Корректор. Книга третья. Равные звездам

– Это я, Карина! Опасность! Просыпайтесь! Подземный гром идет!

Женщина рядом с ним потянулась к кремню, и в темноте вспыхнул ослепительно-яркий огонек масляной лампы. Заплакал третий ребенок.

– Подземный гром! – громко повторила Карина. Мужчина, голый после сна, поспешно схватил с крючка на стене штаны и попытался прикрыться, но у нее не было времени щадить его чувства.

– Ты меня понимаешь? – спросила она у хозяина. Тот мелко затряс головой так, что застучали зубы.

– Подземный гром, сама Карина… – пробормотал он. – Понимать. Не быть гром много-много лет. Я быть мальчик, когда он греметь последний раз…

– Сейчас он идет снова. Отправляй жену с детьми на Черный камень, а сам иди поднимай соседей. Нужно всем уходить на твердую высокую скалу! Понял?

– М-ма, сама Карина… – пробормотал мужчина.

– Тогда действуй!

Карина выскочила из хижины и бросилась в соседний дом.

Следующие полчаса отложились в ее памяти сплошной чередой лиц – недоуменных, заспанных, непонимающих. Она расталкивала, кричала и махала руками, так что в конце концов почти сорвала голос. Постепенно деревня оживала. Загорались и метались между домами огни факелов, звучали встревоженные голоса, громко ревели дети. Где-то посреди все усиливающегося бедлама она умудрилась найти полуодетого старосту, которого Цукка едва ли не пинками заставляла пробуждать народ. Господин Мамай казался совершенно растерянным, но внял словам Карины и, ухватив за рукав какого-то юношу, почти мальчишку, несколькими фразами отправил его бегом предупреждать соседнюю деревню. Несколько солдат Дракона с автоматами – самого Дуррана среди них не замечалось – растерянно толкались посреди суматохи, не понимая, что делать. Карина как-то и не подозревала, что в деревне обитает столько людей. Названное накануне Тамшей число в сто или сто двадцать жителей не подготовило ее к тому, что она видела. Несмотря даже на массовое паломничество предыдущего дня в глубине души она считала Мумму микроскопической деревушкой чуть больше старого парка их отеля в Масарии, а в светлое время дня ее жители в основном работали на плантациях и на глаза ей не попадались.

Достигнув своего апогея, кутерьма начала постепенно сокращаться в размерах. Женщины поспешно уходили по тропе в джунгли, волоча на спине, в руках и за руки куксящихся и упирающихся детей. Мужчины сопровождали их, таща в руках поспешно ухваченную утварь – котелки, корзины, тряпичные тючки. Постепенно факелов на улице оставалось все меньше и меньше, пока последние жители наконец не покинули ее.

Карина еще раз оглянулась по сторонам и остановилась между двумя хижинами, тяжело дыша и не понимая, что делать дальше. Только сейчас она сообразила, что дорогу к Черному камню, или как его там, она не знает. Она попыталась вспомнить, в какую сторону Тамша махала рукой – и поняла, что не может сориентироваться. Во тьме деревня выглядела совсем иначе, чем днем, а она еще толком не научилась ориентироваться и при свете. Огни Звездного Пруда здесь едва проглядывали сквозь колышущуюся листву, так что она не могла даже сообразить, в какой стороне север.

– Кара! – услышала она далекий встревоженный голос Цукки. – Кара! Ты где?

– Цу, я здесь! – крикнула она с облегчением. – Цу, я заблудилась. Я к тебе иду!

– Стой на месте! – прозвучало в ответ. – Мы с Тамшей сейчас тебя найдем. Подавай голос периодически!

Минуту спустя Цукка и Тамша, держа в руках по факелу, вынырнули из темноты.

– Я думала, ты уже ушла с остальными, – Цукка в неверном свете мечущегося пламени встревоженно вгляделась в каринино лицо. – Что с тобой, Кара?

– Что-то нехорошо мне… – пробормотала Карина, потирая лоб. Теперь далекий бесплотный шепот уже вовсе не казался далеким и бесплотным. В ушах тихо-тихо, но вполне отчетливо шелестело – еще не так, как от ошейника-блокиратора, но уже вполне явственно.

