– Ну да, такие загадки нам в кайф, – подтвердил Иван Иванович. – Мы с коллегой обычно чем занимаемся? Протокол пишем: гражданин Иванов, будучи в нетрезвом состоянии и находясь в квартире потерпевшей гражданки Петровой, обвинил её в том, что она в одиночку выпила алкоголь, оставленный на опохмел им обоим, и нанёс ей в область печени удар кулаком…
– … в ответ на что гражданка Петрова нанесла гражданину Иванову удар чугунной сковородой по голове, – вздохнул Беляков.
– И большое счастье, если череп гражданина Иванова выдержал этот удар!
– А может, и наоборот, – мрачно возразил Беляков. – Может, большое несчастье и для гражданки Ивановой, и для их детей, что эта пьяная рожа отлежится в больничке и вернётся к родным и близким драться, тащить из дома деньги и имущество, а потом ещё и блудить с гражданкой Петровой, от которой можно принести в дом какую-нибудь инфекцию, обозначенную в протоколе как ЗППП. Может, счастье – это порыдать всласть над его могилкой и обрести покой, да ещё и пенсию по потере кормильца.
– Заметьте, это нехорошо – так говорить! Но думать так не запретишь. И согласитесь, что расследование этого преступления века не предполагает ни индукции, ни дедукции, ни красивой игры ума. А тут Сергей Сергеич дедукцией блеснул, Юра память напряг, Алексей Иванович детство вспомнил, Беляков нормы ГТО освежил, да и мы с Саньком лестницу подержали и всласть накомандовались. И никому при этом сковородой по голове не досталось.
– Но Рому-то убили. Да и Лёше досталось, – возразила Инна Леонидовна.
– Не возразишь. Будем надеяться, что злодеи получат по заслугам. А поглядеть на их рожи, когда они узнают, что ничего не получат, я бы очень хотел.
– А что Инна Леонидовна получит? Почему в завещании не написано? – поинтересовалась Танина свекровь.
– Там богатства до хренища… ой, пардон! Словом, хватит всем. То, что Алексею Ивановичу досталось – меньшая часть.
– А почему меньше? – вырвалось у Танечки.
– А потому что на Инне родня всю жизнь ездила, – ответила Варя. – Бабушку этого Игоря парализованной кто забрал? Её тётя Маша и Инна забрали и десять лет за ней ухаживали. Когда земля у него под ногами горела, к кому он прибежал? К Инне он прибежал! И плевать ему было, что тётя Маша уже почти не ходила, а Инна была после потери ребёнка. Я больше чем уверена, что он ни копейки им не дал, а они его больше месяца кормили!
Инна, сидевшая за столом, облокотившись на руку и глядя вниз, сказала, без улыбки подняв глаза на Варю:
– Ох, Варя, светлая ты душа! Ты решила, что Игорь из благодарности нам своё имущество оставил! А я так думаю, что у нотариуса либо другое завещание уже лежит, либо это аннулировано. А если не аннулировано, то просто не успел или забыл. И ещё… я думаю, что тогда, десять лет назад, то, что в завещании перечислено, это всё, что у него было. Такой юмор своеобразный. А самое главное – это то, что нажил он эти богатства преступным путём. Как бы нам не замараться!
– Ну, вот что, – сказал строго Иван Иванович. – У неё ведь хватит ума отказаться. Родственники, призываю вас действовать по закону! Получите и решите, как распорядиться. Инна Леонидовна, может быть, вы кому-то поможете этими, как вы говорите, неправедными средствами, может, кто-то вас облапошит. Но я уверен, что если деньги вам достанутся, то распорядитесь вы ими лучше, чем Корзуны, государственные чиновники, служащие благотворительного фонда или ещё кто, кому вы там эти средства отдать захотите.
