниковой связи с активированной системой криптозащиты и свободно доступными секретными ключами, из-за чего сейчас вся армейская и правительственная связь вынуждена срочно менять коды. Но вот материал, который поступил в мое распоряжение только сегодня утром, я, пожалуй, озвучу лично.

Верховный Князь неторопливо направился вокруг стола к своей консоли.

– Запись за номером один. Как уже известно некоторым присутствующим, два дня назад инженеры из Сураграша передали МВС систему для поддержки связи с нынешним сурашграшским правительством – тем, что контролируется Панариши и Кариной Мураций. И система работает безупречно. Мы удостоверились в том сегодня утром, когда через нее пришло сообщение от генерала Дентора Пасура. Кое-кто из вас с ним уже знаком, но еще раз послушать полезно всем.