– Пойдем, на скале отлежишься, – Цукка ухватила ее за руку и потянула за собой. – Тамша, веди!

Карина повернулась, чтобы следовать за подругой, и тут ее ноги подогнулись, словно резиновые. Она потеряла равновесие и ухватилась за Цукку, чтобы не упасть.

– Кара? – встревоженно спросила та. – Да что с тобой творится? Тамша, ну-ка, бери ее слева, а я справа, и потащили.

– Не надо, – Карина выпрямилась. – Цу, магнитный фон, похоже, совсем взбесился. Он меня лупит почище блокиратора. Пойдем быстрее, пока меня совсем не скрутило…

Через несколько шагов ей заметно полегчало. Шепот в ушах не прекратился, но голова перестала кружиться, а ноги – подкашиваться. Они с Цуккой бежали вслед за спотыкающейся Тамшей, и Карина дважды подхватывала их вожатую, чтобы та не кувыркнулась через особо крупный корень.

Первый толчок содрогнул почву, когда они отбежали уже довольно далеко от Муммы. Он оказался совсем слабым, но у Карины опять подкосились ноги. Она с размаху грохнулась на землю, и только многолетняя выучка и реакция позволили ей мягко спружинить руками и не разбить лицо о корни, отделавшись поцарапанными ладонями. Она тряхнула головой и несколько секунд пыталась отдышаться, но тут Цукка с Тамшей все-таки подхватили ее под руки, подняли с земли и потащили вперед.

Черная скала оказалась совсем рядом – уже через два десятка шагов сквозь древесную листву замелькали первые отблески факелов. Под босые ноги на мягкой, покрытой толстым слоем перегноя лесной почве начали попадаться сначала мелкие, а потом все более и более крупные острые камни. Потом джунгли как-то сразу кончились, и они оказались у подножия довольно крутой базальтовой скалы, черной в ночной тьме, едва видимой в мечущемся свете факелов в руках заполонившей ее людей. Они побежали по ребристой твердой поверхности камня, и в этот момент подземный гром ударил снова.

Второй толчок оказался гораздо сильнее первого. Не слишком сильным – наверное, в Катонии, где даже в самых спокойных районах дома строили с расчетом на средней силы землетрясение, оно едва ли поколебало бы люстры под потолком. Но у Карины снова подкосились ноги – хуже того, ее скрутил приступ тошноты и она повисла на плечах своих спутниц, ничего не соображая от сильнейшего припадка головокружения. Втроем они упали на твердую каменистую площадку, и к ним тут же бросились люди – поднять и затащить повыше, хотя необходимости в том уже не было.

Третий удар заставил задрожать почву у них под ногами. Он все еще казался не слишком сильным. Однако его хватило, чтобы недалеко вверх по склону над деревней пропитанные водой глинистые слои почвы дрогнули и сместились.

В предгорных краях люди издревле боролись за каждый клочок ровной земли, пригодный для земледелия – сводили деревья с их могучей корневой системой, выравнивали почву, натаскивая ее из других мест в мешках и на деревянных тачках, формировали продольные борозды, не позволяя стекающей по склонам воде размывать плантации, обсаживали по краям травой с длинными цепкими корнями, удерживающими почву на месте. От непрестанных дождей стекающая по склонам вода задерживалась на выровнены участках, но местные зерновые культуры, равно как и печально известная маяка, являлись водолюбивыми, и избыток задерживающейся влаги им отнюдь не вредил. Но осадочные породы, покрывающие склоны древних гор, когда-то поднятых Конструктором Веороном со дна океана во время формирования игровой площадки, десятилетиями вбирали в себя эту воду, постепенно разбухая и утрачивая сцепление с нижележащими слоями. И сейчас буквально стряхнутые толчками со скального основания огромные массы земли пришли в движение.

Мумма располагалась в западных предгорьях полтора века как заснувшего вулкана Аллахаман, одного из первых успокоенных Веороном, на пару с Миованной стабилизировавшего планету после диссипации игрового континуума и изменения физических констант в окрестностях планеты. Поставленные когда-то Демиургами надежные гравитационные скрепы хотя и не сумели полностью погасить толчок, но не позволили вырваться через жерла вулканов ничему, кроме облаков относительно безобидных газов. Плантации же в основном располагались к северо-западу и юго-западу от деревни, выше ее по склону, и сейчас именно они дали наибольший вклад в поползшие вниз неторопливые селевые потоки. Чудовищные массы смешанной с песком и глиной воды сползали, ломая и круша все на своем пути, не разбирая, противостоит ли им густая зеленая чаща или же горстка жалких хижин, сделанных из кольев.