Глава одиннадцатая
Управляющую компанию Инна Леонидовна нашла быстро. Но кабинет участковых был закрыт. Некоторое время она топталась у дверей, потом толкнулась в соседний кабинет. «Не знаю, звоните!», – последовал рык на её робкий вопрос. Она в испуге и недоумении вылетела в коридор, ещё раз посмотрела на дверь кабинета, и только тогда обратила внимание на номера телефонов участковых. Получила указание: «Ждите у квартиры!»
Дом оказался недалеко. И дверь в квартиру приметная. В смысле, солидная, но почти полностью исписанная. Кто-то явно пытался надписи затереть, но не очень преуспел. Зато, как ни странно, пломбу никто не сорвал. Инна Леонидовна немного постояла, пытаясь прочитать послания аборигенов, потом устала и отошла к перилам. Невыносимо хотелось присесть, ныло колено, но выйти из подъезда и отдохнуть на скамейке она не решалась.
Тут мелькнуло что-то в поле зрения. Подняла голову. А, это дверь слева оказалась приоткрытой. Поняв, что замечена, соседка приоткрыла дверь пошире:
– Вы что-то хотели?
– Я жду участкового, – ответила она.
– А! Я вас знаю! Вы сестра Игоря!
Инна Леонидовна удивилась:
– Не очень-то мы похожи. Как вы угадали?
– Я видела вашу фотографию.
Соседка вышла на площадку и представилась:
– Я Лидия. Мы с Игорем были друзьями.
Н-да, хотела бы она познакомиться хоть с одним другом Игоря. Приятелей-то при таком обаянии у него было предостаточно. А вот дружить с этим бессовестным человеком – это кем же надо самому быть? Насчёт любопытствующей дамы всё понятно: лет ей в районе шестидесяти, если по имени представилась женщине, которая чуть не на поколение моложе, значит, ещё не сорвала с себя ценник ярмарки невест. Наверняка строила соседу глазки, а он, не будь дурак, припахал её для каких-то своих целей. Например, если так бдит за происходящим в подъезде, значит, Игорю докладывала обо всех посетителях. Может, ещё что по мелочи: прибраться, кому-то что-то передать.
– Вас ведь Инной зовут?
Вот те нате! В самом деле узнала. И фотографию, значит, видела?
– Да, я сестра Игоря. Троюродная. Мы не виделись десять лет. Не переписывались. Откуда у него моя фотография?
– Это старая фотография. Вы там ещё девочка.
Инна Леонидовна засмеялась:
– Ну, на старых фотографиях я сама себя с трудом узнаю. Как говорится, это было, когда меня было вдвое меньше, да и фамилия моя была наполовину короче.
– Ну, не всем, конечно, удаётся сохранить фигуру, – при этом Лидия скромно потупила взгляд. – Тем не менее, выглядите вы не старше своих сорока трёх лет.
Однако она и это знает! Значит, в самом деле конфидентка. А соседка продолжала любопытствовать:
– Вы наследница? Вступили в права наследования? Вроде бы, у вас ещё один брат был?
– И был, и есть. У Игоря и по отцовской линии есть родня.
– Ну, эти, – соседка презрительно сморщила нос. – Крутился тут его не то брат, не то племянник. Я участковому позвонила, он проверил документы и сказал, что надо приезжать с документами, подтверждающими право собственности. Но полицию я предупредила, что Игорь терпеть не мог этих Корзунов. Я их при Игоре не видела, но сосед рассказывал, как они во времена его детства заграбастали квартиру его покойных родителей. Однако что мы на лестнице стоим? Заходите, чайку по-соседски попьём!
Чая не хотелось, а безумно хотелось присесть. Но участковый…
– Боюсь, не получится. Участковый просил меня дождаться.
– Ничего страшного. Мы ему записку оставим, – Лидия взяла карандаш, лежащий на телефонной полочке, черкнула на отрывном блокноте «Я в 3 кв.» и сунула бумажку в щель между притолокой и дверью. – Пойдёмте же!
Инна Леонидовна поставила сумку у входа и прошла вслед за хозяйкой на кухню. С удовольствием присела на табурет и вытянула ноги:
– Ох, как же я устала! Спасибо, ничего не хочу, только посидеть!