Благодаря расположению плантаций и особенностям скального ландшафта оползни не слишком затронули Мумму, разрушив лишь десяток домов на ее окраинах. Сель не зацепил ни амбары с зерном, ни общественные коррали для мясного скота, расположенные к востоку, на берегу речки Зумы. Один из потоков прошел совсем рядом с Черным камнем, обогнув его с юга и не причинив никого вреда, если не считать разрушения грунтовой дороги чуть шире обычной тропинки, соединяющей деревню с миром. Благодаря своевременному предупреждению Карины жертв среди жителей Муммы не оказалось.

Испуганный ропот жмущихся на скале людей сменился перепуганным гвалтом, когда невидимый в ночной темноте оползень прошел недалеко от нее, с гулом и треском ломая и выворачивая деревья. Карина, тяжело дыша, с третьей попытки умудрилась сесть вертикально, поджав под себя ноги. Встревоженная Цукка склонилась над ней, поддерживая ее под локоть.

– Как ты? – озабоченно спросила она.

– Жива, – выдохнула Карина. – Знаешь, легче стало. Словно блокиратор отключили. И в ушах больше не шумит. Похоже, я спину потянула мышечным спазмом, теперь болеть будет… Слушай, никогда со мной такого не случалось. И я вообще не слышала, чтобы девианты так на землетрясения реагировали.

– Уникальная ты наша! – с облегчением сказала Цукка, присаживаясь на корточки рядом с ней. – Что бы мы без тебя делали! Интересно, что с деревней случилось – цела или нет?

– До утра лучше здесь посидеть. Мало ли, вдруг еще тряхнет… Тамша! – она ухватила за подол стоящую рядом служанку, ошалело взирающую по сторонам. – Тамша! Пожалуйста, найди господина Мамая. Позови его сюда.

– Ма, сама Карина! – Тамша энергично затрясла головой и бросилась куда-то в гущу народа.

– Ну вот, опять «сама», – Карина оперлась одной рукой о скалу, другой потирая лоб. – Интересно, меня сейчас на руках носить начнут или же камнями побьют за то, что гнев духов своим присутствием вызвала? Цу, ты не могла бы связаться с нашими и выяснить, как у них там дела? У меня, похоже, эффектор временно в раздрае, еще какое-то время не восстановится, манипуляторы почти не подчиняются. Башка кружится, когда пользоваться пытаюсь.

– Сейчас попробую… – Цукка сконцентрировалась, потом покачала головой. – Никто не доступен. Дрыхнут все. Будить форсированным вызовом?

– Не надо. Как думаешь, сколько сейчас времени?

– Местного? – Цукка задумалась, глядя вверх, на звезды. – А фиг знает. Часа два, наверное. Или три.

– Тогда у них сейчас примерно полночь. Они только-только спать легли. Пусть отдыхают. Если бы их сильно тряхнуло, наверняка проснулись бы.

– Логично. Ох, почему я не догадалась какой-нибудь матрасик прихватить? Сейчас бы прилегла и вздремнула немного.

– В таком-то гвалте? И потом, я же тебя знаю – наверняка отдала бы какой-нибудь старушке. Цу, как думаешь, а не мог папа что-нибудь в моем эффекторе подкрутить, чтобы я землетрясения предчувствовала? Простые же магнитные бури на меня никак не действуют, даже голова не болит, в отличие от многих, у кого эффектор вообще спящий.

– Не знаю. Мог и подкрутить. Или у тебя просто такая дополнительная способность.

– Вряд ли. Даже одна дополнительная способность не так часто проявляется, а две, как у меня, вообще редкость. Трех еще ни у кого в мире не зафиксировано, насколько я знаю – а я живо интересовалась. У меня и так комбинация уникальная, а с третьей способностью вообще аналогов не будет.

– Ну, может и уникальная, – Цукка широко зевнула. – А может, просто сработала какая-то часть твоего сканера. Электричество же в проводах ты видишь? Почему бы и магнитное поле планеты не чувствовать, хотя бы иногда.

– Ну, может, и так… – Карина с сомнением посмотрела на подругу. – Когда… – она чуть было не сказала «если», но вовремя спохватилась. – Когда вернемся домой, надо с Овари поговорить. Он наверняка какие-нибудь тесты придумает для проверки. О, вот и господин Мамай!

Староста пробрался сквозь толпу за нетерпеливо оглядывающейся Тамшей. Он подошел к Карине и первым делом низко поклонился.

– Сама Карина! – торжественно произнес он. – Я благодарю тебя от лица всей Муммы за наше спасение. Воистину, духи принесли тебя сюда на крыльях благодетели!

– Не за что, – слабо улыбнулась Карина. – Я же не знала, куда бежать, чтобы спасаться. Волей-неволей пришлось остальных будить. Господин Мамай, могу я тебя попросить успокоить людей и перевести, что я скажу?

– Да, сама Карина! – кивнул старик. – Сейчас.

Он повернулся к людям и что-то громко прокричал – раз, другой, третий. Постепенно гомон начал стихать, и староста проговорил несколько фраз на местном наречии. Эффект оказался неожиданным: мужчины и женщины, включая Тамшу, все одновременно рухнули на колени как подкошенные и на несколько секунд уткнулись лбами в камень. Остались стоять только полтора десятка фигур с автоматами, слабо отблескивающими в свете звезд и упавших на скалу факелов – солдаты Дракона. Карина растерянно вскочила на ноги, и староста, кряхтя, тоже опустился на колени и склонился в глубоком поклоне.

– Говори, сама Карина, – почтительно сказал он. – Тебя слушают. Я переведу.

– Но почему все встали на колени? – недоуменно спросила Карина. – Господин Мамай, что ты сказал?

– Ты спасла наши жизни, – торжественно проговорил Мамай. – Теперь мы все перед тобой в долгу. Правда, женщины еще никогда никого не спасали… – с сомнением добавил он, но тут же встрепенулся. – Приказывай, сама Карина!

– Теперь ты у нас помесь полубогини с феодалом, – прокомментировала Цукка, пересаживаясь с корточек в позу со скрещенными ногами. – Ты говори, говори. А то люди ждут. Они же лбы от камня не оторвут, пока не заговоришь, а скала холодная.

– А? – Карина глянула на нее. Положительно, Лика дурно влияет на семью! Теперь еще и Цукка ехидничать начала! Стоп, не время. Она прочистила горло.

– Жители Муммы! – несмело начала она, и староста тут же перевел ее слова. – Опасности больше нет… наверное. Я больше не чувствую напряжен… э-э-э…

– Зова духов, – подсказала Цукка.

– Да, больше не чувствую зова духов. Подземный гром в ближайшее время не вернется. Но пока не надо возвращаться домой. Оползни могут еще…

Она осеклась и прислушалась. Что там – далекие крики? Определенно да – что-то вроде громкого плача одновременно многих женщин.

– Кто-то кричит, – сказала она напряженно. – Господин Мамай, ты не слышишь?

Старосты что-то быстро проговорил, и один из молодых мужчин в одних шароварах вскочил на ноги и быстро подошел к ним.

– Он говорит, что крики слышны из Камбы, соседней деревни, – пояснил Мамай, выслушав его сбивчивую речь. – Женщины причитают.

– Камба! – Карина схватилась за голову. – Мы же так и не успели их толком предупредить! Они же наверняка не успели эвакуироваться… бежать от оползня! Господин Мамай, мы должны им помочь! Я должна им помочь! Спроси, захочет ли кто-то пойти со мной? Я не найду одна дорогу ночью!

Мамай медленно поднялся на ноги и произнес несколько фраз. Немедленно тут и там мужчины начали вставать вслед за ним, и вскоре стоять на коленях остались только женщины и дети.

– Они все хотят пойти? – удивленно спросила Карина.

– Я не спрашивал, кто хочет пойти, – покачал головой старик. – Я просто приказал. Все мужчины пойдут в Камбу. Мы должны помочь соседям, их нельзя бросать в беде. Прошу, останься здесь.