Лидия чая всё-таки налила, и сушки поставила. Инна Леонидовна попросила рассказать о брате, с которым не виделась много лет. Знала соседка многих его знакомых, но чисто визуально. Что на самом деле связывало Игоря с этими людьми, она сказать не могла. Она и о делах его ничего не знала. Говорила, предприниматель.
Журчал ручейком манерный голосок Лидии, а содержание её речей уже почти не откладывалось в сознании Инны Леонидовны. Всё равно это было больше о ней, чем о соседе: «Игорь очень ценил моё мнение… представьте, он был в восторге от моей придумки… всегда говорил, что отдаёт должное моему вкусу». Наконец звонок! Полицейский выразил недовольство, что не дождалась его у дверей! Инна Леонидовна промолчала, но Лидия возмутилась: «Да она минут сорок вас ждёт уже! За это время ноги отвалятся стоять тут». Он в ответ: «У меня тысяча дел!» «Значит, надо было другое время назначать». Потом он просмотрел документы, вынул из своей папки ключи, сорвал пломбу и открыл дверь квартиры Игоря. Инна Леонидовна вошла, из прихожей оглядела квартиру: стандартная двухкомнатная, рационально обставленная, все поверхности покрыты пылью, видно, что много месяцев сюда не ступала нога человека. Расписалась в бумагах, поданных на папке полицейским, сказала: «Спасибо», приняла ключи. Он увидел, что новая хозяйка не собирается его в дом приглашать и разговоры вести и разочарованно произнёс:
– Тут ещё сейф. Его никто не открывал.
– Я в курсе, – ответила она.
Ушёл наконец участковый, ушла соседка, набивавшаяся помочь, и Инна Леонидовна схватилась за пылесос.
Несколько дней понадобилось, чтобы оформить собственность. А потом стала разыскивать знакомых Игоря. Тут Лидия была ей не помощницей. Сунулась она в полицию, потом в следственный комитет, но, видя её нерешительное поведение, всякий её отшивал. Пришлось позвонить Царёву. Он ответил, что у него в этом городе знакомых вовсе нет, но он найдёт какое-нибудь влиятельное лицо, которое обяжет их помочь ей. Инна Леонидовна не очень надеялась, но уже через пару часов позвонила ей некая дама, представившись помощницей какого-то невнятного депутата и сказала, что в три часа в понедельник её может принять следователь Девятьяров.
Этот следователь, небольшого росточка лысоватенький, пузатенький мужик в возрасте под полтинник с недовольным выражением лица выслушал её лепет о том, что она должна знать, в чём виноват её родственник, и чем она может исправить зло, причинённое им, сказал:
– Не очень понял. Но ладно, давайте я вам дам материалы прессы, потом побеседуем. Компьютером пользоваться умеете?
Он усадил её за второй рабочий стол кабинета и открыл компьютер. Тексты были чудовищные. Одна статья была подписана Лопухиной, другая – Витецким. Когда она дочитала вторую статью до конца, он со вздохом налил стакан воды и протянул ей:
– Ну? Вы поняли?
– Мы с Лёшей всегда знали, что Игорь нехороший человек. Это бабушки и тёти его обожали. Даже бабушка Вера с её острым взглядом и точным расчётом до самой смерти от иллюзий не избавилась. Но, может быть, я могу реализовать наследство и возместить этим женщинам их потери?
– О, господи! Закройте дверь, я занят, – рыкнул он. Инна Леонидовна услышала хлопок двери и поняла, что первое восклицание обращено в пространство, а второе – в приоткрывшуюся дверь. – Вы знаете, почему Робин Гуд грабил богатых? Потому что с бедных не фиг взять! Этим дамочкам их материальные потери – тьфу! Лопухин ведь почти со всеми умудрился расстаться на позитивной ноте. Они оплакивали утраченную любовь, но не имущество. За них расплачивались отцы, мужья, в некоторых случаях другие родственники. Если вы сунетесь к этим родственникам, то всколыхнёте такое болото, поднимется в воздух такой сероводород! Лучше не лезьте! Родственники лишатся покоя, а дамы – иллюзий!