– Нет! Я должна быть там. А что, пойдут все мужчины? Кто-то ведь должен остаться охранять женщин и детей!

– Охранять? – удивился Мамай. – От кого? Опасных зверей в окрестностях не встречал даже мой дедушка…

– Зато люди есть. Вдруг кто-то сойдет с ума и нападет?.. Или какой-нибудь очередной муллулубный зверь появится? О, я знаю, что делать. Все равно ведь для них слишком низко в спасательных работах участвовать?

Она задействовала сканер, чтобы не запинаться в темноте, решительно обошла старосту и быстрым шагом подошла к кучковавшемся на заднем плане солдатам Дракона. В одном из них она распознала Младшего Когтя.

– Господин Дурран! – обратилась она к нему. – Я с мужчинами Муммы отправляюсь в ту деревню… в Камбу. Мы посмотрим, каковы разрушения и нельзя ли кого-то спасти. Ты со своими людьми останешься здесь, чтобы охранять женщин, стариков и детей – от зверей и людей, если вдруг кто-то появится.

– С какой стати ты указываешь мне? – надменно спросил Дурран, но в его голосе почувствовалась неуверенность. – Ты забыла, кто ты такая и почему здесь находишься?

– Я указываю потому, что только что спасла тебе жизнь! Если бы я не предупредила об опасности, сейчас ты бы спал под толстым слоем земли, похороненный заживо. А еще я приказываю потому, что я сильнее тебя. Вы ведь здесь считаете, что сильный всегда прав? Вот и подчиняйся. Я оставлю здесь свою подругу, и если она расскажет мне, что ты сделал что-то не так…

Она оборвала свой слова на угрожающей ноте и повернулась спиной, чтобы уйти. Однако тут ей в голову пришла новая мысль, и она замерла.

– Поссоришься со мной – и умрешь, – сказала она не оборачиваясь. – Но если поймешь, где твоя выгода, то упрямиться не станешь. А я исправлю тебе неправильно сросшуюся руку.

Так и не обернувшись, она быстро подошла к Мамаю, и тот махнул рукой. Мужчины, неся над головой факелы, большой молчаливой толпой двинулись в темноту ночного леса, и Карина затерялась в их гуще. Какое-то время Дурран молча смотрел им вслед.

– И чтоб какая-то восточная шлюха указывала бойцам клана, что делать… – неуверенно пробормотал кто-то позади него.

– Молчать! – рыкнул Младший Коготь. Его разрывали на части противоположные чувства. Ярость – как эта восточная бесстыдница смеет что-то приказывать ему? Совершенно незнакомое до того уважение к женщине, способной управлять мужчинами – и, возможно, действительно спасшей ему жизнь. Холодок страха в животе – а что, если она и в самом деле решит, что он ей не угодил, и убьет его? Он не неграмотная деревенщина, чтобы считать ее великим шаманом, но она совершенно определенно способна порвать его в клочья, и он даже не сможет защищаться – позорная смерть! И еще… еще что-то очень странное. Чувство, которое он не испытывал уже несколько лет, с тех пор, как стал солдатом Дракона. Чувство, которое вот так, с ходу, он не мог даже определить.

– Мы все равно ничего не можем ей сделать, – наконец произнес он, надеясь, что в его голосе не слышится колебания. – В свое время она поплатится за свою наглость. Но сейчас нам все равно сидеть здесь до утра.

Он обернулся к своим людям.

– Занять позиции по периметру, – приказал он. – Охранять тех, кто остался. И не спать! Того, кто заснет, я лично пристрелю. А если с кем-то из женщин что-то случится, сами займете их места на плантациях. Я иду в Камбу, проконтролировать, что там происходит.

Он забросил автомат за спину и быстро пошел вниз по скале.