– Что же делать?
– Да ничего. Убили вашего родственника, можно сказать, случайно. Вот Дуня Лопухина, – он ткнул пальцем в компьютер. – Она подразнила его этой публикацией, а на следующий день оказалась убитой. Да не ахайте вы, он к убийству отношения не имел. Там чисто бабья месть. А он полез в редакцию, чтобы материал стащить. И там его путь пересёкся с интересом ещё одного фигуранта, который материал по своему делу разыскивал. В общем, скажу вам так: то, чем занимался Лопухин, называется мошенничеством на доверии. Начинал он свой творческий путь в Уремовске, причём удачно, пока не на ту нарвался, и некоторое время скрывался. Потом выплыл, заплатил отступного или договорился как-то и перебрался в Новогорск, потому что область побольше и лохушек соответственно. Лет десять назад он снова нарвался, на этот раз сам в сети попал, и пришлось ему дальше работать на хозяина. Схема там была почти беспроигрышная, ему давали полное досье, а он даму окучивал. Получал свой процент и отчаливал. Ни тебе тёрок с родственниками, ни трудностей при реализации недвижимости. Но обидно, понимаешь: вольного стрелка на номера поставили! В общем, два года назад их фирму разгромил один обиженный козырной туз. Причём Лопухин остался не при делах. Быстренько перебрался к нам, даже квартиру продавать не стал. Тамошний профайлер, каких модно сейчас в полиции держать, мне сказал, что недоказуемо, но очень может быть, что… э-э…
– … что Игорь этому большому человеку своих сдал? Это на него похоже.
– Ну вот, всё вы понимаете! И вот парадокс: начал он в нашем городе карьеру вольного стрелка, а уже не прёт! Привык к размаху. И стал он здесь по старой схеме собственную фирму создавать. Ну, вы читали…
– Поняла. Капитан Т. и прочие его подельники.
– Вот-вот. Так что остановитесь! Не всё в этом деле установлено. Ещё не хватало вам за его дела пострадать.
– Уже.
Он выслушал её рассказ, ероша с досадой свои редеющие волосы:
– Блин, сколько же от этого Лопухина дерьма летит во все стороны… простите! Есть такая пословица: не тронь г…, а дальше вы знаете. Так вот, не троньте!
– Не сердитесь, я просто хотела узнать, как далеко он зашёл. Теперь знаю, что далеко. Но, извините, остался у меня ещё один вопрос… соседка рассказала, что была у Игоря одна женщина…
– Одна, – засмеялся Девятьяров.
– Беременной была одна, и было это больше года назад. Скандал в квартире был шумный.
– Тьфу ты, господи! Любят наши женщины бразильские сериалы: внебрачный ребёнок, любовница со стукнутой головой и амнезией, поэтому не помнит, кому дала…
– Всё равно, я должна знать! У нас в роду детей не бросают!
– Это вам Лидочка сказала, губки бантиком? Небось, сгрузила сорок бочек арестантов, а конкретики ноль? Я с ней один раз пообщался и чуть не убил. Полицейские её пыталась разговорить, потом мне высказали: это не допрос, это общегородской съезд крыш! Ладно, просмотрю я дело, выберу его знакомых. Но, насколько я помню, ни у кого из них маленьких детей нет. Так что если была беременная, то какая-нибудь левая, не из объектов охоты. На охоте он дичи сразу представлялся женатым.
– Игорь был женат?!
– Ну да, Дуня Лопухина, та, что убита за день до него, зам редактора «Губернской молодёжи» – его жена.
– Мне даже в голову не пришло, что Игорь может жениться. Он всегда говорил, что ни жены, ни детей у него никогда не будет. Что, и дети были?
– Ребёнок у Дуни не от него, поженились они лет шесть назад, а Мишке одиннадцать. Всё у мальчишки нормально, он с родным отцом живёт. Да не волнуйтесь вы, брак, похоже, был фиктивный. Сразу после росписи Дуня из Новогорска переехала сюда.
– Но зачем нужен фиктивный брак?
– Точно не знаю, но предполагаю, что Игорю штамп был нужен, чтобы от объектов охоты отбиваться и многоженцем не стать, а Дуне просто фамилия понравилась.
– Какая-то ерунда. Но та женщина, как мне её найти?
– Сами не найдёте. Придётся обратиться к частному детективу. Вы потянете? Ой, простите, вы же у нас богатая наследница. Тогда действуйте!
– Может, вы кого-то посоветуете?
– Как-то у меня с этой публикой не очень… ладно, я вам подскажу информаторов. Они могут посоветовать. Здесь неподалёку находится Дом печати…
– Да, я проезжала эту остановку.
– В этом доме погиб ваш родственник. И Дуня тоже. На втором этаже находится централизованная бухгалтерия. Зам главбуха была знакома с вашим братом. Не близко, просто один раз в общей компании Новый год встречали. Только на меня не ссылайтесь, очень она на меня обижена. А главбух Нина Васильевна – прожжённая такая бухгалтерша, связями обросла как ёж колючками. Они вам и путь поиска подскажут, и детектива порекомендуют. И на романтику они клюнут, не чета мне, цинику. Найти внебрачного младенца без паспортных данных – Голливуд отдыхает! А зайдите вы к ним под предлогом того, что они труп опознавали. Вот вам моя визитка. Если что, звоните, в помощи, если времени много не займёт, я не откажу.
Глава двенадцатая
Инна Леонидовна сама себе удивлялась. Вместе с деньгами Игоря в ней появились его уверенность и хватка. Вот, казалось, что такое для неё визит в бухгалтерию с нелепым предлогом обсудить с незнакомыми женщинами брата, которого одна видела только мёртвым, а другая ещё и с живым один раз посидела за праздничным столом? В прежние времена она бы трижды подумала, дважды перекрестилась, да назад бы и повернулась. А тут только выдохнула, постучала и решительно повернула дверную ручку.
В кабинете сидела только одна женщина. Инна Леонидовна вот сразу поняла, что главбух. Ну, вид у неё такой был. У них в горсовете в централизованной бухгалтерии, когда она ещё в детсаде работала, такая главбухша была: ухоженная, самоуверенная, тоже крашеная блондинка. Только причёска у той, утятинской, была не боб с чёлкой, как у этой, а в соответствии с модой поры её молодости другая – «вшивый домик» называлась. Пока решимость не испарилась, сразу взяла быка за рога: мол, явилась она по причине, что её дальний родственник в этом здании погиб. Что разыскивает она его знакомых. И начать решила по обратному отсчёту: с места его гибели. Протараторила она это и замолчала, потому что собеседница, спокойно её разглядывая, рот не открывала. В общем, сдулась. А эта дама усмехнулась и спросила:
– А адресок этот вам, конечно, Дима подсказал? Ну, следователь, Дмитрий Сергеевич? И не велел о нём говорить? Ну, и не говорите Ларе, а то разговора с ней не будет! А мне надо как на духу, я его хитрости на раз рассекаю! Ну, начинайте от печки, и чтобы со всеми подробностями!
Инна Леонидовна поняла, что с этой женщиной надо начистоту, и изложила всё от печки, то есть начиная с конюшни и заканчивая тем, как отрекомендовал ей этих бухгалтерш следователь.