Путь по ночному лесу оказался куда тяжелее, чем представляла Карина. Селевые потоки прошли по джунглям, словно густые реки слепого разрушения. Там, где их приходилось пересекать, они с трудом пробирались через мешанину торчащих из полужидкой грязи обломков острых сучьев и расщепленных стволов. Несколько раз только сканер, показывающий грязь на полсажени в глубину, спасал Карину от распоротой подошвы, но даже и так ее ступни и лодыжки скоро покрылись болезненными царапинами. Она старалась не думать, какая зараза может проникнуть в раны, и переступала-переступала-переступала саднящими ногами по кажущемуся бесконечным бурелому, заставив себя превратиться в нерассуждающую шагающую машину. Раз-два, раз-два, шаг, еще, еще…

К счастью, языков оползня попадалось не так много. После третьего они вышли к Мумме. В темноте казалось сложным разобрать, какая часть деревни пострадала, но Карина с грустью сообразила, что поток наверняка накрыл песчаный заливчик на берегу реки. Тот заливчик, который она уже успела полюбить и на берегу которого каждое утро отрабатывала техники Пути под внимательными взглядами шушукающихся местных кумушек, вяло изображающих стирку. Мужчины Муммы при виде нескольких разрушенных окраинных домов возбужденно загомонили, но один из них что-то властно прокричал, и все заторопились дальше.

После Муммы снова начались завалы. После второго вконец обессилевшая от выдирания из густой грязи саднящих ног Карина оступилась и упала на четвереньки. Несколько мгновений она оставалась в таком положении, тяжело дыша, потом начала с трудом подниматься, поочередно выдирая из топкой почвы руки, ушедшие в нее почти по локоть. Рядом чавкнула грязь, и сильные руки осторожно подхватили ее под мышки и помогли подняться.

– Спасибо… сан Шаттах, – почему-то Карина почти не удивилась, через сканер разглядев в стоящем рядом мужчине своего первого пациента. Значит, он уже вернулся? Или он не уходил далеко? – Твоя помощь неоценима.

– Э-э… – тот прочистил горло. – Сама Карина, наверное, ты сказала вежливые слова – на свой манер. Я могу распознать их, но не знаю, как правильно ответить.

– Не надо отвечать, сан Шаттах. Мне достаточно твоей помощи. Далеко еще до Камбы?

– Лес изменился. Судя по голосам, почти пришли.

Действительно, женские крики и причитания раздавались уже недалеко, слышались возбужденные мужские голоса. Меж деревьев блеснул отблеск – кажется, где-то там разгорался пожар.

– Хорошо. Тогда последнее усилие…

Карина распрямилась и пошагала вперед, уже не в силах бежать. Шаттах подхватил ее под локоть, и она тяжело оперлась на него.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила она. – Оказывается, тяжело это – по грязи гулять. Сан Шаттах, ты уже не боишься, что я тебе живым съем?

– Сама Карина, – судя по голосу, торговец тщательно подбирал слова, – я не испытываю перед тобой страха. В тот день я просто… был не в себе. Я решил, что умру, потому что Риш не успеет… Кхм. Ты спасла меня от ужасной смерти. И я… не очень суеверен. Я предпочитаю не ссориться с лесными духами, но не вижу их козни в каждом, что не понимаю. В деревне называют тебя великим шаманом – но я часто бываю в других городах. Я слышал про тех, кого называют синомэ – людей и орков, что умеют разрушать вещи взглядом. Я никогда не видел синомэ своими глазами и никогда не слышал про таких, что умеют не только убивать, но и лечить. Но все когда-то случается впервые. Я впервые в жизни увидел синомэ – тебя – и впервые в жизни оказался в долгу перед женщиной. И ты многих спасла сегодня ночью. Я не боюсь тебя. Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

– Спасибо, сан Шаттах, – опираясь на его руку, Карина перепрыгнула через корягу и подождала, пока он сам перешагнет через нее. – Но сейчас помощь нужна другим. Я ускорю шаг – здесь земля твердая, и я уже перевела дух. Ты не беги, твоей ноге еще рано давать такие нагрузки. Швы могут разойтись.

Не дожидаясь ответа, она перешла с шага на легкую трусцу, которой могла, не особо уставая, бежать и бежать многие версты. Лишь бы ноги не проваливались.