– Н-да, правду Дима сказал, Голливуд отдыхает, – начала Нина Васильевна, но тут дверь раскрылась, и в кабинет зашла ещё одна дама в Иннином примерно возрасте, такая же высокая, как Нина Васильевна, но в отличие от корпусной начальницы не слишком ухоженная и очень худая, если не сказать истощённая. Инна Леонидовна после слов следователя о ссоре с этой дамой, подтверждённых главбухшей, предполагала тут какую-то ссору любовников, но представить парой её с тем кругленьким мужичком никак не могла. – Лара, у нас ведь в Доме печати нет ни одной женщины, у которой ребёнку сейчас около года?
– Вроде, никого в декрете. Если из арендаторов, – пожала она плечами. – А в чём дело?
– Вот, слушай…
Это она хорошо придумала: якобы Инна Леонидовна предположила, что Игорь сюда полез, потому что здесь та брошенная дама раньше работала, поэтому за информацией к ним пришла. Сжато изложила подслушанный Лидией разговор и закончила:
– Ну разве в такое можно поверить?
– А я верю, – вдруг ответила Лара. – Когда, вы говорите, ссора происходила?
– Восемнадцатого декабря позапрошлого года. У Лидии день рождения был, она его пригласить хотела. И поэтому под его дверью оказалась. Врёт, конечно, специально подслушивала.
– Ну вот. Репа тридцать первого декабря сказал, что ему не открыла дверь подружка. Любая баба из тех, кого он обольщал, ему бы не отказала. А вот та, которую он обидел, могла. Очень на него похоже: выждать почти две недели, чтобы девушка исстрадалась, а потом в новогоднюю ночь внезапно заявиться, напоить, потом секс, кекс, сказать, что жить без неё не может, и ещё раз уговорить сделать аборт. Мол, жена больная, бросить её непорядочно, куда ему второго ребёнка. А она за эти дни перестрадала и решила расстаться. Значит, жила она в районе Октябрьской площади…
– Где вы там встретились, за Вовкиным домом? Значит, подружка где-то там живёт, – сказала Нина Васильевна, открывая карту города.
– Но до этого они с Бычком ловили Белку на галерее торгового центра на Октябрьской площади. Значит, живёт она до Вовкиного дома, а не после. Не обращайте внимания, это мы о своём, о девичьем, – сказала Лара, увидев, что у Инны Леонидовны глаза на лоб полезли. – В ту новогоднюю ночь ваш брат, я и ещё одна молодая пара оказались на улице без компании, объединились и часов до четырёх ходили по домам и дурачились. Хозяева квартир все были его знакомые, не объекты его бизнеса, а обычные граждане. Очень возможно, что кто-то из них знал эту женщину. Значит, надо пройти по этой цепочке.
– Может, у Дмитрия Сергеевича их адреса попросить, – предложила Нина Васильевна.
– Нет, – резко отказала Лара. – А начнём мы с кассирши.
– Может быть, мне нанять частного детектива, – робко предложила Инна Леонидовна.
– Дорого и сомнительно, – отрезала Нина Васильевна. – У нас один такой арендатором на третьем этаже сидит. Пьянь и проходимец. Где мы порядочного найдём? Если уж не выйдет, тогда…
– Но… как я могу… вас затруднять, – заблеяла она.
– Инночка, это же приключение! Это же не проверки КРУ ожидать! И вообще, хочешь делать хорошо – делай всё сам!
Лара захохотала.
– Значит, так. Рабочий день закончился. Разделимся: вы к кассирше, я к Лидии, – скомандовала Нина Васильевна, доставая из шкафа пальто. – Пока Инночки дома не будет, я к ней в квартиру буду ломиться, вроде, я о смерти Игоря не знаю. Ваша Лидия наверняка на стрёме. Скажу, дочь мою он соблазнил.
– Ой, говорит она много, но всё больше о себе…
– Не волнуйся, Лара знает, как я допрос вести умею!
Вечерний квартирный обход не дал ничего существенного. Хозяева все оказались люди простые, рассказ о желании сестры восстановить последние месяцы жизни брата воспринимали с доверием и сочувствием, только вот сами не знали ничего. Среди них были: айтишник, который чинил Игорю компьютер; зубная врачиха из хорошей государственной больницы, которая делала ему зубы; инженер Ростелекома, который как-то неопределённо сказал, что Игорь иногда обращался к нему, а зачем – пояснять не стал. Инна Леонидовна с горечью сказала:
– Вот, у него никогда не было друзей, всегда только выгода…
– Но они-то, по-моему, все люди неплохие, и помогали ему не из корысти!
– Тем горше…
Утром Инна Леонидовна снова приехала в Дом печати. Нина Васильевна встретила её нервным хихиканьем:
– Как там Дима сказал: «съезд кровли»?
– Крыш, – испуганно покосившись на Лару, поправила она.
– А я у него вчера была, – весело сказала она. – Не будем же мы делать лишнюю работу! Вот, он мне выписал всех знакомых, которые в районе Октябрьской площади проживают. Я тебе карту распечатала, чтобы рационально маршрут обхода проложить. Дуй по этим адресам, если тоже окажется пустышка, расширим поиск на другие районы города. Да, вчера эта Лидия загадила мне мозги до полного закипания. Но всё-таки один полезный факт я из неё выудила. Игорь называл свою девушку Лаймой.
– Как Вайкуле?
– Ага. Легко запомнить. Спрашивай про Лайму, это всё-таки не Таня и не Маша! Держи в курсе, вечером одна не езди, после пяти я могу сопровождать!
Три дня Инна Леонидовна моталась по адресам. Дело двигалось медленно, потому что днём многих дома застать не удавалось. Приходилось ещё раз приходить туда вечером. Отработав все адреса, она утром в пятницу вновь пришла в бухгалтерию. На этот раз у её знакомых был посетитель. Пожилой мужчина, сдвинув очки на кончик носа, просматривал какие-то бумаги и расписывался. Бухгалтерши кинулись к ней с расспросами, и она сказала, что адреса отработаны все, но никто из опрошенных дамам Игоря представлен не был. Только один, который работал в фирме по продаже сейфов, когда она назвала имя Лайма, сказал, что один раз видел Игоря с женщиной, которую звали похожим именем, но не Лайма. Не то оно было длиннее, не то короче, словом, не совсем Лайма. Он столкнулся с этой парой в том самом торговом центре на Октябрьской, имя отметил, а внешность не запомнил. Какая-то была она совсем обыкновенная, не молодая и не старая, не красивая и не уродливая. Забыл напрочь, вот только имя!
Тут мужчина оторвался от своих бумаг и поинтересовался, кого это они разыскивают. Нина Васильевна секрета делать не стала, объяснила, что разыскивают они девушку покойного брата Инны Леонидовны, но не знают о ней ничего, кроме того, что жила она недалеко от Октябрьской площади и имя её Лайма или как-то похоже на Лайму и должна была примерно год назад родить ребёнка.
– На что-то и я сгожусь, девочки, – сказал он и вытащил из кармана телефон.
И стал звонить. У одного знакомого он спросил, куда могли увезти роженицу, проживающую в этом районе. Тут Нина Васильевна охнула: «Ну, бабы, стыдоба нам!» Потом у другого спросил, есть ли у него выход на роддом номер такой-то и к кому можно обратиться, чтобы проглядеть списки пациенток за несколько месяцев прошлого года. Ещё несколько звонков, и вожделенный номер получен. После этого он сладким голосом сообщил какой-то там Марье Ивановне, что хотел бы написать о ней очерк, ей же воспев её уникальные руки, способные заставить появиться на свет младенца в любой самой сложной ситуации.
– Так, вы будете списки просматривать, а я нетленку ваять. Костика ещё с собой возьмём, он медичек поснимает. Вы, Инна, будете наш специальный корреспондент. Ваша тема – имена. Вас заинтересовал такой вопрос: если у роженицы чудное имя, отыгрывается ли она на своём ребёнке?
– Гениально, – сказала Нина Васильевна. – Баринов, родина тебя не забудет! Прихвати-ка ты вот что.