Больше до самой Камбы грязевых потоков не попадалось. Но на том все везение и заканчивалось. Выбежав на опушку леса, Карина остановилась и тихо ахнула. Прямо перед ней в тусклом свете разгорающейся на востоке зари, словно застывшая река, распростерлась широкая, не менее двадцати саженей, полоса земли, перемешанной с обломками деревьев. Там и сям из нее торчали конструкции, в которых с трудом угадывались остатки каркасов крыш и деревянных стен хижин. На дальнем краю потока теснилась жалкая горстка уцелевших домишек – в сумерках казалось невозможно разобрать, сколько именно, но не более двух десятков. Там метались факелы, доносился возбужденный гомон людей. Оступаясь, Карина побрела от одних руин к другим. Поток оказался неглубоким, покрыв деревню слоем не более полусажени, и она вглядывалась через сканер в его толщу, отчаянно пытаясь разглядеть, нет ли там, в глубине, кого-то живого. Надежды практически не оставалось – но вдруг?..

Погибших было не так много – похоже, посланник все же успел добежать как раз вовремя, чтобы разбудить людей. Но тут и там Карина замечала тела – мертвые, без малейших признаков жизни, целыми семьями – мужчины, женщины, младенцы… Она содрогнулась, представив их агонию – агонию похороненных заживо без надежды на спасение. Нет, вряд ли удастся найти кого-то живого…

Гомон от уцелевших домов усилился, и тут же яркое пламя озарило окрестности. Карина обернулась. Полыхали торчащие из грязи обломки большого дома на самом краю потока. Вокруг метались люди. Пламя лизало покосившиеся стены, слишком яркое, чтобы оказаться лишь продуктом горения вечно влажной в местном климате древесины. Карина с максимальной скоростью зашагала по топкой грязи в ту сторону. Секунд через двадцать она добралась до руин – только для того, чтобы на нее никто не обратил никакого внимания. Какая-то женщина – полуголая, что по местным меркам оправдывали только чрезвычайные обстоятельства – стояла на коленях и выла, вцепившись себе в волосы.

– Что там такое? – Карина ухватила за руку мужчину, растерянно пялящегося на пламя. Тот бросил на нее косой удивленный взгляд, выдернул руку и снова повернулся к огню.

– Что там такое? – закричала она во весь голос, и на сей раз ее заметили. Какая-то женщина подбежала к ней, упала на колени и что-то быстро затараторила, указывая рукой на дом.

– Не понимаю, – Карина помотала головой и указала на уши. – Не понимаю. Ты говоришь на общем?

– Шималу! Шималу! – отчаянно повторила женщина, снова указывая на дом. – Шималу! Чико хохорому шималу вабаралло чум! Шималу! [Девочка! Дом упал прямо на нее!]

Карина вздрогнула. Слово «шималу» она уже слышала. Кажется, оно обозначало ребенка. Она быстро оглянулась – нет ли рядом кого-то, кто говорит на общем? Господина Шаттаха рядом не оказалось, и все лица казались совершенно незнакомыми.

Она повернулась и медленно пошла вокруг разгорающихся руин, оценивая обстановку. Характерный запах подсказывал – горит масло, выжимаемое из стеблей местного растения цуги. Вероятно, кто-то ненароком подпалил искрой от факела разлившуюся из поврежденных сосудов жидкость. Само оно точно не потухнет…. Она замерла, вглядываясь в нагромождение бревен.

Большой дом, гораздо больше, чем она видела до того в Мумме, оказался задетым самым краем потока. Не жилой дом, в обычной местной манере сделанный из переплетенных тонкими прутьями или лианами жердей, а что-то вроде длинного, высокого, сложенного из толстых бревен амбара. От удара стихии он перекосился и завалился на бок, и сейчас бревна беспорядочной грудой валялись одно на другом. В нескольких шагах от Карины суетилась группа из десятка мужчин, с помощью примитивных деревянных рычагов пытавшихся раздвинуть бревна. Получалось плохо – обломки пальмовых стволов оказывались либо слишком толстыми и не пролезали в щели, либо, наоборот, слишком тонкими, а потому трещали и ломались от усилий. Суета делала их работу еще менее эффективной: они толкались, кричали и страшно мешали друг другу. Пламя – к счастью, в дальнем конце строения – между тем разгоралось все сильнее, и Карина уже чувствовала на щеках его жар. Скоро оно доберется и сюда, и тогда…

Она задействовала сканер. Почти на пределе его дальности под бревнами она разглядела шевеление. Похоже, там действительно кто-то живой! Ребенок лет семи-восьми, судя по размерам. Бревна вокруг раздвинуть сложно – убери одно, и остальные сдвинутся, размалывая хрупкие детские кости. Взрослый, возможно, и выдержал бы, но у ребенка нет никаких шансов.