И выставила коньячную бутылку. Инна Леонидовна хотела возразить, но поняла, что это от всей души и просто сказала:
– Спасибо. Надо будет ещё за закуской заехать. Уж накрывать поляну, так полноценную!
Этот бодрячок с порога обаял главврача роддома Марью Ивановну. Он целовал ей ручки, он умильно заглядывал ей в лицо. И эта совсем, кажется, молодая, но тучная женщина с простым лицом просто таяла в лучах обаяния этого старого ловеласа. А он небрежно махнул в стороны Инны Леонидовны рукой: вот, мол, моя сотрудница у вас бы в архиве покопалась. И столь же небрежно Мария Ивановна махнула своей секретарше: проводи!
Секретарша главврача, кажется недовольная тем, что её услали от такого свежего кавалера, отвела Инну Леонидовну в подвал, буркнула девчонке, сидящей под подвальным окном за старым канцелярским столом: «Мариванна велела», и быстренько смылась. Девчонка, спросив, что ей нужно, возмутилась, зачем за текущим материалом бестолковые люди прутся в архив.
– Мне что, назад к Марье Ивановне, – растерянно пролепетала Инна Леонидовна, судорожно вспоминая, как её вели по лестницам и коридорам, и в какую сторону поворачивать. Девчонка нехотя встала и повела её по подвальным лабиринтам, потом по лестнице, потом по коридору, потом снова по лестнице и привела практически в то же место, только другим путём. Это был кабинет напротив приёмной главврача, тесный и заставленный стеллажами, на которых стояли истории болезни. Сидела за столом со стопкой документов медсестра постарше, стояли прислонившись к стеллажам две молоденьких сестрички. Все они не очень обрадовались посетительнице, прервавший их интересный разговор, едва ли относящийся к вопросам родовспоможения. Инна Леонидовна перекинула из руки в руку тяжёлый пакет с продуктами и сказала. – Слушайте, а не попить ли нам чая, – и вытащила коробку конфет.
Тема, которую она им изложила за чаепитием, вызвала оживление. Они пытались повторить имена рожениц из Средней Азии и одной африканской студентки местного университета, потом посмеялись, вспомнив несколько случаев двойных имён, которые придумали одурманенные собственными гормонами роженицы, потом одна из них рассказала, что сестру её бабушки родители решили назвать Славой, Вячеславой, а в загс отправили с документами бабулю. Бабуля по дороге имя забыла и сказала регистраторше с досадой: «Помню, что Славка. Славдия, что ли». Так её и записали.
Оказалось, что истории болезни просматривать не надо, достаточно пролистать амбарную книгу, куда записывали рожениц при поступлении. Регистратор читала имена рожениц, а Инна Леонидовна их записывала в блокнот. Список получился не очень большой. Среди апрельских рожениц прозвучало имя, вызвавшее у Инны Леонидовны сердцебиение:
– ЛаУма!
– Не ЛаУма, а Лаума. У краткое, – поправила её молоденькая акушерка. – Я помню эту женщину. Лаума Лаце. Она сама русская, но по документам латышка, потому что отец у неё был латыш. Лаума – значит фея. А дочку назвала Наташей.
Ещё примерно за месяц список проглядели, а потом Инна Леонидовна заявила:
– Ну, достаточно! Девочки, как я вам благодарна!
– Да бросьте, – сказала внучатая племянница Славдии. – Вам спасибо. Мы насмеялись от души. И грымза наша раза три заглядывала, а разогнать нас побоялась: всё-таки вы здесь по указу императрицы!
По адресу дверь никто не открыл. Баринов Инну Леонидовну успокоил:
– Мало ли, гуляет или в гостях, в магазине, на даче, в поликлинике. Завтра выходной, с утра нагрянете! Но материал по именам с вас, не отвертитесь! Даром, что ли, я роддом навестил! Правда, об этой Марье Ивановне я тоже напишу. Профессия у неё святая, и сама она человек интересный.