Она шагнула вперед и дернула за руку одного из мужчин. Тот отмахнулся, и Карина, внезапно разозлившись, дернула его манипулятором так, что он отлетел на несколько шагов назад и упал на землю. Карина снова шагнула вперед, раздвигая мужчин манипуляторами, и через несколько секунд стояла перед завалом. Мужчины сгрудились позади, что-то лопоча, но приближаться не осмеливались. И то ладно…

Она еще раз просканировала завал. Она никогда особенно не любила «сто сорок четыре», но, кажется, время, потраченное на долгие сражения с Яной и Палеком, в которые те нет-нет да втягивали ее, внезапно перестало быть впустую потерянным. Резким ударом она сломала пополам верхнее бревно и выдернула на себя ближний обломок. Манипуляторы опасно завибрировали – вес оказался близким к верхней границе. Близким, но не превышающим ее. Она обернулась.

– Всем отойти назад! – приказала она. – Я буду дерево отбрасывать. Тут опасно. Назад, назад! – она махнула рукой. – Отойдите!

Мужчины непонимающе пялились на нее, и она бросила обломок бревна им под ноги. Словно стайка вспугнутых птиц, они отскочили на сажень назад и снова замерли. Карина пожала плечами. Ладно, если она и зашибет кого, сами виноваты. Не стой под стрелой!..

Следующие несколько минут она отчаянно сражалась с бревнами, про себя ругая самыми скверными известными ей словами строителей этого бастиона. И зачем они возвели такое массивное сооружение? Обороняться, что ли, от кого-то собрались? Во все стороны летели щепки, отброшенные обломки падали у нее за спиной – со звонким стуком, если попадали на другие бревна, или глухо, если падали на землю. Пламя становилось все жарче, подбиралось все ближе, но она уже не только видела сканером извивающееся под бревнами маленькое хрупкое тельце, но и разбирала тихое поскуливание. Только бы успеть! Бревна по сторонам пробиваемой ей траншеи внезапно заколыхались и начали расползаться, и она едва успела их удержать. Пришлось снизить темп. Жар становился невыносимым, и она старалась не думать, как его переносит заваленный ребенок, находящийся к пламени куда ближе. Удар, рывок, бросок, удар, рывок…

Благодатная прохлада водопадом обрушилась на нее. Она бросила взгляд назад. Вода заливала глаза, но перед тем, как ее обдала вода из второго кувшина, она успела заметить освещенный мечущимся светом мужской силуэт. Как он там оказался? Она же сто раз могла его прибить обломком! Нет, не время думать! Она разбила еще три бревна и, отбросив крупный обломок, наконец-то разглядела глазами детскую голову. В пяти шагах взметнулся огонь, бревна вокруг угрожающе зашатались и начали медленно оседать, в лицо пахнуло нестерпимым жаром, но Карина манипуляторами уже выдернула ребенка из щели, словно пробку из бутылки, прижала к себе и отскочила назад. Бревна и острые занозистые щепки мешались под ногами, жара палила – хорошо хоть, теперь спину и затылок, а не лицо и грудь – и она, оступаясь и оскальзываясь, полезла назад, к краю завала. Кто-то ухватил ее за плечи и дернул к себе, и она словно птица взлетела к небесам – чтобы обессилено обмякнуть на крепких мужских руках, прижимая к себе спасенного. Позади ревело и ворочалось пламя, торжествующе пожирая свою законную добычу, и ее понесли куда-то в сторону, и кажущийся ледяным после пышущего жара воздух предутренних джунглей освежающей волной ворвался в ее легкие. Она тяжело задышала. Сердце отчаянно колотилось в ушах. На время она позволила себе закрыть глаза, отключить сканер, расслабиться и отдаться на чужую волю. Ее посадили на что-то мягкое, и она с облегчением оперлась спиной о надежную твердость древесного ствола. Но ребенок у нее в руках казался странно обмякшим и безвольным, и она не открывая глаз взглянула на него через сканер.